355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Элли Гарус » Согнутые руки » Текст книги (страница 5)
Согнутые руки
  • Текст добавлен: 19 сентября 2021, 21:02

Текст книги "Согнутые руки"


Автор книги: Элли Гарус



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

6. Ошибки из прошлого

Тоскана. Кастильончелло.

Первый день с ней

Когда мне думать о жизни, как не сейчас? Я смотрю на своих братьев и со страхом понимаю, как быстро они становятся старше, жизнь утекает из-под наших ног, да и я не молодею. Я смотрю на Рослин и вижу в ней сомнение, но не по поводу меня, а жизни в целом. Она старается найти пристанище, где будет защитное крыло и поддержка. Моя сладкая… я возьму на себя грех, если без ее согласия и ведома отдам распоряжение моему старому приятелю из окружного суда, чтобы он тихо и быстро сделал нас мужем и женой. Джо, ты же знаешь, что я сделаю это ради ее безопасности, а не для забавы. И пусть она будет в бешенстве, пусть опрокинет на меня ведро холодной воды, бросается стульями, книгами и прочим, я с улыбкой все прощу, потому что буду знать – она в безопасности!

Мы не остались праздновать Рождество в Нью-Йорке: я решил уехать из Америки вообще до праздника. Утром после прибытия, я съездил в центр города Кастильончелло по делам. По каким именно, знал лишь кузен Рудольфо, он помог мне провернуть недавно задуманное дело, но об этом я расскажу позже.

Ближе к обеду я нашел Роси на пляжной территории виллы дяди Рико. Она сидела на берегу, слушала шум морских волн и почесывала лохматого пса по кличке Нико за ухом. Зверь моего дядюшки, конечно. Я окликнул Рослин, она оглянулась через плечо и машет в знак приветствия рукой. Я тут же предложил ей сыграть в жабки на воде, она охотно соглашается. Маленький влажный камешек летит прямиком в воду с ее лёгкой подачи – Роси умеет делать жабок даже лучше, чем я – человек, который все детство провел у моря. Она бежит по берегу, хватает ещё парочку камней и бросает, и бросает… Смеётся, как ребенок, в котором собралась вся земная удача на свете. Бежит мне на встречу и теперь я ловлю ее, кружа в своих объятиях мое радостное, слегка запыхавшееся счастье.

Она вдыхает морской воздух полной грудью. Я интересуюсь, чем пахнет. Она не задумываясь отвечает – свободой, и блаженно улыбается.

– Море для тебя свобода, потому что оно не имеет четких границ?

– Да, – она сняла ботинки и прошла босиком по песку к воде.

Волна ласково обмыла ее пальцы. Рослин молчаливо наблюдала как вода шумя подступала к ней, и вслед скоро удалялась.

– В детстве я, как сейчас, помню дом у моря… любил бродить по песку, ловить волны ногами… мне казалось, что так обязаны делать абсолютно все любители волн.

– А теперь тебе так не кажется?

– Сейчас бы я хотел, чтобы мои собственные дети ловили волны и плескались в солёной воде под палящим сицилийским солнцем.

– Не знала, что ты романтик.

– Я и сам не знал, пока тебя не встретил. У меня есть огромное желание сделать в твою честь что-то безумное.

– Ты уже сделал, Фреди. – Роси вышла из воды на берег. – По сути говоря, ты украл меня за несколько дней до Рождества и привез в прекрасное место на берегу моря. – Медленно произнесла она. – Я ненадолго принадлежу сама себе.

Ее слова заставили меня задуматься о предстоящем расставании с ней. Тяжесть на груди лежит камнем. Нет ни слез, ни голоса в горле. Только желание ее не отпускать.

– Придет время и моя свобода закончится… Все хорошее быстро заканчивается.

– Нет, – рьяно заявил я, – ты будешь владеть свободой всегда. Даю слово!

– Разве такое возможно?

– Для меня не существует невозможных вещей. Я обещаю тебе, милая… все что смогу! Все что смогу! Ты бы видела свое довольное лицо, – шепчу ей на ухо, когда она возвращается. – Что же будет, когда выпадет снег?

– А здесь часто бывает снег? – Роси шепчет мне в том же тоне, улыбаясь.

– Не часто, но бывает. Для тебя должен выпасть персонально, потому что мне безумно нравится твое настроение! Ты сейчас по-настоящему живая! Ты настоящая!

– Это все потому, что ты меня украл. – Она дёргает меня игриво за нос и вырывается, убегая по тропинке к дому. – Эй, ну где ты там? Догоняй нас с Нико, если не хочешь пропустить обед. – Пес бежит за ней следом, довольно скуля.

– Бегу… – кричу ей в след и быстрыми шагами пытаюсь догнать эту егозу. Знаю ведь, что не догоню, она слишком далеко отбежала, но все равно стараюсь не отставать.

Скажите, где же провести черту между ждать, и пора уйти? Будет ли мое завтра с ней, если она не видит меня в своей жизни? Она не говорит со мной о любви. Она не говорит, что любит или же что я ей симпатичен.

– Я имею уважение и благодарность к тебе, это очень важно! Возможно важнее, чем беглые чувства по венам. – Роси говорила об этом так серьезно, но легко, глядя на морскую гладь впереди.

Чаек долгий крик сменил шум моря. Я перехватываю её, обнимаю и своими губами трогаю ее губы. Люблю. Донельзя. Безумно. Отчаянно. Неподдельно.

Мои мысли звучат твоим голосом, Джо:

«Пока не погибло все, может стоит отпустить? Пока твоя любовь не знала ее страсти… Ты же гибнешь, Фреди. Она же видит, Фреди. Ей тяжесть одиночества наступает на пятки, и она смело бежит вперед, цепляясь в темноте за твою руку. Ты – надежда для нее, долгожданный неснятый кадр, неспетая поэзия… Видишь, она ходит за кулисами жизни, помоги ей, Фреди. Помоги… – шепот усиливается в моих ушах, и резкий свист глушит, но я слышу последнюю фразу, – помоги ей, чтобы ее солнце раньше времени не закатилось, и сон не настиг ее в священной земле».

Пожалуй, стоит рассказать вам, это важная часть рассказа из жизни Роси, которую она поведала мне, пока мы летели из Чикаго в Пизу. У нас выдался непростой разговор. Рослин упомянула в нем о своей покойной матери, и тогда я начал понимать насколько глубока ее рана, которую, казалось бы, родные люди должны были помочь залечить. Но они равным образом только ковыряли ее время от времени, дабы та хронически сочилась, напоминая о себе.

– Незадолго до того, как мама уснула навсегда, она говорила мне странные вещи… То, что они странные, я так думала ещё ребенком, а сейчас понимаю, что она, возможно, хотела меня защитить от своей участи. Она жутко боялась… Помню, как она подозвала меня, усадила на стул около трюмо: там было так много цветных баночек, помад, разные ароматные духи. Она взяла расчёску и стала расплетать мне волосы. Я смотрела на себя в зеркало и видела ее лицо – мама улыбалась, а потом вдруг помрачнела, и губы ее вытянулись в тонкую полосу. Она сказала мне:

– Я очень хотела ребенка. Долго ждала его. И когда родилась ты, я так плакала… долго и горько плакала, потому что у меня родилась девочка! Я не хотела, чтобы у меня была дочка, потому что красота – она только убивает нас, красивых женщин. Она сделала меня заложницей, Роси. А теперь ты… Ты же будешь красивее меня, а мужчины слишком много требуют от нас… слишком много. Твой… – неожиданно она прервала мысль, как будто специально выбирая слова, но спустя несколько секунд продолжила.

– На этих словах мама утихла, а я смотрела на нее и не понимала, почему она не хотела девочку – меня? После ее смерти, там на кладбище, я думала, что она уснула навсегда из-за меня, потому что я не мальчик. У меня было столько мыслей в голове, Фреди… столько разных мыслей, сколько не должно быть у пятилетнего ребенка! Я даже не плакала, просто молча стояла и смотрела, как гроб опускают в землю. Так я молчала долго… Отец был разбит, а я почти три месяца жила у его сестры Молли и ни с кем не говорила; меня начали водить по врачам: сказали это на фоне стресса. А потом папа забрал меня и даже не спросил хочу ли я жить с ним. У него я тоже молчала до тех пор, пока на каникулы не вернулся Джо.

На лице Рослин появилась улыбка – кажется, это единственная ее светлая эмоция за все время рассказа.

– Тогда он мне показался взрослым дядей, хотя он и раньше появлялся в нашем доме… но я была слишком мала, чтобы его запомнить, разница в двенадцать лет между нами чувствовалась. Он первое время меня изучал, а в один из дней забрал с собой кататься на роликах, гулять в зоопарке и кормить животных. Там-то я впервые заговорила после долгого молчания, и заплакала у него на руках. С тех пор он постоянно был моей опорой и, наверное, самым понимающим человеком на Земле!

Она закончила. Ее глаза были сухие, а вот мои наполнились слезами. Черт возьми, я впервые слышу историю ее знакомства с тобой, Джо! Я впервые услышал насколько жестоки были последние слова ее матери… Она покалечила ее душу – может и не намеренно, пытаясь по-своему защитить дочь от такой же участи, как у нее.

– Я все равно свою жизнь не стала бы на чужую менять – роль явно драматическая и не простая, зато полна подлинных эмоций.

Роси… Мне хотелось крикнуть ей – отдай скорей мне холод своей души, чтобы я смог ее согреть своим сердцем. Оставшийся час до приземления в Пизе она молчала.

Второй день с ней

Мы встретили Рождество в Кастильончелло на загородной вилле моего двоюродного дядюшки Рико и его семейства. Было все, о чем только можно мечтать в настоящей итальянской семье – столы ломились от национальных блюд, домашнее вино лилось рекой, зажигательные танцы, песни под гитару, внуки Рико приготовили рождественский номер с фокусами; мы дарили подарки и получали их; мы жгли фейерверки и с довольными лицами наблюдали за их красотой в небе. Это было мое настоящее Рождество! Настоящим его сделала моя сладкая Рослин. Она не удивилась, когда я подарил ей поистине сексуальное платье, с вырезом на бедре, насыщенно-красного цвета. Роси тут же помчалась его примерить, и через несколько минут вышла в нем исполнить итальянскую песню «Tu scendi dalle stelle» (Ты сошел со звезд), под аккомпанемент тети Салли.

Я смаковал вино и смотрел на нее пуская слюни. Бог мой, я сам себе враг, Джо! Подарил такое роскошное платье и не имею права снять его с нее. Настоящая пытка! Настоящая… желать эту женщину, и не притронуться к ней. Чувствую, что сегодня мне не удастся совладать со своей страстью, уж сильно тело просится на грех. Идиот озабоченный! Твое тело-то просится, а как насчёт Рослин?! Она же поколотит тебя за это, пусть не сильно, по-женски, но в обиду себя не даст. В моих глазах застыл голод. Я истосковался по ласкам, принес в жертву желание взять ее силой, и только ради того, Джо, что уважаю ее выбор и честь. Я так устал искать пути отступления, наверное, на это Бог и создал нас мужчинами, чтобы мы испытывали каждый день свою силу воли.

Я слышал стук каблучков, когда приближался к двери ее спальни. Слышал, как она вошла в комнату и не закрыла двери на замок. Это стало вызовом: я одним движением дёрнул ручку, вошёл во внутрь и закрыл нас. Роси вышла из ванной, поправляя подол платья, который немного задрался на ее правом боку. Я стоял спиной к двери и молча смотрел на нее, как шкодливый кот после происшествия. Заметив меня, она поначалу бодро заговорила, а потом испугано сделала пару шагов назад. Вероятно, на вид я был чересчур возбуждённый.

– Роси… – начал я, – я тебя хочу! Прямо здесь и сейчас…

– Это… это что, такая оплата за платье?.. – голос ее имел воинственный оттенок.

– Да нет, сладкая… Я просто хочу тебя, и… Господи, какая же ты красивая. – Я схватил ее на руки и тут же затащил в ванную, затем быстро усадил на тумбочку умывальника, целуя все ее пылающее лицо, мягкую шею, быстро вздымающуюся грудь. Это же просто невыносимо: в один момент я наслаждался происходящим, но мой разум, который ещё не успел полностью отключится под натиском инстинкта, намекал мне, что пора бы остановится!

– Фреди… – кричала мне Роси, а я продолжал возиться с завязками от платья на спине. – Ты с ума сошел?..

– Да-а… я почти сошел с ума, когда ты вошла в этом платье. Надо же было додуматься подарить такое сексуальное платье… Я сам себе враг! – завязки не поддавались, она хорошо их зашнуровала.

– Эй… – она попыталась меня облагоразумить пощечиной, – а тебя ничего не смущает, сеньор?!

Но я уже не слышал ее гневного тона. Я нырнул ей под юбку головой и то, что было дальше могло бы войти в домашнюю хронику нашей с ней интимной жизни. Я не скажу, что она не пыталась отбросить меня, пыталась и ещё как! Она так крепко сжала мою голову ногами, что я чуть не задушился. Когда Роси наконец-то пощадила меня, я сполз на пол обмякший, придерживаясь за икры ее ног. Я помню, как поцеловал ее пяточку, на что она улыбнулась.

– Почему каждый раз, когда я хочу тебя взять, у нас ничего не выходит?!

– Действительно?! – Она недовольно закатила глаза. – Может потому что кто-то забыл меня спросить, хочу ли я этого?!

Она продолжала сидеть на умывальнике, беззаботно покачивая ногой. Я немного перевел дух:

– Ну-у… судя по твоей киске, ты как раз не против. – Наверное на этом моменте я выглядел жалким, и она даже захохотала. Немного погодя, она молча притянула меня за подбородок к себе, нежно поцеловала в макушку и только потом засунула мою голову обратно под свою юбку! «Неужели? Она просит меня взглядом? Хотя совершенно еще не знает, чего просит…» Я был сбит с толку, но терять время на раздумья не стал. Я ласкал ее там, вдыхая аромат мягкой на ощупь кожи. Она покорилась своим ощущениям, которые я пробудил в ней. Ей стало трудно дышать, а мне себя сдерживать. Мне хотелось сорваться с цепи и взять ее намеренно всю.

Улыбка не сходит с моего лица, когда я вспоминаю, что она не дала мне этого сделать. Она отдалась мне настолько, к чему была готова, по мере своей возможности, отдать себя в этот момент мне, но не более… Лишь стояло мне блеснуть ремешком своего пояса и снять штаны, как она быстро толкнула меня в плечо и скрестила ноги, перекрыв доступ к своим прелестям.

– На сегодня закончили, сеньор Макалузо. Можете быть свободны… – томно шептала она, ослаблено сползая с умывальника. Она умылась холодной водой, и когда я попытался подобраться к ней, чтобы обнять со спины, она сбрызнула на меня капли, недоверчиво отпираясь.

– Тише-тише, – я всё-таки крепко обнял ее, целуя раскрасневшиеся от жара щеки. – Я отнесу тебя и уложу спать…

И я действительно отнес ее в кровать, крепко прижимая к себе ее хрупкое тело, хотя сам еле держался на ногах. Выпитое вино дало о себе знать: я отключился почти сразу же, как оказался в постели. Я успел лишь шепнуть:

– С Рождеством, милая…

Роси сонно протянула:

– И тебя…

Третий день с ней

Ранним утром, когда весь дом не так давно уснул после веселой ночи, я проснулся раньше Рослин и умывшись, вышел на балкон посмотреть на морской рассвет. Я так давно здесь не был, что казалось напрочь забыл какими бывают они в этих местах. Я достал сигару и закурил. Интересно, Сальвадор начал искать дочь? Или он не догадывается, что его заложница сбежала? Вполне возможно, если учесть, что в Рождественскую ночь он отсутствовал в городе. А как же верный дворецкий, скажете вы? Поэтому я больше склоняюсь к варианту, что поиски давно начались, ещё в первый день ее пропажи. Сейчас я не хочу думать о том, что нас найдут и что мне за это будет: я решил эту проблему, и теперь, думаю, если кто-то подумает мне перечить у меня имеются весомые аргументы.

Возвращаюсь к двери и приоткрываю их, заглядывая в спальню: Роси спит обнимая подушку. Моя сладкая девочка… Она не заметила вчера, в этой семейной суматохе, еще один мой подарок под елкой – новый фотоаппарат последней модели Nikon F2. В этих местах есть что снимать, и я думаю, она обязательно испытает его на окрестностях, а потом и на мне (в качестве модели я еще не выступал). Сегодня наш новый праздничный день, и быть может, я покажу ей то, что хотел показать ещё позавчера.

Она сонно потягивается и открывает сначала один глаз, потом второй. Шепчу ей, присаживаясь рядом:

– Доброе утро, сладкая…

– Доброе утро, Фреди… – Она охотно даёт мне поцеловать ее теплую ладошку. – Ты хоть поспал? Вид у тебя неважный, круги под глазами пролегли.

Я продолжал ласкать поцелуями ее пальцы на руке, отчего она улыбчиво смотрела на меня.

– Как можно спать, когда ты рядом? Правильно, невозможно! Я может быть стал самым счастливым человеком на Земле…

Роси засмеялась, а потом забрала руку и села в кровати, придвинувшись ближе ко мне. Когда я уложил ее в кровать она была в платье, а сейчас сидит в тоненькой майке – неужели успела переодеться, пока я спал?

– Подумать только, как мало надо человеку для счастья… лишь несколько минут у меня между ног. – Она продолжала тихонько хихикать, смущённо прикрывая лицо ладошками.

– И это тоже… – я сгрёб ее в охапку, прижимая крепче к себе. – А если серьезно, я рад, что наконец-то спас тебя от участи быть избитой, в очередной раз, от рук Арни и от несправедливого наказания твоего отца.

– Да, но это лишь на время… – Роси грустно вздохнула, поглаживая меня по руке. – Они все равно меня найдут, и потом… Боже, а ведь мамины слова оказались пророческими. Все мои страдания в жизни из-за мужчин… Начиная от истории моего странного рождения и по сей день.

Я нахмурил брови, поглядывая на ее задумчивое лицо. Последняя фраза явно что-то утаивала в себе. Я решил уточнить:

– Что значит, твое странное рождение?..

Рослин посмотрела на меня так серьезно, словно обдумывая – говорить ли мне об этом, достоин ли я знать ее тайну?.. Она немного помолчала, а потом встала с постели и начала переодеваться.

– В тот день возле зеркала, мама сказала мне ещё кое-что… – Роси поправила джинсы и быстро надела мягкий кашемировый свитер.

– Что же?.. – Я невольно сам набросил на себя куртку, когда понял, что она собирается пойти к морю.

Она ничего не ответила, пока мы не вышли из дома и не прошли до самого берега. Гладь стояла зеркальная. Давно такого не было, чтобы море молчало.

– Вот видишь, море молчит, а я говорю… – она подковырнула носком ботинка песок. – Я никому об этом не говорила, и ты обещай, что не скажешь без моего ведома!

– Клянусь честью Макалузо! – я со всей ответственностью положил правую руку на сердце.

Она усмехнулась, а потом продолжила:

– Она призналась, что мой отец не Сальвадор Гаравани.

– Что?!. А кто тогда?..

– Я не знаю… – Роси пожала плечами. – Она говорила так запутанно и странно, как будто боялась, что я когда-то узнаю правду. Я уже многого не помню, мне же было только пять лет… Два предложения, которые запомнились мне – это то, что Сальвадор не мой отец и, мой настоящий отец… – на этом моменте Роси задумалась. – Она сказала: – Твой настоящий отец – один из главных людей в Америке…

Тишина повисла между нами. Мне вдруг жутко захотелось снова закурить. Я достал портсигар и потертую зажигалку. Дым из моего рта был тяжёлым, черт возьми, я не знал, что и думать об этой новости! По сути, нам не известно ничего – не имени этого человека, не то, существовал ли он в самом деле. Может Медельин сказала так в сердцах, ею руководила ненависть к Сальвадору?.. Ну разве мать скажет о таких серьезных вещах из горяча пятилетке?.. Думаю, Мэдди знала, что делает… Она давно запланировала свой уход и ей не было что терять.

– Вот уж задачу подкинула твоя матушка… Что ты сама думаешь по этому поводу?

– Если ты интересуешься, пыталась ли я искать его, то нет… Не пыталась и не желаю этого! С меня достаточно безумного отца в виде Сальвадора.

Я стряхнул с сигары пепел.

– Главный человек Америки… На ум никто не приходит?..

Она качнула головой, и мы решили пройтись вдоль берега.

– Фреди, пятнадцать лет прошло… Может уже и не главный, может и помер. Мне без разницы…

– А я бы хотел взглянуть на него, – я взял Роси под руку, потому что заметил растерянность на ее лице после признания. – Думается мне, у тебя от него такой воинственный характер!

Роси смолчала не потому, что не хотела отвечать, просто она не знала, что сказать и в глазах ее застыл испуг. Вот я и принес с собой эту любовь, теперь же она – наша радость с примесью горечи. Роси не знает кто она, Джо. Она боится себя и жизнь, которую ей дали родители, которых она плохо знала. Джо… Ты же был в курсе, надеюсь? Она же успела поделиться с тобой этой тайной?.. Если да, тогда… Меня вдруг бросило в холодный пот. Ты же мог искать его все эти годы, ты же мог докопаться до истины о настоящем отце ради сестры!

– За это ты мог и поплатиться… – Последнюю мысль я сказал в голос. Роси остановилась вместе со мной и кажется поняла о ком я думаю. Она тихо протянула мне:

– Джо… Он знал об этой тайне…

Неужели свинцовые дверцы в эту темную историю слегка приоткрылись? Я затушил сигарету, наступив на неё носком ботинка, и потянул Роси следом за собой в дом. Случается так, что «важный человек Америки» – может быть, всего лишь, каламбур для того, чтобы отвлечь слушателя от главного.

* Nikon F2 – профессиональный малоформатный однообъективный зеркальный фотоаппарат, выпущенный в сентябре 1971 года в качестве дальнейшего развития камеры Nikon F.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю