Текст книги "Муфта, Полботинка и Моховая Борода (книга 3, с иллюстрациями)"

Автор книги: Эно Рауд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Сенбернар Бенно.

На следующий день, сразу после завтрака, дама решила поиграть с Моховой Бородой в мяч.

Игра заключалась в том, что дама пускала маленький резиновый мяч по полу и кричала: «Апорт!» – а Моховая Борода должен был приносить его. В такую игру дама раньше играла со своей собакой, а слово «апорт» означает «принеси» и применяется при тренировке собак, чтобы приучить их приносить и подавать разные предметы.

Сначала игра в мяч доставляла Моховой Бороде даже некоторое удовольствие, но понемногу утомительная и однообразная беготня порядком надоела. Он уже собирался решительно отказаться от игры, но в это время вдруг раздался звонок, и дама отправилась открывать дверь.

– О, сестра Кирси! – послышался из прихожей её радостный голос. – Какая приятная неожиданность!

– Почему неожиданность? – удивилась гостья. – Вы вчера позвонили мне и пригласили посмотреть на вашего нового любимца.

– Ах да, верно, – улыбнулась дама. – Конечно, конечно. Но знаете, этот любимчик требует такой заботы и внимания, что обо всём остальном я просто забываю.

– Прекрасно вас понимаю, – любезно сказала сестра Кирси. – Когда я завела Бенно, со мной происходило то же самое.

Гостья вошла в комнату, и Моховая Борода увидел, что её сопровождает огромная собака с умной мордой – сенбернар. Это и был Бенно.

– Лежать! – приказала собаке сестра Кирси.

Но Бенно не послушался. Он заметил Моховую Бороду. С величайшим достоинством он подошёл к Моховой Бороде и обнюхал его.

Моховая Борода улыбнулся. Собака сразу понравилась ему. Он дружески погладил Бенно по голове и тихо сказал:

– Ложись!

На этот раз Бенно моментально повиновался и улёгся у ног Моховой Бороды.

Но сестре Кирси такое повиновение не понравилось.

– Фу! Встать! – строго приказала она и пояснила даме: – Обученная собака должна слушаться только одного человека.

Бенно неохотно поднялся и, словно извиняясь, посмотрел на Моховую Бороду.

– Так, – значительно ласковее сказала сестра Кирси. – А теперь лежать!

Бенно выполнил приказание.

Дама внимательно наблюдала за происходящим. И тут ей ужасно захотелось показать сестре Кирси, что её собственность ничуть не хуже собаки.

Она подошла к Моховой Бороде и скомандовала:

– Моховая Борода, лежать!

Моховая Борода продолжал стоять как соляной столб.

– Лежать! – повторила дама.

Но Моховая Борода продолжал стоять. Внутри у него всё бурлило и кипело. Ему сказали: «Лежать!» И рассудок повелевал ему слушаться, чтобы таким образом усыпить бдительность дамы. Чтобы она не догадалась о намерении бежать. А бежать надо, в этом нет сомнений. Но чувства восставали против доводов рассудка. Чувство собственного достоинства не подчинялось рассудку. И – ничего не поделаешь – чувство собственного достоинства оказалось сильнее рассудка.

– Я не лягу, – заявил Моховая Борода.

На щеках у дамы появились красные пятна.

– Ты должен лечь, – настаивала дама. – Я тебе приказываю!

– А я не лягу, – повторил Моховая Борода.

Дама подняла руку. Она была очень рассержена и хотела даже ударить. Но в последний момент всё-таки овладела собой и, натянуто улыбаясь, сказала, обращаясь к сестре Кирси:

– Видите, мой малыш иногда бывает упрямым, и мне придётся ещё немало потрудиться над его воспитанием.

– О да, – сказала сестра Кирси. – Воспитание – дело долгое и серьёзное. Вы представить себе не можете, как я намучилась с Бенно, прежде чем он стал такой воспитанной собакой.

Моховая Борода тем временем уселся возле Бенно и стал его почёсывать.

