Текст книги "Тайные сестры"

Автор книги: Энн Максвелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА 8

Слова замерли у Кристи на устах.

Кейн мягко погладил ее руки.

– Сейчас тебе предстоит сделать огромный шаг. Готова?

– Нет. Теперь я понимаю, что чувствовала Алиса, когда провалилась в нору Кролика.

Кейн улыбнулся. На этот раз улыбка его была доброй.

– Ну, я тебя напугал. На самом деле шаг не такой уж и огромный. Держись крепче.

Он подхватил ее на руки, и уже через секунду ноги Кристи ощутили твердую землю, но колени ее подогнулись, и она инстинктивно ухватилась за Кейна.

От него приятно пахло дымом и сосной. Кристи стояла к нему так близко, что видела, как пульсирует жилка на шее.

Тишину нарушал лишь звук струящегося ручья, да легкий ночной ветерок колыхал верхушки деревьев, и ветви их стучали в окно хижины, напоминая Кристи детство – детство, которое прошло, но еще не умерло в ней.

Внезапно Кристи почувствовала, что смертельно устала, еще немного – и она упадет.

Кейн вопросительно посмотрел на нее:

– Что с тобой, Рыженькая?

– Извини, меня, кажется, действительно переехал грузовик.

Кейн подхватил ее на руки, словно заботливый отец ребенка.

– Я могу идти сама. – Она удивленно посмотрела на него.

– Лучше я все-таки тебя понесу. Ты вся дрожишь.

– Я не дрожу.

Кейн улыбнулся:

– Тогда как же это, по-твоему, называется? Трясешься?

Кристи понимала: он прав – идти сама она была не в состоянии.

– Я просто замерзла, – оправдываясь сказала она. – А ты, кажется, нет. Где ты привык к адреналину?

– В тюрьме. Я сидел за убийство – ты же уже слышала это от Деннера.

– Господи!

– Что ж ты не убегаешь? Слишком устала? Держись крепче, сейчас я открою дверь. – И они оказались в Хижине.

Кейн усадил Кристи на диван.

– У тебя такой вид, словно сейчас упадешь в обморок. Ты вся побледнела.

– У рыжих просто светлая кожа. Я крепче, чем кажусь на вид.

Он слегка улыбнулся:

– Как же тебя зовут, крепкая?

– Маккенна. Кристи Маккенна.

– Эрон Кейн, – представился он.

– Я знаю.

– Ну да, тогда, в музее.

Кейн нащупал выключатель на стене, и ярко вспыхнула люстра, освещая большую комнату, похожую и на музей, и на мастерскую одновременно.

Первое, что заметила Кристи, был верстак, уставленный глиняной посудой и черепками. На гончарном круге стоял большой горшок с геометрическим орнаментом, а рядом лежали черепки, словно разрозненные части головоломки. Запачканная землей чаша величиной с добрую сковороду словно ожидала, когда ее очистят. Чаша прекрасно сохранилась, если не считать куска, отколовшегося от ручки. На чаше угадывался орнамент, долгие века таившийся под землей и теперь ждущий того, чтобы снова открыться людям.

– У тебя снова такой вид, словно тебе предстоит сделать огромный шаг, – усмехнулся Кейн.

– Только не смей предлагать мне чай.

– Тогда, может быть, бренди?

– Хочу бренди.

Кристи не могла оторвать взгляда от археологических сокровищ – горшков, ваз, чаш. Серых с черным орнаментом, белых с черным или коричневым орнаментом. Настоящие произведения искусства.

Она не скрывала восхищения. Культура анаса-зей открывалась для нее совершенно по-новому. Потрясенная, Кристи переходила от стола к столу, совершенно забыв, Что еще минуту назад не могла стоять на ногах от усталости.

Внутри хижина оказалась гораздо больше, чем на первый взгляд снаружи. Кроме вещей из раскопок, здесь были также творения современных индейцев и вещи, когда-то принадлежавшие первым белым поселенцам. Каменные топоры, стальные томагавки, обработанные от руки; огромный деревянный лук, украшенный орлиными перьями…

На полке стояла небольшая жаровня, почерневшая от огня, который в ней разводили, должно быть, последние сто лет. Рядом примостились не менее древние часы. Тут же лежала скрипка, такая старая, что лак на ней уже начал трескаться. Лак потрескался и на картине, изображавшей пейзаж Запада, каким он был лет двести назад.

