Текст книги "Мне страшно любить тебя (СИ)"

Автор книги: Эммануэль Ласт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 54

– Вы меня напугали…

Астахов подошел ближе, засунул руки в карманы брюк и посмотрел за горизонт.

– Где сладкий шепот Моих лесов? Потоков ропот, Цветы лугов? – он задумался на мгновение, а потом покачал головой. – Забыл, как дальше…

– Деревья голы; Ковер зимы Покрыл холмы, Луга и долы…

– Ну, да, – Андрей Викторович подобрался, расправил плечи и перевел взгляд с Полины на пейзаж за окном. – Под ледяной Своей корой Ручей немеет; Все цепенеет, Лишь ветер злой, Бушуя, воет И небо кроет Седою мглой… (стихи Е. Баратынского – прим. Автора) Увлекаетесь поэзией?

Полина пожала плечами:

– Моя мать филолог по образованию, да и сама я, – она опустила глаза. – Всегда тяготела к прекрасному.

– Фет? Блок? Мандельштам? – Астахов снова посмотрел на Полину, изогнув густую русую бровь.

– Ахматова, Асадов и…

Андрей Викторович тихо засмеялся:

– Дайте угадаю, Есенин?

Намек на излишнюю романтичность ее натуры показался Полине неуместным, и она решительно ответила:

– Высоцкий!

Астахов поджал губы, качнулся на пятках и отвернулся к окну.

– Это место, этот дом… здесь все не случайно. Расположение комнат, виды, – Астахов снова посмотрел на Полину. Только не в глаза, а на губы. – Ощущения… очень важно передать атмосферу полноты и покоя. Вы меня понимаете?

Полина утвердительно кивнула. Она умела слушать пожелания заказчика, но ей было совсем необязательно вникать в причины, почему то или иное требование возникало на повестке дня.

– Не понимаете, – Астахов тяжело вздохнул.

– Ну, почему же…

– Это видно по вашим глазам. Пытаетесь мне угодить, чтобы не потерять хороший заказ? Переживаете за свое портфолио?

Андрей Викторович говорил спокойно, но Полина чувствовала себя, как под обстрелом.

– Я лишь выполняю свою работу…

– Снимите маску, – он повернулся и вдруг коснулся кончиками пальцев ее подбородка.

Полина, чьи руки были заняты пуховиком и документами, даже дернуться не успела.

– Прекратите угождать всем и вся и станьте, наконец, самой собой.

– Но вам же понравился проект? – пискнула она и Астахов убрал руки.

– Начнем с технических помещений. Идемте.

Он не ответил на вопрос, оборвал разговор на середине и Полина, обескураженная частой сменой его настроений, понуро поплелась следом.

– Оставьте пуховик здесь, он вам только мешает. И сумку тоже.

Следующие несколько часов, которые они потратили на уточнение всех деталей, Астахов то отдавал приказы, то цеплялся к ней. Врожденная вежливость не позволяла отвечать грубо, но под конец обхода Полина чувствовала себя вымотанной и несчастной.

– Прораб приедет в понедельник. Введите его в курс дела насчет люстры и пола в гостиной.

– Хорошо, – она записала новое пожелание, которые на деле было требованием, в блокнот.

Астахов больше не предпринимал попыток коснуться ее и не выказывал ни интереса, ни раздражения. Он снова превратился в бездушную машину, которую Полина боялась и не понимала.

– До весны с отделкой нужно закончить. К этому времени должна быть готова вся мебель и бытовая техника. Первого мая я хочу переступить порог моего дома, – Андрей Викторович впервые за весь день подарил Полине улыбку.

– И почувствовать свою атмосферу? – закончила она и Астахов кивнул.

– Вам пора. Если будут нужны правки, звоните, – тут он сделал паузу. – В любое время.

Она молча оделась и вышла на улицу. Снова пошел снег и Полина накинула капюшон. На парковке перед домом стояло две машины: черный седан, на котором она приехала, и белая спортивная хонда. Такая низкая, что Полина удивилась, как он вообще может передвигаться на ней зимой.

Астахов открыл заднюю дверь и Полина устроилась на сидении.

– До свидания, – сказала вежливо и Андрей Викторович в ответ коротко кивнул.

Машина тронулась, буксуя на свежевыпавшем снегу, и Полина уткнулась носом в отворот пуховика.

Порой, в других нас восхищают совершенно неожиданные вещи. И в Астахове это была удивительная способность к концентрации, к тотальному контролю над своей жизнью и эмоциями.

