Текст книги "Суета сует"

Автор книги: Эмиль Брагинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Эмиль Вениаминович Брагинский
Суета сует

В зале для торжественной регистрации брака (подобный зал имеется в каждом районном загсе) Марина Петровна стояла гордо выпрямившись. Марина Петровна стояла за столом, на котором лежали государственные бумаги. Жгуче-алая лента пересекала Марину Петровну по маршруту плечо – грудь – талия – верхний край бедра, в этом месте лента пряталась за спину.

– Перед актом торжественного бракосочетания необходимо заявить, является ли ваше желание взаимным, свободным и искренним, – наизусть спрашивала Марина Петровна, не заглядывая в шпаргалку, которая лежала на столе так, на всякий случай.

– Да! – отозвалось сопрано невесты.

– Да! – отозвался бас жениха.

Теперь Марина Петровна незаметным движением нажала кнопку под крышкой стола. И полилась над залом свадебная мелодия, утвержденная высокой инструкцией, адажио из «Раймонды».

– В соответствии с законом о браке и семье, – голос Марины Петровны звучал проникновенно и вместе с тем официально, изредка это удается совместить, – объявляю вас мужем и женой! Сойдите с ковра, пожалуйста! – без паузы добавила Марина Петровна, заметив, что кто-то из гостей позволил себе наступить на ковер машинной работы – он занимал большую часть зала.

Родственники и друзья молодоженов послушно отступили на узкую паркетную полоску возле стены. Началась небольшая давка, объятия, поцелуи, слезы.

Марина Петровна с привычной гордостью оглядывала происходящее, как вдруг в проеме двери обнаружила собственного мужа.

Вид у мужа был сомнительный – глаза затравленные, галстук сбился набок.

Воспользовавшись поздравительной суматохой, Марина Петровна быстро подошла к мужу.

– Марина! – срывающимся голосом заговорил Борис Иванович. – Я пропал, я, можно сказать, погиб!

– Сегодня во время завтрака я как-то не заметила, что ты погибаешь! – Она поправила мужу галстук.

– Не трогай меня! – отстранился Борис Иванович. – Мне понравилась посторонняя женщина!

– Что значит «понравилась»? – изумилась жена.

– Это значит, что она понравилась мне как женщина!

Марина Петровна буквально зашлась от возмущения:

– У меня ответственная работа! Когда я поздравляю молодых, у меня всегда частит пульс! Я волнуюсь – я еще не зачерствела душой! Сегодня это тридцать второй по счету брак, значит, я буду переживать в тридцать второй раз, а ты… приходишь, говоришь пошлости, портишь мне вдохновение…

– Я еще не все сказал, худшее впереди! – начал было Борис Иванович, но жена уже не слышала его. Она вернулась на свое главенствующее место.

– Дорогие молодожены! – Голос Марины Петровны затрепетал. – В вашей жизни сегодня самый радостный и самый счастливый день! Будьте счастливы!

Молодожены снова принялись целоваться, родители всхлипывать, друзья – поздравлять. Марина Петровна отерла увлажнившиеся глаза:

– Сойдите с ковра! – И опять подошла к мужу: – Возьми себя в руки. Это минутная слабость!

– Нет, уже трехмесячная слабость!

– И ты… с ней… был? – с трудом выговорила Марина Петровна.

– Был!.. – тихо признался муж.

– Какая гадость! – Марина Петровна метнулась к столу, на председательский пост. – Дорогие супруги! – Теперь уже другая пара стояла у стены и снова звучало утвержденное адажио. – Прошу в знак взаимности и бесконечной любви друг к другу обменяться кольцами. Сначала жених надевает кольцо невесте!

– Какая разница? – Невеста пожала голыми плечиками.

– Семья – это ячейка общества! – серьезно ответила Марина Петровна. – Следовательно, в ней с самого начала должен быть порядок!

– Жених! – закричал фотограф. – Жених, снимите кольцо и наденьте еще раз! Я не успел снять! Товарищ! – на этот раз он обращался к Борису Ивановичу. – Вы не попадаете в кадр!

Борис Иванович покорно подвинулся и запечатлелся вместе со всей компанией.

Марина Петровна вновь подошла к нему и выдернула из праздничной толпы:

– Почему ты ворвался? Не мог обождать до вечера?

– Я хотел исключить момент внезапности! – печально ответил Борис Иванович. – Вечером я к ней ухожу!

