Текст книги "Первый Марсианин (ЛП)"

Автор книги: Эндо Биндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Эндо Биндер
Первый Марсианин

Синтетическая платина

Американский народ никогда не требовал правдивого, подробного отчёта о прибытии Первого Марсианина. И всё же это событие, каким бы неожиданным и беспрецедентным оно ни было, стало одним из самых важных в истории человечества. Его появление стало настоящим потрясением для всего мира, несмотря на удивительные достижения науки с момента её зарождения в 1896 году и по сей день. Немыслимое расстояние, которое необходимо преодолеть, огромная энергия, необходимая для транспортировки тяжёлой машины с планеты на планету, и всемогущая сила тяжести казались непреодолимыми препятствиями даже самым широкомыслящим и оптимистичным мыслителям. Ещё в 1931 году предпринимались слабые попытки покинуть этот уголок Вселенной и воспарить к другим мирам, но постоянные неудачи притупляли пыл тех, кто хотел соединить наш мир с другими, вращающимся вокруг того же центрального солнца. Надежда расцвела после практически успешной (возможно, действительно успешной) попытки четырёх немецких учёных оторваться от бренной Земли, в 1938 году отправившихся на своей знаменитой ракете к Луне. Мир уверен, что они никогда не возвращались, если только не приземлились в каком-нибудь очень отдалённом месте, невидимом человеческому глазу; и невозможно сказать, где они находятся: затеряны ли в бескрайнем космосе, живы ли на Луне или мертвы, или, возможно, рассеяны мельчайшими частицами в бесконечности. И снова, пять лет спустя, шарообразный корабль двух отважных американцев покинул Землю, и его больше никогда никто не видел, и ничего о нём не слышал; и в период, последовавший за марсианскими сигналами, несколько других кораблей были потеряны и ещё больше разбилось. Несмотря на то, что число погибших намного превысило вероятные успехи, мы всё ещё надеялись на межпланетные путешествия. Теперь мы знаем, что наша неудача могла быть объяснена досадной нехваткой радиоактивных элементов, а не недостатком изобретательности. Как заявил профессор Биллингс в 1945 году, было совершенно ясно, что единственным типом двигателя, который мог бы доставить тяжёлую машину с нашей Земли на какую-нибудь планету, должен был бы быть двигатель на атомной энергии, который при минимуме топлива из очень особенных радиоактивных элементов мог бы вырабатывать неограниченное количество энергии.

Он даже нарисовал схему основных принципов работы такого двигателя, оценил количество необходимого радиоактивного материала и разработал двигательную установку корабля. Теория, которую он представил научному миру, стала непосредственной причиной замечательного открытия профессора Рима в области трансмутации элементов, поскольку в результате исследования было установлено, что для отправки корабля на Луну потребовалось бы по меньшей мере в двадцать пять раз больше актиния, чем существует в мире. Профессор Рим, понимая, что вероятность обнаружения богатой актинием руды слишком мала, чтобы на неё можно было положиться, решил, что только трансмутация является ключом к решению этой сложной проблемы.

Его первой замечательной работой стало преобразование обычной платины в изо-платину 192! Другими словами, он создал разновидность платины с удельным весом 21,021! Следовательно, у неё была более низкая температура плавления, более низкая теплоёмкость и более высокий атомный объём. Чтобы полностью понять это, нужно обратиться к прошлому науки, к удивительной лестнице фактов и истин, ведущей к Истине, возведённой на престол.

Ещё на заре науки Праут выдвинул теорию, согласно которой элементы представляют собой агрегаты атома водорода, и, следовательно, каждый атомный вес должен быть точным и без дробей, или почти точным. Его современники, все талантливые люди, тщательно изучили существовавший на тот момент список элементов, и, хотя, как ни странно, их атомный вес оказался очень близким к целым числам, многие из них находились на полпути между ними.

Затем немец Стас приступил к повторному определению атомного веса и пришёл к выводу, что Праут ошибался, поскольку, с какой бы тщательностью не проводились измерения, вес хлора всегда составлял 35,5, и некоторые другие вещества также имели нецелый атомный вес, и это с полным учётом экспериментальных ошибок. Это ознаменовало крах гипотезы Праута, и он умер с убеждением, что ему не удалось открыть миру великую истину из-за фанатичных убеждений и ошибок в работе Стаса. Как оказалось, оба были правы. Стас проделал свою работу на удивление хорошо, и всё же теория Праута не была пустой фантазией. Ибо в начале этого столетия серия блестящих спектроскопических экспериментов доказала, что многие, фактически большинство, элементов представляют собой смеси веществ, химически сходных, но с разным атомным весом, причём КАЖДОЕ ИЗ НИХ ИМЕЕТ АТОМНЫЙ ВЕС В ЦЕЛЫХ ЧИСЛАХ!