Полине бы стоило у него поучиться…

Снег повалил сильнее, превратив окружающее пространство в одно слепое белое пятно и Полина, что в теплом салоне авто окончательно размякла, прикрыла глаза. Всего на секунду… и не заметила, как провалилась в сон.

Пока мужской голос не вырвал ее из небытия.

– Полина, простите, не знаю вашего отчества…

Она открыла тяжелые глаза, проморгалась.

– Да, это я. Что случилось?

– Дерево на дороге.

Полина подсела ближе и посмотрела на улицу через лобовое стекло: сосна упала на бок. Голые ветви разбросали по снегу тысячи ржавых хвоинок и оставшийся от ствола обрубок остром оскалом уставился в хмурое тяжелое небо.

– На провода упала, – добавил водитель, грея озябшие руки у печки. – Хорошо еще, что не загорелась.

– А объехать нельзя? – Полина сразу подумала о дочери, что ждала ее в детском саду.

– Не получится, везде снега по колено. Андрей Викторович сказал возвращаться.

Глава 55

– У тебя точно все в порядке?

Мама всегда остается мамой.

Полина бросила осторожный взгляд на Астахова, что пытался разжечь камин в гостиной.

– Да, все нормально. Переночую на объекте… скажи Ульяне, что я ее очень люблю.

– Скажу, – на том конце провода что-то клацнуло и в эфир ворвался возмущенный детский голосок.

– Мама, а Дракоша? Ты обещала новую историю!

Книга о приключениях зубастого Дракоши и правда лежала у Полины в сумке.

– Я помню, Солнышко, и мы ее обязательно прочитаем, только не сегодня. Ты видела, какая метель за окном? Это Зима злится, что заканчивается…

– Потому что скоро весна? – уточнила Ульяна.

– Да, и Масленица…

– Баба, мама сказала, что мы будем печь блины!

– Да? Она так сказала?

Полина беззвучно рассмеялась: если что и могло отвлечь дочь от Дракоши, так это стопка горячих, блестящих от масла блинчиков.

– Ну, раз мама сказала, значит завтра утром испечем. Будешь помогать?

– Да!

– Напиши, как поедешь обратно в город. Я все равно волнуюсь, – трубка снова оказалась во взрослых руках и Полина ощутила ужасную тоску по дому.

А еще потребность высказать ее вслух.

– Хорошо. Я вас люблю.

– И мы тебя.

Она отключила вызов и посмотрела на уровень заряда – двадцать шесть процентов. Вряд ли смартфон доживет до утра, а зарядить его здесь нечем – розетки еще не поставили, да и провода у нее с собой нет.

В панорамное окно гостиной ударил снег, и стекло прерывисто задрожало. Полина поежилась и, не найдя куда присесть, подошла к Астахову. За окном было темно и страшно, но в доме, несмотря на незаконченный ремонт, тепло и спокойно.

– Ужасно неловко получилось…

– Разве дерево упало по вашей вине? – спросил Андрей Викторович, не оборачиваясь.

Полина пожала плечами.

– Нет, но…

– Тогда перестаньте нервничать и извиняться, – Астахов встал, опустил экран и жаропрочное стекло в миг потемнело. – Дымоход нужно проверить еще раз, тяги нет совсем…

Сказал будто вскользь, но Полина приняла замечание на свой счет. Потянулась к блокноту, что лежал в сумке, но Астахов ее опередил.

– Потом запишете. Или у вас ненормированный рабочий день?

– Только если случаются незапланированные переработки, – на этот раз она решила отшутиться и Андрей Викторович улыбнулся в ответ.

– Садитесь поближе к камину и грейтесь, а я поищу нам что-нибудь поесть. Вы голодны?

Отрицать очевидное было глупо и Полина кивнула.

Астахов притащил со второго этажа грязную лавку и поставил перед камином, лицом к панорамным окнам и спиной ко входу. Сверху накинул брезент и затасканные одеяла, что нашел в котельной.

– Устраивайтесь. Если вдруг выключат свет, здесь будет не так страшно.

– Из-за метели? – уточнила Полина.

Генератора у Астахова не было, хотя это первое, на что она обратила внимание, когда приехала сюда. Если отрубят электричество, перестанет работать котел, а, значит, дом останется без отопления.

Если в трубах гликоль (жидкость с высокой температурой кипения и низкой температурой кристаллизации – прим. Автора) она не замерзнет сразу, но если вода… Хватит и двенадцати часов, чтобы нажить большие неприятности!

– Думайте о хорошем, – словно в ответ на ее мысли сказал Астахов. – Насколько мне известно, дерево при падении повредило провода. Хорошо, что без света остался не наш поселок, но аварийной службе для ремонта, так или иначе, придется на какое-то время обесточить всю линию. Не думаю, что это займет много времени, – Андрей Викторович накинул на плечи дубленку и вышел на улицу.