Марина Петровна качнулась, помолчала и, шатаясь, вернулась к исполнению служебных обязанностей:

– Товарищи! Семья, брак – это прекрасно, это почти священно! Да сойдите вы с ковра! Вас много, а ковер один!

Вечером Марина Петровна стояла в дверях, прокурорски скрестив на груди руки, и мрачно следила за тем, как муж укладывал чемодан. Чемодан, набитый до отказа, никак не хотел закрываться.

– Накидал туда все как попало. Разве так обращаются с вещами?

– Это мои личные вещи! – Борис Иванович нажал на чемодан всем телом.

– Нужно все уложить аккуратно, сломаешь хороший чемодан!

Борис Иванович поднажал, чемодан, захлопываясь, лязгнул замками. Борис Иванович, слегка задыхаясь, выпрямился:

– Не тебя первую муж бросает!

– А я-то думала, меня первую! – усмехнулась Марина Петровна.

Борис Иванович поволок свой чемодан к выходу.

– Смотри, надорвешься! – почти издевательски продолжала жена. – Зачем ты ей будешь нужен, надорванный?

Борис Иванович поставил чемодан на пол и перевел дух:

– Держишь фасон?

– Фасон дороже денег! – Марина Петровна грустно улыбнулась.

– Не тебя, а меня нужно жалеть. Я виноват, и меня совесть поедом ест! – вздохнул Борис Иванович. – Если я что из барахла забыл, Наташка мне принесет!

Из соседней комнаты вышла Наташка, длинное тонкое существо в джинсах и батнике.

– Ничего я тебе не принесу! Ну, завел, с кем не бывает, но зачем обнародовать, зачем травмировать мать, ломать ей жизнь! – И, недовольно покрутив головой, Наташа вернулась к себе в комнату.

Борис Иванович вздохнул, поднял чемодан, потащил к выходу:

– Разводиться будем в твоем загсе!

– Лучше в другом… – вскинулась Марина Петровна – Там… где живет эта особа…

– Она тоже живет в нашем районе… Только она не особа, а хороший человек! – И Борис Иванович ушел насовсем.

Борис Иванович, волоча чемодан, понуро плелся по улице.

Как только он покинул дом, бодрое состояние духа его покинуло.

От темной стены отделилась женская фигура, довольно-таки полная фигура, кинулась к Борису Ивановичу, обняла:

– Борюся, не переживай!

– Я не переживаю!

– Борюся, это трудно только вначале…

– В конце будет легко… – отозвался Борис Иванович.

– Борюся, ты начинаешь новую жизнь, и ты счастлив!

– Я начинаю новую жизнь, и я счастлив! – эхом откликнулся Борис Иванович.

И оба, Борис Иванович и полная женщина, растворились в темноте.

Марина Петровна сидела на кухне, в извечном убежище женщин.

Неслышно появилась Наташа:

– Не плачется?

– Нет.

Наташа присела напротив:

– Мама, давай поговорим как баба с бабой!

– Давай! – согласилась Марина Петровна.

– Мама, были и будут женщины, которые крадут чужих мужей… Сколько у вас там в загсе разводов?

– Много… – тихо признала Марина Петровна.

– Но я-то у тебя есть. И я тебя очень люблю, но если тебе меня одной мало, хочешь, я для тебя ребенка рожу?

Марина Петровна застонала.

– Забота о ребенке, – увлеченно продолжала Наташа, – займет тебя целиком, ты не только про отца, ты и про меня забудешь. Все ведь на тебя свалится. Я-то ведь не стану заниматься ребенком!

– Но тебе всего восемнадцать…

– Теперь рожают и в четырнадцать!

– Но ты еще не замужем!

– Какое это имеет значение?

– Но ты еще не получила образование!

– Чтобы иметь детей, диплома не требуется!

– Наташа, прекрати! – перешла на крик Марина Петровна. – Что ты несешь околесицу!

– Громче! – поддержала Наташа. – Тебе необходимо выплеснуться. Хочешь, ударь меня!

И тогда Марина Петровна заплакала. Наташа тотчас тоже пустилась в рев.

– Он подлец! – сказала сквозь слезы Марина Петровна. – И развратник!

– Они все подлецы и развратники! – тоже сквозь слезы проговорила Наташа. – Поверь моему опыту!

По понедельникам в районном загсе браки не регистрировали. В понедельник заведующая районным загсом Марина Петровна вела прием посетителей:

– Следующий!

