Текст книги "Медовый десерт"

Автор книги: Эми Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5

Следующие два дня в отделении обошлись без особых происшествий – хвала Небесам! Грейс прошла настоящее боевое крещение, и, хотя она не имела ничего против сложных случаев, когда нужно было действовать молниеносно, она все же не хотела получать такие подарки каждый день.

Конечно, в Мельбурне живет в два раза больше людей, чем в Брисбене, и она знала, что тяжелых пациентов будет предостаточно. Некоторых ей спасти не удастся. Но Дин шел на поправку в отделении интенсивной терапии, и сейчас она могла радоваться первому успеху.

На третий рабочий день Грейс наконец почувствовала, что со всем разобралась, а именно запомнила расположение палат, изучила формы документов и освоила всевозможные процедуры. В течение следующих нескольких смен она сможет продолжить свои изыскания, но сначала закрепит усвоенное.

У нее в голове не вполне укладывалось, как можно появляться в больнице всего три дня в неделю. Брент был очень великодушен, составляя ее расписание. Иногда ей придется работать по выходным и в редких случаях выезжать по вызову – как и ему, – но, по сути, она больше не работала посменно.

Впервые за пятнадцать лет!

Для нее это стало очень важной переменой. И несмотря на то что проводить дома больше времени было нелегко из-за постоянных стычек с Таш, дополнительные выходные давали ей возможность установить более близкий контакт с детьми. Грейс очень надеялась, что племянница однажды оценит это и примет руку помощи. И перестанет кусаться.

Грейс разглядывала снимок КТ, помещенный на одном из экранов центрального поста, когда услышала знакомый голос:

– Если она занята, не беспокойте ее. Я дома вечером сама скажу ей, что приходила.

Мама? Грейс выпрямилась. Точно. Ее мать разговаривала с Габби. Что, черт возьми, ей здесь понадобилось?

Неужели что-то с Таш? Она еще ни разу не выкидывала своих фокусов с тех пор, как пошла в новую школу.

Грейс едва не застонала. Она посмотрела на часы. Все ее внутренности сжались от тревожного предчувствия. Грейс выключила экран и пошла к матери:

– Мама? Ты что здесь делаешь?

Триш улыбнулась дочери.

– Привет, дорогая! – она обняла Грейс. – Извини, я надеюсь, ты не занята?

Грейс отрицательно покачала головой:

– Все в порядке? С Таш все нормально?

– Конечно, все в порядке. Я просто проходила мимо, вот и решила зайти и узнать, не захочет ли Брент прийти к нам на барбекю в выходные.

Грейс моргнула. Ее мать свихнулась, не иначе.

– Мм… мам, – сказала она, подхватывая ее под локоть и отводя в сторонку, чтобы Габби не услышала. Медсестра была милейшей девушкой, но заядлой сплетницей, а ее интерес ко всему, что касалось Брента, граничил с одержимостью. Она уже успела поведать Грейс о том, как часто Брент ходит на свидания. – Он очень занятой человек, мам и потом… Не думаю, что Бренту могут быть интересны наши семейные посиделки.

– О, но, дорогая, раньше ему нравилось бывать у нас в гостях.

Ему и вправду нравилось. Брент нигде не чувствовал себя так хорошо, как среди ее шумной чокнутой родни.

Грейс вздохнула:

– Мам, это было двадцать лет назад. Брент…

– Привет! Что такое? Кажется, кто-то меня звал?

Грейс краем глаза заметила мощный торс Брента и зажмурилась. Не может быть, ей это снится!

– Брент! – Триш рассмеялась, когда он заключил ее в крепкие объятия.

– Миссис Перри! Какой приятный сюрприз! Я так рад видеть вас снова, через столько лет!

– О, прошу тебя. – Она легонько стукнула его по груди. – Называй меня Триш!

Грейс закатила глаза. Ее мать вздумала флиртовать с ним?

– Как поживаешь? Грейс говорит, ты заведуешь отделением неотложной помощи в этой больнице.

– Триш, прими мои соболезнования по поводу Джули. Грейс сказала мне. Это так ужасно.

Впервые с момента появления Брента улыбка исчезла с лица матери. У Грейс защемило сердце.

– Да, ужасно. Нам очень ее не хватает.

Брент взял руки Триш в свои и крепко сжал их. Он был поражен тем, как постарела мать Грейс. Он понимал, что виной всему – горе, сквозившее во взгляде пожилой женщины.

– Се ля ви, – пробормотала Триш, пожав плечами, и откашлялась, смаргивая слезы. – Слушай, я как раз говорила Грейс, что в эти выходные мы устраиваем семейное барбекю и будем очень рады, если ты к нам присоединишься. Ну, знаешь, в память о былых временах. Было бы так приятно снова пообщаться с тобой.

Брент на секунду замешкался. Такого он не ожидал.

– Я сказала маме, что ты, скорее всего, занят.

Брент взглянул на Грейс. По ее виду было понятно, что она с большей радостью пригласила бы на барбекю вирус геморрагической лихорадки, чем его. Но затем он снова посмотрел на Триш, и грусть в ее глазах одержала верх. Он не мог видеть, когда кто-то так сильно расстраивается.

– С удовольствием присоединюсь к вам.

Лицо Триш озарилось улыбкой.

– Правда?

– Правда! – весело воскликнул он.

Триш захлопала в ладоши и быстро обняла Брента:

– О, это великолепно! Я скажу Лукасу, он будет счастлив. Мы часто вспоминаем тебя. Не правда ли, это будет прекрасно, дорогая? – спросила она, оборачиваясь к Грейс.

Грейс кивнула:

– Просто супер.

Не слишком воодушевленный ответ Грейс вызвал у Брента улыбку. Триш, к счастью, ничего не заметила – она быстро посвятила Брента в детали мероприятия и удалилась.

Они стояли в приемном покое и смотрели ей вслед.

– Извини. Я понимаю, ты не жаждешь моего присутствия. Просто… – он посмотрел на нее. – Она выглядела такой расстроенной. У меня язык не повернулся отказать ей. Но если ты против, я не пойду.

Грейс кивнула, различив в золотистом сиянии его карих глаз тревогу и сострадание.

– Теперь ты уже не можешь дать задний ход, Брент.

– Но ты не хотела, чтобы я соглашался, да?

Он неожиданно очень напрягся, и огонь в его взгляде обжег ее, пробежав по позвоночнику и отозвавшись где-то глубоко внутри.

– Мне кажется, общаться в неофициальной обстановке – не самая лучшая затея, – ответила она уклончиво.

Брент скользнул взглядом по ее губам. По губам со вкусом ванили и меда. Чего она боится?

– Мы же решили, что будем друзьями, так? Разве друзья не могут общаться?

Что ж, на это ей было нечего возразить… Вот только на нее он смотрел совсем не по-дружески. А ее сердце совсем не по-дружески на это отзывалось.

Грейс глубоко вдохнула и сознательно сделала шаг назад. Почему они вообще оказались так близко друг к другу?

– Конечно, могут, – строго произнесла она. – Да и семья будет рада снова тебя увидеть.

Брент осознал, что они стоят в приемной, совсем рядом с регистратурой, и на них с любопытством уставилась Габби, а кроме нее, несколько пациентов, ожидавших своей очереди.

Он, как и прежде, терял голову в присутствии Грейс.

– Отлично. Значит, решено. В воскресенье в полдень.

– В воскресенье в полдень, – повторила она.

Жаркий же будет полдень…

Звонок в дверь раздался ровно в полдень. Грейс в этот момент резала лук. Из-под ее ножа вылетала мелкая соломка – она отважилась на такой вид нарезки, решив, что очки защитят ее глаза от луковых испарений.

Грейс протерла покрасневшие глаза чистым кухонным полотенцем – ее предположение явно было ошибочным.

Она вымыла руки под краном и почувствовала, как участился пульс. Это точно был он – все остальные приехали еще час назад.

– Я открою! – крикнула она.

Брент уже собирался снова нажать на кнопку звонка, когда дверь резко распахнулась и откуда-то снизу раздалось:

– Ты кто такой?

Брент посмотрел вниз, поверх букета ярко-красных гербер, который держал в руках:

– Я – Брент. А ты, наверное, Бенджи, да?

Бенджи недоверчиво покосился на незнакомого мужчину:

– А ты откуда знаешь?

– Я видел твою фотографию в сумке у тети Грейс.

Грейс замедлила шаги, услышав разговор. Она прислонилась к стене с обратной стороны прихожей, рассеянно вытирая руки и активно напрягая слух.

– Ты знаешь тетю Грейс?

– Мы с ней давние друзья. Вместе учились в медицинском.

Бенджи поразмышлял пару секунд, затем произнес:

– Так это ты разбил ей сердце? Мама всегда говорила, что тетя Грейс не вышла замуж, потому что парень в университете разбил ей сердце.

Брент моргнул, на мгновение потеряв дар речи.

– Ну… – Что он должен был ответить на это? «Вообще-то, мой юный друг, все было как раз наоборот»?

Если сердце Грейс и было разбито, то она это очень тщательно скрывала. Воспоминания о том, как резко она оборвала их отношения, вихрем закружились у него в голове. Ее убийственное заявление о том, что она уезжает доучиваться в Брисбен, где он больше не сможет отвлекать ее от дела, прозвенело у него в мозгу, как удар гонга.

Грейс выпрямилась и кинулась из своего укрытия на выручку Бренту.

– Бенджи, – сказала она, незаметно подкравшись и опустив руки на его маленькие плечики, избегая встречаться глазами с Брентом, – вот ты где. Кажется, тебя ищет дядя Маршалл.

Бенджи улыбнулся своей тете:

– Я сказал ему, что лучше всех развожу огонь. Ему может понадобиться моя помощь.

– Ладно. Только будь осторожен! – крикнула она вслед мальчику, ощутив внутри знакомое чувство тревоги. Почему все ребята так любят возиться с огнем? Маршалла в его тридцать пять эта забава приводила в восторг не меньше, чем в детстве.

Она снова посмотрела на Брента, который все еще стоял в дверях. Точнее, закрывал собой вход, пряча от ее глаз солнечный день, вовсю буйствовавший снаружи. На нем были джинсы и повседневная темно-синяя футболка. Она обтягивала его бицепсы и подчеркивала линию плеч, мышцы груди и пресса.

Он выглядел теплым, уютным и чертовски сексуальным. Щеки были гладко выбриты, а исходивший от него удивительный аромат вызвал в Грейс желание отыскать его источник.

Языком.

– Извини за эту испанскую инквизицию. Все больше убеждаюсь, что у семилеток не слишком хорошо развито чувство такта.

Брент посмотрел ей в глаза:

– Это правда?

Она попыталась притвориться, что не понимает, о чем идет речь, но актерские способности никогда не входили в число ее талантов. Она пожала плечами:

– Я не вышла замуж, потому что была занята карьерой. Ты знаешь, меня никогда не прельщали радости семейного очага, и я ни разу не пожалела о своем решении. Джули – романтик и считает, что все вокруг должны пожениться.

Брент задержал дыхание, услышав ее оговорку, и увидел, как Грейс меняется в лице. На нем лежал отпечаток печали. Он заметил, что глаза у нее покрасневшие. Она плакала? Наверное, ей нелегко даются такие семейные праздники.

– Считала, – поправила себя Грейс.

Брент секунду помолчал.

– Ты плакала, – тихо произнес он.

Грейс непонимающе нахмурила лоб – его слова вернули ее в реальность.

– Нет. – Она покачала головой. – Это от лука. Я резала лук.

– О, – протянул он и рассмеялся. – Извини.

Она улыбнулась ему в ответ:

– Нет, это ты извини. Я совсем не гостеприимная хозяйка. – Грейс протянула руку к цветам. – Спасибо, они чудесные.

– Ой, – сказал Брент, переводя взгляд с нее на цветы и обратно, – извини, но вообще-то они для твоей матери.

На этот раз рассмеялась Грейс:

– Ух. Как неловко получилось. Прости! – она снова рассмеялась.

Брент улыбнулся, с облегчением отметив про себя, что взгляд ее прояснился.

– Ну что, мы весь день простоим в дверях, обмениваясь извинениями, или все-таки впустишь меня?

Грейс хлопнула себя рукой по лбу:

– Конечно, проходи!

Она отошла в сторону и впустила его, а вместе с ним и волшебный смешанный аромат цветов, солнечного света и воплощенной мужественности. Она вдохнула его полной грудью, и кровь ее забурлила.

– Сюда, – сказала Грейс, ведя Брента через дом и держась на безопасном расстоянии.

Так странно, что он снова здесь. У нее возникло ощущение дежавю – все было почти как в первый раз, когда она пригласила его к себе домой. Ее парень. Ее первый нормальный парень.

Тогда она тоже нервничала. Но по другим причинам. Она хотела, чтобы ему понравился просторный дом, в котором она выросла. Ее отец, плотник по профессии, в течение многих лет пристраивал дополнительные комнаты, чтобы места хватило для всех членов постоянно растущей семьи. Это был не совсем обычный дом.

Кроме того, она отчаянно хотела, чтобы ему понравилась ее семья.

Детство Брента было не таким, как у нее. И она боялась, что он убежит без оглядки, став свидетелем всего этого. Самой младшей из детей, Барри, было всего четыре года. Пятеро из ее братьев и сестер еще ходили в начальную школу. Мало кто смог бы переварить такое.

Но Брент принял все это: ее семью, вечно царившую в доме суматоху и сопровождающий ее шум. Она влюбилась в него именно в тот день.

Брент шел следом за ней по дому, в котором не был двадцать лет. Как ни странно, все здесь по-прежнему казалось ему знакомым. Счастливые воспоминания о семейных ужинах, о шумных вечерах, когда им приходилось сидеть с детьми. Когда последнего ребенка удавалось наконец уложить в постель, можно было спокойно вытянуться на диване перед телевизором.

Он улыбнулся про себя, скользнув взглядом по аппетитным прелестям Грейс. Ее бедра всегда имели шикарный изгиб, но сейчас, когда она достигла зрелости, это еще больше бросалось в глаза. Джинсы идеально подчеркивали и обтягивали ее округлости.

Ему захотелось стянуть с нее эти джинсы. Очень, очень захотелось.

Ах, ну да, они же друзья!

Грейс остановилась в проеме задней двери и резко обернулась. Он виновато вздрогнул и перевел взгляд на ее лицо. Но в следующую секунду не удержался и уставился на грудь, обтянутую красной футболкой с V-образным вырезом. Эти крошки всегда идеально дополняли ее бедра.

Грейс судорожно вздохнула, когда его взгляд скользнул выше, задержавшись ненадолго в зоне декольте. Она взмолилась, чтобы ее соски никак не отреагировали на это, но тщетно.

Затем их глаза встретились, и на какой-то миг исчезло все, кроме взаимного сексуального притяжения, которое зазвенело в повисшей между ними тишине.

Грейс сглотнула. «Немедленно возьми себя в руки!»

Она откашлялась и коснулась ручки двери. Шум снаружи был приглушен, но вполне различим, и он помог ей вновь привести непослушные мысли в порядок.

– Ты, наверное, уже не помнишь, какой здесь был дурдом в то время?

Суматоха отвлекла внимание Брента от гулких ударов его сердца и от предательски обтягивающих джинсов Грейс. Он улыбнулся:

– Отчего же, я помню. Мне нравился этот дурдом.

Она кивнула. Брент говорил правду. Так оно и было.

– Это хорошо, потому что теперь все стало намного хуже.

Он пожал плечами:

– Я готов.

Грейс закатила глаза:

– Не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Она повернулась, открыла дверь и тут же попала в эпицентр торнадо – семейство Перри было в сборе.

На долю секунды на заднем дворе воцарилась полная тишина, и все головы повернулись к ним.

Затем раздались радостные возгласы «Брент!», и его тут же обступили плотным кольцом.

– Это для вас, – сказал он матери Грейс, протягивая ей цветы.

– О, Брент, они такие красивые, – ответила Триш, чмокнув его в щеку.

– Ты всегда был подлизой. – Маршалл хлопнул Брента по спине и пожал ему руку.

– Венди, ты ближе всех. Будь добра, поставь их в воду.

– Давайте я, – вызвалась Грейс, освобождая сестру от выполнения задания.

Тем временем Брент и ее отец обнимались так, что кости трещали.

Грейс удалилась в дом, чтобы наполнить вазу водой. Большое венецианское окно открывало перед ней панораму заднего двора во всем ее полноцветии, поэтому было просто невозможно не увидеть происходящее.

Брента встречали как родного сына, который вернулся домой после долгого отсутствия. Даже Барри радостно пожимала ему руку, а ведь ей было всего шесть, когда Грейс уехала в Брисбен, и она уж точно не могла его помнить.

Сердце Грейс сжалось от боли. Неужели они решили таким образом восполнить пустоту?

Пустоту, которую оставила Джули после своего ухода.

Веселиться здесь всем вместе без нее было как-то неправильно. Весь последний час они только и делали, что притворялись, будто не замечают огромной дыры, зияющей в центре их семейного счастья.

Именно этим они занимались и сейчас. Шутили и смеялись. Болтали, рассказывали анекдоты, веселились.

И шумели. Шумели как можно сильнее. Притворялись.

Друг перед другом. Перед Таш и Бенджи. Пытались быть нормальными.

Грейс знала, что со стороны все это выглядит вполне обыденно. Обычная, просто слишком большая семья из пригорода устроила праздник по случаю выходных на заднем дворе своего дома.

Но дыра-то ведь никуда не делась.

Вдруг возвращение Брента поможет? Они все снова перенесутся назад, в счастливые времена. В те времена, когда их семья была полной и ничто не могло сломить их.

Старые добрые времена.

Что до Брента, то он наслаждался всем этим. Грейс улыбнулась, несмотря на тяжесть в сердце и дурные предчувствия, связанные с его приходом сюда.

Эпизод у двери подтвердил все ее опасения. Такое ощущение, что они и не расставались, – он вел себя так, словно был ее парнем, и чувствовал себя вполне комфортно.

Вот только он – не ее парень.

И он – не Джули.

Грейс отогнала от себя грустные мысли и снова присоединилась к остальным.

– Вот она, – провозгласила Триш. – А мы уж собирались посылать за тобой поисковый отряд.

– Вижу, ты быстро освоился, – сказала Грейс.

Брент улыбнулся и протянул бутылку пива. Она взяла ее и ощутила холод стекла, резко контрастировавший с жаром, вспыхнувшим во всем теле. Брент был воплощением сексуальности.

– А вас тут прибавилось со времени моего последнего визита, – ухмыльнулся он.

– Через час мы устроим тебе проверку, – поддразнила его Триш.

Брент издал звучный смешок:

– А, понятно. Мне придется заработать свой ужин.

– Здесь так заведено, – с улыбкой ответил отец Грейс.

– Вижу, старый домик на дереве все еще держится, Лукас, – заметил Брент.

Он смотрел на огромный клен, занимавший целый угол большого двора – его ветви свешивались по обеим сторонам забора, бросая тень и на соседние участки. Это было величественное дерево.

Не меньшего внимания заслуживал и домик на дереве. Семья Робинзонов не построила бы лучше. Брент поднес ко рту бутылку пива, чтобы скрыть улыбку – он вспомнил, как они с Грейс однажды ночью занимались там любовью.

– Ага. В нем теперь внуки играют, – сказал отец Грейс.

Подошла Таш, как обычно хмурая, и Грейс напряглась:

– Все в порядке, Таш? Скоро будем есть.

Брент вмешался до того, как племянница успела отреагировать – или не отреагировать – на слова Грейс.

– Ага, так вот кто у нас Таш, – сказал он, протягивая руку. Он бы никогда не узнал в этом подростке улыбающуюся девочку со светлыми волосами, которую видел на фотографии. – Приятно познакомиться.

Таш моргнула, и Грейс увидела, как губы ее племянницы слегка приоткрылись и хмурое выражение ее лица сменилось удивленным, а затем она даже изобразила нечто вроде улыбки.

Грейс не могла поверить в такую перемену. Хотя ничего странного в ней не было. Брент Картрайт, кажется, одинаково влиял на всех женщин – от младенцев до бабушек.

Таш метнула тревожный взгляд в сторону тети:

– Вы… видели мою фотографию?

Грейс точно знала, о чем сейчас думает ее племянница: «О боже, что на мне было надето? Сколько мне лет на этой фотографии? Это ведь не та ужасная фотка, где я голая плещусь в бассейне на заднем дворе?»

– Твоя тетя Грейс показала ее мне. Я подумал тогда, что ты очень похожа на нее, но сейчас, увидев тебя в жизни, я бы сказал, что ты – вылитая Джули.

Грейс услышала, как ее мать громко вздохнула, и почувствовала невероятное напряжение в собственных мышцах.

– Вы… знали мою маму? – спросила Таш.

Брент бросил взгляд в сторону Грейс и Триш, которые заметно побледнели.

– Да, знал. Она была потрясающая. – Он замолчал на секунду, не зная, что сказать дальше. – Мир без нее опустел.

Таш пристально смотрела на него несколько секунд, потом вмешалась Триш:

– Ну ладно, пойдем, дорогая. – Она потрепала волосы девочки. – Пойдем-ка посмотрим, не готовы ли колбаски.

Таш позволила увести себя, а Брент смотрел им вслед.

– Извини. – Он скорчил гримасу, посмотрев на Грейс. – Я что-то не то сказал?

Грейс отрицательно покачала головой:

– Нет. Мы все перед ней на цыпочках ходим. Обычно она вообще не терпит, чтобы кто-то произносил имя Джули. Никогда не знаешь, как она отреагирует.

– Она ходила к психологу?

Грейс кивнула:

– Пару раз. А потом отказалась.

Брент слышал невыразимую грусть в голосе Грейс. Это было так тяжело.

– Она должна научиться говорить о своей матери.

Грейс почувствовала укол негодования.

– Я и сама знаю.

Она же ведь врач как-никак. Он что думает, она этого не понимает?

– Я просто не хочу торопить события, – сказала она в свою защиту.

Да что он может знать? У него ни детей, ни даже жены нет. Она делает все, что в ее силах, черт побери! Всю свою сознательную жизнь она жила одна и о материнском инстинкте знала только в теории. Все это было для нее новым.

Брент кивнул:

– Прости, я не собирался тебя критиковать. Ты справишься с этим. Уверен, что справишься.

И поскольку ему показалось, что ей это нужно, он обнял ее за плечи и притянул к себе. Он был удивлен, когда она положила голову ему на плечо, принимая его утешение и не пытаясь сопротивляться.

Совсем как в старые времена.

«Она, должно быть, совсем измучена», – подумал он.

Грейс закрыла глаза, на мгновение доверившись его теплу, надежности, уверенности, позволив ему облегчить тревогу, терзающую ее изнутри.

– Кто будет играть в крикет?! – завопил Маршалл, подбросив теннисный мяч высоко вверх.

Раздался оглушительный дружный ответ, и Брент сжал руку Грейс:

– Надо пойти надрать задницу кое-кому из Перри.

Она рассмеялась:

– Удачи!

Некоторое время они стояли, улыбаясь друг другу, и сердце Грейс колотилось как сумасшедшее. Затем он ушел, а она осталась стоять, рассеянно потирая неожиданно похолодевшие руки.

Грейс не заметила, как стукнуло семь и толпа постепенно начала редеть. Родители сгребали в кучу своих уставших детишек и готовились к отъезду, все вокруг что-то носили и убирали. Вечерний воздух принес прохладу, хотя днем было тепло, и Грейс пришлось напомнить себе о том, что она больше не живет в Солнечном штате.

– Не нужно, Брент, мы сами уберемся, – сказала она, когда он остановился рядом и начал собирать со стола грязную посуду.

– Глупости, – возразил он. – Я помогал свинячить. Помогу и убраться.

Грейс рассмеялась:

– Ну конечно, это ты больше всех насвинячил, а не три десятка детишек, которые оставили после себя кучу грязных тарелок и все здесь раскидали.

– Тетя Грейс?

Грейс обернулась и увидела Таш. Она теребила в руках мобильный телефон и не смотрела ей в глаза. Грейс подавила внутреннее напряжение и улыбнулась племяннице:

– Да?

– Я иду в кино. Вернусь к одиннадцати.

Грейс моргнула. У нее в ушах зашумела кровь, когда Таш обрушила на нее эту информацию, даже не думая спрашивать разрешения.