Он вернулся спустя двадцать минут.

С печеньем, вафлями, парой манадринов и небольшим термосом. Соорудив из подручных материалов невысокий стол, Астахов выложил на него свою добычу и сел на лавку рядом с Полиной. Она, в свою очередь, добавила к общей куче протеиновый батончик, что почти неделю провалялся в сумке.

– Что ж, умереть с голоду у нас не выйдет, – серьезным голосом сказал Андрей Викторович и снял с термоса крышку.

Парок от горячего чая, сладкий и пряный, достиг Полины, и желудок сжался от голода.

– Где вы все это нашли?

– Позаимствовал у рабочих.

– Они сейчас тоже здесь? – удивилась Полина, чем очень рассмешила Астахова.

– Они живут здесь все время, – он кивнул куда-то в темноту за окном. – В строительном вагончике.

Полина представила себе эту картину: комнатка четыре на два, железные стены, узкие неудобные раскладушки, куцый стол и пронизывающий до костей холод…

– Может, стоит позвать их в дом? Тут тепло и… есть огонь.

Астахов посмотрел на нее удивленно и снова рассмеялся, громко и искренне.

– Поверьте, у них условия гораздо лучше наших. Калорифер, телевизор… даже холодильник есть, – Андрей Викторович подал Полине чай и поставил термос на стол. Второго стаканчика под горячее не обнаружилось. – Если совсем заскучаете, можем потом наведаться в гости. Думаю, они не будут против.

Полина обхватила крышку от термоса ладонями и сделала глоток. Сладкий, хоть она и предпочитала пить чай без сахара, он с благодарностью упал в желудок, разнося по телу приятное тепло.

– Спасибо.

– Угощайтесь.

Астахов развернул пакет с вафлями и печеньем, очистил мандарин и, разломив пополам, положил перед Полиной.

– У вас есть дети? – спросил буднично.

Она ответила с нежной улыбкой:

– Да, дочь.

– Тоже, наверное, красавица.

Глава 56

В интонации не было вопроса и Полина смутилась. Он снова пробил метафорическую “четвертую стену”, что всегда стояла между ними. Дизайнер и клиент… хуже может быть только служебный роман!

– Зовут Ульяна, – Полина взяла со стола вафлю, откусила. – Пришлось попросить маму забрать ее из садика.

– У меня двое, – Астахов растер колени ладонями. – Сыновья погодки.

– Дети – это прекрасно.

Что еще она могла на это ответить?

Подруга бы точно не упустила возможности покопаться в грязном белье Астахова, но Полина почувствовала себя неловко. Разговоры о личном никогда не проходили без последствий и она боялась стать пристрастной.

– Давно в разводе?

Полина коснулась безымянного пальца без обручального кольца. Как странно… раньше этот вопрос причинял ей боль, наполняя душу тоской и ощущением собственной неполноценности.

Сейчас же внутри было тихо и пусто.

– Почти полгода.

Задать или не задать встречный вопрос?

Пока она сомневалась, Астахов продолжил копать вглубь:

– Уже успели насладиться свободной жизнью?

Перед глазами вспыхнули воспоминания о безумных, наполненных страстью ночах, проведенных с Данилой. Полина убрала волосы за уши и, надеясь про себя, что румянец не выдал ее смущения, ответила:

– Можно мне еще чая?

Астахов выполнил ее просьбу.

– Вы так и не ответили.

– Разве это имеет значение?

Андрей Викторович встал, закинул в потускневший камин свежие брикеты для растопки и, вместо того, чтобы вернуться на свое место рядом с Полиной, встал напротив.

Чтобы видеть его лицо, ей пришлось запрокинуть голову.

– У детей должна быть мать. Женщина, которая будет воспитывать, заботиться и любить их беспрекословно. Причем, необязательно, родная. Это в идеале, конечно, но необязательно.

– Я не понимаю…

– Бывшая жена… – Полина обратила внимание на то, что он опустил слово “моя”. – Больше интересуется другими вещами, – Астахов засунул руки в карманы брюк. – Деньги, статус… секс.

Полина проигнорировала последнюю фразу и пожала плечами.

– Мой бывший муж вообще ничем не интересуется.

– Вы сейчас имеете в виду себя или дочь?

Все-таки нащупал ее болевую. Полина вымучила улыбку, поставила на стол пустую крышку от термоса и встала.

– А уборная в доме есть? Мне очень надо.