Но вместо следующего в кабинет вошла заместительница, на щеках ее выступили багровые пятна.

– Обождите минуточку, – сказала она кому-то, приблизилась к Марине Петровне и зашептала: – Извините… но там… пришел ваш муж… и он принес заявление.

– Варвара, спокойно! – приказала Марина Петровна. – Ишь какой шустрый. В субботу меня бросил, а в понедельник бежит разводиться, невтерпеж!

– Ну как же это вдруг… бросил…

– Это всегда бывает вдруг! Иди, Варвара, и скажи ему, чтобы зашел с заявлением ко мне, но в порядке живой очереди!

Заместительница ушла, что-то пришептывая, и в кабинете появился парень в очках. Вид у него был прескромный.

– Ваша заместительница отказывается принять у меня заявление с просьбой о регистрации.

Марина Петровна устало вздохнула:

– Вы в который раз женитесь, Сергиенко?

– Закон не ограничивает число браков.

– Верно. Но все-таки в который, в восьмой? Нам надоело вас регистрировать и разводить!

– За это вы получаете зарплату! – сказал Сергиенко.

– А ваша невеста номер восемь знает о предыдущих? – в ответ на хамство едко спросила Марина Петровна.

– Конечно, – улыбнулся Сергиенко. – Чувствуется, что вы далеки от лирики жизни… Из-за этого она любит меня еще больше…

– Идите к заместительнице! – резко приказала Марина Петровна. – Она примет заявление.

Сергиенко ушел, столкнувшись в дверях с Борисом Ивановичем.

– Строишь из себя начальство? В очереди держишь? Правильно делаешь!

– Скажи, пожалуйста, вторая сторона согласна с твоим заявлением? – сухо спросила Марина Петровна.

– Это ты вторая сторона?

– Да, я.

– А зачем тебе соглашаться или не соглашаться? Я кругом виноват, и я беру на себя расходы!

– Расходов не будет! – твердо заявила Марина Петровна. – Я согласия на развод не даю!

– То есть как – не даешь? – ахнул Борис Иванович.

– В суд обращайся! Я на одно заседание не приду, на другое, на третье! Все по уважительным причинам, я из тебя все нервы повытаскиваю, эта особа все твои нервы повыдергивает…

– Где твое самолюбие? – перебил Борис Иванович. – Все равно я к тебе не вернусь!

– Не ко мне, а к дочери!

– Наташа уже не маленькая, восемнадцать лет!

– Маленькая может и без отца, а вот в восемнадцать… Словом, не задерживай очередь!

Борис Иванович гордо выпрямился:

– К вопросу о дочери. Наташа… сегодня вечером… придет в гости… к нам!

– Врешь! – Марина Петровна стала вся красная. – Врешь, врешь, врешь!

Борис Иванович ничего не ответил и вышел. Марина Петровна взяла себя в руки и с усилием вызвала:

– Следующий!

Но вместо следующего в кабинете опять возникла заместительница.

– Одну минуточку, обождите! – сказала она в дверях кому-то и запела: – Дорогая наша Марина Петровна!

– Варвара, ты подслушивала! – В голосе Марины Петровны зазвучал металл.

– В приемной отчетливо слышно каждое слово, вы сами знаете. Марина Петровна, если вы не даете ему развода, значит, вы… его…

– Варвара, выйди! – на нерве перебила Марина Петровна.

Заместительница сделала шаг назад.

– Есть путевка, горящая, пожарная путевка, на теплоходе, то ли в Кижи, то ли в Ташкент…

– В Ташкент теплоходы не ходят, – усмехнулась Марина Петровна, – там реки нету.

– Это я не знаю, я только знаю, что за эти путевки люди убиваются, а пылающая путевка у Фроловой, ее зять оперировал женщину, которая сидит на теплоходных путевках, а Фролова плыть не может…

– Следующий! – громко перебила Марина Петровна.

В этой комнате всего было много, с избытком: много мебели, безделушек, на стенах много репродукций, и все в рамочках, и хозяйки тоже было много – много тела, много прически, много краски. И по всей комнате было что-то накидано и набросано.

Наташа сидела за празднично накрытым столом прямая как палка. А отец суетился, заглядывал ей в глаза, и от этого у Наташи противно сосало под ложечкой.

– Наташенька, поешь студня, смотри какой аппетитный! Или тортика хочешь, его Катерина сама испекла, положить тебе вон тот кусочек, с шоколадной загогулиной?

