Текст книги "Нотсо Хотсо."

Автор книги: Энн Файн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Энн Файн
Нотсо Хотсо

1. Как Начался Кошмар

Как-то однажды утром я чешусь, Шкряб-шкряб! Шкряб-шкряб! и не могу остановиться. Это отвратительно.

Все остальные тоже так думают.

– Энтони, прекрати это делать.

– Кто-нибудь соблаговолит выкинуть эту блохастую собаку вон?

– Прекрати сейчасже, Энтони!

Эй! Нотсо Хотсо!

Особенно для такого, как я. Я не привередливый, это уж точно. (Лично я бы назвал это скорее «разборчивый», хотя я знаю парочку типов, которые довольно резко использовали слово «жеманный».) Но я не один из тех противных «Я-собачонка-и-я-буду-чухаться-если-хочу». Я полагаю, я просто так думаю, что мир был бы более приятным местом для всех нас, если бы каждый пытался держать свои ароматы, заблуждения и отвратительные маленькие личные привычки тихохонько при себе.

Называйте меня привередой, если хотите, но мне просто нравится изысканность.

А вот проблемы с кожей – это совсем не изысканно. Как узнают товарищи по несчастью, кожные проблемы – это не то, что вы можете забыть за утро. Они сводят вас с ума, особенно зудящие. Сначала вы думаете, что если вы только почешите это крошечное местечко здесь…

Затем вы думаете, что если вы только немного пройдётесь по этой зудящей-кусучей дорожке там…

А затем вы думаете, что теперь, раз вы так или иначе начали, вы могли бы также почесать на боках чуть-чуть здесь…

И прежде, чем вы осознаете, где вы, каждый отдельный ваш кусочек горит.

Я не преувеличиваю. Я имею в виду именно В ОГНЕ.

И никто не сочувствует. Они только считают, что вы им досаждаете.

– Энтони, если ты не прекратишь чухаться, я снова отправлю тебя во двор, даже если идет дождь.

– Энтони! Прекрати это! Сейчас же!

Поговорим о собачьей жизни. Если бы не Мойра, живущая по соседству, я, возможно, расцарапал бы себя на кусочки.

– Что случилось с вашей собакой?

Как будто бы Джошуа оторвёт на мгновение глаза от своей игры, чтобы взглянуть на своё собственное домашнее животное.

– Ничего.

– Нет, Джошуа, что-то с ним не так. С него нападали странные кусочки кожи по всему вашему ковру.

Я даже не собираюсь рассказывать вам о том, что было после этого. Это просто слишком ужасно. Достаточно сказать, что это привело к спору о том, действительно ли все эти штуки на коврике являются частичками отмершей собачей кожи или нет. А затем нам пришлось ждать, пока Мойра сходит домой за увеличительным стеклом её бабули. И затем мне пришлось терпеть, пока эти двое бесконечно тыкали и похлопывали меня.

– Фу! Гадость! Какая-то дрянь по всей его спине!

– Отвратительно! Ты должен сказать маме.

– Маме? Да её стошнит, если она это увидит!

Мило, да? Наверное, он забыл о некоторых из своих собственных довольно отвратительных привычках. А что касается Мойры, ну, в общем, я довольно часто видел её, сидящей спиной к дому и делающей со своим носом то, что она не стала бы делать ни перед кем, за исключением меня, и, возможно, Белинды, её хомяка.

По крайней мере, эти двое сделали кое-что полезное, когда закончился мой Час Унижения. Они рассказали Её Светлости.

– Ма– ам ! С Энтони что-то не так.

– Да, миссис Таннер. Посмотрите на это. Это ужасно !

Итак, миссис Невнимательность наконец-то иноходью приблизилась к дверному проёму, небрежно роняя сыр с тёрки, которую она держит. (Одно маленькое светлое пятно для меня за весь день.)

– В каком смысле не так?

– С него кожа отваливается.

– Отваливается?

– Да. Ужасными, противными, отвратительными маленькими кусочками.

(Ну, спасибо тебе , Джошуа. И не рассчитывай больше на компанию или сочувствие в следующий раз, когда ты заболеешь ветрянкой.)

– Да, миссис Таннер! – подключается Мойра. – И он весь в красной сыпи. И кусочки эти липкие.

(Прекрасно, Мойра. Только не жди, что я приду впустую тратить своё драгоценное время, развлекая тебя, когда в следующий раз ты застрянешь дома с корью.)

Подходит Королева Кухни. Я надеюсь, что у неё, по крайней мере, хватит здравого смысла отложить тёрку, перед тем как она коснётся меня. И тщательно вымоет руки после. В конце концов, как я сказал, я бы не называл себя привередой. Но мне действительно нравится, чтобы остатки пищи, которые соскребают в мою миску, не вредили здоровью.

Трогает меня, ничего! Миссис Что? – В-моём-доме? отступает назад.

– Тьфу! Это ужасно . Это отвратительно .

Ну, большое спасибо. Там есть кто-нибудь, из читающих это, кому нужна толпа бесчувственных людей?

А то у меня здесь полно.

Целый набор .

2. Становится Всё Хуже и Хуже

Лично я бы подумал, что это срочно. Но не она. Не Леди Неторопливость.

– Это срочно? – спрашивает помощник ветеринара, по телефону.

– Нет, – отвечает она. (Только это: «Нет.»)

И она записывается на дневной приём, на четверг.

Однако, вот так-то. Позже, в тот же день, когда мистер Ой-Простите-Опять-Забыл-Купить-Собачью-Еду заявляется с работы, она тут же отправляет его купить упаковку мешков для пылесоса.

– Нет, ты неможешь отложить это на потом, – заявляет она, когда он начинает ворчать – Не в случае с кусками собачьей кожи повсюду. Это срочно .

Не самая деликатная компашка. И не думайте, что я выдумываю, когда я говорю Вам, что меня не прогоняли из дома так яростно или так часто с тех пор, как тот двухлетний малыш с аллергией гостил у нас на прошлую Пасху.

Я предстал во всей красе – даже втихаря превратился во что-то вроде демона солнца, после того, как я прошёл мимо крепости Леди Самовлюблённость, выстроившейся на лестничной площадке из журналов красоты, и заметил статью, которая утверждала, что – разумно используемый – ультрафиолетовый свет может творить чудеса с тем, что они тактично называют «проблемной» кожей.

Хотя этот большая храпящая размякшая разноцветная нахалка на соседской стене всё-таки нахамила и немного подпортила мне настроение, когда я растянулся на травке, чтобы подставить свои бедные зудящие бока целительным силам Небесного Светила.

– Чёй-то выглядишь ты «обшарпанным ковриком», а, Энтони? Семейство кормит тебя таблетками для Выпадения Шерсти?

– Мило, – сказал я, – слышать это от кошки размером с бочку.

– Иди погрызи дверную ручку, Энт!

Я ненавижу, когда она называет меня «Энт».

Поэтому я прокрался назад в дом. И снова был выгнан во двор. И подумал: «Ну, ладно. Это их вина, если я пойду бродяжничать».

И я отправился в парк.

Вообще-то я не любитель компаний. У меня другие интересы. Я думаю, что взмыленная беготня – для юнцов. Когда Крепыш, Толстун и Белла разгорячатся, их вывалившиеся языки слегка похожи на поросячьи. И я уже не говорю о том, что когда они играют в «ДингопротивШакалов» , то оставляют после себя вытоптанную траву и поломанные кусты.

Время от времени я высказываю своё мнение на эту тему.

– Вы не могли бы быть более аккуратными? – умоляю я. – Некоторым из нас приходится гулять в этом парке каждое утро. Пожалуйста, попытайтесь оставлять это место после себя таким же приятным, каким оно было до вас.

Они насмехаются, конечно.

– Неужто это Лощёный Энтони, Приятель Смотрителя Парка?

– Я действительно, действительно обеспокоен!

– Ой, тогда укуси меня! Укуси меня!

Обычно наш Крепыш находится в режиме Я-Вожак-Стаи. Я подхожу. Он поворачивается, одаривает меня ультранедружелюбным взглядом «Исчезни, а?» и изрекает: «Крыша поехала, Энт?»

Я закатываю глаза. Я имею в виду, такой сарказм, как десять минут назад. (Или даже раньше.) «Ладно-ладно, разве ты не абсолютно крутой!» – зубоскалю я и жду, когда он ощетинится и глупо рыкнет, что подразумевает: «Посмотрите только на это – мистер Ничто из Ниоткуда», прежде, чем он пригласит меня немного подурачиться с ними.

Но сегодня всё не так. Он проявляет интерес к моей персоне, ну, почти проявляет.

– Что с тобой случилось?

Подключается Толстун.

– Ага. Выглядишь ты странно. Как обшарпанный коврик с ножками.

(Тоже самое сказала та противная кошка. Теперьже я обращаю внимание на эти слова.)

– Что ты имеешь в виду?

Но объясняет уже Белла:

– У тебя выпадают огромные куски шерсти на спине.

Толстун соглашается:

– Выглядишь ты ужасно .

Верный Крепыш не упускает случая поюморить:

– Ты доказывал нам, что ты помесь овчарки и ретривера, – насмешничает он. – Ты никогда не признавался, что ты стопроцентный линь. Линёк!

Теперь я начинаю волноваться – выворачиваюсь назад, пробуя разглядеть те участки себя, что я расцарапывал.

– Ведь не может же быть всё так безнадёжно плохо!

– Ага, мечтать не вредно!

– Не с твоим везением!

– Похоже, в твои таинственные отбивные кто-то что-топодмешал.

И тут появляется запыхавшийся Старина Найджел, целые десять минут, хрипя и пошатываясь, он добирался до нас по парку со скоростью зимы, меняющейся на весну.

– Ой-ёй! – дрожащим голосом выдохнул он. Он уставился на меня слезящимися глазами. – Ты выглядишь даже хуже, чем я себя чувствую. Я полагаю, ты не протянешь дольше меня.

Поговорим о панике. Я развернулся и чухнулдомой так, что не чувствовал под лапами земли.

3. Зеркало, Зеркало на Стене

Так, теперь я намерен основательно изучить свои бока и спину. Конечно, с тех пор как началось отслаивание кожи, Моя Домовитая Леди не впускала меня в свою миленькую, всю в розовых рюшечках-оборочках спальню с зеркалом от пола до потолка. Но именно туда я медленно продвигаюсь ползком, когда она не смотрит. (Приходится осторожничать. В прошлый раз, когда она поймала меня, слоняющегося возле двери, она пригрозила: «Попробуй только зайти сюда, пока с тебя сыпется на ковры эта дрянь, Энтони, и я зажарю тебя на шампуре!» И я поверил ей.)

Хотя, «крался» – было более точным словом. Я благополучно пробрался под кровать. Затем вылез из-под неё с другой стороны, туда, где было зеркало.

О, ужас! О, ужас! Представьте только холёного и блестящего меня, вертящего задом, чтобы рассмотреть то, что когда-то было безупречной шкурой, и обнаружить…

Чесотку!

Местами мой зад был совсем ободранным. Если бы я был ковриком, то Вы бы выбросили меня не задумываясь. Я был потрясён. Я пью рыбий жир. Я достаточно времени провожу на свежем воздухе. Я делаю физические упражнения. (Фактически, из всех окрестных собак, вероятно, я единственный, кто следит за своим здоровьем и не имеет вредных привычек.)

Это было несправедливо. Я выглядел ужасно . И если бы я был не там, где мне меньше всего было позволено быть, я бы задрал голову и завыл .

А так как я был именно в самом запретном месте, то я только захныкал.

И как раз в этот момент вошла она. Я не стал ждать неминуемого разноса. (Что-то вроде «Энтони! Разве я непредупреждала тебя, что если ты только войдёшь сюда… бла-бла-ди-бла…»). Поджав хвост между лап, я стал пробираться к двери. Видит бог, я не раб гламурности. Наш мир – это мир дворняжки, и помесь, такая как я, слишком хорошо знает, что суждения по внешности могут слишком легко привести к…

Подождите минутку! Что это было?

Мисс Только-Покажись-В-Моей-Комнате-И-Я-Зажарю-Тебя-На-Шампуре бросилась на колени около меня. Её руки обнимали меня за шею, и в её глазах стояли настоящие слёзы.

– О, Энтони! Бедолажка! Ты страдаешь , да? Ты на самом деле плачешь . О, дорогуша.

И вдруг она уже говорит по телефону.

– Нет! – говорит она помощнику ветеринара. – Четверг неподходит. Бедное создание в агонии. Меня не волнует, сколько людей ожидает у Вас в приёмной. Это – срочно , и я везу его немедленно .

Следующее, что я помню, так это то, что я стою, весь дрожащий, на диагностическом столе, и Делия Мэссингпоул Б.В.Н., Ч.К.К.В. (для тех, кто у ветеринаров не лечится, поясняю – Бакалавр Ветеринарных Наук, Член Королевской Коллегии Ветеринаров) пялится на меня через маленькое увеличительное стекло.

– Да, очень скверно. Должно сильно зудеть.

И это после пяти лет ветеринарной школы? Да такое я мог бы ей сказать бесплатно! Но я только стоял там, тихонько осыпаясь, пока она осматривала дальше.

Затем я отключился. Я не был в состоянии выслушивать детали, так что по сей день я не совсем уверен, сказала ли она, что это была чесоточная имитация чесотки с экземой лёгкой степени, или чесоточная экзема со слабым налётом чесотки, или все эти болезни разом. Я только помню, что старался высоко держать голову и размышлять о внутренней красоте.

Внезапно мисс Мэссингпоул протягивает гигантскую баночку с какой-то жёлтой кремообразной дрянью:

– Это должно помочь.

Леди Лавандовой Комнаты снимает крышку и нюхает:

– Пахнет не очень приятно.

Чё-оорт! Ну, надо же. Вещица-то не предназначается для принятия твоей ванны. Или для твоего лица. Это вообще-то для моей задницы. И раз она поможет, как думает Ветеринар Мэссингпоул, то для меня она – первосортная.

Мисс Намусоришь-На-Мои-Коврики-И-Я-Убью-Тебя всё ещё смотрит с сомнением:

– Как же это на него намазывать?

«Я буду сидеть не двигаясь, – мысленно обещаю я. – Я буду сидеть неподвижно .»

Но она не об этом беспокоится.

– Эта штука такая липкая, я никогда не вымою её из-под ногтей.

О, моя ты дорогая! Надеюсь, Вы понимаете, что я чуть не свалился со стола, от такой её искренней тревоги и печали обо мне. О боже! Может быть, она скорее заберёт меня домой и позволит мне расцарапать себя дополногооблысеня, чем рискнёт коснуться одним из своих совершенных Перламутровых коготков противной, дурно пахнущей жёлтой дряни.

– У меня идея, – сказала Главнокомандующая Мэссингпоул. – Мы побреем его.

Эй, на чьей она стороне?

Я вытаращился.

И миссис Т. тоже:

– Побрить его?

– Да. Это превосходная идея. (Я замираю от ужаса. Она включает бритву.) Мы сбреем всю оставшуюся шерсть. И тогда крем будет лучше втираться. Проблема уйдет быстрее. А вся его шерсть отрастёт достаточно скоро.

О, конечно! Чудненький план!

Для неё.

Я поворачиваю голову к той самой леди, которая когда-то вызволила меня из клетки; которая когда-то решила, что я буду полезным для её семейства; которая купила мне мою первую настоящую собачью постель и мою ярко-красную пластиковую миску; которая подходила пятнадцатьраз в мою первую ночь, чтобы утешить и успокоить меня.

Она любит меня. Я знаю это. Но угадайте, что эта пронырливая изменница сказала Мяснику Мэссингпоул?

– Отлично. Приступим!

4. Поговорим О Жестокости

Они были безжалостны, эти леди. Я думаю, что никогда ещё так не сражался, и не помню, чтобы я когда-либо так быстро проигрывал.

Поговорим о жестокости . Миледи Мэссингпоул орудовала бритвой как герой фильма ужасов, который Вам ещё не разрешают смотреть, и при этом она угрожала мне анестезией , если я не прекращу извиваться!

А Королева Ручки-в-Креме придавила меня к столу локтями. (Я и сам тщательно забочусь о своих лапах, как всякий щенок, но её паранойя о совершенных ноготках уже не лезет ни в какие ворота).

Брррр.

Брррр.

Брррррррр.

БРРРРРРРРРРРР.

Я, конечно, надеюсь, что никто никогда и в половину не будет так жесток с Вами. Когда они закончили, пол медицинского кабинета стал похож на пол парикмахерской, девицы с блестящими черепами снова в моде.

И я был голый . Моя кожа была как у общипанного цыплёнка.

Они прервались для малюсенькой дискуссии о том, где остановиться.

– Хвост бреем полностью?

– Да, я оставлю только чуточку на самом кончике.

– А что насчёт головы?

Круэлла Мэссингпоул осматривает мою голову в поисках той заразы (неважно как она называется), которая довела меня до такого позора.

– Выше шеи всё чисто. Так что можно оставить голову, и посмотрим, как он пойдёт.

Посмотрим, как он пойдёт ? Возможно, она имеет в виду, посмотрим, с какого утёса он бросится. Или посмотрим, как со всей этой свалившей его дрянью, он доберётся до своей подстилки и тихонечко будет чахнуть и угасать.

Посмотрим, как он пойдёт, в самом деле! Он пойдёт точно так, как вы и ожидали, что он пойдет.

Чертовски быстро!

В мои планы не входило позволить всяким любопытствующим в приёмной таращиться на весенний писк моды «ретривер а-ля полуфабрикат, разогреть в микроволновке». Нет уж, гррраждане! Как только она закончила втирать эту противную бурду в моё бедное обритое тело и сняла меня со стола, я рванул прочь.

Захватив абсолютно врасплох Маньячку Мэссингпоул, я крутанулся, нырнул у неё между ног и помчался на выход знакомой дорогой мимо всех её полок с чудненькими Он-Даже-Не-Заметит-Как-Иголка-Войдёт-В-Него шприцами (Мечтать не вредно! Мы не все такие полумёртвые, как Старина Найджел), мимо рядов клеток, набитых хмурыми, озабоченно вылизывающимися кошаками, прямым ходом через заднюю дверь на автостоянку.

Там я и ждал, укрывшись за огромной табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ КЛИЕНТОВ, на случай, если кто-нибудь увидит меня.

Наконец-то появилась она, само очарование и обаяние:

– Энтони! Энтониииии!

Она думает, что я идиот ?

Я рычу. «Открывай машину! – это означает. – Открой дверь! Впусти меня, пока никто не увидел, живо !»

– О, вот ты где, пупсик! – она улыбается мне. У миссис Предательницы хватает наглости улыбаться . – Всё в порядке, дорогой. Теперь ты в безопасности. Та противная леди ветеринар больше не огорчит тебя.

Ясно. Она думает, что моя память тоже сбрита. Ну-ну, я так не думаю! Я отлично помню двух человек, которые нависали надо мной и прижимали меня к столу.

Работающих как одна команда .

(И не думай, что этот уникум поспешит, спотыкаясь и падая, назад к своему энтузиасту-целителю.)

Всю дорогу домой я тщательно планирую свой следующий ход. Если она думает, что я собираюсь вышагивать по садовой дорожке с высоко поднятой головой, то она заблуждается. Хотя бы потому, что сплетни распространяются в этом переулке как в крольчатнике…

Я уже представляю. Простенько, незамысловато, под заголовком «Невероятно» :

Огромный, общипанный, четырёхногий цыплёнок замечен в Можжевеловом Переулке.

В этом выпуске:

Мы в Опасности?

А Наш Учёный спрашивает: «Не слишком ли далеко зашло Генетически Модифицированное Вмешательство?»

Смотрите страницы 2, 3, 4, 14 и 16.

Плюс! Любимые рецепты куриных ножек!

Фотографии в нашем специальном рекламном вкладыше.

Совершенно БЕСПЛАТНО!

Нет уж, спасибо. Я проберусь под самой стеночкой дома под прикрытием сирени, спрячусь в рюкзаке под кроватью в свободной комнате и буду ждать, пока я вновь не обрасту шерстью.

Я готов. Как отлично натренированный боец группы захвата, я сгруппировался, готовый к стремительному броску. Она же, как обычно, о чём-то болтает, закидывает помаду в Бардачок и поднимает с пола использованные салфетки.

Затем она выходит, хлопает своей дверью и обходит машину сзади, чтобы открыть мою дверь.

Я вообще-то не собирался толкать её в лобелии. Это действительно не входило в мой план. Это как раз тот случай, о котором мы, профессионалы, так часто говорим:

КТО НЕ РИСКУЕТ, ТОТ НЕ ПОБЕЖДАЕТ.

И только борзая смогла бы угнаться за мной. Я промчался к боковому входу с такой скоростью, что воздух вскипел и чуть не поджёг мусорный ящик. Я завернул за угол со скоростью, достижимой разве что на Формуле-1, сбросил обороты, исчезнув с глаз возможных зрителей между сараем и стеной, и затем, когда она открыла заднюю дверь и начала своё умильное елейное льстивое

– Энтони! О, Энтониииии!

я так рванул мимо неё, что со стороны выглядел, пожалуй, размытым пятном.

И кто же разрушил Грандиозный План? Кого же первым мне посчастливилось лицезреть, как только я выхожу на финишную прямую?

О да, конечно же, соседскую кошку, как обычно, лениво развалившуюся на солнышке на нашем заборе.

Вот чёрт, думаю я. Приплыл . Слух пролетит по всей улице так быстро, что даже до того как мисс Я-Только-Поставлю-Чайник-И-Позову-Энтони потрудится прогуляться к задней двери, эта кошка уже будет продавать билеты:

Приходите и Посмейтесь над Энтом!

Цена: Сливки (или немного печёночного паштета).

И что же происходит?

Самое странное. (Возможно, чудо.)

Кошка не узнаёт меня.

Бросает ли она, зевая, своё обычное высокомерное «О, Неужто-Это-Рохля-Энтони-Опять»?

Нет. Она выглядит так, как будто ей к хвосту подключили электричество в миллиард вольт.

Выгибает ли она спину и мерзко шипит?

Нет.

Потягивается ли она томно, издеваясь?

Нет, нет.

Она исчезает.

Ни с того ни с сего!

Всегда приятно видеть зад этой кошки, но, по правде говоря, это было впечатляюще.

Это искупило многое.

Как только Её Светлость прекратила вопить «Энтонииии!», я скользнул к двери. (Не хватало ещё, чтобы она считала, что я буду подчиняться её командам после тех ТТП (тяжких телесных повреждений), которые она нанесла мне.)

Я прислушался. Превосходно! Она пошла наверх, чтобы огорчить Джошуа по поводу того, что по всему холлу и лестнице остались следы пиршества чипсами. Я потрусил наверх за ними, миновал дверь его комнаты, в то время как она всё ещё по-матерински самозабвенно читала нотации.

– …бла-бла-бла-говорила уже тебе, тысячу раз тебе уже говорила… бла-бла-бла…

Полезное дело, я почти добрался до запасной комнаты. Уже мои глаза остекленели, и от скуки подкашивались ноги.

Но внезапно даже Королева Придира потеряла интерес к тому, что она сама говорила. Она прервалась.

– О, ладно, неважно, – сказала она ему. – Пошли вниз попьём чай, и я расскажу тебе всё, что произошло днём.

«Поведаю тебе, как прикольно было», – думаю, она именно это имела в виду. Ну-ну. Повесели его. Но у меня не было времени стоять и предаваться обидам. Она уже выходила, а мне негде было спрятаться, разве что только в её собственной комнате.

Абракадабра! Я исчезаю.

Если я и до этого был сама тишина, то теперь я едва дышу. Я знаю, так же как и Вы, что любой, кто Искренне Предан своему домашнему любимцу, может воскликнуть: «Нет проблем!», когда замечает немного еды на ковре. Судя по тому, сколько и как она выговаривала Джошуа за упавшие крошки чипсов с ароматом креветок, мне не хотелось бы быть тем бедолагой, который стоял бы с низко опущенной головой в тот момент, когда она узрит жёлтую бурду на своих миленьких фигурных, с фестончиками шторах.

Нет, я держался от всех этих шторок, покрывал и пуфиков на почтительном расстоянии. Я и стоял-то на цыпочках. Даже не шелохнулся. (Это не проблема.)

Я только благоразумно переместился на другую сторону от кровати.

К зеркалу.

Ааааааа !

Поговорим об испуге! Я чуть не умер! Не припомню, чтобы когда-либо моё бедное сердечко колотилось так быстро.

Прикиньте. Вы уже догадались, что ветеринар испортил Вам внешний вид, разрушил Вашу светскую жизнь и не оставил Вам ни единого шанса подружиться с кем-либо за пределами Клуба Страшилищ.

Но теперь-то Вы понимаете, что соседская кошка рванула прочь не потому, что у Вас были проблемы с дыханием.

О, нет.

Очевидно, что она так быстро сделала лапы потому, что увидела того, на кого я теперь смотрел в зеркале Госпожи Тщеславия.

А в спальне, железно, был огромный лев.