В туалет пришлось идти на улицу, но это было даже к лучшему. Холодный ветер, колючий снег и мороз взбодрили размякшие в тепле мозги, и Полина ощутила тревогу.

Слишком много личных вопросов, слишком много давления… зря она приняла приглашение остаться, вместо того, чтобы попробовать вернуться в город на попутках. Пройти в метель полкилометра до остановки, которая находилась за упавшим деревом, ничто по сравнению с допросом, что устроил ей Астахов.

Возвращаться в дом не хотелось, но Полина себя заставила. Не успела снять пуховик, как Андрей Викторович заметил:

– А я подумал, что сбежите. Как и всегда.

– Зря так подумали. И я ни от кого не бегаю, – “бегают от меня” хотела добавить зло, но сдержалась.

– Вы любите детей? – спросил он, снова меняя тему разговора.

Взял со стола единственную чашку, наполнил чаем и пригубил. А он не из брезгливых!

– В общем, люблю…

– А чужих бы смогли полюбить, как своих?

– Не знаю, никогда не задумывалась об этом… почему вы спрашиваете?

– Я увлекаюсь психологией. Мне нравится задавать людям провокационные вопросы и наблюдать за реакцией, – Астахов улыбнулся. – Ваша очень красноречива.

Полина хотела возмутиться, но вдруг погас свет. Не только в доме, но и на улице. Она встала.

– Что случилось?

Глаза привыкли к темноте не сразу и только свет от камина, что выхватывал из пустоты жалкие пару метров вокруг стола, не позволил ей вскрикнуть от испуга.

– Думаю, аварийная служба приехала.

Полина посмотрела на часы – начало десятого. Быть может, они управятся за час или чуть больше, и ей не придется ночевать здесь с Астаховым.

– Значит, скоро все починят и мы сможем вернуться в город? – спросила с надеждой.

– Вы – безусловно, – он сделал шаг и протянул Полине руку. – Хочу вам кое-что показать.

Она поколебалась, прежде чем вложить свою ладонь в его. Мысль о том, что это будет невежливо, в конце концов, победила, и Андрей Викторович проводил Полину к окну.

Здесь было светлее, чем в коридоре или на балконе второго этажа, что смотрел на гостиную сверху вниз, но все же недостаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Камин остался слева и его рассеянный свет потерялся в густых сумерках у ее ног.

– Закройте глаза.

– Зачем? – спросила Полина.

– Потому что я вас прошу.

Она улыбнулась нервно, но послушалась.

– Постарайтесь расслабиться.

Астахов отпустил ее и Полина осталась одна. В темноте и тишине, прерываемой короткими щелчками догорающих в камине поленьев.

– Вы здесь?

– Я здесь. А вы? – Полина нахмурилась.

– И я тоже здесь…

– Нет. Вы не здесь. Вы вся там, в прошлом… – Полина цокнула языком и скрестила руки на груди. – Полгода назад… ваш тогда еще настоящий муж… помните?

Полина повернула голову на звук его голоса и против воли перед глазами встала картина Сашиной измены. Так ярко, будто она снова оказалась там, в квартире, которую считала своим домом.

Лифчик со стразами, такой вульгарный и пошлый, раскачивался на дверной ручке их спальни и в дешевых кристаллах отражалась ее униженная физиономия…

– Я здесь, – прошептала Полина пересохшими губами и услышала за спиной голос Астахова:

– Снова сбежишь?

Глава 57

– Да, – Полина сглотнула.

– А если остаться?

– Не хочу…

Теперь она слышала его голос перед собой:

– Неужели так страшно?

– Нет…

– Страшно, я же вижу. Так страшно, что даже дышится с трудом.

Полина судорожно протолкнула воздух в тугие легкие. Руки плетьми упали вдоль туловища.

– А ведь когда-то не было страшно совсем, – продолжал Астахов.

Она слышала его голос везде и нигде, словно это он потерялся в пространстве.

Он, а не она.

– Вернись туда, Полина. Туда, где было больно в первый раз.

– Не хочу…

– Три года назад? Что там?

– Ничего, – она инстинктивно попятилась.

– Сколько лет твоей дочери?

– Четыре…

– Вернись на пять лет назад. Сколько тебе?

– Двадцать пять, – Полина всхлипнула, снова сделала шаг назад.

– Ты узнала, что беременна? Конечно, ты счастлива – две полоски на тесте такие яркие, что сомнений быть не может. Ты помнишь это чувство? – она кивнула, все так же не открывая глаз. – Вернись туда, наполнись этим ощущением. Кто разделил его с тобой?