Например, исследователь Эстон обнаружил, что олово состоит не менее чем из восьми изотопов, атомные веса которых следующие: 116, 117, 118, 119, 120, 121, 122, 124. Каждый из этих изо-элементов химически идентичен всем остальным, но обладает разным удельным весом. Следует отметить, что два изотопа на самом деле имеют больший атомный вес, чем сурьма (121,77), элемент, следующий за оловом. Несомненно, один или два изотопа сурьмы (они ещё не были тщательно исследованы) идентичны по атомному весу одному или двум изотопам олова!

Среднее значение веса всех изотопов любого элемента с учётом их относительного соотношения даёт текущее значение атомного веса. Поскольку до сих пор (за исключением очень ограниченного количества) нам не удавалось разделить изотопы многих элементов.

Теперь, после этого небольшого отступления, мы сможем лучше понять замечательный эксперимент профессора Рима, в ходе которого он создал изо-платину 192. Давайте прочитаем его рассказ о трансмутации:

– …было обнаружено, что платина состоит из следующих изотопов: 192, 194, 195 и 198. Изотоп 192 содержит протон 48He (гелий), 194 – протон 48He—2H (водород), 195 – протон 48He-3H и 198 – протон 49He-2H. Теперь проблема сводится к следующему: достаточно мощным агентом удалить избыток протонов водорода из изотопов 194, 195 и 198, оставив изотопы 192 и 196.

Обычные химические реакции, конечно, не оказывали никакого влияния на протон, поэтому требовалось какое-то более мощное вещество. Мы попробовали радий, но безрезультатно, и даже радон, газ радия, который трудно выделить и с которым трудно обращаться, но который чрезвычайно радиоактивен. Наконец, мы успешно применили актиний 89.

Наш аппарат представлял собой всего лишь толстостенный свинцовый цилиндр длиной 4 метра, сужающийся к концам, с отверстиями на каждом конце – большим на одном конце и маленьким на другом. На большом конце, во встроенной ёмкости, был помещён образец платины, подлежащий изменению. На другом конце мы разместили миллиграмм актиния, довольно мощного вещества. Во время подготовки я и мои ассистенты были одеты в костюмы со свинцовой подкладкой и шлемы с защитными очками из свинцового стекла. Актиний гораздо более мощный, чем радий, и миллиграмм его определённо смертелен для человека, если он работает с ним в течение длительного времени без защиты от его проникающих гамма-лучей.

Сначала мы использовали кубик платины, но безуспешно. Мы погружали его в различные эфирные лучи, в то время как гамма-лучи актиния воздействовали на него. Безрезультатно – в ход пошла порошкообразная платина, известная как платиновая чернь. По истечении часа мы удалили платиновую чернь без видимых физических изменений, но, к нашей великой радости, при взвешивании потеря веса показала, что мы увеличили содержание изотопа 192 примерно на 25 %. Последующие испытания с использованием усовершенствованного оборудования и более точных методов позволили получить образцы почти чистой изо-платины 192 и 196, которые легко отделяются друг от друга из-за разницы температур их плавления. (Сам по себе актиний не производит никакого излучения, но он подвергается постоянной межпротонной перегруппировке, постоянно образуя актиний А (изотоп полония), который немедленно распадается на титан В (изотоп свинца), испускающий очень мощное гамма-излучение.)

Сообщение научному миру об этом поразительном достижении вызвало долгие споры и многочисленные домыслы. Международная научная группа из Парижа запросила образец изо-платины 192, созданной профессором Римом, и, тщательно изучив его, объявила всему миру, что великий немец действительно произвёл изотоп платины с атомным весом в точности 192! Это было весной 1971 года. Уже в то время несколько учёных предложили объявить Закон об определённых пропорциях недействительным, но фактически закон вступил в силу только в 1975 году, когда Деланд изготовил пять различных хлоридов олова с одинаковой формулой!

