Текст книги "Бесстыжее лето"

Автор книги: Элли Лартер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

9 глава. Игры под алкоголем

Артем вполне себе с первого раза попадает ключом-лепешкой по кружочку домофона, а я тем временем пытаюсь понять, куда это он меня притащил. Судя по его роскошному автомобилю, я думала, он живет либо в самом центре Москвы с видом, блин, на Красную площадь и Собор Василия Блаженного, либо, наоборот, где-нибудь за городом, в закрытом элитном поселке, с огромным зеленым участком и аккуратным трехэтажным домиком как из американских сериалов. Тут меня ждет разочарование: это самый обычный спальный район столицы, банальный панельный дом, встречающая на входе пожилая консьержка, сонные пальмы в больших горшках, несколько лифтов… Пока мы ждем, подходят другие жильцы, с некоторыми Артем даже здоровается.

– Какой у тебя этаж? – спрашиваю я, прижавшись спиной к обшарпанной, изрисованной черным граффити стенке лифта, когда мы наконец заходим внутрь. Нас чертовски тянет целоваться, но нельзя: в кабинке едут другие люди. Так что я стараюсь быть приличной и заодно узнать что-нибудь полезное.

– Тринадцатый, – сообщает придурок.

– Ничего себе! Твое холостяцкое логово наверняка проклято, а ты еще и меня сюда тащишь! – мрачно усмехаюсь я. Другие пассажиры лифта косятся на нас как на пьяных. Но мы пьяные и есть, так что какого хрена? Пусть не пялятся, это не их собачье дело!

– Не исключено, что ты никогда не выйдешь из моей квартиры!

– Почему это? – фыркаю я.

– Я тебя убью и расчленю, коза, а как еще надо убирать конкурентов? – тут он наклоняется к самому моему уху и обжигает пропахшим спиртом дыханием: – На самом деле, я тебя просто затрахаю до смерти, детка…

Я едва не прыскаю со смеху, но тут в наш диалог вмешивается какой-то джентльмен лет шестидесяти, пытающий «образумить непутевого парня» и «предостеречь несчастную девушку». Этих любопытных мы тоже встречаем хохотом, выходя на своем тринадцатом, тогда как остальная компания отправляется выше. Даже не представляю, что они там еще о нас подумают.

– Это отвратительно, – сообщаю я сквозь смех.

– Зато весело, – в замочную скважину Артем попадает тоже без проблем, и еще через мгновение мы оказываемся в его холостяцкой квартире.

В другой ситуации я бы сначала обошла все помещение вдоль и поперек, изучила новую территорию, но сейчас…

Сейчас мне хочется только одного, и Артем полностью разделяет мое желание: еще у порога он прижимает меня спиной к стене, хватает одной рукой за горло, а второй за запястья, вытягивая их по стенке над моей головой, и вцепляется в губы жадным, пьяным, развязным поцелуем.

Кажется, что алкоголь начинает догонять нас только сейчас. Я точно чувствую это: движения становятся более плавными, замедленными, в голове легкий туман, но между бедер мокро и жарко, и хочется поскорее заткнуть изнывающую дырку его членом. Я тянусь к его губам, мы сталкиваемся зубами, ошалевшие, безумные, немного агрессивные после выпитой водки, но немного заторможенные, смеемся, что-то говорим друг другу, языки заплетаются и сплетаются между собой, он кусает меня, а я кусаю в ответ и чувствую во рту то ли свою, то ли его кровь. Делаю несколько шагов назад, чтобы самостоятельно снять свое дорогое черное платье с кружевом, поспешно спускаю его по ногам, оставаясь в одном белье. Без раздумий стягиваю трусы, снимаю лифчик, снова шагаю навстречу Артему. Дрожащими пальцами мы в четыре руки расстегиваем пуговицы на его рубашке, потом я дергаю ремень на его джинсах, вжикаю молнией, стягиваю ткань вниз, вываливая наружу уже вполне готовый багровый член. Его пьяные разноцветные глаза пилят меня все с той же похотью, что и позавчера в подсобке, и мы не добираемся ни до какой постели. Мы чертовы примитивные звери, существа с одним единственным инстинктом – трахаться. Мы заваливаемся прямо на пол, переплетаясь телами, и я чувствую, как он нависает надо мной, кусает, целует, потом натягивает презерватив и наконец таранит меня своим стояком. Только тут ко мне наконец приходит осознание, и я немного трезвею, обхватывая его руками и ногами и понимая, что чувства как будто бы обострились, и все, что произойдет дальше, будет остро ощущаться всем телом…

Мне кажется, мы просто не созданы для мягкой постели.

