Текст книги "Герольд Сангвиния (ЛП)"

Автор книги: Энди Смайли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Энди Смайли

ГЕРОЛЬД САНГВИНИЯ

РАССКАЗ

Мечта Империума Секундус будет жить, или же

умрет вместе с его недавно коронованным Императором.

Действующие лица:

Сангвиний – примарх Легиона Кровавых Ангелов

Лев – примарх Легиона Темных Ангелов

Азкаэллон – командор Сангвинарной гвардии

Хакаил – ветеран Сангвинарной гвардии

Аратрон – ветеран Сангвинарной гвардии

Сардон Караашисон – легионер Железных Рук

Чтобы сберечь тайну, необходимы две смерти.

Эта истина стара как само время, и куда более жестока. Ради этой истины я разорву узы Легиона. И именно из-за неё я стою здесь, а мой клинок приставлен к горлу моего брата.

Его зовут Хакаил, и это последний раз, когда я буду говорить об этом.

Он – заслуженный ветеран Сангвинарной гвардии, непоколебимый чемпион Ваала. Несмотря на это, с его смертью исчезнет всё, за что он сражался: все его деяния, победы и слава будут забыты. Он не удостоится похорон, а его имя не внесут в Литанию Героев. Он умрет здесь. Умрет окончательно, и, как и в далеком прошлом, уйдет забытым и неоплаканным.

К его чести, он приветствует эту судьбу. Хакаил стоит передо мной, его подбородок поднят, горло подставлено, а руки свободно висят по швам. Но в его глазах видна непреклонная уверенность, его чёрные зрачки застыли в смирении.

Он чувствует моё колебание.

– Этого требует долг, Азкаэллон, – говорит он мне. – Не позорь меня жалостью или сожалением.

Я киваю.

– Кровь убережет тебя.

Меч приходит в движение, и тело Хакаила с грохотом падает.

Мой клинок отсекает ему голову одним ударом. Он умер прежде, чем упал на пол.

От подступившей к горлу печали я прикусываю губу, после чего поворачиваюсь к единственному оставшемуся в комнате – Аратрону, ещё одному сангвинарному гвардейцу. Его челюсть сжата, а глаза неотрывно смотрят на лучину в руке.

– Мне кажется, это неправильно, что одной лишь судьбе дано решать, кому жить, а кому умереть здесь, – нерешительно шепчет он. – Если бы мы решили это при помощи клинков, здесь мог бы лежать я…

Я вкладываю свой меч в ножны.

– Как и его, тебя в эту комнату привели твои поступки, – напоминаю я ему. – Но, в конечном счете, Аратрон, наше мастерство и рвение не смогут вести нас вечно. Мы все зависим от капризов судьбы.

Лицо Аратрона скривилось, но он промолчал. Для воина редкость признавать, что его жизнь лежит не в его собственных руках. Но мы оба видели слишком много бессвязных цепей непреднамеренных убийств. Я не даю ему времени вспомнить об этом.

– И не заблуждайся – с этого момента ты так же мёртв, как и он. Твоё имя больше никогда не произнесут и не услышат, а твоя жизнь, какой ты её знал, окончена. Хоть мой клинок и не рассечет тебя, твоя судьба уже окончательно решена работой молота ремесленника.

Я подхожу к пылающей в углу жаровне и протягиваю руку к лежащему в огне шлему. Огонь лижет мою перчатку, когда я вынимаю его – шлем едва тлеет, как будто сердится на моё касание. Его лицевая пластина представляет собой замысловатую маску, точную копию той, что носит наш отец, Сангвиний. Мгновение я разглядываю её, благоговея от мастерства, с которым она выполнена. Примарх лично придал ей форму.

– Ты готов? – спрашиваю я, поворачиваясь к Аратрону.

Аратрон кивает и опускается передо мной на колени. Его дыхание становится тяжелым и нервным. Я беру его за затылок свободной рукой и крепко держу.

– Кровь даст тебе силы вынести это, – мрачно говорю я, после чего вжимаю маску в его лицо. Кожа воина зашипела, и он истерически закричал от боли.

* * *

Гомон огромной толпы разносился по помещению.

Атмосфера была накалена. Казалось, она готова взорваться в любой момент. Столкновение неминуемо. Стоит пролиться крови, и этот непростой союз между братьями рухнет. Стены этой крепости будут разрушены. Империум Секундус падет, а вместе с ним и всё, что осталось от царства Императора.

Я бросаюсь наперерез Сардону Караашиссону, когда он пытается пробиться мимо Нерии и Вуала. В его светящихся глазных линзах пылает гнев.

– Убирайся с моего пути, Ангел, – сплюнул он. – Я не собираюсь просить дважды.

Я подхожу к нему на шаг ближе, стараясь не повышать голос.

– Ты позволишь себе стать причиной нашей гибели, родич?

– Что? Говори прямо, Азкаэллон.

Я жестом приказываю кордону сангвинарных гвардейцев перекрыть комнату.

– Оглянитесь вокруг, сир.

Малочисленная шеренга золотых доспехов колыхалась и смещалась, пока мои воины пытались сдержать давку других легионеров, требующих аудиенции у императора Сангвиния.

– Мы идем по лезвию бритвы. Сомнения, разочарование и недоверие – враги, с которыми нас не учили сражаться. Построенное владыкой Жиллиманом царство очень хрупкое. Одного кирпича, выбитого из основания вашим гневом, будет достаточно, чтобы низвергнуть его.

Железнорукий начал понимать, что я имел ввиду – зарождение новой войны.

Я кладу руку ему на плечо.

– Ты действительно подаришь Гору удовлетворение от этого?

Тот отступил назад, стыдливо опустив глаза. Его гнев полностью испарился.

– Мы день простояли здесь без аудиенции. Владыка Сaнгвиний не может игнорировать Десятый Легион.

– Он и не собирается, – уверяю я его. – Вас выслушают, но не сейчас.

– Когда?

– Я прослежу, чтобы…

Сквозь гомон зала пробился властный голос, оборвав мои слова.

– Скажи моему брату Сангвинию, что я буду говорить с ним.

Я сразу узнал говорившего. Мне была хорошо знакома мягкая угроза в его голосе. Я успокоился и повернулся лицом ко Льву. Примарх Тёмных Ангелов был полностью закован в броню – одна рука держала шлем, другая покоилась на рукояти меча. Его окружали десять воинов-ветеранов в громадной терминаторской броне.

Я отвечаю настолько властно, насколько это уместно при обращении к повелителю другого Легиона.

– Внимание императора Сангвиния занимают другие вопросы. Когда он освободится, я…

– Сейчас, командор.

Лев возвышался надо мной, я едва доходил ему до плеча. Как и все примархи, он во всем был богоподобным воином, и мне пришлось побороть желание обнажить клинок. Его безрассудное проявление силы ставит под угрозу всех нас.

В конце концов, долг – но не страх – заставляет меня удержать свой нрав под контролем.

– При всем уважении, господин, вы знаете правила. Только одна группа за раз может войти в тронный зал, за исключением случаев, когда указание исходит напрямую от владыки Сангвиния. И я не получал такого указания.

Кипящая ярость примарха кажется почти первобытной.

– Ты не бросишь мне вызов.

Впервые за несколько недель наступила тишина. Я, не глядя, знал, что все взоры теперь обращены на нас. Я должен с умом сделать следующий ход – если уступлю, здесь пропадет всякое подобие порядка.

А если брошу вызов Льву, то рискую в дальнейшем разрушить этот союз.

– Я не могу ослушаться своего отца. Подождите здесь, господин, я попрошу его принять вас.

– Не мешкай… – усмехается он.

Я отвернулся ото Льва и двинулся к сводчатым дверям позади, открыв вокс-канал связи с Сангвинарной гвардией, едва в толпе начали снова шептаться.

– Держите их здесь. Никто не войдёт в зал. Никто.

* * *

Я вышел из приемного зала в вестибюль, шириной всего в несколько десятков шагов. По обе стороны от меня вдоль стен тянулись высокие, прозрачные стеклянные окна. Центр помещения занимала мраморная статуя Императора – подлинного Императора. Это было не лучшее изображение Повелителя Человечества, что я видел, но в то же время оно было не просто украшением.

Мельчайшие бусины взрывчатки, вплавленные в мрамор, ждали своего часа. Я снова посмотрел на окна, воображая, как разбиваются стеклянные панели, когда из-за некоего незримого импульса взрывается статуя. Я представил, как смертоносные осколки разлетаются в воздухе, отделяя конечности и обрывая жизни любых нарушителей. Дрожь пробежала по моей спине.

– Кровь убережет нас от столь отчаянных мер… – прошептал я теням.

Эта комната, как и все в Крепости Геры, по своей сути походила на Жиллимана. Холодная. Расчетливая. Функциональная. Достаточно просто отделанная, дабы усыпить бдительность своих гостей. Я позволил себе обмануться на мгновение, насладиться кратким утешением, прежде чем стоящие передо мной двери со скрипом открылись, и я ступил в тронный зал.

