Текст книги "Жертва (СИ)"
Автор книги: Эми Мун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
небольшим и выходило не на дорогу, а во внутренний дворик. Аэлиша привстала на цыпочки и усердно вслушивалась в
нестройный гам множества голосов. Кажется, они о чем-то спорили и спорили, надо сказать, долго и очень упорно. Она уже
устала стоять, как вдруг все стихло. Пока Аэлиша решала, что же это могло быть, внизу послышался гневный голос отца, ему
вторила истерично повизгивающая мать. А еще через минуту засов на двери отскочил в сторону. Кто-то попытался войти, но,
встретив преграду, разразился бранью. Отец.
– Открывай! Живо!
Помявшись, Аэлиша неуверенно стала разгребать хлам в стороны. Возникший на пороге мужчина был зол, словно песчаный
демон. И рожей такой же красный. Его тонкие губы кривились, словно он сдерживал в себе ругательства, а на лбу крупными
бисеринами блестел пот. Однако в блекло-водянистых глазах отца притаился страх. Это было так странно, что Аэлиша
растерялась и совершенно пропустила тот момент, когда Томас очутился подле нее. Девушка пикнуть не успела, как ее
волосы оказались в крепкой хватке мясистых пальцев.
– Пойдешь со мной, – зло зашипел он, – но если посмеешь хоть вздохнуть лишний раз без моего разрешения – пожалеешь, что
вообще на свет появилась!
Аэлиша поспешно затрясла головой.
– Шевелись! – и девушку дернули в сторону двери.
В прихожей собралась вся их семейка вместе с Милиной. На фоне приодетых, надушенных до свербения в носу домочадцев,
босая и давно не принимавшая ванну, Аэлиша выглядела особенно жалко. Однако никто и не подумал картинно зажимать
нос платочком и закатывать глаза. Все тревожно поглядывали на дверь, и даже братья растеряли всю свою браваду. Коргас
был хмур и молчалив больше обычного, а Вириш все посматривал в сторону старшей сестры, словно пытаясь заглянуть в
глаза. Отец кивком указал ей на дверь, и схватив за локоть, выпихнул во двор.
Аэлиша растерянно заморгала, увидев у ворот собравшуюся толпу. Лица у людей были напряженными и серьезными.
Возглавляла это мрачное шествие Юминия. Ведьма глянула на Аэлишу из-под густой шапки черных с проседью волос, и
пристальный взгляд карих глаз уколол девушку в самое сердце.
– Больна говоришь?! У-у-у. обманщик! – прокаркала ведьма, и погрозила отцу, как нашкодившему мальчишке. Аэлиша
поежилась. Юминия всегда была, что называется, юродивой. Вечно таскала на поясе холщовый мешочек, с потемневшими и
отшлифованными временем рунами, вплетала в волосы странные вещи, чаще всего цветные шнурки или крупные бусины, а
еще приторговывала микстурами и травами от разнообразных болезней, что особенно не поощрялось церковью. Ибо
врачеванием могли заниматься лишь пресвятые братья и только с позволения Его Святейшества и Императорского совета.
Но, конечно, не в каждой деревеньке, особенно такой глухой, как Ламорна, имелся свой лекарь. Вот и шли жители к тому, кто
сохранил еще остатки древних знаний и лекарские умения. В их поселке это была Юминия, которая сейчас, уперев руки в
тощие бока, внимательно разглядывала Аэлишу.
– Похожа, – решила ведьма, – идем!
Отец хотел было возразить, но суровая толпа угрожающе качнулась вперед. Испуганная Ивимка разревелась и прытко
юркнула за широкую спину маменьки.
– Что ты опять задумала, карга? – проскрипел Томас сквозь зубы, – Изыди, не пугай детей!
Юминия не удостоила его ответом. Смело подошла почти вплотную и перехватила недоумевающую Аэлишу за свободную
руку. С несвойственной для тощей фигуры ведьмы силой дернула девушку на себя. Удивительно, но отец отпустил. Аэлиша
беспокойно оглядывалась, семеня за идущей впереди Юминией. Дорога вела на центральную площадь, но зачем и кому
Аэлиша там понадобилась? И что значит это странное “похожа”? На кого? Одно было хорошо, ее семейка не смела подойти
ближе, хоть и упрямо тянулась вслед за всеми.
