Текст книги "Первые небеса (СИ)"
Автор книги: Эмилия Галаган
Жанр:
Рассказ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Она. Я не Алина, посмотри...
Он. Правда, у нее должна быть родинка возле пупка.
Она. Что?
Он. Ты не она. Не Алина. Не она.
Она. Подожди, а кто же тогда я?
Он. Не знаю. Главное, ты не Алина.
Она. Я ее сестра!
Он. В самом деле? Она не говорила!
Она. Алина не знает. Я здесь уже давно. Жертва аборта, так сказать...(Смеется)
Он. Ты здесь все знаешь? Тут долго держат?
Она. А ты думал: сразу попадешь на аудиенцию к Богу? Придется постоять в очереди. Все остальные– эти вокруг тебя -ждут уже давно...Впрочем, твое дело особое. Там никак не разберут, считать ли тебя самоубийцей.
Он. Самоубийцей?!
Она. Ну да: теплая ванна, острая бритва...Если бы не те парни на джипе, ты сейчас был бы в аду. Точно!
Он. Совсем забыл! Правда! И что теперь?
Она. Жди. Здесь все ждут.
Он. Сколько?
Она. Здесь нет времени.
Он. А делать мне что?
Она. Здесь никто ничего не делает. Можешь плевать вниз на прохожих, если тебя это развлечет.
Он. Проклятие!!!!! Ни вверх, ни вниз... Как будто связан по рукам и ногам...
Она. Это тюрьма для тех, кто хотел убежать от себя.
Он (В отчаянии). Выпустите меня! Уничтожьте меня! Я хочу умереть, исчезнуть, раствориться! Я не хочу быть!
Она. Кричи – не кричи, а все-таки ты есть. Люди думают, что умереть они могут всегда. В любой момент. Как только этого захотят их враги или они сами. А на самом деле они не умирают никогда. Пока они живы, им кажется, что страшнее всего – смерть, но когда они оказываются здесь, то понимают, что жизнь, которая никогда не оканчивается, – это намного ужаснее. Ее навязывают нам, и ни ты, ни я – никто не в силах от нее отказаться.
Он. Меня всего ломит....
Она. Это фантомная боль – ноет тело, которого нет. Скоро пройдет, подожди. Люди больше всего на свете боятся боли и ненавидят работу. А между тем эти две вещи – единственное, что делает их чище и придает хоть мало-мальский смысл их жизням... И настоящая радость приходит только тогда, когда ты преодолел боль и выполнил работу...
Он. Каким все здесь кажется понятным и ясным! А на земле через столькое нужно пройти, чтобы понять эту нехитрую истину...
Она. Все фальшивое остается там – внизу, а сюда поднимается дымом от костра земных страстей только подлинное... (Задумывается, а затем продолжает более веселым тоном) Знаешь, я пришла тебя поблагодарить!
Он. За то, что лишил невинности твою сестру? Не стоит благодарности, это было не трудно.
Она. За моего отца. Помнишь музыканта в переходе? Ты дал ему денег.
Он. Может быть. Да-да. И что с того?
Она. Отец совсем нищий. Он решил, что повесится, если не соберет сегодня денег. А тут ты...
Он. Не повесится сегодня, повесится завтра...
Она. Завтра ему позвонит старый друг, импресарио... Ты невольно спас моего отца...Каждое наше действие– звено в цепи, на конце которой жизнь другого человека...Забавно, да?
Он (С иронией). Потрясающе! Ему, значит, повезло, а я должен болтаться тут? Ладно, Бог с ним. Давай поговорим. А то тут от скуки можно... Вот скажи, может тебе, как сестре, понятно, почему она меня...
Она. Красивым девушкам нужны красивые игрушки...А красивые – значит дорогие...
Он. Я думал, что мы подарили друг другу себя, и предлагать что-то большее было бы кощунством...Тем более всякие побрякушки, деньги...Значит, красота – продажная, как проститутка?
Она. Похоже, ее когда-то изнасиловали, и с тех пор она пошла по рукам. Продавшаяся красота называется реклама. Алину нарядили в белое платьице, прицепили за спину крылышки– готов ангелочек, порхающий в облаках мыльной пены. Настоящие ангелы не подадут в суд за клевету. Они слишком высоко летают. Даже выше нас с тобой...
Он. Да уж, вашей матери несказанно повезло – две дочери, и обе – ангелы! (Смеется) Ты так на нее похожа...Ты очень красивая...То же лицо...
Она. Я не могу быть никакой...У меня нет тела, нет лица...
Он. Сейчас мне кажется, что ты вся -и есть лицо. Огромное лицо. На все небо... Глаза, губы бантиком... как у Алины. Только на лбу, поперек, тоненькая морщинка...
Она. У меня не может быть морщин, я же не жила...
Он. Ты думала... Если и стоит что-нибудь в тебе любить, так вот эту морщинку.
Она. А в тебе – твое ухо. Оттопыренное. (Оба смеются)
Он. Это и есть настоящая красота.......Бесценная........
Она. Расскажи, пожалуйста, про молоко.
Он. Зачем?
Она. Мне всегда казалось, что оно необыкновенное. Ведь я никогда...
Он. Оно доброе и сладкое, как мама.....
Она. Мама......
Он. Она, наверно, очень расстроится...Кто ее будет вывозить на улицу? Мама!...
Она. У нее больше никого нет...Ты ей нужен. Тебе стоит вернутся........
Он. Меня что-то тянет вниз...Я падаю!... Дай руку!
Она. Как?! Я не могу тебя схватить! Подожди! Стой! Что это? Откуда это тепло, эта дрожь? Это прикосновение?
Он. Это поцелуй.............Прощай! Нет, до свиданья! Мы еще увидимся, правда! Всегда есть надежда-а-а-а.........
Она. Господи!!!!!! Господи.......... Не забирай его навсегда!!!!!! Пусть он еще вернется, Господи!!!! Он ей нужен, я знаю. Но у меня тоже никого нет! Совсем никого. Опять эта пустота, этот ветер....Чужие мысли....А ведь на полке 'Произведения несостоявшихся гениев' лежат его стихи. Забыла сказать. Да, ему было нужно туда...Вниз! Опять одна....Надежда?... Господи, может, это мое имя? Мое имя? Имя? Имя...
...................................................................................................................................................
Андрей пришел в себя в больничной палате. Боль покрывала его тяжелым одеялом, сковывала, замораживала. Вокруг серые стены. Сверху – белый потолок. Ему удалось повернуть голову: за большим окном кружились снежинки – шел последний, предвесенний снег. Земля, блаженно дремлющая под теплым покрывалом, досматривала зимние сны. Маленькое, слабое деревце под окном укутано большим белым шарфом. Теперь ему тепло...Он закрыл, глаза проглотил слюну и неслышно прошептал: 'Молоко...'.
-Зоенька, милая, доктор сказал: опасность миновала! Давайте завтра зайдем! Я уж Андрюше манной кашки наварю! Он так любит!
– Хорошо, я вас в больницу отвезу! Не переживайте! Завтра с утра, только Мишу накормлю...
30. 11. 2004.Гомель.