Трансмутация

Мы пропустим период с 1971 по 1974 год, в течение которого различные исследователи выделили в небольших количествах несколько изотопов различных элементов, и вернёмся к профессору Риму в его бостонской лаборатории. Крупная американская фирма убедила его работать исключительно на них за огромную премию. Он переехал из Берлина в Бостон и продолжил свои эксперименты в одной из самых оснащённых лабораторий, из когда-либо построенных. Именно здесь он и его ассистенты выделили ряд элементов и изо-элементов, включая цинк, который был преобразован в неметаллическую серу! Этот процесс держался в секрете, и всё, что мы знаем даже сегодня, – это то, что для изготовления изо-платины 192 использовалось какое-то мощное радиоактивное вещество, отличное от актиния, но, тем не менее, практически в том же аппарате, что и для изготовления изо-платины 192.

Распад (или, говоря более современным языком, изо-протезирование) цинка в серу представлял больший интерес для научного мира, чем для промышленного, на который он работал, но стоящие за ним большие люди знали, что рано или поздно у них появится шанс. Когда-нибудь профессор Рим откроет процесс, который их чрезвычайно обогатит. Вот почему его переманили из Берлина, где он работал в интересах чистой науки, а деловые люди редко ошибаются. Это произошло в лёгкой форме, когда закончился барий. Профессор Рим производил серебро. Сырьём для этого процесса был хлорид бария, очень дешёвая соль, и некоторые радиоэлементы, а конечным продуктом было серебро в виде слитков с газообразным хлористым водородом в качестве ценного побочного продукта. Крупная фирма немедленно начала выпускать электрические приборы, в которых серебро заменило медь в качестве проводящей среды, и в течение пяти лет о меди как электрическом проводнике напрочь забыли, поскольку серебро намного превосходило её по многим параметрам.

Если бы это было сделано в начале века, когда некоторые страны перешли на серебряный стандарт и все страны использовали его в качестве валюты, в мире началась бы паника. Но в 1974 году, когда все деньги были бумажными и основывались на недвижимости, никаких негативных последствий это не имело.

Профессор Рим посвятил остаток своих дней совершенствованию различных процессов для владеющего им гигантского концерна. Действительно, печально, что такой блестящий ум оказался опутан щупальцами большого бизнеса. Никто не знает, чего бы он мог добиться, какого великого прогресса достиг бы мир, если бы он последовал за путеводной звездой чистой науки в своей берлинской лаборатории. Однако были и другие блестящие умы, которые продолжили эту великую работу.

Четыре года спустя, в 1978 году, доктор Свенс приобрёл известность, создав платину путём синтеза её из низших элементов.

Профессор Рим совершил две выдающиеся вещи: он сделал возможным выделение изотопов (что является частичной трансмутацией), а три года спустя он превратил трансмутацию из гипотетического слова в реальность, изо-протезировав цинк. Трансмутация, по словам профессора Рима, могла быть осуществлена только путём расщепления, и то только в том случае, если атом расщеплялся ровно надвое. (Как изо-цинк 64 на две из изо-серы 32). Но доктор Свенс познакомил науку с процессом синтеза элементов. Это произвело в научных кругах такой же ажиотаж, как и тот, который произошёл, когда Перкинс синтезировал красно-фиолетовый краситель «мов», первый анилиновый краситель, ещё на заре науки.

Заметки доктора Свенса написаны в излишне сухом техническом стиле, трудном для понимания обычным читателем. Достаточно сказать, что три атома изо-железа 56 плюс один атом изо-алюминия 27 в протонном соединении дают один атом изо-платины 195. Протонов и свободных электронов водорода и гелия ровно столько, сколько нужно для получения обычной платины с атомным весом 195, но тринадцать свободных электронов необходимо было перенести с внешних оболочек или орбит в ядро! Это была задача, которую доктор Свенс взял на себя. Основываясь на том принципе, что три части изо-железа 56 (очищенного по методу профессора Рима) плюс одна часть изо-алюминия 27 дают одну часть изо-платины 195, он подвергал правильные пропорции низших металлов различным радиоактивным облучениям, но безуспешно. Металлы были тонко измельчены и тщательно перемешаны; были испробованы все доступные радиоактивные материалы, но всё равно это приводило к постоянным неудачам. Успех пришёл только после того, как к исходным продуктам было подмешано небольшое количество изо-платины 195. Однако выход был низким; после растворения неизмененных железа и алюминия в расплавленной массе кипячением соляной кислоты было обнаружено небольшое количество изо-платины 195, составляющее 0,01 % от общей массы!