Мы не созданы для нежности и ласки.

В прошлый раз – на деревянных ящиках, в этот раз – прямо на полу. Я чувствую, как копчик, лопатки и затылок упираются в твердую поверхность и елозят по ней при каждом толчке, но мозг не фиксирует боль, я чувствую только гребаный кайф. Он долбит меня со всей дури, не церемонясь, ни о чем не спрашивая, вбивая в жесткий холодный пол голой задницей, а потом точно так же грубо переворачивает на живот, заставляя встать на колени, наматывает мои волосы себе на кулак и продолжает трахать, смачно шлепая мошонкой по моим ягодицам.

В какой-то момент я перехватываю инициативу и заставляю его оказаться внизу. Сама взбираюсь на него, сама направляю в себя член и, склоняясь перед ним, лицом к лицу, замираю, лишь слегка водя бедрами из стороны в сторону, чтобы притормозить, подразнить, поиграть…

– Ты издеваешься, чертова коза? – рычит он, пытаясь стряхнуть меня и снова подмять под себя.

– Я просто меняю правила игры, придурок.

– Какие еще правила игры?

– Теперь не ты меня трахаешь, а я тебя, – в этот момент я вытягиваю его руки над головой и быстро связываю мужские запястья поясом своего платья. Туго и крепко. Еще несколько ловких движений – и я связываю его щиколотки его собственным ремнем, выдернутым из шлевок.

– Какого хера, блять?! – рычит он, дергаясь на полу. Вместе с ним дергается его по-прежнему стоящий член, и я присаживаюсь к нему на корточки, раздумывая, как поступить дальше: оставить это на уровне сексуальной игры или…

10 глава. Связанный

– Твою мать, ты что, надо мной издеваешься?! – рычит придурок. Ему хватает сил, чтобы извиваться по полу скользким голым угрем, но сам себя развязать он не в состоянии, тем более что я сижу верхом, еще сильнее придавливая мужчину к полу. Его член стоит торчком, и я задеваю его пальцем, заставляя качаться, как маятник:

– Пим! Пим-пим! – это меня реально забавляет, так что я повторяю действие несколько раз, прежде чем наиграюсь.

– Проклятая сука! – рычит Артем. Мне кажется, он настолько зол, что если его сейчас развязать – он меня просто убьет. Затрахает до смерти, ага. Сейчас я в это почти верю.

– Ты же хотел соблазнить меня, – я пожимаю плечами и встаю над ним, как тогда, в подсобке, только совершенно голая, позволяя ему смотреть на распахнутое влагалище, текущую по моим бедрам смазку, обнаженные груди и растрепанные волосы. – Я соблазнилась. И даже напилась. И даже приехала к тебе домой. Неужели теперь ты откажешь даме в желании поиграть?

– Какие-то уебищные у тебя игры, блять! – сплевывает он.

– Я же извращенка, помнишь? И Снежная королева. А ты… ты мой Кай.

– Ебаная дрянь! – рычит он, снова пытаясь вырваться. – Ты даже не представляешь, что я с тобой потом сделаю!

Я игнорирую его угрозы и чуть отдаляюсь от связанного тела. Порывшись в шкафчиках его прихожей, обнаруживаю скотч и хорошенько залепляю мужчине рот:

– Ебаная дрянь, проклятая сука… Прости, малыш, но меня как-то не возбуждают такие ласкательные прозвища, – с этими словами я обхватываю пальцами его стояк, проводя вверх-вниз, вызывая приглушенный рык из-под крепко наклеенного скотча. Потом забираюсь на него верхом и медленно, с наслаждением опускаюсь на член. Хватит уже дикой долбежки и мужского доминирования. Я начинаю плавно раскачиваться из стороны в сторону, нависаю над Артемом, кусаю за соски, трусь клитором о низ мужского живота, снова и снова погружаю твердый ствол в свое влагалище и выныриваю, скользя в обильной смазке. Он мычит, стонет подо мной, пытается податься бедрами вверх, чтобы ускорить темп, но я каждый раз его осаждаю, потому что хочу помучить его и насладиться сама. Это и вправду чертовски приятно, особенно на пьяную голову.

Может, я и победила в том споре в подсобке, но давайте честно: это он меня тогда трахнул. Теперь моя очередь. Смирись, придурок.

Но мое тело тоже не может слишком долго выдерживать медленный темп. Постепенно я ускоряюсь, насаживаясь глубже, и Артем почти перестает сопротивляться. Даже связанный и с заклеенным ртом, он поддается, вливается в процесс, помогает мне. Я царапаю длинным ногтями его грудь, наклоняюсь, чтобы укусить за сосок, за ключицу или за мочку уха, целую бессовестно прямо в блестящий скотч. Его разноцветные глаза горят яростью, и это так возбуждает…

Секс на грани ненависти – черт, а это неплохо! Надо чаще практиковать! А если еще и под алкоголем – крыша вообще едет, никаких запретов, никакого стыда. Я ощущаю себя гребанным ковбоем, которого пытается сбросить механический бык, но держусь крепко, цепляюсь за потные мужские плечи, двигаю задницей часто и рвано, вверх-вниз, вверх-вниз, а потом по кругу, и снова вверх-вниз, свободной рукой дергая вспухший клитор, запрокидывая голову, содрогаясь в судорожных конвульсиях и не сдерживая мучительных стонов…

Кончая, я скатываюсь с него на прохладный пол, задыхаюсь и громко смеюсь, вздрагивая всем телом. Он рычит в ответ, потому что его стояк все еще требует разрядки. Вот бедняжка.

Ему удается сдернуть с губ скотч, и в меня тут же летит полная ненависти тирада:

– Ебаная пизда, развяжи меня сейчас же, я выебу тебя в зад так, что мало не покажется!

– Ууу, как страшно! – я поднимаю вверх обе руки, показывая, что сдаюсь. – Развязывай себя сам. Ты же наглый, беспринципный и ходишь по головам. Наверняка уже попадал в подобные передряги. Или ни у одной модельки не хватило мозгов попробовать тебя связать? Мне понравилось, я даже хочу еще, только в другой раз, ладно? – я чмокаю его в щеку, а потом отползаю подальше. Неплохо бы одеться и смыться из его квартиры до того, как он сможет освободиться и обрушит на меня весь свой праведный гнев.

Я натягиваю трусики и бюстгальтер, потом платье, вот только с застежкой мучаюсь долго. С сожалением смотрю на пояс, которым связаны руки придурка: этим элементом придется пожертвовать, по крайней мере, сегодня, хотя я не исключаю, что он потом просто сожжет этот несчастный пояс. Ничего не поделаешь. Месть требует жертв.

Между тем, Артем садится на полу, прижимаясь спиной к стене, подносит связанные руки ко рту и зубами пытается развязать намотанные мною узлы, не забывая чертыхаться и слать в мою сторону проклятия. Я стою около входной двери, наблюдая за его попытками и чувствуя, как его злость передается импульсами возбуждения в мое собственное тело.

Может, дождаться, когда он развяжет себе руки и ноги и бросится на меня? Наверняка он снова повалит меня на пол, разорвет мое платье и выполнит обещанное со всей жесткостью – трахнет так, что мало не покажется.

– Ты, блять, серьезно не собираешься мне помочь?! – рычит он, замечая мой почти мечтательный взгляд. Алкоголь все еще бурлит в моей крови, так что в ответ я просто улыбаюсь:

– Неа, мне нравится наблюдать, как ты разбираешься с этим сам. Такой взрослый и самостоятельный.

Вот только пить что-то очень хочется. Оно и неудивительно – после такого-то секса. Так что я отправляюсь на кухню, там наливаю себе воды и с полным стаканом возвращаюсь в прихожую.

Блять.

Он не должен был освободиться так быстро.

– Ну держись, сука, – говорит Артем, стоя передо мной со сжатыми кулаками, и я отступаю к входной двери, понимая, что теперь вряд ли успею выскочить.

АРТЕМ. 11 глава. Ярость

Поначалу это кажется хоть и жестокой, но чертовски сексуальной пыткой. Козочка елозит на моем члене, пульсирует вокруг возбужденного ствола, даже наращивает темп, откровенно трахая меня, подпрыгивая на моих бедрах, как в хорошем порно. Мне тяжело дышать с заклеенным ртом, она туго связала мне запястья и щиколотки, но бляяять… давайте признаем: это только добавляет градус, распаляет, заводит! От нехватки воздуха в легких и избытка алкоголя в крови голова становится пустой и гулкой, ощущения в теле обостряются, и возбуждение чувствуется особенно ярко. Вот же чертова коза! Кто же знал, что она на такое способна?! Я почти отдаюсь процессу, позволяя ей делать с моим телом что угодно. Но потом она кончает и скатывается с меня, смеется мне прямо в ухо, пока мой недотраханный член остается стоять торчком. И это, сука, больно, это очень больно! Банальный рефлекс подсказывает мне тут же додрочить его, выплюнуть сперму, освободить себя, но маленькая стерва слишком крепко связала мне руки, и я не могу сразу вырваться.

Первым делом мне удается содрать с губ скотч, и я тут же выливаю на довольную сучку ушат дерьма, не стесняясь в выражениях, покрывая ее трехэтажным матом. Она тем временем неторопливо одевается. Я отползаю к стене и пытаюсь распутать узлы, которые она навязала. Раздираю их зубами, пока она насмешливо смотрит сверху вниз, прислонившись к косяку.

– Ты, блять, серьезно не собираешься мне помочь?!

– Не, мне нравится наблюдать, как ты разбираешься с этим сам. Такой взрослый и самостоятельный.

Маленькая дрянь!

Наконец ткань трещит, не выдерживая напора. В следующий раз ей следовало бы связывать мои руки чем-нибудь покрепче пояса от кружевного платья. Пояс в клочья. И платье сейчас тоже будет в клочья… Аня как раз ушла в кухню попить, и в ее отсутствие я успеваю окончательно освободить руки, сдернуть ремень с ног и встать во весь рост, сжимая кулаки.

Козочка возвращается, цокая каблучками, держа в руках стакан воды, и лицо у нее сразу меняется. От блаженного довольства – к испугу.

– Ну держись, сука!

Я делаю шаг в ее сторону, и она недолго думая выплескивает мне в лицо воду, отчего я на несколько секунд выхожу из строя, отплевываясь и моргая. Аня тем временем дергает ручку двери и выскакивает на лестничную площадку. Но она забыла кое-что: свою сумочку. Я встаю в дверном проеме, не стесняясь торчащего члена, и напоминаю ей об этом:

– Это не твое, козочка?

– Отдай, придурок! – со злости она швыряет стеклянный стакан о бетонный пол, и тот разбивается вдребезги. То-то уборщице на утро работы прибавилось!

– Могу бросить! – я делаю движение, имитирующее бросок, и она рычит, инстинктивно подставляя руки:

– Там телефон! Ты совсем что ли дебил законченный?!

– Тогда подойди и возьми сама, – я болтаю ремнем ее сумочки из стороны в сторону и смотрю на нее так, как она смотрела на меня всего несколько минут назад, пока я пытался развязать руки.

– Черта с два! Вынеси ее на лестничную клетку и закрой дверь своей квартиры с обратной стороны!

– Размечталась, – я фыркаю. – Я ведь могу и себе ее оставить, мне-то что, – с этими словами я делаю шаг вглубь квартиры и начинаю закрывать дверь. Аня бросается обратно:

– Стой, блять, стой! Отдай мне сумку, придурок! – она подлетает вплотную, хватается за ремень и теперь хочет вырвать его силой. Но я поднимаю сумку высоко над головой, а второй рукой обхватываю козочку за талию. Мне хватает нескольких секунд, чтобы затащить девчонку обратно в квартиру и защелкнуть дверь на замок.

– Надеюсь, твоя сумка осталась цела и невредима, – я наконец отпускаю ремень. – Чего нельзя сказать о твоем платье. Сейчас от него не останется ничего, блять, ничего, коза ты такая, ты меня слышишь?!

Аня встает в боевую стойку, как будто реально собирается со мной драться, и я улыбаюсь, настолько нелепо это выглядит.

– Я занималась самообороной! – рыкает она.

– Ууу, как страшно! – я поднимаю вверх обе руки, передразнивая ее саму. – Ты правда думаешь, что справишься со мной, козочка? Успокойся, расслабься и иди сюда, – я подманиваю ее пальцем, и она на удивление послушно подходит, почти прижимается телом к телу, а потом неожиданно залепляет мне коленом прямо по обнаженным возбужденным яйцам. Я сгибаюсь напополам, но успеваю схватить ее за запястье. Уже через несколько мгновений она оказывается прижата к стене и распластана без возможности двигаться. Но ее силе и вправду стоит позавидовать: Аня вырывается, кусает меня куда попало (в нос, за щеку, за ухо), а потом ей удается освободить руку, и она залепляет мне пощечину. Я разворачиваю ее спиной к себе, чтобы задрать платье и вонзить между ногами два пальца. Она дергается еще раз, но тут же затихает, то ли признавая свой проигрыш, то ли просто от накатывающей волны удовольствия…

Ох, нет, это еще не конец.

Она ударяет меня локтем в бок, и мне приходится поднапрячься, чтобы не выпустить девчонку из рук.

– Я тебе верю! Ты умеешь драться! Но может быть, хватит уже? – шиплю я ей на ухо.

– Отпусти меня, – рычит она в ответ.

– Ты ведь сама приехала сюда, помнишь? Сама разделась. Сама занялась со мной сексом. Зачем ты так жестоко все оборвала?

– Хотела проучить тебя! – рявкает девчонка.

– Тебе удалось. Мне пиздецки больно. Может, ты все-таки сжалишься надо мной и дашь мне кончить?!

– У тебя руки свободны, иди в ванную комнату и кончай сколько влезет! – рыкает она.

– Я хочу кончить тебе в задницу!

– Ну уж нет! – она снова дергается и наконец вырывается. Как бы мне ни хотелось до боли протаранить ее зад железным стояком, я не насильник.

Она снова прижимается спиной к входной двери, а я наконец опускаю пальцы на член, чтобы кончить прямо на пол между нами.

12 глава. На час назад

Козочка все-таки увиливает, высоко вздернув очаровательный носик (бе-е-е!), цокая каблучками-копытцами по бетону лестничной площадки и хрустя по битому стеклу. Она феерично кончила, феерично не дала кончить мне, отвоевала свою сумочку и теперь, вероятно, весьма довольна собой и этим вечером. Я же остаюсь с обвисшим членом в руках, спермой на полу и затравленным взглядом озлобленного мужика. И конечно, так просто я ей это прощать не намерен. Я сказал, что я выебу ее в зад – так и будет, и уже совсем скоро.

А пока я вынужден убрать устроенный нами бардак, сходить в душ, подрочить еще раз, чтобы окончательно унять дрожь в теле, и лечь спать. На часах уже далеко за полночь, а утром на работу. И конечно, в агентство я должен прийти выспавшимся, чистеньким и свеженьким. Будто и не было никакой попойки, будто и не было пьяного секса и полуголой драки в прихожей квартиры. Господи, мы даже до спальни не добрались! Вот больные идиоты! Как ни крути, а мы друг друга стоим. Парочка ебанутых.

Эта мысль и мысль о том, что я непременно отомщу козе, почему-то успокаивают меня, а может, это остатки алкоголя в крови действуют умиротворяюще, но засыпаю я очень быстро.

А потом бац – и будильник! Как обычно, он звенит очень громко, очень противно и очень невовремя. Видимо, это основные функции всех будильников, потому что будит он не очень. Голова раскалывается, в мыслях полный туманище, глаза опухли и разлепляются с трудом. Быть такого не может, что уже прошло пять часов… Я совсем не выспался.

Сам виноват! Сам виноват, придурок! Тьфу ты, ну уж нет, придурком зовет меня она, сам себя буду называть идиотом. Так тебе и надо, идиот!

Не щадя себя, я забираюсь в ледяной душ и долго стою, подставив холодным и острым, как штопальные иголки, струям опухшую морду. Вылезаю. Ни о каком завтраке даже речи не идет – меня тупо вырвет, если я рискну хоть что-нибудь положить в рот. По дороге заскочу за американо покрепче – и на этом все. Приведя себя в порядок (насколько это, блять, возможно) и посмотрев на себя в зеркало, я решаю, что могло быть хуже. Надеюсь, что коза тоже придет с опухшей физиономией, невыспавшаяся и злая.

Но когда я появляюсь в офисе, оказывается, что Ани там нет. Нет там и девчонок – ни моей команды, ни ее. Только Герман и Олег. Оба – с диким похмельем, так что я на их фоне выгляжу даже ничего.

– Здорово, чувак, – Герман хлопает меня по спине, и я на целую секунду задумываюсь: а можно ли так было? Это пока я тут на испытательном сроке, а потом… Можно ли так панибратски с будущим директором отдела? Не просчитался ли я, набухав всю эту замечательную компанию?

Я встряхиваю головой: думать об этом пока некогда.

– Где все? – сухо спрашиваю я у мужчины.

– Ну, Мирослава взяла отгул, ей вчера было очень плохо, она так и не пришла в себя…

– Еще бы, столько в себя вливать, – фыркает Олег, который сам за столом то ли сидит, то ли лежит, опустив лоб прямо на стеклянную столешницу. Видимо, охлаждается.

– А остальные? – нетерпеливо повторяю я свой вопрос. – Анна Алексеевна где?

– А остальные на показе. И она там.

– На каком, блять, показе?! – взрываюсь я, сразу решив, что это Аня умолчала о чем-то, и я просрал важное мероприятие.

– Показ от любительских модельных школ. Анна Алексеевна узнала о нем ночью и решила поехать посмотреть моделей. Она и твоих девчонок взяла, раз уж ты проспал…

– В каком смысле – проспал?! – я совсем уж охуеваю.

– В прямом. Рабочий день час назад начался, так-то.

Я смотрю на экран мобильного телефона. Девять ноль восемь. Перевожу взгляд на электронные часы над столом Олега. Десять ноль восемь. Какого хрена?! Эта сука еще и часы мне успела перевести?!

– Твою мать, – выдавливаю я.

Олег пожимает плечами. Герман утешает меня:

– Начало показа в одиннадцать. Они сами только что уехали… Ты можешь успеть.

Я сразу оживляюсь, решив отложить все остальное на потом:

– Куда ехать?

– Станция метро Кропоткинская, а дальше я сам не знаю… погугли.

Танцы с бубном занимают у меня десять минут, в это же время я вызываю такси (мой – точнее, Макса! – кадиллак все еще на парковке у клуба, и сегодня вечером его надо обязательно забрать, не то увезут на эвакуаторе), а на место прибываю без трех минут одиннадцать.

– Это точно нужное здание? – недоверчиво спрашиваю у водителя, выглядывая наружу.

– А в чем проблема? – мужик хмурится.

– Просто тут должен проходить модный показ…

– Я водитель, а не модельер, прости, я понятия не имею…

Я не даю ему закончить и, швырнув на приборную панель купюру, выныриваю из машины, отправляясь на поиски нужного мне мероприятия.

Показ оказывается и вправду любительским, для девчонок и парней, которые занимаются в модельных школах и студиях.

Быстро вычислив козу в толпе участников, организаторов и гостей, я подбираюсь к ней сзади и дергаю за локоть, игнорируя всех присутствующих:

– Ну привет, стерва!

– И тебе не болеть, – отзывается она равнодушно, словно надеялась на мое отсутствие, но была уверена, что я все равно притащусь. Выглядит она сногсшибательно. Словно только что вернулась с Мальдивских островов. Идеальная укладка, платье, как всегда высоченные шпильки.

– Это ты перевела часы на моем телефоне?! – рычу я ей на ухо.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – она вырывает руку.