– Спасибо, но я берегу фигуру! – откашлялась дочь. – Сейчас модно, чтобы торчали все позвонки, а живот западал.

– Ты, Борюся, не юли перед ней! – Низкий голос хозяйки исходил откуда-то из глубины. – Не желает она есть в этом доме. Я бы на ее месте тоже меня ненавидела!

– Ненависть – сильное чувство, – сказала Наташа хозяйке, – по отношению к вам я испытываю отрицательные эмоции, и не более того!

– Но ты же, Наташка, тоже в кого-нибудь втрескаешься, – усмехнулась хозяйка, – и не спросишь – женатый, разведенный или вообще бабник!

Наташа порывисто поднялась:

– Спасибо за содержательную беседу и за торт. Наверное, он хорош. Вы рискните, вам терять нечего! – И выразительно поглядела на хозяйку.

– Я этот торт наверну, это точно! – добродушно согласилась та. – Не наладятся у нас отношения, а то отец изводится?

– Нет, больше не приду!

Наташа пошла к выходу. Отец засеменил следом.

– Наташа, как у тебя финансовые дела?

– Сколько ребенку ни давай, все мало, поэтому лучше не давать ничего! – И Наташа хлопнула дверью.

Хозяйка тоже вышла в коридор, обняла, прижалась к Борису Ивановичу:

– Борюся, она скоро-нескоро выпрыгнет замуж, все одно станет чужая!

– Для меня она никогда не станет чужая! – печально сказал Борис Иванович.

Наташа спрыгнула со ступеньки троллейбуса, быстро свернула за угол и решительно зашагала к дому, на котором висела вывеска «Булочная-кондитерская».

А по этой самой улице двигался автомобиль «Москвич», совсем старенький, можно сказать древний, битый и перебитый, крашеный и перекрашенный. За рулем сидел волосатый, бородатый парень, а рядом с бородачом ерзал на сиденье Гена, веселый и беззаботный, который увидел Наташу, входившую в булочную, и заорал:

– Вася, тормози!

«Москвич» охотно остановился, потому что в таком возрасте лучше стоять, чем двигаться.

– Сейчас подсадим роскошный кадр! – пообещал Гена. – Я с ней в школе учился.

Наташа вышла из булочной, в руках она держала торт.

– Наташа! – позвал Гена. – Садись, подвезем!

– Вот на этом драндулете? – улыбнулась Наташа.

– На Западе все миллионеры ездят на старых машинах, – ответил Гена, пытаясь открыть заднюю дверцу.

– Не мучайся, она не открывается, – сказал Вася, – надо лезть через переднее сиденье!

Гена вышел из машины, и Наташа через переднее сиденье полезла на заднее.

– Это Вася, – представил водителя Гена, – он из Новгорода.

– Куда везти? – спросил Вася.

– Можно изловчиться и включить заднюю скорость? – спросила Наташа. – Нам надо отъехать назад.

Вася тщетно пытался включить заднюю скорость, раздался скрежет, лязг, тогда Вася принял решение:

– Она не врубается, мы дадим кругаля!

«Москвич» с неожиданной бодростью взял старт.

– У вас налево руль выворачивается? – насмешничала Наташа. – Вы знаете, где лево?

Вместо ответа Вася вывернул руль налево, ловко сделал разворот, и «Москвич» покатил по другой стороне улицы в обратном направлении.

– Давайте опять налево! – весело скомандовала Наташа.

Вася опять вывернул руль, и «Москвич» оказался вновь на той стороне, где булочная.

– Стоп! – закричала Наташа.

Вася остановил машину:

– Так вы же здесь садились!

– Нет у вас глазомера. Я садилась на десять шагов дальше, булочная в соседнем подъезде!

– Мы тебя доставили по назначению, – сказал Гена, – а ты нас за это зовешь на торт!

– Пусти, дай вылезти! – сказала Наташа.

Гена вышел из машины. Наташа через переднее сиденье выбралась на тротуар.

– К себе не зову, много чести! – И исчезла в подъезде.

– Ну? – спросил Гена. – Как тебе этот товарищ?

– Больно лядащая, – ответил Вася, – подарочный набор из одних костей. У нас в Новгороде эти диетные, недокормленные штабелями лежат.

Как только Наташа появилась дома, мать гневно шагнула навстречу:

– Ты была там?

