355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Элли Лартер » Алмазная нелюбовь » Текст книги (страница 2)
Алмазная нелюбовь
  • Текст добавлен: 19 апреля 2022, 00:04

Текст книги "Алмазная нелюбовь"


Автор книги: Элли Лартер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

5 глава

Вит нависает надо мной, и хватка его пальцев до того тесная и крепкая, что сдвинуть мужскую руку хоть на сантиметр нет никакой возможности.

– Отцепись! – хриплю я слабым голосом, осознавая, что погорячилась. Набрасываться на него вот так просто – это была плохая идея. Сила – на его стороне. На моей стороне должна быть хитрость.

Но Вит не торопится отпускать меня: его пальцы сжимаются на моей шее, обнаженный пресс прилегает к моему обнаженному животу, на котором сбилась и задралась футболка, а колено прижимает мои ноги к постели. Положение – ужасное. От соприкосновения кожи с кожей у меня по всему телу как будто электрические разряды. Не трогай! Не прикасайся! Я буду кричать, чертов ты ублюдок!

– Ты успокоилась? Будешь еще драться? – невозмутимо спрашивает Вит, обдавая мое лицо своим дыханием.

– Не буду, – ворчу я. – Отпусти.

Он наконец отцепляется, и я сажусь в постели, принимаясь потирать шею: вчера туда воткнули иглу, а теперь вообще чуть не задушили.

– Больно? – спрашивает Вит.

– Да какое твое собачье дело, – морщусь я.

– Так больно или нет? – спрашивает он опять. Мне кажется, или он закатывает глаза? Пффф. Что, раздражаю я тебя, такая истеричная дура? Так и ты мне не больно нравишься, гангстер недоделанный.

– Больно, – сообщаю сухо.

– Иди сюда, – он подманивает меня пальцем. Ага, размечтался.

– Обломись.

– Иди сюда, я сказал, – повторяет он, и голос звучит уже тверже. Я вспоминаю: хитрость! Может быть, притвориться, что я смирилась? Что я согласна и жить с ним, и замуж выйти? А как только он и его папаша ослабят хватку – ноги в руки и бежать, бежать, бежать на другой конец света!

Я притворно-покорно подползаю к нему ближе. Он садится позади меня, кладет ладони на мою шею и плечи и принимается массировать, разглаживая кожу, нажимая мягко на позвонки… Если бы я не знала, что это руки преступника, его пальцы показались бы мне очень нежными. Но расслабляться нельзя. Всего на секунду я теряю связь с реальностью, невольно поддаваясь ему и прикрывая глаза, но тут же открываю их опять: будь начеку, Марина! Ты в постели с врагом!

Ладони у него сильные и ласковые – я с трудом и неохотой выпутываюсь, чтобы снова отползти подальше. Давненько мне не делали хороший массаж.

– Тебе понравилось, – констатирует мужчина, с ухмылкой глядя в мои чуть затуманенные глаза.

– Не тешь себя иллюзиями, – фыркаю я. – Я давно не была у массажиста – это раз…

– И давно не была в мужских руках – это два, – добавляет он.

– Отвали. У меня правда болит шея, мне кажется, я ее еще и застудила, пока валялась в этом подвале, а у тебя правда теплые ладони – это все, окей?

– Окей. Хочешь, сделаю тебе вечером массаж?

– Не хочу.

Ранним утром уезжают по «рабочим делам» Красоцкий-старший, а потом и Вит. Я остаюсь одна и весь день слоняюсь по дому, как неприкаянная. Перерываю все в поисках своих вещей – но их нигде нет. Ни одежды, ни сумочки с деньгами и документами, ни мобильного. Пытаюсь найти стационарный телефон – но такого в доме, похоже, не установлено. Порываюсь выйти наружу – все двери заперты. Не окно же выбивать, честное слово? Наверняка тут стоит сигнализация.

В кухне я обнаруживаю холодильник, в холодильнике – продукты. Готовить своим похитителям я не собираюсь, но оставленный мне хозяевами суп из замороженных овощей кажется до того унылыми, что я решаю сделать для себя что-нибудь поприятнее на обед и ужин. Прикинув, какие продукты есть в холодильнике, подружившись с духовкой и мультиваркой, я делаю для себя гречневую запеканку с фаршем, свекольно-чесночный салат и французские сырные рулетики к чаю. Впрочем, чай в доме есть только пакетированный: та еще гадость.

После обеда я убираю остатки еды в холодильник и возвращаюсь в спальню. Шея и плечи к этому времени начинают болеть сильнее: я точно застудила их. Вот бы мне хороший массаж и старые добрые горчичники. Мама лечила меня такими, когда я болела в детстве. Но мама три года назад умерла – больше некому позаботиться обо мне.

Я забираюсь в кровать Вита. Она достаточно большая, чтобы спать на ней вдвоем и даже не касаться друг друга. Интересно, если попросить у него хотя бы второе одеяло – он откажет? Пока я укрываюсь тем, что есть. Сворачиваюсь клубочком. От беспомощности хочется рыдать – и я позволяю себе это, пока никого нет. Отец наверняка уже знает, где я, но ничего не предпримет, чтобы вызволить меня. Придется выбираться самой.

Умывшись собственными слезами, я засыпаю, а просыпаюсь уже глубоким вечером, когда домой возвращается Вит.

– Ты приготовила что-то вкусненькое.

В нос ударяет запах гречки и мяса. Моя запеканка. Вит ест ее, уплетает за обе щеки, жадно и с аппетитом. Я открываю глаза и смотрю на него, не отрывая головы от подушки. Нет сил вскакивать, ругаться. Неужели меня сломали? Да нет, не может быть… Я просто устала. Нужна передышка. Если я немного побуду слабой – это пойдет на пользу. Приду в себя – а заодно покажу Виту, что я готова идти на диалог.

– Вообще-то, я приготовила это для себя, – хмыкаю беззлобно. – Но ты ешь, ешь… Я не против.

– Спасибо, – он кивает.

– И отца своего накорми.

– Он взял салат. Я решил, что свекла с чесноком – так себе вариант. Вдруг придется с тобой целоваться?

– Не придется, – говорю я. – Но… – я приподнимаюсь, чувствуя, как все еще болят шея и плечи. – Ты можешь сделать мне массаж. Я разрешаю.

6 глава

– Ты разрешаешь? – мужчина усмехается, и я уже готова вот-вот пожалеть о сказанном и отменить данное разрешение, но он складывает пальцы в замок, хрустит костяшками, разминая ладони, и я тут же ощущаю, как ноет в предвкушении крепких рук моя спина…

Это ведь просто массаж. У него отлично получается – так пусть делает и хоть как-то заглаживает свое отвратительное поведение.

– Обещай вести себя прилично, – предупреждаю я строго.

– Не обещаю, – он качает головой, но я по-прежнему не чувствую в его голосе угрозы. Может, я слишком самонадеянна, но мне правда кажется, он не тронет меня, если я буду против. А я, конечно, буду против. Он может быть самым сексуальным мужчиной на свете – пффф! – у него могут быть самые сильные руки и самый крепкий пресс – для меня он все равно гребанный преступник, который воткнул в мою шею шприц и, как паук, утащил в свое логово… Такое не забыть…

На мне все еще черная футболка и шорты, и я не снимаю их, укладываясь посреди кровати на живот. Вит подбирается ко мне вплотную – я чувствую исходящее от его тела тепло, – и бесцеремонно задирает ткань, обнажая мою спину. Его руки скользят по коже – без всяких прелюдий и вступлений, сразу сильно и властно, – и у меня, признаться, скручивает живот от этой мужской решительности. Но я не привыкла смущаться собственного тела, я не святоша. Это нормальная реакция – я не собираюсь оправдываться ни перед собой, ни тем более перед ним. Главное – держать все под контролем… насколько это возможно в моем положении.

Он начинает с шеи – как и утром. Разминает ее, растирает уставшую кожу, нажимает пальцами на каждый позвонок, спускаясь все ниже и ниже… Потом возвращается обратно, касается пальцами кожи за ушами…

– Где ты научился этому? – соплю в подушку. Я жила роскошной жизнью, ходила к профессиональным массажистам, но руки Вита как будто бы даже крепче и внимательней к каждому миллиметру кожи… Или это просто я настолько уставшая и разбитая?

– Школа соблазнения, первый класс, – усмехается он тихо.

– Ты всегда начинаешь с этого, когда хочешь уложить в постель очередную телку?

– Как видишь, – с иронией замечает он, и я рычу, пытаюсь ударить его рукой, заброшенной за спину… Он перехватывает мое запястье, заставляет согнуть руку… На секунду меня охватывает паника: он что мне, руки заламывает?! Потом понимаю: он разминает их, подхватывая под локоть, сгибая под определенным углом… Я мычу от удовольствия.

Потом он отпускает руки, и его ладони ложатся между моих лопаток. Продолжают гладить, массировать, разминать, выстукивают каждый позвонок… Я потягиваюсь, подставляя ему поясницу, он с готовностью массирует и ее тоже, разглаживая, лаская пальцами… Чертов засранец. Он действительно очень хорош в этом.

– Ну все, достаточно, – я чувствую, что еще немного, и я начну терять контроль. Приподнимаюсь на локтях, переворачиваюсь на спину, быстро поправляю футболку, которая, задравшись, едва не обнажает грудь.

– Давай руку, – говорит он.

– Зачем? – я подозрительно щурюсь.

– Ты мне настолько не доверяешь? – мужчина насмешливо хмыкает.

– А должна? – я возмущаюсь. – Тебе напомнить, что ты меня похитил?

– Если бы я хотел тебя сожрать, давно сожрал бы, – замечает он. – Давай, киска, не вредничай, тебе понравится, – я нехотя вытягиваю руку, и он обхватывает мое запястье. – Теперь закрой глаза.

– Это еще зачем?

– Закрой.

Я фыркаю и закрываю. Мне просто любопытно, что за ерунду он хочет сделать, и правда ли думает, что меня это должно соблазнить.

Он касается кончиком пальца моей раскрытой ладони: сначала ведет вдоль мизинца, потом вдоль безымянного, среднего, указательного, большого… Закручивает спираль по всей ладони, медленно и мягко, потом спускается к запястью. Ладно, надо признать, это ужасно приятно. Нервные окончания так и замирают от восторга, и я невольно прикусываю нижнюю губу, впитывая ощущения. Вит опускает на мою кожу второй палец, и они скользят по руке вверх, чтобы задержаться в сгибе локтя.

– Щекотно, – шепчу я. Он молчит. – Надеешься меня соблазнить? Не выйдет, – вообще-то, я вру, потому что мозг еще может рассуждать здраво, а вот глупое, податливое тело расслабляется все сильнее, полагая, видимо, что это прелюдия к сексу. Как бы не так!

Впрочем, я все равно протягиваю ему вторую руку, не открывая глаз и позволяя ему закончить начатое. Внизу живота постепенно закручивается твердый, ноющий комок, и я с раздражением замечаю про себя, что после этого массажного сеанса придется топать в душ и там засовывать в себя пальцы, чтобы уж расслабиться до конца и дать истерзанному телу разрядку.

– Ну ладно, хватит, я все поняла, – шиплю я сквозь невольный короткий стон, когда он обхватывает обеими ладонями мою стопу и принимается массировать ее без тени смущения или брезгливости.

– Что ты поняла? – он усмехается.

– Ты отлично знаешь, где находятся женские эрогенные зоны. Кожа за ушами, шея и плечи, ладони, сгибы локтей, теперь стопы…

– Ммм, – он наклоняется и неожиданно прикусывает зубами подъем стопы. Это немедленно отдается болезненно-сладким покалыванием в паху. Я дергаюсь, пытаясь вырвать ногу, но он не отпускает.

– Издеваешься?!

Он кусает меня за лодыжку, вызывая невольное «ох!», и я пытаюсь пнуть его второй ногой:

– Если ты хочешь меня трахнуть – давай, трахай! Это все равно будет изнасилование, даже если перед этим ты сделал мне массаж!

– Правда? – глаза у него смеются, и меня захлестывают одновременно два желания: ударить его или попросить не останавливаться, потому что между ног покалывает от его манипуляций. Но второе желание я старательно подавляю:

– Хватит! – я наконец выдергиваю ногу.

– Ты ведь возбуждена, – улыбается он с видом наглого кота, который спер банку сметаны. – Тебя и насиловать-то не придется…

– С чего ты взял, что…

– Да ладно тебе, мы ведь взрослые люди…

– Действительно! Именно поэтому я не намерена оправдываться!

– И не надо, – он кивает, наклоняясь между моих ног и кусая за обнаженное бедро. Я снова пытаюсь пнуть его, и он хватает меня за обе лодыжки: – Ну же… Ты ведь меня хочешь. Я не только массаж хорошо делаю, киска. Или ты планируешь дрочить одиноко в душе? Нам придется пожениться, но нам не обязательно быть при этом врагами. Ну, или ты можешь покусать меня из ненависти… Я разрешаю, – добавляет он, передразнивая меня саму, и я задыхаюсь, чувствуя, как краснеют щеки и как чешутся ладони в предвкушении того, чтобы залепить ему парочку увесистых пощечин.

7 глава

Я все еще дрожу под ним, чувствуя, как нарастает напряжение. Я была уверена, что все контролирую, что не подпущу его слишком близко, посмеивалась про себя – да какое соблазнение? – и так безбожно проиграла. От мысли, что он все-таки завел меня, меня захлестывает… нет, не ненавистью – обидой. Разве я не должна была презирать его? Держать на расстоянии? Я и пыталась – но все равно лежу под ним в одних шортиках, едва прикрывающих задницу, с раздвинутыми ногами и сладкой ноющей болью в паху. Браво, Марина! Это победа тела над разумом! Полное фиаско!

Тем временем, Вит продолжает уговаривать меня: не словами, а действиями. Снова кусает лодыжку, голень, касается нежными пальцами сгиба под коленкой, отчего между ног продолжает ныть и покалывать, и я чувствую, как те самые шортики бессовестно намокают. Я лишь надеюсь, что Вит этого не видит. Впрочем, ему наверняка и так это ясно: он совершенно точно хорош в соблазнении и умеет читать женское тело… Чертов ублюдок! Он заранее знал, что я не устою!

Его пальцы скользят выше, по внутренней стороне бедра, он кусает еще и еще… Я чувствую, как твердеют под бесформенной футболкой возбужденные соски. Все еще упрямо сражаюсь сама с собой. Мне кажется, еще мгновение – и я сброшу с себя это сладкое наваждение, сведу бедра, отползу подальше от этого змея-искусителя… Но его решительная, властная, чисто мужская энергетика сводит с ума. Французские мужчины, что попадались мне в последние годы, – другие: более утонченные, романтичные, нежные. Этот – не церемонится и берет свое. Как будто заранее знает, что я дам ему все, что он пожелает.

В конце концов, я шепчу слабым голосом:

– Я подам на тебя в суд за изнасилование…

– Ага, – он ухмыляется, задирая мою футболку и ныряя бессовестным языком в отверстие пупка.

– Но если отпустишь меня домой – не подам…

– Ага, – повторяет он, запускает пальцы под ткань, нащупывая мои груди, и я со стоном выдыхаю, ощущая, как торчащие, ноющие соски получают наконец долгожданную ласку. Мгновением позже он добирается до них губами, целуя по-очереди, посасывая, прикусывая до легкой боли и тут же зализывая языком… Я отчаянно впиваюсь в его волосы пальцами: то ли чтобы отодрать от себя, то ли чтобы не отпускать.

– Прекрати…

– Прекратить что? Это? – Вит всасывает мой сосок губами, а потом отпускает и дует. – Или это? – кусает за ключицу. – Или это? – добирается наконец до моего лица и целует в уголок губ. От него пахнет моей гречкой, а еще крепким табаком, бензином и мужским потом. Я заглядываю в его глаза: они чертовски зеленые и чертовски наглые. Ухмылка тянется от уха до уха, а потом он снова припадает к моим губам, уже по-настоящему, по-взрослому, целуя медленно и развязно, заставляя меня впустить в рот его проворный язык… Я хнычу жалобно в его губы, но мозг уже отключается, говорит мне прощальное «пока-пока», и я отвечаю на его поцелуй.

Утром я объясню ему, что ненавижу его больше всего на свете. Залеплю пощечину. Нет… две! три! Или снова попытаюсь задушить. Или вытащу пистолет у него из-под подушки и заставлю его отпустить меня…

Но сейчас у меня нет сил сопротивляться. Он нависает надо мной, как змей, напитавший меня своим ядом, скользит бессовестно руками по моему телу, отчего все нервные окончания звенят и тянутся к его пальцам.

Я впиваюсь в его обнаженную спину ногтями – пусть ему будет больно. Он в отместку тут же кусает меня за нижнюю губу, а потом быстро сдирает с меня футболку. Ложится животом на мой живот, пропускает мои волосы между пальцами, целует долго и требовательно…

Он точно с цепи срывается. Переступает грань. Был таким мягким, соблазнительно-неторопливым – но теперь, когда молчаливое согласие получено, он как будто забывает о своей нежности. Его руки мнут мое тело, оставляя красные следы. Губы всасывают кожу, оставляя засосы. Пальцы скользят по бокам, бедрам, ягодицам, оставляя горячий зуд.

Поцелуями он спускается обратно вниз – скользя языком по пульсирующим венам на шее, задевая возбужденные соски, лаская губами живот, косточки бедер, чувствительную впадинку между ними… Расстегивает кнопку на шортах, тянет вниз вместе с плавками, промокшими насквозь. Ткань скользит по ногам, и он отбрасывает ее куда-то на пол.

Я вся превращаюсь в тугой, напряженный комок нервных окончаний. Каждое его прикосновение выбивает воздух из легких и кружит голову. Он и вправду знает, что делает. Чертовски опасный тип. Подпустить его к себе было большой ошибкой… Лучше бы он оставил меня в подвале…

Он гладит внутреннюю сторону моих бедер, касается пальцами промежности, и я невольно прогибаюсь в пояснице, шире расставляя ноги… Давай уже – трахни меня, и покончим с этим наваждением.

И он трахает – пальцами. Погружает в скользкую, хлюпающую смазкой щель сначала один палец, потом два, три… Растягивает податливое влагалище, елозит внутри, изгибая пальцы, царапая нежную кожу, заставляя меня судорожно содрогаться под ним и вскрикивать. Он добавляет вторую руку: трет распухший, изнывающий клитор, пощипывает, гладит вокруг. Потом припадает губами, заменяет пальцы языком, вкручиваясь внутрь, вылизывая клитор, удерживая мои бедра обеими руками, чтобы я не выскользнула от переизбытка ощущений…

Приближающийся оргазм накрывает лавиной, выплескивает наружу гортанные стоны и полубезумные, отчаянные метания по постели… Я впиваюсь пальцами в простынь, в его волосы, в собственную грудь… Влажная щель пульсирует и сжимается, пока Вит орудует в ней сильными пальцами… Я до боли выгибаюсь в пояснице… Еще три секунды…

Вит выдергивает из меня пальцы.

Я ахаю, сжимая бедра, потому что по всему телу проходит болезненная судорога. Мой оргазм ускользает от меня, приблизившись почти вплотную. Затуманенными глазами смотрю на Вита:

– Какого хрена?!

– Никакого хрена, киска, – Вит наклоняется надо мной, и в его глазах я вижу спокойствие и сталь: – Думаешь, я не знаю, о чем ты думала? Раз уж ведет себя как сволочь – пускай делает массаж. Раз уж хочет секса – пускай трахает, а я потом обвиню его в изнасиловании. Раз уж я потекла – пускай доставит мне удовольствие.

– Что… – хрипло бормочу я, все еще не понимая, что происходит.

– Обломись, – говорит он, в точности повторяя мою собственную интонацию. – Хочешь, чтобы я закончил? Попроси, и по-хорошему. Твое тело хочет меня, а ты сама хочешь только сбежать… Разве я не прав?

8 глава. Вит

Влажной, дрожащей рукой она залепляет мне звонкую пощечину, моя башка дергается, кожа вспыхивает, а член в штанах становится еще тверже, чем был. И зачем только я решил выпендриваться? Трахнул бы ее – и дело с концом. Но нет же… нет! Мне приспичило поиграть с ней.

Нет, ну а какого хрена? С чего бы мне ублажать эту занозу, когда она смотрит на меня люто шальным волчонком и – по глазам, сука, вижу! – вынашивает план, как поскорее свалить из моего дома? Как будто мне нужны эта свадьба и этот брак! Даром не надо! Но папаша приказал – папашу лучше слушаться, он и так дерьма нагородил, связавшись с этим Раевым, Маринкиным отцом-миллиардером, и если все по-быстрому не разгрести и не установить контроль – все, жопа. А папаша команде уже с три короба наплел: мол, все, алмазы будем в Азию транспортировать, все на мази, скоро такие бабки заколачивать начнем!

Начнем-то может и начнем, но жизнь моя теперь круто изменится: контроля ради папаша приказал жениться на миллиардеровой дочурке. Дочурку, конечно, такой поворот событий не порадовал – пришлось ее выкрасть прямо из-под ворот отельного подъезда. В Канны она собралась, ох ты ж черт! Ничего, киска, подождут твои Канны. Ладно хоть, она хорошенькая оказалась. И за словом в карман не лезет – с такой интересно. Я даже подумал, мы можем спеться… Но пока она ведет себя как сучка – так что и я буду вести себя как сволочь. Как там по-французски? Пардон, мадемуазель?

Член стоит колом. Пипец как хочется ее трахнуть – особенно сейчас, когда она, голая, горячая, лохматая, злая как собака, выныривает из-под меня, топает босыми ногами по паркету, вываливается за дверь спальни… Ну, и куда намылилась? Дом-то все равно заперт, не сбежишь. Ну да ладно, пускай пробежится по коридору, авось чуток остынет. Тем более мне надо передернуть, чтобы унять зуд между ног.

Я спускаю штаны с плавками, вываливая наружу багровый, вспухший, истекающий смазкой член. Ничего, дружочек, потерпи, совсем скоро мы оприходуем эту горячую штучку и заставим ее гнуться и визжать от желания. А пока… Я обхватываю член ладонью, принимаясь елозить по стволу вверх-вниз, запрокидываю голову…

Опускаю глаза – и вижу ее, застывшую на пороге. Как раз в этот момент из члена начинает брызгать сперма, и я на автомате продолжаю дергать его, содрогаясь от оргазма. Марина смотрит на меня ошалело – всего секунду. Потом отворачивается. Да ладно, тоже мне, скромница!

Потом она начинает вопить:

– Дай мне полотенце, ублюдок! Мне надо в душ! И покажи, где тут гостевая спальня! Я не буду спать с тобой!

– Да не расстраивайся ты так, – фыркаю я издевательски-миролюбиво. – Будет и на твоей улице… эээ… и у твоей киски праздник.

– Ты… ты! Ты! – рычит она, оглядываясь, словно хочет схватить что-нибудь и запустить в меня.

– Потише! – я поднимаю обе ладони, перепачканные смазкой и спермой. Марина морщится, все еще стоя передо мной без одежды. Эх, а может, ну нахрен всю эту гордость? Еще не поздно снова завести ее и… Так, остынь, идиот! Не для того была затеяна эта игра, чтобы тут же сдаться… – Подойди к шкафу и выдвинь третий ящик, – говорю я. Марина выполняет указания и вытаскивает большое пушистое полотенце. – А вот с гостевой спальней ничем помочь не могу. Мы от нее ключ потеряли. Давно.

– Тогда отправь меня в подвал! – рявкает она.

– Чтобы потом ты сдохла от пневмонии? – я насмешливо фыркаю. – Мне достаточно крови на моих руках, еще и твоя смерть мне точно не нужна. Давай-ка, вали в свой душ, дрочи по-быстренькому и топай обратно. И не спорь со мной, киска… Решила, что можешь мной командовать? Нет. А если папашу разбудишь – он тебе такой втык даст, что всю оставшуюся жизнь на цыпочках ходить будешь. Ясно тебе?

Французская принцесса ничего не отвечает и, осклабившись, выныривает за дверь, утаскивая с собой мое любимое полотенце.

Пока ее нет, я быстро привожу в порядок и себя, и постель. Достаю для Марины второе одеяло – это все, что я могу сделать. Отправлять ее в гостевую папаша запретил, да я и сам не дебил, не стал бы. Ключ, конечно, на месте, но Марина должна быть со мной рядом – на случай, если что-нибудь в этом дерьмовом мире пойдет не по плану, и ночью случатся полицейская облава или нападение банды-конкурента. Днем нас с отцом тут нет – а значит, ломиться в дом вряд ли будут, а вот ночь – самое время для незапланированных вечеринок и незваных гостей. Марине я истинных причин не сообщаю – зачем пугать девчонку? Она и так в стрессе.

На мгновение меня даже одолевает презрение к себе: может, не стоило так над ней издеваться, она хоть и богатенькая стерва, но вполне сносная девчонка, уверен, со временем мы подружимся и будем трахаться как кролики… и не только трахаться, надеюсь, но еще и разговаривать, если однажды она поймет, что я не тупая горилла, а такой же человек, просто выросший не на французской Ривьере, а в подмосковном бандюжнике. Но… это все-таки была вынужденная мера. Марина должна понять: она тут – не хозяйка. Если хочет чего-то – нужно попросить, а не потребовать. И уж тем более она не должна думать, что я от нее без ума и сделаю что угодно просто «потому что». Нихрена. Пускай пока считает, что я хуже, чем я есть.

Марина возвращается мокрая, замерзшая и злая. Я чувствую, как член снова шевелится в тесных плавках. Утром будет адский стояк. Но ничего не поделаешь – придется потерпеть.

– Подрочила? – спрашиваю я ласково, но Марина игнорирует вопрос.

– Мне нужен фен.

– Я похож на человека, который пользуется феном? – смотрю на нее с усмешкой. Серьезно, киска, ты чего? Какой фен? – Зато я достал для тебя второе одеяло, можешь сказать «спасибо».

– Обойдешься.

Марина сбрасывает с себя полотенце, оставаясь голой, расстилает его поверх подушки, потом ложится и укрывается выданным мною одеялом, подсовывая его со всех сторон под свое тело. Видимо, чтобы не контактировать со мной. Отодвигается на край. Отворачивается. Суровая!

Я не в силах сдержать улыбку. Чем больше она бесится, тем больше нравится мне. Если бы она была перманентно напуганной, покорной и не пыталась со мной препираться – было бы скучно. И я не хочу ее переделывать и подминать под себя. Хочу лишь объяснить правила этого дома. А уж какие у меня методы – другой вопрос. Пардон, я не во французской школе учился, а в школе жизни.

Она засыпает раньше меня – я еще некоторое время слушаю ее дыхание, которое постепенно выравнивается и успокаивается. Поворачиваюсь к ней, притягиваюсь ближе, утыкаясь носом в разбросанные по полотенцу длинные мокрые локоны. Засовываю правую руку под одеяло. Мне нужно кончить еще разок – иначе я не усну, бесконечно представляя себе ее тонкую обнаженную фигуру в ночном свете уличных фонарей за окном.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю