Текст книги "Музыка судьбы"

Автор книги: Элизабет Хардвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

3

Джулия, конечно, едва ли принадлежала к числу женщин, в которых он мог бы влюбиться. Да, она была красива. И после встречи в прошлую пятницу он понял, что эта красота естественна и неподдельна. Однако Джулия оказалась слишком отгороженной от остального мира и потому совершенно не доступной.

Ее помолвку с Ламбертом Уиндемом, который ей почти в отцы годился, Алан считал странной. Кроме того, фотомодель, где бы она ни появлялась, почти всегда сопровождали охранники. Это одновременно и раздражало, и интриговало О'Мейла. Вот почему он решил расспросить о ней у Грейс, жены своего двоюродного брата Кевина, имевшей связи в мире моды.

– Ага! – удовлетворенно воскликнула та, отложила в сторону нож с вилкой и, сидя за столиком в укромном углу ресторанного зала, где они встретились за ланчем, стала с любопытством поглядывать на Алана.

– Стоило Кевину укатить в Бристоль на презентацию книги, как ты воспользовался случаем, чтобы выведать у меня как можно больше о своем новом увлечении! – подразнила она.

– О каком увлечении ты говоришь! – сухо возразил он. – Просто я собираюсь написать портрет этой женщины. И решил, что не помешает для начала хоть что-нибудь разузнать о ней.

– А-а, – протянула Грейс, не скрывая своего разочарования.

Алан, увидев ее реакцию, уныло покачал головой.

– Вы с Кевином восторженно счастливы в браке, тем более сейчас, когда ты поняла, что станешь матерью. Но это не значит, что все окружающие тоже должны сходить с ума от любви и счастья.

– Но разве плохо было бы, если б ты влюбился, например, в эту Джулию?

– Но она помолвлена…

– Однако, похоже, под венец не торопится!

Алан, решив ненадолго сменить тему, спросил:

– А как продается новая книга Кевина?

– Прекрасно, занимает верхние строчки в списке бестселлеров, – с нескрываемой гордостью доложила Грейс. – Ты прочитал ее?

– Пока нет.

Алан продолжил трапезу, зная, что ему удалось отвлечь внимание Грейс. Это был безошибочный способ заставить ее забыть о Джулии. И в последующие четверть часа она с увлечением болтала о том, каким успешным оказалось новое творение ее супруга. После чего разговор потихоньку переметнулся на безобидные семейные проблемы.

Алан вдруг поймал себя на том, что, когда он начал говорить с Грейс о посторонних вещах, его мысли неизменно возвращались к Джулии. Манекенщица намеренно вела себя холодно и отчужденно, словно воздвигла некий непреодолимый барьер между собой и окружающим миром, правда, с одним-единственным исключением – для Ламберта Уиндема. И в то же время в ней угадывалась какая-то уязвимость, объяснения которой Алан О'Мейл пока не находил.

Джулия считалась одной из лучших моделей, всегда востребованной и очень высоко оплачиваемой. Ее доходам могли позавидовать ведущие кинозвезды. Значит, она могла позволить себе вести любой образ жизни. И все-таки…

Это «и все-таки» очень заинтриговало Алана. Мысли о Джулии приходили к нему сами по себе, ее образ начинал преследовать его повсюду.

Но в предстоящий полдень он надеялся хоть ненамного развеять ореол тайны, который окутывал Джулию Макколган.

– Спасибо за ланч, Алан, – поблагодарила Грейс и чмокнула его в щеку, когда они вышли из ресторана. – И желаю, удачи с Джулией, – многозначительно добавила она.

Посадив ее в такси, он открыл дверцу своей машины. У него теперь не было сомнений в том, что к вечеру всему семейству будет известно, о чем он сегодня расспрашивал Грейс!

О'Мейл приехал домой задолго до назначенного времени. Пробило три часа, но никаких признаков появления Джулии не наблюдалось. Неужели она не приедет? И это после четырех дней томительного ожидания!

Наконец раздался звонок в дверь, почти оглушив его!

