Текст книги "Цветущая Луна. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: Эллисон Ирвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

   Мы часто, общаясь и просто отдыхая, нежно гладили друг дружку и наших подруг, а они нас – одетыми или обнажёнными. Мы уже ни капельки не ревновали, это был просто очень приятный жест. Тем более, что мы с ними очень близки, ближе просто подруг. Общая беда, одиночество, объединило нас, и больше одинокими мы не будем никогда. И мы постоянно говорили всем, что убить заразу одиночества очень легко, если для этого что-то делать вместо нытья про «не нашли ещё своё счастье, ждём с далёкого моря погоды» и грызни друг друга. У нас же четверых пропали все поводы плакать, кроме простого выражения собравшихся за день эмоций, и скоро мы почти отучились от этого совсем. Когда мы расходились парами по домам, то легонько целовались с подругами в губы, что было приятно нам всем. Поначалу это смущало, но вскоре стало добавлять к нашему отдыху необычные и приятные ощущения. Дело в том, что такая страсть нас словно заряжала, и потом уже наедине или при подругах мы отдавались друг другу телом и душой так страстно, что новый полёт намного превосходил то, что было до этого. Они говорили, что от нас словно берут жизнь для любви и часто теряют сознание в страсти. Мы улыбались. В одиночестве мы не ночевали никогда, я всегда радовала присутствием Марину, а она – меня. Девочки тоже не расставались, что нас радовало. Потанцевать для девочек или показать им все эмоции было несказанно приятно. Маша и Карина довольно часто успокаивали нас обеих расслабляющим массажем и потом охотно научили нас делать массаж так, чтобы мы обе просто от ласковых рук друг друга наедине или даже при них улетали на Луну. Сами девочки тепло аплодировали нам, глядя на нас, и легко следовали нашему примеру: делали массаж в вечернем полумраке и отлетали туда же, куда и мы. Мы любовались и давали девочкам любоваться нами, а затем научили их нашему особенному «марафону». Они были едва живыми от удовольствия, когда пробовали сделать так же сами или при нас.

   При этом мы не «экспериментировали в полную силу», что бы кто ни думал. Ни разу мы не предавались страсти с приходом на небо ни с кем, кроме как друг с другом. Мы охотно могли слегка ласкать и учить подруг новому, учиться изыскам самим и радоваться их ласке, целовать их везде и успокаивать. И делали всё это, но на этом мы с девочками поставили строгую взаимную границу и больше к этому не возвращаясь. Небольшие полёты в небо при массаже или поцелуях не считались, так как они делались по-дружески и не намеренно. Это было, по-моему, единственно правильным решением. При любых горячих нежностях подруг я одна могла приводить Марину к невыразимому, настоящему полёту, а она – меня. Девочки к нашей огромной радости не пытались этому помешать и таким же образом дарили счастье друг другу при нашем полнейшем понимании. Особенно прекрасным видеть и знать это. В плане невмешательства в самые сильные чувства и желания мы отвечаем подругам полной взаимностью. Мы уважаем обеих наших красавиц, не в последнюю очередь за это, – мы под хороший тост признались им в этом без утайки, как и они нам. Я целовала и поздравила их с их любовью не меньше Мариночки и радовалась, что они вместе. Они так же замечательно пели и радовались за нас. Тосты мы поднимали постоянно и закатывали праздники – просто по поводу встречи, друг за дружку и отметить конец очередного хорошего дня. Ведь у нас-то каждый день – праздник. И так могут все, если захотят и одолеют неприязнь друг к другу!

   При очередном поцелуе с Кариной я, увидев её грусть, отвела её в сторонку и обстоятельно поговорила с ней, держа за руку и не давая уйти, промолчать или замкнуться. Я знала, как она мучается своим прошлым и сказала ей напрямик, что знаю эту боль и всё смогу понять. Впервые за почти что год она горько заплакала и встала передо мной на колени, умоляя меня простить её за многое. Я попросила Карину немедленно встать на ноги и не вспоминать об этом больше никогда. Я всё внимательно выслушала и простила её. Сказала ей, что о тайной слежке за нами до нашей встречи у той лавочки я догадывалась. Как и о том, как сильно она страдала от мук совести. Совсем с лица спала и третью неделю с гаком еле ходила, избегая попадаться нам на глаза. Она заплакала и за самым малым не стала ругать себя последними словами, но я нежно пресекла это неконструктивное поведение не без поцелуев и строго-настрого запретила ей вспоминать об этом вообще. Она тепло, встав пружинисто с колен, призналась мне в искренней любви. Это было прекрасно и полностью взаимно, могу сказать точно.

   Карина благодарила меня и подошедшую ко мне родную Марину, всё рассказав ей уже без ощущения камня на шее. Она горячо говорила, что не бросит нас и никому не отдаст родную Машу. Что любит нас обеих и жить хочет только ради нас. И, что наиболее важно, для несравненной Машеньки. Мариночка тоже призналась ей в любви, как и я сама без каких-то сомнений. Не менее взаимно. Мы приняли это с радостью, сказав, что стояние на коленях пускай теперь будет лишь для взаимных ухаживаний. Мы обрадовались и тому, что подруга облегчила муку совести и от нас уже больше ничегошеньки не таила. Прошлое подруг и наше собственное до нашей первой встречи нам совсем не важно, настоящее – да. Карина, чтобы как-то поблагодарить нас и поухаживать, угощала всех: сварила нам очень экзотический кофе и пекла пироги с мясом, которые удивили даже меня. Маша тоже, узнав всё, искренне простила Карину, и та была очень рада этому. Машенька тоже призналась, что нас обеих с Мариночкой очень любит ничуть не меньше Карины и будет нас баловать, охранять. Ей мы тепло ответили не меньшей взаимностью. Мы не отстранимся от них и не перестанем баловать, целовать обеих.

   Сколько мы видим наших лапочек, столько убеждаемся в их настоящей доброте и открытости. Мы ухаживаем за ними так же, как и они за нами. Без ответа заботу Кариночки с Машей мы никогда не оставляем и без труда помогаем им в ответ или просто так, что намного приятнее. А Карина просто ожила и расцвела на глазах после своего признания, что нас и Машеньку очень обрадовало, сблизило всех нас с ней. Взаимно и уже без малейшего непонимания с любой стороны. Кстати, Карина к нашей радости перестала собирать роскошную чёрную гриву в хвост, и её густые волосы ночным водопадом сыплются по её сильным плечам, восхищая даже меня с Мариной, не говоря уже о Машеньке. Как она потом призналась, хвост – это знак вины, который она носила добровольно. Пожурив за это, мы сказали ей больше так не делать. Дома мы последовали положительному примеру подруги, за что мариночкины распущенные кудри часто были обласканы мной и девочками, как и мои прямые пряди с машиными заодно. Плести косу мне легко могла и Марина, и обе девочки, а Машенька в ответ позволяла нам вместе с Кариной плести хвостики и разнообразные косички ей самой.

   Нам не меньше девочек нравилось бывать и наедине, потому комнатки для страсти мы сделали всем. У моей Марины все вместе сделали отдельную комнатку в морском стиле из гостиной, у меня и Маши разделили перегородкой основную комнату. Маша сделала всё на лесной манер, а я – как глубокую пещеру со звёздным небом. Всё оформили с нашими приличными портретами и живописью. Везде, где только удобно, поставили диваны, чтобы нам было удобно побыть вдвоем без малейшего стеснения. Даже больше скажу, мы обе иногда помогали подругам сливаться в одно целое, чуть балуя их руками и помогая удерживать наиболее красивые положения тела. Им очень нравилось, и такую же помощь от них мы получали не менее часто, хваля и целуя девочек. Мы помогали им, а они приводили друг друга в само море радости.

   Приходя домой друг к другу, мы сразу поливали там все красивые кустарники и цветы, которых у нас было полно. Заносили продукты и подарки. Платье от Маши с Кариной моя любимая носит и сейчас, как и я постоянно дефилирую на праздниках в пальто и шарфе от самой Мариночки. Сегодня мы ужинали вместе у меня за чёрным старинным столом, которым я очень гордилась. Выцарапала его в обмен на дорогой коньяк у сыночка начальника, который вообще не любил старинные вещи. Ну и дела, вкуса у него совсем нет, хоть сам он парень более чем добрый. Кот тёрся о нас, за что мы его все вчетвером искупали, а то опять с гулянок принёс на шерсти разных блошек. Он почти не орал и сох себе спокойно на полотенце.

