Текст книги "Люби меня по-французски"

Автор книги: Элли Лартер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Элли Лартер
Люби меня по-французски

1 глава. Удачное знакомство

Люси встречает меня на восточном вокзале Парижа. Я приехала из Москвы, она – уезжает в Прагу. Между прибытием моего поезда и отправлением ее – сорок минут, так что мы пересекаемся в большом зале ожидания, чтобы обняться и немного поговорить. Мы не виделись вживую десять месяцев, с прошлой моей парижской стажировки. В этом году я приехала снова – и снова буду жить у нее в квартире, только уже не по студенческому обмену, а просто по дружбе.

Вручив ключи, Люси заставляет меня повертеться вокруг своей оси и щебечет вперемешку на французском и английском:

– Как ты похорошела! Просто красотка!

– Неправда, сама такая! – я смеюсь, но щеки розовеют от смущения: слышать комплименты от коренной парижанки очень лестно. Даже берет у нее на голове сдвинут на бок чисто по-французски.

Мы берем по стакану карамельного рафа и устраиваемся за столиком в практически пустом кафе. Вечернее расписание довольно свободное, поездов почти нет, и людей на вокзале немного. От этого атмосфера Парижа чувствуется уже сейчас: запах свежих круассанов и заварного крема из маленькой кондитерской, тягучая французская классика из старого репродуктора, натертые до блеска витрины туристических сувенирных магазинчиков… И это только начало. Я знаю, что выйду на улицу – и меня захлестнет, закрутит, снова влюбит в себя этот безумный прекрасный город. Я приехала сюда впервые два года назад – но кажется, к Парижу невозможно привыкнуть.

А пока я просто сжимаю обеими ладонями горячий стакан и грею пальцы. В этом году осень в Европе выдалась дождливая и холодная, и за двое суток в поезде я, кажется, здорово простудилась. Не разболеться бы. Впереди стажировка, встречи со старыми друзьями и миллион дел.

– И почему ты не полетела на самолете? – спрашивает Люси обеспокоенно, а я пожимаю плечами:

– Ты же знаешь, я люблю поезда… Двое суток наблюдать в окно Европу – о чем еще можно мечтать?

– О тепле и здоровье.

Она принимается рассказывать мне, что где лежит в квартире – вдруг я забыла за год? А я и вправду забыла. Люси напоминает, где находится аптечка, и просит, чтобы я сразу приняла противопростудное.

– И горячую ванну! У меня есть бомбочки, морская соль и даже жемчуг. Выбирай и наслаждайся.

– Спасибо, – я улыбаюсь.

Через пятнадцать минут подают пражский поезд, и я вызываюсь проводить подругу до вагона. Свой огромный чемодан тащу за собой по перрону – не оставлять же его в камере хранения на полчаса? Тем более что все услуги на парижском вокзале ой какие недешевые.

– Если вы просто провожаете – оставьте чемодан здесь, – предлагает мне проводница, и я с облегчением киваю.

До Праги ехать несколько часов – Люси повезло больше, чем мне. Я устраиваюсь рядом с ней, пока место свободно, и она убеждает меня непременно попробовать маффины в новой кофейне через дорогу от дома. Ее позитивный настрой и беспечность почти сбивают с меня сон и усталость – я смотрю на подругу, улыбаюсь и уже заранее скучаю. В прошлый раз мы две недели жили вместе и по-настоящему сдружились. Потом – десять месяцев общения в соцсетях. И вот теперь – короткая встреча и снова расставание на месяц. Когда у тебя друзья в других странах – это бывает очень грустно.

Мы обнимаемся на прощание, и я выхожу из вагона, чтобы отыскать лицо Люси в окне поезда и помахать ей рукой. Слышно, как по металлическому навесу стучат капли: пошел дождь. А я так надеялась добраться до дома без него. Даже думала поехать на метро. Но в такую погоду и с моей простудой – лучше все-таки машина.

Тащить за собой по лужам чемодан тяжело и неудобно, но выбора нет. Я спускаюсь с перрона и поворачиваю в сторону остановки такси. Ближайший светофор сообщает, что придется стоять полторы минуты. Дождь тем временем усиливается. Поставив чемодан рядом, я натягиваю капюшон плаща и убираю озябшие руки в карманы. Мокрый холодный воздух прошивает насквозь, и цифры на светофоре, как назло, ползут чертовски медленно…

Когда остается пять секунд, я наконец нехотя вытаскиваю из кармана одну руку, чтобы взяться за ручку чемодана, и тут что-то звякает прямо под ногами. Я опускаю взгляд и вижу, как ключи, данные мне Люси, висят на самом краю ливневки, грозя вот-вот провалиться в бездонную дыру канализации.

Твою мать!

Не успев ни о чем подумать, я быстро сажусь на корточки, чтобы выловить связку, и тут же мне в лицо ударяет потоком грязной воды из-под колес автомобиля, решившего прорваться за две секунды до конца светофора. Зажигается зеленый, мимо меня устремляется толпа людей. Ключей нет. По лицу стекает грязь.

– Мадемуазель?

Я поднимаю взгляд и сначала вижу заботливо протянутую мужскую ладонь, и только потом всего остального мужчину. Он смотрит на меня, поджав губы. Еще бы: я в буквальном смысле слова сижу в луже.

– Вы в порядке? Лучше отойти от дороги, а то вас снова обольют. По вечерам автомобилисты наглеют. Но будьте уверены: это был не француз. Наверняка какой-нибудь турист на арендованной тачке. Вставайте же! – повторяет он более настойчиво, и я наконец протягиваю ему руку, послушно поднимаясь на ноги.

– Спасибо, – не зная, лучше вытереть лицо руками или оставить как есть, я просто встряхиваю копной мокрых волос в попытке прикрыть заляпанные грязью щеки.

Между тем, мужчина уверенно берет мой чемодан и оттаскивает его подальше от дороги. Я молча иду за ним, не зная, что сказать. Черт с ними, с водой и грязью! В голове пульсирует паническая мысль: я просрала ключи от квартиры. Теперь мне банально негде ночевать и вообще жить.

2 глава. Туда, где тепло и сухо

У моего нового знакомого – хотя нет, незнакомого! он же еще не представился! – темно-карие глаза и черные, как смоль, волосы. Он не француз, у него какая-то южная кровь, но не все ли равно, когда моя собственная кровь стынет сейчас от холода, и мне негде ночевать?

– Возьмите, – мужчина отрывает меня от отрешенного созерцания собственного заляпанного грязью плаща, подавая взявшуюся из ниоткуда влажную салфетку. Он их что, с собой носит?!

– Спасибо, – я криво улыбаюсь и киваю, принимаясь машинально оттирать плащ, хотя вряд ли это поможет: мокрая грязь отлично въедается в ткань. Мужчина берет другую салфетку и начинает чистить мой чемодан, а я смотрю на него с нескрываемым удивлением: отвыкла за год от европейского дружелюбия. В Москве никто не станет помогать, даже если ты в канализационный люк провалишься. Упал – ну и ладно. Сам виноват, надо было смотреть под ноги, а не глазеть по сторонам.

– Что? – мужчина напрягается, заметив мой взгляд.

– Простите, – я трясу головой. – Просто вы не обязаны…

– Каждый уважающий себя джентльмен обязан помочь девушке, если та попала в беду, – он улыбается, показывая белоснежные зубы, а потом вытирает руки и протягивает мне правую ладонь: – Меня зовут Эмиль.

– Очень приятно, Лера, – я подаю ему руку для рукопожатия, но он быстро перехватывает мои пальцы и подносит к своим губам, чтобы поцеловать. Его ладонь и губы теплые и влажные из-за дождя. От смущения я тут же одергиваю руку, а он продолжает улыбаться:

– Лера, откуда вы приехали? – и сверлит меня внимательным взглядом.

– Москва, – отвечаю я нехотя.

– Ну да, точно! Я и забыл, что за восточный вокзал приходят поезда из России. Только мне казалось, прибытие немного раньше…

– Я еще подругу провожала, – объясняю я, а сама уже жалею об этом. Лучше бы не провожала. Успела бы до дождя, не потеряла бы ключи от дома и сейчас уже лежала в горячей ванне с пузырящейся бомбочкой. Мечты-мечты. А в реальности – все еще холодная дождливая улица.

– Ваш телефон в порядке? Сможете вызвать такси? – спрашивает Эмиль, когда три минуты спустя мы встаем под навес около какого-то сувенирного магазинчика. Мужчина выбрасывает в урну последнюю салфетку. Чемодан оттерся замечательно, а вот плащ все равно придется сдавать в химчистку.

– Телефон в порядке, – я киваю. – Только вот… – начинаю и тут же замолкаю. Он и так помог мне достаточно, пусть идет по своим делам. Мне же нужно вернуться на вокзал или осесть в каком-нибудь кафе, немного просохнуть, а заодно решить, что делать дальше. На ночь или две придется снять номер в гостинице, а еще – позвонить Люси, рассказать про ключи и спросить, как быть. Может, есть дубликат у кого-нибудь из ее родных, и она позволит сделать копию. Либо придется ждать от нее письменного разрешения, ломать замок и ставить новый. Мне уже стыдно перед подругой, но я не могу позволить себе два месяца жить в парижской гостинице.

– Что такое? – уточняет Эмиль. – Нет налички? Давайте я вас подброшу. У меня автомобиль припаркован недалеко.

– Мне некуда ехать, – я наконец развожу руками и ловлю во взгляде своего собеседника тотальное непонимание. Приходится объясняться. Выслушав мою печальную историю, Эмиль цокает языком и качает головой:

– Сегодня не ваш день, – и тут он прав. – А может, и ваш. Ведь мы с вами не просто так встретились. Может, это судьба? Идемте! – я смотрю на него с непониманием, и он повторяет, снова хватая мой чемодан: – Идемте!

И вот, мы сидим в его автомобиле – блестящем черном мерседесе, – а мой мокрый чемодан лежит в багажнике. Эмиль сразу включает обогрев, а потом и вовсе приносит нам по стакану горячего зеленого чая.

– У меня предложение, – сообщает он, пока я пью маленькими глотками и заодно грею пальцы, глядя на своего спасителя. В полумраке автомобильного салона его глаза кажутся совсем черными, зрачков не видно, зато я замечаю ужасно пухлые чувственные губы. Бывают романы курортные, а бывают – романы на стажировках. В прошлый раз у меня такой был, и теперь, немного согревшись и обсохнув, я вдруг смотрю на своего нового знакомого как женщина на мужчину, и мне нравится то, что я вижу.

Между тем, Эмиль продолжает решительным тоном:

– Вы переночуете у меня сегодня и, может быть, завтра, если не получится быстро попасть в квартиру вашей подруги. Мне от вас ничего не нужно – только приятная компания.

Неужели только это? От неожиданности я поднимаю брови:

– Рискованное предложение.

– Для меня или для вас? – Эмиль улыбается, и эта его открытая искренняя улыбка подкупает. Вряд ли он маньяк-убийца, караулящий девушек около вокзала и расправляющийся с ними каким-нибудь жестоким образом.

– Для вас, – я улыбаюсь в ответ. – Я вечно разбрасываю вещи и пою в душе. Отвратительно пою!

Да-да, это флирт. Откровенный и неприкрытый.

Мужчина смеется:

– По-русски или по-французски?

– Чаще всего по-английски.

– Знаете три языка, значит? – он одобрительно кивает. – Я тоже.

– Какие? – интересуюсь я.

– Французский, испанский и итальянский.

Говорю же, горячая кровь.

– Едем! – решаю я наконец. В конце концов, ночевать в гостинице совсем не хочется.

Оказывается, что Эмиль живет почти в центре Парижа – из окна видна Эйфелева башня, – в роскошных апартаментах на десятом этаже жилого комплекса. Квартира в белых тонах, всюду дерево и зеркала.

– Кем ты работаешь? – спрашиваю я.

– Вольный художник, – отвечает мужчина уклончиво.

– А меня нарисуешь? – я хмыкаю.

– Может быть. Только если ты споешь мне в душе.

– Окей, – я с усмешкой киваю. – Разрешаю подслушивать, но подсматривать запрещено.

– Договорились.

Он приносит мне большое белоснежное полотенце и резиновые тапочки. Через пять минут, предвкушая горячий душ, я запираюсь в ванной комнате.

3 глава. Замок в двери

Ступая босыми ногами по прохладному кафелю, я стягиваю с себя забрызганные грязной водой футболку и джинсы, оставляя их прямо на полу. Туда же летит нижнее белье. Невольно я бросаю взгляд на дверь. Она деревянная со стеклянной вставкой, и хотя рассмотреть что-то сквозь мутное стекло невозможно, все равно видны тени и силуэты. Эмиль проходит мимо, и я закусываю нижнюю губу. Какая пикантная ситуация: я стою в чужой ванной, в доме едва знакомого мужчины, совершенно обнаженная, и нас разделяют каких-то пара метров…

Я забираюсь в ванну, задергиваю шторку и включаю воду, сразу выкручивая на максимум горячий кран. Я замерзла, и мне просто необходимо согреться. Упругие струи ударяют в лицо и в грудь, я отфыркиваюсь, но все равно подставляю щеки, принимаясь тереть лицо, смывая грязь.

У него только мужской шампунь и мужской гель для душа. Взбивая между теплыми пальцами пену, я быстро мою голову. В слив стекает сначала грязная вода, а потом – чистая. Я все-таки очень сильно перепачкалась. Заявись я в таком виде в кафе – меня могли бы и не обслужить. А в гостинице как минимум бы косо посмотрели.

– Все хорошо? – раздается неожиданно хрипловатый мужской голос, и я чуть не подпрыгиваю, тут же инстинктивно прикрывая грудь и лобок.

– Как ты открыл дверь?! Я заперлась! – выдаю я в панике, но Эмиль не торопится одергивать шторку и любоваться моими обнаженными мокрыми прелестями. Вместо этого он возражает невозмутимым тоном:

– Не заперлась, иначе бы я не зашел.

В голове пульсирует отчаянная уверенность: я закрывала дверь! Слышала щелчок! Это точно было!

Мой собеседник продолжает все так же спокойно:

– Я просто хотел спросить: ты будешь кофе, чай или какао? И что заказать из еды? Я не ждал гостей, холодильник почти пустой.

Я быстро и лихорадочно соображаю, что ответить.

– Буду кофе! – говорю первое, что приходит на ум. – И пиццу можно!

– Пиццу нужно есть в Италии, – хмыкает Эмиль насмешливо.

– А во Франции рататуй и луковый суп? – отвечаю я в том же тоне, неожиданно для себя самой, и тут же морщусь.

– Отличный выбор! – мужчина смеется. – Их я и закажу. И пиццу тоже.

– И маффины, – добавляю я.

– Хорошо, – он все еще улыбается.

– Спасибо.

Я слышу, как скрипит дверь, и осторожно выглядываю из-за шторки. Ушел. Смотрю на повернутый серебристый замок. Я точно закрывала!

После душа я переодеваюсь в растянутые спортивные штаны и такую же футболку. В них я планировала спать в доме Люси, в них же буду спать и здесь. Новый загадочный знакомый – не повод принарядиться, даже напротив – повод быть максимально скромной и домашней, чтобы не провоцировать. Вот только слабый фен в его ванной комнате плохо высушивает мои волосы, и когда я выхожу в коридор, оставляя на паркете мокрые следы, на кончиках прядей все равно набухают тяжелые капли. Через пару минут на футболке появляются мокрые пятна, сквозь ткань просвечивают отчего-то затвердевшие соски. Замечаю я это слишком поздно – когда мы уже садимся за стол ужинать. Эмиль смотрит на меня исподлобья, улыбается, но молчит. Я мужественно прикидываюсь, что ничего не происходит, и просто перебрасываю все волосы вперед, чтобы закрыть грудь.

– Очень вкусно, – показываю ложкой на луковый суп, чтобы хоть немного разрядить неожиданно повисшую тишину… или это только я напряглась? Эмиль кажется вполне расслабленным:

– Согласен. Хотя в другом ресторане гораздо нежнее. К сожалению, у них нет доставки. Но если хочешь, могу тебя туда сводить.

– Может быть, – отвечаю я уклончиво.

– Так значит, ты в Париже не первый раз? – переводит тему мужчина, и я чувствую небольшое облегчение, тут же с готовностью кивая:

– Третий. Первый раз приезжала, как турист, второй раз на стажировку.

– Учишься на международных отношениях?

– Туристический бизнес, – отвечаю я. – Третий курс.

– Здорово. Бывала где-нибудь еще?

– Много где, – я киваю, перечисляя и загибая пальцы: – Европа – почти целиком. Калифорния, Майами, Нью-Йорк. Мексика. Турция. Таиланд. Индия. И по России тоже…

– Сколько же тебе лет? – кажется, мой собеседник удивлен, и мне это чертовски льстит:

– Двадцать. Скоро двадцать один. А тебе? – я перевожу стрелки, решив, что моя очередь задавать вопросы.

– Двадцать семь, – Эмиль улыбается.

– И ты художник?

– Вольный, ага.

– Что это значит? – хмурюсь я. – Ты правда рисуешь или…

– Или, – мужчина кивает, и я понимаю, что он не планирует обсуждать со мной эту тему. Но атмосфера и без этого кажется напряженной и наэлектризованной.

О чем я только думала, соглашаясь ехать к нему домой?

О чем я только думала, когда откровенно флиртовала?

О чем я только думала, выходя из душа в футболке, сквозь которую торчат соски?

Никакого благоразумия.

Это из-за того, что меня облили грязной жижей и ошарашили? Или потому что я в Париже? Или просто потому, что я дура?

После ужина Эмиль показывает мне гостевую спальню. Сам он тоже уже давно переоделся, на нем льняные штаны и светлая рубашка, сквозь которую четко прорисовываются мускулистые контуры загорелого тела. Я невольно залипаю и снова ругаю себя.

– Тебе еще что-нибудь нужно? – спрашивает мужчина.

– Нет, спасибо, – я улыбаюсь и касаюсь пальцами его локтя. От соприкосновения кожи с кожей вдруг дергает током. В прямом смысле. Я одергиваю руку, выругиваясь по-русски:

– Блять!

Мужчина шипит и смеется:

– Вот это да! – хотя на самом деле, конечно, в электрическом разряде между двумя человеческими телами нет ничего необычного. – Прости!

– Ничего страшного, – я потираю ладонь.

– Доброй ночи.

– Доброй ночи, – я киваю и уже отворачиваюсь, как вдруг он хватает меня за локоть и, дернув на себя, резко впивается в губы поцелуем. Через секунду, вырвавшись из его плена, я залепляю ему пощечину.

4 глава. У открытого окна

– Поцелуй со вкусом лукового супа, – улыбается Эмиль как ни в чем ни бывало, хоть и держится левой рукой за покрасневшую от удара щеку.

– Что ты себе позволяешь, – шиплю я, чувствуя, как паника поднимается от солнечного сплетения к горлу, перехватывая дыхание и заставляя щеки пылать гневным румянцем.

– Тебя что, не целовали никогда? – мужчина фыркает и смотрит на меня пристально и насмешливо.

– Я лучше переночую в гостинице, – бросаю я тут же, быстро начиная собираться.

– Боишься, что я тебя изнасилую? – Эмиль закатывает глаза. – Да ладно. Я правда похож на маньяка?

Я останавливаюсь, чтобы посмотреть на него в упор:

– Возможно.

– Если бы я хотел этого – сделал бы, когда ты стояла голая в душе, – он поднимает обе ладони в знак примирения, вот только мне мириться с ним не очень хочется, хоть он и звучит очень убедительно:

– Начнем с того, что я запирала дверь, а ты как-то открыл ее!

– Ты просто забыла. Устала. Долгая дорога, дурная ситуация с ключами и тупым водителем… Успокойся, девочка, – говорит он ласково.

– Какая я тебе девочка! – рыкаю я бессильно, понимая, что гнев уже почему-то сошел на нет, а вот его пухлые губы всего в метре от меня стали куда притягательнее после этого неожиданного поцелуя. И как за час мы скатились от мадемуазели до девочки, а от джентльменства к непотребствам?

– Ну так не мальчик же, – Эмиль разводит руками и улыбается. – Прости. Больше тебя не трону, обещаю. Мне показалось, что ты не против. Ты флиртовала и… забудь. Еще раз доброй ночи, – с этими словами он решительно выходит из гостевой спальни и направляется в ту, что расположена прямо напротив.

Мне хочется буквально застонать ему в спину от ужасного тянущего ощущения внизу живота. Последние отношения у меня были как раз в прошлом году в Париже, и теперь близость красивого мужчины будоражит сознание и тело. Дверь за ним закрывается, и я тоже закрываю свою, чтобы немного остыть и наконец лечь в постель.

Растягиваясь на свежих хрустящих простынях, я утыкаюсь носом прямо в мягкую подушку. Но несмотря на усталость, сон почему-то не идет. Некоторое время я лежу на спине, вслушиваясь в тишину, потом не выдерживаю и встаю открыть настежь окно, чтобы впустить в комнату прохладу и звуки ночного города: шуршание автомобильных шин, музыку, голоса и шум дождя.

Стоя у окна, я совсем забываю о холоде и о том, что у меня босые ноги. Запах осеннего Парижа пьянит, как и воспоминания о коротком плене рваного, но такого жаркого поцелуя. Я касаюсь пальцами своей нижней губы, вспоминая это ощущение, и прикрываю глаза…

Когда на плечи ложится плед, я вздрагиваю, но обернуться не успеваю, потому что у самого уха раздается укоризненный голос:

– Я почувствовал сквозняк. Решила простудиться и остаться у меня, чтобы я тебя лечил? – мужские руки решительно обвивают мою талию, и я нервно сглатываю:

– Отпусти.

– Иначе что? Кричать будешь?

– Буду, – я киваю.

– Кричи, у меня хорошая звукоизоляция, – с этими словами он припадает сзади к моей шее, кусая и оставляя след от зубов.

– Ты все-таки маньяк, – шиплю я, невольно откидывая голову и послушно подставляя его губам бешено бьющийся под кожей пульс.

– Конечно, – он проводит кончиком языка вдоль пульсирующей вены и резко разворачивает меня к себе лицом, чтобы поцеловать в губы. Я не могу вырваться – руки прижаты к туловищу под одеялом, – да и не пытаюсь, вместо этого только шепчу ему в губы:

– Это очень плохая идея.

– Почему? – он улыбается, глядя на меня темными порочными глазами.

– Мы едва знакомы.

– Тем лучше, ты в меня не влюбишься, я не влюблюсь в тебя, завтра мы расстанемся раз и навсегда, и никому не будет больно, – шепчет он губы в губы, тесно прижимая меня к себе. Если бы не одеяло – я наверняка уже почувствовала бы твердую выпуклость в его штанах.

– А если я скажу «нет»?

– Тогда я немедленно отпущу тебя и вернусь в свою спальню, – обещает он спокойно и серьезно, и это действует на меня, как спусковой крючок: я вдруг сама впиваюсь губами в его губы, обдавая жарким дыханием смуглую кожу. Одеяло скатывается к нашим ногам, и я обнимаю мужчину за шею, прижимаясь плотнее и действительно чувствуя низом живота его стояк.

Что же я делаю?

Он отрывается от меня ненадолго, чтобы закрыть окно. Теперь тишина заполняется другими звуками: шорохом лихорадочно стаскиваемой одежды, скрипом половиц под нашими ногами, влажными поцелуями и частым дыханием. Сердце колотится где-то под горлом, в ушах шумит кровь, и возбуждение подстегивается страхом и осознанием неправильности, порочности всего происходящего. Случайный секс – это было не для меня… до сегодняшней ночи. Эмиль прекрасно понимает это, увлекая меня в свою игру, опутывая постепенно, как паук свою жертву, клеймя поцелуями, ведя горячим мокрым языком по часто вздымающейся груди.

Вся наша одежда остается на полу, и в постели мы оказываемся уже совершенно обнаженными. В окно льется неоново-синий свет уличных вывесок, придавая его загорелой коже какой-то особенный оттенок. Я на его фоне кажусь совсем бледной. Кофе с молоком.

– У тебя есть презервативы? – спрашиваю я хрипло.

– Конечно, – Эмиль кивает и улыбается в губы: – А тебе не терпится?