Здесь были и образцы минералов, которые Кристи приходилось видеть разве что в музее естествознания. Из каждого угла поблескивали кристаллы кварца – уж они-то старше любой цивилизации на Земле! – одни дымчатые, другие матовые, третьи прозрачные, словно родниковая вода. Такой коллекции позавидовал бы любой музей.

На книжном шкафу виднелось золотое украшение в виде солнца с лучами, обрамленное кристаллами, такими прозрачными, что были почти невидимы.

В стеклянных дверцах старинного шкафа, сделанного из какого-то необычного и, похоже, ценного дерева, Кристи увидела себя и Кейна, стоящего за ее спиной с бокалом бренди в руке.

– Это… – начала Кристи, показывая на украшение в виде солнца.

– Да, чистое золото, – ответил он, прежде чем она успела задать вопрос.

Взгляд Кристи упал на книги. Пробежав глазами по корешкам, Кристи остановилась на одном заглавии – этот роман она проходила в школе.

Она осторожно вынула книгу из шкафа. Так и есть: Кристи держала в руках первое издание «Разбойников прерий», напечатанное в Вайоминге в 1893 году.

– Этот роман – самый правдивый рассказ о войне в штате Джонсон. – Кейн подошел к ней поближе. – Те, кто проиграл войну, скупали и уничтожали экземпляры книги.

Кристи рассеянно кивнула. Она поняла, что держит в руках реликвию.

– Майкл Чимино использовал сюжет этой книги для своего фильма, – продолжал Кейн. – В результате получились «Врата рая».

– Совершенно неудачный фильм, – сухо прокомментировала Кристи.

– Во время войны в штате Джонсон погибали настоящие мужчины. В Голливуде погибают только репутации.

В голосе Кейна было нечто, что сказало Кристи лучше всяких слов: он знает, как умирают настоящие мужчины. Кристи осторожно закрыла книгу и поставила на место.

– Книга, должно быть, очень ценная, – сказала она, чтобы переменить тему.

– Да, она действительно очень ценная.

Кристи вдруг вспомнила коллекционеров, с которыми ехала в Ксанаду несколько часов назад. Всего несколько часов, а кажется, прошла целая вечность… Ей почему-то казалось, что за это время она открыла новую страницу в книге своей жизни.

– Значит, ты коллекционер? – спросила Кристи. Кейн холодно улыбнулся:

– Я похож на богатого человека?

– По одежде – нет. Но одежду можно переменить. Что нельзя переменить – так это тот глаз, который выбирал все это. У тебя очень верный глаз, Кейн. Ты покупаешь вещи или обмениваешь?

– Обмениваю я только в двух случаях – когда не могу позволить себе иметь вещь или когда мне вдруг подвернется что-нибудь лучшее.

А с женщинами он поступает так же? Держит до тех пор, пока может себе это позволить, или до лучшего случая? Если да, то наверняка они с Джо-Джо были тайными любовниками. К тому же Джо-Джо – настоящая музейная ценность.

– Добротно сделанные вещи обычно надолго переживают своих создателей, – сказал Кейн. – Какой-нибудь старый котел в этом отношении – как земля, на которой ты живешь. Глядя на него, чувствуешь свою связь с предками, жившими за много поколений до тебя.

– Да. – Кристи удивилась философскому отношению Кейна к смерти. – Но люди, как правило, не любят об этом думать.

– Люди, как правило, вообще не любят думать. – Он протянул Кристи бокал: – Выпей, согреешься. А я пойду разведу огонь.

– Отличное бренди. – Кристи пригубила бренди.

– А ты что думала? Что я дам тебе нюхательный табак, настоянный на древесном спирту?

Кристи покачала головой, хотя, честно говоря, она не ожидала, что у «гробокопателя» найдется такое отличное бренди.

– Садись. – Кейн указал на кушетку перед камином. – Через минуту я разведу огонь.

Кушетка была маленькой, и, если рядом сядет Кейн, они окажутся слишком близко друг от друга. За эту ночь ей уже пару раз приходилось чувствовать его дыхание. Большей интимности Кристи вовсе не хотелось. Поэтому она не стала садиться на кушетку, а села в кресло рядом с камином. Навер-. ное, это любимое кресло самого Кейна, решила Кристи, – от него исходил тот же мужской запах сосны и дыма.

«Интересно, а как я пахну для него?»

Кристи показалась странной ее собственная мысль. Она не привыкла думать о мужчинах и женщинах в таких терминах – запах, сила, опасность, смерть, жизнь.

Она отпила еще бренди, и приятное тепло разлилось по телу.

– Такое бренди не купишь в винной лавке в Ремингтоне, – заметила Кристи.

– Да, – согласился Кейн.

– Погоди… Кажется, именно такое бренди было сегодня на вечеринке у Хаттона.

– Как сказать, может быть, мое бренди как раз из погребов Хаттона. – Кейн лукаво взглянул на нее.

– Вы с ним друзья?

– Нет.

Кристи задумчиво посмотрела на огонь.

– Тогда, значит, ты дружишь со знаменитой Джо, – попробовала она подойти с другой стороны.

– Такого друга, как эта шлюха, я и врагу не пожелаю! – В его голосе звучало нескрываемое презрение.

Кристи невольно сжалась.

– Похоже, ты ее не очень-то жалуешь.

– Она того заслуживает.

– Почему?

– Какое тебе дело, Рыженькая?

– Я журналистка. Задавать вопросы – моя профессия.

– Господи! Журналистка!

– Ты произносишь это так, словно быть журналистом хуже, чем быть взломщицей.

– Да я бы уж скорее предпочел, чтобы в моем доме появился взломщик, чем журналист. По крайней мере со взломщиком ясно, что ему нужно.

Кейн подошел к бару, который в прошлом веке, наверное, служил холодильным ящиком. Вынул бутылку в форме банджо и плеснул себе бренди. Он картинно облокотился на камин, держа бокал в ладонях, словно желая передать бренди человеческое тепло. Золотистые глаза поблескивающие точь-в-точь как огни в камине, внимательно глядели на Кристи. Глаза волка, высматривающего, что перед ним – опасность или, напротив, что-то съедобное.

– Так что же ты все-таки делала в доме Хат-тоиа? – спросил Кейн после довольно долгой паузы. – За чем охотилась?

– За последними новинками моды.

– То есть?

– Я пишу для журнала «Горизонт».

Кейн молчал.

– Это журнал мод, – объяснила Кристи.

– Я его видел.

– Вот как?

Кристи отпила еще бренди.

– Значит, ты тоже восхищаешься поделками Хаттона, – утвердительно сказал Кейн.

– Я просто анализирую тенденции моды, как критик анализирует произведения искусства.

Кейн иронично отсалютовал ей своим бокалом.

– Понятно. Ты убеждаешь женщин, что они должны покупать барахло Хаттона, даже если оно выглядит так, что и в страшном сне не приснится.

От смеха Кристи чуть не поперхнулась. Откашлявшись, она взглянула на Кейна и прочла в его глазах лукавство.

– Я не расхваливаю барахло Хаттона. Я предоставляю это Мире.

– Кто такая Мира? Еше одна модель?

– Моя начальница. Впрочем, кажется, скоро она меня уволит.

– Действительно уволит?

Кристи пожала плечами. Она заметила: Кейн перехватил инициативу, чтобы избежать ее вопросов. Это был тонкий трюк. Мало кому удавалось проделать его с Кристи.

– Значит, ты решила специально приехать на предварительный показ, чтобы опередить конкурентов? – продолжал допытываться Кейн.

– Последняя коллекция Хаттона тебе бы, пожалуй, понравилась, – уклонилась от ответа Кристи. – В ней использованы мотивы искусства анасазей.

Кейн медленно, явно наслаждаясь, отпил бренди.

– Анасазей? – переспросил он без особого интереса. – Ты уверена?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

– Я видела его платья.

– В его доме?

– Во флигеле.

– Подожди, что-то я не понимаю, – сказал Кейн. – Ты специально приехала сюда, чтобы написать о новой коллекции Хаттона, однако, когда начался показ, почему-то ушла.

– Я пропустила официальный показ, но до этого я видела некоторые его работы. Серые, черные, белые тона. Необычные геометрические узоры. Похоже на чашу у тебя на верстаке.

– Поздняя культура Пуэбло, – сказал Кейн. По глазам Кейна Кристи поняла: он не верит ей.

– В общем, очень необычно, – продолжала как ни в чем не бывало Кристи. – Кстати, там часто повторялся один мотив: фигура какого-то странного горбатого человека.

– Кокопелли.

