Текст книги "К гадалке не ходи (СИ)"

Автор книги: Elza Mavka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Часть 1. Плач

Эти странные звуки начали преследовать Валеру около недели назад, и сначала он не придал им особого значения. Ему казалось, это просто сон: вот он с друзьями на рыбалке, купается в речке, веселится, в общем… а потом слышит это. Тихий, печальный голос девушки. Плач. Валера метался, искал источник, но найти его не мог. А сегодня ночью он проснулся от кошмара и с ужасом понял, что слышит этот плач наяву – скорбный, пробирающий до печенок, как будто умер кто-то безмерно дорогой.

Валера бросился вон из дома, чтобы посмотреть, кто плачет, но дальше калитки не пошел – так было страшно. Вернулся в дом, дрожа и не понимая, что происходит. Плач прекратился только с первыми лучами солнца, и Валера завалился спать, надеясь урвать еще пару часов отдыха. Утром, проснувшись, он сначала подумал, что все ему приснилось, но ближе к вечеру его вновь охватили сомнения. Что за чертовщина?

К слову сказать, в чертовщину Валера не верил. Он всегда был до мозга костей реалистом и ко всякой сверхъестественной чуши относился с изрядной долей скептицизма. Сегодняшнее ночное пробуждение его веру не поколебало, но где-то внутри зародилась и не желала уходить противная мыслишка: а что, если… словом, было ему как-то не по себе.

И стало еще хуже, потому что этой ночью он уснуть не мог, а плач вновь донесся до него в районе полуночи. Валера даже встал с постели и разбудил сестренку.

– Слышь, Юль… Юля, проснись, – четырнадцатилетняя Юля недовольно продрала глаза и уставилась на брата.

– Чего тебе?

– Ты слышишь голос?

Голос, кстати говоря, звучал сегодня громче. Но Юля похлопала ресницами и отмахнулась от него:

– Ты что, напился? Какой голос?

Валера посмотрел на сестру скептически и на всякий случай уточнил:

– Плачет кто-то… не слышишь, что ли?

Юля приподнялась на подушке и прислушалась, потом помотала головой.

– Ничего не слышу. Кроме дедушкиного храпа.

Дед и вправду храпел довольно громко. Но Валера не слышал за скорбным плачем ничего.

– Ладно, спи давай.

– Эй… ты здоров хоть? – Юля вдруг заволновалась, села на постели.

– Да, все норм. Спи, малыш.

Валера ушел в к себе в комнату. Сердце готово было выпрыгнуть из груди – так вдруг стало страшно и тоскливо. Что еще за напасть? Он лег на кровать, еще немного послушал завывания, леденящие кровь, а потом потянулся к телефону, решив поискать в сети какую-нибудь инфу.

Все началось здесь, в деревне у бабки с дедом. Они с Юлей каждый год приезжали на две-три недели летом в Журавлевку, чтобы помочь старикам по дому и в огороде. Родители еще работали, отпуск у них будет только в августе, и тогда они всей семьей поедут на море.

Юля закончила в этом году восьмой класс. Валера уже перешел на четвертый курс университета, собирался стать инженером в будущем, и вся его жизнь была словно большая схема. Чертеж. Все ясно, понятно, по плану. В его жизни не было места всяким странностям, непонятностям и мистике. А тут налицо было несоответствие, и срочно необходимо решить его. А то спать хочется, но никак…

Интернет, по обыкновению, выдавал всякую фигню: значения плача во сне, отрывки стихов, истории из жизни каких-то людей, а то и вовсе ссылки на гадалок и знахарок. Словом, не то.

В конце концов Валера даже наушники надел, чтобы музыка перебила плачущий голос, но и это не помогло. К тяжелым ритмам рока теперь прибавились тонкие завывания, и он с трудом досидел в комнате до утра. Потом поспал пару часов, пока бабушка не разбудила. Пора было выходить в огород, полоть картошку. Утренние часы лучше всего подходили для работы – солнце еще не припекало, и можно было трудиться в поте лица.

За завтраком Валера не выдержал. Юля еще дрыхла, ее, как девочку, в доме жалели и поручали только легкую работу – мыть полы и готовить обеды. Дед уже вышел.

– Ба, скажи… тебе когда-нибудь слышались голоса?

Бабуля так и села на стул, даже побледнела.

– А тебе что, слышатся?

– Да, нее, ба, ты что? Просто спросил.

Валера сразу пошел на попятный и пожалел, что заговорил на эту тему. Бабушка у него была излишне впечатлительной.

– Это нехорошо, милый… слышать голоса – это нехорошо.

– Да, я знаю…

– Надо в храм сходить. Собирайся, – она вскочила с крепкой деревянной табуретки (дед их сам делает: вырезает чудесные резные ножки, потом лаком покрывает) и вышла из кухни, на ходу приговаривая: – Оденься нормально. Брюки и рубашку…

– Ба! У меня нет здесь рубашек. И зачем нам в храм?

– Надо помолиться, – бабушка уже вошла обратно, накинув цветастый платок и захватив старую матерчатую сумку. – Давай, побыстрее. Потом доешь.

Она согнала его с места. Сопротивляться ей Валера не мог – она до самой пенсии работала в школе учительницей и имела на него до странности большое влияние. К тому же он подумал: а вдруг поможет? Эта мысль появилась и тут же исчезла под натиском его прагматичной натуры.

Вышли на крыльцо. Дед курил в огороде у межи, разговаривая с соседом, тоже выбравшимся на прополку.

– Дед! Мы в храм сходим. Нам срочно надо, – крикнула бабуля, хватая внука за руку.

Валера оглянулся на деда, тот что-то ворчал им вслед, а потом махнул рукой.

– Бабуль, ну правда, все же нормально…

– Не болтай, Валера. Слышала я, как ты по ночам ворочаешься, с постели встаешь. Все думала, что не так, и сердце аж заходится.

В общем, пришлось ему замолчать и идти за бабушкой в храм. Там они отстояли службу, помолились, пузатый батюшка окропил их святой водой, а потом они задержались.

– Отец Георгий, – бабушка отвела батюшку в сторонку и шепталась там с ним, а Валера поглядывал на них искоса, чувствуя себя до ужаса нелепо. При свете дня ночной плач казался чем-то ненастоящим, придуманным его больным воображением. Мало ли что после сессии кажется?

Отец Георгий выслушал бабушку, понимающе и сочувственно покивал головой, а потом подозвал к себе Валеру пальцем. Усадил его на колени, походил вокруг него с кадилом, читая молитву, троекратно окропил святой водой… Валере хотелось засмеяться, но он сдерживался, потому что рядом стояла бабушка, заламывая руки.

– Вот так. Приходи перед вечерней службой на исповедь, – закончил святой отец свои молитвы и жестом показал, что тот может подняться.

Потом они еще пошептались с бабулей, и, наконец, батюшка отпустил их с богом. Валера уже дома понял, что его ждут трудные деньки: мало того, что ему предстоит исповедаться и ходить на службы в церковь утром и вечером, так еще и посадят его на диету – отец Георгий рекомендовал очистительный пост.

– А за какие грехи такое наказание? – спросила Юля за обедом, видя, что Валера ест вареную картошку, в то время как все остальные уплетают мясо.

– Это не наказание, а очищение, – наставительно сказала бабушка, погладив Валеру по голове.

– Это не очищение. Ты его голодом уморишь, – хмыкнул дед. Он во всякие такие штуки вроде бога, мистики, очищения тоже не верил – был старой, советской закалки человек. – Ты смотри, какой молодец, ему мясо нужно. Уморишь травой, так и знай.

Валера с благодарностью смотрел на деда – он бы сейчас с удовольствием съел вооон тот большой кусок вареной говядины… да только бабулю не переспоришь.

После обеда поплелся в храм снова, под чутким руководством бабушки. Юля тоже с ними пошла, ей было любопытно, что же такое с братом случилось. Валера по пути думал о том, какие грехи ему назвать, а какие стоит оставить при себе. Грехов у него не то чтобы много… но есть.

Первый, конечно, прелюбодеяние. Девушек Валера менял часто и с удовольствием, тем более что ему это было не трудно – вырос он красавцем, темноволосым, темноглазым, высоким, плечистым. Девушки к нему так и клеились. Даже сейчас он идет по улице, а все соседки выглядывают в окна, чтобы на него полюбоваться. Бабуля это тоже заметила и проворчала под нос:

– Сглазили, окаянные!

Еще был грех чревоугодия, конечно, но не так чтобы очень уж большой. Что еще? Да, не сказать, что он первый грешник на деревне: родителей уважает, старушкам место в трамвае уступает, девушек хоть и меняет, но никогда их не обманывает, говорит, как есть: я не готов к серьезным отношениям! Что же это за напасть такая?

Отцу Георгию приходится рассказать все. До сих пор на исповедь Валеру водила только крестная мать, но было это еще в школе, уже лет пять прошло. Батюшка со вниманием выслушал о его любовных похождениях, отпустил ему грехи, наказав молиться, и снова им пришлось отстоять службу.

Ко сну Валера готовился несколько успокоенный. Уснул в одиннадцать, а где-то после полуночи его снова разбудил мерзкий, ужасный плач. Валера так и подскочил на постели, отбросил одеяло и выглянул в окно – темень кромешная, ничего не видно. А голос все звучит, и словно в ухо ему задувает: холодеет сердце, волосы дыбом становятся. Понял Валера, что что-то страшное с ним происходит. Смерть ему стала видеться в этом голосе.

Наутро снова он вышел с кругами под глазами, совсем расстроенный. Бабушка тут же поняла: не помогло. Даже дед притих и помалкивал, замечаний не вставлял. Внешний вид внука говорил сам за себя: бледный, осунулся, глаза потухли.

И решила тогда бабушка, что нужно идти к тете Нине.

Тетя Нина слыла первой на деревне знахаркой. Когда-то давно, лет десять назад, она работала нянькой в местном детском саду, и вся семья ее перебивалась с хлеба на воду. Была тетя Нина толстой, приземистой, крикливой женщиной с длинной русой косой. Открылся в ней как-то дар. Стала она всем говорить, что может людей лечить, что будущее предсказывает и прочее, и прочее. Бабушка и вся деревня сначала отнеслись к этому недоверчиво: любила тетя Нина погулять и выпить, а вдруг белая горячка? Ан нет. Смотрят жители Журавлевки, не прошло и года, как стала тетя Нина зарабатывать похлеще местного председателя совхоза (наворовавшегося к старости лет Никанора Васильевича Самойлова). И кольца на пальцах золотые, и одежда дорогая из города, и машина у мужа заграничная, и ремонт в доме сделала, и дочь младшую замуж выдала. И стал народ к ней тянуться.

Бабушка до сего дня не верила тете Нине, а тут решила: чем черт не шутит? Ведь нужно внука спасать. И пошли они с Валерой на соседнюю улицу к тете Нине.

– Здравствуй, Катерина Михайловна, – поздоровалась знахарка высоким голосом, выходя на крыльцо.

Валера стоял в сторонке, глядя на женщин исподлобья. Не нравилось ему все это, ох, не нравилось…

– Здравствуй, Нина Васильевна. Дело у меня к тебе важное.

Вошли в дом. Присели за стол. Пока женщины обсуждали дело, Валера осмотрелся по сторонам. Маленький зал с коврами на стенах и полу, старый деревянный сервант, заваленный посудой – типичнейшее деревенское жилище. Тем временем тетя Нина переключилась на парня и спросила:

– А ну опиши, что слышишь!

Валера помялся, потом ответил неохотно:

– Плачет как будто кто-то прямо над ухом. Жалобно так, с завываниями. Тоскливо.

Бабушка прижала руку к губам. Тетя Нина думала.

– Хммм… не знаю, не знаю… карты, что ли, раскинуть? – она кивнула самой себе и достала из ящика стола засаленную колоду карт Таро. – Сдвинь.

Валера толкнул карты, и пошло гадание. Он не очень-то понимал, что значит раскладывание карт на столе, но внимательно послушал гадалку.

– Смерть перевернутая… – бубнила про себя тетя Нина. – Хм… ждут тебя большие, большие перемены. Башня прямая – ох, как нехорошо… и девятка Жезлов. Так, дорогой… слушай внимательно. Плохие знаки выпали на твоем пути. Нужно тебе быть очень осторожным, потому что перемены ждут большие, очень большие. Не могу сказать, в чем именно. Наверное, во всем. Но карты тебе предвещают в конце пути счастье… если справишься с испытаниями.

– Я ничего не понял, – пожаловался Валера, бросая взгляд на бабушку.

– Ладно, – сказала она. – А с голосом этим что делать-то?

Тетя Нина распрямилась на стуле.

– Могу заговор прочитать. Глянь в прейскурант, там цены… но гарантий не даю, потому как не знаю я, с чем мы столкнулись.

