Текст книги "Поцелуй под омелой"

Автор книги: Эллен Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Эллен Сандерс
Поцелуй под омелой

1

– Милая, о Лондоне не может быть и речи! – категорично заявила миссис Бойл в ответ на очередную просьбу дочери о каникулах на Туманном Альбионе.

При всей строгости и неумолимости Камиллы ее нежелание слышать о планах взрослой дочери поражало своей нелогичностью.

– Мама, ну пожалуйста! – взмолилась Грейс.

В глубине души она уже потеряла всякую надежду уговорить мать отпустить ее на рождественские каникулы. О чем Грейс не преминула сообщить своей лучшей подружке Нэнси, которая, собственно говоря, и являлась инициатором данного вояжа.

– Нет, нет и нет. – Камилла откинулась на спинку роскошного кожаного дивана, являвшегося не только украшением, но и подлинным центром просторной гостиной дома Бойлов в Нью-Йорке.

– Тетушка Джозефина сказала, что...

– Твоя тетя слишком много говорит, – перебила дочь Камилла.

– Мама, но ты ведь обещала, что позволишь мне съездить в Европу на каникулы, если я с отличием закончу семестр в университете, – резонно заметила Грейс.

Как и мать, она обладала завидным упрямством. Именно это природное упорство в достижении поставленных целей – какими бы фантастическими они ни казались на первый взгляд – и позволило Камилле Бойл превратиться из заурядной портнихи в хозяйку разветвленной сети магазинов одежды для богатых дам с нестандартной фигурой. Попросту говоря, Камилла Бойл слыла настоящей спасительницей полных женщин, уже отчаявшихся подобрать для себя модную и стильную одежду размера ХХХL.

Однако на этом сходство матери и дочери заканчивалось. Трудно было найти столь непохожих мать и дочь. Камилла была высокой стройной женщиной с крашеными платиновыми волосами, идеально уложенными в элегантную прическу. Зеленые глаза миндалевидной формы в равной степени привораживали и отпугивали мужчин. Возможно, именно поэтому Камилла не познала радости супружества.

Правда, официальная точка зрения миссис Бойл – несмотря на то что никогда не была замужем, Камилла требовала, чтобы при обращении к ней употребляли слово «миссис», – по данному вопросу звучала иначе. Ни один из претендентов на руку и сердце сексуальной бизнес-леди не оказался достойным ее. Богатая, независимая, добившаяся всего самостоятельно Камилла и впрямь создавала впечатление монолитной статуи Свободы. Безусловно, она вызывала восторг, поражая своим величием. Но способна ли она вызвать любовь, сострадание, умиление? Вряд ли.

Парадокс же состоял еще и в том, что женщина, о которой сейчас шла речь, в реальности выглядела Дюймовочкой, сошедшей со страниц детской книжки. Хрупкая, миниатюрная женщина, созданная для любви, а вовсе не для работы. Однако по какой-то досадной случайности в жизни Камиллы Бойл времени для любви не осталось.

С раннего утра и до позднего вечера ее мысли занимала работа. Благо что рядом с ней была старшая сестра Джозефина. Именно на плечи старшей дочери Бойлов и легли заботы о воспитании Грейс и ведении домашнего хозяйства. Камилла выбрала для себя роль добытчика. И с блеском играла ее на протяжении всей жизни!

Грейс в противоположность своей матери создавала впечатление беззащитной маленькой девочки, которую всем хотелось обнять и приласкать. Этакое разнеженное существо, с младенчества вызывающее умиление у людей всех возрастов. Огромные зеленые глаза, ямочки на пухлых щечках и кукольные губки бантиком не оставляли равнодушными даже самых бесчувственных циников, разочаровавшихся в силе добра и красоты. Миловидная девчушка к двадцати годам превратилась в писаную красавицу с шикарной копной каштановых волос, разметавшихся по плечам.

– Джозефина! – нараспев позвала старшую сестру Камилла.

Через мгновение на пороге появилась румяная дородная дама в переднике.

– Привет, тетя, – приветливо улыбнулась Грейс.

– Доброе утро, милая. Ты снова выводишь свою мать из себя? – шутливо пожурила она племянницу, которую по праву считала и своей дочерью.

После того как родители выгнали Камиллу из дому, Джозефина стала не только старшей сестрой, но и матерью для Камиллы и для ее малышки.

– Будь добра, принеси мне пару таблеток от головной боли, – попросила Камилла преувеличенно страдальческим голосом. – Иначе я сейчас умру. Голова раскалывается на части, словно по ней ударили молотком.

Джозефина метнула на Грейс укоризненный взгляд. Девушка тут же поспешила защититься:

– Тетя, ты ведь слышала, как мама обещала отпустить меня на каникулы.

– Грейс, почему именно Лондон? Ты можешь отправиться в любую другую столицу Европы, – миролюбиво заметила Камилла. – Почему бы тебе не посетить Рим или Барселону? К тому же там сейчас значительно теплее, чем в Англии... и люди добрее.

– Мама, ты так говоришь, как будто бывала в Лондоне! – запальчиво воскликнула Грейс. Тяжелые капли слез повисли на длинных изогнутых ресницах.

– Ни мне, ни уж тем более тебе – юной и неопытной девушке – нечего делать в Лондоне. Среди всех этих чопорных англичан, каждый из которых мнит себя пупом земли.

– Нэнси мне столько всего рассказывала о Лондоне! Я давно мечтаю увидеть своими глазами Букингемский дворец, Тауэр и Биг-Бен... – Грейс мечтательно закатила глаза. Однако ее восторги по поводу британской архитектуры не произвели на миссис Бойл ровным счетом никакого впечатления.

В гостиной снова появилась Джозефина. Она молча протянула сестре стакан с водой и две таблетки.

– Тетушка, прошу вас, уговорите маму отпустить меня.

– Если уж тебе это не удалось, то мне и подавно, – усмехнулась в ответ Джозефина.

– Мама, я ведь поеду не одна. Со мной будет Нэнси.

– Вот именно! – Камилла ловко закинула в рот обе таблетки и запила их глотком воды. – Эта несносная девчонка способна впутать тебя в грязную историю. Чего еще ожидать от девочки, воспитанием которой по сути никто не занимался? Росла сама по себе, как сорняк...

– Мама, ты несправедлива к Нэнси. К тому же родители вовсе не бросали ее.

– Да? – Левая бровь Камиллы ехидно изогнулась. – Если не ошибаюсь, ни ее мать, ни отец не задерживались дома дольше чем на пару недель. Одному богу известно, где их носит в данный момент.

– По Сахаре, – самым будничным тоном ответила Грейс.

– Что? – переспросила Камилла, словно не расслышав.

– Нэнси недавно получила от родителей открытку. Они делают серию фоторепортажей об африканской пустыне, – терпеливо разъяснила Грейс.

– Родители – в Африке, а их дочь творит все, что ей заблагорассудится.

– Нэнси учится лучше меня, – возразила Грейс. Злость в ней уже так и кипела, рискуя вырваться наружу горячим гейзером. И уж тогда прячьтесь все куда можно. – Именно ее на студенческом совете выбрали для программы обмена.

– Решили хоть на год избавиться от этой девчонки, – холодно прокомментировала Камилла.

Однако от Грейс не укрылась легкая досада в голосе матери. Видимо, Камиллу покоробило, что лучшей студенткой курса выбрали не ее дочь.

– Нэнси проведет целый год в Лондонском университете! – с нескрываемой завистью воскликнула Грейс. – А ты... ты не хочешь отпустить меня на какие-то две недели!

– Куда угодно, но только не в Лондон. Рождество – семейный праздник, который принято встречать дома. Если для тебя, конечно, это хоть что-то значит.

Камилла критично осмотрела дочь с головы до ног. Затем глубоко вздохнула и опустила взгляд.

– Хотя... похоже, тебе нет дела ни до матери, ни до тети. Нет, тебя привлекают огни неоновых вывесок дискотек и модных магазинов на Оксфорд-стрит.

– Мама, это неправда! – Грейс присела на краешек дивана рядом с матерью и ласково погладила ее по плечу. – Я очень, очень люблю вас с тетей. Обещаю, что к Рождеству обязательно вернусь. – Она натянуто улыбнулась. – Я целый год мечтала об индейке с яблоками и пироге с черносливом, которые готовит тетушка Джозефина.

Камилла обняла дочь.

– Почему ты такая упрямая?

– А ты?

Мать и дочь дружно рассмеялись.

– Так ты меня отпускаешь? – с надеждой спросила Грейс.

Камилла разжала объятия и отстранилась от настырной дочери.

– Нет. Тебе нечего делать в Лондоне. А за твои успехи в учебе я подарю тебе новую машину. Выбирай какую хочешь.

– Спасибо, но я обойдусь, – обиженно ответила Грейс, поднявшись с дивана. – Я учусь потому, что хочу стать лучшим специалистом по международному праву, а не ради твоих подарков.

– Не забывай, что одним из моих подарков является плата за твое обучение.

– Спасибо, мам. Ты очень добра. Так любезно с твоей стороны напомнить мне об этом, – огрызнулась Грейс. – Конечно, ты ведь никогда не упустишь случая напомнить нам с тетушкой Джозефиной о том, что всем, что мы имеем, мы обязаны великой Камилле Бойл. Ты добилась всего – славы, денег, уважения... А кто такие мы? Всего лишь груз на твоих плечах, пыль, которую никак не удается смахнуть.

– Не смей разговаривать со мной в таком тоне!

– Прости. Я больше вообще не стану с тобой разговаривать, если пожелаешь. Ты ведь у нас одна все решаешь, верно? Тебе и дела нет до моих желаний. А тетя Джозефина и вовсе свыклась с жалкой ролью служанки. Сколько лет она живет твоей жизнью? Десять, двадцать?

– Грейс, ты несправедлива ко мне. – Камилла сжала пальцами обеих рук виски и принялась судорожно их массировать. – Твоя тетя живет в нашем доме, потому что сама так хочет.

– Потому что ей больше некуда идти. У нее нет своего дома. Нет своей семьи. Она всю жизнь заботилась о тебе...

– И о тебе, – добавила Камилла.

– Она единственный человек на свете, который выдерживает все твои капризы и правила. Не потому ли ты так и не вышла замуж? Даже мой отец сбежал от тебя.

Камилла побелела от ярости. Грейс прикусила язык, осознав, что злость, овладевшая всем ее существом, занесла ее слишком далеко.

– Прости, – едва слышно пролепетала она.

Однако Камилла не произнесла ни слова. Она медленно, непривычно тяжело поднялась с дивана и направилась к мраморной лестнице, ведущей на второй этаж.

– Напрасно ты с ней так сурово, – шепотом сказала Джозефина племяннице.

Грейс вздрогнула. Плотно сжав губы, чтобы не разреветься, она отмахнулась от тетиного замечания, словно от мошки, и поспешила покинуть дом.

– Мне так жаль, Нэнси. Мама ни в какую не желает отпускать меня.

– Дело во мне.

– Нет, что ты!

– Я все понимаю, Грейс.

– Не обижайся, – умоляюще прошептала Грейс. – Ты моя лучшая подруга. Наверное, мама ревнует.

Нэнси пожала плечами.

– Что поделать. Просто, – она поиграла в руках шариком из фольги от шоколадной конфеты, – просто мне очень и очень жаль, что ты не увидишь своими глазами, какой это потрясающий город. Лондон – это целый мир, вселенная. Каждый найдет в нем что-то свое. Интересное и присущее только ему. Будь ты любителем древностей, приверженцем классического искусства или поклонником «Битлз».

– Нэнси, прекрати, пожалуйста. Я и без того схожу с ума от желания поехать с тобой.

– А ты не можешь ослушаться маму?

– Что? – Грейс подняла на Нэнси изумленный взгляд.

Впрочем, она давно должна была перестать удивляться смелым и дерзким выходкам и предложениям подруги детства. Нэнси всегда думала и поступала так... как никто и никогда бы не подумал и не поступил по причине ли страха, норм ли общественного порядка или морали. Не зря Нэнси обожала Оскара Уайльда. Совесть – лишь официальное название трусости, вслед за любимым писателем повторяла она.

– Скажешь матери, что передумала проводить со мной каникулы в Англии, а сама...

– Нет! – не дав подруге закончить, воскликнула Грейс. – А вдруг что-нибудь случится, а она даже не будет знать, где меня искать!

– Я ведь буду с тобой, – резонно заметила Нэнси. – Если ты боишься, то, конечно...

Так было всегда. Грейс и Нэнси дружили лет с трех. Их встреча произошла при самых прозаических для каждого ребенка обстоятельствах. На игровой площадке, в песочнице для карапузов. Стоило Джозефине отвлечься на какие-то доли секунды, как на голове ее подопечной оказалась целая гора песка. Напротив ревущей Грейс стояла улыбавшаяся во все два или три зуба Нэнси с пустым ведерком. Как ни удивительно, но на следующий день Грейс подошла к обидчице и... вывалила той на голову содержимое своего ведерка. О мирном выпекании песочных пирожков было забыто раз и навсегда. А тете Джозефине приходилось еще тщательнее мыть Грейс после прогулок, чтобы не вызвать у Камиллы лишних вопросов о том, как ее ребенок проводит дни.

С тех пор Нэнси нисколько не изменилась. Ее голова всегда была полна планов и замыслов, каждый из которых шокировал бы любого здравомыслящего, а следовательно, осторожного человека. Нэнси прыгала с парашютом и погружалась с аквалангом. Крутила романы как с самыми завидными женихами Нью-Йорка, так и с самыми отпетыми хулиганами. Она даже записалась на курсы японского языка, потому что вообразила себя прирожденной гейшей, лишь по недоразумению родившейся вдали от цветущей сакуры. Как ни странно, ни одна опасная авантюра Нэнси не закончилась плохо. Ей поразительно везло во всех начинаниях.

Взять хотя бы историю с учебой по обмену. Нэнси заполнила анкету от нечего делать. Просто потому, что кафетерий, куда она направлялась во время лекции по семейному праву, оказался закрыт. Возвращаться в аудиторию Нэнси не захотела, а потому принялась бродить по коридору, пока не наткнулась на объявление о конкурсном наборе студентов, желающих провести академический год в Лондонском университете. Нэнси и сама толком не знала, хотела она того или нет. Однако заполнила анкету и написала эссе – без черновика! – на пять страниц о том, как она буквально с пеленок мечтала побывать в столице Великобритании. Приемная комиссия была растрогана до слез эссе Нэнси, и ее фамилия оказалась первой в списке студентов, которым предстояло прослушать курс в Лондонском университете.

Грейс, безусловно, радовалась за подругу. Хотя ей было немного грустно расставаться с Нэнси на столь продолжительное время. Нэнси была не только лучшей, но и по сути дела единственной ее подругой. Как бы к этому ни относилась миссис Бойл.

– Не понимаю, почему твоя мама упорствует. Тебе ведь уже не пятнадцать, в конце концов. – После продолжительного молчания голос Нэнси прозвучал неестественно резко.

Грейс пожала плечами.

– Ты ведь не будешь всю жизнь держаться за мамину юбку. За десять дней, которые мы проведем в Лондоне, ничего непоправимого не случится. Если уж я не сбила тебя с пути истинного за столько лет...

Нэнси усмехнулась. Неприязненная настороженность Камиллы Бойл всегда забавляла ее. В присутствии матери подруги Нэнси начинала чувствовать себя демоном-искусителем. И это, черт возьми, ей нравилось!

– Мама вовсе не против, чтобы я провела каникулы в Европе, – возразила Грейс.

– Неужели дело только во мне?

– Дело в Лондоне.

Нэнси подняла брови и удивленно уставилась на подругу.

– Уж не знаю, чем ей так не угодил этот город, но мама и слышать о нем не желает.

– Ясно.

– Что тебе ясно? – поинтересовалась озадаченная Грейс.

– Все дело в мужчине.

– В мужчине? – Похоже, то, что было яснее дня для Нэнси, для Грейс представляло собой тайну, покрытую мраком.

– Наверняка в далекие-далекие времена какой-нибудь англичанин разбил сердце твоей матери.

– Моя мама не такая уж и старая.

– Извини, не хотела задеть твои дочерние чувства, – съязвила Нэнси. – Ты ведь знаешь, что я восхищаюсь твоей матерью. Она до сих пор весьма привлекательна. Мужчины смотрят ей вслед. Я не раз была этому свидетельницей.

– Не городи чепухи, – огрызнулась Грейс.

– Это чистая правда. Не станешь же ты отрицать очевидное. Твоя мама – красавица. Если бы не ее дурной нрав...

– Нэнси, – с угрозой в голосе предостерегла подругу от чрезмерно критичных замечаний Грейс.

– Твоя мама красивая, сексуальная женщина, – упрямо повторила Нэнси. – Если бы она не вознесла планку своих требований к мужчинам до заоблачных высот, то уже давным-давно осчастливила тебя отчимом.

Такова была Нэнси. Она всегда говорила то, что думала. Именно за это Грейс ее и любила. Именно поэтому Камилла ее избегала. Не всем людям нравится, когда собеседник говорит им в глаза, что о тебе думает.

– В любом случае мне ничего не известно ни о каком англичанине, – ушла от опасной темы Грейс.

– Если твоя мама никогда о нем не рассказывала, значит, ее сердце и в самом деле было разбито. О ничего не значащих интрижках вспоминать легко, а порой даже весело. Прежние любовники иногда даже смеются при встрече, вспоминая о былых деньках... а точнее ночах.

– Нэнси, какая же ты циничная!

– Ну не всем же быть такими романтичными девушками, как ты, дорогая. Кстати, как там поживает Лео?

– Понятия не имею, – сухо ответила Грейс.

– Кажется, этот парень по уши влюблен в тебя.

– Он влюблен в каждую вторую студентку своего курса. Я в его списке занимаю почетное место в первой десятке.

– А по-моему, он и в самом деле влюблен. Знаешь Дэйва, его приятеля?

Грейс кивнула.

– Мы с ним вчера ужинали, и он сказал, что Лео без ума от тебя.

Грейс скептично усмехнулась.

– Не удивлюсь, если этот ужин оплатил Лео.

Нэнси погрустнела.

– Только не говори, что запала на Дэйва, – удивилась Грейс. – Он ведь первый бабник.

– Ничего подобного! Это всего лишь маска. На самом деле он добрый, ранимый и очень чувствительный молодой человек.

– Ага, юный Вертер двадцать первого века, – усмехнулась Грейс. – Не будь наивной, Нэнси. Дэйв способен любить только себя. Не советую тебе пополнять ряды его бывших подружек.

– Обо мне тоже можно так сказать, – возразила Нэнси. – «Эй, уж не та ли это Нэнси Барренс, которая меняет парней как перчатки? Да у нее их было больше, чем звезд на небе... и что они в ней находят...» Думаешь, я никогда не слышала, что говорят за моей спиной?

– Только не я.

– Знаю, Грейс. Поэтому я дорожу нашей дружбой.

– Кстати, моя мама тоже никогда так не говорила. Ее... мм... несколько беспокоит отсутствие твоих родителей, но в целом она очень хорошо к тебе относится. Просто не желает этого признавать вслух.

– Знаю, – вздохнула Нэнси. – Я ведь твоей маме тоже никогда не говорила, какая она красивая и сексуальная.

– Нэнси!

– Молчу-молчу.

– Может, съедим по мороженому? – предложила Грейс.

– Почему бы и нет? Чур, мне ванильное с шоколадной крошкой.

– А я, пожалуй, съем клубничное.

Подружки поднялись со скамьи и направились в ближайшее кафе. Меньше всего на свете Грейс хотелось возвращаться домой.

– Джозефина, будь добра, принеси мне чашечку чаю.

– Встань и принеси, – не подумав не только подняться с кресла, но даже оторвать взгляд от вечерней газеты, ответила Джозефина.

Не ожидавшая подобного непослушания и грубости Камилла остолбенела.

– Что ты на меня уставилась? – спокойно спросила Джозефина, смяв газету. – Если не ошибаюсь, ты почти на десять лет меня моложе. Кстати, если пойдешь на кухню, прихвати для меня парочку печенюшек.

– Что?

– Утром я испекла овсяное печенье, а сейчас с удовольствием похрустела бы им, – со снисходительной улыбкой заботливого родителя пояснила Джозефина.

– Хорошо. – Камилла вздохнула и отправилась в кухню за чаем и печеньем для старшей сестры. Она попыталась вспомнить, сколько лет назад заваривала чай, но память предательски вымела эти воспоминания.

Через минуту Камилла вернулась в гостиную.

– Джозефина, может быть, ты тоже хочешь чаю? – спросила Камилла с нескрываемой надеждой обрести компанию.

– Отличная идея. Приготовь мне, пожалуйста, зеленый с мятой. Что-то нервишки пошаливают, – отозвалась Джозефина и вновь погрузилась в чтение хроники.

– Ладно. – Камилла смиренно поплелась в кухню.

Тишину гостиной, похожей на музей антиквариата, нарушал лишь шорох газеты, перелистываемой Джозефиной, да вздохи ее младшей сестры.

– Перестань коситься на часы. Это, в конце концов, раздражает, – пробурчала Джозефина, отпив из чашки. – Очень горячий. Забыла тебе напомнить, чтобы ты добавила немного холодной воды.

– Где же она так долго?

– Гуляет, – спокойно ответила Джозефина, поняв, что речь идет о племяннице.

– С Нэнси, – раздраженно добавила Камилла.

– Может быть, с Нэнси. А может быть, и с кем-нибудь другим. – Джозефина подмигнула сестре.

– Что... что ты имеешь в виду? У Грейс появился друг? А я до сих пор не в курсе? Кто он? Кто его родители? Чем занимаются? Где живут?..

– Остынь. Я знаю не больше твоего.

– Неужели? Вы с Грейс вечно шушукаетесь по углам.

– Уж не ревнуешь ли ты ее ко мне? – насторожилась Джозефина. – Ты это брось. Грейс для меня словно родная дочь. Раз уж Бог не наградил меня своими детьми...

– Только не вынуждай меня чувствовать себя виноватой. Ты ведь знаешь, как я тебе благодарна. Не представляю, что бы я делала без тебя. – Камилла бросила на сестру взгляд, полный искренней любви, тепла и благодарности.

– Поэтому позволь мне дать тебе один совет.

Камилла тяжело вздохнула.

– Знаю, что ты терпеть не можешь поучений. Не будь я твоей сестрой... – Джозефина улыбнулась. – Но так уж вышло, что я ею являюсь, так что тебе придется запрятать свою гордость куда-нибудь подальше и внимательно выслушать меня.

– Если ты насчет Грейс и ее взбалмошной подружки...

– Да, именно о Грейс я и хочу с тобой поговорить.

– Ну почему она такая упрямая?! – воскликнула Камилла.

– Действительно, с чего бы? Ведь мамочка у нее – очаровашка, божий одуванчик. Тихая, послушная и кроткая. Что ни скажи – сделает. Нет, дорогая. Против истины не попрешь. Яблоко от яблони недалеко падает. Ты ведь тоже с детства не выносила, когда тебе что-то навязывали. Помню, как ты ушла из родительского дома, хлопнув дверью с такой силой, что штукатурка посыпалась. Ушла с гордо поднятой головой. Как будто единственная на всем белом свете была права.

– Джозефина, давай не будем вспоминать прошлые обиды и неприятности. Ты не хуже меня знаешь, как тяжело мне далось это решение. Однако я ни на минуту не пожалела о том, что родила Грейс вопреки маминому приказу избавиться от незапланированного ребенка.

– Ты ведь даже не сказала им, кто отец Грейс.

– Это не важно.

– Неужели?

– Джозефина, какой смысл копаться в прошлом? У Грейс нет отца. Никогда не было. Зато ей повезло иметь сразу двух мам.

– Так неужели после всего, что тебе пришлось вынести, ты хочешь потерять любовь единственной дочери? Грейс сейчас в таком возрасте, когда хлопают дверью и покидают отчий дом навсегда. Твои запреты до добра не доведут.

– Джозефина, ты так говоришь, словно я тиран какой-то. – Камилла сделала глоток. – Чай уже остыл. Пей, не бойся.

– Спасибо, что позволила, – огрызнулась Джозефина.

– Я вовсе не... – растерялась Камилла.

– Грейс очень хочет поехать в Лондон.

– Я знаю. Но это всего лишь упрямство. Если ей так нужны новые впечатления, пусть едет в Париж. Кстати, мы бы тоже могли отправиться с ней. У меня сейчас не так много забот с работой. Патрик прекрасно справится и без меня пару недель. Мы ведь сто лет никуда не выбирались.

– Нет.

– Нет? Почему?

– Потому что я не намерена шпионить за собственной племянницей.

– Почему шпионить? Мы могли бы вместе с Грейс походить по музеям, съездить в Версаль, побродить по магазинам на Риволи...

– Уже представляю радость Грейс, – с сарказмом заметила Джозефина, принявшись за печенье.

– Почему именно в Англию?

– Камилла, если тебе однажды не повезло с...

– Не продолжай, – резко остановила ее сестра. – Не вздумай напоминать мне о... – Вдруг Камилла встрепенулась. – Ты слышала?

– Что?

– Шаги на крыльце. Грейс вернулась.

Джозефина прислушалась.

– Брось. Тебе уже мерещится. Там никого нет.

Камилла вздохнула.

– Уже поздно. Вдруг Грейс решила, что я на нее обижаюсь...

– Вообще-то это ей следует обижаться.

– Только потому, что она не получила то, что захотела. Пора бы уже привыкнуть к тому, что не все подают на блюдечке.

– Кажется, именно ты ее к этому и приучила.

– Теперь, когда я могу себе позволить баловать свою дочь... Помнишь, как мы не могли купить себе лишнюю шоколадку? А теперь Грейс учится в престижнейшем университете. Живет в собственном доме и... отказывается от моих подарков.

– Камилла, когда же ты наконец поймешь, что людям нужно дарить то, что хотят они, а не ты?! О твоей погоне за престижем я уж молчу.

– Знаешь, Джозефина, вы с Грейс неблагодарны. Ради кого я всю жизнь выбивалась из сил, вкалывая по четырнадцать часов в сутки? Ради кого, скажи на милость?

– Мама, ты снова кричишь? – Грейс настолько неожиданно появилась в гостиной, что обе женщины вздрогнули.

– Милая, попьешь с нами чаю? – спросила Джозефина с мягкой улыбкой, невольно залюбовавшись красотой племянницы.

– Нет, спасибо.

– Где ты была? – строго спросила Камилла.

– Мы с Нэнси посидели в кафе, а затем сходили на новый фильм с Джонни Деппом.

– Никак не можете расстаться, – вырвалось у Камиллы. – Не знаете, куда себя деть.

– Мама, у нас ведь каникулы! Экзамены мы сдали досрочно, так что все наши однокурсники еще корпят над конспектами и зубрят учебники. Я надеялась выиграть несколько дополнительных дней для... – Грейс умолкла, боясь вывести мать из себя напоминанием о Лондоне.

– Хорошо, – вздохнула Камилла.

– Я пойду к себе.

– Да-да, конечно. Тебе ведь не хочется скучать в обществе двух немолодых женщин.

– Мама, пожалуйста! – взмолилась Грейс. – Я действительно устала и хочу спать.

– Ты действительно хочешь провести каникулы в Англии? – упавшим голосом спросила мать.

Грейс кивнула.

– Можешь ехать. Но с одним условием.

– С каким?

– Сочельник ты проведешь дома. Со мной и тетей Джозефиной.

– Мамочка, я тебя обожаю! – Грейс кинулась обнимать Камиллу, покрывая поцелуями ее лицо.

– Только не думай, что я в восторге от всей этой затеи. Если Нэнси впутает тебя в какую-нибудь историю... или ты вместо осмотра достопримечательностей будешь бегать по дискотекам и клубам...

– Обещаю, что буду пай-девочкой. Спасибо! – Грейс снова обняла мать.

Камилла встретилась взглядом с Джозефиной и прочла во взоре сестры похвалу и благодарность.