Несмотря на небольшой выход, материалы были дешёвыми, и несколько крупных химических концернов переняли технологию доктора Свенса и вывели на рынок синтетическую платину по цене, в три раза меньшей, чем природная платина. Это стало большим подспорьем для химиков, которым стало легче добывать столь необходимую им платину.

Доктор Свенс в своей лаборатории на севере Швеции предпринял следующую попытку получения искусственного актиния! Он был наслышан о профессоре Биллингсе, его знаменитой теории создания атомного двигателя и его оценке количества актиния, необходимого для его запуска. Проникнувшись великой целью покорения космоса и установления связи с Марсом, который, как он знал, был обитаем благодаря Периоду Сигналов за десять лет до этого, и, возможно, с другими планетами, он начал серию знаменитых экспериментов, кульминацией которых стало производство Свения, Чудо-Металла современности, радиоактивного вещества по меньшей мере в 1000 раз более мощного, чем любой природный материал. Он достиг великой цели, которую профессор Рим поставил перед собой, но так и не достиг.

Но случилось так, что ещё до того, как доктор Свенс усовершенствовал свой метод, Первый Марсианин совершил посадку на Землю в северном Мичигане, недалеко от берегов озера Верхнее. Эта посадка произошла через три месяца после создания изо-платины 195 в 1978 году, и как раз в то время, когда Свенс начал свою работу над синтетическим актинием. Ничуть не расстроенный крушением своих надежд на первое покорение космоса, он продолжал работать и в 1981 году объявил об успехе – успехе, превзошедшем все его мечты. Он создал не только актиний, но и элемент 87, щелочной металл, который был настолько радиоактивен, что его период полураспада (то есть половина его жизни) составляла три минуты! Он не смог выделить его, но обнаружил, что при сплавлении с актинием он становится намного долговечнее и по-прежнему способен производить огромные количества энергии. Ценой огромного труда он изготовил большой запас сплава, который впоследствии стал известен как Свений, или, более широко, как Чудо-Металл, и предложил его Марсианскому клану, членом которого он был.

За короткое время корабль, построенный Марсианским кланом и приводимый в движение Чудо-Металлом, поднялся в воздух и, оставив позади крики и восторженные возгласы тысяч восхищённых людей, устремился к Марсу, оснащённый мощными двигателями и прочно построенный, чтобы выдерживать космические условия.

Было несколько удивительно, что после приземления Пионера, или Первого Марсианина, сразу же не последовало никаких марсианских кораблей. Следующий корабль прибыл сюда через неделю после того, как корабль доктора Свена покинул Землю. На самом деле, как позже выяснилось, марсианский корабль покинул Марс в тот же день, когда наш корабль, «Теллурианец», покинул Землю; но «Теллурианец» совершил путешествие за меньшее время, чем марсианский корабль! Следовательно, первый официальный космический корабль с Земли прибыл на Марс раньше, чем её первый официальный корабль (Пионер был пилотом-одиночкой, чей отлёт с Марса был засвидетельствован только одним человеком) достиг Земли. И затем, какие трудности нам пришлось преодолеть! У марсиан были обильные запасы радиоактивных веществ, и им оставалось только изобрести двигатель, работающий на атомной энергии, в то время как нам пришлось создавать актиний после долгих лет интенсивных исследований, которые стали результатом, возможно, 85-летнего научного прогресса.

Принцип действия атомного двигателя был открыт на Земле ещё до того, как было найдено топливо для его работы. На Марсе топливо было всегда доступно для использования.

Превосходство марсиан

Если этот рассказ попадётся на глаза марсианам и может показаться им довольно хвастливым и дерзким, я объясню причину: я написал «Космический корабль» в ответ на книгу Маркина Лавто «Превосходство марсиан». Это всего лишь мягкое напоминание о том, что, помимо замечательного полёта Первого Марсианина, наш «Теллурианец» может претендовать на звание первопроходца космоса.

Не следует думать, что мы, земляне, каким-либо образом преуменьшаем значение великого исторического космического полёта Пионера. Это отнюдь не так. Мы так же горячо отдаём дань уважения его мёртвому телу и вечному духу в музее на месте приземления, как и его земляки-марсиане.

Всё вышеизложенное подготовило читателя к рассказу о прибытии Кастори Импана, Первого Марсианина, или Пионера, чьё имя сегодня почитается народами двух великих миров.

Существует множество других рассказов о прибытии, но ни один из них не обращался к прошлому, чтобы показать связь между научными исследованиями в области трансмутации и межпланетными полётами; я думаю, что этот момент напрямую связан с первым космическим полётом и последующим установлением коммерческих отношений. Это правда, что без полёта корабля доктора Свена Земля всё ещё была бы далеко позади; марсиане всё равно прилетели бы, но это не умаляет чести и славы, навсегда связанных с именами профессора Вильгельма Рима, основателя науки о трансмутации, и доктора Дж. Яри Свенса, который воплотил её в жизнь. Я призываю марсиан, суперрасу Марса, найти среди них учёного, которого можно было бы сравнить с любым из этих двух.

И я могу добавить, что совершенно случайно наткнулся на небольшой эпизод, который дополняет историю о прибытии Первого Марсианина. Я уверен, что никто никогда раньше не слышал о Грегори Стюарте.

Прибытие

В 1978 году на пологом зелёном склоне, в тени поросшего лесом Первого Утёса, одной из бесчисленных вершин гор Дикобраза, всего в нескольких милях от небольшого городка Бессемер, группа отдыхающих на пикнике оторвалась от своих развлечений, увидев, как рядом с ними с пугающей скоростью спускается тусклая сфера зелёного цвета. Находясь высоко в воздухе, она могла быть принята за воздушный шар, но быстро увеличившись в размерах и, оказавшись примерно в ста футах над землёй, сфера остановилась, неуверенно покачнулась, а затем рухнула на землю с металлическим звоном. Немного покачавшись взад-вперёд, она, наконец, остановилась как вкопанная. Это происшествие было настолько поразительным, что заставило отдыхающих замереть на месте. В изумлении они безмолвно уставились на странный предмет, не зная, чего ожидать от него дальше. Немного придя в себя, энергичные юноши, находившиеся там в тот момент, с восторженными возгласами побежали к ней.

– Держу пари, это ещё один из тех безумных планетолётов, – возбуждённо крикнул один из них. – В наши дни их производят десятками.

– Или же это новый планер с вечным двигателем.

– Или, может быть, это новый китайский штурмовик, – запыхавшись от бега, вставил третий.

– Что бы это ни было, – сказал четвёртый, – изобретатель или тот, кто им управлял, наверняка погиб!

По пятам за юношами, каждый из которых стремился быть первым, следовали люди постарше и дети, позабывшие об их вкусном обеде, лежащем на лужайке. Приблизившись, они окружили шар, потому что не знали, что делать с этим странным предметом. Один из мальчиков, движимый любопытством, подошёл поближе и дотронулся до его металлического бока, но быстро отдёрнул руку с криком боли и сунул в рот обожжённые пальцы. Имея в диаметре около десяти футов, он выглядел как огромный стеклянный шар, окрашенный в светло-зелёный цвет, с гладкой поверхностью без швов. На поверхности сферы не было видно никаких отверстий, за исключением того, что нижняя часть, которой она упала на землю, казалось, была раздавлена, а зазубренный край зарылся в землю. Изнутри шара не доносилось ни звука, и возбуждённые любители пикников оживлённо болтали, жестикулируя и строя догадки, в попытке разгадать эту головоломку.

Один из пожилых людей высказал мнение, что, похоже, шар был отлит целиком, и это показалось ему невозможным.

– Как? Смотрите! – воскликнул он. – Если это какой-то воздушный корабль, то как пилот мог попасть в него? Я только что обошёл его вокруг и не заметил ни одной двери!

– Должно быть, это она находится в нижней части, – ответил его спутник, мужчина помоложе. – Нам просто не повезло, иначе мы могли бы проникнуть туда и посмотреть, что к чему. Если там кто-то есть, а он обязательно должен быть, если только эта штука не контролировалась по радио, он умирает – если уже не мёртв.

– Эй, Луи, – крикнул он мальчику, – сбегай на шоссе и посмотри, не найдётся ли там мотополисмена.

Он повернулся к другому мужчине.

– Думаю, это всё, что мы можем сделать, пока не появится полиция, мистер Болдт.

– Мне пришло в голову, – сказал мистер Болдт второму, которого звали Рэмсон, – что этот металл не похож на металл! Он больше похож на стекло! Конечно, это не может быть так, иначе он бы разбился вдребезги!

– Он приземлился с таким ударом, что могла сломаться и сталь, – сказал Рэмсон, – но этот материал, похоже, цел, за исключением того места, где он ударился о землю. – он наклонился и внимательно осмотрел разбитую часть огромного шара. – На самом деле, единственное место, где он повредился – это то место, где он приземлился на большой камень, который вы можете заметить вон там, – указал он. – С другой стороны, он просто вдавился в землю.

К ним присоединился третий мужчина.

– В этой штуке есть дверь, – крикнул он. – Пойдёмте, я вам покажу.

Он повёл их на другую сторону.

– Там, прямо над головами, вы можете увидеть щель, которая отделяет дверь от корпуса. Она плотно прилегает и выглядит идеально подогнанной.

Это действительно была дверь, около четырёх футов в длину и двух в ширину, неразличимая, если не считать тонких трещин, отделяющих её от основной стенки шара. Было очевидно, что открыть её можно было только изнутри – изнутри, где, возможно, лежал кто-то раненый или мёртвый. Обычно неудачные ракеты и космические корабли либо разбивались вдребезги при возвращении, либо приземлялись так легко, что их пассажир или пассажиры оставались невредимыми и с улыбкой выходили из своего временно выведенного из строя корабля.

В этот момент к ним торопливо подошёл мужчина, в котором по безупречно белому костюму и широкополой соломенной шляпе легко было узнать фермера. Отдышавшись, он сказал:

– Что, ради всего святого, здесь произошло? Что… чьё?.. Здравствуйте, мистер Рэмсон, я так и думал, что вы будете здесь, – сказал фермер, заметив своего друга. – Вы притащили это с собой?

– Господи, нет, мистер Чоуз, больше мне делать нечего! Он приземлился как раз в тот момент, когда мы ели. Я не могу разобрать, что это такое. Я полагаю, что это изобретение какого-то парня, совершившего свой первый полёт, и, очевидно, оно было создано для космических перелётов. Здесь мои друзья, – начал он представлять их.

Мистер Чоуз был представлен как управляющий сектором Д известной фермы Бринкли, продукция которой всегда хорошо продавалась на рынках крупных городов. Различные участки фермы, занимающие площадь около 500 000 акров, были разбросаны по обе стороны от гор Дикобраза. Участок Д граничил с другой стороной леса, возле которого устроились на обед участники пикника, и специализировался не только на выращивании зерновых, но и на производстве молока. Сам мистер Чоуз был одним из тех окончивших колледж научных специалистов, которых готовят в крупных сельскохозяйственных институтах.

– Я как раз выходил из доильного цеха коровника № 3, – начал мистер Чоуз, покончив со всеми представлениями, – когда, по какой-то причине подняв глаза вверх, увидел этот шарообразный корабль высоко в воздухе. Его необычный цвет и кажущаяся слишком большой скорость снижения заставили меня с любопытством наблюдать за его приближением. Он быстро увеличивался в размерах, и сначала я подумал, что он вот-вот приземлится рядом со мной, но вместо этого он исчез из виду, скрывшись за Первым Утёсом. Решив выяснить, что это было, я запрыгнул в свой «Кремсон» и помчался сюда через лес так быстро, как только мог. Припарковав машину на дороге, я вполне ожидал увидеть здесь груду искорёженного металла, а не это.

– Видите ли, – вмешался мистер Болдт, – тот, кто управлял машиной, сумел остановить её примерно в ста футах над землёй, а затем снова потерял управление.

– Он весь раскалился, – воскликнул мистер Рэмсон, – по крайней мере, снаружи. Даже если падение не убило пилота этого корабля, то от жары он точно погибнет или уже погиб.

– А нет ли какого-нибудь способа открыть шар и вытащить этого парня? – спросил мистер Чоуз.

– Похоже, что нет, – воскликнул мистер Рэмсон. – Смотрите, вот дверь, – и он многозначительно указал на единственный очевидный путь входа и выхода.

– Хм, здесь без шансов, – сказал мистер Чоуз. – Всё, что мы можем сделать, это послать за полицейским, пусть он об этом беспокоится.

– Я уже это сделал, – воскликнул мистер Рэмсон. – Если кто-то был на шоссе, когда мальчик добрался туда, он должен быть уже здесь. Но полиции никогда не бывает там, где они нужны больше всего.

Все мужчины улыбнулись, потому что в то время у мотополисменов был очень свободный график работы по сравнению с нынешней строгой системой.

– Из всех мест для посадки это самое худшее, – прокомментировал мистер Чоуз. – В трёх милях от города, в десяти милях от ближайшего аэропорта, и, чёрт возьми, мне кажется, понадобится водородный резак, чтобы открыть эту штуку.

– …когда она остынет настолько, что можно будет работать рядом с ней, – многозначительно добавил мистер Болдт.

На самом деле все держались на комфортном расстоянии от огромного шара, всё ещё излучающего довольно много тепла.

– Мне жаль беднягу, если он там ещё жив. Ему так же плохо, как шахтёру, который оказался в двадцати футах от безопасного места, придавленный камнями, – тихо проговорил мистер Чоуз. – Если бы мы только могли достать где-нибудь шланг и сбрызнуть шар водой.

– Если его машина так сильно разогрелась из-за трения об атмосферу, он, должно быть, летел на большой скорости или, возможно, падал с большой высоты, – воскликнул мистер Болдт.

– Когда тот ракетный корабль, который эти три инженера подняли в прошлом году на высоту 97 миль, вернулся в виде свободно падающего тела, останки корабля вряд ли были такими горячими, как сейчас. Этот парень, должно быть, прилетел с гораздо большей высоты – и быстрее, – сказал мистер Рэмсон. – Только в космическом пространстве не было бы жарко.

На дороге, ведущей через лес, появилась фигура мотополисмена, великолепного выглядящего в своей синей униформе и кожаных штанах. Он приблизился, с любопытством разглядывая шарообразный корабль зелёного цвета и не подозревая, что в будущем его имя будет связано с одним из самых важных событий в истории Земли и Марса.

Остановившись в нескольких ярдах от сферы, он пристально посмотрел на объект и тихо присвистнул.

– Выглядит как настоящий, – сказал он громким голосом, – но почему он не попал туда? – и он указал на Луну.

Каждый космический путешественник или группа таковых перед взлётом объявляли восхищённой толпе, что их целью является Луна, и в те дни фраза «долететь до Луны» была дежурной шуткой, а также поговоркой.

– Меня зовут Стилстронг, – воскликнул он, поворачиваясь к мистеру Чоузу и остальным зевакам. – Что всё это значит?

Все участники пикника собрались вместе и все как один посмотрели на мистера Чоуза, словно назначая его спикером. В кратких фразах мистер Чоуз рассказал свою часть истории. Мистер Рэмсон продолжил и подчеркнул тот факт, что для того, чтобы открыть таинственный объект и попасть внутрь, дабы спасти пилота корабля, потребуется водородный резак.

– Где дверь? – спросил мистер Стилстронг.

Ему указали на неё, и, внимательно осмотрев её, он повернулся к мистеру Рэмсону:

– Вы правы, это космический корабль, и дверь герметична. Интересно, какой нужен двигатель, чтобы оторвать сферический корабль от земли – он не похож на ракету.

– Не похож. Возможно, этот парень усовершенствовал какой-нибудь нейтрализующий гравитацию экран, – воскликнул мистер Болдт.

– Если это так, то он сделал то, к чему учёные стремились в течение долгого времени, – заметил мистер Чоуз.

Мистер Рэмсон всё это время изучал место прилегания корабля к земле. Он выпрямился.

– Я думаю, что это всё-таки ракетный корабль, посмотрите – видите этот фланец, почти ушедший в землю? Я полагаю, что это часть окружности его реактивной трубы.

– Вполне возможно, – ответил мотополисмен. – Но по форме этот летательный аппарат не особо похож на ракетный корабль. Обычно они удлинённые, с реактивной трубой на одном конце. Конечно, форма ракетного корабля в открытом космосе не имеет ни малейшего значения, лишь бы у него был прочный корпус.

Собрав все сведения, мотополисмен вытащил из кармана крошечный, но крайне эффективный радиопередатчик, такой, какие широко используются сегодня, а в то время им пользовались в основном чиновники, полицейские, мотополисмены и подобные им люди. Через несколько мгновений маленький прибор установил связь с дежурным в штаб-квартире.

Мистер Стилстронг сообщил будничным голосом, не подозревая, как его слова позже будут восприняты миллионами жаждущих новостей людей: