Текст книги "Дикая кошка"

Автор книги: Энн Макалистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Энн Макалистер
Дикая кошка

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Глава 1

– Янис?

Голос раздавался откуда-то снизу, и только тогда Янис понял, что держит трубку верх ногами, и развернул ее.

– Янис? Ты меня слышишь?

Вот так уже лучше или, по крайней мере, громче.

Глаза он по-прежнему не открывал, а все тело ломило и не хотело слушаться.

– Слышу, – сонно прохрипел Янис.

– Дорогой, я тебя разбудила, извини.

Теперь он узнал голос Мэгги, у которой купил дом три года назад, а теперь ей же сдавал комнаты над гаражом. Просто так она бы никогда звонить не стала, а тем более в такую рань, сколько бы там часов уже ни было. Может, что-нибудь с крышей случилось?

– В чем дело? – Янис всегда легко переносил смену часовых поясов, но тридцатичасовой перелет из Малайзии его добил. Он еще раз крепко зажмурился, а потом снова открыл глаза.

Было уже довольно светло, и сквозь приоткрытые ставни виднелся утренний туман, который могло разогнать лишь жаркое калифорнийское солнце. Янис все-таки посмотрел на часы. Еще и семи нет.

– Все в порядке, во всяком случае, с домом. Но я хочу у тебя кое-что попросить, – неохотно призналась всегда такая независимая Мэгги.

– Проси все, что хочешь, – предложил Янис, усаживаясь в кровати.

Янис всю жизнь проводил в разъездах, занимаясь куплей-продажей ценных пород древесины для изготовления мебели, а восьмидесятипятилетняя Мэгги никогда никуда не ездила, так что всегда могла присматривать за домом. Янис посылал ей открытки и кухонные полотенца со всего света, а она кормила его домашним печеньем и обедами.

К тому же, пока он сдавал эти комнаты Мэгги, у него практически не оставалась места для других гостей. Он, конечно, ценил теплоту и благородство своей бесконечно преумножающейся семьи, но не любил, когда родственники путаются под ногами. Нет, у него замечательная семья, но пусть она живет за океаном, так всем будет лучше.

Всего только две недели назад, перед поездкой в Юго-Восточную Азию, Янис объяснял троюродной сестре, что у него нет места «для всех них».

– Все, что твоей душе угодно, – повторил Янис, заставляя себя вылезти из постели. – Особенно если это кухонные полотенца. Я тебе целых пять штук привез.

– Бог ты мой! Ты меня испортишь.

– Ты того стоишь. Что тебе нужно? – Янис высунулся из окна и убедился, что с крышей все в порядке. Но он все равно всегда рад поменять лампочку, починить щеколду или отнести сумки с продуктами, хотя вряд ли бы она стала ради этого звонить в семь утра.

– Я споткнулась об коврик и хотела бы, чтобы ты отвез меня в больницу.

– В больницу? С тобой все в порядке?

– Разумеется, но бедро немного беспокоит. Я им позвонила, и мне сказали, что нужно сделать рентген.

– Уже иду, – заверил Янис, быстро одеваясь.

Через минуту он уже был у Мэгги.

– Извини, я не хотела тебя беспокоить.

– Все в порядке. Ты можешь ходить?

– Но не тебе же меня нести, – возразила Мэгги и, скривившись, поднялась с дивана.

– Могу и отнести.

– Глупости.

Мэгги попробовала шагнуть, но судорожно вздохнула и упала бы, если бы Янис ее не подхватил.

– Лучше вызвать скорую, – серьезно предложил Янис. Но вместо этого подхватил ее на руки и спустился в гараж, где рядышком стояли его «порше» и ее «форд».

– Давай поедем на моей машине, – попросила Мэгги.

– Ты не хочешь, чтобы в больнице видели, как ты выходишь из «порше»?

– Очень хочу, но детское кресло туда не влезет.

– Что? – Янис так удивился, что чуть ее не уронил.

– Мне нужно детское кресло для Гарри.

– Гарри?

– Малыш Мисти. Ты не помнишь? Ты его как-то видел.

Мисти, приходившуюся внучкой второго мужа Мэгги, он помнил. Легкомысленная девица с длинными светлыми волосами, загорелой кожей и пустыми голубыми глазами выглядела лет на двадцать, а вела себя на семь. И теперь у нее есть ребенок.

– И она в состоянии его воспитывать?

– Может, малыш заставит ее наконец взяться за ум.

Это вряд ли. Янис с трудом припомнил, что действительно пару месяцев назад видел этого малыша.

– И при чем он тут?

– Он сейчас спит у меня в комнате. Ты можешь смело его разбудить, капризничать он не будет. Почти.

– Звучит очень обнадеживающе, – заверил Янис, с сожалением проходя мимо «порше» и усаживая Мэгги в «форд». – А где сама Мисти? Или мне лучше не спрашивать?

– Поехала к Девину.

Янис знал о Девине лишь то, что он служит в армии и приходится отцом ребенку Мисти. И еще у него довольно сомнительный вкус на женщин.

– Так, готово, – пробормотала побледневшая Мэгги.

– Только в обморок не падай, – то ли приказал, то ли попросил Янис.

– И не подумаю, сходи за Гарри. Ключи от машины на кухне, в миске с петухом на книжной полке.

Перепрыгивая через две ступеньки, Янис поднялся наверх, взял ключи и пошел в спальню, где малыш спал в переносной кроватке. Что ж, стоит отдать Мисти должное: она хотя бы позаботилась о том, чтобы у Гарри было детское кресло и переносная кроватка. А он-то думал, что она просто оставила ребенка на Мэгги, ни о чем не заботясь. Может, Мисти все-таки повзрослела?

Когда Янис вошел в спальню, Гарри возился в кроватке и озирался по сторонам. Сколько же ему лет? В начале прошлого лета Мисти походила на неповоротливого бегемота, так что он, наверное, родился в середине лета, значит, ему нет еще и года.

– Привет, старик, – как можно жизнерадостнее поздоровался Янис.

Уцепившись за решетку, Гарри сел, но, увидев незнакомца, недовольно засопел.

– Только плакать не надо, – твердо сказал Янис, подхватывая ребенка на руки, пока тот еще не разрыдался. – Пойдем искать бабушку.

Янис запер дверь и спустился в гараж, где, увидев Мэгги, Гарри радостно запищал и вытянул ручки.

– Извини, дорогой, я не могу тебя сейчас взять. Ты так быстро его переодел.

– Что? – не понял Янис, как раз прикидывая, как посадить Гарри в детское кресло.

– Он только проснулся, так что скоро промокнет. Кто бы сомневался.

– Но нам нужно отвезти тебя в больницу.

– Я подожду, – улыбаясь, заверила Мэгги.

– Тебе все это кажется очень смешным?

– Мне кажется смешным больное бедро. Янис почувствовал укол вины.

– Но ты пытаешься выжать максимум из данной ситуации.

– Что-то вроде того.

– По-твоему, я умею менять подгузники?

– По-моему, ты все умеешь.

Что ж, с этим не поспоришь.

– Ладно, пошли, приятель, – пробормотал Янис, в очередной раз поднимаясь наверх.

Менять подгузники ему уже приходилось раз эдак тысячу. Ну, может, чуть поменьше, но, когда у тебя такая огромная семья, то волей-неволей приходится периодически сидеть с детьми. Ведь всегда найдется какой-нибудь племянник или племянница, десятиюродный брат или сестра, которого родители с радостью навяжут ничего не подозревающему, не говоря уж о том, что совершенно не желающего сидеть с ребенком родственнику.

Янис быстро поменял подгузник и переодел Гарри. Да, определенно у возни с детьми есть нечто общее с ездой на велосипеде. При всем желании этот навык невозможно забыть. К тому же Гарри не слишком сильно сопротивлялся. Лишь вертелся и пару раз попробовал убежать, но у Яниса всегда была отличная реакция.

– Вот так. А теперь давай все-таки отвезем твою бабушку в больницу.

Янис быстро нацарапал записку для Мисти, чтобы она не стеснялась и в любую минуту приходила за ребенком, и в очередной раз спустился в гараж.

И Гарри снова радостно запищал и захлопал в ладоши при виде бабушки.

– Ты настоящий мужчина, – улыбнулась Мэгги, пока Янис во второй раз пытался пристегнуть ребенка к детскому креслу.

Ближайшая больница была всего в паре километров от них, но Янис никогда там не был. Зато Мэгги хорошо ее знала.

– Там умер Уолтер.

– Но ты-то умирать не собираешься.

– Собираюсь, но не сегодня.

– И не в ближайшее время.

Умереть он ей не позволит. Они быстро добрались до больницы, Янис передал Мэгги с рук на руки медсестре и отправился парковать машину. Потом, с Гарри на руках, пришел в регистратуру, но Мэгги нигде не было видно.

– Ее отвезли на рентген, – пояснила медсестра. – Какой милый! Сколько ему?

– Не знаю. – И, увидев, как брови девушки изумленно полезли на лоб, добавил: – Это не мой ребенок.

– Жалко. – Янис считал иначе, но спорить не стал. – Вы можете подождать или в приемной, – она указала на людное помещение, в котором кто-то заходился кашлем, а один мужчина буквально истекал кровью, – или в ее палате.

– Мы лучше пока погуляем.

Не стоит тащить рвущегося на свободу ребенка в палату, где ему нельзя ничего трогать. Так что Янис оставил медсестре номер своего телефона и вышел на улицу.

Последние две недели Янис работал в Азии, и за это время у него накопилось порядочное количество голосовых сообщений. Так что, пустив Гарри поползать по травке, он принялся возвращать звонки и успел поговорить с пятью людьми, прежде чем ему позвонила медсестра и сказала, что Мэгги вернулась с рентгена.

Янис подобрал Гарри и быстро пошел в палату, где его встретила уставшая и побледневшая Мэгги в больничном халате. Однако, увидев Яниса с ребенком на плечах, она все же улыбнулась.

– Болит?

– Немного.

– Ничего, они тебя быстро поставят на ноги, и ты сможешь пробежать марафон, о котором все время твердишь.

– Да, врачи мне то же самое сказали. Кроме марафона, конечно.

– Ну, может, хоть полмарафона одолеешь? – Янис выдавил из себя улыбку, надеясь, что она тоже улыбнется. – Все будет хорошо.

– Да, это врачи тоже сказали.

Мэгги всегда была такой жизнерадостной оптимисткой, но теперь…

– Неужели…

– Сломано.

– Что сломано? – удивленно моргнул Янис.

– Мое бедро. Сейчас все готовят для операции.

– Операции? – глупо повторил Янис.

– Да, она назначена на завтрашнее утро.

Янис еще не успел представить все последствия, как в палату вошла медсестра.

– Все готово. Сейчас мы переведем вас в другую палату, а завтра в девять утра доктор Синг проведет операцию. – А затем повернулась к Янису и добавила: – Извините, но вы не можете ее сопровождать. После вспышки гриппа прошлой зимой у нас очень строгие правила, запрещающие детям до четырнадцати лет находиться в больнице.

– Но это не мой ребенок.

– Но вы его держите.

– Да, но…

– Если с вами есть кто-нибудь, кому вы могли бы его оставить…

Янис покачал головой.

– Тогда извините, ничем не могу вам помочь. Лучше отправляйтесь домой и позвоните ей через полчасика. Или она сама вам позвонит. Главное – не волнуйтесь, все будет в порядке, мы о ней позаботимся.

– Да, но…

Но медсестра вместе с санитарами начала перекладывать Мэгги, и Янис замолчал, понимая, что вот-вот останется один. Один и с Гарри на руках.

Черт.

– Мэгги?

– Да, я понимаю. Нужно что-нибудь придумать.

– Тебе сейчас ничего придумывать явно не стоит, – сухо заметил Янис.

– Мне нужно было сразу об этом подумать, – виновато признала Мэгги.

– Но ты же не могла знать. Не волнуйся, все будет хорошо.

Пару часов он как-нибудь справится. Вот только, похоже, Мэгги в него не слишком-то верит.

– Все готово? – спросил санитар у Мэгги.

– До вечера ты продержишься?

– До вечера? Неужели Мисти вернется еще так не скоро? Ну что за безответственная девица, неужели она и вправду считает, что, пока она где-то развлекается, весь мир, и в частности Мэгги, должен выполнять ее прямые обязанности?

Конечно, никто не мог предположить, что Мэгги упадет и сломает бедро, ведь для своих восьмидесяти пяти лет она отлично держится, но все же…

– Ни о чем не волнуйся, – велел Янис, глядя, как санитар увозит Мэгги на каталке, а Гарри тем временем ерзал у него на плечах, больно цепляясь за волосы.

– Извини, что так получилось.

– Ради тебя, дорогая, я готов на все, – подмигнул Янис, не желая, чтобы она еще и о них волновалась. – Все будет замечательно, но на всякий случай лучше дай мне ее номер телефона.

По крайней мере, он ей позвонит, чтобы сказать об операции Мэгги. Да и если он немного пройдется, потому что не стоит так нагло злоупотреблять щедростью бабушки, никому хуже не станет.

Но, разумеется, Мэгги об этом знать не стоит. Никому не хочется признавать, что он уже не в силах отстаивать свои права так, как раньше.

– Она оставила свой номер на кухне, в миске с петухом, – ответила Мэгги, когда ее закатывали в лифт.

– Извините, но дальше вам нельзя, – заметил санитар.

– Не волнуйся, мы с Гарри отлично справимся, – повторил Янис, на прощание быстро сжимая руку Мэгги. – Когда она вернется?

– Пятнадцатого.

– В семь пятнадцать? – переспросил плохо расслышавший Янис.

– Пятнадцатого.

– Что?

– Пятнадцатого марта, – выдохнула Мэгги.

– Но это же через две недели!

– Да, она надеется, что за это время они сумеют во всем разобраться, а потом вернутся домой и сыграют свадьбу. А может, уже и там поженятся.

– Где «там»?

– В Германии.

Гарри стукнул его в ухо, но этот удар не шел ни в какое сравнение с тем, что он только что услышал.

– В Германии?

– Попрошу вас здесь не кричать, – строго сказал санитар.

– Только не говори, что Мисти улетела в Германию.

– А что мне еще остается? Ведь она действительно туда улетела. То есть сначала в Лондон, а потом в Германию. Девину дали двухнедельный отпуск.

– И он не захотел провести это время с собственным ребенком?

– Как я подозреваю, он вообще не знает о существовании Гарри.

– Да бог ты мой! – взорвался Янис.

– Не кричите, – вторично велел санитар.

– Извини, дорогой, – повторила Мэгги.

– Ладно, все в порядке, – соврал Янис, делая глубокий вдох. В конце концов, Мэгги ни в чем не виновата. – Я позвоню и скажу, чтобы она возвращалась.

– Не нужно, я обо всем позабочусь.

Слава богу.

– Тебе не придется сидеть с ним все это время, Кэт уже едет.

Кэт? Кэт едет сюда?

А он-то думал, что хуже уже не может быть. Янис уже открыл было рот, чтобы возразить, но двери лифта стали закрываться.

– Она будет рада с тобой встретиться, – напоследок пообещала Мэгги.

Рада встретиться? Это вряд ли.

Кэтриона Маклин была самой сексуальной женщиной, которую ему только доводилось встречать в жизни. В отличие от безответственной Мисти Кэтриона была родной внучкой Мэгги и отличалась рассудительностью.

А еще люто его ненавидела.

Нужно было лететь на самолете. Так даже со всеми регистрациями и ожиданиями получилось бы намного быстрее. Вот только общественный транспорт в южной Калифорнии работает неважно, так что без машины Кэт там пришлось бы весьма туго. Да и потом, бабушкина операция назначена только на завтрашнее утро, у нее еще куча времени.

К тому же речь не идет о жизни и смерти.

Пока.

Это противное словечко всплыло в мозгу раньше, чем она успела его отбросить.

«Нельзя так думать, – повторила себе Кэт, пытаясь сосредоточиться на дороге. – Бабушка не собирается умирать. Она всего лишь упала и сломала бедро. Каждый день кто-нибудь падает и что-нибудь себе ломает. Вот только далеко не всем этим людям по восемьдесят пять лет».

Ну вот опять.

– Бабушка молодая восьмидесятипятилетняя женщина, – вслух произнесла Кэт, пытаясь убедить себя, что это правда.

Ведь потери бабушки она просто не перенесет.

Обычно Кэт о таких вещах не задумывалась. Вот только раньше бабушка всегда была одинаковой, такой же, как и тогда, когда Кэт поселилась у нее двадцать один год назад. Маргарет Невелл прямо-таки излучала силу и жизнерадостность. Да и что ей еще оставалось, когда она взяла себе осиротевшую девочку семи лет?

Да она и сейчас сильная, просто сломала бедро.

– С ней все будет хорошо, – сама себе сказала Кэт.

Голос звучал вполне уверенно, вот только в глубине души у Кэт все равно оставались сомнения. Время никого не щадит, и рано или поздно случится худшее, совершенно независимо от ее желаний и готовности его принять.

Как же не хочется обо всем этом думать!

А потом ее отвлек какой-то посторонний звук в моторе. Обычно Кэт редко пользовалась своим пятнадцатилетним «шевроле», предпочитая передвигаться по Сан-Франциско на автобусе или машине своего жениха, Адама.

Разумеется, она собиралась поставить новые покрышки перед тем, как приехать к бабушке на Пасху, вот только до Пасхи еще оставалось больше месяца, и она конечно же ничего не успела сделать. Да к тому же Кэт еще надеялась, что Адам поедет вместе с ней, и она сможет не думать о покрышках еще какое-то время.

Но Кэт прекрасно понимала, что ей нужно было их поменять еще на прошлой неделе. Когда живешь лишь условно близко с восьмидесятипятилетним человеком, всегда нужно быть наготове. Вот только эта готовность как бы сама собой подразумевает смерть, и думать ей об этом сейчас совершенно не хочется.

Черт! Кэт со всей силы ударила руками по рулю.

– Только не умирай, – попросила она бабушку, хотя сейчас ее могли слышать лишь две мирно спящие в корзинке кошки, Хакстебл и Базкомбе.

– Все будет хорошо, – продолжила Кэт, стараясь придать своему голосу побольше убедительности, но кошки опять не обратили на нее внимания, впрочем, их вообще мало что волновало, кроме кошачьего корма.

– Все это ерунда, ничего серьезного, – не сдавалась Кэт, хотя таким голосом ей вряд ли бы удалось кого-нибудь убедить, а уж тем более Мэгги Невелл.

И всю оставшуюся дорогу Кэт упорно твердила одни и те же слова, пытаясь убедить себя, что если скажет их достаточно убедительно, то они станут правдой.

– Если хочешь, чтобы что-нибудь случилось, – давным-давно говорила бабушка, – то нужно просто сказать это достаточно убедительно.

И Кэт на практике убедилась, что это действует. Она хорошо помнила те месяцы, когда после убийства родителей переехала к бабушке и Уолтеру. Тогда ее переполняли злоба, отчаяние и ненависть.

Бабушка ей, конечно, сочувствовала, но все время уговаривала искать что-нибудь хорошее.

– Что хорошее? – спросила тогда Кэт.

– То, что у тебя есть бабушка и дедушка, которые любят тебя больше всего на свете, – очень убедительно пояснила бабушка.

Вот только у Кэт остались некоторые сомнения. В ее глазах любовь родителей, которых она потеряла, стоила намного больше. Но при этом она знала, что бабушка потеряла единственную дочку и зятя, да в придачу еще повесила себе на шею несговорчивого ребенка, как раз тогда, когда они с Уолтером собирались уйти на пенсию и заняться любимыми делами.

И все же Кэт старательно лелеяла свое горе и отчаяние, не желая никого к себе подпускать.

– Давай споем, – предложила бабушка, обнимая ее за плечи.

– Споем? – ужаснулась Кэт.

– Оперетта очень многому может нас научить, – кивнула бабушка, вытирая слезы.

Кэт не знала, что такое оперетта, но оттаивать не собиралась. Вот только бабушка тоже не собиралась сдаваться. Пусть у нее был и не лучший в мире голос, зато энтузиазма хватало с лихвой.

– Просвисти веселый мотив, – запела бабушка и поцеловала Кэт в нос, – улыбнись и подтянись.

Эта песенка так мало вязалась со всем случившимся, что Кэт невольно рассмеялась. И тогда бабушка обняла ее еще крепче, а потом Кэт прорвало, она поочередно всхлипывала и смеялась. Они тогда вместе всхлипывали и смеялись, и Кэт до сих пор чувствовала тепло бабушкиных рук в тот день. И теперь она хотела как можно скорее сама обнять бабушку.

– Все будет хорошо, – заверила она Мэгги утром по телефону. – И на этот раз мы не только споем, но и станцуем.

Кэт постаралась представить себе танцующую бабушку, и ей сразу же расхотелось плакать. Вот так-то лучше.

Бабушка оказалась права: чтобы тебе поверили, нужно говорить достаточно убедительно, особенно если пытаешься убедить саму себя.

А песенки ей всегда помогали. Напевая «Просвистим веселый мотив», она завела друзей в новой школе и отряде скаутов, «Покорим любую гору» помогала ей держаться в бассейне и готовить выступления в школе, а «Улыбнись» не оставляла ее все непростые подростковые годы.

Ну а в том, что с «Одним очаровательным вечером» все прошло не так гладко, стоит винить не песню, а мужчину. Она любила, но любила безответно, теперь урок усвоен.

Но все это в прошлом, теперь у нее есть Адам, который действительно хочет на ней жениться и зовет ее солнышком. Хотя порой Кэт кажется, что эта ее солнечность ему не слишком нравится.

Адам был банкиром, очень серьезным банкиром. Серьезность Кэт нравилась, да и работа в банке – не самое плохое занятие. Стабильный надежный мужчина, с которым можно, не опасаясь за свое будущее, завести семью.

А семью Кэт хотела больше всего на свете.

– Скоро мы будем дома, – заметила Кэт, обращаясь к проснувшемуся Базкомбе. Но сразу же приуныла, вспомнив, как когда-то считала, что снова поселится у бабушки, заведет семью и будет растить там детей.

Но теперь все изменилось. Она изменилась.

– Не ходи туда, – сама себе приказала Кэт.

Ведь стоит ей только прийти туда, как она сразу же станет думать о Янисе Савасе, краснеть и дрожать. Кэт захотелось прямо сейчас развернуться и поехать в Сан-Франциско, ведь последние три года ей удавалось держаться от него подальше.

Вот только на этот раз убежать не получится, ведь бабушка на нее рассчитывает. Она – взрослая женщина, так что пора забыть о всяких глупостях и песенках и вести себя соответственно.

Кэт включила радио, выбрав самую тяжелую музыку, какую только смогла найти. Обычно, собираясь к бабушке в гости, она старалась выбрать такое время, когда его не будет в городе, а еще лучше – в стране.

Вот только сейчас ей вряд ли повезет.

Бабушка сказала, что Янис отвез ее в больницу, недаром же она не могла на него нахвалиться. А еще она сказала, что пока он обо все позаботится. Вот только уточнять, что именно под этим подразумевается, бабушка не стала.

– Я знаю, что ты ему обязательно поможешь, – убежденно сказала бабушка.

От этих слов у Кэт по коже побежали мурашки. Помочь Янису? Это вряд ли.

Что бы там ни было, она сама со всем отлично справится, так чтобы ей не пришлось с ним лишний раз встречаться. Для них обоих это будет лучший выход.

– Я сказала Янису, что ты ему обязательно поможешь, – твердо повторила бабушка, не дождавшись от Кэт ответа.

Решив, что не стоит говорить восьмидесятипятилетней женщине, лежащей в больнице, то, что она действительно думает о таком предложении, Кэт выдавила из себя парочку нечленораздельных звуков, которые при желании можно было принять за согласие.

– А он не мог остаться и проследить, что у тебя есть все необходимое?

– Он только вчера вечером прилетел из Малайзии. Он очень устал, и ему нужно отдохнуть.

В ответ Кэт лишь фыркнула. Она, конечно, знала, что Янис работает, вот только куда чаще ей доводилось видеть, как он обхаживает женщин, втирает им в спину крем для загара, целует, заставляет в себя влюбиться.

А потом переходит к следующей.

Кэт судорожно сжала руль.

Бедный Янис, при таком образе жизни легко устать, вот только даже если он отправился сразу в кровать, то точно не для того, чтобы поспать.

Кэт наконец-то добралась до бабушкиного дома и заметила, что свет горит лишь в ее гостиной. Что ж, мистер Савас потрудился включить для нее свет.

Очень любезно с его стороны.

Кэт вылезла из машины и потянулась, отметив, что в этой непривычной тишине можно различить плеск волн. Потом достала кошек и отнесла их в бабушкины комнаты, потом вернулась за чемоданом и, во второй раз поднимаясь по лестнице, задумалась о том, скоро ли бабушка снова сможет по ней ходить.

И сможет ли вообще ходить.

Вот только об этом ей думать опять-таки не хотелось.

Кэт наконец-то дотащила чемодан, и кошки сразу же начали тереться ей об ноги и мяукать, выпрашивая ужин.

Кэт выудила из чемодана миски и консервы, а потом заполнила лоток, который бабушка специально завела для ее любимцев. Она как раз успела с ним закончить, когда Хакс и Баз пришли за добавкой.

– Нет уж, придется вам подождать до завтра, а пока отправляйтесь спать.

Кошки продолжали мурлыкать, но Кэт больше не обращала на них внимания. Она слишком устала и уже ничего не соображала.

Ладно, во всем плохом есть что-то хорошее, раз уж бабушка оказалась в больнице, то сегодня ей не придется спать на диване.

Кэт пошла в ванную, сняла с себя все, кроме футболки и белья, потому что у нее уже не было сил искать ночную рубашку, почистила зубы, полюбовалась покрасневшими глазами и, судорожно зевая и пытаясь не заснуть на ходу, пошла в спальню, включила свет…

И замерла на месте.

Янис, с ребенком в обнимку, крепко спал на бабушкиной постели.