   Я сама шеф-повар, но готовить дома Марина мне позволяла редко и лишь после долгих уговоров с моей стороны. «Ты на работе и так занимаешься этим всё время, а дома – моя очередь тебя баловать. Солнце, ты же ко мне домой приходишь, а не на работу» – говорила она мне каждый раз и целовала при всех возражениях. Впрочем, целовала и без возражений тоже. В итоге, глядя на вредничающих нас, Маша сделала всем нам жареной картошечки с луком и мисочкой жареных же белых грибов. Я оценила заботу и саму картошечку, а всю посудку мыла Карина. Мне дали лишь отдохнуть, не давая самой ничего делать, Марина массировала меня, целовала нежно усталые руки. Я вовсю вредничала, что они меня связали по рукам и ногам, образно говоря. Девочки целовали меня и говорили, что я и так праздники делаю пиром на весь мир, а в прочее время они меня покормят. Ну и ну!

   Искупала меня тоже она, и хоть тут всё было взаимно. Выйдя из душа румяными и забывшими махровые полотенца, мы смущённо извинились за небольшую задержку, на что наши девочки мило улыбнулись и сами пошли купаться. Они «задерживались» у нас при купании очень часто, потому искренне одобрили и положительно оценили нас лёгкими поцелуями всего тела с пожеланием «лёгкого пара». Мы нашим девочкам без малейшего стеснения ответили тем же самым, когда они нагие без полотенец в обнимку протанцевали к окну: искренними комплиментами, мягкими касаниями и чувственными поцелуями бёдер, низа животика. Оценили их пленительную красоту и замечательные узоры из чистой воды на смуглом теле Карины и жемчужно-светлом – Маши. Ласки и добрые слова восхищения им понравились ничуть не меньше, чем ихние нежности по отношению к нам. Они польщёно говорили, что от нашей нежности обе едва обратно в душевую, слегка «ополоснуться», не побежали. Да, так нас ещё не хвалил никто! Впрочем, и не надо, нам и друг друга хватает.

   Дойдя, всё-таки, до кинотеатра, скромно одетые в бордовые вечерние платья, мы просидели там часика два на ночном сеансе. В ряду для поцелуев, конечно. Там мы вчетвером в голос смеялись над происходящим на экране, а особенно по этой части старалась Карина. Киношная любовь и отношения рядом с реальностью не лежали. В конце киносеанса Маша мирно придремала на груди у Карины и гладила её, а моя Мариночка просто обнимала меня за и мурлыкала от моего массажа её бархатных плеч, поцелуев нежной шейки. Мы за малым не начали целоваться прямо в зале, играясь, но каким-то чудом дотерпели до дома. Там мы сделали всё, что хотели, и расслабленно лежали вчетвером на огромном диване. Карина и Маша всё же остались ночевать у нас дома по нашей очень мягкой просьбе, угостившись кофе и фруктовым салатом за авторством Марины. Их очень страстное пожелание спокойной ночи друг другу привело к аналогичному у нас обеих. Мы любуясь, еле не пожелали лапочкам добрых снов так же, как они друг другу, но сдержались и ограничились поцелуями. Они честно сказали, что испытали то же самое по отношению к нам, но не станут делать ничего такого без нашего на то согласия. Мы тепло им улыбались и легко успокаивали их: ведь мы все обещали, что без взаимного согласия ничего подобного никогда не сделаем. Всем это нравилось.

   Признавшись друг другу так в самом нежном чувстве, мы тепло поцеловали их, чувствуя ответные ласки и касания, и пошли в нашу спальню. Там Мариночка снова подарила мне полёт на Луну, а я – ей. Под утречко мы обе уснули с улыбками на лицах, тихо обнимаясь.

Глава 3.

   Этот день пролетел у Маши, как она говорила, будто метеор. Клиенты у неё были бодрыми, коллеги позвали на праздник, а именно на день Рождения организации. И после работы Карина потащила её ко мне, посмотреть сюрприз от меня с Мариной. Увидев его, Маша обмерла. Карина полчаса с небольшим приводила её в чувство и ласково обнимала, но мне говорила, что мы умеем приятно впечатлить. Я же, как всегда, очень густо краснела, за что утонула в поцелуях от любимой и Карины заодно. Когда Машенька полностью пришла в себя, обе гостьи поблагодарили нас, тепло целуя нам руки и губы.