Наташа ловко обогнула мать и направилась на кухню:

– Если я сейчас не поем этого дешевого торта за рубль шестнадцать, я умру. Мама, они пытались меня затортить!

– Значит, ты была там!

– Они пытались купить меня с помощью умопомрачительного самодельного торта!

– Зачем ты была там? – закричала мать.

– Что ты заладила – там-там-там… На экскурсию ходила! – Наташа отправила в рот огромный кусок торта. – Но я там ни крошки не съела, помнишь у Монте-Кристо – в доме врага не едят! Я изошла слюной, у меня температура повысилась до сорока.

– Ты была там, и это предательство по отношению ко мне! Это нарушение всех нравственных норм…

– Мама, прекрати, ты не на собрании! Мне было интересно узнать, на что он польстился. Мам, у нас идеальный порядок, а там всюду раскиданы самые неожиданные вещи, даже теоретически неприличные лифчики, трусики…

– Значит, он ушел к ней, потому что она неряха? – не выдержала Марина Петровна.

– Мама, ты покупаешь полуфабрикаты, суп ты вообще варишь какой попало, а она, мама, на еде чокнутая.

– Значит, он к ней ушел из-за супа?

– Нет, мама, она уютная женщина. Мама, она с ним сюсюкает, она называет его Борюся!

– Значит, он ушел, чтоб она называла его этой идиотской кличкой?

– Мама, она липучая!

– Липучая? – не поняла Марина Петровна.

– Да, то есть ласковая! Мое поколение склонно к анализу. Он ушел потому, что жизнь у нас как прямая линия. Тебе все ясно – наденьте кольцо, сойдите с ковра. А она, мама, раскованная. Тебе тоже нужно себя искривить и пойти в загул! Вот тогда ты про него забудешь!

– Мне путевку предлагают на теплоход… – растерянно сообщила Марина Петровна, несколько потрясенная логическими построениями дочери.

– Езжай! На теплоходе, самолете, на байдарке! На чем угодно, только перемени обстановку!

Утром Наташа выскочила из подъезда, сразу увидела облезлый «Москвич», решительно шагнула к нему, открыла дверцу и села на переднее сиденье.

– Я знала, что ты будешь тут дежурить.

– Откуда такая прозорливость? – удивился бородатый Вася.

– Ты вчера, когда машину вел, все время глазел на меня вон в то зеркальце. – Наташа показала на зеркальце, которое у водителей называется зеркалом заднего вида.

– Как же на тебя не глядеть, – не стал спорить Вася, – когда ты вся такая тонкая, звонкая и прозрачная.

– Понятно, – сказала Наташа, – значит, ты сквозь меня смотрел на дорогу. Ты откуда Генку Мулярова знаешь?

– Двоюродный брат, – ответил Вася. – Куда везти?

– В училище, на Часовую улицу!

– Ты в каком училище? – Вася включил двигатель.

– В театрально-художественном. На гримера учусь. Меняю людям внешний вид, поскольку внутренний вид никому поменять нельзя!

– А ну вылезай! – послышался грозный голос.

– Это моя мама, узнаю! – Наташа покорно выбралась из машины. – Ее зовут Марина Петровна. Мама, это Вася. Я ему нравлюсь. Он двоюродный брат Генки Мулярова из двадцать четвертой квартиры.

К полному удивлению и Наташи, и Васи, Марина Петровна полезла в автомобиль на то самое место, где только что сидела Наташа:

– Пусть этот долго небритый Вася отвезет меня на службу, я опаздываю!

– Мне, безусловно, приятней везти вас, а не Наташу! – Вася нажал на газ, и машина тронулась с места.

На тротуаре смеялась Наташа.

– Куда вы опаздываете? – спросил Вася.

– На бракосочетание. Пока езжайте прямо!

– Какой малохольный с утра расписывается?

– Всех брачующихся обслужить вечером практически невозможно. Поверните направо! И, пожалуйста, чтобы я вашу машину возле моего дома больше не видела. Мне отвратительны все эти патлатые и бородатые бездельники!

– Я, Марина Петровна, работаю, – примирительно сказал Вася. – Я таксист!

– Остановите, приехали! Все таксисты – махинаторы! Стоишь голосуешь, а он с зеленым огоньком едет себе мимо! Спасибо!

Марина Петровна вылезла из машины и вошла в помещение загса.

