Текст книги "Жизнь в подарок"

Автор книги: Энн Макалистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Он усмехнулся:

– Я уже и забыл. Там есть спальня?

– Да. Риана ее просто обожает.

– И почему меня это не удивляет? Но разве ты не должна ее занимать по праву, когда сестра в отъезде?

– У меня нет такого желания.

Он вздернул бровь:

– Ты не романтик?

– Нет. А вот там была моя комната.

– Была? А в какой комнате ты теперь живешь?

– У меня квартира над ангаром для карет.

Маленькая уютная двухкомнатная квартирка. В ней жил Ронан, когда учился в колледже. Эдди переехала туда, когда вернулась домой после смерти Бена. Она с удовольствием работала у матери, но жить с ней она не собиралась. Она побыла замужней женщиной, а теперь стала вдовой. И она хотела быть независимой.

– И кто спит в твоей кровати?

Эдди открыла рот, потом тут же его захлопнула. Щеки ее заалели. Потом она поняла, что он имеет в виду кровать в комнате, где она когда-то жила.

– Никто, – торопливо сказала она.

– Тогда буду я, – произнес он, зашел и бросил на кровать свой мешок и сумку с ноутбуком.

Она решила не искать подтекст в его выборе. Комната была хорошая, и ее вещей там не осталось. А если бы и остались, для Ника Саваса это ничего бы не значило. Для него это место, где можно спать.

– Хорошо, – согласилась она, изо всех сил постаравшись, чтобы в ее голосе прозвучало безразличие. – Ну, я тебя оставлю, чтобы ты мог тут устроиться поудобнее.

– А кто еще сейчас в доме?

– Больше никого. Но не волнуйся. Клара – она работает на Мону, убирается и готовит иногда – будет для тебя готовить.

Ник покачал головой:

– Это не обязательно. И вообще, я еще не уверен, что останусь. Надо еще посмотреть, стоит ли оно того.

– Конечно.

Он может уехать еще до заката. И жизнь снова войдет в привычное русло. Эдди от всей души на это надеялась.

– Хочешь взглянуть на наш старый дом сегодня? Или ты устал в дороге?

– Я в порядке. Я прилетел из Лос-Анджелеса. Кузена навещал.

– Деметриоса?

Ник покачала головой:

– Яниса.

Младший брат Деметриоса. Еще один высокий темноволосый мужчина из семейства Савас.

– Он тоже актер?

Ник засмеялся:

– Он? Актер? Он плотник. Делает мебель. Кое-что делал и для домов, которые я реставрировал. Очень талантливый парень.

– Спускайся, как тут закончишь, и я тебя отведу в старый дом. Я буду у себя в кабинете. Если заблудишься, иди на звонок телефона.

Телефон услужливо зазвонил, она улыбнулась и быстро вышла.

Впервые за несколько недель она обрадовалась, услышав голос Рианы в телефонной трубке:

– Я передумала.

Она взяла карандаш:

– Ладно, говори, что ты хочешь поменять.

Надо же, Эдди так легко с собой справилась и даже не сорвалась на Риану. А вот сможет ли она себя контролировать теперь, когда этот мужчина поселился у нее в доме… Конечно, сможет. Ей просто нужно немного времени, чтобы оправиться. В Таиланде сейчас ночь, иначе Эдди бы позвонила Моне и сказала бы ей все, что думает.

Снова зазвонил телефон, а потом еще раз, и Эдди с головой ушла в работу, так что даже вздрогнула, когда за спиной у нее раздался голос:

– Так вот, значит, где ты работаешь.

Она развернулась и увидела Ника.

«Это бизнес, и только», – напомнила себе Эдди.

– Это мой кабинет, – сказала она и широким жестом обвела комнату.

В ней был камин с книжными полками по бокам, деревянные полы, бордовый с синим ковер, пара кресел, удобный диван и дубовый стол Эдди. Но самым потрясающим во всей комнате был открывавшийся из нее вид.

– Неплохо, – сказал Ник. – Удивляюсь, как ты тут вообще можешь работать.

– К этому привыкаешь, – призналась Эдди и встала.

– Понимаю. Со мной происходит то же самое в старых зданиях. Их с таким восхищением описывают в путеводителях, а я вижу одну только сырость и гниющие балки.

Он заговорил о последнем своем проекте, и Эдди смогла напомнить себе, что он приехал по делу и что к ней это не имеет ровным счетом никакого отношения.

Когда они выходили из дома, она взяла кепку.

– Очень стильно, – протянул Ник, ухмыльнулся и потянул ее за козырек.

Они пошли по подъездной дорожке, а потом по тропинке мимо ангара для карет и дальше вверх по холму. Рой бежал впереди.

– А автомобильной дороги тут нет? – спросил Ник, легко за ней поспевая.

– Есть, но мимо дома она не проходит. Пешком дойти быстрее, если ты не против.

– Это что, вызов, миссис Дэлей?

Он так это сказал, что у Эдди стало покалывать кожу от желания. Удивительно. Два с половиной года после смерти Бена противоположный пол ее не интересовал. А потом той ночью в Мон-Шэмионе при виде Ника Саваса она словно проснулась.

– Я думала, ты ранчо не занимаешься.

– Может, и не буду. Мне сначала надо посмотреть.

– А когда ты закончил в Мон-Шэмионе? – спросила она.

– Я уехал через неделю после свадьбы. Местные мастера там все заканчивали, пока я был в Норвегии. Я большую часть времени в последнее время провел в Норвегии и Шотландии.

– Шотландии?

– Да. Расскажи мне о ранчо.

Похоже, его не разговорить. Но Эдди не прочь была обсудить с ним ранчо.

– По-моему, оно было построено в середине девятнадцатого века. И постройка была довольно примитивной. Мой папа рассказывал нам о людях, которые здесь жили. Не знаю, правда это или нет. Папа любил истории, мог кое-что и приукрасить.

– Это семейное ранчо?

– Нет. Мама с папой купили его после свадьбы. Оно уже тогда было старым. Но моему папе нужна была земля. Он мечтал о том, чтобы выращивать лошадей, пробовал заниматься виноделием. Он был такой надежный, как будто уравновешивал мою мать. – Эдди помолчала. – Но тебе это неинтересно. Ты хочешь узнать что-то о доме.

– Я хочу знать все, – заявил он, глядя ей в глаза. – О доме – да. Но важно понимать и людей, которые в нем живут или жили.

Эдди вспомнила, как он рассказывал ей об истории замка в Мон-Шэмионе.

– Семья, – твердо сказала она. – Именно этого хотели они оба. Даже Мона. Она сильно изменилась после смерти папы. Она словно потеряла что-то. И все время это искала – для себя и для всех нас.

– Поэтому она столько раз выходила замуж?

– В общем, да. Ей был нужен мужчина. А мужчины всегда хотели Мону. И вот они все делали и делали ей предложение, а она каждый раз говорила «да». И рожала детей, – едко добавила Эдди.

– Наверное, тебе было тяжело.

– Нет, это было здорово. Особенно когда Мона стала знаменитой. Нас было шестеро, и папарацци не могли сосредоточиться на ком-то одном.

Они уже подходили к дому, и Эдди ужаснулась тому, какой он обшарпанный. Ник, наверное, уже мысленно пакует чемоданы. С точки зрения Эдди, дом было уже не спасти.

– Он выглядит намного хуже, чем я его помню. Когда я в нем росла, было не так.

Ник ничего не сказал. Он остановился на склоне и стал рассматривать раскинувшееся перед ним одноэтажное глинобитное строение с широким крыльцом.

– Когда они купили дом, он уже был не в лучшей форме, – быстро сказала Эдди.

– Понятно, – ответил Ник и подошел к дому совсем близко.

Он стал медленно его обходить. Эдди наблюдала за ним: он двигался легко, как животные семейства кошачьих. Ник ухватился за доску крыши и потянул, раздался треск. Он пошел дальше. Потом остановился, постучал по штукатурке, и штукатурка посыпалась на землю.

Эдди пыталась убедить себя в том, что это к лучшему. Ник просто уедет, и все.

Но она не хотела, чтобы дом развалился.

И не хотела, чтобы Ник уезжал.

– Дверь не заперта?

– У меня есть ключ.

Ник взял ключ у нее, слегка коснувшись пальцами ее руки. И в ней тут же зашевелилось желание.

– Электричества здесь нет, – сказала она. – Боюсь, много ты не увидишь.

Эдди зашла в дом вслед за Ником. Он явно привык изучать свои объекты на ощупь. Он водил руками по стенам, присаживался на корточки и разглядывал пол.

Эдди не знала, что он видит, но чем дольше она там стояла, тем больше картинок из детства вставало у нее перед глазами. Как папа катал ее на спине, как они ставили елку у окна и как на кухне ели то, что приготовила мама, а не нанятый повар. У задней двери на стене до сих пор остались следы там, где папа каждый месяц отмечал их с Ронаном рост. Она провела пальцем по самой последней метке, и у нее перехватило дыхание.

– Все нормально? – Ник появился в дверях, вид у него был встревоженный.

Эдди выдавила из себя улыбку:

– Да, просто вспомнила. Столько времени прошло.

Ник понимающе кивнул.

Теперь он открывал шкафчики и заглядывал в них. И Эдди внимательно смотрела на него. Он закрыл шкафчики и опустился на корточки, чтобы рассмотреть пол. Эдди видела, как напряглись мышцы его бедер под джинсами, вспомнила, как она трогала его там. И он тоже затронул ее на каком-то глубинном уровне. Не только физически. И она не смогла этого забыть.

– Мне надо идти, – резко сказала она, громче, чем собиралась. – Работать.

Ник посмотрел на нее и кивнул:

– Да, конечно. Иди.

У него был такой тон, словно он уже переключился с нее на что-то другое.

Так оно, наверное, и было.

Он здесь не ради нее. Он пробудил в ней желание, но она ему не нужна. Он думает, что он здесь по работе. На самом деле это все Мона со своим сводничеством.

Эдди посмотрела на часы. В Таиланде еще рано, ну и что? Если Мона вмешивается в жизнь Эдди, она заслуживает раннего звонка!

Он не давал никаких обещаний. Он только сказал Моне, что посмотрит, стоит ли восстанавливать ранчо.

– Ладно, – нетерпеливо завершила их телефонный разговор Мона. – Мне надо идти. Здесь сейчас будут снимать. Можете остановиться у меня. Эдди вам все покажет. Вы же помните Эдди.

Он ее помнил.

И она совсем не изменилась.

Ее хвостик был далек от сложной прически, в которую были уложены ее волосы тогда на свадьбе. А парусиновые брюки и розовая рубашка с открытым воротом скрывали изгибы ее фигуры.

Но Ник готов был побиться об заклад, что, если хвостик распустить, волосы заструятся по спине чудесными волнами. А еще он знал – что бы ни было надето на Эдди Дэлей, подо всем этим скрывается гладкая кожа и другие секреты, которые ему довелось познать всего один раз.

– Черт, – пробормотал он и пошел к двери, в которую она только вышла.

Она все такая же привлекательная, как тогда в Мон-Шэмионе. А он так надеялся на обратное. Именно поэтому он сказал Моне, что не знает еще, останется или нет.

Он стоял в тени у окна и смотрел ей вслед.

Ник никогда не привязывался к женщинам, с которыми ложился в постель. С ними было весело, они были красивые, но, когда они уходили, он жил дальше и не оглядывался.

Он даже имена их не всегда помнил, а вот ее имени он забыть не мог.

Эдди с ее длинными темными волнистыми волосами, блестящими зелеными глазами, большим ртом, который так и напрашивался на поцелуй. Гибкая и податливая Эдди. Жадная и страстная Эдди. Ее живость, обаяние, любопытство, уязвимость – все это преследовало его каждую ночь.

Два с половиной месяца он не мог ее забыть. Это просто абсурд. Сначала Ник думал, что воспоминания о ней преследуют его, потому что они провели ночь в его постели. Он никогда свою постель с женщинами не делил. У него даже дома не было. Свой он продал сразу после смерти Эми. А сам переезжал, жил в зданиях, которые реставрировал. Его такая жизнь устраивала. У него не было причин содержать дом.

У него не было жены, детей, собаки или кошки.

Ему все это не нужно.

И Эдди Дэлей ему тоже не нужна!

Ну, разве что физически. В этом смысле она очень ему нужна. Ник себе в этом признался и решил, что удовлетворит эту жажду, и она пройдет. И все.

Глава 5

– Отсутствует. Что значит – отсутствует? – потребовала ответа Эдди.

Тайка на другом конце провода повторила на ломаном английском:

– Мисс Тремейн уехать на работу. Не здесь.

– Но еще едва рассвело, – запротестовала Эдди. – Когда она уехала?

– Вчера вечер.

– Когда она вернется?

– Не знаю. Через три, четыре, пять дня. Они уехать в горы.

Эдди позвонила в дом, который Мона снимала, только потому, что на сотовый ей она звонила уже раз шесть. Сначала она думала, мать ее избегает, но через два часа поняла – дело не в этом. Мона всегда всем перезванивала.

– А где дети?

– Они тоже поехать.

– А. Ну хорошо. А телефон она взяла?

– Да, взять, – сказал женщина. – Но трудно получать звонки. Попробуйте. Может, вам повезти.

Эдди поблагодарила женщину, повесила трубку, еще два раза набрала номер мобильного Моны. Потом снова принялась за работу в надежде отвлечься от мыслей о Нике Савасе. Прошел час, другой, в половине шестого он все еще не появился. Может, он все посмотрел и уехал. Хотя он бы не смог уехать незаметно. Ему пришлось бы сначала подняться наверх за своей сумкой.

Он что, думает, что она будет сидеть в кабинете и ждать его?

Нет, наверное, он о ней совсем не думает.

«И тебе надо перестать о нем думать», – посоветовала она себе.

И она сделала то, что всегда делала после работы, – надела купальник, прошла к бассейну и нырнула в воду.

Ник вернулся к дому Моны в начале седьмого.

Он облазил каждый сантиметр ранчо. Походил вокруг, попинал фундамент, позаглядывал под половицы, залез на крышу. Он был весь грязный, потный, ему было жарко. И ему очень нужно было помыться.

Он обошел дом кругом и остановился у ближайшей к лестнице двери, чтобы не разносить грязь по всему дому. А еще чтобы заглянуть в кабинет к Эдди. Но не успел он зайти, как заметил краем глаза какое-то движение.

Кто-то плавал в бассейне за купой олеандров. Его мозг еще не успел принять решение, а ноги уже несли его к нарезающей круги в бассейне Эдди. Ник не мог оторвать глаз от ее длиннющих ног, загорелой спины, всей ее золотистой кожи, которую он так хорошо помнил. Если до этого ему хотелось вымыться, то теперь ледяной душ стал ему просто необходим. Или, подумал он, можно еще нырнуть в бассейн, заключить Эдди в объятия и решить все проблемы одним махом.

Принять решение было совсем не сложно.

Он как раз развязывал ботинки, когда услышал у себя за спиной:

– Ты вернулся.

Ник стянул футболку, чтобы посмотреть на вышедшую из бассейна Эдди. Она обмотала одно полотенце вокруг бедер, а вторым вытирала волосы. Ноги ее он теперь не видел, зато из-под верха купальника по животу у нее струйками стекала вода.

– Ну, что думаешь?

– О чем? – Она должна была его видеть. Какого черта она не осталась в бассейне? Она что, избегает его?

– О доме. – Она взглянула на него поверх полотенца. – Надо его снести? – почти с надеждой спросила она.

Неужели она хочет, чтобы дом снесли? Нет. Он же видел, как она сегодня ходила по комнате, водила руками по шкафам и отметинам на дверных косяках.

– Нет, – резко сказал он, а потом добавил помягче: – Нет, его еще вполне можно спасти. Это интересный образчик местной архитектуры. И это не особняк, а небольшое сохранившееся ранчо, поэтому его стоит реставрировать. – На деле дом представлял собой такую дикую смесь самых разных стилей, эпох, ужасных пристроек и непрофессиональных ремонтных работ, что ему бы надо бежать отсюда как можно скорее. Вместо этого он максимально спокойно повторил: – Его можно спасти.

И был вознагражден, когда лицо ее озарила улыбка.

– Я думала, ты скажешь, дом того не стоит.

Он и не стоит. С чисто архитектурной точки зрения. Но ведь есть и другие причины, по которым дома восстанавливают.

– Стоит, – сказал он.

Она лучезарно ему улыбнулась, потом посерьезнела и спросила:

– И что это значит?

«Мы с тобой займемся любовью прямо здесь, на лужайке».

Конечно, этого он не сказал. Он прочистил горло:

– Я составлю план, обговорю его с Моной, потом приступлю к работе.

– Значит… ты здесь надолго? – Радости в голосе у нее не прозвучало.

– Да, – твердо сказал он.

Она снова заулыбалась, но одними губами, не глазами.

– Ты не хочешь, чтобы дом спасли?

Что-то промелькнуло в ее взгляде, он не знал что.

– Хочу. Он… – Она поколебалась, потом улыбка снова осветила ее лицо. – Он чудесный.

– Тогда могу я пригласить тебя на ужин? Отпразднуем это.

Эдди моргнула:

– Отпразднуем?

– Конечно. Нам есть что праздновать. Что дом стоит восстанавливать. Что я пробуду здесь какое-то время. Что мы оба здесь. По-моему, это стоит отпраздновать, разве нет?

Она вздохнула:

– Да, конечно. Я только оденусь.

Ник ухмыльнулся:

– Если это ради меня, то не надо.

Каждый миллиметр кожи Эдди залился краской, значит, она не забыла.

– Иди в душ, Эдди Дэлейн. И оденься, если считаешь необходимым. Я поплаваю, переоденусь и зайду за тобой через час.

Этот вечер был очень похож на свидание.

Конечно, Эдди знала – это не так. Это все ее мать устроила. И все же с тех самых пор, как она открыла дверь и увидела Ника на пороге, у нее было такое ощущение, что он за ней ухаживает. Она одернула себя, сказав себе, что ей просто хочется так думать. А на самом деле это только бизнес.

Бизнес. Надо это повторять, как мантру, потому что он так ей улыбался, что ей хотелось большего.

На дворе стоял безоблачный калифорнийский вечер. Ресторан был приятный, еда вкусная, а Ник был обворожителен. Разговаривать с ним было интересно, а от взгляда на него просто дух захватывало. Она расспросила его про церковь в Норвегии и о замке в Шотландии, который он тоже сейчас восстанавливал.

– И ты все равно приехал сюда?

– Да, приехал.

– Почему?

Он моргнул, как будто его удивил ее прямой вопрос, а потом только пожал плечами:

– Такая у меня работа. И я люблю преодолевать трудности.

Волна ужинающих посетителей схлынула, и вскоре атмосфера за их столиком стала более чем интимной.

– Чашку кофе? – промурлыкал Ник.

На губах его играла улыбка. Эдди хорошо помнила вкус этих губ. Пора было уходить. Эдди это знала. Но это значило бы, что ей придется раньше столкнуться с мощным приливом желания. А она пока была к этому не готова. Ей нужно собраться с силами. И она согласилась выпить кофе. Кофе был черный, крепкий, колумбийский. Она подозревала, что весь этот кофеин призван был дать ей энергию, чтобы ночь напролет заниматься с ним любовью. Она ухватилась за чашку как за соломинку. Уставилась в нее, пытаясь подобрать правильные слова. И наконец подняла голову и посмотрела ему в глаза:

– Нам надо прояснить один момент.

Ник вздернул бровь.

– Я не буду с тобой спать.

Теперь Ник вздернул обе брови, ошеломленно выпрямился и взялся за свою чашку:

– Почему?

В тоне его прозвучала совсем уж легкая заинтересованность, и Эдди почувствовала себя полной идиоткой.

– Я знаю, ты меня об этом не спрашивал. Но раз уж мы один раз это сделали… – Она резко вздохнула. – Я подумала, этот вопрос, возможно, еще не закрыт.

– Возможно, – согласился Ник все так же спокойно, но в тоне его прозвучало что-то более глубокое, и Эдди решила, что не ошиблась в своих умозаключениях.

Она посмотрела ему прямо в лицо:

– Поэтому я и подумала – лучше сразу внести во все ясность и сказать, что это больше не повторится.

Долгие мгновения Ник совсем ничего не говорил и не отводил взгляд, потом спросил:

– Почему?

Эдди сглотнула, во рту у нее пересохло, а ладони были влажными от пота.

– Не то чтобы мне не понравилось… – Она опустила глаза, не в силах сейчас на него посмотреть. – Мне было хорошо, – призналась она, и щеки ее запылали.

– Я рад. – Ник говорил серьезно, но, когда Эдди подняла-таки на него взгляд, ей показалось, губы его слегка дрогнули.

– Ты надо мной смеешься.

Он покачал головой:

– Нет. Вовсе нет. Я… в растерянности. Я думал, нам обоим понравилось.

– Да, ну… мм… я рада, что тебе тоже понравилось. Но это было в первый и последний раз. Одна ночь. Ты сам так сказал.

Ей показалось, что он сжал зубы, но в полутьме она могла и ошибиться.

– Ну, это правило не является неизменным, – резковато сказал он. – Я не превращусь в тыкву, если займусь любовью с женщиной два раза.

Эдди невольно улыбнулась. Их взгляды встретились. К счастью, в его глазах ярости не было, скорее любопытство.

– Я могу в тебя влюбиться.

– Что? – Он с резким звуком поставил чашку на стол и замер. – Влюбиться в меня?

Эдди пожала плечами. Сворачивать с выбранного пути было уже поздно.

– После… после смерти Бена… у меня было такое чувство, словно я и сама умерла.

Ник кивнул.

– Прошел не один месяц. Мне совершенно не хотелось ходить на свидания. И… ни один мужчина меня не интересовал. – Она поколебалась, потом все же сказала: – Пока не появился ты.

– Ты меня не любишь, – запротестовал он.

– Я знаю, – яростно сказала Эдди. – Но ты мне нравишься.

– Да, ну, ты мне тоже нравишься, – нахмурился он. – Но я не собираюсь в тебя влюбляться!

– Вот именно, – сказала Эдди. – И если во мне снова проснулись какие-то чувства, я не хочу западать на человека, которому это неинтересно. Я уже один раз это сделала. Мне было восемнадцать. Я была молодая и глупая. Помнишь актера, который был с моей матерью в Мон-Шэмионе?

– Он? – в ужасе спросил Ник.

– Он был такой обаятельный. Мы с ним встречались. Для меня наши отношения значили больше, чем для него. С Беном все было по-другому. Так что я знаю, как должно быть.

Губы Ника изогнулись, он забарабанил пальцами по столу.

Она молчала. Она и так уже сказала много лишнего.

Подошел официант и налил Нику еще кофе. Она прикрыла свою чашку рукой:

– Мне уже хватит.

Ник сказал:

– Можно нам счет, пожалуйста.

Эдди потянулась к сумочке:

– Я заплачу.

Он сверкнул на нее своими темными глазами:

– Черта с два.

– Это же бизнес, – попыталась возразить Эдди. – Моя мать…

– Твоя мать не имеет к этому никакого отношения! – Ник достал карточку и сунул ее официанту. – Хватит спорить, Эдди. – Прозвучало категорично и бескомпромиссно. – И убери бумажник.

Эдди послушалась с явной неохотой:

– Я не жду…

– Ты уже ясно дала понять, чего ты ждешь, а чего нет. Позволь и мне тоже кое-что прояснить. Когда я приглашаю женщину на ужин, плачу я. Ясно?

– Ясно, – пробормотала Эдди.

Когда они шли к выходу из ресторана, Эдди споткнулась. Ник тут же выставил руку, чтобы ее поддержать, и не отпускал ее всю дорогу до машины.

Он не рассуждал. Не спорил. Вообще ничего не говорил, пока не припарковал машину и они не пошли вверх по ступенькам к ее квартире. В другой ситуации она сказала бы, что не надо ее провожать до двери, но в нем была какая-то непреклонность, так что она решила не спорить.

Когда Эдди достала ключ, он был так близко, что она ощутила аромат его лосьона после бритья. Если бы она сейчас повернулась, могла бы приподняться на цыпочки и поцеловать его. Но она не повернулась. Она даже обрадовалась тому, как легко ключ вошел в скважину.

– Спасибо за ужин, – вежливо сказала она.

Ник хмыкнул. Она коротко ему улыбнулась, толкнула дверь и вошла. Навстречу ей вышел Рой.

– Эдди…

Она ухватила Роя за ошейник и оглянулась на Ника:

– Да?

– Знаешь, это ведь не обязательно.

– Что не обязательно?

– Влюбляться. Люди выбирают, влюбляться им или нет. Всегда есть выбор.

– Но…

– Всегда, – твердо перебил он ее. – Просто нужно решить, что не влюбишься.

Эдди уже открыла рот, чтобы возразить, но поняла – толку все равно не будет. Если Ник так думает, значит, у них просто разные точки зрения на этот счет.

– Спокойной ночи, Ник.

– Спокойной ночи, Эдди. – Он явно ее сейчас слегка поддразнивал. На губах у него появилась полуулыбка. – Дай знать, когда передумаешь.

* * *

Утром он уехал. Она не удивилась, когда выглянула из окна и не увидела его машины. Очевидно, он решил, что, если секс с ней не станет дополнением к работе, овчинка выделки стоить не будет. Эдди даже подумала, что в каком-то смысле это лестно для нее. По крайней мере, это значило, что ему понравилась проведенная вместе с ней ночь в Мон-Шэмионе. Хотя, конечно, это значило и то, что ее присутствие для Ника было всего лишь возможностью получения физической разрядки.

Эдди позавтракала и пошла к дому Моны. Рой не отставал от нее ни на шаг.

В кухне все было так же, как вчера. Значит, Ник не поел перед отъездом. Он даже с места ничего не сдвинул, как будто его здесь и не было, как будто это был сон.

Но это был не сон. Скорее наоборот, сигнал, говорящий о том, что пора бы уже проснуться. Может, Мона права. Теперь, когда ее гормоны снова пробудились, пора уже ей перестать сидеть дома и ждать, когда подходящий мужчина сам появится в ее жизни. После разрыва с Кайлом она не стала страдать и киснуть, а вернулась обратно в колледж, где через несколько месяцев встретила Бена. Он идеально ей подходил. Это было ясно, как и то, что Кайл ей не подходил совершенно.

Может, пора сделать то же самое. Она любила Бена, но она не хотела оставаться в одиночестве до конца жизни. Бен бы этого не хотел. Так что, если Ник Савас был неподходящим мужчиной, ей надо было теперь найти подходящего.

Он сделал ей одолжение. Она все время себе это твердила.

Она даже попыталась предпринять какие-то шаги в этом направлении. Когда ей позвонил местный учитель английского Дерек Сайто, чтобы спросить, не выступит ли Мона у них в колледже на занятии, посвященном драме, Эдди не просто все записала и пообещала передать Моне, она еще и поболтала с Дереком. Дерек был ровесником Ронана. Они вместе учились в школе и были друзьями. И с Беном Дерек тоже дружил. И был к ней добр после его смерти. И теперь он спросил, как она сама поживает.

– Со мной все в порядке. Очень много работы.

– Слишком много. Как обычно. – Дерек хорошо ее знал.

В любой другой раз Эдди бы с ним не согласилась, но сегодня она сказала:

– Наверное, ты прав. Мне надо чаще выбираться из дома.

Последовала короткая пауза, как будто Дерек этого не ожидал, потом сказал:

– Тогда, может, сходим куда-нибудь? – Он еще немного помолчал, потом произнес: – Я не пытаюсь за тобой ухаживать, Эдди. Пока не пытаюсь. Бен был мне хорошим другом. Но у нас в кампусе в пятницу вечером состоится концерт. Пара рок-групп, популярных в восьмидесятые. Тебе это интересно?

Похоже, там будет весело. И Дерек ее друг. Она не была уверена, что между ними может быть что-то большее, но почему бы и не сходить? Зачем сидеть дома?

– Мне это интересно, – сказала она.

– Отлично! – вдруг с энтузиазмом сказал он. – Поужинаем сначала?

– Хорошо.

– Я за тобой заеду в шесть. До встречи.

Как только Эдди повесила трубку, она тут же подумала: «Что я наделала?»

– Ничего, – вслух сказала она себе так твердо, как только смогла. – Ты идешь на концерт с другом. У тебя будет жизнь. Мона может тобой гордиться, – язвительно прибавила она.

Кстати о Моне, ей нужно сказать матери пару слов. Она снова взялась за телефон и попыталась дозвониться Моне. И опять та не ответила.

Наверное, Ник отправил ей электронное письмо, в котором написал, что решил не заниматься реставрацией их ранчо.

«Так ей и надо, чтобы неповадно было сводничать в следующий раз», – подумала Эдди.

Но какая-то частичка души Эдди жалела о том, что ранчо уже не спасти. Когда она вернулась туда с Ником, она сразу вспомнила, что когда-то это был отличный дом и у нее осталось о нем много хороших воспоминаний. И она надеялась, что появятся и новые, совместные с Ником воспоминания.

Но теперь этого уж точно не будет.

Зазвонил телефон. Эдди взяла трубку:

– Эдди Дэлей.

– Привет, – сказал хрипловатый мужской голос, который она никак не ожидала услышать, – ты можешь подойти к ранчо со своим ключом? У меня тут инструменты и полный фургон кровельной черепицы, и мне надо все это разгрузить.