   Так мы радовали друг друга при удобном случае, при его отсутствии создавали его сами. Довольная Мария отмечала двадцатипятилетие, свой юбилей. Это и было причиной подарка, вызвавшего обморок и стойкое нежелание из него выходить. Мы попросили её снять «всё лишнее» и надеть подарок. Маша и Карина никак не стали возражать и раздели друг друга полностью. Я надела на шею Маши подарок и сказала ей лечь на диван для фотографии. Маша была только «за» и поэтому обняла Карину, устроившись на её груди личиком и подмигнув девочкам. Фото мы сделали много, и обнажённых, и одетых. Серебряное колье с изумрудом посередине оттеняло плечи и не выглядело простой бижутерией, придавало одевшей его сходство с какой-нибудь юной древнеегипетской царицей.

   – Девочки мои, спасибо, не знаю, чем вас обрадовать теперь, такая прелесть. Где вы такое нашли, родные? – лепетала Маша, да и Карина была под впечатлением.

   – Место на примете, где серебро продают неплохое. Наши колечки оттуда же, мои хорошие, – сказала я и показала красующееся на безымянном пальчике серебряное кольцо того же самого дизайна, – Марина меня вчера тоже огорошила, но у меня для неё тоже был подарок.

   Я взяла мою прелесть за руку, показав всем такое же кольцо на её безымянном пальце. Мы стали друг для друга жёнами! Всем кольцо очень понравилось, а дата нашей свадьбы встретилась потом тортиками, так что мы в халатах, босиком и с ногами забрались на диванчик обсудить новости.

   – Мне коллега по кухне говорил, что у него с женой какие-то проблемы, – вовсю смеялась я, словно вспоминала анекдот, – на вопрос, сколько раз вы делаете друг другу подарки, ответил уклончиво.

   – До он с ней и не живёт явно, – каталась со смеху Маша, выпив сока, – небось студентку какую нашёл и за деньги применяет по назначению. А та не против, благо иногородняя и собирает компромат для женитьбы.

   – Ага, так банально. Живут себе в болоте и другим жизнь помоями делают. Когда мы идём с Катей, соседи с завистью спрашивают, чего это мы так цветём и пахнем? – тяжело вздыхала моя прелесть, а я гладила её кудри. Валькирия ты нежная моя!

   – А когда мы говорим, что надо дружить нормально, без подколок и дум о ноже в горле у этих самых друзей, то сразу наблюдаем потерю конструктивности диалогов. – вздохнула я, тихо прижимая белокурую голову к своей груди. Умничка, ты просто умничка, Мариночка, радость моя.

   – Тянут резину и изображают важную работу, тратя время, деньги и корма. То, что они едят, едой не назовёшь, – тихо пожаловалась Маша, втихаря уплетая мой бутерброд с чёрной икрой, – Они готовы хоть вечность тянуть. Искать и искать. И потом удивляются, дурики, что несчастны? А мы знаем, что задача дел – сделать, а цель поиска – найти раз и навсегда, а не жить всё «свободным странником».

   – Вы правы, хорошие. Девочки, лапочки, да пошли они в жёлтую пустыню мелкими шажками. Причём, пошлят пусть тоже от нас отдельно! – улыбнулась Карина, гладя руки Маши, – Они же думаете, просто тупые и не могут вас понять? Нет, всё ещё хуже. Они просто думают, что всегда и всё кто-то сделает за них, принесёт им на блюдце. Причём, всю доброту они видят слабостью, потому что понимают лишь силу. Вот такая вот пассивность и невежественность с грубостью и трусостью вдобавок. Не будем говорить о них, давайте о чём-то более приятном.

   Новости были и у меня, причём меня слушали во все пары ушек. Дело в том, что моя коллега-повар меня отвела в сторонку и сказала то, от чего я еле не упала на пол. Она знала, кто мой «олигарх» и «секретарша» в одном лице. Сказала, что не расскажет об этом никому, потому что это помогло построить нормальные отношения с её мужем. Если раньше они ходили едва не порознь, то теперь на улице за малым не начинают шалить. Я это видела, но не знала, почему. И упала на диван во весь рост, когда услышала от Светы причину этого. Хорошо, головой не ушиблась. Ну не может этого быть! Неужели дурной, так сказать, пример так заразителен? Она стала тихо встречаться со своей скромной приятельницей, нашей официанткой Дашей, тоже замужней женщиной. Ездят друг к другу на мотоцикле регулярно и выходят из дома совсем счастливыми, после чего своих мужей радуют готовкой и не только. Ну и ну, подумала я! А тихоня вроде, при очках в стиле любимого мной по бестолковым юным годам Гарри Поттера, про неё такого не скажешь никогда!