Я обратился к отцу, как только вошел, кланяясь, едва переступив порог.

– Владыка Сангвиний.

Это второй из великих тронных залов Геры. Потолок длинных узких покоев поддерживали частые ряды гранитных колонн, а сами покои рассекала надвое алая ковровая дорожка. Основной тронный зал остался за Жиллиманом, ибо он был Повелителем Ультрамара. Даже став новым Императором, мой отец не проявил неуважения, заняв его.

Нет, это нечто большее, чем просто уважение. Это положение вызывало беспокойство у Сангвиния. Оставаясь здесь, он выражал свой протест, молчаливую неприязнь к роли, на которую он не мог не согласиться.

Мой отец сидел в дальнем конце зала, расположившись на своем троне. Его крылья, заправленные в специальные ниши в кресле, крепко стянуты сзади.

– Я уже говорил тебе, Азкаэллон – нет нужды преклоняться передо мной здесь.

– Я постараюсь умерить свое непослушание, повелитель, – сказал я, выпрямившись.

Сангвиний встал и спустился по мраморным ступеням, дабы поприветствовать меня. Его боевая броня сверкала золотом, крылья распростерлись за спиной подобно плащу цвета свежевыпавшего снега. Я опустил глаза, подавленный его величием. Если бы надежда обрела плоть, мой отец, несомненно, был бы её олицетворением.

– Какую неприятность ты принес мне на этот раз? – спрашивает он. Лицо Сангвиния невозможно прочесть, но я знаю его достаточно, чтобы ощутить усталость в голосе своего отца.

– Среди собравшихся здесь Легионов ширятся волнения, – отвечаю я. – Сардон Караашиссон из Железных Рук требует аудиенции, как и сержант Ралн из Седьмого Легиона, сыны Хана, а также многие должностные лица Жиллимана и его собственные Ультрадесантники. Тем не менее, я не могу с чистой совестью позволить кому-либо из них оказаться в непосредственной близости от вас. Любой может нести предательскую угрозу, которую мы ещё не усмотрели.

– Но я не могу править из-за стены недоверия, – вздыхает Сангвиний.

– Тогда просто позвольте нам предостеречься. Пусть лучше Сангвинарная гвардия рискует вместо вас. Позвольте нам выступить в роли ваших герольдов.

Долгий миг Сангвиний обдумывает мои слова.

– Хорошо.

Я киваю и уже собираюсь развернуться.

– Подожди, – окликает меня отец. – Есть что-то ещё, Азкаэллон. Говори прямо.

О Ваал, хотел бы я быть в шлеме, чтобы лицо не выдало меня.

– Лев…

Я остановился, осторожно подбирая слова.

– Бегство Кёрза… Оно терзает его. – Я сглотнул и через силу произнес остальные слова. – Его рука всё ближе к клинку…

Лицо Сангвиния помрачнело.

– Верность моего брата не вызывает сомнений. Он повелитель Первого Легиона. Он безупречен.

– Я не сомневаюсь в его намерениях, повелитель. Но что насчет его суждений?

– Предоставь это мне, Азкаэллон.

Сангвиний взмыл в воздух, одним взмахом крыльев поднявшись во тьму балкона палаты. В его отсутствие я ударил кулаком по нагруднику, отсалютовав трону.

Только тогда я заметил, что длинный клинок, бывший там, когда я вошел… исчез.

* * *

– Эта честь должна принадлежать тебе, Азкаэллон. Вполне естественно, что ты…

– Нет, Аратрон, – твердо говорю я, качая головой. – Я не могу быть герольдом и стражем нашего отца. Вы – десять величайших сангвинарных гвардейцев. Воплощение наследия Ваала, первые среди Легиона Сангвиния. Эта честь выпадет одному из вас.

Мой взгляд скользит по десяти Кровавым Ангелам, стоящим со мной в комнате. Я сражался рядом с каждым из них. Мы вместе проливали кровь и сталкивались с невообразимыми ужасами. Они мои братья, и мои друзья. И я бы не задумываясь отправил их на любое сражение.

Однако то, о чем я прошу их сейчас, давит на мою душу, как бронированный ботинок давит на горло.

Хакаил кивает с мрачным смирением.

– Так давайте решим это.

Он, в свойственной ему манере, первым шагнул вперед. Наши взгляды встретились, хотя мы и словом не обмолвились, пока он вынимал кусок скрученного пергамента из связки в моей руке. Раскатав его, он показал пергамент своим братьям. Тот был окрашен одинокой каплей крови.

Один за другим остальные проделали то же самое, пока Аратрон не вытянул второй отмеченный жребий. Он молча кивнул и занял своё место подле Хакаила.

Я забрал у них куски пергамента и подошел к кафедре. На ней расположились маленькая металлическая чернильница, тонкое перо и золотой потир. Перо было великолепным, чистейшего белого цвета, выдернутое из крыла самого Сангвиния.

– Да будет написана правда частью нашего отца, – произнес я. – Кровью Его сие запомнят.

Чернильница подогревалась, чтобы в ней не высохла кровь. Я снял перчатку, взял перо и окунул его в чернильницу. Длинными росчерками я вывел имена Аратрона и Хакаила на кусках пергамента.

– И нашей кровью сие почтут.

Я положил пергамент в потир и провел ножом по своей ладони. Стиснув кулак, я выжимаю в чашу густую каплю крови.

Восемь сангвинарных гвардейцев, что покинут эту комнату, сделали то же самое, добавив свою кровь к моей. Я подождал, пока они закончат, прежде чем бросить в потир тонкую горящую свечу. Она вспыхнула синим мерцанием, обращая бумагу в пепел. Пальцами я зачерпнул в рот кроваво-пепельную смесь, сжав свои губы от едкого вкуса. Он не совсем неприятен.

Мысль укрепляет меня.

Хорошо, что я могу вынести вкус печали.

Я с трудом сглатываю, проталкивая смесь языком к горлу.

– Все кончено, – говорю я. – Пусть владыка наш Сангвиний даст нам сил вытерпеть.

– Славу Ваалу, – хором произнесли остальные.

Восемь сангвинарных гвардейцев отсалютовали и вышли из комнаты, оставляя меня наедине с Аратроном и Хакаилом.

Мгновение я стою неподвижно, скованный вопросами. Как так получилось, что я пришел сюда, дабы сразить двух своих братьев? Необходимость или паранойя породили мои действия? Будет ли оправдана та кровь, что я собираюсь пролить? Я заглядываю в себя в поисках ответов и нахожу лишь пустую боль сомнений.

Возможно, рассуждаю я, когда я умру и исчезну, а мои кровь и кости станут лишь прахом на ветру, история вновь задаст эти вопросы. Произойдет ли это? В таком случае, я надеюсь, что ответ будет дан.

Я протягиваю Аратрону и Хакаилу два куска лучины.

– И пусть кровь направит вас.

* * *

Лев повернулся ко мне, сузив глаза.

– Что это за уловка? – требовательно спросил он, ткнув пальцем в золотую фигуру, сидящую на троне. – Это не Сангвиний!

Позади него почётная гвардия Крыла Смерти схватилась за оружие. Я поднял открытые ладони в знак примирения.

– Вы правы. Мы не стремимся укрываться за завесой лжи. Его сходство с нашим отцом порождено исключительно из уважения к вам.

Лев разочарованно ударил кулаком в перчатке.

– Где… мой… брат? – потребовал он ответа.

– При всём уважении, если бы император Сангвиний хотел, чтобы вы знали, он бы сказал вам.

– Ты скажешь мне.

Его глаза были подобны пылающим головням. Я выдержал этот взгляд.

– Не скажу.

Он подошёл ко мне вплотную, его терпение испарилось.

– В твоём сердце сталь, Ангел, – Его гнев был сокровенным, а угроза – личной. – Но мой клинок пронзит его так же, как и тысячи других.

Моё внимание привлек свежий надрез, расположившийся среди гневных складок, исказивших лицо Льва. Незначительная рана толщиной с волос. Всего лишь…

Нет. Мои глаза расширились, когда я понял, что это была не просто рана.

Это было унижение, оскорбление, нанесенное самым кончиком клинка. Ни один легионер не мог оставить такую метку Льву.

Я вежливо помолчал, сделав размеренный вдох.

– Я не страшусь смерти, господин, от вашей руки или любой другой. Долг требует от меня куда более худшего, чем просто броситься в небытие.

– Если бы только отношение моего брата к долгу было таким же простым…

Лев прошел мимо меня, подойдя к подножию трона.

– И как мне следует обращаться к этому… герольду?

Я спрятал улыбку.

– Если вам угодно, милорд, вы можете обращаться к нему «Сангвинор».

© Jeelus-Tei