Часы показывали половину четвертого. Об ее опоздании его никто не предупредил – ни сама она, ни экономка Уиндема. Но Алан почему-то знал, что на пороге стоит именно Джулия. Он моментально принял невозмутимый вид. Опоздав, мисс Макколган, видно, рассчитывала увидеть его раздраженным, но черта с два, не дождется!

– Простите, что задержалась, – к немалому его удивлению, извинилась Джулия, когда спустя несколько минут миссис Дэвис, экономка Алана, пригласила ее в мастерскую. – Я застряла на съемке для одного из журналов, и, хотя меня клятвенно заверяли, что к двум часам я освобожусь, все-таки были накладки и непредвиденные остановки, так что…

– Теперь вы здесь, – решительно прервал он ее затянувшиеся оправдания. – Вы сегодня уже обедали?

– Нет, – растерянно ответила Джулия и заморгала.

– Тогда могу предложить вам перекусить – сандвич или что-нибудь в этом роде? Миссис Дэвис… – Алан вопросительно взглянул на свою экономку.

– Нет, что вы, – мягко отказалась девушка. Я пообедаю позднее.

– Тогда, может быть, чай или кофе? – предложил Алан.

О Боже, сегодня она выглядела еще обворожительнее, в облегающей голубой футболке под цвет глаз и элегантных черных брюках. Ее волосы были распущены и похожи на морскую волну, пронизанную полдневным солнцем. Алану не терпелось поскорее взять в руки бумагу, карандаш и приступить к работе.

– Кофе, пожалуй, неплохая идея, – передумав, ответила Джулия. – Выпью чашечку с удовольствием.

И она тепло улыбнулась миссис Дэвис.

– А как же Тони? – не без сарказма поинтересовался Алан, уверенный в том, что телохранитель сидит внизу в машине, дожидаясь ее, чтобы потом отвезти в дом Ламберта Уиндема. – Может быть, он тоже хотел бы подкрепиться кофе, как вы думаете?

Джулии взглянула на него. В молчании прошло несколько томительных мгновений.

– Нет, я уверена, что Тони обойдется. Ему и так хорошо, – наконец медленно ответила она. – Ни к чему доставлять вам дополнительные хлопоты.

Когда миссис Дэвис с улыбкой на лице вышла из мастерской, Алан подумал, что бесхитростное очарование Джулии творит чудеса. Он теперь не сомневался, что на подносе, который вот-вот принесет экономка, окажется не только кофе.

– Где вы хотите, чтобы я вам позировала? – несколько неловко спросила Джулия и покраснела.

– Попробуйте присесть на диван, – задумчиво проговорил он и добавил: – Впрочем, я не уверен, что это лучший вариант. Но давайте посмотрим…

Она неловко шагнула к дивану и, опустившись, попыталась принять выигрышную на ее взгляд позу. Мастерская была заполнена солнечным светом. Сад за огромным окном весело пестрел ковром весенних цветов. И это приподняло настроение Джулии.

– Вы сами ухаживаете за садом? – с интересом спросила она.

– Простите?

Она обернулась к О'Мейлу, обнаружив, что тот уже давно сидит поодаль с подставкой для эскизов и работает.

– Ах, вы уже приступили. Я не знала, – слегка обидевшись, пробормотала она, зная, что была застигнута врасплох, когда загляделась на красоту весенних цветов.

– Пока это лишь грубые наброски, – ответил он, сосредоточенно глядя на сидящую напротив женщину, которая выглядела расслабленной и потому более естественной. – Ах да, что касается сада… Да, я сам присматриваю за ним. Кстати, частенько, когда проведешь в мастерской часов пять-шесть, выхода в этот уголок природы ждешь как какого-то избавления, чтобы отрешиться от работы и расслабиться.

– Я вас прекрасно понимаю, – сказала она.

Ей хотелось как-то отблагодарить Алана за то, что тот не рассказал Ламберту о своих тщетных телефонных звонках, но что-то мешало произнести слова признательности…

– Вы хотите мне что-то сказать? – спросил он.

– Не уверена, что из меня получится хорошая натурщица, – проговорила она, неловко пошевелилась и добавила, поморщившись: – Я не умею сидеть неподвижно.

Он кивнул.

– Тогда встаньте и пройдитесь немного по комнате. Я тоже не уверен, что сидячая поза отметает другие варианты, – согласился Алан.

Встав, Джулия сделала несколько неуверенных шагов. В хаосе, царившем в мастерской, все-таки усматривался какой-то внутренний порядок. Вдоль стен были аккуратно расставлены холсты, бумага, на стеллажах – стопками уложены коробки с пастелью и красками, там же возвышались подставки с карандашами и прочими атрибутами живописца. Количество мебели в мастерской было минимально: только стул, предназначавшийся для самого художника, стол, а также уютный старый диван.

– Все готово, – послышался голос миссис Дэвис, вернувшейся с подносом, на котором стояли кофейник, две керамические кружки, вокруг которых расположились сандвичи и куски фруктового пирога.

– Спасибо, – поблагодарила Джулия пожилую женщину.

– Прошу вас, угощайтесь, – пригласил О'Мейл, когда его экономка вышла.

Джулия налила кофе в кружки, после чего взяла один из куриных сандвичей.

– Вы часто пропускаете обед? – спросил Алан, наблюдая за ней.

– Иногда, – пожала плечами Джулия. – Хотя упущенное обычно наверстываю позже. Я вовсе не сторонница всяческих изнуряющих диет, если вы подумали именно об этом, и мне не приходится прибегать к каким-то гастрономическим уловкам, чтобы поддерживать фигуру.

– Что ж, просто замечательно, – участливо кивнул он и немного задумался. – А на какое число назначена свадьба?

Джулия отчаянно заморгала от неожиданной перемены темы.

– Простите?..

– Дело вот в чем. Ламберт дал понять, что ваш портрет станет чем-то вроде свадебного подарка. И мне нужно точно знать к какому сроку закончить работу.

Джулия нахмурилась. Как ни смешно об этом говорить, но ее жених никогда не обсуждал с ней то, как скоро их помолвка закончится свадьбой!

– Думаю, вы неправильно поняли его.

– Разве? – поднял брови Алан. – Исходя из беседы с ним, я решил, что это неминуемо произойдет в ближайшее же время. Правда, у вас значительная разница в возрасте, не так ли?

– Но…

Ее щеки запылали. Какое дело этому человеку до столь интимных подробностей?

– Вы как весна и осень, – насмешливо добавил Алан.

– Едва ли меня можно сравнивать с весной – мне ведь уже двадцать пять, – медленно ответила она и добавила с вызовом: – Лето подошло бы больше. И уж, конечно, в наше время возраст супругов не имеет значения.

– Вы так думаете? – мягко возразил он.

Джулия вновь нахмурилась. Они с Ламбертом были друзьями, и не более!

– Думаю, я пришла сюда для того, чтобы вы сделали эскиз, мистер О'Мейл, а не расспрашивали меня о личной жизни! – раздраженно заметила она.

– У меня есть имя, и вы его знаете, – мягко поправил он.

– Сейчас я предпочитаю обращаться к вам по фамилии!

Алан невозмутимо пожал плечами.

– Как угодно. Не могли бы вы встать у камина? – попросил он и, нахмурившись, опустил глаза на эскизный планшет.

Кипя от злости, Джулия медленно подошла и встала у каминной решетки.

– Отлично, – удовлетворенно произнес Алан. – Одежда, конечно, никуда не годится. – И, перехватив ее возмущенный взгляд, добавил: – То есть, поймите меня правильно, в ней вы выглядите замечательно. Но она не подходит к тому образу, который мне необходимо передать.

– А что это за образ? – нетерпеливо переспросила Джулия.

Он не ответил, сосредоточившись на листе бумаги и сделав несколько быстрых штрихов карандашом.

Джулия осталась на месте, утешая себя тем, что в тот момент, когда мастер углубился в работу, она, как личность, на какое-то время перестала для него существовать. И это ее устраивало. Ведь она оказалась здесь не по доброй воле, и никаких лирических отступлений, тем более касающихся личной жизни, в разговоре с художником допускать не собиралась.

– Будут ли на портрете… другие детали? – наконец, спросила она часом позже. Камин, с ее точки зрения, был довольно изящен, но, неотступно рассматривая его в течение часа, она уже успела почувствовать к нему отвращение!

Алан, нахмурившись, взглянул на нее, и было видно, что его мысли все еще были сосредоточены на эскизе.

– Какие детали? – недоуменно переспросил он.

– Я имею в виду интерьер, – сухо заметила она. – Надо ли вокруг меня изображать множество различных предметов?

Алан О'Мейл отложил в сторону эскизный планшет и не спеша помассировал занемевшие плечи.

А действительно довольно красивый мужчина, неохотно признала Джулия. Пронизывающий взгляд напоминал байроновский, а длинные темные волосы придавали его внешности цыганскую вольность. Хотя во взгляде такой романтической натуры, как лорд Байрон, наверное, никогда не было того откровенно-похотливого оттенка, который сплошь и рядом встречается у современных мужчин.

– А что? – наконец спросил он. Джулия пожала плечами.

– Я ведь уже объяснила…

– Что вы очень заняты, – насмешливо закончил он. – Да, я уже слышал об этом. Понятно, вам не терпится, чтобы я изобразил вас одну, без всякой обстановки, причем как можно быстрее. Насколько я знаю, вы – одна из лучших манекенщиц, если не самая преуспевающая. Не пойму только, зачем нужно работать в таком напряженном графике?

– Затем, чтобы я продолжала оставаться ведущей моделью, – сухо ответила Джулия.

Алан поджал губы.

– Так ли это важно для вас?

От его насмешливого тона щеки Джулии запылали.

– А для вас важно быть востребованным художником? – язвительно переспросила она, обиженная высокомерным отношением к ее профессии, которое она вдруг ощутила в голосе О'Мейла.

Чтобы войти в модельный бизнес и закрепиться в нем, помимо ума, требовалась безукоризненная осанка, до мелочей отработанная походка и еще… немного удачи. Для уверенного продвижения по ступенькам этой карьеры и сохранения завоеванных позиций необходимо было напряженно трудиться, стараясь выдавать лишь блестящие результаты, и никогда не довольствоваться хорошими. Себя Джулия тоже в чем-то считала художником.

– Вы правы, – согласился Алан. – Но я представить себе не могу, как этим можно заниматься каждый день, без перерыва.

Голубые глаза Джулии сузились.

– Вы пытаетесь меня оскорбить, мистер О'Мейл, или это происходит помимо вашей воли? – медленно произнесла она.

– Наверное, и то, и другое, – невозмутимо усмехнулся он.

Джулия покачала головой, не понимая такой самоуверенности, граничащей с наглостью.

– Думаю, мне пора, – коротко сказала она, многозначительно посмотрев на свои золотые часы.

Это был еще один подарок Ламберта в день помолвки. Обручальное кольцо с бриллиантом лишь дополняло изысканный набор ювелирных украшений, которые Джулия постоянно носила.

Алан О'Мейл выжидающе и не без любопытства смотрел на нее, слегка наклонив голову.

– Почему так скоро? – наконец спросил он.

Джулия почувствовала в его голосе вызов.

– Мне еще нужно кое-куда попасть, – решительно сказала она. – У меня назначена встреча.

– Все ясно. Спешите домой, к Ламберту, – подразнил ее Алан, медленно встав и заслонив собой окно.

Джулия шагнула назад, неожиданно обнаружив, что комната угнетающе мала. Ей даже показалось, что она сама почти прижата к каминной решетке.

Алан медленно приближался к девушке, его пристальный взгляд был по-прежнему прикован к ее лицу. Он остановился на расстоянии всего лишь вытянутой руки.

Джулия вдруг поняла, что почти не дышит. Находясь в такой близости, она ощущала исходившее от мужчины тепло, легкий приятный запах его лосьона…

– Мне на самом деле нужно идти, – с трудом проговорила она.

Алан пожал плечами.

– Так что же вас останавливает?

Как ни странно, ее останавливали собственные ноги. Они отказывались передвигаться. В коленях была такая слабость, что Джулия едва сохраняла вертикальное положение и ощущала себя испуганным кроликом, неспособным передвигаться даже перед лицом смертельной опасности.

О'Мейл, как она догадалась еще при первой встрече, прекрасно знал о том влиянии, какое оказывает его магический взгляд на женские сердца.

Она облизала пересохшие губы.

– Позвольте же мне пройти!

Алан слегка отступил в сторону.

– Не торопитесь, побудьте еще немного моей гостьей, – мягко предложил он.

– Простите, мне пора. – Джулия наконец-то сделала шаг, потом решительно прошла к двери.

– Позже я позвоню вам, – пообещал Алан.

Она резко обернулась, дрожащей рукой схватившись за дверную ручку.

– Простите?

Алан поднял темные брови, и его рот искривился в притворном изумлении.

– Я сказал, что позвоню вам. Чтобы договориться о времени следующего сеанса, – объяснил он, видя недоуменное выражение на ее лице.

Джулия попыталась сохранить контроль над собственными эмоциями. Что же сейчас на самом деле произошло? Алан О'Мейл, подойдя слишком близко, всего лишь на мгновение вторгся в ее личное пространство, что позволительно делать только очень близким людям. Ну и что? Пассажиры лифта подчас стоят чуть ли не вплотную друг к другу, это же не гарантия того, что, выйдя на одном этаже, они тут же закрутят романтические отношения! И все-таки она знала, что между ними уже возникло что-то, чему она усиленно противилась…

– Да, позвоните.

– Надеюсь, вы окажете любезность и возьмете трубку? – спросил Алан.

Краска смущения покрыла ее щеки.

– Конечно, если буду дома… – выдохнула она.

Он пожал плечами.

– Ну, если дома вас не окажется, то я обо всем договорюсь с Ламбертом, – с подчеркнутой медлительностью произнес Алан О'Мейл.

Глаза Джулии сузились.

– Свои встречи я всегда назначаю сама, – холодно заметила она.

На что Алан ответил своей обезоруживающей улыбкой.

– Надо же, вы теперь производите совсем иное впечатление, чем в нашу первую встречу.

Она бросила на него изучающий взгляд и, помолчав, сказала:

– А вы не производите на меня никакого впечатления. И, скажу откровенно, не вызываете у меня ровным счетом никакого интереса.

– Вообще? – удивленно поднял брови Алан.

– Вообще! – резко подтвердила Джулия. – Всего хорошего! – с этими словами она распахнула дверь.

– Пока, Джулия, – насмешливо ответил О'Мейл.

Молодая женщина даже не обернулась, порывисто, как школьница, сбежавшая с урока, выскочив за порог.

Только оказавшись в автомобиле, который верный Тони, никогда не задававший лишних вопросов, погнал в направлении дома Ламберта, Джулия смогла немного перевести дух и расслабиться.

Ей не нравилось то, как Алан О'Мейл смотрел на нее. Бесила манера его общения с ней. Причем самым унизительным во всем этом было его бесцеремонное вмешательство в ее личную жизнь. Но почему ее так испугало, когда художник слишком приблизился к ней, почему она ничего не сказала ему по этому поводу? Ведь это не в ее манере позволять посторонним так обращаться с собой!

Пока она не знала, каким образом это удастся сделать, но твердо решила больше не переступать порог его мастерской.

4

Миссис Харди открыла ему дверь, и он во второй раз вошел в особняк Уиндема. Облицованный дубовыми панелями холл был залит утренним солнцем, лучи которого проникали сквозь высокие стрельчатые окна. Широкую лестницу с витыми, деревянными столбиками перил устилала роскошная ковровая дорожка…

– Пожалуйста, мистер О'Мейл, проходите, – учтиво кивнула экономка. – Вас ждут в гостиной.

Всю неделю, в то время, когда он звонил, Джулия оказывалась дома и, как и обещала, исправно брала трубку. Но всякий раз, ссылаясь на занятость, объясняла, что не может приехать в мастерскую на очередной сеанс позирования. Наконец он услышал, что она готова уделить ему целый час сегодняшним утром, но только у себя дома, следовательно, в присутствии всевидящего Ламберта. А поскольку портрет находился еще на стадии эскиза, Алан не мог найти повод, чтобы встретиться с ней вне этих стен.

Хотя, увидев ее в гостиной, он вынужден был признать, что в обстановке собственного дома Джулии удавалось выглядеть более естественной и расслабленной. Она пыталась быть радушной хозяйкой, вежливо улыбнувшись при встрече и предложив выпить чая или кофе. Он отказался и от того и от другого.

Джулия была в кремовой шелковой блузке и черной юбке, в длину едва достигающей коленей. Волосы на этот раз оказались собранными на затылке в аккуратный пучок. Вместе с тем она совсем не подпадала под образ, который Алан О'Мейл хотел бы запечатлеть на своем холсте.

– Привыкаете к будущей семейной жизни? – слегка насмешливо осведомился он.

Вот и сейчас ему не удалось сдержаться: в новой обстановке Джулия вызывала в нем еще большее желание подтрунивать над ней.

– Бестактность, Алан, вам не к лицу, – холодно улыбнулась она.

Это был явный намек на то, чтобы гость извинился. Но он не мог сделать этого. Что-то в сидящей напротив молодой женщине вызывало у него желание схватить ее за плечи, потрясти, увидеть, как она засмеется или заплачет, – неважно, лишь бы добиться всплеска нормальных человеческих эмоций. После чего он наверняка навсегда будет выставлен за дверь.

– Как художник, я просто наблюдаю за вами, – пожал плечами Алан. – Кстати, нельзя ли попросить, чтобы вы распустили волосы. Это необходимо для портрета. – С этими словами он удобнее устроился в кресле, взял в руки планшет и карандаш.

Джулия покачала головой, отказываясь.

– После сеанса мне предстоит идти на ланч. Боюсь, что в таком случае не успею привести в порядок прическу.

Алан сдержал порыв раздражения.

– Можно подумать, что у вас назначена встреча с президентом, – с обидой проговорил он.

Джулия задержала свой взгляд на его лице, и в глубине ее голубых глаз Алан успел заметить гневный огонек.

– Я встречаюсь с матерью, – холодно отпарировала она.

Алан поднял вверх брови.

– И ей нравится, когда у вас на голове вот это? – многозначительно кивнул он, не пытаясь скрыть недоумение.

Джулия уже не могла больше сдерживать гнев.

– А что вас не устраивает в моей внешности? Впрочем…

Было бы проще и быстрее сказать, что ему в ней нравилось. Да ровным счетом ничего! Конечно, она выглядела элегантно, но сегодняшняя прическа и одежда мешали проявиться самому главному – ее индивидуальности. В ней почти не осталось былой соблазнительной красоты.

– С тех пор как умер отец, моя мать редко приезжает из Ирландии, и я могу видеться с ней всего лишь несколько раз в год, не чаще, – немного смягчившись, объяснила Джулия. – Она у меня на все придерживается традиционных взглядов.

– В каком смысле?

Джулия пожала плечами.

– На первом месте у них с отцом всегда стояла работа. Оба преподавали в высшей школе. Я подозреваю, что они вообще не собирались иметь детей, но, слава Богу, не рассчитали. – Джулия поморщилась. – Я у них оказалась поздним ребенком. Мать родила меня в сорок два, а отцу тогда вообще было сорок семь. Хотя, надо признать, папа справился со своими обязанностями даже лучше матери. Но ему все же пришлось пожертвовать карьерой, пока я немного не подросла.

Алан был немало удивлен таким внезапным откровением со стороны Джулии.

– Похоже, ваше появление на свет стало шоком для немолодых родителей, – грустно заметил он.

– Да, – с тоской признала она. – Детство у меня было довольно странным. Не таким, как у всех других детей.

И, наверное, очень одиноким, нахмурившись, осознал вдруг Алан. Он вспомнил, что с десяти лет, после трагической гибели родителей на собственной яхте во время шторма в Адриатике, долгое время жил в Ирландии с дедом и двоюродными братьями, Уилсоном и Кевином. Получается, что и его детство едва ли можно было назвать идеальным.

– На кого из своих родителей вы больше похожи? – с любопытством спросил он.

Джулия вздохнула, и уголки ее губ, чуть дрогнув, поднялись вверх.

– На отца. – Робкая улыбка молодой женщины растворилась столь же быстро, как и появилась. – Он умер пять лет назад, – грустно добавила она.

– Мне очень жаль, – сочувственно кивнул Алан.

Даже из того, что она успела рассказать, стало очевидно, что Джулия была больше привязана к отцу, чем к матери. Может быть, это и явилось косвенной причиной помолвки с человеком, который был намного старше ее.

– Он страдал от рака. Я всегда жалела о том, что отцу не суждено было увидеть, как мне вручали диплом по окончании исторического факультета, – сказала она и посмотрела на Алана. – Да-да… Разумеется, я поступила в университет. Не сразу же я стала манекенщицей!

– Вот как? – пробормотал он, даже не пытаясь скрыть удивление.

Алану волей-неволей пришлось признать, что он вполне заслуживал упреков за то, что, совершенно не зная эту женщину, подтрунивал над ней и едва ли не оскорблял. Неудивительно, что она смотрела на него, как на неучтивого нахала!

Выражение лица Джулии вновь сделалось безучастным.

– Маме не слишком нравится то, чем я занимаюсь.

– Но ведь это ваш выбор, – пожал плечами Алан. – Если, как вы говорите, ваша мать придерживается старых традиций, то представляю, насколько болезненно она воспринимает вашу добрачную связь с Ламбертом! Да и…

Он даже не успел еще договорить, когда понял, что совершил ошибку. Ведь, по сути, ему не было никакого дела до того, как относилась мать Джулии к ее нынешнему образу жизни. Ему самому не терпелось узнать ответ на этот щекотливый вопрос, поскольку он считал факт проживания Джулии в доме Ламберта Уиндема весьма унизительным именно для нее самой.

Джулия резко встала, и ее глаза сердито сверкнули.

– Вы суете нос не в свое дело, мистер О'Мейл! – бросила она, и щеки ее покрылись румянцем.

Но этот гнев, осознал Алан, не был направлен только против него. Она сама вдруг поняла, что опрометчиво позволила втянуть себя в беседу о родителях, дав собеседнику повод к чрезмерной фамильярности.

Алан смиренно опустил голову, решив не накалять ситуацию. Но не выдержал собственного затянувшегося молчания и спросил:

– Кстати о Ламберте… а где сейчас ваш жених? – Он понимал, что тот должен вот-вот появиться. Ведь, как можно было надолго оставлять без присмотра столь бесценное сокровище?

– Уиндем приедет только завтра, – спокойно ответила Джулия.

– Отлично, в таком случае приглашаю вас на ужин!

Алан сам толком не понял, как у него вылетели эти слова. Ему показалось, что он слышит их со стороны. Черт побери, Джулия ведь отнюдь не свободна. Она помолвлена. И до сих пор не давала ему ни единого намека на то, что хоть в малейшей степени заинтересована проводить свободное время в его обществе. Скорее даже наоборот!

Вид Джулии выражал недоумение. С ее щек исчез румянец, и они сделались бледными, как гипс, а глаза потемнели. Она оторопело уставилась на О'Мейла, как будто не могла поверить в то, что только что услышала.

Словно в насмешку над дерзостью Алана кольцо с бриллиантом, которое Джулия носила на левой руке, блеснуло и засверкало в лучах солнца, пробившихся сквозь большое эркерное окно. Кольцо, подаренное Ламбертом Уиндемом…

Алан в оправдание поднял вверх руки.

– Это просто мысль, высказанная вслух. Не удачная мысль, – сухо признал он, когда увидел, что она продолжает неотступно смотреть на него. – И всего лишь безобидное приглашение на ужин, Джулия, не более, – немного рассердившись, добавил он.

Она с трудом проглотила ком в горле, прежде чем смогла успокоить сбившееся дыхание.

– Я не думала…

Короткий стук в дверь не дал ей договорить.

– Войдите, – разрешила она, и испытала видимое облегчение, когда в комнату вошла экономка.

Облегчение Алана было иного рода: приход миссис Харди отложил на время его словесную порку!

– Вы просили вручать почту сразу по получении, мисс Макколган. Я так и делаю, – бесстрастно доложила старая женщина, держа серебряный поднос, на котором были веером, разложены конверты.

– Благодарю вас, – улыбнулась та, поднявшись и взяв письма. Она выглядела несколько скованно и раздраженно, так, по крайней мере, показалось Алану.

Что подтолкнуло его решиться на подобное приглашение? Если Джулия изо всех сил старалась дать ему понять, что не желает находиться в его компании, так зачем же самому ставить себя в нелепое положение? Неужели его обманула внезапно проявленная ею минутная слабость, когда она вдруг ни с того ни с сего поведала ему драматический эпизод из собственной биографии? Но леди быстро спохватилась, закрывшись прежней холодной надменностью.

Нет, он вовсе не жаждал, чтобы любая женщина при одном только взгляде тут же оказывалась у его ног. Ясное дело, Джулия думала совсем иначе, но Алан на самом деле не считал себя таким уж высокомерным. Больше того, он не мог припомнить случая, когда его так невзлюбили бы с первого взгляда. И вот ведь парадокс: от всего этого интерес Алана к манекенщице лишь усиливался.

Миссис Харди покинула гостиную, и он поднялся со своего места.

– Что ж, думаю, мне пора. Вы наверняка… – Он внезапно осекся, увидев, как Джулия вдруг покачнулась, выронив письма, которые держала в руке. – Что с вами? – отрывисто спросил он, когда она, медленно собрав с ковра запечатанные конверты, тяжело выпрямилась. Ее лицо было мертвенно-бледным. – Джулия? – Алан шагнул к ней, подхватив под локти.

Похоже, она едва не упала в обморок! Черт побери, неужели в ее глазах он выглядел таким монстром, что простое приглашение на ужин вызвало у нее шок?

– Ничего, все в порядке, – пробормотала Джулия.

– Вот, присядьте, пожалуйста! – Он мягко усадил ее в кресло, а затем, подойдя к открытому бару, уставленному целой батареей разнообразных бутылок, плеснул в бокал немного виски…

– Нет-нет, спасибо! – тихо отказалась Джулия. – Не думаю, что моя мать отнесется с одобрением к тому, что во время ланча от ее дочери будет исходить запах спиртного! – попыталась она пошутить.

Алан понял, что это лишь попытка отвлечь его. Он, нахмурившись, посмотрел на Джулию, чувствуя, что сам не прочь выпить виски из бокала, который держал в руке.

– Неужели моя идея с ужином оказалась настолько отвратительной, что вызвала у вас такую реакцию? – растерянно спросил он, не веря, что простое приглашение могло так подействовать.

– Простите, не поняла? – нахмурилась Джулия, очевидно, смутившись.

Что же все-таки явилось причиной внезапной перемены ее состояния? – подумал Алан. Если не его приглашение – пусть оно и было внезапным, – то что? Он посмотрел на письма, поднятые с ковра. Основную их часть она держала в правой руке, но один из конвертов – бледно-зеленого цвета – сжимала в левой. Сжимала так сильно, что суставы пальцев побелели!

Алан внимательно взглянул на нее. Выходит, одного лишь взгляда на бледно-зеленый конверт оказалось достаточно, чтобы мгновенно измениться в лице!

– Джулия…

Она резко выпрямилась и ответила, стараясь придать словам легкость и в то же время избегая встречного взгляда:

– Нет, ваша идея поужинать со мной вовсе не отвратительна. Это очень даже неплохая мысль.

Он никак не мог рассчитывать на такой ответ. До того как в комнату внезапно вошла экономка со свежей почтой, Алан склонен был считать, что Джулия наверняка отклонит его предложение. Но полученное письмо так ее расстроило, что ужин, похоже, состоится.

– Отлично, – сказал он, не давая ей передумать. – Тогда я позвоню вам приблизительно в семь тридцать вечера, идет?

– Замечательно, – устало согласилась она, очевидно, желая побыстрее остаться в одиночестве.

Чтобы распечатать злополучное письмо? – предположил Алан, поджав губы. Но тут же спросил:

– Мне заказать столик на троих, или вы дадите Тони выходной? Естественно, его мало привлекала мысль ужинать с ней под зорким взглядом постороннего мужчины.