Текст книги "Грехи волка"

Автор книги: Энн Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– И все же? – спросил детектив. – Как бы вы это сделали?

Провизор искоса взглянул на него:

– Как бы я воспользовался моментом? Трудно сказать. Не думаю, что мне бы это удалось. Я бы не спешил и постарался придумать что-нибудь получше. То, что можно проделать очень быстро.

– Она провела в доме всего один день.

– Можно купить дигиталис и подменить обычную дозу двойной. Вы уверены, что она не привезла препарат с собой? Эта женщина – она ведь сиделка, не так ли? Могла захватить на всякий случай… Впрочем, нет. Доктор так мог бы сделать, пожалуй, но не сиделка. А если украла?

– Для чего?

– Ну, это уж вы мне должны объяснить. А вдруг она давно ждала подобного шанса? В таком случае это достаточно хладнокровная особа. – Лэндис поморщился. – Слушайте, а это возможно. Тут, в Эдинбурге, несколько месяцев назад произошла скверная история с отравлением дигиталисом. Человек отравил свою жену. Жуткий случай. Ужасная была женщина, и язык как у гадюки, но не убивать же ее за это! Никто бы ничего не заподозрил, если бы он дал ей порцию чуть поменьше. Дигиталис не так просто обнаружить, если доза выбрана правильно. Все выглядит как обычный сердечный приступ. А бедняга перестарался. Вот и возникли подозрения.

– Понятно. Благодарю.

– Не слишком я вам помог, правда? Уж извините…

– Насколько я понимаю, вы в тот день не продавали дигиталис женщине, схожей по приметам с этой сиделкой? – Задав этот вопрос, Монк внезапно ощутил странную слабость. Разумеется, Эстер ничего не покупала – но вдруг лекарство купил кто-то, похожий на нее? – Чуть выше среднего роста, худая, плечи прямые, волосы каштановые, лицо проницательное и, пожалуй, энергичное, с четкими чертами и красивым ртом.

– Нет, – твердо ответил аптекарь.

– Вы совершенно уверены? Готовы подтвердить это под присягой?

– Без малейшего колебания. В тот день я вообще никому ничего не продавал.

– А на той неделе? Кому-нибудь еще из дома Фэррелайнов?

– Никому, кроме доктора Мэнголда и старого мистера Уоткинса. Обоих я знаю много лет. К Фэррелайнам они не имеют никакого отношения.

– Спасибо! – с внезапным энтузиазмом воскликнул сыщик. – Большое спасибо. А теперь, сэр, не подскажете ли вы мне, где неподалеку от Эйнслай-плейс находятся другие аптеки, и не назовете ли имена их владельцев?

– Да, конечно, – в некотором замешательстве отозвался Лэндис. Взяв лист бумаги и набросав несколько строк, он протянул его Уильяму с пожеланием успеха. Тот горячо поблагодарил его и вышел, оставив дверь распахнутой.

Во всех аптеках, которые он посетил, ему давали ровно тот же ответ. Никто не отозвался на описание примет Эстер, и нигде не продавали дигиталис кому-либо из домочадцев Фэррелайнов, а тем более – кому-то, кого продавец не знал бы лично.

Монк занялся другими источниками информации – пабами, уличными торговцами и метельщиками, рассыльными и газетчиками, но не узнал ничего, кроме бесполезных для него слухов самого общего характера. О Фэррелайнах отзывались очень хорошо, говорили об их постоянном внимании к нуждам города и о других достоинствах. Хэмиш перед смертью, наступившей восемь лет назад, некоторое время болел, но репутация у него была прекрасная, причем без всяких преувеличений. О Гекторе говорили с пониманием, сочувствовали Мэри и в то же время с одобрением отмечали, что она предоставила ему кров. Впрочем, с уважением говорили, кажется, о любом ее поступке и прежде всего о том, что она была настоящей леди – справедливой, с чувством собственного достоинства и сильным характером.

В разговорах об Элестере тоже звучала смесь уважения и чего-то похожего на благоговейный трепет. Он занимал высокую должность и обладал значительной властью. То, что пользовался он ею осмотрительно, говорило в его пользу. Он с большим достоинством держался в ходе недавнего дела, связанного с мистером Дж. Гэлбрейтом, которого обвиняли в присвоении большой суммы принадлежащих вкладчикам денег, но исход этого процесса представлялся туманным. Обвинение выдвинули люди достаточно сомнительной репутации, а свидетельские показания звучали просто постыдно. Прокуратор проявил мужество и прекратил дело.

Все остальное представляло просто обычные сплетни. Квинлен Файф очень умен, он приехал не то из Стерлинга, не то из Данди. Его здесь еще мало знают. Макайвор, несмотря на шотландское имя, англичанин. Бедняжка мисс Уна – почему ей было не выйти за жителя Эдинбурга? Мисс Дейрдра, говорят, большая сумасбродка: постоянно обзаводится новыми туалетами, но совершенно лишена вкуса. Мисс Айлиш весь день валяется в постели. Она, возможно, первая красавица в Шотландии. Она же и первая лентяйка.

Все это было совершенно бесполезно и даже неинтересно. Детектив поблагодарил своих собеседников и покинул их.

Воскресные завтраки в доме на Эйнслай-плейс проходили не столь официально, как обеды. Монк появился в тот самый момент, когда облаченные в черное члены семейства вернулись из церкви. На женщинах были пышные юбки, похожие на опрокинутые колокола, отороченные мехом широкие накидки и черные чепцы с лентами, существенно ограничивающие возможность видеть происходящее вокруг, но защищавшие лицо от дождевых брызг. Мужчины были в высоких шляпах и черных пальто, причем у Элестера пальто было с каракулевым воротником. Все шли парами, рука об руку, и молча, пока не вошли в холл. Сыщик появился сразу вслед ними. Встретивший их Мактир с неизменно похоронным видом принял у всех верхнюю одежду. Он взял также шляпу и трость Элестера, в то время как Байярду, Квинлену и Кеннету пришлось самостоятельно пристраивать свои вещи на вешалке и подставке.

– Здравствуйте, мистер Монк, – мрачно произнес дворецкий, принимая у него пальто и шляпу. Трости Уилья-м не носил со времен дела Грея. – Холодный нынче день, сэр, хотя то ли еще будет… Похоже, зима обещает быть суровой.

Детектив поблагодарил его за помощь и поклонился каждому из членов семейства:

– Добрый день.

Элестер выглядел замерзшим, зато на щеках Дейрдры играл румянец, придававший ее облику исключительную жизнерадостность. Если она и горевала по поводу происшедшего, это не лишило ее обычной бодрости. Уна была бледна, но, как и накануне, было очевидно, что ее сильная натура способна выдержать любые потрясения и несчастья. Что касается Айлиш, то ей, видимо, немалого труда стоило подняться с постели, чтобы отправиться в церковь вместе со всей семьей, но даже это ничуть не повредило ее очарованию.

Присутствовал тут и блудный Кеннет – милый, но ничем не примечательный юноша, чья внешность достаточно явно свидетельствовала о его принадлежности к семейству Фэррелайнов. Он, казалось, спешил и, едва избавившись от верхней одежды и кивнув сыщику, тут же направился к дверям гостиной.

– Заходите, мистер Монк, – с любезной улыбкой произнесла миссис Макайвор. – Погрейтесь у камина. Может быть, глоток вина? Или вы предпочитаете виски?

Уильям с удовольствием принял бы ее предложение, но он не мог позволить себе ничего, что притупило бы его внимание.

– Благодарю, – ответил он. – Камин – это замечательно, да и вино тоже, если кто-нибудь составит мне компанию. А для виски, пожалуй, рановато. – Он последовал за женщиной в ту же большую гостиную, где уже беседовал с ней накануне. Еще до того, как он успел увидеть желтые языки пламени в очаге, потрескивание дров прозвучало для него обещанием тепла и комфорта. Детектив почувствовал, что невольно улыбается.

Каждый из входящих в комнату непроизвольно старался расположиться поближе к огню. Женщины расселись в креслах, мужчины встали рядом. Лакей подал серебряный поднос с бокалами подогретого вина.

Элестер исподлобья взглянул на Уильяма.

– Удалось вам что-нибудь обнаружить, мистер Монк? – спросил он, нахмурившись. – Впрочем, я не вполне понимаю, что вы рассчитываете найти. Разве полиция не сделала все необходимое?

– Предосторожность, мистер Фэррелайн, – отозвался сыщик. – Нам бы не хотелось, чтобы дело провалилось из-за нашей беззаботности или доверчивости.

– Да… Да, разумеется. Это было бы непростительно. Что ж, можете расспросить слуг обо всем, что вас интересует. – Элестер обернулся к Уне.

– Я уже распорядилась, – дружелюбно отозвалась та, переводя взгляд с него на Монка. – Им велено отвечать вам подробно и откровенно. – Она прикусила губу, словно собиралась добавить что-то, но раздумала. – Вам придется простить им некоторую взвинченность, – серьезно пояснила миссис Макайвор, стараясь прочесть на его лице, уловил ли он ее мысль. – Они боятся, чтобы их не обвинили в небрежности. Естественно, каждый из них чувствует, что так или иначе мог предотвратить случившееся.

– Ерунда! – бросил Байярд. – Если кто и виноват, так это мы. Это мы наняли мисс Лэттерли. Мы беседовали с ней и сочли ее вполне подходящим человеком. Не дело слуг было возражать нам. – Он выглядел по-настоящему расстроенным.

– Это мы уже обсуждали, – раздраженно отозвался Элестер. – Никто не мог предугадать.

– Ну конечно. – Квинлен бросил взгляд на Монка. – Вы спрашивали, что мы думаем о случившемся. Я что-то не слышал, чтобы кто-нибудь ответил на ваш вопрос. Не так ли?

– Пока нет, – подтвердил сыщик. – Не начнете ли вы, мистер Файф?

– Я? Ну, что ж, попробую. – Квинлен в задумчивости отхлебнул вина. Если он и был огорчен таким поворотом, то сумел удачно скрыть это. – Эта негодяйка убила матушку лишь после того, как увидела брошь, а значит, это должно было произойти достаточно рано…

Дейрдра вздрогнула. Айлиш отставила нетронутый бокал.

– Не понимаю, что из этого следует! – сердито проговорил Кеннет. – Пустая болтовня!

– Пустая или нет, а мы должны знать, что произошло! – разозлился Файф. – Нечего отмахиваться от каких-то подробностей только потому, что они нам не нравятся.

– Но, боже мой, мы же знаем, что произошло! – Кеннет тоже повысил голос. – Эта чертова сиделка убила маму! Что еще нам нужно знать? Разве этого мало? Тебе требуется копаться во всех подробностях? А мне нет!

– Того же потребует и закон, – ледяным тоном произнес Элестер. – Эту женщину не повесят, не имея бесспорных доказательств. И это правильно. Мы должны быть совершенно уверены, должны устранить все сомнения.

– А кто сомневается? – воскликнул Кеннет. – Лично я – нисколько!

– Вы знаете что-то, не известное всем нам? – вежливо поинтересовался Монк, и глаза его сверкнули.

Кеннет растерянно уставился на него с расстроенным и негодующим выражением.

– Это действительно так? – требовательно спросил у него Элестер.

– Разумеется, он ничего не знает, – успокоила его Уна. – Просто ему невмоготу обсуждать подробности.

– Он что, воображает, будто другим это доставляет удовольствие? – внезапно вспылил старший из братьев, впервые готовый потерять самообладание. – Бога ради, Кеннет, либо скажи что-нибудь путное, либо придержи язык!

Слегка пододвинувшись к Элестеру, миссис Макайвор ласково тронула его за руку.

– Квин говорит дело, – сосредоточенно глядя перед собой, вступила в разговор Дейрдра. Она словно не заметила вспышки старшего брата. – Мисс Лэттерли должна была увидеть брошку прежде, чем решила дать матушке двойную дозу лекарства… – Она явно избегала слова «яд». – А поскольку матушка ее не надевала, значит, сиделка нашла ее в чемодане, что маловероятно…

– А почему бы и нет? – бросил Элестер.

Ничуть не рассердившись, его жена задумчиво продолжала:

– А как она могла это сделать? Переворошить все матушкины чемоданы в то время, как мы считали, что она отдыхает? И тогда же подмешать лекарство?

– Не понимаю, что ты хочешь сказать, – раздраженно проговорил Элестер, и все же тон, каким это было сказано, противоречил его собственным словам.

Все лица обратились от него к Дейрдре.

– Не могла же она делать это у матушки на глазах! – торопливо объяснила та. – И дать ей две дозы тоже не могла. Матушка не стала бы принимать их.

Впервые с того момента, как Рэтбоун сообщил ему страшное известие, Монк удовлетворенно улыбнулся:

– Вы совершенно правы, миссис Фэррелайн. Ваша матушка не стала бы принимать двойную дозу.

– Но ведь она приняла ее! – нахмурился глава семьи. – Так нам сообщили из полиции за день до вашего приезда. Именно это и произошло!

Уна сидела бледная и сосредоточенная. Не говоря ни слова, она перевела взгляд с Элестера на Уильяма, ожидая от него объяснения.

Сыщик тщательно подбирал слова для ответа. Может быть, тут-то и находится ключ ко всему происшедшему? Он старался заглушить вспыхнувшую надежду, но тело его до боли напряглось.

– Была ли миссис Фэррелайн настолько забывчива, чтобы принять лекарство дважды? Или, уже приняв его самостоятельно, согласиться выпить вторую дозу, предложенную ей мисс Лэттерли? – Помня, сколь решительно отверг подобное предположение Кроуфорд, Монк не сомневался в ответе.

Уна открыла рот, намереваясь что-то сказать, но ее минутной заминкой воспользовалась Айлиш:

– Разумеется, нет! Не знаю, что произошло на самом деле, но такого быть не могло!

Байярд, страшно бледный, бросил исполненный страдания взгляд на миссис Файф, хотя слова его были обращены к детективу:

– Тогда возможно только одно объяснение: мисс Лэттерли увидела брошь здесь, в доме, еще до того, как она была упакована, и у нее тут же возник план действий. Значит, она приготовила двойную дозу еще до отъезда.

– Но каким образом? – спросила Дейрдра.

– Не знаю, – откровенно признал Макайвор. – В конце концов, она – сиделка и наверняка знает, как приготовить лекарство и как его давать. Любой дурак управится с пузырьком или подсунет его кому-нибудь.

– Из чего приготовить? – с самым невинным видом поинтересовался Уильям. – Вряд ли необходимые препараты валяются по всему дому?

– Конечно, нет, – подтвердила Дейрдра и обвела нахмуренным взглядом всех присутствующих. – Послушайте, это же невозможно! Я хочу сказать – это звучит совершенно невероятно. Она провела здесь всего один день… даже меньше. Кто-нибудь видел, чтобы она куда-то выходила? Мистер Монк?

– Полагаю, вы опросили здешних аптекарей? – спросил Квинлен.

– Да. И ни один из них не продавал в тот день дигиталис женщине, похожей на мисс Лэттерли, – ответил детектив. – И вообще никому незнакомому.

– Какая досада! – без малейшего огорчения заметил Файф.

Уильям почувствовал, что в нем просыпается надеж-да. Он уже нащупал сомнительное звено.

– По-моему, вы упустили из виду одну вещь, – негромко проговорила Уна. – Брошка должна была находиться в маминой дорожной шкатулке, которая была с ними в вагоне. И у мамы, конечно, был от нее ключ. Мисс Лэттерли заметила шкатулку, когда готовила лекарство, или, может быть, заглянула в нее из любопытства, когда маме понадобилось выйти на станции. В течение вечера у нее была масса подобных возможностей.

– Но дигиталис! – возразил Байярд. – Где она взяла его? Не могла же она найти его на какой-нибудь станции!

– Не исключено, что она привезла его с собой, – с легкой усмешкой отозвалась его супруга. – Она ведь сиделка! Мы понятия не имеем, что было у нее в чемодане.

– Привезла в расчете отравить кого-нибудь? – недоверчиво спросил Уильям.

Уна взглянула на него с терпеливой улыбкой:

– Может быть и так, мистер Монк. Мне такое объяснение представляется вполне вероятным. Вы сами объяснили нам, что все другие возможности и объяснения, приходившие нам на ум, исключаются. Что же оста-ется?

Сыщик ощутил озноб, будто огонь в камине внезапно погас. У него потемнело в глазах. Глупо было рассчитывать на столь легкий успех. И все же, вопреки голосу рассудка, у него сохранялась надежда, и, осознав это, он почувствовал гнев и недовольство собой.

– Конечно… – начал Элестер, но его речь прервало появление высокого мужчины с поредевшими рыжими волосами и мутным взглядом. Он вошел неуверенными шагами, не затворив за собой дверей, и, обведя глазами комнату, с любопытством уставился на детектива.

На мгновение наступило общее молчание.

Элестер тяжело вздохнул.

Уильям успел заметить сердитую гримасу, скользнувшую по лицу Уны, прежде чем та шагнула навстречу вошедшему и тронула его за руку.

– Дядя Гектор… – Голос ее дрогнул, но тут же снова стал твердым: – Это мистер Монк, приехавший из Лондона, чтобы помочь нам в связи со смертью мамы.

Старший из Фэррелайнов судорожно сглотнул, словно горло ему сдавила крепкая петля, от которой он был не в силах освободиться. На лице у этого человека было написано такое откровенное страдание, что хотелось отвести глаза, чтобы не смущать его.

– Помочь? – недоверчиво повторил он, с отвращением взглянув на сыщика. – Вы кто – гробовщик? – Нахмурившись, он обернулся к Элестеру: – С каких это пор у нас приглашают к обеду гробовщиков?

– О господи! – в отчаянии воскликнул тот.

Кеннет побледнел и отвернулся.

Дейрдра беспомощно взглянула на окружающих.

– Он не гробовщик… – начал Квинлен.

– Обо всем этом позаботилась Гризельда, дядя Гектор, – мягко объяснила миссис Макайвор, протягивая пожилому джентльмену свой бокал с вином. – В Лондоне. Я тебе говорила, помнишь?

Взяв бокал, майор залпом выпил его и посмотрел на племянницу, с явным трудом пытаясь сосредоточиться.

– Разве? – Он громко икнул и сделал извиняющийся жест рукой. – Что-то я не…

– Пойдем, дорогой, я велю подать тебе обед. Мне кажется, ты не настолько хорошо себя чувствуешь, чтобы тебе было приятно обедать здесь, – заявила Уна.

Но Гектор опять повернулся к Уильяму:

– Тогда кто же вы, черт возьми?

Монк проявил обычно не свойственный ему такт:

– Я – представитель закона, мистер Фэррелайн. Требуется уладить кое-какие мелочи.

– А! – Казалось, на этом нетрезвый господин успокоился.

Миссис Макайвор, полуобернувшись, бросила на сыщика признательный взгляд и осторожно повлекла Гектора к выходу. К моменту ее возвращения все уже перешли в столовую и расселись по своим местам. Подали кушанья, и, пока длилась трапеза, у Монка была возможность, не тратя усилий на поддержание беседы, понаблюдать за каждым.

Припомнив, что говорил мальчишка-посыльный, он внимательно посмотрел на Дейрдру. Лицо ее ему определенно нравилось: достаточно женственное, с мягкими очертаниями щек и подбородка, изящным носом и красивыми бровями, оно в то же время оставляло впечатление решительности, без тени слабости или равнодушия. До глупости обидно, что такой женщине суждено проводить время в светских развлечениях и тратить фантастические деньги ради того, чтобы произвести впечатление на окружающих!

Конечно, сейчас она была одета в черное, как того требовал траур, и это ей шло. Однако, на строгий взгляд, ее туалет был не слишком удачен. В самом деле, по лондонским меркам, Уильям счел бы его весьма примитивным. Слухи оказались справедливыми – она была лишена вкуса. Это открытие рассердило Монка.

Повернувшись, он посмотрел на Айлиш, стараясь, чтобы она этого не заметила. Ее красота, очевидная и без рассматривания, раздражала сыщика. Меньше всего ему хотелось потакать ее тщеславию.

Впрочем, он мог не тревожиться: миссис Файф сидела, склонившись к тарелке, и всего раз или два подняла глаза, чтобы взглянуть на Байярда.

Она, естественно, тоже была в черном платье, но лучше скроенном и, безусловно, более соответствующем моде в деталях фасона. По правде говоря, ни одна лондонская красавица не смогла бы улучшить его, как бы щедро ни были оплачены подобные попытки.

Затем детектив посмотрел на Уну. Она оглядывала стол, проверяя, все ли в порядке и достаточно ли внимания проявлено к каждому из присутствующих. Уильям мог наблюдать за ней всего мгновение, пока она этого не заметила. На ней также было платье прекрасного покроя, достаточно строгое и более модное, чем у Дейрдры. Но объяснялось это вовсе не ее исключительным вкусом или особым вниманием к одежде. Совершенно очевидно: на что бы ни тратила Дейрдра свои деньги, они явно идут не на траурные туалеты.

Завтрак проходил своим чередом, сопровождаясь вежливой беседой обо всем понемногу. Когда он завершился, Кеннет, извинившись, удалился, сопровождаемый возмущенным взглядом Элестера и саркастической репликой Квинлена, а остальные вернулись в гостиную и предались делам, соответствующим духу дня воскресного. Глава семьи отправился в кабинет, чтобы заняться чтением, оставив без ответа вопрос Файфа, имеет ли он в виду Писание или какие-то иные книги. Уна и Айлиш принялись за вышивание, а Дейрдра объявила, что ей необходимо навестить больную соседку, но ее слова не вызвали никакой реакции. Очевидно, эта соседка была известна семейству и супругу Элестера приглашали к ней достаточно регулярно. Квинлен углубился в газету, не обращая внимания на осуждающие взгляды кое-кого из присутствующих, а Байярд вспомнил, что должен написать несколько писем.

Монк воспользовался полученной возможностью разыскать домашнюю челядь и расспросить ее о том дне, который провела здесь Эстер.

Это оказалось нелегкой задачей. Воспоминания слуг были затуманены и искажены известием о смерти Мэри, а также убежденностью в виновности сиделки. Все их впечатления оказались совершенно бесполезными, и оставалась лишь слабая надежда, что, по крайней мере, сами сообщаемые ими факты соответствуют истине. Хотя и в этом не было полной уверенности. Последующие события сильно повлияли на слуг, и они могли неправильно запомнить, что именно произошло в тот день.

Все были единодушны в свидетельствах о времени прибытия Эстер и ее отъезда, о том, как она завтракала на кухне, и о том, как после этого Уна повела ее знакомиться с Мэри Фэррелайн. Позже женщины вместе пили чай и вместе провели время ланча. Чем занималась мисс Лэттерли в промежутке, было неясно. Одна из горничных вспомнила, что видела ее в библиотеке, а еще кто-то из слуг сказал, что, кажется, она поднималась наверх, но настаивать на этом он не решился бы. Безусловно, медсестра отдыхала наверху после ленча. И да, конечно, она могла зайти в гардеробную миссис Фэррелайн и что угодно там сделать.

Да, горничная госпожи показывала ей вещи Мэри, ее чемоданы и, в первую очередь, ее аптечку. Это ведь по ее части, не правда ли? Ее и наняли-то для того, чтобы она давала хозяйке лекарство! Нужно же было ей показать, где оно находится!

Но никто Нору за это и не упрекает! Уильям с трудом пытался убедить в этом служанку.

Как это не упрекает? Видел бы он, как они тогда на нее смотрели! Или послушал бы, что шептали друг другу, когда думали, что она не слышит!

К пяти часам, когда начало смеркаться, Монк сдался. Впечатление у него создавалось удручающее. Ни доказать, ни опровергнуть что бы то ни было оказалось невозможно, и к тому же в свете сказанного Уной о шкатулке с драгоценностями, которую Мэри взяла с собой в вагон, это вряд ли имело особое значение.

Детектив был обескуражен. Все сведения, собранные им за три дня, выглядели невероятно расплывчатыми. С уверенностью можно было сказать лишь одно: у Эстер была возможность совершить то, в чем ее обвиняли, были необходимые для этого средства, и она лучше, чем кто-либо, знала, как ими можно воспользоваться. Был и мотив – жемчужная брошь. А вот для кого-нибудь из членов семьи такой мотив не годился.

Монк возвратился в гостиную сердитый и подав-ленный.

– Удалось вам что-нибудь выяснить? – спросила Айлиш, увидев его.

Сыщику пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести заранее приготовленный ответ:

– Только то, чего я и ожидал. – Он с трудом изобразил на лице улыбку.

– Понятно.

– И каково же ваше мнение? – Квинлен оторвался от газеты. – Вы ведь не воображаете, что это сделал кто-нибудь из нас?

– А почему бы и нет? – бросил Макайвор. – Если бы я был адвокатом мисс Лэттерли, я бы подумал именно об этом.

– В самом деле? – Файф круто обернулся к нему. – И чего ради ты стал бы убивать матушку, Байярд? Ты с ней ссорился? Она знала о тебе что-то такое, чего не знаем мы все? Или ради наследства, причитающегося Уне? А может быть, Мэри собиралась положить конец твоим ухаживаниям за моей женой?

Макайвор вскочил с кресла и рванулся к свояку, но его жена, белая как мел, опередила его, встав между ними. Байярд едва не налетел на нее. Квинлен продолжал сидеть совершенно неподвижно, с каменным лицом и остановившимся взглядом.

– Прекратите! – процедила Уна сквозь зубы. – Это непристойно и совершенно смехотворно! – Она с трудом перевела дыханье. – Байярд, прошу тебя… Все мы расстроены случившимся. Поступок Квина отвратителен, но твое поведение только все портит. – Она улыбнулась мужу, глядя в его рассерженное лицо, и тот, мало-помалу приходя в себя, сделал шаг назад.

– Прости, – проговорил он, обращаясь не к Файфу, а к жене.

Улыбка миссис Макайвор стала чуть менее напряженной.

– Я понимаю, что ты вступился за меня и за себя, но в этом не было нужды. Квин всегда был ревнив. С мужьями таких красавиц это случается. Но, видит бог, для этого нет причины. – Обернувшись к Квинлену, она улыбнулась и ему. – Айлиш принадлежит тебе, дорогой, причем уже многие годы. Но она – член большой семьи, и всякий имеющий глаза всегда будет восхищаться ее красотой. И нечего тебе из-за этого злиться. Ведь это – комплимент и тебе тоже. Айлиш, милая…

Миссис Файф, вся пунцовая, взглянула на сестру.

– Прошу тебя, дай Квину заверения в своей безус-ловной преданности, – попросила ее Уна. – Я уверена, ты часто это делаешь… но еще разок, а? Ради общего мира?

Подчинившись, красавица очень медленно повернулась к мужу, а потом вновь перевела глаза на Байярда, заставив себя посмотреть ему в лицо и скривив губы в подобии улыбки.

– Конечно, – заговорила она. – Мне очень неприятно, Квин, слышать от тебя подобные вещи. Клянусь, я никогда не давала тебе повода для таких слов.

Квинлен бросил взгляд на нее, а затем на Уну. На секунду все застыли. Наконец Файф позволил себе расслабиться и даже улыбнулся.

– Разумеется, – согласился он. – Конечно, не давала. Уна, ты совершенно права. Человек, женатый на такой красавице, как Айлиш, должен быть готов к тому, что весь мир на нее глазеет и завидует ему. Разве не так, Байярд?

Тот промолчал. Лицо его оставалось непроницаемым.

Миссис Макайвор обернулась к сыщику:

– Мы еще можем быть вам чем-то полезны, мистер Монк? Возможно, вам что-нибудь придет в голову через день-другой… если, конечно, вы намерены задержаться в Эдинбурге?

– Благодарю, – поспешно отозвался Уильям. – Я и в самом деле собираюсь еще побыть здесь. Нужно кое во что вникнуть, поискать дополнительные доказательства.

Не поинтересовавшись, что, собственно, он имеет в виду, Уна изящной походкой двинулась к выходу. Поняв, что пришло время уходить, Монк последовал за ней, простившись с остальными и поблагодарив их за гостеприимство.

Выйдя в холл, миссис Макайвор остановилась и, внимательно посмотрев на детектива, негромко спросила:

– Мистер Монк, вы намерены продолжать изучение нашего семейства?

Тот не сразу нашелся, что ответить. Он искал на лице женщины следы страха, гнева или даже возмущения, но увидел лишь живой интерес и что-то похожее на вызов – чувства, не слишком отличающиеся от тех, которые сама она пробуждала в нем.

– Потому что, если намерены, – продолжала она, – я хотела вас кое о чем попросить.

Уильям решил воспользоваться шансом.

– Ну конечно, – быстро откликнулся он. – О чем же?

Уна опустила глаза, чтобы не выдать своих мыслей:

– Если… Если в ходе вашего расследования вы узнаете, на что моя невестка умудряется тратить такое количество денег, я… Я была бы весьма признательна, если бы вы сообщили нам… или, по крайней мере, мне. – Внезапно она посмотрела ему в лицо, и в глазах ее не было ни искренности, ни волнения. – Я могла бы тогда откровенно поговорить с ней и тем самым предотвратить большие неприятности. Могу я рассчитывать на вашу помощь или это кажется вам неэтичным?

– Разумеется, можете, миссис Макайвор, – без колебаний ответил Монк. Он хотел проверить, волнует ли его собеседницу, каков будет ответ, и в этом было его оправдание. Дейрдра ему нравилась, но он был готов без колебаний принести ее в жертву, если это могло помочь ему в выяснении истины.

Уна улыбнулась, спрятав насмешку под ровной интонацией и спокойным выражением лица:

– Спасибо. Может быть, дня через два-три вы снова пообедаете с нами?

– С огромным удовольствием, – ответил детектив и, взяв поданные ему Мактиром шляпу и пальто, откланялся.

Замешкавшись на крыльце в размышлении, отправиться ли до Грассмаркета пешком или выйти на Принсес-стрит и поискать экипаж, Монк по чистой случайности оглянулся на дом Фэррелайнов и заметил маленькую изящную фигурку в широкой юбке, выскользнувшую из ближайшей двери и побежавшую по мостовой. Он угадал в ней Дейрдру – ни одна горничная не носит кринолина такой ширины, а для Айлиш или Уны он был слишком мал.

В следующий момент сыщик увидел какого-то человека, переходящего улицу. Когда тот проходил под газовым фонарем, на него упал луч света, и Уильям разглядел грубую одежду и грязное лицо. Взгляд незнакомца был устремлен на силуэт Дейрдры, к которой он торопливо направлялся.

Тут он заметил Монка, на мгновение замер, оглянулся и после минутного колебания бросился бежать тем же путем, каким пришел. Минут пятнадцать детектив провел в ожидании, но неизвестный больше не появлялся, и Дейрдра наконец в одиночестве вернулась в дом.