Текст книги "Любовь по учебнику психологии"

Автор книги: Энн Питерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Я говорю еще раз, – взревел офицер, – проходите. Вас послушать, все они ангелы. – Полицейский свирепо посмотрел на Майка, выдвигая вперед дубинку. – А теперь отойдите.

– Куда отвезут детей? – спросила Хэлли полицейского.

– В центр.

– Идемте. – Хэлли подтолкнула разозленного и не желающего сдаваться Майка. – Здесь вы ничего не добьетесь. Нужно ехать в другое место, если хотите выручить ее. Где ваша машина?

– Ее нет, – ответил Майк мрачно.

Хэлли недоуменно посмотрела на него.

– Тогда как же...

– Соседка подбросила. – Майк стиснул зубы, ярость обуревала его. Будь проклят этот упрямый полицейский. И черт бы побрал Памелу Свигерт за то, что привезла Коринну в это адское место. Майк понимал, особой вины Памелы в этом нет, Коринна нашла бы способ приехать на концерт, но он был слишком раздражен, чтобы разбираться, просто сейчас ему необходимо было на кого-нибудь свалить вину. Хотя единственный, кого стоило винить, был он сам.

– Где она? – спросила Хэлли, имея в виду соседку.

Майк огляделся. Он только сейчас сообразил, что потерял Памелу где-то у кордона.

– Я не знаю. У нее такие рыжие волосы...

Забыв недавнюю злость, он внимательно осматривал толпу. Что, если Памела упала и ее затоптали, как едва не случилось с Хэллоран Маккензи?

– Это она? – показала Хэлли.

– Да. – Тревога пронзила Майка. Памела стояла в окружении нескольких женщин и плакала. Ее всегда идеально уложенные волосы выглядели так, как будто в них запуталась стая птиц. – Памела!

Майк побежал к ней, Хэлли за ним.

– Ради всего святого, что случилось?

– Какие-то подростки избили ее, – сказала одна из женщин.

– Отвезите меня домой, – всхлипнула Памела, словно слепая протягивая вперед руку. Майк с изумлением увидел, что эту руку вдруг подхватила Латиша. Так называемая подруга Коринны.

Ярость опять охватила его.

– Почему ты не с Кори? – закричал он на девочку, которая плакала и была тоже растрепана, как и ее мать. Это он заметил мгновение спустя.

– Нас р-раздел-лили и... и...

– Ладно, ничего! – сказал Майк устало, его злость прошла так же внезапно, как и возникла. Все это – сплошное безумие. Криками и необдуманными поступками тут ничего не добьешься. – Хэллоран! – Выводя Памелу и ее дочь из толпы, он повернулся к Хэлли. – Послушайте, я должен отвезти их домой. Не могли бы вы... то есть... я понимаю свою назойливость, но не могли бы...

– Не могла бы я поехать в полицейский участок и найти Коринну? – закончила Хэлли за него, когда он замялся. И в то время как все внутри у нее кричало: «Нет, нет, нет», она услышала свой голос: – Конечно. Хотя вы понимаете, что я не смогу освободить ее.

– Знаю. Я сам приеду туда, как только смогу. И, Хэллоран, – он положил ей руку на плечо и остановил, когда она, коротко кивнув, направилась к машине, – спасибо.

– Конечно, – сказала Хэлли, отводя глаза. Меньше всего ей хотелось ехать в полицейский участок. И как только ее угораздило во все это ввязаться?

Пахло пылью, потом и грязными телами. Полно народу. Много пьяных. И все на взводе. Даже обязанные присутствовать в участке по долгу службы полицейские. Так казалось Майку. Безусловно, они уже давно забыли, что такое профессиональная учтивость.

Как и обещала, Хэлли ждала его в участке. Она выяснила, что фургон, везущий юных «разбойников», уже прибыл и что дети помещены в одну большую камеру. Разгневанные родители, включая Майка, требовали освобождения своих отпрысков. Раздраженные полицейские трудились над проверкой документов. Это позволило бы им избавиться от нежеланных постояльцев, а заодно очистить участок от толпы.

Разговор между Майком и Хэлли не вязался: они ожидали, когда выведут Коринну. Отвозя Памелу домой, и потом в своей машине по дороге к участку, и даже во время разговоров с Полицейскими Майк не забывал, что не одинок в борьбе за свою дочь. Это удивляло, беспокоило, тревожило. Тревожило потому, что Хэллоран Маккензи была первой женщиной после Бэкки, которая вызвала в нем желание познакомиться поближе.

Зачем это ему? У него и так достаточно проблем.

– Мисс Маккензи. – Он повернулся к ней с натянутой улыбкой. – Не знаю, как вас и благодарить.

– Тогда не надо, – отозвалась Хэлли. Она устала и к тому же была немного сбита с толку волнами сдержанности, время от времени исходящими от этого мрачного мужчины, окатывающими ее, как охлажденный воздух из открытого холодильника. – Я еду домой, но надеюсь увидеть Коринну в своем кабинете завтра утром за полчаса до начала занятий.

– Я прослежу за этим, – пообещал Майк, чувствуя неловкость оттого, что, кажется, обидел ее. Но он был не в том состоянии, чтобы пытаться исправить ситуацию, даже если бы и захотел. А он и не хотел.

Эта женщина – учительница его дочери, к тому же еще и классный руководитель. Она примчалась на стадион, считая своей обязанностью оказать, если потребуется, помощь. И вовсе не ему, Майку Паркеру, она помогала там и даже здесь, в участке. Он просто отец одной из ее учениц.

Когда она говорила с ним, ее лицо, испачканное грязью и искаженное усталостью, было жестким. И тон был холодным.

– Значит, договорились, – сказала она, – я бы хотела, чтобы вы в течение нескольких дней забирали Коринну после занятий и привозили ее в школу по утрам. Пожалуйста, поймите, мое участие неизбежно, но я не могу выходить за рамки профессиональных обязанностей. На моем попечении еще девять учеников, и, если, кроме учебы, я начну вмешиваться в их личную жизнь, мои нервы не выдержат. Вы ведь понимаете?

– Вполне, – ответил Майк, подумав про себя, что это как раз то, что ему нужно. – Наши семейные проблемы вас абсолютно не должны касаться.

Что ж, подумала Хэлли, по крайней мере здесь полная ясность.

– Итак, – она откинула назад волосы и встретила его взгляд, – я с вами прощаюсь.

– Доброй ночи. – Майк хотел подать руку, но она уже направилась к выходу. – Еще раз спасибо.

Выйдя на улицу, Хэлли поздравила себя с тем, что прояснила свою позицию. Выполнила дневную норму добрых дел, говорила она себе, теперь можно заняться собственной жизнью. Будущие контакты с Майком Паркером будут минимальны. Смертельно уставшая, мечтающая о ванне, она вставила ключ в дверцу машины.

Начала поворачивать его, и тут ее взгляд скользнул вниз к переднему колесу. Испуг охватил ее. Чертова шина спущена! Что же дальше? Сраженная новым ударом судьбы, Хэлли уронила голову на крышу машины.

Чем она заслужила это? Насколько же неблагосклонна к ней судьба, решившая, что ей еще рано домой. Она устала, проголодалась...

– Мисс Маккензи!

Хэлли резко вскинула голову. Потом глубоко вздохнула и медленно обернулась. На нее обеспокоенно глядел Майк Паркер. А рядом, с дерзким и воинственным выражением лица, стояла Коринна.

– Что-то случилось? – спросил Майк, хмурясь.

Хэлли молча указала на шину; ее взгляд остановился на девочке.

– У тебя все в порядке, Коринна?

Девочка безразлично пожала плечами и отвернулась, упрямо поджав губы. Но что-то на мгновение вспыхнуло в ее глазах, прежде чем она отвела их, и теперь она явно хотела подавить это.

А ведь она не такая стойкая, какой хочет казаться, подумала Хэлли.

Да, все эти разглагольствования с Майком и с самой собой о невмешательстве в личные дела учеников были только риторикой. Глядя на девочку, Хэлли поняла, что ее участие в дальнейшей судьбе ребенка неизбежно.

Хотя бы с одним учеником, но так бывало каждый год. Может быть, потому, что у нее самой был добрый и чуткий советчик, когда она была не в ладах сама с собой и с миром. Мать была слишком подавленна – ее брак разваливался, а Хэлли нуждалась в поддержке. Сейчас у нее достаточно сил противостоять неприятностям и с матерью они лучшие подруги.

Некоторые дети просто западали Хэлли в душу – дети, которые нуждались в понимании и поддержке. Коринна Паркер была из их числа.

И отец девочки был тут ни при чем. Чтобы подчеркнуть это, Хэлли резко отказалась от помощи.

– Отвезите дочь домой, мистер Паркер. Мне уже приходилось самой менять колесо, большое спасибо.

Хэлли пожелала обоим Паркерам спокойной ночи и пошла доставать из багажника домкрат, гаечный ключ и запасное колесо.

Она сделала все, чтобы оттолкнуть Майка от себя. Но тот не сдался.

– Я буду вам очень признателен, мисс Маккензи, если вы поговорите с Коринной, пока я займусь колесом. Со мной она разговаривать отказывается. И еще, – добавил он, предвосхищая протест, так как был уверен, что Хэлли будет возражать. – Я понимаю, что моя просьба превышает границу, установленную вами, но...

– Я не собиралась отказываться, – перебила его Хэлли, не желая больше спорить с ним о колесе, которое он уже вытаскивал из багажника. – Если вы дадите мне ключи и скажете, где стоит ваша машина, мы с Коринной пойдем и сядем в нее.

– Это «бьюик», – сказал Майк, протягивая ей ключи. – Похоже, я должен благодарить вас снова и снова.

– Нет, не должны, – ответила Хэлли. – Я еще ничего не сделала.

Она отошла, но слышала, как Майк тихо сказал:

– Вот здесь вы не правы.

Хэлли дотронулась до плеча девочки, та вздрогнула.

– Пошли, Коринна. Посидим в машине твоего отца.

– Пока он будет ремонтировать вашу?

– Да.

– Я думала, вы сами умеете, – угрюмо пробормотала девочка. Она нехотя поплелась за Хэлли.

– Умею, – мягко сказала Хэлли. Угрюмая дерзость – как раз то, с чем она научилась справляться. Большинство детей считают это наилучшим способом защиты. – Но мне надо с тобой поговорить.

– То есть это ему надо, чтобы вы со мной поговорили, – мрачно ухмыльнулась Коринна, взглянув на отца, сидящего на корточках у переднего колеса «фольксвагена».

– Да, ты права. – Хэлли отперла дверцу «бьюика». Ее политика заключалась в том, чтобы быть абсолютно честной со своими учениками. Никаких игр, никаких уловок, тайных соглашений с родителями. В ответ она ожидала такой же честности и от них. – Забирайся.

С обиженным видом Коринна плюхнулась на сиденье. В машине было жарко, и, так же как и Хэлли, девочка оставила дверцу приоткрытой. Сгорбившись, она смотрела на свои руки. Сейчас она выглядела такой беззащитной...

– Ты – одна из бунтовщиков? – спросила Хэлли.

Этот прямой вопрос пробудил в девочке какие-то признаки жизни. Она повернула голову и заморгала. Но ее ответ был предсказуемо груб:

– А даже если и так?

Хэлли восприняла это спокойно.

– Тебе известно, что там сегодня кто-то был убит?

Коринна прикусила губу, ее ресницы дрогнули, и Хэлли увидела неожиданный блеск слез. Девочка тут же отвернулась.

Голос Хэлли смягчился.

– Ты действительно хочешь, чтобы твой отец и я думали, что ты принимала в этом участие?

Глядя вниз, девочка отрицательно мотнула головой.

– Я так и не думаю. – Хэлли потянулась, чтобы похлопать Коринну по руке в утешение. Но та немедленно ее отдернула.

Хэлли проигнорировала отпор. Она ожидала такой реакции.

– Я хочу помочь, если ты позволишь.

– Хм!

– Отец не враг тебе, ты же знаешь, – тихо сказала Хэлли. И была поражена яростным и злобным ответом.

– Он меня ненавидит. – Лицо девочки исказилось от боли. Словно почувствовав, что Майк стоит за открытой дверцей, или, может быть, встревоженный взгляд Хэлли поверх головы Коринны выдал Майка, но девочка повернулась прямо к нему и выкрикнула: – Да, он меня ненавидит!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

У Хэлли не выходило из головы выражение боли на лице Майка Паркера, которое она заметила до того, как он успел скрыть его под маской безразличия. Она медленно вела машину домой. Бедный Майк, думала она. И бедная Коринна. Понадобится много времени, терпения и любви этим двум людям, чтобы найти путь друг к другу. Ей это хорошо известно. Они с отцом так его и не нашли. Когда это было – десять лет назад?

Доктор Джеймс Маккензи после бесконечных романов, не позволявших уделять много времени собственным детям, бросил жену и двух дочерей, чтобы жениться на уже беременной от него секретарше.

Хэлли скривила губы. Милой Еве, их мачехе, исполнилось тридцать четыре года. Она была ровесницей сестре Хэлли, Морган, и всего на два года старше самой Хэлли.

И по сей день отношения между Хэлли и ее отцом были натянутыми и никакого контакта между ними практически не было. Хэлли видела новую жену отца и своего сводного брата – теперь ему девять – всего пару раз.

Хэлли упорно оставалась на стороне матери, игнорируя редкие попытки примирения со стороны Джеймса Маккензи. Восстановив мир с отцом, она чувствовала бы себя предательницей по отношению к матери. Ее сестра так не считала, поскольку всегда была отцовой любимицей.

И хотя вначале ее травмировало его отступничество, с замужеством и рождением собственного ребенка (Кенни теперь шесть лет) все было забыто. Она даже останавливалась в доме отца во время своих редких визитов в Лонг-Бич.

Тут Хэлли снова вспомнила полный боли взгляд Майка Паркера после слов Коринны о ненависти. Она впервые спросила себя, не могло ли ее безжалостное отношение причинять такую же боль ее собственному отцу.

Вздор. Въезжая на дорожку, Хэлли решительно отмахнулась от этой мысли. Джеймс Маккензи был слишком уверен в себе, чтобы такой незначительный факт, как потеря доверия и любви одной из своих дочерей, причинил ему душевную боль. Особенно если старшая дочь осталась ему верна.

Выходя из машины, Хэлли рассеянно взглянула на половину дома, принадлежащую матери. Света нет. Должно быть, решила прогуляться.

Жаль, подумала Хэлли, ей так хотелось бы сейчас выговориться. Она вздохнула и решила принять горячий душ и выпить чаю. На кухне ее встретил возмущенный Чосер. Хэлли крепко обняла громко мяукающего кота.

– Надоело сидеть дома, да? – Чосер не особенно любил ласки и стал вырываться. – Ладно, иди, – улыбнулась Хэлли, выпуская кота в дверь черного хода. – Веселись.

Со вздохом – дом казался необычно тихим и пустым – она вернулась на кухню. Голодна ли она? Еще недавно она умирала от голода, но почему-то теперь есть не хотелось. Вот так так. Может быть, избавиться от этих пяти фунтов не слишком сложно.

Хэлли заметила мигающий красный огонек на телефоне. Она подошла к нему и нажала кнопку автоответчика. Вино, размышляла Хэлли, пока пленка с шумом перематывалась. Стаканчик «шардоннэ» – вот что ей сейчас нужно.

Сообщений было несколько. Прошла вечность, пока пленка перемоталась. Наливая вино, Хэлли решила, что аппарат никогда не заговорит.

– Хэлли! – (О, наконец-то.)

Поставив стакан, Хэлли взяла карандаш и склонилась над столом, готовая записывать имена и номера телефонов. Это была Морган, голос ее звучал встревоженно. Обычная история.

– Ты не знаешь, где мама? Я звоню целый вечер не переставая. А как у тебя дела? Позвони мне.

Как всегда! Хэлли закатила глаза. С Морган, которая сейчас живет в Детройте, частенько случалась паника, когда ей казалось, что ее решили исключить из круга семейных событий.

– Эй! Почему тебя не было на аэробике? – (Гарнет Блумфилд.) – Я знала, ты пойдешь на попятную, Маккензи. Бог тебя накажет! Свяжись со мной, так будет лучше. Подпись – твоя совесть.

Ох, подруга. Потягиваясь, Хэлли помассировала поясницу, но следующее сообщение заставило ее насторожиться.

– Мисс Маккензи. Это сержант О'Рурк. Не волнуйтесь, пожалуйста, и позвоните мне по телефону 555-5000, добавочный 24. Это касается вашей матери. Спасибо.

О, Господи! Хэлли прослушала сообщение еще дважды, прежде чем записать телефон сержанта. Рука тряслась, когда она набирала номер. Прошла целая вечность, пока мужской голос рявкнул:

– О'Рурк.

– Гм. – Нервозность мешала Хэлли сосредоточиться. – Это Хэлли Маккензи.

– Ах, да, – сказал офицер, его тон сразу смягчился. – Мисс Маккензи...

– Что-нибудь случилось с моей матерью? – спросила Хэлли, прерывая паузу полицейского. Наверное, он ищет записи по этому делу.

– С ней все в порядке, – заверил ее сержант. – Но она поручила мне позвонить вам и попросить привезти самые необходимые вещи в больницу, палата номер...

– В больницу! – Хэлли больше ничего не слышала, кроме этого страшного слова. – Что с ней? Что случилось? Почему меня не...

– Она говорила, что пыталась до вас дозвониться, но вы не отвечали.

– Она повесила трубку, прежде чем я добралась до телефона, – объяснила Хэлли устало. Есть ли конец сегодняшним несчастьям? – Она не оставила сообщения.

– Да. Она была в довольно плохом состоянии, смогла лишь набрать 911. Она упала и ударилась. Рваные раны...

– Ох! – Хэлли зажала рукой рот. Только не ее руки! – Какой номер палаты? – Карандаш дергался в ее руке, пока она записывала.

Ошеломленная, она отправилась на половину матери и начала собирать в сумку туалетные принадлежности, белье и все, что казалось необходимым.

Встреча с Джеймсом Маккензи перед дверью палаты матери была еще одной неожиданностью.

– Отец! – воскликнула Хэлли, слишком уставшая и взволнованная, чтобы убрать испуг из голоса и вести себя дипломатично. – Что ты здесь делаешь?

– Я как-никак врач, – сказал он, оглядывая Хэлли, как обычно, сверху вниз, что всегда заставляло ее чувствовать себя неполноценной. Неприятно удивило, что это по-прежнему на нее действует. – И это моя больница, – продолжал он. – К тому же я заведующий отделением.

– Я не знала...

– Ты многого не знаешь, Хэллоран.

– Да, ну что ж... – Презирая себя за неловкость и смущение, которые всегда вызывали в ней едкие замечания отца, Хэлли стиснула зубы и встретила его взгляд с прежним, как в юные годы, вызовом. – Надеюсь, ты пропустишь меня, я приехала увидеть мать.

– Конечно. – Джеймс Маккензи отступил. – Похоже, твоя мать упала и ударилась о скамейку. Было небольшое кровотечение, но ничего серьезного. Ей дали успокоительное, и все будет хорошо.

Разозленная на себя еще больше, чем на отца, Хэлли опустила глаза и поплелась, почти ничего не видя, в палату матери.

Медсестра у кровати взглянула на Хэлли и приложила палец к губам.

– Она только что заснула. Доктор дал ей успокоительное.

Хэлли понимающе кивнула. Она все еще не пришла в себя после встречи с отцом и ужаснулась, увидев забинтованную руку матери. Она осторожно поставила сумку на пол и наклонилась ближе, всматриваясь в милое, но бледное и слишком неподвижное лицо. Обычно оно такое живое. Внушительных размеров пурпурная шишка и кровоподтек искажали высокий лоб.

– Сотрясение? – спросила она шепотом.

Сестра помотала головой.

– Доктор не дал бы ей снотворного, если бы поставил такой диагноз. Вы, конечно, родственница. – Это было скорее утверждение, чем вопрос.

Хэлли кивнула.

– Дочь.

– О! – воскликнула сестра, ее интерес заметно вырос. – В таком случае вы...

– ...также дочь доктора Маккензи. – Желая избежать дальнейших комментариев, Хэлли сказала: – Я привезла ей вещи. – И подняла сумку. – Куда мне их положить?

– На тумбочку, – ответила сестра, выходя из палаты.

Поездка домой прошла в тяжелом молчании, которое ни Майк, ни Коринна не были склонны нарушать. Дома Коринна хотела пройти прямо к себе, но Майк остановил ее.

– Мне надо поговорить с тобой. – Он прошел в кухню и потянул ее за собой. – Садись.

Коринна проигнорировала приглашение отца. Она оперлась на стойку и молча ждала, скрестив руки на груди.

Накопившаяся в нем ярость вырвалась на свободу: Майк шагнул к дочери, сжал ее плечо, словно тисками.

– Я сказал, сядь! – проревел он, рывком двинув стул и толкнув Коринну на него.

Отпустив ее так же резко, Майк развернулся и подошел к окну. Он тяжело дышал, волна ярости постепенно отступала. Он провел рукой по волосам, глубоко вдыхая воздух и стараясь немного успокоиться.

– Теперь у нас все будет иначе, – сказал он наконец, придя в себя. – Теперь ты станешь вести себя как цивилизованный человек...

– Да-а... – протянула Коринна, ее голос и выражение лица были полны презрения. – Как только что ты, да?

– Нет, не так. – Майк пристально смотрел на нее. – Ты же не станешь винить меня за то, что я дал волю рукам. Я просто вышел из себя, но ты своим упрямством и святого доведешь до рукоприкладства. И это должно прекратиться.

– Пф! – Скривив губы и вновь сложив руки на груди, Коринна со скучающим видом отвернулась.

Майку пришлось сосчитать до десяти, чтобы удержаться от еще одного взрыва. Он понимал, что, если хочет чего-нибудь добиться, ему не следует повышать голос. Дочь превратилась в лгунью, воровку и прогульщицу. Этому необходимо положить конец.

Майк подошел к полке, снял фарфоровую кошку и поставил на стол возле Коринны.

– В кувшине было двести долларов, – сказал он. – Теперь здесь семьдесят. Я хочу знать, что случилось с остальными?

– Почем я знаю? – пробормотала девочка. Но она не смогла посмотреть на него и густо покраснела.

Увидев это, Майк почувствовал облегчение. Значит, у нее есть совесть, значит, еще не все потеряно.

– Посмотри на меня, – приказал он.

Она подчинилась с нарочитой медлительностью, во взгляде светился вызов.

– Где ты взяла деньги на концерт?

Она сжала губы и ничего не ответила.

– И на эти лохмотья, что ты носишь? И на это? – Он бросил презрительный взгляд на обесцвеченные, спутанные волосы. – Где ты брала деньги, Коринна?

– Какая разница? – Она поразила его, воскликнув неожиданно яростно. Он ожидал, что она будет продолжать молчать. – Тебе ведь все равно!

Она вскочила на ноги и сжала руки в кулаки.

– Я удивлена, что ты вообще заметил. Ты только и делаешь, что придираешься ко мне! «Коринна, ты убрала комнату, вымыла посуду, вынесла мусор?» Я для тебя только служанка, ведь так? Тебя не волнует, что я делаю, куда хожу, что я чувствую. Ты никогда не интересовался, как мне здесь живется, что я думаю о школе или о чем-то еще. Ты меня ненавидишь!

– Это неправда! – воскликнул Майк. – Боже, Кори, я люблю тебя. Ты моя дочь, ты – единственное, что у меня есть.

Но она не слушала.

– А я ненавижу все. Я ненавижу этот ужасный город, этот убогий дом, я ненавижу жизнь с тобой. Я хочу домой! Почему ты просто не отпустишь меня домо-ой...

Последние слова были пропитаны такой болью, что у Майка будто сердце вырвали из груди. Чуть не плача, он схватил Коринну за плечи, а она, рыдая, старалась вырваться. Повернув дочь к себе, Майк обнял ее и прижал к своей груди. Какая же она маленькая, хрупкая, беззащитная...

– Кори, детка, – шептал он, поглаживая ее спину и нежно укачивая. – Не плачь так. Пожалуйста, не плачь. Мы справимся...

– Я не хочу с этим справляться! – Коринна вырвалась из его объятий. Топнув ногой, она подняла лицо, мокрое от слез, испачканное всеми цветами радуги от косметики. – Я не хочу здесь оставаться. Я не хочу жить с тобой. А ты не можешь меня заставить. – И она стремительно выбежала из кухни.

Оглушенный, Майк даже не пытался остановить ее. Он стоял не шевелясь, лишь слегка вздрогнул от звука хлопнувшей двери ее комнаты.

Он, который сражался со стихией практически на каждом континенте, не в силах совладать со своей четырнадцатилетней дочерью.

Завтра же он начнет приготовления, чтобы отправить ее обратно в Айдахо.

Хэлли не смогла приехать в школу на встречу с Майком и Коринной Паркер. В интересах профессиональной беспристрастности, которую так трудно было сохранить по отношению к данной ученице и ее родителю, она не пыталась связаться с ними сама. Вместо этого утром Хэлли первым делом позвонила директору и попросила найти ей замену на утренние уроки английского. Затем она попросила тренера баскетбольной команды Гилберта Смита встретиться с Майком, извиниться за нее и передать, что она найдет Коринну после обеда и поговорит с ней.

И вот она едет в школу. Утренние события так же, как и предыдущий день, были полны сюрпризов.

Хэлли приехала в больницу около семи, все еще не в себе после беспокойной ночи, наполненной путаными снами, в которых Майк Паркер и ее отец постоянно менялись ролями. Фрейду, наверное, было бы интересно.

Она была поражена, увидев у постели матери полицейского. В ее ночных кошмарах отец пытался убить мать. И хотя сама мысль была ужасающей, это представлялось не таким уж неестественным и диким. Оба чрезвычайно импульсивные, родители перед разводом часто устраивали неистовые ссоры.

Но, по всей вероятности, все было не так. Несмотря на травму, мать была бодра и весела, как молоденькая девушка. Здоровая рука лежала в красной ладони сержанта Вильяма О'Рурка.

Мать торопливо отдернула ее, когда Хэлли подошла к кровати.

– Хэлли, дорогая! – воскликнула она, к удивлению Хэлли, сильно смутившись. – Билл... я хочу сказать, сержант О'Рурк был так добр, что зашел меня проведать.

В семь часов утра? Оставив эту мысль при себе, Хэлли кивнула и улыбнулась, как будто было абсолютно естественно для мужчины прийти к ее матери на рассвете.

– Мы с вами говорили по телефону, – обратилась она к сержанту.

– Точно. – Он бочком отошел, большой, мускулистый человек с честным веснушчатым лицом. Его обожающий взгляд не отрывался от Эдит Маккензи. – Я позвоню позже, Эдит, – сказал он уже у двери. И обратился к Хэлли: – Приятно было познакомиться.

– Мне тоже, – пробормотала Хэлли. Когда дверь за ним закрылась, она повернулась к матери, вопросительно вскинув брови. – Мама, дорогая, объясни мне, что здесь происходит?..

Поворачивая к своему месту на школьной стоянке, Хэлли вспомнила выражение лица матери, усмехнулась и покачала головой. Оказалось, сержант познакомился с ней несколько недель назад «при исполнении» – он остановил ее за превышение скорости. И был мгновенно сражен, да так, что даже забыл вернуть Эдит ее права.

Поэтому он позже заехал к ней домой, и – как сказала мать – все пошло своим путем.

И к счастью, сказала она многозначительно, потому что, если бы Билл не нанес ей вчера днем очередной незапланированный визит в студию, только Богу известно, что бы с ней могло случиться. Ударившись головой, она потеряла сознание. Придя в себя, она позвонила Хэлли. Но при виде крови упала в обморок.

– Ты знаешь, я, как и ты, не выношу крови... Тут как раз и вошел Билл...

Спеша к большим двойным дверям школы, Хэлли призналась себе, что немного завидует матери...

Она опять вспомнила Майка Паркера. И не потому, что он был привлекательный мужчина и вдовец, но потому, что чувствовала себя немного виноватой за отмену встречи. А также потому, что ситуация с его дочерью тронула ее. Он принял все близко к сердцу и винил себя гораздо больше, чем следует.

Как женщине, Хэлли было ясно, что его хитрая дочь играла на этом чувстве вины как только могла.

Этому человеку нужен был союзник. Но кто? Хэлли вздохнула, подавляя желание предложить себя. Как будто у нее своих проблем недостаточно. Взять хотя бы ее мать, Гила и приготовления к отпуску в Италии. Она будет заниматься девочкой здесь, в школе, и не более...

Хэлли вошла в учительскую.

– Бирджит, привет. Спасибо, что согласилась заменить меня.

– Не стоит благодарности. Как твоя мать?

– Спасибо, хорошо. – Хэлли повесила свою джинсовую куртку. – Все прошло нормально?

Бирджит засмеялась.

– Ничего такого, с чем бы я не справилась.

– Прекрасно. Как себя вела Коринна Паркер?

– Паркер. О-ох. – Бирджит хлопнула себя ладонью по лбу. – Чуть было не забыла – он ведь искал тебя. Мистер Паркер.

– Искал? – Хэлли нахмурилась. – Я же просила, чтобы Гил поговорил с ним и все объяснил.

– Гил вроде бы простудился, – подсказал другой преподаватель. – Он сегодня не пришел.

– Так, прекрасно. – Хэлли мысленно подняла руки. Здесь что, все сговорились, чтобы осложнить ей жизнь? – Он нервничал? – спросила она, размышляя, что подумал о ней Майк, когда она не явилась на встречу. – А с девочкой все в порядке? – Она пояснила, не дав Бирджит ответить на первый вопрос: – Я имею в виду его дочь.

– Ну...– Бирджит сморщила лоб. – По-моему, она отпросилась в туалет в середине урока. Но ты знаешь, теперь я что-то не припомню, кажется, она не вернулась.

– О Господи, – Хэлли в отчаянии закрыла глаза. – Опять!

Ладно, девочка, решительно думала Хэлли, выходя из учительской после того, как попросила Бирджит взять на себя и ее дневные уроки. Игры окончены.

Из своего кабинета она позвонила Майку Паркеру на работу, чтобы договориться о немедленной встрече. Но там ей сообщили, что Майк Паркер взял отпуск на несколько дней и до конца недели его не будет.

Прелестно. Хэлли бросила трубку и уставилась на старый аппарат, глубоко задумавшись. У нее было два пути – позвонить ему домой или ехать искать его. Правильнее позвонить: «Ваша дочь опять пропустила занятия, мистер Паркер. Примите меры».

Угу. Хэлли вздохнула. Хочет она того или нет, но она уже вовлечена в этот конфликт. И, может, если б она пришла в школу сегодня утром...

– Ладно, ладно, – пробормотала она раздраженно. Меа culpa[1]. – Я еду.

Она записала адрес Паркеров, домашний телефон и села в машину.

Когда-то здесь был роскошный район, теперь же – слегка запущенный квартал вблизи пляжа. Многие старые особняки переделали в многоквартирные дома.

Дом Паркеров представлял собой небольшое бунгало, стены которого были покрашены довольно неудачно – по мнению Хэлли – в розовый цвет. Поставив машину у обочины, Хэлли с надеждой подумала, что Майк всего лишь снимает этот дом. Но тут же напомнила себе, что это отнюдь не ее дело.

«Бьюик» Майка был припаркован тут же. Значит, он дома, и можно покончить с этим раз и навсегда. Сегодня вечером у нее занятия по итальянскому.

Расправив плечи и изо всех сил стараясь не обращать внимания на нервную дрожь, Хэлли зашагала по неровной бетонной дорожке, поднялась по трем треснувшим ступенькам и позвонила в дверь.

Она нахмурилась, когда женский голос произнес:

– Минутку!

Коринна? Да нет. Слишком радостный голос. Слишком прокуренный.

Дверь открылась, и глаза Хэлли расширились. Она увидела перед собой ту рыжеволосую женщину, которая рыдала на груди Майка Паркера во время столпотворения на стадионе. Руки ее были в синяках и ссадинах, но лицо выглядело гораздо лучше. Или, быть может, его улучшил толстый слой макияжа.

Пышное тело женщины было прикрыто лишь прозрачным пеньюаром и минимальным бикини под ним.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Ох, здравствуйте, милочка, – защебетала женщина. Хэлли была просто обезоружена таким отсутствием стыдливости. Интересно, кем приходится эта особа Майку Паркеру?

– Здравствуйте. – Хэлли не могла убрать нотку чопорной сдержанности. Она разговаривала бы так с любым неодетым в середине дня человеком. – Мистер Паркер дома?

– Ну, это зависит... – многозначительно промурлыкала женщина.

Хэлли решила игнорировать явный намек.

– Я учительница Коринны.

И только тут показался человек, к которому она приехала. Хэлли сразу отметила, что он полностью одет, в джинсы и футболку, и облегченно вздохнула. На нем даже были ботинки. Не говоря уже о явном раздражении на лице. Не похоже на человека, который только что испытал физическое удовлетворение.

– Здравствуйте, мисс Маккензи! – Голос был удивленным, но никакой вины в нем не чувствовалось.