–
Женишка высматриваешь? – пробормотала вдруг Юминия. Девушка от неожиданности сразу и не нашлась, что ответить,
ведьма же расценила ее молчание по-своему.
– А он по тебе уже заскучал, на площади трется. Поцелуешь-то хоть красавца своего?
Аэлишу передернуло от отвращения. Перед глазами встал образ «красавца» Миррока и его лошадиных зубов. Заметив
гримасу отвращения на ее лице, ведьма вновь хрипло рассмеялась. Острые ногти больно впились в Аэлишину ладонь, и
Юминия зашагала еще быстрее.
Дорога пошла в гору, выводя их к главной площади. На которой уже собралось едва ли не полдеревни. В дрожащем от зноя
воздухе висело напряжение. Люди выглядели измученными жарой и от того злыми. Ведьма прытко подвела ее к помосту, с
которого обычно делались объявления о произошедших новостях, будь то громкая казнь в столице или новость об очередном
бастарде императора. Еще раз обернувшись на столпившихся людей, девушка неуверенно начала подыматься. Следом,
словно бойкая молодка, взобралась Юминия. Махнула кому-то рукой, и к ним подтолкнули еще двух девушек. Жанну, дочку
запойной ткачихи Меланьи, нагулявшей дитя неизвестно от кого, и сироту Нельгу. Девушки были ровесницами Аэлиши, на
этом похожесть, о которой толковала ведьма, заканчивалась. Нельга была довольно высокой и очень худой, с двумя
приличными и по толщине, и по длине льняными косами и по-детски круглыми голубыми глазами. Жанна пошла в мать,
смуглая, черноволосая и крепенькая. Аэлиша же могла похвастать крупными медно-рыжими кудрями и карими глазами, рост
ее был средним, и худоба не казалась столь болезненной, как у Нельги.
По испуганному и недоуменному виду девушек Аэлиша догадалась, что они тоже не совсем понимают, ради чего их привели
сюда. Юминия еще раз внимательно оглядела их троих и удовлетворенно кивнула своим мыслям, а потом развернулась к
толпе.
– Жители Ламорны! – неожиданно громкий голос ведьмы заставил девушек одновременно вздрогнуть, – Еще несколько дней
такого пекла и посевы превратятся в ничто!
Народ хмуро молчал. Юминия озвучивала прописные истины. Благополучие целой деревни висело на волоске.
– Нас ждет голод! А вместе с ним болезни и мор! Мы…
– Стойте! Стойте!
Спотыкаясь через шаг и путаясь в длиннополой рясе, к ним спешил старый священник Адам. Распихав в стороны недовольно
ворчащих людей, он подобрался к самому помосту и поспешил вскарабкаться на него.
– Ты! – узловатый палец обвиняюще ткнул в Юминию, – Ведьма! Еретичка! Что за паскудство родилось в твоей, терзаемой
демонами, голове?!
Козлиная бороденка священника тряслась от плохо скрываемого гнева. В ответ ведьма расхохоталась, запрокидывая голову.
Худые ее плечи вздрагивали и мелко тряслись.
– Паскудство?! – отсмеявшись, переспросила она, – Не большее паскудство, чем наживаться на похоронной дани!
Ошарашенный священник беззвучно открывал и закрывал рот, наглость слов ведьмы была просто невероятной!
– Да-да, старый скряга! И не надо так пучить свои подслеповатые зенки! Никому и в голову не приходит позаботиться о
бедных жителях! Ваша братия только и знает, что считать и пересчитывать требы. А староста? О! Старый Эрге велел
спустить на меня собак, стоило появиться у него на пороге! А потом этот боров будет драть с нас налоги в три шкуры,
прикрываясь именем Императора! И пока простые люди будут считать каждое зернышко в постном супе, лентяи и
бездельники станут жрать королевских креветок в сливочном соусе и запивать все это вином из самой Нивэллы! Так-то!
Если священник что-то и возражал, то его слова потонули в громогласном реве толпы. Дождавшись, пока страсти улягутся,
ведьма продолжила:
– Единый глух к нашим мольбам! Поэтому уже несколько дней я обращалась к тому, кто способствовал основанию и до
одного, хорошо известного всем, времени процветанию Ламорны! Шейссах…
Тут священник не выдержал и сорвался на такой визг, что девушка прикрыла уши ладошками. Но в голове набатом стучало
имя древнего Бога. И кажется, Аэлиша уже знала, зачем она и другие девушки стояли сейчас на шершавых досках помоста.
– Еретики! Убийцы! Оскверните себя кровью! Вы…, – голос старика сорвался и перешел на невнятный сип.
– Ты так же глуп, как и твои братья, – припечатала Юминия, – и если бы Церковь так рьяно не уничтожала оставшиеся с
древних времен книги, то каждый бы знал – Шейссах приемлет лишь добровольную жертву!
И Аэлиша, как бы не была шокирована услышанным, не могла уличить ведьму во лжи. Ни одна из жриц Шейссаха никогда за
всю свою долгую жизнь не обнажала ритуальный клинок для человеческой жертвы. Люди сами решали послужить или нет
змеиному Богу таким образом. И если желание быть замеченным своим Повелителем, было сильнее страха перед смертью,
то тогда жрицам давалось право подготовить смельчака к ритуалу. На чистое тело особой краской из хны наносился
замысловатый узор в виде чешуек, что покрывал все нот, руки до локтя и треугольник посередине лопаток, который своими
концами захватывал еще и часть плечей. После добровольную жертву располагали на каменном алтаре, связывали и после
нескольких молитвенных песнопений, сопровождающихся ударом в гонг, оставляли на милость обитавшим в храме змеям.
Если спустя сутки человек оказывался жив, значит, его жизнь была не угодна Шейссаху, а если нет – с почестями сжигали на
погребальном костре.
– Я много молилась, – затараторила Юминия, пользуясь неожиданной немотой священика, – Гадала на рунах и пепле,
оставшейся от змей-травы. И Древний откликнулся! Ему угодна жизнь девушки не младше двадцати лет, но и не старше
двадцати пяти! А еще девица должна быть свободна от брачных уз!
– Не позволю…, – просипел священик, – не…
И голос опять подвел служителя Единого.
– Каждая из вас вольна уйти, – не глядя на беснующегося от бессилия старика, обратилась к ним Юминия, – Но подумайте,
Божественный Змей благословит отважную душу и перенесет в свои подземелья, полные дивных чудес и несметных богатств,
а взамен утраченной земной жизни дарует деревне дождь! Одна или многие? Ну же! Решайтесь!
Аэлиша не видела выражения лиц Жанны и Нельги. Как зачарованная, она смотрела на шепчущую им сладкие обещания
ведьму. И в голове у девушки вырисовывался план. Смелый, дерзкий и… глупый. Взглянув на притихшую толпу Аэлиша тут же
столкнулась с холодно-серыми глазами Миррока. Недобро прищурившись, он пристально смотрел на нее. и под кожей
мужчины ходили желваки.
– Я согласна. – тихо прошептала Аэлиша в лицо ненавистному жениху. Мужчина не мог ее слышать, но он понял. Ярость его
взгляда разбавило злое недоумение, словно у него из-под носа увели то, что Миррок уже считал своим.
– Я согласна! – уже громче повторила Аэлиша, переводя взгляд на Юминию. Женщина замолчала и уставилась на нее. На
губах у старухи зазмеилась плотоядная усмешка.
– Слушайте все! Она согласна! – крикнула ведьма.
Что тут началось. Площадь просто взорваламь криками и визгом. К помосту пробился ее отец, и брызгая слюной, пытался
что-то прокричать Аэлише, но девушка не слушала. Не могла и не хотела. Она слишком устала от лживых и злых языков
своей семейки. И любая, даже самая страшная клятва в их исполнении откровенно разила враньем.
О нет. с этого момента Аэлиша сама по себе! Она лихорадочно прикидывала, как быстро у нее получится освободиться от
пут и сколько придется провести ночей в лесу, прежде чем удастся добраться до ближайшего города. Трудность
осуществления этих задач девушку не волновала. По сравнению с лошадиным оскалом Миррока и противоестественными
домогательствами Вириша, предстоящие испытания не казались чем-то неподъемным. Змеи ее вряд ли тронут, а веревки
она как-нибудь перетрет о камни или просто выдернет запястья. Подумаешь, сдерет немного кожи. Вытерпеть можно. Толпа
бесновалась у помоста, но Аэлиша старательно разглядывала босые ступни, пытаясь скрыть лихорадочный блеск глаз. Никто
не должен знать, что Шейссах останется ни с чем. Да и являлся ли на самом деле Юминии знак от Древнейшего? Что она там
жгла? Змей-траву? Тогда не удивительно, если, нанюхавшись дыма, ведьма услышала голос. Странно, что еще не увидела
самого Бога в окружении танцующих жриц и обнаженных наложниц.