   Подруги слушали и были в шоке, а моя Марина аж вцепилась в меня. Все детали я девочкам рассказала без утайки. Карина быстро перестала беспокоиться и утешила тем, что опасности нет. Если что, она лично прогуляется туда и в плане сплетен наведёт порядок. Благо она с любимой там в качестве постоянной посетительницы бывает часто, а крутой нрав Карины и моей любимой Мариночки в ресторане все, особенно, владелец, знают хорошо. При попытке означенного хозяина пристать ко мне, как оказалось, Карина пришла туда сама и обстоятельно объяснила, что при определённых деньгах просто выкупит ресторан с потрохами, если он «тронет бедную Катюшу». Как и в турфирму, где работала Марина, когда саму Марину пытались под шумок сократить. Маша в эти момент была рядом и любимую активно поддержала. Шеф турфирмы тоже потом спал с закрытыми окнами не меньше года, а потом назначил Марину своим замом и незаметно переписал на Марину всю фирму. Карина также спокойно рассказала, что одну пару – замкнутого парня и вредную девку – она спокойно свела вместе и нас научила, как это делать. В итоге благодарные нам три пары приятно награждали нас, что мы отмечали вчетвером. Карину мы отблагодарили потом не раз.

   Я и Марина от души благодарила девочек, но с волнением. Марина вообще из шока выходила минут двадцать. Так вот, почему шеф стал её по имени и отчеству звать, а мой не пытался другого шеф-повара поставить после моего отказа ему! Когда выход любимой из глубокого шока случился, Маша сказала, что ей с Кариной по барабану, что говорят коллеги. Сами же не без тайн. Половина массажисток из салона где Маша работает уже инструктором по массажу, кем-то подрабатывает. Но говорить, кем именно, незачем, всё и так понятно. Так что пускай рты свои закроют. Маша без проблем при первых же подколках объяснила, на примерах и чёткой логике, что личная жизнь – личная. Это Карина научила свою половинку закрывать рты подобным личностям. Если не удавалось Маше – приходила сама и куражилась вовсю.

   – Если хотите, любимые лапочки, мы и вас так научим. Это не сложно!

   – Девочки, как вам это удаётся? Волнуемся за вас, дайте успокоиться. Конечно, мы хотим так уметь. Мы вас отблагодарим, как следует.

   – Вы благодарите нас тем, что вы вместе, – повторила с улыбкой во все роскошные зубки Карина уже не один раз и поцеловала нас, – мне очень приятно вас оберегать и баловать. Я правда полюбила вас обеих! Вы мои солнышки, подарили мне и моей девочке настоящую жизнь. И я не брошу вас. Я ваша!

   – И я, девочки, нисколечко не шучу – серьёзно ответила нам Маша, когда мы снова покраснели. Мы их любим не меньше, но от этих признаний всё равно обмираем.

   Успокоив меня, Карина обняла меня одной ручкой и мило коснулась плеча моей второй половины, а Машенька обнимала свою любимую, гладила наши с Мариной руки. С тех пор, как Карину отпустили муки совести, она совсем перестала стесняться в нежности и с большим удовольствием ухаживала за нами. Маша не отставала в этом ни на шаг от любимой. Тут я внезапно для себя самой спионерила машино наливное яблочко и мирно провела по её небрежно скрытому халатом телу пальчиками, дразня. Карина улыбнулась мне и сделала то же самое. Сделав почти невинные глазки, я сказала: «Зачем ждать кого-то, друга или любимого человека, когда таковым можно стать самому или, как у нас с Мариной, самой?».

   – Умница, какая ты умница, Катюша, ты настоящая умница. Машенька и я желаем, чтобы всегда ты была для твоей прелестной Мариночки нежной умницей, а она – для тебя. Вы, наконец-то, нашлись друг для друга, а это в жизни самое главное!

   Маша поддержала любимую и страстно поцеловала её, а потом очень ласково и по-дружески коснулась губ Марины своими. Как они классно целуются! Неужели мы со стороны так же красиво смотримся, подумала я и спросила Карину об этом. Она с восхищением говорила, что мы вообще ангелы! И, когда я или Марина целуемся с её Машенькой, тоже. С моей Мариночкой аналогично, и Карина любоваться этим просто обожает. Мне тоже нравилось смотреть на поцелуи, в чём призналась Маше. Она не была смущена и поцеловала меня, Карина в нежности следовала примеру Маши, и в итоге их влюблённая пара любовалась румянцем обеих поцелованных. То есть нас. Мы ответили им взаимностью и побаловали массажем, как они нас научили. Я прикрывала глаза от удовольствия, и Марина целовала меня, взяв с собой немного полетать над облаками. Полетали прекрасно, мы пришли в себя через полчаса.

   После полёта страсти я потянулась и предложила всем погулять вместе. Девушки же не без лёгкого протеста согласились, фотосессии в скромных походных платьях на природе и просто в парке были замечательными. Карина была в цветах и иве, я и Марина лежали на ветвях, а Маша заворачивалась в красивые ветки и хвою.

   Договорившись куда-нибудь съездить на днях на море, мы пошли к Машке и там спокойно провели вечер вместе, танцуя вальс. После вальса мы танцевали самым любимым образом, не сдерживая чувств. Отдохнув после полёта за Млечный Путь, мы угощали друг друга экзотикой. Маша как именинница сбегала за тортом с ягодками, а Карина ей составила компанию, небрежно одев в блестящие красные платья себя и любимую. Мы, успокоив друг друга мягким массажем, нарезали салат и сварили кофе. А ещё я игриво зажгла по всей квартире ароматические свечи, благо ужин при свечах у нас четверых был приятным дополнением к любованию друг другом. И, конечно же, полежать под ароматным огнём в постельке или ванне – это лучший повод побыть рядом подольше в непринуждённом виде. Карина однажды сказала, что у неё после премии дома будет вместо ванны огромный джакузи на четверых, чтобы мы все могли там наслаждаться лёгкостью и открытостью друг для друга в тёплой воде.

   Сама Карина с Машей после нашего массажа пережила, как она нам говорила, все лучшие моменты в жизни. В благодарность она с Машей целовала нас обеих, массажем привела к вершине нас обеих с Мариночкой. Это было не спонтанно, а для снятия усталости и нервного напряжения. И, как было за час до этого спокойно оговорено, сделано по взаимному согласию. Поэтому мы не смущались, не оценили наши взаимные удовольствия как какую-то измену и очень хвалили обеих девочек, а они – нас. Более того, когда настроение бывало, мы с девочками договаривались и часто таким образом делали друг другу приятно. Полёты от особенного массажа подруг были не такими всепоглощающими и сильными, как от ласки с моей Мариночкой, конечно же, но не без пикантной приятности. Мы благодарили подруг поцелуями и приходили от рук и жара наших половинок к настоящему полёту. Они делали так же, и это было очень приятно видеть, помогать принимать самые чувственные положения. Жар-птицу, как говорит моя Мариночка, мы и они после такой заботы рассматривали хорошо. И частенько бывало, что мы в выходной день вообще не вылезали из дома и вдвоём посвящали друг другу целый день, предупредив девочек. Они не были против.

   Когда к нам с Мариной на следующей неделе пришли наши любимые подруги, то после бурного празднования текущей даты и волны эмоций все остались у меня. Мы захотели вместе провести вечер и ночь. После всех изумительных танцев и многого другого они уснули с пожеланием нам доброй ночи. Мариночка и я сегодня спали в облаке мягкого одеяла и матраса, подаренного девочками, как мы ни протестуй и не пытайся уступить нашу кровать родным подругам. Карина с Машей тепло улыбнулись, обняв нас и поцеловав в губы так, что мы еле не лишились чувств. Они безапелляционно заявили, что их «замечательному повару после аврального дня» и моей усталой спинке мягкость сейчас нужна больше всех прочих, и игнорировали доводы против. Вскоре они тихо уснули под огромным одеялом на диване в комнате для уединения. Полюбовавшись на них, я сама уснула под мягкими руками и замечательными, ни с чем не сравнимыми ласками любимой. Скоро уснула и Марина. Я ощущала чашечки её груди и жаркий пульс своей любимой девочки. К моему счастью она потом ночью шептала много приятного на ушко. Я повернулась и ответила взаимностью, не давая ей хандрить. Мы влюблены навсегда, и нам нечего друг от друга скрывать!

