Текст книги "Моя единственная надежда"

Автор книги: Элли Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4

Надя ходила туда-сюда, пытаясь дать выход энергии, а тем временем краем глаза посматривала на старые настенные часы, показывавшие, что до начала урока осталось десять минут.

Она бесконечно повторяла свой номер, который готовила для просмотра, но никак не могла сосредоточиться и едва не разбилась. Нельзя нарушать правило: никогда не репетируй в расстроенных чувствах.

Прошла неделя с тех пор как она встретилась с Райдером в клубе. С тех пор как от его поцелуя ее кости превратились в сироп. И с тех пор, как каждую ночь ее стали терзать самые жаркие эротические фантазии.

Черт, все это совершенно ни к чему. Она очень близко подошла к цели. Оставалось меньше двух месяцев до того, как в Австралию приедут продюсеры. Чтобы посмотреть ее. Чтобы дать ей второй шанс. И Надя хорошо подготовилась. Ее самоуважение было восстановлено, тело стало сильным и гибким, как никогда, амбиции разгорелись до крайности.

А потом явился Райдер Фицджеральд и своим поцелуем превратил ее в ходячий провод под напряжением с мозгами мухи-дрозофилы.

Он должен за это заплатить. Другого выхода нет. Она измотает его так, чтобы он молил о пощаде. Пусть только придет.

Минуты шли. Надя провела по волосам руками и, воздев их к небу, громко крикнула:

– Надо было прийти сюда позже!

Обернувшись, она увидела стоящего в полукруглом дверном проеме Райдера. Он смотрелся как картинка. Когда она заглянула ему в глаза, то увидела, что он пристально смотрит на ее голый живот. На ней был серебряный топ-бра, поверх которого она накинула расстегнутую рубашку, чтобы не остыть.

Надя с поразительной ясностью вспомнила, как смотрели на нее эти глаза за секунду до того, как Райдер поцеловал ее. Какими они были темными, жадными, неистовыми.

Расстроенная до боли, она завязала рубашку узлом и сердито проворчала:

– Честное слово, неужели у вас нет пяти минут, чтобы переодеться во что-то более удобное?

Как будто нарочно, чтобы она почувствовала себя совсем глупо, Райдер вытащил из-за спины спортивную сумку. И даже не новую, а достаточно потрепанную. Как будто этот тип прекрасно знал, что значит падать и пачкаться, если нужно.

Надя махнула головой в сторону единственной душевой комнаты в дальнем конце зала. Райдер кивнул и быстро пошел туда.

Взгляд Нади упал на его губы, изогнувшиеся в понимающей улыбке. Она невольно сглотнула.

– Снимите обувь, – выпалила она и, повернувшись к нему спиной, пошла в другой конец зала, якобы для того, чтобы взять пульт от плеера. – Мы здесь не в бирюльки играем. Это урок танца. И вы должны чувствовать под собой почву. Связь с музыкой, со своим партнером, с полом. Учитывая, как здесь жарко – и в каком она настроении, – вам придется попотеть, как никогда.

– С этим я как-нибудь справлюсь.

– Да? – бросила она через плечо. – Посмотрим, что вы скажете через час.

Пусть знает, как целовать, а потом убегать. Пусть знает, что значит связаться с женщиной из семьи Кент.

Надя начала давить на кнопки. Больше никакой нежной Норы Джонс. Динамики взревели от песни в стиле треш-метал. Она сотрет эту сексуальную улыбку с его лица во что бы то ни стало. Потому что все предыдущие дни доказали: если она не возьмет ситуацию в свои руки, ситуация возьмет в свои руки ее. И если ко дню просмотра она не будет владеть собой полностью, ее репутация как серьезной танцовщицы окажется под вопросом, и шанс сделать первоклассную профессиональную карьеру будет упущен.

Сделав музыку еще громче, Надя положила руки на бедра и неторопливо двинулась к нему. Ее взгляд скользил по телу Райдера, как будто она хотела выбрать, какую его часть подвергнуть экзекуции в первую очередь.

Райдер стоял неподвижно. Он смотрел ей прямо в глаза. Потом опустил взгляд на ее бедра. На ее голый живот. Скользнул по груди. И остановился на губах. Он задержался там так долго, что Надя почувствовала непреодолимое желание облизнуть их. Когда, не удержавшись, она облизнула их, Райдер сделал такой долгий вдох, что его грудь сначала расширилась, а потом поднялась вверх, открыв упругий пресс и полоску темных волос, исчезавшую в шортах.

Надя ткнула пульт, выключив музыку. Наступившая тишина оказалась еще более оглушительной. Надя почувствовала, что вот-вот взорвется.

И взорвалась.

– Какого черта вы поцеловали меня той ночью?

Сексуальная улыбка.

– А вы как думаете?

– Черт!

– Да, – согласился он. – Так и знал, что вы это скажете. А как насчет того, чтобы ответить мне? Почему вы ответили на мой поцелуй?

– Из вежливости.

Райдер рассмеялся, и этот звук, отразившись от стен комнаты, пролился на нее благословенным теплым дождем.

– Мисс Надя, вежливость не относится к числу ваших достоинств.

– Я говорю «спасибо» и «пожалуйста», если в этом есть необходимость.

– А если нет?

– Тогда и нечего… В любом случае, – сказала Надя, стараясь стряхнуть ощущение нарастающего возбуждения, – это не важно. Важно, что мы оба согласны с тем, что это больше не должно повториться.

– Почему? – Он шагнул к ней. И хотя подсознание отчаянно подавало сигнал тревоги, Надя не пошевелилась. – Почему это не должно повториться?

Когда он подошел ближе, и она почувствовала жаркий зов его тела, Наде вдруг показалось, что нет никаких причин, почему бы ей не снять с него рубашку и, опрокинув его на пол, не дать своему телу разрядку, которой оно так жаждало всю последнюю неделю.

Руки Райдера, сомкнувшись у нее на талии, потянули Надю к себе. Она шумно втянула воздух. От него исходил запах мужчины и секса.

Из последних сил Надя обратилась к тому единственному, что еще могло дать ей силы сопротивляться, – она подняла его руки, устанавливая их в положение, необходимое для танца.

Когда зазвучала музыка, Надя надавила на него. Райдер потянул ее к себе. Он шагнул в ее сторону чуть раньше, чем надо, и сбил ее с шага. И потом, когда надо было сделать поворот, снова двинулся раньше времени, не дожидаясь ее сигнала.

Надя вывернулась и сердито уставилась на него.

– Возможно, вы привыкли командовать, но в этом зале я главная.

– Я подумал, что вести всегда должен мужчина.

– Только если он знает, что делать, черт побери. А до тех пор моя работа заключается в том, чтобы вы не свернули себе шею.

– Почему-то мне кажется, что вам бы очень этого хотелось.

– В таком случае, думаю, я прекрасно умею сдерживать свои желания.

– Прямой путь к язве желудка.

Его возражение оказалось настолько неожиданным, что Надя закашлялась от смеха. Она никак не могла остановиться. И хотя ее смех звучал несколько истерически, он снял сковывавшее ее всю неделю напряжение.

Когда ей удалось отдышаться, она спокойно посмотрела Райдеру в глаза:

– Хотите знать мой способ избежать язвы? – Она начала загибать пальцы. – Никаких соусов. Никакого флирта. И уж точно никаких поцелуев.

– А мне понравилось, – сказал он. В его великолепных светло-карих глазах мелькнуло притворное раскаяние.

Положив руки на бедра, Надя тряхнула головой, отбросив волосы со лба.

– Жалеете, что Сэм затеяла эти занятия танцами?

– Каждый день.

– Ну что ж, осталось недолго. – Она посмотрела на часы. До конца еще пятьдесят минут. – Кстати, о Сэм. Она выбрала песню, под которую хочет танцевать с вами на свадьбе. Не хотите послушать?

– Всю жизнь мечтал.

Надя улыбнулась одним уголком рта и, отыскав песню Норы Джонс, которую выбрала Сэм, нажала кнопку на пульте.

Райдер наморщил лоб, но потом кивнул:

– С этим я справлюсь.

– А если добавить немного хореографии? Без пируэтов. Обещаю. Только одна поддержка в самом конце. Она довольно хитрая, но если вы считаете себя мужчиной…

Райдер покраснел и угрожающе сверкнул глазами.

– Думаете, я шучу? – спросила Надя.

– Я думаю, в вас есть определенная доля садизма. Интересно, откуда она?

Надя ощутила прилив мазохистского наслаждения.

– Я вообще не очень приятная личность.

– Напротив, очень приятная! – возразил Райдер, опустив взгляд на ее губы.

– Это нечестный прием.

– Какой мне интерес? – В его глазах светился смех. И огонь. И обещание. И полнейшая решимость. Он не собирался отступать.

Надя пристально рассматривала стоявшего перед ней мужчину. Он был совершенно невозможен.

– Вы действительно готовы это сделать?

– Горю желанием.

Следующие полчаса Надя хлопала в ладоши и считала, как обычно делала старая преподавательница, обучавшая ее балету:

– Выпрямить колени, плечи расправить! – Команды, которые она выкрикивала громким голосом, временами заглушали далекие раскаты грома. Надвигалась гроза.

Райдер наконец начал по-настоящему выполнять ее указания. Надя расслабилась у него в руках, лишь слегка подсказывая телом, что ему делать. На этот раз они начали двигаться в унисон. Медленно, спокойно, не прижимаясь и не отталкивая друг друга, следуя ритму музыки.

Надя кивнула. Хороший мальчик.

Музыка обволакивала их, струны арфы, звуки фортепиано и хрипловатый голос певицы все кружили и кружили вокруг. Надя повела Райдера вперед, а потом он повел ее назад в таком естественном ритме, что она не возражала. Его рука скользнула чуть дальше, прижимая Надю к нему. Она затаила дыхание, но не стала останавливать его.

Это было неизбежно, учитывая то, как прильнули друг к другу их тела, словно в поцелуе. Фантастическом, доводящем до потери сознания поцелуе…

Внезапно комнату озарила молния, за которой последовал гром, а потом отключился свет. И вентиляторы. И музыка. На этой неделе так случалось уже не первый раз, но только в этот раз свет не зажегся снова.

Остались лишь гнетущая тишина и душный неподвижный воздух, озаряемый всплесками лунного света, – прекрасный шанс закончить урок и избежать губительных последствий. Но ни один из них не перестал двигаться.

Надя даже положила голову Райдеру на грудь и зацепилась пальцами за петли его рубашки. Она слегка разомлела, почувствовав, как его подбородок нежно опустился ей на голову. Когда руки Райдера скользнули ниже талии, а большие пальцы потянули вниз эластичный пояс юбки, Надя растаяла еще больше.

Это было безумие. Полная противоположность тому, что она хотела сделать. И едва ли подходящий способ отработать плату за урок.

Но как она могла отказаться? Не от танца, от этого прикосновения. Тело к телу. От того, чтобы почувствовать себя частью одного целого. Почувствовать себя желанной. С каждым покачиванием ее наполняло ощущение сладкого блаженства. Хрупкой безмятежности. Оно проникало во все уголки ее существа, пока не заполнило ее целиком.

А потом, прежде чем она успела сдержать себя, Надя поднялась на носки, обхватила Райдера за шею и с какой-то невероятной легкостью нашла его губы. Горячие, влажные, открытые.

Когда их языки сплелись, она окончательно растаяла, как будто хотела просочиться к нему внутрь. Райдер со стоном положил руку ей на затылок и прижал ее к себе так, что у нее не осталось сомнений в том, как сильно он хотел этого.

Надя стянула рубашку через голову Райдера. Даже сейчас, в темноте, его рельефный торс отливал золотом. Ее пальцы запутались в плотных завитках волос, покрывавших его грудь. Райдер шумно втянул воздух сквозь зубы и сжал ее запястья. Потом его руки легли ей на плечи и, стянув рубашку, открыли губам путь к ее шее. Его язык, скользнув по ключице, коснулся груди. Когда губы Райдера сомкнулись вокруг ее соска, Надя задрожала.

Она запустила пальцы ему в волосы и с силой сжала руку, а Райдер жадно поцеловал ее в губы. Мысли оставили ее, в ушах зазвенело.

Сквозь пелену тумана Надя поняла, что это телефонный звонок.

Когда Райдер отодвинулся от нее, ее губы инстинктивно потянулись за ним. Они еще не закончили. Нет. Однако вместо того, чтобы опрокинуть ее на пол и взять свое, Райдер сказал:

– Я должен его взять.

Его? Ах да, телефон.

– Уже почти одиннадцать вечера, – задыхаясь, возразила она. Ее пальцы уцепились за пояс его спортивных штанов. – Ты ничего не должен.

– Уже почти одиннадцать вечера. Я должен.

Он разжал ее руки и отвел их назад. Потом повернулся к ней спиной и взял телефон. Надя обхватила себя руками, стараясь сдержать дрожь. Ей вдруг стало холодно.

Райдер пробормотал что-то в трубку так тихо, что она ничего не услышала, а затем отключился и стал собирать вещи. И только тогда, держа сумку в руке, он повернулся к ней:

– Мне надо идти.

Надя медленно выдохнула, стараясь успокоить стучащее сердце и укротить нахлынувшую обиду. Неужели это повторяется снова?

Райдер бросил сумку на пол и, крепко выругавшись, подошел к ней. Взяв ее за плечи, он наклонил голову так, что его глаза оказались на одном уровне с ней, что стало единственной причиной, помешавшей Наде выпихнуть его в дверь и потребовать, чтобы он убирался к черту.

– Нам надо встретиться, – сказал он почти приказным тоном. – Продолжить. Завтра.

Ну уж нет, приятель.

– Я занята.

– Весь день?

Она кивнула. Да, именно так. Если он хочет ее, он может ее получить. Здесь и сейчас. А не когда соизволит позвать.

Райдер стиснул зубы и посмотрел на нее так, словно хотел то ли встряхнуть ее, то ли поцеловать, то ли перекинуть себе через плечо и отшлепать. В конце концов, так ничего и не сделав, он поднял глаза на свои любимые балки и ушел, бормоча под нос что-то по поводу женщин, которые доведут его до смерти.

– Да пошел ты! – выкрикнула Надя, когда он ушел. Она ходила по залу, размахивая руками, и пинала попавшиеся под руку вещи.

Если бы не поздний час, она позвонила бы своей начальнице и попросила подыскать кого-нибудь другого, чтобы он возился с этим Райдером, черт его дери, Фицджеральдом. Ничего, утром она обязательно это сделает. Первым делом. А пока…

А пока она подняла руки над головой и вытянулась с такой силой, что заболели ноги, и начала танцевать под звуки стучавшего в окна дождя. Танцевать, пока дыхание не сделалось прерывистым, сердце не начало стучать, а ноги отказывались ее держать.

Уставшая до изнеможения, Надя кое-как собрала вещи, обернула вокруг шеи летний шарф и пошла прочь.

* * *

Было уже ближе к рассвету, когда Райдер повернул на дорогу, ведущую к его дому на Брайтон-Бич, и обнаружил преграждавшую ему путь машину, голубоватые фары которой светили ему прямо в лицо.

Злой и недовольный, он остановил машину рядом с непрошеным гостем, сожалея, что был не в своем обычном деловом костюме, а в этой нелепой одежде, которую напялил, чтобы угодить Наде. Стекло перед этим олицетворением кризиса среднего возраста неторопливо опустилось.

– Что ты хочешь, Фиц?

Отец Райдера взглянул на его дом – роскошное трехэтажное здание, спроектированное самим Райдером в молодые годы. Стеклянная стена темных окон смотрела на залив Порт-Филлип, а белая штукатурка стен светилась даже в приглушенном облаками лунном свете.

– Не более того, что мне полагается, – наконец протянул Фиц.

Понимая, что, если уделить отцу внимание, на которое он претендовал, на это уйдет целая неделя, а также, учитывая поздний час, Райдер решил закончить разговор побыстрее.

– Я знаю, чего ты пытался добиться. Оставь ее в покое.

Отец засмеялся, прищурив свои светло-карие глаза, и издал низкий гудящий звук, от которого у Райдера заболели зубы.

– Не смеши меня, сын. Она моя дочь.

– Любой хороший отец уважал бы решение своей дочери.

– Уважал? Что за чушь! Мало того что она решила, что ты поведешь ее к алтарю вместо меня, она даже не пригласила меня на свою долбаную свадьбу. Это мне впору зудеть о недостатке уважения.

Да, подумал Райдер. Понятие «уважать других» не входило в эмоциональный словарь его отца.

Мужчина наклонился к окну, но его глаза по-прежнему оставались в тени. Его стареющее лицо сморщила печально знаменитая кривая усмешка, на которую черт знает почему упорно западали все женщины.

– Ну хватит, парень. Скажи ей. Ты же понимаешь, что это правильно.

Райдер сжал кулак и сунул его в карман штанов. Потом уцепился пальцами другой руки за окно спортивной машины и с удовольствием заметил, как отец подался назад.

– Правильно? Сэм твоя дочь, Фиц. Та самая, которая давала тебе больше шансов стать настоящим отцом, чем ты заслуживаешь. А теперь твоя милая, добрая, единственная дочь собирается вый ти замуж и, в отличие от тебя, намерена сделать это один раз. Поэтому после долгих размышлений она решила провести этот день со своей матерью, семьей Бена, несколькими друзьями и со мной. Вот и все. Потому что, даже при том, что она тебя любит – бог знает почему, – она понимает, что стоит тебе появиться там и весь день ее свадьбы будет посвящен тебе.

Фиц поморщился, но Райдер продолжил. Он убрал руку с окна машины и направил указательный палец на нос отца.

– И если ты хоть немного любишь Сэм, ты поступишь правильно и смиришься с этим. Но если ты посмеешь явиться туда, послать ей сообщение или даже подумать о ней в этот день…

Не дожидаясь, когда он совершит какую-нибудь глупость, о которой потом пожалеет, Райдер сделал глубокий вдох и, отпрянув назад, стукнул кулаком по крыше машины, с трудом сдержав силу удара, чтобы не помять ее.

Так или иначе, но Фиц понял намек и с ревом помчался по дороге.

Только когда звук мотора затих, Райдеру удалось подавить свою злость. Или хотя бы попытаться. Влияние этого человека долгим эхом будоражило его сознание, заставляя работать больше, добиваться большего, чтобы доказать, что он ошибается. Хотя в последние годы этот эффект стал не таким сильным.

С того дня много лет назад, когда отец так безжалостно отбрил его, Райдер уже не чувствовал себя таким, как раньше. Как будто в тот день у него внутри щелкнул какой-то выключатель. Его чувства остыли. На первый план вышли амбиции. С тех пор он так и жил.

Но сейчас он был, как никогда, далек от холодности. Стоя на тихой дороге в первых лучах восходящего над горизонтом солнца, Райдер пытался овладеть своими чувствами. Его мышцы требовали разрядки. Сердце стучало в груди.

И на этот раз он понимал, что должен винить в этом не только своего отца.

Он затеял игру с огнем в надежде, что достаточно холоден, чтобы не обжечься. С огнем по имени Надя Кент.

Это нереальное, завораживающее, манящее существо проникло в такие глубины его души, которые он уже давно считал недоступными для других. Она вызвала к жизни его темные чувства, которые могли принести больше зла, чем добра.

Все то время, что он смотрел на отца, выплескивая свой гнев, казалось бы, вызванный только желанием защитить Сэм, Райдер не мог отделаться от мысли, что глубинной причиной его ярости было то, что его оторвали от нее. От этого дьявольского поцелуя, который, подхватив их обоих, очертя голову мчал их в бездну.

И дело не в том, что Райдер в чем-то уступил отцу. Никогда. Но эта встреча стала звонком, который и был ему нужен.

Он с огромным трудом успокоил сердце, восстановил дыхание, овладел бушевавшими в душе эмоциями и загнал их в глубину. Как можно глубже. Глубже, чем когда-либо. В тот большой темный склеп, где хранил все, связанное с отцом.

Наконец он остыл. Враждебность отступила. И каждая частичка его существа наполнилась благословенным ледяным покоем.

Глава 5

В таких случаях, как этот, Надя начинала жалеть, что не водит машину.

Пока она жила в отелях или делила жилье с кем-то еще, это ее не волновало. Но сейчас, когда руки болели, а пальцы онемели от сумок с продуктами, которые она накупила в супермаркете, путь до метро показался ей по-настоящему долгим.

А ведь она еще не закончила.

Зазывные крики мясников, конкурировавших за привлечение клиентов, смешивались с шумом веселой толпы, а вокруг громоздились горы сыров, от которых текли слюнки, свисали связки сосисок, стояли подносы разномастных яиц, отчего разбегались глаза. Однако последняя лавка, значившаяся в Надином списке, торговала вином. Прекрасными, блестящими бутылками.

Надя поднялась на цыпочки и, выглянув сквозь толпу туристов и местных, попыталась разглядеть свою цель. Отступив назад, чтобы пропустить группу пожилых дам, сосавших только что сделанные карамельки, она взглянула в сторону и заметила, что прямо между нею и вожделенным пределом стоит Райдер Фицджеральд.

Она не успела ничего сделать, как его глаза уставились прямо на нее.

На его красивом лице отразилось удивление. Удивление и желание, отчего у Нади подкосились ноги. Однако уже в следующий миг Райдер нахмурил брови, и лицо сделалось мрачным.

С трудом сдерживая желание повернуться и убежать, Надя стояла на месте как приклеенная. Он быстрым шагом направился к ней.

Надя расправила плечи и вздернула подбородок. На ней была обычная для выходных одежда: узкие джинсы, розовые балетки, майка без рукавов и тонкий летний шарф. Немытые со вчерашнего дня волосы она заколола в небрежный пучок. Без косметики, с обветренными губами она выглядела не лучшим образом.

А он выглядел… сногсшибательно.

Квадратный подбородок покрывала щетина, смуглое лицо блестело, волосы торчали вверх, мало походя на тот легкий беспорядок, который создают руки парикмахеров. Джинсы и темно-серая футболка придавали его широкоплечей узкобедрой фигуре ту раскованность, которая дается от природы или не дается вовсе.

– Надя. – Ее имя, произнесенное этим низким голосом, вызывало волнение в крови, с которым она не могла справиться.

– Привет, – ответила она высоким певучим голосом, которым никогда не говорила в жизни.

– Вы пришли за продуктами?

– Для ланча. Осталось купить бутылку вина – и домой.

Райдер посмотрел на две тяжелые сумки, и его брови чуть-чуть приподнялись.

– Ждете гостей?

– Нет, это для себя.

Его глаза скользнули с сумок на ее плоский живот, и Надя испугалась, как бы он не заметил ее внутреннюю дрожь.

– В любом случае мне надо успеть, пока они не закрылись. Так что… – Она заметила просвет в толпе и, улыбнувшись, быстро ринулась туда.

Она скорее почувствовала, чем увидела, что он идет за ней, как будто жар его мужского тела обжигал ей спину. Наконец не выдержав, Надя сделала шаг в сторону. Райдер тут же оказался сбоку от нее и пошел рядом, как будто так и надо. Как будто в последний раз, когда они виделись, его губы не прижимались к ее губам, а руки…

Понимая, что не сможет от него сбежать и что ей обязательно нужна бутылка красного вина, Надя сказала:

– Вы тоже решили слегка отовариться?

Он протянул пакетик миндаля в сахаре, бросив одну штуку себе в рот.

– Лучший в городе.

Она постаралась не смотреть, как он облизывает испачканные в сахаре губы.

– Не сомневаюсь, раз вы выложили за него такие деньги.

В глазах Райдера мелькнула улыбка, и Надя бросилась в атаку:

– И как ваши дела, после того как вы дали деру во вторник?

Вот так-то. Получи.

– Я был занят. – Он бросил на нее по меньшей мере загадочный взгляд, к несчастью не сопровождавшийся никакими объяснениями.

Надя не собиралась ничего выпытывать.

– Райдер, я хочу, чтобы вы знали, я попросила свою начальницу предоставить вам другого инструктора.

Райдер выглядел по-настоящему удивленным. Он споткнулся и слегка отстал. Хотя, как она и предполагала, быстро пришел в себя. Ослепленная бурлившей в ее душе страстью, Надя не сразу заметила, что Райдер Фицджеральд поразительно хладнокровный тип, обладавший способностью в одну секунду эмоционально отстраняться от того, что только что испытывал.

Она и раньше встречала людей с такой же степенью отчужденности и потратила много времени, пытаясь пробиться сквозь эту стену. Хорошо, что все закончилось ничем. По крайней мере, теперь она знала, когда надо подумать о себе. И отойти в сторону.

Добравшись до винного прилавка, Надя встала в очередь и уставилась прямо перед собой, хотя уголком глаза видела, что Райдер остановился рядом.

– Значит, мне ждать, что во вторник какой-то новый инструктор будет ворчать по поводу моих ног?

– Начальница не смогла найти другого дурака, готового в десять вечера возиться со странным субъектом.

Надя подвинулась чуть вперед.

– Значит, опять вы и я?

Надя сделала долгий медленный выдох. Правда заключалась в том, что она действительно подбросила Амалии идею сменить Райдеру преподавателя, но когда та начала судорожно искать замену, Надя сказала, что она может не беспокоиться.

Один поцелуй, после которого он сбежал, был позором для него. Когда это повторилось во второй раз, стыдно стало ей. Третьему разу не бывать.

К счастью, ее очередь подошла как раз вовремя, избавив ее от необходимости отвечать ему. Не обращая на него внимания, Надя принялась болтать со своим любимцем, хозяином лавки – франтоватым сомелье с очаровательным французским акцентом. В свои восемьдесят этот человек заигрывал с самыми хорошенькими женщинами, и делал это просто, мило и невинно. Если бы все мужчины были такими.

Надя купила бутылку и, продолжая улыбаться, повернулась. Райдер смотрел на нее. Во взгляде этих темных глаз не было ни простоты, ни невинности. От слегка подергивающейся щеки до вздувшихся мышц на скрещенных руках он весь был как сжатая пружина. И не дай ей бог оказаться рядом с ним, когда она разожмется.

Дождавшись, когда он встретится с ней взглядом, Надя сказала:

– Для меня это не игрушки и не развлечение. Это моя работа. Моя жизнь. Я продолжу учить вас с одним условием. Когда вы находитесь в классе, вы должны вести себя и делать так, как я говорю.

– О’кей. – Райдер даже не колебался. Как будто действительно собирался слушаться ее.

Однако успех оказался недолгим, когда его глаза скользнули по губам Нади и замерли, вглядываясь в них, как будто Райдер хотел вспомнить их вкус.

Надя со стоном вышла из очереди и пошла прочь.

– Где ваша машина? – спросил он, снова догнав ее.

– Я езжу на метро.

– Приятная прогулка с такими сумками.

– Выбирать не приходится, – ответила она, меняя руки. – Я не вожу машину.

– Почему, скажите, ради бога.

– Я всю жизнь прожила в больших городах. Там это не нужно. – Надя поморщилась и стала снова менять руки, когда вдруг почувствовала облегчение. – Райдер забрал у нее сумки. – Спасибо, но я сама справлюсь.

Райдер многозначительно посмотрел на ее покрасневшие руки, которые сами собой сжались в кулаки. Он с легкостью взял сумки в одну руку, а другой слегка обнял ее, ограждая от толпы.

– Теперь моя очередь ставить условие.

Ну конечно.

– И какое же оно?

– На прошлой неделе получилось совсем нехорошо. На следующий день я с трудом смог заставить себя работать.

Надя засмеялась. Когда их взгляды встретились, глаза Райдера вспыхнули.

– И где же вам приходится заставлять себя работать?

– На стройке.

– Вы строитель? – Ха. – А как же ваши прекрасные костюмы?

– На самом деле я архитектор, – сказал он, и свет в глазах сменился сексуальной улыбкой, которая в сочетании с грубой щетиной выглядела серьезным оружием.

– Так вот почему вы так заинтересовались моим зданием?

Он ответил не сразу, и Надя, рискнув бросить на него взгляд, обнаружила, что сексуальная улыбка исчезла. Ну вот, опять. Мы снова мистер Высокий, Хмурый и Молчаливый. Надя мысленно одернула себя. Не поддавайся. Если хочешь протянуть эти полтора месяца, чтобы тебя не выбило из колеи.

– Я строю совсем другие здания.

– Какие?

– Высотные. Небоскребы. Большие, высокие и блестящие.

– За которые хорошо платят.

Его смех шел неизвестно откуда, как будто большие волны радости прокатывались по его легким. Люди стали останавливаться. Оборачиваться. Вздыхать. Они стояли как загипнотизированные. И все они были женщинами. Надя протиснулась мимо них на улицу.

– Однако ваша машина не такая уж блестящая, – бросила она через плечо на случай, если он вышел оттуда живым. – Это всегда дает девушке надежду.

– Моя машина очень даже блестящая. Просто вы не были у нее внутри.

– Ваша машина – девушка? Мои надежды тают.

Он бросил на нее смеющийся взгляд, в котором таилось что-то еще. Что-то, от чего у нее по коже побежали мурашки.

– Итак, мисс Надя, – сказал он, наклонившись настолько близко, что ее тело резонировало с его голосом, – потрудитесь объяснить, что у вас за надежды?

Надя прикусила нижнюю губу.

– Не волнуйтесь, не на вашу жизнь. Скажите лучше, почему бы не заняться реставрацией красивых старых зданий с достаточно прочными потолочными балками, которые вам так нравятся?

Райдер моргнул, а потом усмехнулся.

– Я занимался этим на стажировке после окончания университета. Когда одна коммерческая фирма предложила мне хорошие условия, я согласился. И многому научился. Быстро. Несколько лет назад я создал свою фирму.

– И с тех пор работаете по восемьдесят часов в неделю.

– Да. Помогает то, что эта работа дает очень хорошую отдачу. По большей части… – На мгновение хмурое выражение вернулось, но почти сразу же исчезло.

– Ладно. Это хорошо. Уверена, что ваши… башни впечатляют.

Он снова бросил на нее один из тех взглядов, которые она стала замечать недавно, где наряду с насмешкой сквозила страсть, которую он не мог подавить полностью, даже когда становился высокомерным и отчужденным. Сейчас он смотрел под другим углом, как будто пытался разгадать ее.

– А как у вас? Вам нравится преподавать?

– Это дает возможность платить по счетам.

– Звучит не слишком радостно.

– И это говорит человек, считающий, что его работа дает очень хорошую отдачу, по большей части?

Надя ждала хмурых бровей, но увидела улыбку. Из тех, которые, обезоруживая ее, проникали в самое сердце, как нож в масло.

М-м-м. Чтобы разгадать эту улыбку, Наде понадобилось бы тысячелетие. А у нее было всего несколько недель. Слишком мало. И в то же время слишком много.

Она остановилась и протянула руки к своим сумкам:

– Спасибо за помощь, Райдер, но мои руки пришли в чувство. Я сама донесу.

Райдер остановился и не торопясь поменял руки. Взгляд его темных глаз был непроницаемым.

Надя щелкнула пальцами, но он не шелохнулся.

– Райдер…

– Это Сэм звонила той ночью, – произнес он, как будто эти слова вытягивали из него клещами. – Это из-за нее мне пришлось уйти.

Как будто теплый дождь пролился на Надю. Она почувствовала, что краснеет. Жар стал еще сильнее, когда она вспомнила то, что заставила себя забыть, – муку в его глазах, когда он уходил от нее.

Сэм. Ну конечно. Хотя в том, что он говорил, не было смысла. Если только…

Надя сглотнула и почти шепотом спросила:

– О, Райдер. С ней что-то случилось?

Он поднял было руку, словно хотел успокоить ее, но потом понял, что обе руки заняты.

– Ничего страшного. Все нормально. Просто в ту ночь ее расстроили. Очень расстроили.

Когда тем вечером Сэм с Беном приходили к ней на занятия, Надя ничего не заметила. Похоже, все члены семьи Фицджеральд умели держать свои чувства при себе.

– И все-таки что случилось?

– Случился наш отец, – ответил он. И поскольку он держал в руках ее ланч и остальные продукты, Наде ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Ваш отец жив? Я думала… Поскольку вы собираетесь вести Сэм к алтарю…

Глаза Райдера метали молнии.

– Он жив и в полном порядке. Просто он не является частью нашей жизни. В тот вечер он явился к Сэм. Стал мучить ее из-за того, что она не попросила его вести ее к алтарю. Видите ли, отец невесты имеет некий социальный статус. Ей пришлось спрятаться в ванной, чтобы позвонить мне. Он отказывался уходить, пока она не изменит своего решения.