– Мама… – выдохнула Полина и улыбнулась. – И папа, они были счастливы. И Пашка, мой брат… и Ксения Витальевна и… – горло сдавил спазм.

Полина вдохнула с протяжным хрипом, но выдохнуть не смогла. Астахов молчал. Больше не было вопросов, только тишина. Звенящая тишина, в которой невозможно было спрятаться от правды.

Она сжала кулаки, спрятав большие пальцы внутри. И, когда напряжение достигло наивысшей точки, невидимая пружина распрямила их, как если бы Полина чиркнула зажигалку.

Раз за разом она царапала ногтем большого пальца сжатые в кулак фаланги, пока из груди не вырвалось:

– Кроме него! Радовались все, кроме него!

Астахов продолжал молчать, а Полина, которая, наконец, задышала полной грудью, выпалила:

– Он не поверил! Он сказал, что этого не может быть! Что с первого раза не залетают! Он сказал…

– Иди дальше, – спокойно прервал ее Астахов и Полина повернула голову, следуя за звуком его голоса.

Слезы, что скопились под прикрытыми веками, пролились на щеки.

– Ищи отголоски этой боли внутри… дальше, вернись на десять лет назад… кто смотрит на тебя из зеркала?

Полина снова сделала шаг назад, подальше от света, отбрасываемого камином, в самую тьму.

– Меня нет… – прошептала одними губами. – Я пропала…

– А кто есть?

– Не я, – Полина шмыгнула носом. – Эта девочка… другая, удобная… послушная… почти идеальная пара для него…

На последних словах ее голос ушел в фальцет.

– Ты чувствуешь боль? – спросил Астахов.

– Я чувствую радость. Я нужна, меня заметили, ведь я так сильно старалась…

– Найди боль, Полина. Настоящую боль той девочки, что ты предала.

– Я не…

Она не договорила.

Рыдания вырвались наружу сдавленным криком. Руки бросились к губам, словно в попытке запихнуть назад это ненужное и болезненное откровение. Вернуть в небытие, из которого оно явилось.

Но боль оказалась сильнее.

Полина судорожно всхлипнула и зарылась пальцами в волосы, вцепилась в них, как потерявший надежду путник в мираж об источнике пресной воды, и чьи-то теплые и широкие ладони обхватили ее запястья.

– Прости себя, – строго сказал Астахов и, обессиленная, Полина приникла заплаканным лицом к его груди. – Как простила бы собственного ребенка, что совершил незначительную ошибку.

– Не могу…

– Не говори “не могу”. Лучше скажи “не сегодня”... так у преданной забвению настоящей тебя хотя бы появится шанс.

Она нервно рассмеялась и обвила его шею руками, спрятав распухшее от слез лицо на плече.

– Что это было?

– Одна из техник погружения в себя.

– Похоже на гипноз…

– Нет, правильнее будет назвать это проекцией. Сегодня вы познакомились с собой настоящей.

– И какая я настоящая?

Полина отстранилась. В темноте гостиной она не видела лица Астахова, но отчетливо ощущала тепло мужского тела и тяжелые руки, что лежали у нее на пояснице.

– Плохая, – он улыбнулся.

– Совсем… ужасная?

– Не женщина, а катастрофа, – подтвердил Андрей Викторович.

– Так не бывает, – возразила Полина и он ответил:

– Когда смотришь в глаза себе настоящей, бывает и не такое.

Комнату озарила яркая вспышка и Полина зажмурилась. На внутренней стороне век заплясали разноцветные искорки.

– Я распоряжусь, чтобы вас отвезли домой, к дочери.

Когда Полина открыла глаза, Астахова в гостиной уже не было. Камин догорел и все произошедшее с ней теперь казалось не больше, чем странным и нереальным сном.

Снег прекратился и главную улицу поселка уже расчистил трактор. Полина села на заднее сидение и посмотрела на Астахова. Она знала, что нос распух, как переваренная картошка, тушь осыпалась и глаза превратились в два красных воспаленных бельма, но Андрей Викторович все равно смотрел на нее.

Как-то по-особенному что ли.

Полина заставила себя выдержать его взгляд и сказала:

– Спасибо, что позволили переждать непогоду.

Астахов пожал плечами и наклонился к двери:

– Постарайся больше не терять себя настоящую. Ты слишком хороша, чтобы оставаться в тени.

Не дожидаясь ответа, он захлопнул дверь и коротко ударил ладонью по крыше машины. Водитель тронулся с места, а Полина облизала пересохшие губы.

Она так и не смогла решить, что удивило ее больше: то, что Астахов перешел на ты, или то, что открыто признался в том, что она ему нравится.