Вася тоже вышел из машины и тоже направился в загс. И сразу услышал знакомый голос:

– Дорогие молодожены! В вашей жизни сегодня самый радостный и самый счастливый день!

Вася пошел на голос. Остановился в дверях зала торжественной регистрации, увидел Марину Петровну, опоясанную лентой с гербом, и от смеха его согнуло пополам.

– Прошу в знак взаимности и бесконечной любви друг к другу обменяться кольцами!

Защелкал затвором фотограф.

– Товарищ! – закричал фотограф Васе. – Бородатый товарищ! Вы не в кадре, подвиньтесь к остальным!

Вася улыбнулся и подвинулся.

Заместительница по имени Варвара, воспользовавшись паузой, во время которой родственники и друзья поздравляли молодых, проникла в зал и приблизилась к Марине Петровне:

– Фролова принесла путевку! Ехать завтра!

Марина Петровна гневным знаком дала Варваре команду исчезнуть и трепетно заговорила:

– Дорогие супруги! Жизнь сложна… Сложна жизнь…

И слезы выступили у нее на глазах.

Назавтра лил проливной дождь. С силой бил по тротуару и по мостовой.

Борис Иванович буквально нырнул в телефонную будку. Быстро набрал номер:

– Наташенька, это я… Что слышно?.. Как мама? Ты скажи, она сильно переживает?

– Вы не туда попали! – ответила Наташа и положила трубку. В другой руке она держала чемодан.

Мать и дочь вышли из подъезда в море дождя, ежась под зонтом.

– Куда я еду в такую ливнюгу? – нервничала Марина Петровна. – И такси мы позабыли заказать!

– Вон он, я вижу! – Наташа тащила мать за собой.

– Когда тебя бросают, надо уходить не в отпуск, а в работу! В созидательный труд надо уходить!

– Что ты там созидаешь, счастливые семьи? – Наташа подвела мать к знакомому «Москвичу». – Ты почему так далеко встал?

– Там хлеб разгружали! – Вася распахнул дверцу.

– Я с ним не поеду! – решительно отказалась Марина Петровна. – Раз он здесь, я вообще никуда не поеду!

– Мама! – Наташа кинула чемодан в машину. – Он уезжает в Новгород и забросит нас по дороге! – И полезла через переднее сиденье на заднее.

– Ну, если по дороге в Новгород! – Марина Петровна тоже втиснулась в машину.

– Речной вокзал по пути! – заговорил Вася, явно стремясь наладить контакт. «Москвич» шустро катил по мокрой улице. – Вы в Кижи едете?

– Какое вам до этого дело? – грубо оборвала Марина Петровна.

– Да нет, просто я в Кижах был.

– Какое мне до этого дело? Вы таксист? Смотрите на дорогу, скользко!

– Мама! – Тон у Наташи был умоляющий.

Но в это время «Москвич» неожиданно сбавил ход, дернулся и встал посередине мостовой.

– Кажется, мы приехали! – сказал Вася и выскочил под дождь.

Теперь он голосовал проходящим машинам.

– Этого следовало ожидать! – возмутилась Марина Петровна. – Безобразный водитель, безобразная развалюха, теперь я не успею, это даже к лучшему.

Но тут Вася отворил дверцу:

– Скорее! Наташа, подай чемодан!

Марина Петровна вылезла под несмолкаемый дождь, Вася подхватил ее под руки и подсадил в самосвал.

– Легковую машину вы не могли найти?

Самосвал уехал, увозя негодующую Марину Петровну.

Вася вернулся в свой драндулет.

– К кому ты ее подсадил? – спросила Наташа.

– Правительственная «Чайка»! – Вася включил двигатель.

– Что? – крикнула Наташа. – Ах ты…

– Ах я! – ответил Вася. – Терпеть не могу, когда мной командуют! Я из-за этого в такси ушел, целый день один, без всякого руководства! Ну, едешь со мной в Новгород?

– Зачем?

– С родителями буду знакомить. У меня серьезные намерения. Потом твоя мама будет нам говорить речь.

– Как же я поеду в Новгород без вещей? – сказала Наташа.

Марина Петровна, сунув водителю рубль, выпрыгнула из кабины самосвала, не раскрывая зонта, побежала с чемоданом по тротуару, дождь по-прежнему надрывался, лил изо всех сил. Марина Петровна влетела в здание Речного вокзала, мокрая и злая, огляделась, увидела окошко с призывом: «Регистрация пассажиров», кинулась к окошку. За ним сидел мужчина в морской форме, с модными шелковистыми усами, уголки которых сползали к подбородку.

– Я на «Антона Чехова», зарегистрируйте меня, будьте любезны! – Марина Петровна расстегнула сумочку. – Хоть путевка не намокла. Пожалуйста, поскорее, а то я опаздываю!

Мужчина смотрел на Марину Петровну сочувственно.

– Уже! – сказал мужчина, дежурный по регистрации пассажиров.

– Как «уже»?

– Взгляните на часы!

Марина Петровна взглянула на часы и ахнула.

– Только вы не расстраивайтесь! – попросил дежурный.

И тогда, неожиданно для него, Марина Петровна принялась смеяться. Она смеялась и приговаривала:

– Все-таки опоздала, надо же… Поехала, называется…

– Это у вас нервное! – сказал дежурный. – Догнать теплоход – пара пустяков. Пока он будет шлюзоваться… Давайте посмотрим, где первая остановка…

– Не надо! – решительно отказалась Марина Петровна.

– Что «не надо»? – не понял дежурный.

– Догонять. Ни вплавь, ни на машине… Будем считать, не судьба. Конечно, сто двадцать девять рублей… не в деньгах счастье, но жалко…

И тут заволновался дежурный:

– Вы на самом деле отказываетесь?

– Вернусь на работу, в родной коллектив, даже лучше…

– Минуточку! – почти закричал дежурный. – Деньги не пропадут! – Он снял телефонную трубку, быстро набрал номер. – Клава, ты не верила, что я тебя люблю? Теперь поверишь. Ты сейчас же едешь на теплоходе, каюта первого класса, на корме, Клавочка, на корме ведь тише – далеко от музыкального салона… Правда, теплоход ушел, но мы его догоним, Клава… Нет, я ехать с тобой не навязываюсь, путевка только одна.

Оставшись без путевки, зато вернув сто двадцать девять рублей, Марина Петровна вышла на улицу и была приятно изумлена. Жарко палило солнце, на небе не было ни тучки, а от асфальта поднимался светлый пар.

Марина Петровна невольно улыбнулась и не повернула к шоссе, а направилась к пристани. И увидела вдали белый пароход, может быть, какой-нибудь другой, надпись уже нельзя было прочесть.

И тут Марину Петровну осенила счастливая мысль. Она решительно поднялась на второй этаж, где располагался ресторан, и выбрала место у окна с видом на реку.

Время было раннее, ресторан недавно открылся, и официант подошел быстро.

– Хочу рыбы! – сказала Марина Петровна.

– Рыбы нет! – ответил официант.

– Ресторан на реке! – напомнила ему Марина Петровна.

– Что же, нам самим ловить? – Официант был невозмутим.

– А что есть? – спросила Марина Петровна.

– Гуляш с макаронами.

Марина Петровна поморщилась:

– А икра есть?

– Икра зернистая в тарталетках.

– В чем?

– В таких вроде вафельных коробочках.

– Понятно, – проявила недюжинную сообразительность Марина Петровна, – чтобы не видно было, сколько туда положено. Тащите, пожалуйста, штуки три, чтобы раз в жизни поесть икры как следует.

– Водочки? – спросил официант.

– Лимонад!

– Кто же ест икру с лимонадом?

– Я! – ответила Марина Петровна. – Ем икру и запиваю лимонадом! Это мое право! И еще принесите пирожное!

И тогда за соседним столиком захохотал мужчина, которого Марина Петровна раньше не заметила.

– Вы мне нравитесь! – воскликнул мужчина. – У вас боевое настроение! Вы хотите есть икру всем чертям назло!

– Правильно! – ответила Марина Петровна. – Вы психолог.

– Можно я подсяду? – Мужчина, не дожидаясь ответа, уже пересел к Марине Петровне. – Я иногда прячусь в таких вот ресторанах от семьи!

– Хотите сказать – от жены? – грозно спросила Марина Петровна.

– Нет, что вы. Но у меня шестеро детей. И мы ждем седьмого. Я смотрю на пароходы, на реку и забываю о том, где мне добывать деньги, чтобы прокормить всю эту ораву!

Официант принес икру, лимонад и пирожное эклер.

– А меня муж бросил! – неожиданно сообщила Марина Петровна. – Икры хотите?

– Один крохотный бутерброд! – не стал отказываться мужчина. – У меня самого денег на бутылку пива. За что это он вас бросил?

– Понимаете, у меня нет заскоков, со мной размеренно и, наверно, скучно.

– Понимаю! – кивнул мужчина. – Пива глоток?

– Нет.

– Пожалуйста, я ведь ем вашу икру. А вы его любите?

– Не знаю… – задумчиво протянула Марина Петровна. – Мы жили, и все; когда за него выходила, конечно, любила, а потом просто не знаю… Надо было знать?

– Надо было! – сказал незнакомый мужчина.

– Значит, я дура? Да?

– Да! – согласился мужчина.

– Наверно, женщинам следует поменьше думать о работе, – сделала вывод Марина Петровна. – Зря я не поехала на теплоходе…

Потом Марина Петровна вернулась домой и с порога позвала:

– Наташка! – и добавила, смеясь: – Видишь, я уже отъездилась!

И неожиданно услышала в ответ:

– Марина, скажи, где наше брачное свидетельство, мне для суда.

Марина Петровна нахмурилась:

– Ушел и уйди! Что ты меня мучаешь?

– Но я же не виноват, куда ни пойди – нужны какие-то бумажки…

Марина Петровна полезла в шкатулку, достала.

– Держи исторический документ!

– А может быть, мы по-хорошему… – начал было Борис Иванович. – Ну зачем все эти суды, судьи, заседатели, мы же не чужие люди!

И тогда Марина Петровна улыбнулась и даже развела руками:

– Нет, от тебя можно сойти с ума! Ты прожил со мной двадцать лет!

– Девятнадцать! – уточнил Борис Иванович.

– Потом ты меня бросаешь ради какой-то толстухи, и, здрасте, мы не чужие… Ты еще меня в гости позови!

– Марина! Это было бы замечательно! Если б вы нашли общий язык!

– Уйди! – попросила Марина Петровна. – Я тебя душевно прошу!

– Ты меня гонишь! Наташа меня не впускала! Дожил! – Борис Иванович поплелся к выходу. – И не понравился вовсе мне ее бородач!

Марина Петровна вздрогнула:

– Где ты ее видел с бородачом?

– Она вещи складывала. Она уехала с ним в Новгород.

Марина Петровна пошатнулась, но взяла себя в руки и стойко выдержала удар:

– Да, я в курсе. А бородач – прекрасный парень, таксист-отличник. Они уехали в Новгород с моего разрешения. И отношения у них чисто дружеские, платонические!

– Это она с меня берет пример! – Борис Иванович вышел на лестничную площадку. – Это я оказываю на нее тлетворное влияние!

Марина Петровна тоже выбежала на лестницу:

– Не клевещи на дочь! Они уехали в Новгород смотреть, да, смотреть выставку новгородских икон!

– Врать, Марина, ты никогда не умела! – Борис Иванович зашагал вниз по лестнице. – А такие, как я, вообще не должны иметь детей!

Марина Петровна потопталась на лестничной площадке, потом неожиданно побежала вверх. Она задыхалась, но не сдавалась, бегом взобралась на самый верхний этаж и изо всех оставшихся сил нажала кнопку звонка квартиры двадцать четыре.

Гена Муляров сам отворил дверь.

– Ага, вот ты где! – Марина Петровна вцепилась в Гену, схватила за воротник. – Я тебя придушу!

– Да отпустите вы! – стал вырываться Гена. – Вы что, вы мне рубашку рвете!

– Где Вася?

– Какой Вася?

– Родственник из Новгорода! Немедленно дай его адрес! – И Марина Петровна выпустила Гену.

Гена, все еще испуганно поглядывая на Марину Петровну, достал из кармана записную книжку:

– Вот. Темно-зеленая, два, квартира тоже два.

– Телефон?

– У него нет телефона. А что случилось?

– Он женатый?

– Нет, а почему?

– Был женатый?

– По-моему, нет.

– И детей на стороне у него нету?

– Не знаю, не проверял…

– До свидания! – Марина Петровна стала спускаться по лестнице. – Ты где учишься?

– В автодорожном…

– Тройки есть?

– Есть.

– Исправь на четверки!

Гена перегнулся через перила:

– А все-таки, зачем вам Вася?

– Я еду в Новгород, – сухо объяснила Марина Петровна, – и мне там нужно такси!

Борис Иванович пришел домой подавленный.

– Ну что? – встревожилась Катенька. – Она не отдала свидетельство?