Текст книги "Ловушка для ворона"

Автор книги: Энн Кливз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Письмо было подписано Алисией Дэвидсон.

Когда Белла познакомилась с Даги, её фамилия была Дэвидсон. Возможно, Эдди была права и Белла до этого уже была замужем. За родственником директрисы, на которую работала? Сыном или братом? Теперь, когда появилось больше информации, наверное, это можно выяснить. Почему Белла сохранила брак в секрете?

Последним в коробке было письмо с приглашением для мисс Нобл посетить рождественский концерт в начальной школе Корбина 15 декабря в 7 вечера. Будут сладкие пироги и чай. Значит, на тот момент Белла была ещё не замужем. Указаний на то, посетила ли она концерт или что происходило в промежутке между её увольнением в 1967 году и появлением на автобусной остановке в Ленгхолме в 1989-м, не было.

Рэйчел потребовалось некоторое время, чтобы решить, что делать с этой информацией. Она чувствовала, что коробка и её содержимое принадлежат Блэклоу. Если Невилл хотел порыться в этих вещах, у него была такая возможность, когда он заходил забрать одежду Даги. Однако это была единственная её связь с прошлым Беллы. Наконец она нашла на кухне рекламный проспект в коричневом конверте. Рэйчел поместила бумаги и фотографии между его страницами и вернула в конверт. Она будет хранить его в Бейкиз, пока не представится шанс забрать домой.

Она как раз собиралась уходить, когда зазвонил телефон. Какое-то время она не подходила, но звон продолжался, настойчивый, действующий на нервы. В конце концов Рэйчел сдалась и взяла трубку. Это был рекламный агент, привыкший быть настойчивым в эти непростые времена. Она сказала, не вдаваясь в детали, что Белла покинула ферму. Повесив трубку на середине рекламной болтовни, она позвонила Эдди. Сперва та притворилась уязвленной, поскольку её не позвали участвовать в обыске дома. Затем она обрадовалась. Кажется, она оказалась права насчёт предыдущего замужества Беллы. И будет нетрудно отыскать Алисию Дэвидсон, которая когда-то была директрисой начальной школы Корбина. С контактами-то Эдди в совете графства. Если, конечно, та ещё жива.

Глава десятая

– Ты ведь понимаешь, – сказала Энн, – что она мне хамит.

Они сидели в пабе в Ленгхолме. Это была идея Рэйчел. Всем троим нужно уехать из Бейкиз, немного выпить, расслабиться. Она чувствовала свою ответственность за то, что они не ладят. С похорон в коттедже царило скрытое напряжение, раздражительность, которая выражалась в обычном ворчании, взрывах дурного настроения. Сейчас всё достигло критической точки. Энн предлагала переехать в кладовую в задней части коттеджа. Комната была крошечная, холодная, места для кровати едва хватало. Большая комната с видом на ручей и утёсы была намного приятнее, но контракт предполагал, что Энн делит её с Грэйс. У Рэйчел была маленькая собственная комната. Больше мест не было. В пабе Энн дождалась, пока Грэйс отойдёт к телефону, чтобы сделать своё заявление. По какой-то причине в пабе было очень шумно, много народу. Рэйчел решила, что празднуют какое-то семейное событие – рождение ребёнка или помолвку. Царила атмосфера праздничной истерии. Ей было странно вести такой деликатный разговор, перекрикивая шум.

– Я думала, она уже лучше справляется. Она вроде бы повеселела. И по крайней мере что-то ест.

– А ещё она не спит большую часть ночи, бродит.

– Извини. Не знала. Я поговорю с ней.

– Где ты её вообще откопала?

– В прошлом году она работала по договору на друга Питера в Дамфрис. Он говорил, что она великолепна. Настоящая находка.

Энн презрительно фыркнула. Грэйс вернулась, уставилась в пустой бокал, не отвечала, когда Рэйчел обращалась к ней. Они рано ушли из паба.