Валера прищурился и прочитал на листочке А4, висящем на стене, строчку: «Заговоры – от 1000 руб., в зависимости от сложности».

– Нет, не надо, – с достоинством ответила бабушка и поднялась из-за стола, оставляя тете Нине двести рублей за гадание – стандартная цена.

Они распрощались и вышли на улицу, пару минут шли молча. Бабуля кусала губы.

– Надо ехать в город, – решила она. – Этой шарлатанке я не верю… а в городе, слышала, живет знаменитая гадалка. Она много знает. Надо ехать… вдруг поможет?

– Ба, а может, не надо? Пройдет само?

– Нет, милый мой, надо. Надо! Уж очень мне неспокойно на душе… поедем.

И они поехали в город, раздобыв в Интернете адрес бабки Епифании Савишны Добронравной и там же, на ее сайте, записавшись на прием. Валере показалось немного странным, что старенькая гадалка ведет бизнес в Интернете, но ему уже надоело проводить ночи в компании кошмарного плача, и он не спорил.

Часть 2. Епифания

В дороге (от Журавлевки до города нужно было ехать пару часов на автобусе) Валера тщательно изучил бабку Епифанию. От роду ей было восемьдесят четыре года, вдова. Послужной список шикарнейший – она и гадалка, и целительница, и травница, и черт знает что еще такое. Первая новость в ее новостной ленте – что она выиграла в шоу «Битва экстрасенсов», и фотки, много фоток. Наверное, именно поэтому бабушка решила отвезти его именно к ней – еще бы, звезда ТВ, местная знаменитость, такой можно доверять. У нее и в контакте был аккаунт, и в одноклассниках, и даже в ЖЖ она вела свой блог. Писала, в основном, о том, кому и как помогла (имена и фамилии не называла, только через инициалы). Словом, бабка Епифания была продвинутым пользователем Интернета, чему оставалось только удивляться. Его вот бабушка, например, к компьютеру относилась с опаской.

Назначено им было на десять утра. Поэтому ровно в десять часов они стояли у подъезда обычной хрущевки в самом обычном районе – не окраина, но и не центр города. Позвонили в домофон. Хриплый надтреснутый голос спросил у них:

– Кто?

– Это Стасовы, мы записаны.

Там что-то зашуршало, и дверь в подъезд открылась. Внутри пахло сыростью и кошками. Фу, одним словом. Поднялись на третий этаж, позвонили. Валера прямо чувствовал, что сейчас их в глазок рассматривают с ног до головы. Через полминуты дверь все-таки отворилась, но не полностью, а так, чтобы была небольшая щель, и все тот же противный голос приказал:

– Паспорта покажите!

Клиенты закопошились в поисках документов. Нечто за дверью внимательно прочло все данные в их паспортах, и только потом распахнуло дверь со скрипучим:

– Войдите!

Они вошли. Валера огляделся. Квартира двухкомнатная, обставлена по старинке: древний мягкий уголок, ковры, старый телевизор, вязаные салфетки на полках серванта… и пахло здесь так, как обычно пахнет в непроветриваемых квартирах стариков – затхлостью. Бабушка ткнула его локтем под ребра.

– Здравствуйте, Епифания Савишна, – Валера вспомнил, что нужно поздороваться.

Осмотрел бабку, что стояла перед ними в длинном коричневом балахоне. Она была высокой, очень высокой и худой, как палка. Голову повязала широким темным платком, скрыв пол-лица – лоб и глаза. Нижняя часть лица у нее была какой-то обвисшей, в морщинах, и одной морщиной казался ее тонкий, безгубый рот. Приветствие бабка проигнорировала, вместо этого сделала знак рукой, чтобы они следовали за ней. Валера переглянулся с бабушкой и пошел вперед.

Сели за маленький круглый столик.

– Рассказывай, – милостиво кивнула бабка, складывая локти на столе, и свела пальцы вместе.

– Эээ, – Валера чувствовал себя глупо. Никогда он еще не попадал в такие идиотские ситуации. – Голос слышу. По ночам.

– Что за голос?

– Девичий, тонкий такой плач. Как будто кто-то умер…

– Хмм, – Епифания задумалась на минуту. – Страшно, когда слышишь?

Валера посмотрел на нее с сомнением. Было бы не страшно, разве он пришел бы?

– Когда слышу, страшно. Спать не могу. Утром отпускает вроде.

– И давно?

– Неделю. Сначала во сне слышал. Потом как-то проснулся и понял, что не сон.

Бабка снова задумалась, покусала на удивление целыми зубами нижнюю губу («Не иначе как вставная челюсть», – подумал Валера). Потом она перевела взгляд с парня на его бабушку.

– Очень похоже на духа смерти, – сказала она, наконец.

Оба клиента смотрели на нее в ужасе.

– Что? Это они так делают. Они так скорую смерть предвещают – это заупокойная песня.

Бабушка схватилась за сердце, Валера вскочил, бросился к ней, обнял. А потом уже послал угрожающий взгляд гадалке, та пожала плечами.

– Но полностью уверенной я быть не могу. Нужно, чтобы вы с ночевкой остались. Там и посмотрим, кто тебе эти песни поет.

Бабушка зашмыгала носом – вот-вот заплачет.

– Останься, Валера, – попросила она. – Мне-то надо к деду, кормить-поить… а ты останься до завтра, хорошо?

Валера согласился только ради нее. Условились, что день он проведет у себя дома, а вечером придет к бабке Епифании – проверять, дух смерти это или же нет.

– Как только узнаешь, в чем дело, сразу позвони, – приказала бабушка, прощаясь с внуком на автобусной станции.

Валера покивал, проводил взглядом ее автобус и отправился к себе домой. Родителей не было – оба на работе. Провел день бестолково. В слова гадалки как-то не верилось. На улице было солнечно и жарко – лето в разгаре, люди радуются, живут, улыбаются, солнце светит, цветы цветут… ну как тут поверить в какого-то духа смерти?

Незадолго до семи вечера Валера вышел из дома – не хотелось сталкиваться с родителями. Начнут спрашивать ведь, почему не в деревне, не помогает в огороде… и как им объяснить? До девяти гулял в парке, потом двинул в сторону бабкиного дома.

В этот раз та впустила его без долгих проверок, даже чаю предложила, но он отказался.

Лег спать на диване в гостиной, понимая, что сегодня уж точно не уснет – так был напряжен, да еще эта бабка сидела рядом в кресле и сверлила его глазами. Так, молча, досидели до полуночи. А потом началось.

Сначала был как будто пробный всхлип – короткий и тихий. Потом еще один, протяжнее. А затем уже, по обыкновению, голос заплакал в полную силу. Бабка рядом с Валерой тоже напряглась.

– Вы слышите? – ошеломленно уставился на нее он.

Она кивнула и приложила палец к губам, призывая к молчанию. Встала, подошла к окну, что-то там поразглядывала и бросилась вон из комнаты и квартиры. Валера за ней, отмечая краем сознания, что бегает бабка вовсе не как бабка, а как очень даже резвая молодая девица. Выскочили из подъезда, обежали дом, и тут, наконец, Валера уловил взглядом улетающую куда-то ввысь бледную, почти прозрачную фигуру девушки длинными развевающимися волосами. Ее плач еще какое-то время доносился до него, а потом затих.

– Вот стерва, – раздался совсем даже не старушечий, а молодой, сильный мужской голос со стороны бабки Епифании.

Бабка, видно, не ожидала, что Валера стоит сзади, потому что резко обернулась на шумный выдох клиента и испуганно на него посмотрела. Тут уж Валера разглядел. Платок во время бега слетел, открывая взгляду короткие вьющиеся волосы, кожа с подбородка слезла, пропитавшись потом.

Бабка Епифания оказалась вовсе не бабкой. Это они уже позже выяснили, сидя за столом в кухне и обсуждая ситуацию. Под видом бабки скрывался ее внук, Матвей Добронравный.

– Зачем тебе это? – непонимающе спрашивал Валера, разглядывая сидящего перед ним парня.

Молодой, симпатичный, только очень худой парнишка, студент их вуза, кстати. Валера точно видел его в коридорах университета, забыть его было бы трудновато – все-таки такой рост выдающийся…

Матвей махнул рукой и смущенно сгорбился.

– Да вот… бабушка зимой умерла. Она настоящей гадалкой была, с даром. Он и у меня есть, только не такой сильный. Так… ну, мне же деньги нужны. Вот я и стал подрабатывать.

– А переодеваться зачем?

– Ну, как же… да мне кто поверит? Люди хотят видеть гадалками старых бабуль. Мужикам вроде меня веры нет.

Валера усмехнулся, а потом вспомнил про свое дело.

– Так что? Это, и правда, дух смерти? – видение девушки вновь встало перед глазами.

– Ага, – Матвей отвел взгляд. – Точно.

– И это значит, что я скоро умру?

– Да, – ответ прозвучал так обреченно, что они оба замолчали на несколько долгих минут.

Странно, но Валера ничего не чувствовал. Как ведь говорят, некоторые люди чувствуют приближение смерти, а он – нет. Даже близость этого странного духа страшила и напрягала только своей непонятностью, необъяснимостью, а не предчувствием чего-то плохого.

– И что же, никак нельзя смерти избежать?

– Насколько я знаю, никому не удавалось еще.

– И как быть?

Снова помолчали. Потом Матвей неуверенно сказал:

– Моя бабушка тебе бы помогла. Она была сильной ведуньей… но, знаешь, была у нее знакомая… кажется, где-то тут есть ее номер.

Матвей порылся в кухонных шкафчиках, нашарил там бумажку и положил на стол. На бумажке значилось: «Лукерья Ремизова, 8**********».

– Кто такая? Тоже гадалка?

Матвей улыбнулся и поднялся.

– Нет, она ведьма. Настоящая. Завтра с утра ей позвоним, а пока давай спать… – тут он широко зевнул, развернулся и вышел в спальню.

Валера проводил его взглядом и тоже встал. На этот раз уснуть ему удалось, и голос больше не появился.

Часть 3. Ритуал Жизни

Утром поехали на вокзал, купили билеты и сели на поезд, направляющийся на север. Матвей ни свет ни заря созвонился с ведьмой Лукерьей и договорился о встрече. Ехать нужно было полдня в далекую глушь, на станцию «Подлесное». Валера опустошил свою банковскую карту, пересчитал рубли и пришел к выводу, что на все про все ему хватит… если, конечно, в живых он останется. Мысль эта вызвала раздражение. Вот чего этому духу смерти спокойно не сиделось? Почему именно к нему он пристал? Ведь Валера здоровый парень, ничем не болеет и умирать совсем не хочет.

Так и поехали. Заняли два боковых места возле туалета в обычном плацкарте, Валера залез на верхнюю полку, чтобы подремать – ночью не выспался. Матвей уселся на нижнюю, вытянув длинные ноги.

Еще до посадки Валера позвонил бабушке и предупредил, что все в порядке, надо только заговор сделать хороший, и поэтому он останется в городе на пару дней. Бабушка вроде немного успокоилась.

Ближе к обеду он спустился с полки и вместе с Матвеем выпил чаю с печеньем. Поговорили о том о сем, учебу вспомнили.

– Ты на каком факультете? – спросил Валера, когда до выхода осталось около получаса. – Я тебя видел в коридорах универа.

– На ФИРТе, третий курс. И я тебя тоже видел, – Матвей посмотрел на него заинтересованно.

Странный парень, думал про себя Валера. Живет совсем один, сам себе зарабатывает на жизнь… таким необычным способом. Он вдруг почувствовал жгучий интерес к нему.

– Слушай, а где твои родители?

Матвей как-то снова сник, отвел глаза.

– Да нет их. Отец ушел давно. Мать замуж вышла, уехала. Она сейчас на юге живет, у нее своя семья.

– Понятно, – Валере было жаль парня.

– А твой дар… ты гадаешь, что ли?

Они разговаривали тихо, чтобы соседи их не услышали. Хотя народу в вагоне и так было мало.

– Гадаю, – он нахмурился, как будто ожидал насмешки. – Еще привороты делаю, заговоры читаю. В общем, такие простые вещи.

– И видишь духов? – Валере было интересно, почему остальные его не видели и не слышали, а это парень услышал.

– Вижу, конечно, у меня же третий глаз есть, – Матвей пожал плечами в ответ на ошеломленный взгляд. – Это значит, вижу скрытое от обычных людей. Духов, будущее и все остальное.

– Вот как… – задумчиво протянул Валера.

Вроде нормальный парень. Такому и поверить на слово не стыдно… к тому же он своими собственными глазами вчера видел эту тварь.

– А почему я ее вчера увидел? До этого только слышал.

– Ну, наверное, ты не туда смотрел. Или просто потому, что рядом я оказался, проводник.

– Проводник?

– Это обладающие третьим глазом так называются. Пойдем, нам тут выходить.

Они взяли вещи и направились к выходу. Поезд замедлял ход.

Станция «Подлесное» – маленький домик из сруба – находилась прямо посреди леса. Матвей осмотрелся и двинулся вдоль проселочной дороги прямо в лес, махнув рукой товарищу.

– Пойдем. Тут недалеко уже.

Шли, и правда, недолго. Валера все ждал, что сейчас покажется полянка, а на ней избушка на курьих ножках, а в этой избушке – Баба-Яга. Он бы ничему уже не удивился.

– А чего это Лукерья твоя в такой глуши живет? – спросил он, разглядывая деревья.

Сплошные деревья. Везде лес. И комары, много комаров.

– Она живет в нормальной деревне. Я был у нее пару лет назад.

– Здесь есть деревня?

– Здесь есть много деревень.

– Ни одной не вижу.

– Хммм…

Они шли минут пятнадцать, а потом лес закончился, и на опушке показалась маленькая такая деревенька – Валера насчитал штук пятьдесят домов. Им нужен был самый крайний, добротный, сложенный из сосновых бревен дом. У ворот остановились, Матвей постучал в железный молоточек.

– Кажется, у вас, ведьм, принято держать гостей на пороге по полчаса, – с иронией заметил Валера.

Матвей покраснел.

– Что поделать? Нужно соблюдать элементарные правила безопасности. Знаешь, сколько у нас недоброжелателей?

Тут где-то во дворе залаяла собака, хлопнула дверь и послышались легкие быстрые шаги. Калитку ворот открыла молодая девушка – смешливая, улыбчивая красавица с длинной густой темной косой в цветастом сарафане.

– Здравствуй, Матвей, – она оглядела парней и отступила назад, приглашая войти. – Давно не виделись.

– Здравствуй, Лукерья. Это Валера Стасов, я тебе про него говорил.

– Да-да, проходите.

Валера еще раз с недоверием уставился на Лукерью. Он-то думал, что она столетняя старуха, а оказалось, девушка. Не старше двадцати пяти, точно.

Вошли в дом. Здесь было светло, чисто и приятно пахло хвоей. В кухне сели за круглый дубовый стол.

– Ну, что расскажешь? – Лукерья поставила на плиту чайник и присела рядом, переводя насмешливый взгляд зеленых глаз с одного парня на другого.

– Дух смерти, – Матвей сосредоточился и посерьезнел. – Уже неделю плачет для Валеры.

– Это плохо, – Лукерья покачала головой, но взгляд ее все еще был веселым.

– Что нам делать?

– Тебе-то что? Своей дорогой иди. А ему не позавидуешь, считай, песенка спета.

Валера аж задохнулся от такого равнодушия. И дара речи лишился.

– Не могу, – Матвей нахмурился. – Подскажи хоть что-нибудь, Лукерья.

– Ты же знаешь, что от смерти никому не уйти, – в этот момент закипел чайник, и хозяйка дома встала, чтобы угостить их.

– И это говоришь ты. Ведьма, которая уже несколько сотен лет играет в прятки со смертью.

Матвей посмотрел на нее выжидающе, Валера все еще молчал, переводя взгляд то на парня, то на девушку. Лукерья сверкнула глазами.

– Значит, Фаня тебе рассказала об этом.

– Об этом и о многом другом. Помоги, Лукерья! – в голосе Матвея послышались умоляющие нотки. Валера удивился: с чего этот парень вдруг так просит за него?

Девушка вздохнула, разлила по чашкам душистый смородиновый чай и снова села.

– Что ж, возможно, способ избежать смерти есть. Но стопроцентной гарантии он тоже не дает.

– Какой? – Валера впервые подал голос, насторожившись.

Лукерья посмотрела на него и усмехнулась.

– Ритуал Жизни, конечно. Вы очень вовремя пришли ко мне, как будто сама судьба вас привела. Ведь сегодня ночь на Ивана Купалу.

Валера с недоумением посмотрел на Матвея, а тот задумался.

– Ритуал Жизни? Кажется, я что-то такое читал в бабушкиных книгах… не помню только.

– Все до смешного просто. В ночь на Ивана Купалу, единственный раз в году, можно провести ритуал Жизни. Очиститься в воде, затем в огне, а потом исполнить танец жизни. Вот и все, – в конце своей речи Лукерья заливисто рассмеялась, глядя на них.

Ему показалось, или она и вправду облизнулась? Валера насторожился. Матвей побледнел.

– Что значит – очиститься в воде? Искупаться?

– Ну да, – Лукерья сверкнула глазами. – Очиститься в огне – прыгнуть через костер. Исполнить танец жизни – заняться любовью при свете луны. Как бы перерождение. Может помочь.

Матвей молчал. Валера раскрыл рот от удивления.

– Стоп, подожди. Купание и костер еще куда ни шло, но секс… с кем я буду сексом-то заниматься?

– Как с кем? – она приняла невинный вид. – С ним, – и ткнула пальчиком в Матвея.

Тот словно воды в рот набрал, покраснел и опустил глаза в чашку с остывшим чаем.

– Ты с ума сошла? Я не буду трахаться с парнем!

– Фу, как грубо. Не выражайся. И, кстати, никто тебя не заставляет. Хочешь – выполняй ритуал, не хочешь – готовь гробик, – Лукерья наморщила носик и отвернулась.

– А ты что скажешь? – Валера повернулся к парню, который все еще смущенно сопел рядом.

– Ну… – промямлил тот, не поднимая взгляд. – Если хочешь, то с танцем жизни я тебе помогу.

Валера заткнулся на долгих пару минут, осознавая услышанное. Мысли метались в голове, пытаясь найти приемлемый выход.

– А с тобой нельзя? – наконец, спросил он Лукерью, и та разом посерьезнела.

– Нельзя.

– Почему?

– Потому.

– Почему нельзя-то? Не нравлюсь, что ли?

– Не нравишься.

– Ей нельзя сексом заниматься, – снова пробормотал Матвей, все еще пунцовый, – она силу потеряет.

Валера в очередной раз впал в ступор. Потом вздохнул.

– Ну, наверняка здесь есть незамужние девушки, которые согласятся приятно провести время…

– Здесь таких нет. Есть только незамужние старухи, которые давно забыли, что значит «приятно провести время», – Лукерья снова засмеялась.

– Блядь! – выругался Валера, и на него тут же выплеснулся весь недопитый чай из кружки.

– Я же просила, не выражайся, – строго проговорила Лукерья.

Валера стер салфеткой влагу с лица и перевел на нее взгляд.

– Как ты это сделала?

– Как-как… я что, по-твоему, просто так ведьмой зовусь? Так, дорогие мои, решайте скорее. Если соглашаетесь на ритуал, то я, так и быть, выделю вам комнату на двоих. Если не соглашаетесь – тогда освобождайте пространство, у меня еще куча дел на сегодня запланирована.

Валера от такого хамства просто онемел. Зато Матвей очнулся.

– Можно мы наедине побеседуем десять минут?

– Можно. Валите во двор.

Они вышли на крыльцо и присели на ступеньки. Валера чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Матвей же, наоборот, посерьезнел, нахмурился и что-то обдумывал.

– Надо попробовать, – выдал он спустя пару минут активной мозговой деятельности.

– Ты в своем уме? – Валера даже отодвинулся от него как можно дальше.

– Ты сам подумай, других выходов нет.

– И что? Прямо вот пойдем и трахнемся с тобой? Учти, я тебе свой зад в жизни не подставлю, лучше смерть.

– И не надо, – кивнул Матвей. – Я буду снизу.

Валера подумал, что так он скоро совсем забудет, как надо разговаривать – настолько его обезоружили слова парня.

– Вот так просто? Ты что, гей?

Матвей покраснел до кончиков ушей.

– Не знаю… не пробовал ни разу. Но я… мне всегда хотелось…

Валера вскочил и отошел от него на пару шагов.

– Хотелось хуй в жопу? Так, что ли?

Матвей повесил голову, и Валере вдруг стало стыдно за себя. Он никогда не думал, что гомофоб. Вернее, так: он о гомиках вообще не думал. А этот… вроде нормальный парень. Против воли Валера осмотрел его с ног до головы, оценивая степень привлекательности. Может, попробовать? Никто не узнает. Один раз не пидорас, как говорится. Зато он точно будет знать, что испробовал все возможные варианты – быть присыпанным землей не хотелось. Поставить спиной к себе, закрыть глаза, представить, что девушка…