Кейн произнес это слово чуть торжественно, и Кристи поняла: оно обозначает не только узор на одежде. Она вдруг вспомнила, что это слово произносил и Джонни, желая привлечь внимание Отри.

И внимание Хаттона.

Очевидно, «Кокопелли» было чем-то вроде пароля. Знает ли его Джо-Джо?

«Джонни произносил это слово, – лихорадочно размышляла Кристи. – Кейн считает, что Джонни стрелял в него. Джонни как-то связан с Хаттоном. А Хаттон – с Джо-Джо. Может быть, поэтому Джо-Джо боится Кейна? Может быть, она прячется из-за Кейна?»

– Что такое Кокопелли?

– Божество анасазей. Нечто вроде древнегреческого Пана. Маленький горбатый флейтист, все время пребывающий в состоянии крайнего сексуального возбуждения.

– Символ плодородия?

Кейн улыбнулся:

– Скорее символ не находящей выхода сексуальности.

– Странный мотив для женской одежды.

– Ничего странного, если учесть выбор модели. Хаттон знает, что он продает, и знает, как это продать.

В голосе Кейна сквозило такое презрение, что Кристи поежилась, хотя камин жарко пылал, а бренди приятно согревало.

И все же она не боялась Кейна. Во всяком случае, она была убеждена: он действительно ее не тронет. Да, с ним непросто. Но Кристи подсознательно чувствовала, что он не из тех людей, которые любят причинять другим боль.

Почему же Кейн убил человека?

И почему пытались убить самого Кейна?

Кристи почувствовала, что пауза затянулась, и в этой затянувшейся тишине Кейн все так же пристально рассматривал ее своими янтарными глазами.

Кристи заговорила о первой пришедшей ей в голову вещи, только чтобы не говорить о Джо-Джо.

– Ткань и глина – разные материалы, – сказала она, – но, надо признать, Хаттон очень удачно перенес узоры всех этих горшков и ваз на ткань. В его новой коллекции есть что-то мистическое, первобытное, примитивное и вместе с тем изысканное.

Кейн молчал.

– После всех этих пастельных тонов и вычурных фасонов, которые он не менял уже два года, – бодро продолжала Кристи, – новые платья смотрятся очень свежо.

– Ты, кажется, не очень любишь Питера Хат-тона, – заметил Кейн.

– Моя задача – писать о нем, а не любить его.

– Тебе приходилось встречаться с ним лично?

– Разумеется. А что?

Кейн чуть заметно улыбнулся:

– Большинство женщин, как правило, теряют от него голову.

– Я – не большинство женщин.

– Да, ты женщина особенная, – насмешливо сказал Кейн. – Женщина, которую я поймал в кустах, когда вокруг шныряли охранники Хаттона.

Кристи понимала: рано или поздно ей придется или сказать Кейну всю правду, или послать его к черту.

Лучше сказать правду. Она не умела лгать и к тому же все больше убеждалась в том, что Кейну можно доверять – до известного предела, конечно.

«Пределом» была Джо-Джо.

Кристи отпила еще пару глотков, снова ощутив блаженное тепло, разливающееся по жилам.

Да, высота и алкоголь – плохая смесь. Кристи отставила бокал в сторону, но было уже поздно – он был пуст.

Кейн налил ей еще на два пальца.

– Нет, спасибо, – запротестовала Кристи. – С меня хватит.

– Истина в вине, – усмехнулся Кейн. – А я не думаю, что уже успел услышать от тебя всю истину.

«Ничего, – подумала Кристи, – журналисты знают, как не солгать и в то же время сказать не всю правду».

– Я ищу Джо.

Ответ ошеломил Кейна. Кристи улыбнулась – наконец-то хоть раз удалось сбить его с толку.

– Зачем? – тупо спросил он.

– Кое-кто в Нью-Йорке намекнул мне, что у нее с Хаттоном уже не такие близкие отношения, как раньше. – Кристи тщательно обдумывала, что ей можно сказать, а что нужно скрыть. – Она могла бы помочь мне лучше понять характер Хаттона.

– Почему ты искала ее в доме?

– Ее не было во флигеле среди других манекенщиц. Где еще она могла быть?

Кейн молчал.

– Говорят, у нее новый любовник, – бросила камешек Кристи.

Кейн отпил бренди. По его лицу нельзя было понять, что у него на душе.

– Ты не знаешь, кто он?

– Полштата Колорадо.

– Ты это знаешь по личному опыту?

– С Джо-Джо? – иронично спросил Кейн. – Да в ней нет ни на йоту ничего личного!

«Джо-Джо!»

Кристи вздрогнула. До сих пор она не сомневалась, что она – единственный во всем мире человек, который все еще помнит, как звали сестру в детстве. Значит, как ни ненавидит Кейн Джо-Джо сейчас, когда-то они были близки, так близки, что она даже рассказала ему о своем детстве.

«Она, может быть, даже успела рассказать ему обо мне! – испугалась Кристи. – Ну и влипла же я!»

Кристи машинально отпила глоток. От крепкого бренди на глаза навернулись слезы.

– Джо-Джо? – спросила она, откашлявшись. – Ее так называют?

– Она сама так назвалась.

– Почему?

– Не почему. Джо-Джо вовсе не нужна ни малейшая логика в поступках. Она считает, что из-за ее смазливой мордашки ей все дозволено.

– Она тебе рассказывала что-нибудь о себе?

– С чего бы вдруг? Ей просто было интересно, каково будет трахнуться с убийцей.

Кристи поежилась. Конечно, хорошо, что Кейн почти ничего не знает о прошлом Джо-Джо. Но его отношение к ней… А если… если то, что говорил Кейн о ее сестре, правда… то какова же Джо-Джо!

– Ты ее ненавидишь.

Это был не вопрос. Это было обвинение.

Кейн отпил еше глоток и постарался улыбнуться.

– Хорошо, Рыженькая. Итак, ты не обнаружила свою распрекрасную Джо-Джо в доме. Что же ты обнаружила вместо нее? Что тебя так напугало?

– Я обнаружила… – Голос Кристи задрожал, когда она снова вспомнила о том как безжалостно охранники избивали несчастного индейца. – Охранников. Они били Джонни.

– Они били его у тебя на глазах? – скептически спросил Кейн.

– Они не знали, что я все вижу.

– Где же ты пряталась?

– В гардеробной Джо-Джо.

– Почему они его били?

– Он пытался проникнуть в комнату рядом со спальнями. Он уже несколько минут возился с отмычками, когда услышал шаги охранника. В спальне Джо-Джо он хотел спрятаться. Я услышала шум и тоже спряталась.

– Должно быть, замок на той двери и в самом деле очень хитрый, – задумчиво протянул Кейн.

– Почему ты так думаешь?

– Джонни прошел неплохую школу взломщиков – три года в тюрьме.

При упоминании о тюрьме лицо Кейна окаменело.

– Что охранники от него хотели? – спросил он через минуту.

– Они спрашивали, что он искал.

– И что же он сказал?

– Не знаю, – честно сказала Кристи. – Он не сказал им.

– Поэтому они били его?

– Да. И мне кажется, они боялись его.

– И неспроста. Джонни есть за что бояться. Он может терпеть любые побои, но когда он сам дерется, то берегись.

– На этот раз били его. – Кристи перевела дыхание. – Пистолетом по лицу.

– Хаммонд? Это на него не похоже.

– Другой. Ему явно доставляло удовольствие избивать безоружного. Это было заметно. – Кристи отпила еще глоток, пытаясь побороть подступившую к горлу тошноту.

– И что потом? – Голос Кейна звучал сочувственно.

– Похоже, Джонни испугался. Он хотел поговорить с одним из людей Хаттона.

– С кем конкретно?

– С мистером Отри.

– Вызвать Отри – все равно что надеть жернов на шею утопающему, – мрачно сказал Кейн.

– Мне он показался довольно приятным, несмотря на ковбойский камуфляж.

– Отри – фэбээровец в отставке.

– Понятно, человек в твоем положении вряд ли отзовется о нем хорошо.

– «Человек в твоем положении», – мрачно повторил Кейн. – Ты хочешь сказать: сидевший в тюрьме? – Лицо его было напряжено.

Кристи почувствовала себя неловко и, чтобы не встречаться с ним взглядом, сделала еще глоток. Повисла напряженная тишина.

– Послушай, Рыженькая, – неожиданно произнес Кейн.

Она подняла на него глаза.

– Что же ты все-таки на самом деле делала в доме Хаттона?

ГЛАВА 9

Кристи пыталась придумать ответ, а Кейн с любопытством разглядывал ее, словно это было их первое свидание и он все никак не решался поцеловать ее.

Но взгляд его был скорее серьезно-оценивающим, чем игривым. Этот взгляд говорил Кристи: Кейн понимает, что она ему лжет, но не понимает почему.

Кристи закрыла глаза, но через секунду поняла, что этого делать не следовало: от смеси высоты, алкоголя и адреналина она «поплыла». Кристи почувствовала озноб.

– Ты что, все-таки собираешься упасть в обморок? – донесся до нее голос Кейна.

– Н-нет, – ответила она, пытаясь сдержать дрожь. – Я еще никогда не падала в обморок! Ни разу!

Кристи с трудом поднялась на ноги. Кейн бережно поддержал ее. Сейчас он снова был близок к ней, почти так же близок, как тогда в лесу.

– Что с тобой, крошка? – мягко спросил он.

– Я просто замерзла. Т-только и всего.

Ей действительно было холодно. Она чувствовала себя так, будто промерзла до костей.

Кейн вздохнул: все равно не добиться от нее правды!

– Хорошо, Рыженькая. Я уже понял, что моя игра ни к чему не приведет. Попробуем поиграть в твою.

– Как это?

– Если ты действительно замерзла, я знаю, как тебя согреть. Ты пойдешь сама или тебя…

– Сама, – быстро проговорила Кристи.

– А жаль! – Кейн хмыкнул. – Мне так понравилось носить тебя на руках!

Кристи было насторожилась, но улыбка этого странного человека совершенно успокоила ее: она была такой же теплой, как и огонь в камине.

– Не бойся, крошка, – сказал Кейн. – Может быть, я и убийца, и сукин сын, но я джентльмен, когда дело касается порядочных женщин.

– Ты еще забыл добавить, что ты гробокопатель, – улыбнулась Кристи.

Кейн рассмеялся:

– А тебе палец в рот не клади!

– Почему тебя прозвали гробокопателем?

– Потому что если я нахожу что-нибудь интересное в земле, то всегда беру лучшее, а другим оставляю что похуже.

– Как эти минералы? – Кристи посмотрела на переливающиеся светом кристаллы.

– Да. Впрочем, их я взял вполне законно. У меня есть разрешение копаться в старых шахтах, которых много в этих краях.

– А горшки и вазы?

– На это тоже у меня есть разрешение. Копать на частной земле с разрешения владельца вполне законно. Не веришь – спроси у Хаттона.

– Почему у него?

– Лучшие мои находки – со старого ранчо До-нован. Это потом уже Хаттон купил его, обнес забором и стал копать сам.

Кристи вспомнила сокровища Хаттона. Каково же должно быть лучшее – то, что Кейн взял себе!

Кристи и Кейн вышли из дома. Холодный ночной ветер пробирал до костей, и Кристи почувствовала, что совершенно окоченела.

– Это называется согреть?

– Подожди, Рыженькая. Доверься мне хотя бы в этом.

Кейн не настаивал, а терпеливо ждал. Можно, конечно, вернуться в дом – там по крайней мере она могла отогреться у огня – или последовать за Кейном в холодную ночь.

– Хорошо, пошли, – решительно сказала Кристи.

Кейн вздохнул. Чувствовалось, что он доволен.

– Луна светит ярко, – сказал он, – но если хочешь, я возьму фонарик.

Кристи посмотрела на луну, серебрившую горы, седые заснеженные вершины которых величаво вырисовывались на фоне иссиня-черного неба. Легкий ночной ветерок качал верхушки вековых сосен. Весь мир казался сказочным, нереальным.

– Не надо фонарика. Я давно мечтала оказаться вот так, лунной ночью, наедине с природой.

– Устала от городских огней?

– Пожалуй.

Вдруг в кустах послышался шорох.

– Ты не боишься собак? – спросил Кейн.

– Ничуть.

Но уже через минуту Кристи решила, что поспешила с ответом. Большой, косматый зверь, появившийся из леса, был скорее похож на волка, чем на «друга человека».

– Привет, Моки! – сказал Кейн. – Надеюсь, ты сам позаботился об ужине.

Кейн потрепал собаку по холке, и Моки дружелюбно завилял лохматым хвостом, не сводя, впрочем, глаз с Кристи.

– Не бойся, он тебя не тронет, если только ты сама его об этом не попросишь, – улыбнулся Кейн. – Да и то вряд ли. Когда я валялся в больнице, бедняга был совсем один.

– Ты специально отпустил его?

– Лучше быть голодным, но свободным, чем сидеть на цепи. Если Моки посадить на цепь, то он не протянет и месяца.

Голос Кейна сказал больше, чем слова. Он на собственной шкуре познал, что такое несвобода, и как никто научился ее ненавидеть.

Кристи присела на корточки и протянула руку.

– Привет, Моки! – мягко начала она. – Я понимаю: ты настороженно относишься к незнакомцам, но я тебе, кажется, понравилась. Не бойся, я не посажу тебя на цепь. Я бы даже тебя покормила, но у меня ничего с собой нет.

Моки подошел к Кристи, обнюхал ее руки и ткнулся влажным носом в ладонь, словно приглашая его погладить.

Кристи потрепала Моки по спине.

– Ты ведь хорошая собачка, а не злой серый волк?

Моки по-собачьи улыбнулся, обнажив два ряда белых зубов.

Кристи трепала собаку за ухом, гладила лохматую грудь. Ей нравилось прикасаться к мягкому теплому меху, согревающему замерзшие пальцы.

– Пошли, Рыженькая, – напомнил о себе Кейн. – А то, пожалуй, ты окончательно замерзнешь.

– Моки теплый.

– Я тоже теплый. Не хочешь меня погладить?

Кристи улыбнулась и последовала за Кейном. Она шла по тропинке между Моки и Кейном и чувствовала себя в полной безопасности. С такими спутниками она не боялась темноты.

Впереди послышался звук журчащей воды. Они вышли на поляну, где бежал небольшой ручей, переливаясь под лунным светом и тихо напевая свою таинственную песенку. Вода скатывалась с небольшого каменистого откоса и текла дальше по ровной местности.

Кейн подвел Кристи к небольшому пруду среди камней футов двадцать в ширину, находившемуся слева от потока. Казалось, пруд с ручьем составляют одно целое, но, подойдя поближе, Кристи обнаружила, что между ними прорыта небольшая канавка. Вода в пруду была совершенно прозрачной и казалась продолжением лунного света. Со дна поднимались пузырьки.

– Горячий источник? – Кристи не верила в такую удачу.

– Здесь вулканическая порода, поэтому много горячих источников.

Кейн опустился на колени и с видимым удовольствием погладил водную гладь.

– Как я мечтал вернуться сюда, когда валялся в этой чертовой больнице! Здешняя вода способна выгнать все болячки в сто раз лучше любого лекарства.

Он подошел к канавке и положил несколько камней. Поверхность пруда стала совсем гладкой, лишь в центре иногда появлялись ленивые пузырьки.

– В ручье холодная вода, – пояснил Кейн. – Она течет со снежных вершин с высоты в двадцать тысяч футов. А в пруду горячий источник, поэтому, если перекрыть доступ воды из ручья, пруд скоро нагреется.

Кейн начал раздеваться. Он стоял далеко от Кристи, и она видела лишь лунные блики на его коже.

– Кейн… – смутилась Кристи.

– Если стесняешься раздеваться, – догадался он, – то вот тебе вместо купальника. – Он бросил ей свою рубашку.

Кристи автоматически поймала ее. Рубашка еще хранила тепло его тела. Кристи вдруг почувствовала необъяснимое волнение.

– А ты?

– Я стесняюсь не больше, чем стеснялся бы тебя Моки.

– Моки покрыт шерстью.

– Я тоже покрыт шерстью.

Сверкнула белозубая улыбка, и Кейн отвернулся.

– Окликни меня, когда войдешь в воду, – сказал он. – Но поторапливайся. С гор дует холодный ветер.

Кристи посмотрела на спокойную, серебрившуюся под луной гладь, затем на Кейна и вспомнила его слова:

«…Если бы я хотел тебя изнасиловать, я сделал бы это сразу…

…Я джентльмен, когда дело касается порядочных женщин…»

– Кейн!

– Да?

– Ты сказал, что ты джентльмен, когда дело касается порядочных женщин. А ты уверен, что я порядочная женщина?

– Да.

– Но ты же ничего не знаешь обо мне.

– Все равно.

Она глубоко вздохнула:

– Ладно, хорошо. Окликну тебя, когда войду в пруд.

– Осторожно, здесь сразу же становится глубоко. Слева под водой я поставил несколько деревянных скамеек.

Кристи быстро разделась. На минуту она задумалась, снимать ли бюстгальтер и трусики, – и решительно скинула белье. Прозрачная пена черных кружев ничего не скрывает и дразнит еще более, чем нагота.

Кристи накинула рубашку Кейна. Она была ей велика, ниже колен. Застегивая последнюю кнопку, она вдруг обнаружила, что в спешке застегнула кнопки неправильно, но махнула на это рукой и вошла в пруд.

Дно пруда покрывала речная галька, гладкая и приятная для босых ног. Вода была очень теплой, даже, пожалуй, горячей, но уже через минуту Кристи привыкла к этому, и по всему ее телу разлилась приятная истома.

Кристи заметила скамейки, о которых говорил Кейн. Их силуэты, черневшие из-под воды, казались изломанными из-за волн, поднятых Кристи. Она села на ближайшую скамейку и оказалась по шею в воде.

Рубашка Кейна надулась вокруг нее, как плащ-палатка. От теплых волн, ласкавших тело, Кристи почувствовала себя невесомой.

– М-м-м! – блаженно простонала она. – Фантастика!

– Это ты меня окликаешь, Рыженькая? – донесся из темноты голос Кейна.

– Это я от удовольствия.

– Лучше б ты меня окликнула.

– Ке-е-ейн!

Смех его эхом отозвался в ночной тишине.

– Не снимай свою рубашку, Рыженькая. Я иду.

– Это твоя рубашка, забыл?

Все еще улыбаясь, Кейн сел на камень и начал расшнуровывать ботинки. Кристи разглядывала его с любопытством, к которому примешивалось легкое волнение. Мускулистые плечи, блестевшие под луной, говорили о силе и ловкости. Он действительно был «покрыт шерстью» – по крайней мере на груди. Кейн встал и стал расстегивать джинсы – так же спокойно, как только что расшнуровывал ботинки. Кристи не отвела взгляда. Он заметил это, но, похоже, нисколько не смутился. Быстрым движением он стянул с себя джинсы вместе с трусами.

Кристи отвернулась.

– Ты что, работал стриптизером? – хмыкнула она.

– Можно сказать, что да. Я ведь семь недель провалялся в больнице.

По металлическому звуку – пряжка звякнула о камень – Кристи поняла, что он швырнул джинсы на берег.

– Катетеры, судна и все такое, – продолжал он. – Меня сотни раз обмывали разные сестры. В конце концов все приличия – всего лишь условности.

Кристи, опустив глаза, смотрела на воду. Послышался всплеск – Кейн, должно быть, вошел в пруд. Возгласы удовольствия, и снова всплеск. Наконец Кейн уселся на соседнюю с ней скамейку.

– Ну все, Рыженькая, можешь смотреть. Я сижу к тебе спиной.

Смех в голосе Кейна задел ее.

– Я не ханжа, – сказала она.

– Кто сказал, что ты ханжа?

– Ты.

– Я этого не говорил. Просто приятно увидеть женщину, которая еще не разучилась стесняться.

– Ты выбирал не тех женщин.

– Скорее наоборот, не те женщины выбирали меня. С тех пор как здесь объявился Хаттон, его шлюхи стали прохода не давать здешним мужикам. Особенно Джо-Джо. Она обожает клеиться к ковбоям, индейцам и таким опасным субъектам, как я.

В голосе Кейна снова послышалось презрение, и горячий пруд на минуту показался Кристи ледяным. Она повернулась к нему, готовая сказать какую-нибудь резкость, но словно споткнулась: на его спине между позвоночником и правой лопаткой виднелся еще свежий шрам.

Кейн пересел на соседнюю скамью. Она была пониже, и шрам скрылся под водой.

Он вдруг застонал, словно от боли.

– Что с тобой? – испуганно спросила Кристи.

– Ничего. Я чувствую себя отлично, даже лучше, чем можно было ожидать.

– Ты чувствуешь себя так, как должен себя чувствовать.

– Да ты не только журналистка, ты еще и философ!

Он нырнул под воду и оставался там так долго, что Кристи уже начала было беспокоиться. Наконец он показался, яростно отфыркиваясь, словно морж.

Кейн выгнул спину, словно желая размять мускулы, не совсем еше окрепшие после болезни.

– Ты не должен был нести меня на руках.

Кейн повернулся к ней:

– Ты весишь гораздо легче, чем та железяка, что я таскал на себе, чтобы исправить правый бок. К тому же тебя носить гораздо приятнее, чем ее.