Вернувшись в коттедж, Энн пошла наверх, чтобы перенести вещи. Они слышали, как она там чем-то гремит. Грэйс прошла к столу в гостиной, который использовала как рабочее место, и сразу же приступила к работе. Рэйчел слышала из кухни, как та нажимает на кнопки калькулятора. Она вернулась в комнату. День стоял тёплый, и они не стали зажигать огонь. На всём лежал лёгкий слой древесного пепла.

– Не поздновато ли начинать сейчас? – сказала Рэйчел.

Грэйс вздрогнула в испуге, резко обернувшись. Калькулятор со стуком упал на пол. Рэйчел остановилась, чтобы поднять его.

– Думаю, всем нам нужна передышка. После моей поездки в город ещё осталась бутылка вина. Откроем её?

– Почему бы и нет? – Ответ был неестественно громким, нарочито бодрым.

– Пойду принесу. Убери это. Подождёт до завтра. – «Бог мой, – подумала Рэйчел, – я звучу прямо как Эдди, которая уговаривает меня не слишком беспокоиться о выпускных экзаменах». В страсти Грэйс к своему предмету, в её напряжённом стремлении сохранить личное пространство было что-то понятное Рэйчел. Она налила вино в стаканы – только они и пережили сезон студенческого мытья посуды, затем подождала, пока Грэйс усядется в кресло, и передала ей один из них.

– Как идут дела?

– Отлично. – Грэйс сделала большой глоток и настороженно посмотрела поверх стакана.

– Данные соответствуют тому, что ты ожидала увидеть?

– По большей части.

– Я просматривала информацию, которую ты передала на прошлой неделе. Это обычные цифры? – Ожидая ответа, Рэйчел почувствовала до смешного сильное беспокойство.

– Не знаю. Пока слишком маленькая выборка. – Грэйс отвечала буднично, на первый взгляд спокойно.

– Ясно. – Зная, как та раздражается, когда её донимают вопросами о текущей работе, Рэйчел оставила тему, хотя беспокойство никуда не делось. – Энн говорит, ты не очень хорошо спишь.

Грэйс аккуратно поставила стакан рядом с креслом.

– Думаю, Энн не особенно заботит успех проекта, – сказала она серьёзно.

– Что ты имеешь в виду?

Но Грэйс не ответила.

– Ты спишь?

Должно быть, подействовало быстро выпитое вино, потому что сейчас она была почти грубой.

– Столько, сколько мне надо.

– Ты ведь знаешь, что можешь взять пару выходных. Почему бы тебе не съездить домой ненадолго? Ты единственная, кто ещё не отдыхал от этого места.

– Мне не нужен отдых. Я серьёзно отношусь к работе. – Подразумевалось: не так, как Энн Прис. – И потом, у меня особенно нет дома, куда можно было бы вернуться. – Она встала и демонстративно направилась к столу и своему калькулятору.

На следующий день Рэйчел надо было ехать в Киммерстон. Недавно она договорилась о встрече с Питером и представителем рудника Слейтбёрн, чтобы проинформировать их о том, как продвигается проект. Ей не хотелось оставлять Энн и Грэйс вдвоём. Они были похожи на ссорящихся детей, которым был нужен готовый примирить их взрослый, иначе дело дойдёт до драки.

«Пожалуйста, будьте паиньками», – хотелось сказать Рэйчел, когда она отъезжала от коттеджа.

Её удивило, что представителем Слейтбёрна оказался Невилл Фёрнесс. Хотя она приехала рано, он уже был в офисе. Они с Питером увлеченно беседовали. Оба выглядели очень элегантно, очень профессионально в своих костюмах. Рэйчел ожидала неформальной встречи и приехала в одежде, которую надевала для работы на природе. В ходе переговоров не было принято никаких важных решений, но она, казалось, тянулась бесконечно. У Рэйчел сложилось впечатление, что Питер затягивал объяснение методики, усложняя её больше необходимого, чтобы произвести впечатление. После он попросил её остаться на чай. Снова ей показалось, что он готовится к какому-то признанию, и когда Питер предложил пойти вместе выпить, она настояла на том, что ей пора возвращаться в коттедж. Весь обед Рэйчел переживала из-за двух женщин, которые остались в Бейкиз.