– Идем со мной, жертва… хе-хе…, – проскрипел над ухом голос ведьмы. И Аэлиша пошла. Едва спустилась вниз, как их
кольцом обступили люди, которые не пускали недовольных ближе. Священник так и остался стоять на помосте, и девушке
даже стало немного жаль этого поникшего, растерянного старика в грубой сутане.
Глава 4
Аэлишу уводили прочь от площади, по улице и вниз, прямиком к жилищу ведьмы. Юминия бодрым голосом отдавала
указания, что и как делать. Особенно приятно было узнатт, что в хижине ведьмы их дожидается лохань с водой.
Действительно, не подавать же на алтарь чумазую, пропахшую потом девицу.
Ветхий каменный домишко встретил их распахнутой настежь калиткой. Юминия никогда не запирала дом. Красть там было
нечего, разве что нитки сушеных грибов и ягод или пучки целебных трав. Пройдя сквозь тесную гостиную, которая служила
еще и кухней, а так же чуланом для всякого хламья, они очутились в ведьминой спальне. На полу, действительно, стояла
лохань с прозрачной водой. Выгнав во двор всех лишних в такой деликатный момент людей, Юминия велела девушке
раздеваться. Сама же в это время чуть ли не с головой залезла в огромный прикроватный сундук и принялась усердно там
рыться. Аэлиша только и слышала, что позвякивание стекла или шуршание бумаги. Наконец ведьма вынырнула из глубин
этого бездонного хранилища. В руке у нее тускло блестела темная склянка.
– Волос ниже ресниц быть не должно, – наставительно проговорила старуха.
Аэлиша покорно опустила голову, пусть делает все, что хочет, лишь бы ничего не заподозрила.
Прохладная вода приятно бодрила. Юминия заставила вымыться до скрипа. Лохань пришлось наполнять несколько раз.
Затем настал черед удаления лишней растительности. Буквально выдрав из рук ведьмы скляночку, Аэлиша клятвенно
пообещала, что сделает все сама. И намажет, где нужно, и выдержит, сколько положено. Ибо к ногам Аэлиша хоть и с трудом,
но позволила бы прикоснуться, а вот между ними… Ну уж нет! Сама и точка!
После всех процедур, чистая во всех смыслах, Аэлиша почувствовала себя готовой свернуть горы, ну или на худой конец
разорвать предстоящие путы голыми руками. В дверь тихо поскреблись. Ведьма ненадолго скрылась, а после вернулась со
свертком.
– А вот и одежонку принесли… Ишь, стараются! – прицокнула она языком. Еще бы не старались! Аэлиша могла поклясться, что
односельчане готовы сейчас даже прыгать голыми у костра, лишь бы пошел дождь.
Юминия развернула сверток, и девушка нервно сглотнула. Эта одежда мало походила на одежду… И где этот полупрозрачный
срам достали? Выкрали в ближайшем борделе? Перспектива бегать по лесу вот в этом слегка пошатнула ее железную
уверенность в успехе собственной задумки. Да и в городе показаться невозможно будет… Сразу стражам сдадут. В лучшем
случае. Пока Аэлиша раздумывала, как бы намекнуть старухе, что помирать на голом камне алтаря как-то неудобно и самая
захудалая тряпка под спину явно не повредит. Юминия усадила девушку на колченогий табурет и принялась рисовать
чешуйки. Изрядно облысевшая кисточка щекотала нежную кожу, но Аэлиша терпела.
Дело двигалось к ночи, и в коморке становилось все темнее. Остаток работы Юминия доделывала уже при свече. Очевидно,
медлить с жертвой никто не собирался. Дорисовав последнюю чешуйку на спине, ведьма удовлетворенно хмыкнула:
– Ему понравится!
Аэлиша благоразумно промолчала и быстренько одела то, что протянула ей старуха. К сожалению, в тряпке под спину было
отказано, но зато ей выдали очень неплохую накидку с капюшоном и вполне сносные туфельки, сделанные из мягчайшего
опойка* и украшенные вышивкой и бисером.
Оставшись довольной видом жертвы, ведьма подтолкнула Аэлишу к выходу. У входа лениво шевелилась толпа. Было уже
совсем темно и лоди стояли с факелами. Любопытные и местами жадные взгляды прошлись по закутанной до самого
подбородка фигуре жертвы. Похоже, кроме дождя народ был серьезно настроен на развлечение. Все-таки жертву богу
приносили в Ламорне не каждый день, и ради этого зрелища многие согласны были рискнуть войти в забытый Храм.
К вящему облегчению Аэлиши, никого из ее семейки не было видно поблизости. Словно угадав ее мысли, Юминия
прошелестела:
– В доме заперлись, никак донос в церковь придумывают. Ничего, не рискнут.
Лоди окружили ведьму и жертву, и в торжественном молчании процессия направилась к храму. На Аэлишу то и дело бросали
изучающие взгляды, но никто не пытался заговорить. Девушка тоже помалкивала. В голове царил сумбур. Еще несколько
дней назад она этой же дорогой бежала за водой, и вот ее, умытую и разодетую, ведут в Храм Шейссаха. Аэлиша даже
тихонько ущипнула себя, чтоб еще раз убедиться, что происходящее не мираж, навеянный жарой. Тропинка становилась все
уже, и люди вытянулись в длинную шеренгу. Огненная змея неторопливо ползла к оврагу. Аэлиша и оглянуться не успела, как
дорогие туфли ее погрузились в прохладную воду источника. Но, похоже, замочить ноги пришлось лишь ей и Юминии.
Остальные же спасались от воды и возможных укусов высокими сапогами.
Свет факелов выхватил из ночной тьмы статуи стражей. Аэлиша проводила их задумчивым взглядом и повернула голову в
сторону входа. От предвкушения заныло под ложечкой – никогда девушка не была внутри. Отваги хватало лишь на десяток
робких шагов вниз по устланной землей и корнями лестнице. Люди замедлились, но движение не прекратилось. Пара
мгновений, и Аэлиша очутилась внутри. Отблески факелов плясали на старых каменных стенах, украшенных барельефами,
посвященными подвигам Божественного Змея. Позабыв об участи жертвы, Аэлиша жадно впивалась взглядом в
полуразрушенные картины, но рассмотреть как следует все равно не могла.
Длинный спуск вывел их в просторный подземный зал. Движение еще более замедлилось. Люди неуверенно озирались,
стараясь рассмотреть и запомнить зал в мельчайших подробностях. Да, несмотря на многовековое запустение, тут было все
еще красиво. Прямо от лестницы к алтарю вела светлая мраморная дорожка, по бокам от которой возвышались темные,
резные колонны. Стены были тоже темные и тоже из мрамора, как и потолок. Кое-где виднелись ниши, в которых стояли
каменные статуи нагов и нагинь. Лучше рассмотрев последниз, Аэлиша отметила, что ее наряд еще очень даже целомудрен.
Грудь каменных прелестниц скрывал один только лиф. А переход покатых бедер в змеиный хвост был спрятан за широким,
подвязанным хитрым узлом поясом, концы которого кокетливо спадали на одну сторону.
Девушке очень хотелось подойти ближе и в полной мере насладиться работой талантливого мастера, однако ее подтолкнули
вперед. Через десяток шагов из тьмы показался алтарь. А за ним… Восхищенный вздох Аэлиши потонул во всеобщем стоне
удивления и ужаса. Над алтарем, выдвинувшись прямо из стены, возвышалась огромная статуя самого Шейссаха.
Мускулистые руки, украшенные защитными браслетами, были разведены над алтарем, словно Древний и впрямь готовился
забрать душу жертвы в свои ладони. Прекрасное лицо Бога было спокойным и умиротворенным. Связанные во множество
крупных косиц волосы падали на широкую грудь, а высокий лоб был украшен венцом, переплетения которого удерживали три
тускло блестящих камня. Один побольше и два поменьше. Свет факелов выхватил их из сумрака, и темно-багровый отблеск
множества граней отразился в глазах людей алчным огнем.
– Проклятье падет на того, кто осмелится осквернить храм Древнейшего, – предупреждающе заворчала Юминия.
– Это всего лишь статуя, – шикнул на нее Тантос, их деревенский меняла. Однако первый же и отступил на шаг назад.
Юминия тронула Аэлишу за плечо и кивком указала на алтарь, рядом с которым висел потемневший от времени гонг.
Повнимательнее приглядевшись к жертвеннику, девушка нервно сглотнула ставшую вдруг вязкой слюну. Перетереть веревки
будет… трудновато. Кольца-змейки, к которым крепились путы, выступали прямо из плоской столешницы. Ладно… Значит,
надо попытаться ослабить веревки на запястьях. Благо руки должны были быть связаны вместе. На это намекало одинокое
кольцо-змейка с одной стороны алтаря. Аэлиша сделала робкий шажок вперед.
– Плащ. – прилетел в спину голос ведьмы. Вот старая карга! Неохотно девушка стряхнула с плеч накидку и поспешила лечь на
жертвенник. Послушно вытянула руки над головой, сцепив их в замок.
Ведьма затянула что-то заунывно-тягучее. Подвывала, шипела, сипела. И в то же время не забывала обматывать руки
Аэлиши веревками. Девушка незаметно развела кисти, пытаясь оставить небольшой зазор между запястьями, и тут же
получила острый укол в районе локтей. Аэлиша вскрикнула, на мгновенья теряя контроль над руками. И ведьма этим
воспользовалась в полной мере. Веревка оплела запястья так, что между руками нельзя было провести и шелковой нити.
– Я… я передумала, – в ужасе пискнула Аэлиша. Вместо ответа ведьма дернула за веревки так, что чуть не вывернула ей руки
из плечевого сустава. Громкое «Ай» разнеслось под темными сводами Храма. Запоздалые трепыхания не спасли от участи
полного пленения. Ее ноги так же надежно и крепко прикрутили к нижним кольцам.
– Я передумала! Отпустите! – заголосила на весь храм Аэлиша. Паника вскипала в крови сотней пузырьков и топила в себе
уверенность на благополучный исход ее безумного плана.
Оглушительный гул гонга прокатился по телу вибрирующей волной. Аэлиша прекратила извиваться на алтаре, чувствуя, как
от копчика до затылка маршируют ледяные мурашки. В помещении воцарилась оглушительная тишина. Секунда, другая…
Нет! Не может быть!
Едва слышное «Т-с-с-с» заставило людей сбиться в кучу. Вывернув голову, Аэлиша видела нервные и внимательные взгляды,
направленные во тьму, что клубилась вокруг.
Долгую минуту ничего не происходило, и Аэлиша даже тихонько выдохнула, но счастье оказалось недолгим. Шипение
повторилось, на сей раз ближе.
– Он услышал, – довольно прошептала ведьма. Ее словам вторили быстрые шаги удаляющихся сельчан и отчаянные мольбы
перепуганной жертвы. А потом явились змеи…
Глава 5
Аэлиша приходила в сознание очень трудно. Ощущения были странными. Жертвенник под ней почему-то бугрился и ходил
ходуном, а еще был необычно теплым. Девушка приоткрыла один глаз и тут же зажмурилась. Наверное, у нее галлюцинации
из-за яда. Статуя Шейссаха куда-то пропала, а вместо нее появились странные светящиеся… пятна?! Она удивленно
распахнула глаза. Когда очертания предметов вновь обрели четкость, оказалось, что странные пятна – это не менее странные
кристаллы, что гнездами сидели на таком же странном зубчатом потолке и испускали тусклое голубое свечение. Затихший
было жертвенник снова дрогнул. Аэлиша перевела взгляд вниз и… Громкий девичий визг заставил светящиеся кристаллы
тревожно замерцать.
Это был хвост! Огромный, толстый змеиный хвост! И он двигался! Не переставая визжать, она вскочила на ноги и, не
удержавшись, тут же рухнула обратно. Отползая в сторону, в ужасе отбивалась пятками от сердито бугрящегося змеиного
туловища. За спиной послышалось недовольное шипение. Аэлиша глубоко вдохнула для новой порции воплей, но ее рот
быстро зажала крепкая ладонь. К спине прижалось что-то горячее и твердое, а над ухом раздалось вкрадчивое:
– Тиш-ш-ше, глупышка…
Аэлиша издала стон облегчения, тут есть люди! Но ведь змея тоже тут! Получается они сейчас стоят прямо на ее хвосте? Как
же так? Аэлиша застучала ладонью по предплечью чужой руки, тем самым показывая, что желала бы освободиться. Ее
отпустили. Не удержавшись на шевелящемся туловище. Аэлиша рухнула на колени. Неизящно перевалилась на бок, в
надежде рассмотреть кто же это рядом с ней, да так и осталась таращиться, разинув рот, как последняя дура-деревенщина.
Нет, этого не может быть! Она для верности зажмурилась и помотала головой. Шейссаха не существует! Не может
существовать! Или может?! Она открыла глаза и вновь посмотрела на незнакомца. Сходство со статуей было поразительным!
Тот же прямой нос, умный лоб, необычные, слегка раскосые глаза, острый подбородок и высокие скулы. Только статуя
выглядела старше… И короны не хватало. А еще косицы! У незнакомца было их всего лишь несколько. Черные сплетения
шли от висков к затылку, в то время как у каменного Шейссаха волосы были сплошь заплетены. Глаза скользнули ниже, по
литым мышцам груди и крепкому животу. Рубиново-алый пояс, подвязанный совсем так же как у статуй, скрывал переход
человеческого тела в змеиное. Ошибки быть не могло, перед ней действительно возвышался наг. во всем своем великолепии.
– Шей… Шейссах? – с надеждой прошептала она, жадно разглядывая мужчину. Да нет же. Бога! На чьем хвосте она сейчас так
бесцеремонно разлеглась… Аэлиша тихо ойкнула, опять попыталась вскочить на ноги и вновь неуклюже шлепнулась на зад.
Черные брови мужчины чуть дрогнули.
– Шейс-с-сах? – задумчиво протянул он, не прекращая очень внимательно изучать ее взглядом. – Откуда ты…
И тут же осекся. В следующее мгновение Бог лукаво прищурил глаза.
– Что ж, так тому и быть, – пробормотал он, – Как же зовут тебя, прекрасное создание?
Аэлиша смутилась. Она и прекрасное создание? Вероятно, у Бога плохо со зрением. Или он… смеется?
– Аэлиша. – хмуро отозвалась она. Мужчина плавно перетек вправо, словно обходя ее по кругу. Змеиное туловище под ней
пришло в движение.
– Аэлиш-ш-ша, – по ее растрепанным волосам прошлась ладонь. Инстинктивно она пригнула голову, ожидая удара. Шейссах
отдернул руку.
– Мой драгоценный цветок обижш-ш-шали?! – зло зашипел Бог, выныривая из-за ее спины. Она чуть не завизжала по новой.
Древнейший изменился. Да еще как! В полумраке пещеры его глаза светились знакомым, желто-зеленым светом, а из-под
верхней губы топорщились острые, длинные клыки.
– Я… я… я, эм… Не трогала цве-цветов, – заикаясь, проблеяла она, лихорадочно прикидывая, где и когда могла попасться на
порче растительности. В голову почему-то лез тот несчастный лист лопуха, который служил ей не так давно защитой от
солнца. Бог прищурился и коснулся ее скулы черным когтем. Аэлиша могла поклясться, еще минуту назад его руки и пальцы
были обычными, человеческими. Сейчас же ногти превратились в когти, а кожа до локтей обросла темной чешуей.
Мускулистые плечи Шейссаха тоже обзавелись чешуйками.
Бог продолжал гипнотизировать ее своим пристальным взглядом , а хвост под ней часто вздрагивал, словно Шейссах
нервничал или злился. Слух уловил короткий треск и девушка нервно вздрогнула. Темная чешуя и погремушка… Все
указывало на то, что Древнейший носит в своих клыках яд.
Но кроме растущего в груди страха Аэлиша ощущала еще и удивление. Его глаза! Она вспомнила, что видела именно их,
перед тем как потерять сознание на алтаре.
Вдруг, глубоко вздохнув, Древнейший прикрыл веки. Не в силах сдержать удивления, Аэлиша охнула, когда клыки стали хоть
и медленно, но все же втягиваться обратно.
– Я испугал тебя. Аэлиш-ш-ша, – с явным сожалением протянул Древнейший. – Прости, я не хотел.
Аэлиша поспешила словить упавшую челюсть. Древнейший извинялся?! Перед ней?!
– Нет-нет, что ты! 0…эм-м-м, о Божественный, – поспешно воскликнула она, – Просто я… Ох, это все так странно! Я… кажется,
я не знаю, что думать ..и делать… и как себя вести, хм.
Совершенно засмущавшись она уткнулась взглядом в свои колени. Указательный палец нервно ковырнул гладкие, крупные
чешуйки хвоста. Аэлиша поспешно отдернула своевольную руку и спрятала нахалку за спину.
Сильные пальцы поддели ее подбородок и потянули вверх.
– Аэлиш-ш-ша. – Бог смотрел на нее мягко и проникновенно, – тебе вовсе не стоит меня бояться. И веди себя как обычно.
– Но ты же Бог! – выдохнула она, на что Шейссах почему-то едва заметно скривился.
– Давай поговорим об этом несколько… позже. А сейчас я хотел бы услышать, что такое прекрасное создание делало на
жертвенном алтаре. М-м-м?
И большой палец Древнейшего очень ласково огладил ее по нижней губе, оставляя за собой огненный след.
– А я… меня… мне… – рассеянно залепетала Аэлиша. чувствуя, как мысли ускользают, оставляя голову пустой и звонкой.
Глаза Бога вновь разгорались странным пламенем, а зрачок то вытягивался, то становился вновь широким.
– Меня замуж хотели отдать, – завороженно прошептала она, не в силах оторвать взгляда от удивительных глаз Древнейшего.
Бог вдруг резко сократил расстояние между ними и быстро припал губами к ее шее. Аэлиша застыла.
– Но не отдали ведь, да? – шепчущие губы двигались вверх, заставляя Аэлишу слегка ерзать на беспокойном хвосте. От
горячего дыхания мужчины ей и самой сделалось жарко. И этот странный жар почему-то больше всего чувствовался внизу
живота.
Она и не заметила, как длинный хвост неторопливо обвил ее нот, пряча те в своих кольцах.
– Нет, не отдали. Я сюда жертвой… вызвалась, – с трудом отозвалась Аэлиша. Теплые ладони легли на талию и Бог почти
прижал ее к себе, не прекращая тем временем щекотать легкими поцелуями шею. А она бессовестно млела от уверенных, но
осторожный прикосновений Древнейшего.
– Смерть лучше чем замужество? – ворвался в сознание вкрадчивый голос. Она встрепенулась. В памяти всплыл лошадиный
оскал Миррока и похотливый взгляд Вириша. Бог наконец отлепился от ее шеи, но рук так и не разомкнул.
– Тысячу раз да, – Аэлиша опустила голову, рассматривая его пояс, – объятья смерти привлекали меня больше чем… – тут она
поморщилась, – чем объятья суженого.
– Это он бил тебя? – мрачно осведомился Древнейший.
– Родители, – честно призналась Аэлиша. Бог издал едва слышное шипение.
– И все же смерть – весьма отчаянный шаг, цветочек.
Она опять зарделась. Слышать от самого Божественного Змея ласковые слова было ужасно необычно, но так приятно. Нет,
она определенно спит. И очень не хочет, чтобы сон заканчивался!
– Я хотела сбежать. – прошептала Аэлиша, – Я ведь… я не верила, что… ну…что так все выйдет.
– Однако ты здесь. И что же теперь?
Девушка вопросительно взглянула на Древнейшего. Зачем он спрашивает? Разве у нее есть выбор?
– Это решать Шейссаху, – наконец произнесла она.
– Значит мне… – Бог проворно намотал на палец ее локон и предвкушающее улыбнулся. – А если я захочу оставить тебя
рядом с собой?
– И сделать жрицей? – с надеждой переспросила Аэлиша.
– Что-то вроде. – задумчиво кивнул Шейссах.
Девушка осмотрелась. Ведьма толковала о чертогах, полных дивных чудес. И пусть пока кроме тускло мерцающих
кристаллов ничего необычного она не увидела, но наверняка это – лишь начало владений Шейссаха. Да и сам Древнейший…
Когда еще выпадет шанс послужить самому Богу? И пусть фанатичной набожностью Аэлиша не страдала, однако прекрасно
отдавала себе отчет – на поверхности ей точно придется туго.
– Это было бы честью, – пробормотала она. Тут наверное, следовало бы поклониться, но вот беда, она все так же полу