– Вы только взгляните, – сказала сестра Кирси даме. – Они так подходят друг к другу. Я не раз думала, не завести ли мне ребёнка. Бенно для компании. Но с другой стороны, если родится мальчик, вдруг он станет дразнить Бенно, когда подрастёт?

Дама ничего не ответила и пошла на кухню варить кофе. Вскоре они с сестрой Кирси уселись за столик, и разговор пошёл о вопросах воспитания, а также о многом другом.

Моховая Борода наклонился к уху Бенно.

– Если бы ты только знал, как я несчастен, – чуть слышно прошептал он.

И Бенно сочувственно посмотрел на него большими умными глазами. Казалось, он прекрасно понимает, как тяжело Моховой Бороде.

Это до глубины души тронуло Моховую Бороду, и, продолжая почёсывать Бенно, он задумался о своей горькой судьбе.

Правда, если взглянуть со стороны, жаловаться особенно не на что. Дама окружила его заботой и вниманием, его хорошо кормили, и он мог пользоваться всеми квартирными удобствами, кроме телефона, трогать который ему было строго-настрого запрещено. И на недостаток свежего воздуха жаловаться не приходилось: на ночь дама вывешивала его в сумке за окно, где приятно обдувал мягкий ветерок.

И всё-таки… Всё-таки жизнь здесь была совершенно невыносимой. Он был оторван от природы, по звукам и запахам которой мучительно тосковал. Но самое главное – он был оторван от друзей, без которых вообще не мыслил себе жизни…

И тут Моховая Борода насторожился.

– Знаете, я вчера видела этих… Муфту и Полботинка, – сказала сестра Кирси.

У Моховой Бороды заколотилось сердце. Значит, Муфта и Полботинка всё ещё где-то неподалёку. Значит, он, Моховая Борода, вовсе не покинут друзьями. Муфта и Полботинка помнят о нём. В это он, конечно, верил. Но убедиться ещё раз было необыкновенно приятно.

Дама настороженно взглянула на Моховую Бороду, но тот сделал вид, что ничего не слышит, и продолжал сосредоточенно почёсывать Бенно.

– Я думала, они уже уехали, – сказала дама, понижая голос. – Не хотите ли ещё кофе?

– Полчашечки, пожалуйста, – ответила сестра Кирси. – И знаете, где я их встретила? У себя на работе, в больнице.

В больнице?!

Моховая Борода чуть не вскрикнул, но в последний момент успел спрятать лицо в шерсти Бенно. Как они оказались в больнице? Что могло случиться?

– У них что-нибудь серьёзное? – заинтересовалась дама. – Когда я видела их в гостинице, они выглядели вполне здоровыми.

– Они и сейчас вполне здоровы, – пояснила сестра Кирси. – В больнице они просто навещали своего знакомого. Это какой-то служащий зоопарка, на него слон наступил.

– Слон? – удивилась дама.

– Да, – кивнула сестра Кирси. – В жизни всякое бывает. Дамы продолжали беседу. Они больше не говорили ни о Муфте с Полботинком, ни о служащем зоопарка, а обсуждали разные происшествия.

Моховая Борода вернулся к своим думам.

Муфта и Полботинка где-то совсем близко. Наверное, ищут его. Но ведь это не значит, что он сам может сидеть сложа руки и ждать, когда друзья найдут его. Неужели он и впрямь ничего не сумеет придумать, чтобы обрести желанную свободу?

И вдруг… Вдруг Моховую Бороду осенило. И он тут же забыл обо всём.

«Рядом лежит Бенно, сенбернар Бенно! А разве сенбернары не те благороднейшие из собак, что всегда помогают несчастным?.. Даже в самый страшный буран сенбернары ходят по опасным тропам, отыскивая заблудившихся и обречённых на гибель людей и спасают их. Сенбернары лучшие спасатели из всех собак, – думал Моховая Борода, – и один из них лежит сейчас здесь, совсем рядом. И если Бенно, как и все остальные сенбернары, родился на свет для того, чтобы спасать людей, почему бы ему для разнообразия не спасти и накситралля?»

Моховая Борода потихоньку подвигался всё ближе к Бенно, и тот, словно угадав его мысли, лёг на бок, так что Моховая Борода крепко прижался к животу собаки. Великолепно! Моховая Борода прекрасно спрятался в густой шерсти сенбернара.

Как раз в этот момент дама и сестра Кирси закончили беседовать.

– К сожалению, мне пора, – сказала сестра Кирси, вставая из-за стола. – После обеда мне на работу, в больницу. Дама тоже встала, чтобы проводить гостью.

– Было очень приятно увидеться, – сказала она. – Заходите почаще.

Сестра Кирси рассеянно взглянула на Бенно:

– Идём, Бенно!

Моховая Борода прямо оцепенел от напряжения, судорожно держась за шерсть Бенно и изо всех сил прижимаясь к собаке. Ему удалось засунуть ноги за ошейник, стало немного удобнее.

Бенно поднялся. Он сделал это несколько медленней, чем обычно, но сестра Кирси ничего не заметила. Затем Бенно направился в прихожую, и Моховая Борода, напрягая все силы, держался за него.

Дама уже открыла дверь и протянула сестре Кирси руку.

– Всего доброго, – сказала она.

– До свидания, – ответила сестра Кирси, пожимая даме руку. – Но где же ваш маленький воспитанник? Разве он не придёт попрощаться со мной?

Дама огляделась.

– Наверное, спрятался где-нибудь в уголке, – извиняясь, улыбнулась она. – Наверное, ему стыдно, что вёл себя так глупо, упрямился…

– Ну что ж, – улыбнулась сестра Кирси. – Пока они способны стыдиться, ещё не всё потеряно.

Моховая Борода вздохнул с облегчением. И тут сестра Кирси погладила Бенно и сказала не без злорадства:

– Тебе, Бенно, стыдиться нечего. Будь вежлив, попрощайся с хозяйкой.

Бенно прекрасно понял эти слова, потому что вежливо прощаться его научили ещё в щенячьем возрасте. Он твердо знал, что надо сделать: сесть на задние лапы и, помахав правой передней лапой, два раза приветливо тявкнуть.

Именно так Бенно и поступил. Но результат получился неожиданный. Вместо того чтобы восхищённо кивнуть собаке, дама испуганно закричала:

– Моховая Борода!

Тут Моховую Бороду увидела и сестра Кирси. Жалкий и беспомощный, бедный накситралль, вниз головой, висел на широкой груди сенбернара.

– Стыдно, Моховая Борода! – сказала дама, и в её голосе прозвучал упрёк.

Моховая Борода понял: попытка бежать провалилась. Он уныло плюхнулся на пол и пробормотал:

– Я просто хотел немного прогуляться. – Он не думал, что дама ему поверит, но продолжал упрямо твердить: – Я хотел немного прогуляться.

Дама не отвечала.

Сестра Кирси почувствовала неловкость и поспешно ушла, уводя с собой Бенно.

Воротника перекормили.

Муфта и Полботинка были так измучены хлопотами предыдущего дня, что проснулись, лишь когда часы на старинной ратуше пробили двенадцать. После такого богатырского сна оба чувствовали себя бодро.

– За дело! – воскликнул Полботинка.

– За дело! – словно эхо отозвался Муфта. Через несколько минут они спустились в гостиничный буфет, где наскоро позавтракали.

– А теперь – искать Моховую Бороду! – заявил Муфта. Но Полботинка многозначительно поднял палец:

– Дорогой друг, нельзя забывать: во дворе тебя ожидает живое существо. И если я не ошибаюсь, то это живое существо не кто иной, как маленький славный пёсик, который тоже не прочь перекусить.

– Ну конечно, – смущённо пробормотал Муфта. – И как я только мог позабыть о нём. Видно, старею, слабеет память. Полботинка фыркнул.

– Не говори глупостей, – сказал он. – У тебя ни одного седого волоса. Просто ты ещё не привык к обязанностям, связанным с содержанием собаки.

– Ты думаешь? – неуверенно спросил Муфта.

– Ну конечно! – поспешил уверить Полботинка. – Тот, кто однажды решил взять собаку, больше уже не принадлежит только себе. В той же, а может быть даже и в большей, мере он принадлежит своей собаке.

Муфта молча и даже немного печально принял эту истину к сведению. Значит, он теперь принадлежит себе не полностью? Как же это вдруг? На какой-то миг он даже растерялся, но тут ему вспомнился вчерашний вечер, и растерянность исчезла. Вечером, перед тем как ложиться спать, он отвёл Воротника в гостиничный двор, в собачью конуру. Когда он уходил, пёс так грустно и ласково смотрел на него, так жалобно и в то же время преданно заскулил, что Муфта вдруг почувствовал, как дорога стала ему эта собака. Сейчас это чувство охватило его снова и моментально разогнало минутную растерянность. Теперь он не имел ничего против того, чтобы полностью принадлежать милому Воротничку.

Муфта решительно подошёл к буфетной стойке.

– Будьте добры, килограмм ветчины и килограмм холодца, – обратился он к буфетчице.

– Так много? – улыбнулась буфетчица. – Такому маленькому человеку?

Муфта нахмурил брови.

– Я покупаю не для себя, – пробурчал он. – У меня есть собака, для неё я и покупаю.

Буфетчицу, видимо, удовлетворило объяснение, и она отвесила ему ветчины. Тем временем к Муфте подошёл Полботинка.

– Я должен тебя серьёзно предупредить, дорогой Муфта, – сказал он, укоризненно погрозив пальцем. – Это, конечно, прекрасно, что ты хочешь хорошенько позаботиться о своей собаке, однако заботиться – это не значит перекармливать. Ветчиной и холодцом ты можешь с самого начала избаловать Воротника и навсегда его испортишь.

– Да, конечно, – рассеянно пробормотал Муфта. Но прежде чем он успел что-либо добавить, буфетчица, взвешивая ветчину, спросила:

– Можно немного больше? Муфта кивнул.

– Да, да, пожалуйста, – сказал он. – Хорошо, пусть будет побольше.

Тут Полботинка понял: говорить с Муфтой о перекармливании собак не имеет смысла. Любовь к собаке вспыхнула в Муфтином сердце с такой силой, что ввести её в границы разумного было совершенно невозможно.

«Ничего не поделаешь, – подумал Полботинка. – Пусть балует своего Воротника, если ему так хочется. Воротнику это, конечно, не пойдёт на пользу, но, может, самому Муфте это доставит такую радость, которой ему, Полботинку, и не понять. Быть может, балуя собаку, Муфта станет ещё лучше».

Тем временем буфетчица завернула ветчину в бумагу и принялась отвешивать холодец.

– Хороший холодец, – приговаривала она. – И совершенно свежий, только сегодня привезли. Кстати, у меня тоже есть собака, фокстерьер, знаете ли. А какой породы ваша собачка, если не секрет?

Какой породы может быть Воротник? Муфта этого не знал и потому промолчал. Но Полботинка тут же ответил за него:

– Это накстерьер, достаточно редкая порода.

– Ах, накстерьер, – с уважением закивала буфетчица. – Тогда ей подойдёт холодец, он очень легко усваивается.

– В таком случае и холодца можно побольше, – быстро сказал Муфта.

И буфетчица снова закивала.

– Совершенно верно, – одобрила она. – Возьмёте два кило, не так ли?

– Пожалуйста, – сказал Муфта, не заметив, как сокрушённо вздохнул Полботинка.

Буфетчица завернула в бумагу холодец, и Муфта сунул под мышку оба пакета. Он побежал по коридору к своему дорогому Воротнику и развил такую высокую скорость, что Полботинка едва поспевал за ним.

Ожидая лифт, обычно такой уравновешенный Муфта выражал поразительное нетерпение.

– Невозможная, – сердито пыхтел он. – Невозможная гостиница. Никакого порядка. Лифты тащатся еле-еле.

– Ну, не стоит так волноваться, – попытался успокоить Муфту Полботинка. – Минутой раньше, минутой позже. За эту минуту Воротник ведь не сдохнет от голода.

– Ах, значит, не сдохнет? – вскипел Муфта. – Скоро сам увидишь!

Тем временем подошёл лифт. Муфта и Полботинка спустились вниз и вскоре оказались во дворе, где оба смогли убедиться в резвости Воротника. Собака выскочила из конуры и радостно бросилась им навстречу.

– Ой, Воротничок, миленький Воротничок! – воскликнул Муфта. А Воротник заливался счастливым лаем. Он бы с удовольствием прыгнул Муфте на грудь, но поскольку Муфта был очень маленького роста, то Воротник просто перепрыгнул через него. Мимоходом, больше из вежливости, он ткнулся разок мордочкой и в Полботинка, но тут же опять повернулся к Муфте и стал вертеться вокруг него колесом.

Эта чехарда продолжалась всё же не очень долго. Воротник вдруг остановился и быстро потянул носом.

– Чует запах еды, – заметил Полботинка. Муфта улыбнулся. Он развернул сначала ветчину, а потом и холодец и разложил перед носом Воротника.

– Ну-ка попробуем.

Воротник не заставил повторять приглашение и моментально вонзил зубы в холодец.

– Кушай, кушай на здоровье! – улыбался Муфта. – Этот холодец хороший, свеженький.

– И легко переваривается, – добавил Полботинка. Воротник ел, он ел бы и без уговоров. Кусок холодца уменьшался с огромной быстротой.

– Ему нравится, – блаженно произнёс Муфта. И тут холодец кончился.

– Ужас, – сказал Полботинка. – Уму непостижимо, как в такого маленького пёсика влезло такое количество холодца. Муфта пропустил это замечание мимо ушей.

– Жаль, мы не попросили буфетчицу нарезать ветчину, – сказал он. – Воротнику трудно откусывать от целого куска.

Полботинка догадался, на что намекает Муфта. Видимо, он имел в виду крошечный перочинный ножик Полботинка, которым можно было нарезать ветчину на маленькие кусочки.

– Ладно уж, – сказал Полботинка и вздохнул. – Попробуем распилить.

Он ещё раз вздохнул, вытащил перочинный ножик и стал кромсать ветчину. Каждый раз, когда ему удавалось отрезать кусочек, Воротник тут же хватал его и с аппетитом проглатывал.

– Бедное животное, – пожалел Муфта. – Ему, наверное, пришлось изрядно поголодать.

– Вполне возможно, – согласился Полботинка. – Но я, например, поел бы такой сочной и нежирной ветчины, даже если б и не был слишком голоден. Честно говоря, у меня и сейчас слюнки текут.

– Будь всё-таки благоразумен! – забеспокоился Муфта. – Надеюсь, ты не собираешься отобрать у животного еду? Другое дело, если он не доест…

Но Воротник доел всё. Он слопал всё до последней крошки и посмотрел на Муфту с таким выражением, словно ему было мало.

– Может, принести из буфета добавки? – предложил Муфта. Но тут терпение Полботинка лопнуло.

– Твоя любовь к собаке превратилась в обезьянью любовь, – сердито начал он. – Если сама собака не знает меры, то тебе, как хозяину, следует быть разумнее. Должен тебе сказать: перекармливать животных столь же вредно, как и заставить их голодать. И я уверен, что величайший знаток животных Моховая Борода сказал бы тебе то же самое.

На этот раз наставления Полботинка дошли до Муфты.

– Ты и вправду так думаешь? – озабоченно спросил он.

– Конечно, – подтвердил Полботинка. – И я ничуть не удивлюсь, если от сегодняшнего обжорства у Воротника начнётся ожирение.

– Что же делать? – дрогнувшим голосом спросил Муфта. – Что надо сделать, чтобы от перекармливания у Воротника не началось ожирение?

– От этого есть только одно средство, – ответил Полботинка. – И средство это – прогулки.

– Прогулки? – удивился Муфта. – Неужели просто прогулки?

– Вот именно, – продолжал Полботинка. – Как владелец собаки, ты должен знать, что с собакой надо гулять не менее двух часов в день. А если мы имеем дело с перекормленной собакой, то, я думаю, с ней надо гулять не меньше чем целый день и заставлять её бегать.

– Думаешь, это поможет? – спросил Муфта с надеждой.

– Конечно, – кивнул Полботинка. – Только нам придётся купить Воротнику поводок и найти какой-нибудь зелёный уголок или лужайку, где никто не мешал бы нашим прогулкам.

Муфта с облегчением вздохнул.

– Так мы и сделаем! – воскликнул он. – Не будем откладывать.

И они отправились.

Поиски Моховой Бороды волей-неволей пришлось отложить. Но ничего не поделаешь – ведь у них был теперь Воротник! Они утешались мыслью, что сам Моховая Борода, несомненно, одобрил бы их действия. Ведь Моховая Борода был большим другом животных. И Моховая Борода ни за что не допустил бы ожирения у такой прекрасной собаки.

Прогулка Моховой Бороды.

Дама уселась в кресло и велела Моховой Бороде стать перед ней навытяжку.

– Итак, малыш, – сказала она строго и при этом посмотрела на него пронизывающим взглядом. – Ты сказал, что хочешь немного погулять?

– Да, очень хочу, – кивнул Моховая Борода. – У меня начинает ужасно саднить ступни, если я не могу потереть их о землю.

– Хорошо, – сказала дама. – Предположим, я тебе верю. Но объясни, пожалуйста, зачем тебе понадобилось для этого цепляться за собаку? Почему ты не мог просто сказать мне, что хочешь погулять?

– Я боялся, вдруг вы меня неправильно поймёте, – пробормотал Моховая Борода. – Ведь в наши дни многие люди стали такими домоседами, что гуляют только по необходимости.

Дама многозначительно усмехнулась.

– К счастью, ко мне это не относится, – сказала она. – Я знаю, нужно всегда быть в форме. – И вдруг прибавила: – Я решила. Мы идём с тобой гулять, малыш!

Моховая Борода продолжал стоять молча. Но в голове у него лихорадочно проносились мысли. Они идут гулять… Удастся ли ему удрать от дамы? Во всяком случае, это будет не так-то просто. Дама сама сказала, что держит себя в форме. От неё далеко не убежишь…

– Разве ты не рад? – прервала дама его размышления.

– Ну конечно же рад! – воскликнул Моховая Борода. – Образно говоря, я прямо купаюсь в волнах радости.

– Здесь поблизости прелестный парк, – продолжала дама. – Кусочек живой природы среди городских камней. Там ты услышишь щебетанье птиц, сможешь понюхать цветы и даже прикоснуться ступнями к земле.

«И может быть, мне удастся укрыться за каким-нибудь кустом, – мысленно добавил Моховая Борода. – Может быть, я сумею так здорово спрятаться, что ты меня больше не найдёшь».

К сожалению, радужные надежды Моховой Бороды очень скоро безнадёжно рухнули. Вставая и отворяя дверцу шкафа, дама сообщила:

– К счастью, у меня ещё сохранился поводок моей бедной собачки. Вот поводок, а вот и ошейник. Надеюсь, тебя это не обидит. Я их на тебя надену. По-моему, они тебе впору.

Моховая Борода остолбенел. На него нацепят ошейник! Его поведут на ремешке, как собаку!

Тем временем дама уже направлялась к нему.

– Сейчас примерим, малыш, – сказала она. – Сейчас посмотрим, подойдут ли они тебе.

Поражённый, Моховая Борода не мог вымолвить ни слова, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Моховая Борода в ужасе закрыл глаза и тут почувствовал, как на его шее затянули ошейник и застегнули пряжку.

– Ну как? – спросила дама. – Не слишком туго? Моховая Борода судорожно сглотнул.

– Очень горло жмёт, – прохрипел он.

Но дама не обратила на его слова никакого внимания.

– Понемногу привыкнешь, – сказала она, пристёгивая к ошейнику поводок. – Ко всему надо привыкать.

Моховая Борода открыл глаза и жалобно посмотрел на даму.

– Знаете, – умоляюще начал он, – маленьких детей тоже иногда водят на поводке, не так ли? Поводок надевают ребятам под мышки, и это помогает им устоять на ногах. Нельзя ли раздобыть такой ремешок и для меня? Может, это было бы солиднее?

Но даме предложение Моховой Бороды не понравилось.

– Но ведь ты вовсе не ребёнок, – решительно заявила она. – И ты прекрасно держишь равновесие, не так ли? Подумай сам – если бородач вроде тебя появится на людях в детской сбруе, это будет выглядеть довольно комично.

Моховая Борода понял: настаивать не имеет смысла. Дама, видимо, относилась к числу людей, не желающих отказываться от своих прихотей и менять однажды принятое решение.

– Конечно, тебе придётся надеть и намордник.

– Что? – воскликнул Моховая Борода. – Зачем?

– Так уж полагается, – снисходительно улыбнулась дама. Моховая Борода хотел было решительно воспротивиться, но дама быстрым движением натянула на него намордник. Рот Моховой Бороды оказался так туго стянут, что он не мог вымолвить ни слова. Ему пришлось покориться обстоятельствам и позволить вывести себя из квартиры.

Вскоре они оказались на улице и пошли туда, где, по словам дамы, раскинулся парк.

– Я надеюсь, что ты умеешь прилично ходить на поводке, – сказала дама. – Главное, не рвись вперёд и не слишком натягивай поводок.

Однако дама шла достаточно быстро, и Моховая Борода прилагал немало стараний, чтобы не отстать от неё.

Когда они немного отошли от дома, Моховая Борода вдруг заметил, что он больше не привлекает всеобщего внимания. На него, правда, смотрят, но не совсем так, как прежде. Встречные прохожие усмехались, и только. Никто не останавливался, чтобы попросить у него автограф или как-нибудь иначе выразить ему своё уважение.

«Видно, слава моя уже умерла, всего-то её и было…» – подумал Моховая Борода.

Конечно, Моховая Борода не мог знать, почему угасла его слава. Он не знал о появлении в городе самого высокого человека на свете, который теперь стал центром внимания и затмил всех остальных. И Моховая Борода решил, что люди изменили к нему своё отношение из-за намордника и поводка.

«Слава не зависит от нас самих, – размышлял он. – Но гораздо важнее славы собственное достоинство. И тут уж всё зависит только от нас самих. Надо уважать человека, а не его славу. Надо уважать достоинство и сохранять его после того, как потускнеет слава. Даже и с поводком на шее необходимо иметь собственное достоинство. И по-видимому, это удаётся не каждому, особенно если на него напялен намордник».

Как бы то ни было, Моховая Борода решил принять посланное ему судьбой испытание без жалоб и нытья.

Тут раздумья Моховой Бороды прервались.

Природа! Настоящая живая природа!

Они приближались к парку.

Дама прочла Моховой Бороде нотацию, потому что, завидев парк, он стремительно рванулся вперёд и сильно натянул поводок.

– Ну потерпи ещё немного, – сказала дама. – Разве ты уже забыл, как я тебя учила ходить на поводке.

Моховая Борода слегка замедлил шаг, но, несмотря на это, они вскоре добрались до парка и пошли по дорожке, вьющейся между кустов и деревьев.

– Не правда ли, чудесный парк, – сказала дама. – Очаровательное местечко, можно отдохнуть душой.

Теперь они шли очень медленно, и дама изредка останавливалась, чтобы Моховая Борода мог понюхать росшие у дорожки цветы.

– В основном здесь гуляют люди со своими собачками, – объясняла дама. – И трудно отыскать лучшее место для выгула собак. Когда моя Жужу была ещё со мной, мы с ней иногда приходили сюда по два раза в день…

Она продолжала говорить. Рассказывала о парке, и о своей собачке Жужу, и ещё о разных других вещах. Но Моховая Борода слушал её вполуха. Он потихоньку засунул руки под бороду и изо всех сил старался нащупать застёжку ошейника.

Если бы только удалось расстегнуть… С одной стороны дорожки были цветочные клумбы, с другой – густой кустарник. Если бы теперь посчастливилось расстегнуть пряжку, он тут же бросился бы прямиком в кусты. И будь дама в какой угодно прекрасной форме, в этих кустах она бы всё равно застряла, в таких кустах ей ни за что его не поймать.

Но пряжку не удавалось нащупать. Случайно или умышленно дама надела на него ошейник так, что пряжка оказалась как раз на затылке. Надо попытаться повернуть ошейник. Чего бы это ни стоило, надо дотянуться до пряжки.

– Что ты там возишься?

В голосе дамы звучала угроза.

Моховая Борода вздрогнул и быстро вытащил руки из-под бороды.

– Не стоит возиться, – насмешливо заметила дама. – Застёжка прекрасно закреплена сзади.

Тут Моховая Борода убедился в том, что она нарочно надела ему ошейник застёжкой к затылку. И вовсе не для того, чтобы не натирало шею, а чтобы нельзя было расстегнуть.

Они продолжали прогулку, и Моховая Борода понял: на этот раз разумнее будет отказаться от попытки к бегству.

Вскоре они встретили пожилого лысого мужчину, рядом с которым послушно шагала огромная собака с умной, но хмурой мордой.

– Это дог, – с почтением сказала дама. – Одна из самых больших собак.

Поравнявшись с ними, мужчина остановился, и дог тоже. Мужчина пристально разглядывал Моховую Бороду, то же самое делал и дог.

– Извините, – обратился хозяин дога к даме. – Он у вас тоже чистопородный?

Вопрос касался, конечно, Моховой Бороды.

А дог ткнулся своей огромной мордой чуть ли не в лицо Моховой Бороды и довольно беззастенчиво обнюхал его.

«Не зря говорят, что собака со временем становится похожей на своего хозяина, – сердито подумал Моховая Борода. – Эти оба невозможно назойливы…»

Однако дама не проявила ни малейшего недовольства. Вопрос лысого старика, казалось, ей даже польстил.

– Мой малыш очень породистый, – любезно ответила она.

– Не могли бы вы сказать, где можно такого достать? – расспрашивал старик. – Может быть, у вас есть такие щенки?

– К сожалению, это единственный экземпляр, – улыбнулась дама. – Единственный представитель своей породы, если можно так выразиться.

– Ах вот как, – сказал старик, и лицо у него вытянулось. – Я было понадеялся, что и мне посчастливится завести такого.

– К сожалению, это совершенно невозможно, – снова улыбнулась дама. – Такого вы нигде не найдёте. Но ведь у вас уже есть прекрасный дог.

– Ну да, – фыркнул старик и пошёл дальше. Дог тоже фыркнул и последовал за ним.

– Ты только посмотри! – воскликнула дама. – У него великолепный дог, а он мне ещё и завидует!

Они продолжали прогулку, углубляясь в парк. И чем дальше шли, тем больше встречалось собак.

– Смотри, – указала дама на белоснежную собачонку, проходившую мимо. – Это французская болонка, одно из редчайших четвероногих. Она прямо как тень своего хозяина – вообще не может без него жить.

Моховая Борода уловил в голосе дамы необычайную нежность.

– Кстати, Жужу тоже была французской болонкой, – сказала дама.

Некоторое время они шли молча, затем дама снова начала рассказывать ему о встречных собаках.

– Ньюфаундленд, – сказала она о большой угольно-чёрной лохматой собаке, гулявшей неподалёку. – Ньюфаундленды – самые лучшие пловцы среди собак, кстати, великолепно спасают утопающих.

– Мгм, – кивнул Моховая Борода.

– А это ирландский сеттер, – указала дама на лопоухую охотничью собаку. – А там пудель. Очень весёлая собака. А это… И вдруг голос дамы сорвался. Моховая Борода удивлённо взглянул на неё.

– Идём! – взволнованно прошептала дама. – Скорей пошли домой!