Обратно она возвращалась в сумерках. Дорога теперь была настолько знакомой, что Рэйчел могла ехать быстрее. Она знала, как лучше двигаться, чтобы выхлопная труба не цепляла за колдобины, и как провести машину через переправу, чтобы вода не попала в двигатель. На сухой каменной стене у деревянных ворот сидел белозобый дрозд, его подгрудок в темноте был удивительно белым.

Она посмотрела вниз на Блэклоу и Бейкиз с верхней точки берега. В Блэклоу было тихо и пусто. Там не осталось животных, даже собак. Пустующие постройки казались ветхими и жалкими. В саду Бейкиз сушилось бельё, хотя было похоже, что близится дождь. Хотя с этой точки ей не было видно окон, на траву падал квадрат оранжевого света. Он должен был выглядеть успокаивающе домашним, но она осознала, что едет медленнее, чем раньше, откладывая миг, когда ей придётся столкнуться со враждебностью женщин внутри, вспоминая, как всегда, когда она приближалась к сараю, тело Беллы в свете фонарика.

Когда она вошла в дом, первым делом её удивил запах еды. Обычно приёмы пищи не были никак организованы, никаких уютных сборов по вечерам, чтобы сопоставить записи. Рэйчел предложила дежурства по мытью посуды, но даже это было невыполнимо. Они ели в разное время. Энн, казалось, питалась исключительно яичницей-болтуньей и копчёным лососем. Похоже, у неё был друг в коптильне Крастер, снабжавший её припасами. И бельгийским шоколадом, появлявшимся из ниоткуда. Она всегда щедро им делилась. Рэйчел иногда позволяла себе полакомиться. Грэйс относилась этому жесту с подозрением.

Проходя через гостиную, Рэйчел отметила, что со стола убрали книги и бумаги и накрыли его к ужину. На троих. Вокруг не было никаких признаков жизни. Она крикнула в сторону лестницы:

– Эй! Я вернулась! – стараясь говорить обычым голосом, не выказывая тревоги.

Появилась Энн. На ней были чёрные джинсы и топ без рукавов. Когда в коттедже зажигали огонь, там на какое-то время становилось очень тепло, но топ из кремового шёлка казался странным выбором. Слишком нарядный. Рэйчел спросила себя, не развлекала ли Энн гостя.

– Я приготовила запеканку, – сказала Энн. – Всё в порядке, для тебя есть овощная. В холодильнике бутылка белого вина.

Итак, или кто-то заходил, или Энн ездила за покупками. Она продолжила:

– Я подумала, ну, нам же жить вместе, верно? Нужно постараться подружиться.

– Где Грэйс?

Энн скорчила рожицу.

– Эта поросятина ещё не вернулась. А я ей говорила, что буду готовить.

Рэйчел подошла к окну. Было почти темно.

– Она ведь оставила маршрут и время прибытия?

– Наверное, да. На доске объявлений на кухне. Как правильная девочка.

Это была шпилька Рэйчел, которой снова и снова приходилось придираться к Энн из-за того, что она не оставляла информацию о своих прогулках. Записка действительно была, написанная угловатым почерком Грэйс, с указанием точки на карте в зоне за ручьём и ожидаемым временем прибытия: 8.30. Сейчас было почти 8.30.

Рэйчел немного расслабилась. Паниковать слишком рано. Она снова подошла к окну, ожидая увидеть, как бледная фигура Грэйс появится из зарослей папоротника, как пловец из моря.

– Что ж, – сказала Энн. – Думаю, еда подождёт. Но я собираюсь открыть вино. Ты хочешь?

– Пока нет. – Казалось важным сохранить ясную голову.

В девять часов Рэйчел вышла с фонариком и прошла по тропинке до самого ручья. Она перешла его по мостику и начала выкрикивать имя Грэйс, сложив руки рупором, останавливаясь, чтобы прислушаться. Поднялся ветер. Ей было слышно ручей и шуршание пушицы и маленьких зверьков. Ослеплённый лучом фонарика, замер заяц. Не было звуков человеческого присутствия, ответного мерцания фонарика. Плотные облака закрыли луну, и, если бы не журчание воды, она бы совсем потеряла направление. Обыскать окрестности было бы невозможно, даже если бы Энн была готова помочь.

Когда Рэйчел вернулась в Бейкиз, Энн пила второй бокал вина. Она оторвала ломоть от багета и жадно его ела, чтобы показать, насколько голодна. Её ноги в чулках были вытянуты к камину.

– Ты же понимаешь, что она делает это специально, – сказала Энн. – Чтобы допечь меня, потому что я сказала, что буду готовить. Что ж, я больше ждать не собираюсь, умираю с голоду.

– Там сейчас темень непроглядная. – Рэйчел не могла оставаться спокойной. Она отошла от окна к двери кухни, стала всматриваться в темноту.

– Не паникуй, бога ради. Она не так уж сильно опаздывает. Готова поспорить, обо мне ты бы так не волновалась. Она не ребёнок, знаешь ли. Старше, чем кажется. Почти двадцать восемь.

На секунду Рэйчел отвлеклась.

– Откуда ты знаешь?

– Она оставила паспорт на туалетном столике наверху. Я заглянула.

Предчувствуя неодобрение Рэйчел, она добавила:

– Ну, мне было любопытно. Тебе разве нет? Мы не знаем о ней ничего, кроме того, что она кажется чертовой чудодейкой, когда дело доходит до поиска выдр. Если ты веришь её результатам.

В десять часов Рэйчел отправилась в Блэклоу звонить Питеру Кемпу.

– Не знала, что у тебя есть ключи, – заметила Энн.

– Даги дал мне комплект после похорон. На крайний случай.

Она дозвонилась Питеру на мобильный. Кажется, он сидел в переполненном ресторане. Были слышны пронзительные женские голоса, стук тарелок. По крайней мере, он серьёзно отнёсся к звонку. Она боялась, что он посмеётся над её беспокойством.

– Минуту, – сказал он. – Перезвоню тебе из места потише.

Через пять минут телефон зазвонил, звук громко отдавался в пустом доме. Питер говорил напористо, отрывисто. Он связался с горной спасательной командой, хотя и не думает, что им удастся что-то сделать до восхода. В любом случае местность не опасная. Никакого скалолазания или спусков в пещеры.

– Она ведь не из рисковых?

– Нет, – ответила Рэйчел. – Не думаю.

Он сказал, что ночь тёплая и даже если что-то произошло, она выживет до утра, но в любом случае команда скоро выезжает. Они сами определят, как действовать. Разгадка его расторопности обнаружилась в конце разговора.

– Управление по охране труда к нам не придерётся из-за этого? Все процедуры соблюдены?

– Да, в полной мере.

– Что ж, тогда мы справимся с этим. Что бы ни случилось.

Случились шестеро крепких мужчин, приехавших на «Лендровере». Они показались бы привлекательными тем, кто любит мускулы и суровую мужественность. Энн, съев тарелку запеканки и допив вино, ушла спать. Рэйчел подумала, что ей было бы жаль такое пропустить. В команде был доктор, тот самый, что констатировал смерть Беллы и увёз Даги.

– У вас здесь не соскучишься, – сообщил он, словно завидуя Рэйчел. Наверное, в этом для него заключалась прелесть этой работы. Она позволяла участвовать в собственном остросюжетном кино.

Они вышли на холм прямо перед рассветом. С таким подробным отчётом о передвижениях Грэйс, сказали они, её легко будет отыскать. Даже если она сбилась с планируемого маршрута, проблем не будет. Доктор нёс складные носилки, торчавшие сверху из его рюкзака.

Рэйчел смотрела на них из окна своей спальни. Они не пригласили её пойти с ними, и ей не хотелось предлагать. Плотные облака висели низко, капала морось, и скоро их перестало быть видно. Она, должно быть, задремала, хоть и сидела на стуле выпрямившись, потому что вдруг поняла, что они вернулись. Рэйчел посмотрела на часы. Их не было два часа. Вернулось четверо, шагая в один ряд. Рукоятки носилок всё ещё торчали за плечом доктора, но Грэйс она не увидела.

Она прошла на кухню и поставила чайник. Перед уходом они шутили насчёт того, чтобы, когда вернутся, был готов чай. Газ разгорался так медленно, что она ещё была на кухне, когда они вошли. Все едва могли поместиться в крошечной кухне. Рэйчел чувствовала, как разгорячены они после прогулки, чувствовала запах мази от их ботинок.

– Вы нашли её? – Вопрос казался смешным, потому что Грэйс с ними явно не было. – Остальные, наверное, ещё ищут.

– Мы её нашли, – сказал доктор.

– Как она?

– Она мертва.

«Всё снова как с Беллой, – подумалось Рэйчел. – Теперь я знаю, каково это, когда тебя грабят на улице. Тебя бьют. Тебе кажется, что всё кончено, ты откатываешься в сторону, собираешься с силами, чтобы встать, а затем кто-то подходит и снова бьёт. И ты ни на секунду не забываешь, что виноват в этом только ты сам».

– Что случилось?

– Мы не знаем, – ответил доктор. – Пока не знаем. – Когда он обнял её в знак поддержки, она с горечью подумала о том, что ему, наверное, это всё кажется очень увлекательным.

Энн

Глава одиннадцатая

Энн знала, что они не поладят, с момента, как увидела Грэйс перед зданием железнодорожной станции Киммерстон. Что-то в этой тощей сучке её взбесило. То, как она сидела там, глядя прямо перед собой, словно ничто на свете не заслуживало её внимания, словно она одна что-то значила. Энн вообще-то не обязана была быть при ней таксистом. Питер собирался сам её отвезти, но позвонил ей в последнюю минуту и включил свои чары, которые, по слухам, заводили фригидную Рэйчел, но не работали на Энн.

– Что ж, – ответила она, – это едва ли мне по пути. – Поскольку она жила в Ленгхолме, ближайшая к исследовательскому центру и Киммерстону деревня была в тридцати милях.

– Да ладно тебе, Энн. Тебе ведь не сложно, правда?

– Я потребую возместить расходы на бензин.

Она чувствовала, что нельзя отказывать. Неподходящий момент.

Энн выехала впритык и опоздала на десять минут. Грэйс уже ждала снаружи. Был полдень, и на станции было пустынно, грязновато. Оставшиеся с прошлого года кашпо всё ещё были полны коричневого мха и сухих корешков, пара банок из-под колы валялась в канаве. Энн злобно подумала о том, что бы она сделала с детьми, которые разбрасывают мусор. Грэйс, должно быть, поняла, что это за ней, но когда машина подъехала, не двинулась с кованой железной скамьи. Она, казалось, полностью ушла в свои мысли. Или просто ленилась оторвать от скамейки задницу. Энн пришлось опустить стекло и прокричать:

– Ждёте Питера Кемпа?

Тогда Грэйс расплела длинные ноги и встала. Не торопясь, хотя Энн ждала с заведённым двигателем. Энн вышла, открыла багажник, и Грэйс забросила рюкзак, не говоря ни слова, даже не улыбнувшись.

«Не пошла бы ты!» – подумала Энн, но она носила на лице маску вежливости автоматически, как очень дорогие духи, которые дарил ей любовник. Она протянула руку над коробкой передач.

– Энн Прис, – сказала она. – Я ботаник.

– Грэйс Фулвелл. Млекопитающие.

– Не одна из тех Фулвеллов? – шутя спросила Энн, потому что Грэйс точно не могла быть одной из тех Фулвеллов, иначе она бы о ней слышала. – Холм-Парк-Холл? Хозяева всего, что попадается им на глаза.

Грэйс странно посмотрела на Энн.

«Корова надменная», – подумала Энн. Она уже сталкивалась с такими людьми, как Грэйс, раньше. Получат пару степеней и думают, что лучше всех остальных. Радости не прибавлял тот факт, что Грэйс была моложе её на добрых лет десять, и она сказала:

– Извини. Откуда тебе было слышать о них, если ты не местная? Фулвеллы – влиятельная семья в этой части страны. Им принадлежит большая часть горной местности. По крайней мере, создается такое впечатление.

– Правда?

– Ага. Они мои соседи. Вроде того.

Грэйс отвернулась со страдальческим выражением на лице.

– О, – сказала она, – понятно.

– Издалека ехала?

– Из Ньюкасла. Сегодня. – На вопрос Энн она, по сути, так и не ответила.

По пути в Бейкиз Энн старалась поддерживать диалог, но Грэйс отвечала односложно, так что она тоже замолчала. Они проезжали через Ленгхолм, когда Грэйс внезапно выпрямилась. Словно проснулась от глубокого сна.

– Что это за место? – спросила она требовательно.

Энн ответила.

– Ленгхолм? – В ее голосе прозвучало удивление, как будто она не верила своим ушам.

– Мне ли не знать, прожила здесь десять лет.

– Просто я ожидала другого, – пробормотала Грэйс.

– Чего ты ожидала?

– Не знаю, чего-то поопрятнее, полагаю. Чего-то красивее.

– Бог мой, откуда такие представления?

В Ленгхолме не было ничего красивого. Дома с террасами были выстроены вдоль горного хребта, открыты северному ветру. Краска на здании паба потускнела, словно её вычистили песком, колонки на заправке заржавели. У этого места было больше общего с шахтёрскими посёлками Дарема ближе к югу, чем с рекламными картинками Национального парка в туристической брошюре Нортумберленда.

– Конечно, – продолжила Энн, и ей самой показалось, что она как будто защищается, – на самом деле мы живём не в деревне.

Когда дорога спустилась к церкви и полоса леса наконец дала какое-то укрытие, Энн указала на Прайори. Семейное гнёздышко. Бледный камень дома был частично скрыт деревьями, но отсюда открывался прекрасный вид на сад. Энн замедлила ход, чтобы Грэйс могла восхититься им. Даже сейчас, пока ещё не все распустилось, сад выглядел чертовски хорошо. Десять лет тяжёлого труда ушло, но это того стоило. Грэйс едва взглянула.

– И Холм-Парк-Холл? – спросила она. – Где он?

Энн проигнорировала её. Всё равно она старалась сосредоточиться на карте. Она раньше никогда не ездила на машине в Блэклоу. Те контракты, над которыми она работала до этого у Питера Кемпа, были на побережье, и они с Джереми не слишком близко общались с Беллой и Даги Фёрнесс. Они вращались в разных кругах. Если у Беллы и Даги вообще был какой-то круг. В деревне они считались замкнутыми. Белла не была в доле в разработке месторождения и никогда не ходила в церковь. Хотя, подумав об этом сейчас, Энн вспомнила, что как-то видела Беллу в церкви.

Она вдруг вспомнила женщину в большом пальто, сгорбившуюся на задней скамье – дыхание вырывается облачками пара, по щекам текут слёзы. Должно быть, это было предыдущее Рождество, детская постановка вертепа, вечное нестройное «Вдали в вертепе», Мария и Иосиф, полные благоговения перед звездой, суетящиеся ангелы с блестящими крыльями и мишурными нимбами. Всегда душещипательно. Даже Энн на Рождество иногда задумывалась, не лишилась ли она чего, не родив детей.

Возможно, подобные мысли пришли в голову и Белле. К моменту встречи с Даги ей уже, видимо, было поздновато заводить семью. Впрочем, по мнению Энн, это едва ли могло служить поводом, чтобы устроить сцену на публике, и она обрадовалась, когда Белла выбежала сразу после службы – не придётся говорить с ней.

Когда они приехали в Бейкиз, Энн на мгновение совсем забыла про Беллу. Рэйчел ждала их. Она выглядела уставшей, словно спала не раздеваясь. Огонь не зажигали, так что горячей воды не было. Энн раздражённо взглянула на неё.

– Боже, – сказала она. – Ужасно выглядишь!

Рэйчел вытерла лицо рукавом, словно сопливый мальчишка, и объявила им обеим, что Белла мертва, повесилась в амбаре. Образ заплаканной женщины средних лет на задних рядах в церкви снова встал у Энн перед глазами, и хотя она не была суеверной, ей показалось немного зловещим, что она так ясно представляла себе Беллу по дороге на ферму. Она задумалась, не было ли это своего рода предостережением.

На следующий день Энн не торопилась выйти в поле. Она никогда не бывала особенно бодра по утрам, и потом – это же не птицы. Растения никуда не денутся.

Она уже посмотрела крупномасштабные карты и примерно знала, где расположит свои стометровые площадки. Питер предоставил данные о ландшафте со спутников, но требовалась проверка на местности. Ей нравилась идея проверки на местности, мысли о том, чтоб нагнуться поближе к земле, сделать всё правильно.

Энн быстро миновала двор фермы – она не была чувствительной, но вспоминать о Белле, покачивающейся на верёвке в амбаре, не хотелось, – и направилась к переправе. На скрытом со стороны дороги берегу уже появились бутоны первоцветов и фиалки, и солнце грело ей спину. С места повыше ей открылся вид на старый рудник, и Энн подумала, что было бы интересно исследовать участок поближе к нему. На старом перекопанном известняковом грунте может быть совсем другая растительность. Однако сегодня ей хотелось отыскать участок торфяного болота, который Питер пометил на карте как достойный исследования. Она ушла с дороги и зашагала по открытому склону холма. Дорогу, рудник и дом на ферме уже не было видно. Она даже не могла разглядеть никаких электрических столбов.

Существовала конкретная процедура, предписывающая, как приступать к этому исследованию. Здесь не требовалось просто разгуливать по холмам с лупой и садовой лопаткой.

Когда Энн впервые пришла в это дело, она пренебрегала правилами, думая, что они составлены учёными, привыкшими к многоступенчатой служебной иерархии, которым хотелось отпугнуть новичков. Затем Питер отправил её на курсы по классификации растений Великобритании, и она ухватила суть.

Каждый участок исследования представлял собой стометровый квадрат, внутрь которого произвольно помещались пять пробных площадок в два квадратных метра каждая – их ограничивали конструкции из деревянных рам. Произвольность обеспечивалась тем, что вы становились в середину большого участка и кидали первый «квадрат», отправлялись на место его приземления и оттуда кидали следующий, пока все пять не оказывались на земле. Пять таких квадратов составляли зону исследования.

Сегодня времени у неё хватало только на то, чтоб пометить вехами из рюкзака стометровый квадрат, но именно это больше всего нравилось Энн: подробное исследование, распознавание растений внутри рам, отмечание густоты произрастания. Она любила ковыряться в сфагновом мхе, ища растения вроде клюквы, подбела, нартеция, припадая так близко к земле, что чувствовала запах торфа, насекомых на своих пальцах. Энн всегда надеялась наткнуться на нечто необычное, что-то непростое для распознавания. Что-то, что поставило бы на место этих чёртовых учёных.

Не то чтобы на этой работе была большая вероятность наткнуться на что-то такое, думала она, вбивая колышек в землю, налегая на него всем весом, потому что ей не хотелось, чтоб его снесло первым же порывом ветра. Этот участок болота может быть интересным, но, имея представление о местной земле в целом, она не ждала никаких потрясающих находок. Большая часть топи была давно осушена, а земля, которую арендовали под сельское хозяйство фермеры из Холм-Парка, была так выщипана овцами и кроликами, что стала гладкой и зелёной, как стол для бильярда. Энн вообще не была уверена, что этому проекту нужен ботаник. Впрочем, может, это была идея Годфри Во.

Когда она выпрямилась, долина наполнилась звуком: военный самолёт с базы BBC Великобритании прогудел над головой, так низко, что казалось, потянись она вверх, почувствовала бы пальцами движение воздуха.