Текст книги "В поисках наслаждения"
Автор книги: Элизабет Эссекс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Глава 9
Она не собиралась поддаваться тошноте. Только не в этой красивой карете, присланной Адмиралтейством. Только не на ее лучшее дорожное платье и не на безупречную форму Джейми.
Господи, как же она ненавидела закрытые экипажи. Даже с открытым окном здесь нечем было дышать. Не проехали они и полдороги в Дартмут, как ей стало не хватать чистого морского бриза. Лиззи придвинулась к окну вплотную, разве что не высунула голову наружу, как собака, сидящая сзади в крестьянской повозке.
Она бросила взгляд на Джейми. Удобно расположившись, он сидел напротив. Чтоб его черти разорвали за то, что уговорил ее поехать в карете. Возможно, он ждал восхищения, которое неминуемо должно было вызвать столь роскошное транспортное средство. Но Лиззи считала его чуждым столь мелочному тщеславию. Подобное позерство не соответствовало его натуре, тому, что она знала о нем.
Тем не менее эти мысли не давали ей покоя.
Карета катила по лабиринту города, и Лиззи получила возможность отвлечься, видя, какой фурор производит их экипаж. Передвигаться по крутым, неровным улочкам приходилось медленно, и до нее порой долетали комментарии прохожих. Их удивление по поводу ее замужества казалось ей почти оскорбительным. Господи, ей минуло всего двадцать два года, не так много, чтобы прослыть старой девой.
Джейми не обращал ни на что внимания. Во всяком случае, внешних признаков этого она не наблюдала. Его лицо изображало неподвижную маску надменного высокомерия, как будто вместе с синим форменным кителем и белыми брюками он надел личину капитана.
Не делая никаких комментариев, он большую часть пути смотрел на ее лицо. Наблюдал, изучал. Возможно, боялся, что ее начнет тошнить. Лиззи лишь надеялась, что ее кожа не позеленела, выдавая внутреннее состояние. Через силу улыбнувшись, она снова отвернулась, ловя струю воздуха за окном.
Тем временем карета поднялась вверх по склону холма и остановилась перед конторой «Харрис и компания, брокеры». Они приехали.
Джейми протянул руку к дверной ручке.
– Нет, – остановила она его руку, – не уходи. Давай быстро договоримся. – Она с трудом проглотила вставший в горле ком. – Пиши мне.
– Лиззи, я нс собираюсь бросать тебя под дверью Харриса как ненужный багаж.
– О, почему бы и нет? Описание подходит.
Сделав глубокий вдох, она заставила себя посмотреть на него открытым взглядом, как бы больно ни сжималось ее горло от чувства потери.
Слова гремели в ее голове как раскаты грома: возможно, она больше никогда его не увидит. Но если бы он устроил сцену прощания, она бы этого не вынесла. Это было бы во много раз хуже. Она не могла выказать свои чувства перед посторонними. Тем более перед клеркам и конторы.
Она не хотела оставаться в его памяти с красным носом и заплаканными глазами.
– Пожалуйста, пиши, но только остроумные, интересные истории, конечно. Все остальное лишнее.
– Лиззи. Конечно. Дай мне по крайней мере проводить тебя внутрь.
– Нет. Я не могу. Мистер Харрис ведь ждет меня, не так ли? Уверена, что смогу решить с ним свое дело и без твоего участия. – Это прозвучало грубо. – И спасибо тебе. Я… – У нее пересохло в горле. – Спасибо. Береги себя.
Она схватила его протянутую руку.
– И ты, Лиззи.
Он нежно сжал ее пальцы. Она кивнула и попыталась вырвать руку.
– Что ж, тогда прощай.
Она заставила себя улыбнуться, хотя вставший в горле ком так разросся, что казалось, вот-вот ее задушит.
Он ничего не сказал, только поднял ладонь и медленно провел тыльной стороной пальцев по ее щеке, глядя на нее своими серьезными серыми глазами. Спрятаться ей было некуда. А притворяться она не умела.
Он наклонился и нежно поцеловал ее.
Поцелуй был полон такой бесконечной нежности и тоски, что она чуть не разрыдалась, чуть не рухнула на колени, чтобы обнять его за ноги и умолять не уезжать. Но это было невозможно и к тому же унизительно. А его поцелуй такой мягкий, такой сладкий, такой горько-сладкий. Она не смогла удержаться и ответила на него, вложив всю силу заботы и любви и взяв из него все, что смогла взять. Вкус, ощущение и запах лавровишневой воды.