Грейс выровняла дыхание. «Она ведь подросток. Просто проверяет границы дозволенного. Это нормально».

Грейс скрестила руки на груди:

– Мм… нет. Ты не пойдешь в кино.

– Пойду, – продолжала стоять на своем Таш.

Грейс напряглась так, что кончики ее пальцев больно впились в предплечья.

– Сегодня воскресенье. Тебе завтра в школу.

Таш посмотрела на тетушку:

– Я не ребенок.

– Да, ты не ребенок. Но ты все равно должна следовать правилам.

– Правила – отстой! – выпалила Таш, не скрывая агрессию.

Грейс кивнула:

– Да. В большинстве случаев так оно и есть.

– Ну пожалуйста, тетя Грейс! Всего один разочек, – начала упрашивать Таш.

Грейс поразилась тому, как быстро ее племянница изменила тактику.

– Нет.

– Я больше никогда не попрошу.

Грейс едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. О, если бы это было правдой! С другой стороны, на этот раз она хотя бы спросила разрешения. Тот страшный день, когда ее племянница сбежала и она не могла найти ее несколько часов, добавил Грейс пару десятков седых волос.

– И на чем же ты будешь туда добираться? И с кем вообще ты собираешься идти, Таш?

Девочка неопределенно пожала плечами, и в ее мимике снова засквозила агрессия.

– С ребятами из школы.

– А имена у них есть?

Таш поджала губы:

– Просто ребята. Друзья.

Грейс сделала глубокий вдох, стараясь сохранять спокойствие.

– Тринни, Симона и Джустина?

Таш покачала головой:

– Новые друзья.

Беспокойство Грейс начало усиливаться. После возвращения в город Таш избегала своих прежних друзей. Это вызывало тревогу – старые друзья были одной из причин, по которым Грейс решила привезти детей обратно в Мельбурн.

– Если захочешь пойти в кино в следующие выходные, мы обязательно что-нибудь придумаем. Только сначала я должна познакомиться с твоими друзьями и узнать, на чем вы туда поедете. И еще мне нужны телефоны их родителей.

На лице Таш отразилось такое недоверие, как будто Грейс попросила предоставить ей справки о несудимости, выданные полицией, и результаты анализов мочи на содержание наркотиков.

– Да это же идиотизм! – возопила Таш. У нее на глазах навернулись слезы. – Мама меня отпустила бы.

У Грейс перехватило дыхание от такого обвинения. Она почувствовала, как ей на плечо легла теплая рука, которая скользнула вверх по шее и остановилась на затылке. Грейс обернулась и увидела Брента, с сочувствием смотревшего на нее. Она почти забыла, что он стоял рядом.

Почти забыла, что вокруг было полно людей, которые занимались уборкой и старались не слушать их с Таш разговора. Но внезапно воцарившаяся тишина была красноречивее всяких слов.

Грейс посмотрела на племянницу, и ее сердце сжалось, когда по лицу Таш заструились слезы.

– Мы обе знаем, что это не так, Наташа.

– Да откуда тебе это знать?! – закричала Таш. – Тебя никогда не было рядом!

– Наташа! – воскликнула Триш, пораженная этим выпадом.

Девочка виновато посмотрела на бабушку, а затем снова перевела взгляд на Грейс.

– Ладно, забудь, – прорычала она, смахивая слезы резкими движениями. – Проехали. – Она сорвалась с места и вихрем промчалась мимо них, направляясь в сторону домика на дереве.

Грейс повернулась было, чтобы побежать за ней, но Брент остановил ее.

– Подожди, пусть успокоится, – сказал он тоном, не терпящим возражений.

Грейс всю трясло от этой стычки, от ядовитого обвинения, брошенного племянницей в ее адрес.

– Но ведь она плачет. Мне так больно видеть ее слезы. – В ее глазах читалось страдание.

– Знаю, – сказал Брент, поглаживая большим пальцем ее предплечье. – Просто дай ей немного побыть одной. Полчаса. А потом поговоришь с ней.

– Он прав, дорогая, – заметила Триш.

Грейс знала, что они оба правы, но все равно хотела пойти к Таш.

– Ладно, – вздохнула Грейс. – Я помогу убраться, а потом поговорю с ней.