Эпилог.

   Когда четыре девушки шли под дождём, мокрые и весёлые после начала летнего отпуска, зонты у них давно сломались, а платья промокли насквозь. Но они не грустили и смеялись к зубовному скрежету пьяной пары соседей, прошедших мимо.

   – Чего, небось мужиков богатых к себе водят, шлюхи, то и лыбы до ушей! – рычал муж,

   – А ты, пьяный кобель, чего на них смотришь. Жены нет, что ли? – дала ему по голове жена, отхлёбывая всё до последней капли из мужниной бутылки. пить-то она ему запрещала, пила сама. Чтобы место знал, недоумок, и квартиру завещал.

   – Дорогая, это не то, что ты подумала!

   – Рот закрой, псина, я тут решаю, что ты и я думаем, – прорычала жена и дала мужу подзатыльник, – чтобы живо принёс зарплату и заначки показал! Иначе, сука, ночевать опять будешь на улице.

   Муж вздохнул и вспомнил эту четвёрку аппетитных девочек. Но больше не из-за сочных форм, а совсем за другое. В их компании ни разу не было крика и истерик, ни разу никто никого не оскорбил и не говорил «маленьких» подколок. Этого и не хватало мужику. Женился по залёту, а тварь раскабанела и помыкает им, как хочет! Село, что тут поделаешь! Но, слушая их тайком, он понял, что делать.

   На крики жены был ответ: «Да пошла ты, сука драная, мы разводимся завтра!». Та потеряла дар речи и попыталась было обругать матом, но муж объяснил, что её измены с соседом-грузчиком у него сфотографированы, и, «если она свой сосальник посмеет раззявить» ещё хоть раз, то эти фото и сведения о разных дополнительных источниках дохода от водителей фур станут достоянием общественности. Жена в шоке от всего этого и вереща на ультразвуке про расправу ночью во сне на всю улицу, достала складной нож и привлекла внимание ехавших на очередной вызов психиатров.

   Муж подмигнул им, всё рассказал и заплатил несколько тысяч из своей последней заначки в поясном кармане, чтобы стерву-жену подержали там и приструнили нужными методами. Психиатр с санитаром, давно не лапавший свежих стерв, на день до этого согласился помочь и потому «случайно» оказался рядом около них в этот вечер. Как уже понятно, схватившей нож визжащей твари заткнули хлебало полотенцем, усыпили аминазином и увезли, куда следует. Не стоит говорить, что её как невменяемую истеричку с замашками уголовницы легко «развели» с мужем, что тот отмечал без водки. Пить-то он начал из-за потаскухи-жены, а без неё отправился в новом трико в спортзал с довольной физиономией. Воли хватило бросить пить.

   Кстати говоря, когда Марина и Катя сажали на балконе цветы, именно этот мужик оценил их самым первым. Он-то давно знал, что они любовницы, но не стал делать им бяку, так как их разговоры для него были как советы на все случаи жизни. Ими он воспользовался по всем вопросам со знакомыми, отправив собутыльников гулять в вытрезвители и приходить не в его квартиру. Их гонорейных дивчин Василий тоже не хотел ни в каком виде видеть, и они тоже пошли по тому же адреску. Женщину ему поначалу найти было сложно, но бывший продавец спиртного стабильно протрезвел и на работе показывался в куда более пристойном виде, чем раньше.

   В итоге премия за усердную работу пришла через два месяца, а жена нашлась через неполный год, получше прежней и с приличной мордашкой. Когда Карина и Маша утром нашли в почтовом ящике цветастую открытку с немалыми деньгами и необычной благодарностью, они удивились. От кого это? Но, увидев пославшего её, они обе не узнали его. Неужели этот грязный пропойца и грузный подкаблучник теперь – не менее грузный, но уже чистый и приличный мужик? Василий с женой поздоровался и поблагодарил их за всё. Объяснять было не надо, девушки всё поняли и пожелали им долгой-предолгой любви. Тем более, что новая пара уже продала квартиру и решили поехать в другой город. Жена, тоже Катя, перед продолжением вечерней прогулки с мужем сказала с улыбкой обеим девушкам: «Спасибо вам всем большое. Вы научили, что любой путь надо завершать, что поиск нужен не для того, чтоб искать, но для того, чтобы найти!».