Оторвав от него губы, тотчас отвернулась, слепо шаря в поисках двери. Спрыгнув с последней ступеньки, пролетела над гравием дорожки и вспорхнула на крыльцо, чтобы нырнуть в убежище конторы. Но, оказавшись внутри, сползла спиной по закрытой двери на холодный мрамор пола. Ее ноги подкосились.
Все кончено. Она больше никогда его не увидит.
Лиззи закрыла глаза, чтобы не видеть удивленных лиц клерков, и дала волю потоку горячих слез, что выплеснулись из ее сердца на щеки. Господи милосердный, они, наверно, будут это пережевывать многие-многие годы. Никто в Дартмуте не видел, чтобы она шакала.
– Напомни мне, почему мы согласились на эту операцию.
Марлоу смотрел, как Макалден мерил пространство перед единственным окном в комнате второго этажа.
Никаких хождений по пустынным залам Адмиралтейства. Маленькая комнатка, наверху на задворках военно-морской базы Портсмута – все, что им было нужно для прикрытия.
– Ради Фрэнка, Хью, ради Фрэнка, – ответил он тихо, затем придал голосу твердости, как будто услышал, как Лиззи дразнит его, обвиняя в сентиментальности, – Потому что мы вслед за капитаном Смитом ушли из флота и отправились в Швецию. Потому что, несмотря на все наши усилия, потерпели поражение в Тулоне. Потому что я знаю Дартмут. И потому что нас попросили.
– И если у нас все получится, нас могут отправить на настоящую войну, вместо того чтобы держать в тихой заводи, да?
– Это настоящая война, Хью.
На лестнице прозвучали шаги, легкие и быстрые. Ни слова не говоря, Марлоу и Макалден замерли в ожидании. Дверь открылась, и в комнату вошел сэр Чарлз Мидлтон, один из флотских лордов Адмиралтейства.
– Джентльмены, – поздоровался он с каждым с небольшим поклоном и обменялся рукопожатием. – Капитан Марлоу, лейтенант Макалден. Приступим сразу к делу.
Он указал на небольшой круглый стол, за которым они расселись.
Мидлтон был энергичный человек лет шестидесяти пяти – семидесяти, с седой шевелюрой, искренним, открытым лицом и твердым рукопожатием. Марлоу он сразу понравился. К благоприятному впечатлению его, несомненно, склонил еще тот факт, что Мидлтон в отличие от других политиков в должности флотских лордов был моряком с более чем пятидесятилетним стажем службы на ответственных постах. Он заслужил репутацию справедливого, честного капитана, которого любили подчиненные. Для Марлоу этого была более чем достаточно.
Мидлтон не стал тратить время. Еще одно очко в его пользу.
– Для начала я должен сказать, что только что вернулся с Уайтхолла, где мне еще раз настоятельно вдалбливали, сколь важна эта миссия для войны с Францией. Жизненно важна. Мы намерены искоренить эту болезнь, для чего наконец выделены необходимые финансы и средства. Мы уже потеряли одного хорошего человека и больше не можем нести потери.
– Да, милорд. – Марлоу уже открыл досье и вынул несколько карт и схем. – Приказ предписывает лишить революционное правительство Франции всех средств к существованию: продуктов, товаров, услуг и особенно боеприпасов. Флот Ла-Манша и Вест-Индская эскадра отсекают врага от снабжения из Америки здесь и здесь, – отметил он линией на карте границы курсирования военных кораблей. – А вот здесь ведется небольшая, но оживленная торговля между этим островом и северным побережьем Франции, прямо напротив Девонского побережья, точнее, Дартмута. – Он ткнул пальцем в карту Ла-Манша. – Подозрения лейтенанта Палмера падали на бухту Красного ущелья.
– С этим следует покончить.
Голос Мидлтона дрожал от едва сдерживаемых эмоций. Эта контрабанда не просто обман налоговой службы, а государственная измена.
– Как следует из последнего донесения лейтенанта Палмера, он подозревал, что из Красного ущелья в сторону Франции через Ла-Манш отправилась большая партия оружия.
– И вы его найдете.
Тон голоса Мидлтона не допускал неудачи.
– Наша предварительная разведка в районе дома и прилегающей территории пока не дала результатов. Следы подозрительного груза или деятельности группы в бухте не выявлены. Месяц наблюдений за местностью также не позволил обнаружить ничего иного, кроме контрабандного провоза бренди и кружев. Все же Палмер был уверен. И его смерть подтверждает, что он нашел необходимые доказательства, за что и поплатился жизнью.
Мидлтон в задумчивости склонился над планом имения.
– Я выбрал вас, капитан Марлоу, для выполнения этого задания по двум причинам. Во-первых, потому что вы произвели на нас благоприятное впечатление, проявив замечательную смекалку, способствовавшую успеху при осаде Тулона. И будь у нас два десятка таких офицеров, исход того сражения был бы иным. Ваши ум и изобретательность пригодятся в работе с контрабандистами. И во-вторых, у вас у самого есть имение в районе бухты Красного ущелья. Наши власти поначалу думали, что приобретение вами собственности в этом районе положит конец деятельности контрабандистов.
Он посмотрел на Марлоу поверх стальной оправы своих очков. Его голубые глаза в лучиках морщин светились умом и проницательностью.
– Мне стыдно вам признаться, капитан Марлоу, что, когда этого не случилось и контрабандная торговля не прекратилась, было высказано предположение, что, возможно, вы вступили с контрабандистами в сговор, чтобы пополнить свои карманы, что в этом и состояла первоначальная цель покупки вами заброшенной собственности.
– Милорд, я…
Марлоу ощутил на лице жар стыда. Он и не догадывался, что его честь подвергалась сомнению. От одной этой мысли мутило.
Лорд Мидлтон поднял руку.
– Достаточно сказать, что, если бы я не был в вас на сто процентов уверен, вас бы давно лишили патента на офицерский чин и мы бы с вами сейчас не разговаривали.
– Благодарю вас, милорд.
– Не разочаруйте меня, капитан Марлоу. Многое для нас поставлено на карту. – Он пригвоздил Марлоу пронзительным взглядом. – Могу лично вас заверить, что успешное завершение операции имеет первостепенную важность не только для Адмиралтейства и особенно для первого лорда, графа Чатема, но и для его брата, – он произнес эти слова с весомым ударением, – премьер-министра Уильяма Питта-Младшего.
Марлоу обменялся острым взглядом с Хью, а тот кивнул в знак понимания.
– Да, милорд.
– Сейчас проблема уже обрела публичность. Последняя карикатура художника Джилрея, изображающая французских агентов, тайком перевозящих военную амуницию с британских берегов, висит в витрине каждой лавки от Лондона до Портсмута. Это чертовски стыдно, и правительство хочет с этим покончить. Все. Я ясно выразился?
Бледное лицо Мидлтона окрасили пятна возмущения.
– Очень ясно, сэр.
– Ваши агенты на местах в Красном ущелье?
Еще один кивок подтверждения со стороны.
– Да. Мы с лейтенантом Макалденом тоже на месте под видом людей, готовых вступить в сообщество контрабандистов. Поскольку дом стоит пустым и публично обрублены связи с военным флотом, мы надеемся, что контрабандисты рискнут возобновить использование Красного ущелья. Вот тут мы и внедримся, установим главарей и уничтожим банду.
– Хорошо. Разумный, хотя и неоднозначный план. Их светлости в Адмиралтействе еще предстоит убедить, что тактика использования офицеров без униформы является лучшей и наиболее оптимальной. В то время как они приветствуют освоение целесообразной операции в море, мне пришлось изрядно попотеть, чтобы убедить их, что наша собственная тактика шпионажа принесет желаемые результаты. – Он покачал головой, возмущенный косностью высших чинов Адмиралтейства. – Во всяком случае, их светлости удовлетворили вашу просьбу об оказании поддержки со стороны военного флота. Хотя предоставили судно не из Портсмута, как вы просили, а из Плимута.
– Очень хорошо, сэр.
– Отлично. Что ж, тогда все уже сказано, и, проформы ради, мне остается лишь предупредить вас о секретности и величайшей осторожности в работе с этой сетью предателей. Они настоящие головорезы, и я не хочу больше терять своих офицеров на английской земле.
Его пламенная речь в значительной степени успокоила Марлоу.
– Я сделаю все, чтобы смерть лейтенанта Палмера оказалась не напрасной, сэр.
– Ловлю вас на слове, капитан Марлоу. Нам нужны все наши умные молодые офицеры.
Взгляд его ясных глаз скользнул по ним обоим.
– Это для меня честь.
Лорд Мидлтон позволил себе чуть заметную улыбку благодарности.
– Все готово?
– Да, милорд.
– Тогда ничто не мешает вам приступить к делу.
– Нет, сэр. Ничто не мешает.
– Отлично. Что ж, тогда за дело.
Джосс Таппер только сел за отличный стейк, приготовленный его женой, и пирог с почками, когда увидел изящный двухколесный экипаж, кативший по аллее и свернувший к хозяйскому дому.
Кто бы это мог быть в такое время дня? О гостях его не предупреждали. Скорее напротив.
Таппер натянул на плечи сюртук и прямиком направился по аллее к большому дому. Оказавшись на западном дворе, он увидел тщедушного человечка надменного вида, который выгружал один из двух сундуков, привязанных к багажному отделению коляски. Взглянув на него только раз, человек с безразличием отвернулся. Таппер вытянулся и позволил смеху громко пророкотать в своей груди. Тридцать лет во флоте его величества хорошо научили его, как поступать с подобными людьми.
– Чем могу быть полезен? – спросил он с боцманским рыком, означавшим, что его слова следует понимать в противоположном смысле.
Расфуфыренный нахал в безукоризненном парике изобразил на лице усмешку.
– Нет, если только не способны нести сундук одной рукой.
– О да. – Таппер с легкостью вскинул его на плечо. – Но не стану.
И сбросил его с тяжелым стуком на камни. Чем привлек внимание малорослого наглеца.
– Теперь послушайте. Я мистер Джозайя Таппер, управляющий. И ради вашего собственного блага предлагаю стереть с лица это выражение и быстро сказать, что у вас за дело, пока я не сбросил со скалы вашу тощую задницу вместе с экипажем.
Человек захлопал глазами, выпрямился и торопливо попятился, хотя каким-то образом умудрился сохранить остатки своего высокомерия.
– Коулз, камердинер сэра Джереми Роксхема. Мой господин пользуется этим домом.
– Вот как? Мы это скоро проверим. «Сэр» Джереми, да? – Таппер очень хорошо знал, что у кузена капитана Марлоу не было никаких титулов. Присваивая его своему хозяину, слуга придавал себе веса. Обалдуй. – Тащи сюда своего хозяина.
– Тащить?
Человек мог его ослушаться, но Таппер ободрил его такой свирепой улыбкой, что он исчез за кухонной дверью, которая, как отметил про себя Таппер, была уже не на замке. У Роксхема имелся ключ. Еще об одном Тапперу следовало позаботиться – сменить замки.
Таппер вошел внутрь и занял позицию в холле, широко расставив ноги, как сотни раз стоял на корабельных палубах. Спрятав здоровую руку за спину, он выдвинул вперед челюсть и ждал.
Ждать долго не пришлось. В следующий момент на верхней площадке лестницы появился высокий молодой человек, за которым с подобострастием следовал слуга, все еще нашептывая хозяину в ухо обстоятельства прошедшей встречи.
Неторопливым шагом человек спустился по ступенькам, предоставив Тапперу время для оценки его наружности. Разряженный как на выставку. Парчовые одежды, аккуратно припудренные волосы – городской денди. Таппер тотчас понял, что проблемы с ним не будет. Меньше чем за минуту они закончат.
– В чем дело? – спросил молодой человек с продуманной томностью в голосе.
– Вам нечего делать в этом доме, сэр, и я вынужден вас просить уехать. Пожалуйста.
Таппер говорил вежливо, но твердо.
– Мой дорогой, – начал Роксхем, источая высокомерие, – да вы знаете, кто я?
– Знаю. «Сэр» Джереми Роксхем, со слов вашего слуги, но, думаю, «досточтимый» подойдет больше.
– Да. – Ублюдок даже не соизволил покраснеть. – Да, мой отец, сэр Уильям Роксхем, хорошо известен в здешних местах.
– Вот как?
– Да. – Молодой человек терял самообладание. – А вы кто такой, черт подери?
Роксхем поднес к глазам увеличительное стекло, чтобы рассмотреть Таппера, как какое-то насекомое. Пришлось воздать ему должное. Роксхем обладал характером. Будь он его капитаном на судне, Таппер, возможно, даже восхитился бы его хладнокровием. Но ввиду того, что молодой человек ничего собой не представлял, а был всего лишь наглым, пресыщенным, неопытным хлыщом с незаслуженными привилегиями, Тапперу он был глубоко антипатичен.
– Я Джозайя Таппер, управляющий имением капитана Марлоу. Этот дом закрыт. Если бы вы вошли с переднего крыльца, как подобает джентльмену, то увидели бы, что молоток для стука опущен. Поскольку здесь нет и прислуги, ваша коляска по-прежнему стоит на кухонном дворе, где вы ее оставили. Всего доброго, сэр.
Таппер указал на дверь.
– Послушайте, любезный, похоже, произошло недоразумение. Я кузен капитана Марлоу, ближайший родственник, почти что брат. И должно быть ясно, что в его отсутствие мне надлежит присматривать за его имуществом, чем я уже в предыдущий раз и занимался.
– Понятно. В таком случае это мне вас следует благодарить за гниющие чердаки и другие неполадки в доме. Капитан Марлоу распорядился однозначно. Дом закрыт.
Роксхем все же покраснел, но скорее от гнева, чем от смущения.
– Я проделал долгий путь из Лондона, Таппер, и хочу отдохнуть. Нельзя ли нам со всем этим как-нибудь…
– Нет, сэр. Мы разберемся с этим сейчас.
– Как долго вы служите у капитана Марлоу?
– Я на этой должности у капитана Марлоу вот уже шесть месяцев.
– Тогда почему я никогда вас здесь раньше не видел?
– Капитан поселился здесь лишь недавно.
– Правда? Здесь? – Он обвел жестом пустые комнаты. – Здесь никто не жил последние двадцать лет, кроме меня. Но, полагаю, ему это подходит; с его-то спартанскими вкусами.
В связи с этим возникал вопрос: как такой городской денди, как Роксхем, привыкший ко всем благам цивилизации, собирался устроить здесь свое житье? Или зачем ему это было нужно? Если только не скрывался от кредиторов, что казалось более чем вероятным.
– Как вы заметили, сэр, дом не приспособлен для проживания. Ни для капитана с миссис Марлоу, ни для вас.
– Ну-ну. Капитана и миссис Марлоу? Я не имел представления, что он женился. Тайно, что ли? И вероятно, отвез ее в какую-нибудь арендованную комнату в Портсмуте.
– Миссис Марлоу проживает в поместье своих родителей в Дартмуте, пока дом на ремонте.
В голосе Таппера появились жесткие нотки. Этому выродку не стоило грязно отзываться о женитьбе капитана.
– В поместье, значит? Кто-то из титулованных? На ком же он женился?
Женитьба капитана, безусловно, никого не касалась, но вряд ли капитан собирался делать из этого тайну. Даже для этого недоумка.
– На мисс Элизабет Пэкстон.
– Хо-хо, – прокаркал Роксхем. – На этой маленькой киске. Хотелось бы мне это видеть. Наверное, исцарапала его всего с головы до ног. Да, ради этого стоило проделать весь путь. Теперь я точно знаю, что делать.
Глава 10
Это был звездный час ее матери. Леди Пэкстон восседала на стуле, как королева на троне, получая должное после оглушительного триумфа. Она сделала немыслимое – выдала замуж дочь, которую невозможно было выдать замуж.
Лиззи позволила ей наслаждаться успехом. Визиты со свадебными поздравлениями оказались более занятными, чем она ожидала. Кто знал, что статус замужней дамы радикальным образом смещает акценты беседы, придавая ей иную окраску, чем дозволялось до сих пор. Это было похоже на вступление в тайное общество. Клуб прежде секретных знаний для молодых жен. Какая удача!
И, откровенно говоря, ей нравилось вращаться в обществе. Участия во всех светских собраниях она бы, конечно, не вынесла, но и остаться вообще без общества тоже не хотела. Находиться в обществе теперь, когда больше не была на выданье, нравилось ей, безусловно, куда больше.
Кроме того, с утра до вечера она чувствовала себя занятой, чтобы тосковать по Джейми, как сентиментальная барышня. Две недели в Дартмуте она провела не без пользы. Посетив цеха краснодеревщиков и драпировщиков, заключила выгодную сделку о покупке прелестной шелковой ткани лимонного цвета, которая будет прекрасно смотреться в музыкальной комнате. Гласс-Коттедж скоро станет завистью города. Как же это восхитительно – быть независимой женщиной.
В данный момент в округе она слыла именинницей. Дом ее матери стал исключительно посещаемым местом. Преподобный Марлоу и миссис Марлоу тоже навестили их вместе с другими людьми, с которыми Лиззи еще не была знакома. Завязывание новых знакомств и составляло основную цель домашних посиделок.
– Элизабет, – сказала матушка, – позволь представить тебе твою новую тетю, леди Мэри Роксхем? Моя дочь, миссис Марлоу.
Лиззи представили миниатюрную женщину с мягкими, если не сказать блеклыми, манерами.
– Рада с Вами познакомиться, леди Роксхем.
Лиззи не могла припомнить, чтобы когда-либо встречала эту маленькую, похожую на птицу женщину. С другой стороны, в прошлые годы она предпочитала выходить в дартмутское общество как можно реже. Вернее, так редко, как позволяла ей мать. И уж определенно старалась держаться подальше от любого, кто носит имя Роксхем.
Она все еще скользила взглядом по комнате поверх головы дамы в поисках ее злосчастного сына, когда мягкий, благовоспитанный голос леди Роксхем заставил ее вспомнить о манерах.
– Я тоже очень рада познакомиться с вами, потому что столько о вас слышала.
Господи милостивый, если это ее сынок постарался, то ничего хорошего не сказал. Но леди Роксхем мило, доброжелательно улыбнулась и в знак одобрения слегка пошлепала ее по руке.
– Что ж, должна признаться, дорогая, что вам достался главный приз семьи, как и всей округи. Да и моему племяннику повезло с вами.
Удивление Лиззи выразилось в теплейшей из улыбок.
– Вы очень добры, миледи.
– Никаких миледи в семье. Зовите меня тетя Мэри, ладно?
– Почту за честь.
Какой приятный сюрприз, что мать Джереми Роксхема оказалась таким благовоспитанным, сладкоречивым созданием! Какой поразительный контраст они собой представляли: она – такая добрая и образованная, и он – напыщенный осел!
А вот и ее подруга Селия в дверях. Прелестно выглядит и одета в элегантный модный костюм розового цвета, который невероятно идет к ее темным волосам и фарфоровой коже.
– Селия, ты чудесно выглядишь!
Селия отреагировала сдержанно.
– Миссис Марлоу.
Ее приветствию не хватало обычной теплоты и радости.
– Дорогая Селия, – Лиззи поцеловала ее в щеку и немедленно отвела в сторону, чтобы поговорить наедине, – ты что, злишься на меня?
Селия укоризненно расширила свои голубые глаза.
– Ты должна была хотя бы написать, Элизабет. По меньшей мере. Должна была сказать о своем замужестве, чтобы мне не пришлось узнавать об этом от противной Анны Уинтерборн.
– О нет, только не от нее! О, Селия, как это ужасно. Прости. Ты не можешь меня простить? Я должна была сделать тебя подружкой невесты, но у нас просто не было времени. Капитан Марлоу страшно торопился.
– Как печально, – вздохнула Селия, – остаться без настоящей свадьбы.
Лиззи рассмеялась:
– О нет, не печально. Зато потом последовало, как это сказать… вознаграждение. Идем, посидишь со мной, поболтаем. Пусть видят, что мы секретничаем. Разобьем Анну Уинтерфейс наголову.
Обнявшись, они отошли в сторону.
– Ты должна сказать, что специально разыграла удивление, потому что обещала мне соблюдать конфиденциальность, но что присутствовала в тот самый момент, когда мы с капитаном Марлоу влюбились друг в друга. Прямо там, на террасе оружейной комнаты дартмутской ассамблеи.
– Так вы и вправду влюбились? В оружейной комнате дартмутской ассамблеи? Правда?
– Конечно, нет, – ответила Лиззи как можно безразличнее. – Это была большая шалость [1]1
Лиззи намеренно исказила ее имя, что в переводе с английского означает дословно «зимнее лицо», в переносном смысле – лицо малоприятной особы.
[Закрыть].
– Шалость?
Глаза Селии потеплели при упоминании запретного. Мать не позволяла ей шалости. Селия могла переживать их лишь косвенно, через Лиззи.
– Только не говори, что когда он сказал, что у него есть к тебе предложение, это и было предложение выйти за него замуж?
– Да!
– Боже, кто бы мог догадаться?
– Только не я.
– И не я. Как замечательно!
– Да. Работа мужского ума остается столь же непостижимой, сколь и забавной. – Сделав паузу, Лиззи взглянула на подругу. – Ты выглядишь чудесно, Селия. Как у тебя дела?
– Думаю, не так хорошо, как у тебя. – Селия прелестно зарделась и смущенно улыбнулась. – Замужняя дама. А это правда, что говорят?.. – спросила она шепотом. – Только не отмалчивайся и не говори, что тема не годится для моих целомудренных ушей.
– Господи, нет, какая скука. Идем посидим и наболтаемся вволю. У меня столько всего тебе рассказать. Ты просто не поверишь.
Как было радостно снова оказаться с Селией! Они болтали на разные темы, и Лиззи даже испытала искушение отказаться от своего намерения вернуться в Гласс-Коттедж.
– О, Элизабет, представь, если ты снимешь дом в городе, как будет весело. Я могла бы проводить у тебя вечера, а ты могла бы сопровождать меня к портнихам, потому что теперь ты замужняя матрона. С тобой было бы куда приятнее, чем с маман.
Идея и вправду представлялась заманчивой. Она и в городе мота быть независимой.
Но гости матери отвлекли ее внимание от Селии. Все как будто хотели ее поздравить.
– Должен признаться, ты всех нас удивила, став миссис Марлоу!
Сэр Эдвард Фостер всегда был общительным и колким. Но, как ей показалось, использовал свое давнишнее знакомство с Пэкстонами, чтобы высказать вслух то, о чем все думали. Лиззи полагала, что большинство друзей ее матери были в курсе переживаний ее родителей относительно ее стремительного приближения к статусу старой девы.
– А куда отправили твоего капитана Марлоу? Назад в Тулон?
Выходит, его подвиги лучше известны широкой общественности, чем она считала. Было как-то неловко сознавать, что она не имела представления о том, что творится в мире. Но отныне все будет иначе. Она втайне начнет читать газеты и официальные списки морских офицеров, чтобы следить за последними новостями с войны.
Да. Она выпишет себе газеты. Какое удовольствие быть замужней женщиной и вести такую жизнь, какая тебе нравится! Замечательно.
Она направила свои приятные мысли снова на беседу.
– Капитан отправился в Австралию.
– Австралию? На другой конец земного шара в самый разгар войны с революционерами прямо за проливом? Где тут здравый смысл?
Фостер рыкнул на нее так, как будто это она принимала иррациональные решения за Адмиралтейство.
Лиззи слегка повела плечиками.
– Я и в войне вижу очень мало смысла, сэр Эдвард.
– Не очень патриотичный взгляд для женщины, только что обвенчавшейся с увешанным наградами морским офицером.
Обернувшись, Лиззи обнаружила, что эти слова адресовал ей не кто иной, как досточтимый Джереми Роксхем, несносный, но красивый кузен Джейми. Он обладал, по всем стандартам, более чем приятной наружностью, при условии, если такой самоуверенный, покровительственный тип мужчин вообще нравится.
Лиззи он не нравился. Она всегда избегала его и ему подобных. Слишком уж скользким он был, на ее взгляд.
Но по крайней мере половина молодых дам Дартмута сходили с ума от его романтической внешности, и его красивое лицо служило верным пропуском в лучшие гостиные города.
Но с Лиззи они никогда не ладили. Вероятно, потому, что она всегда предпочитала общество его более молодого и бедного кузена Джейми. И никогда не скрывала этого от Роксхема.
Лиззи сделала чуть заметный поклон.
Роксхем ответил на ее любезность коротким формальным кивком. По крайней мере она знала, что ее ждет.
– Мисс Пэкстон… или… «миссис Марлоу»?
– Миссис Марлоу.
Теперь, взглянув на него, она могла с легкостью сказать, что он состоит с Джейми в родстве. У них обоих были светлые глаза, унаследованные от матерей. У миссис Марлоу они имели мышиный оттенок, у Джейми – печать загадочности, а от серых глаз Роксхема тянуло холодом. И он был немного ниже Джейми ростом, хотя с его изысканной прической определить это было довольно трудно. Эдакий городской денди. И камердинер у него, верно, тот еще хлыщ.
Роксхем принял вычурную позу, положив руку на бедро и выставив одну ногу вперед, слегка отклонился назад и обозревал комнату равнодушным надменным взглядом. Такие, как он, всегда уверены, что среди присутствующих нет никого умнее их. Вероятно, именно поэтому она и питала к нему отвращение. Потому что была убеждена, что самая умная она сама.
– Мне сообщил о вашем счастье мой уважаемый дядюшка. – Он указал в сторону преподобного доктора Марлоу. – Поздравляю.
Его бумажно-сухой тон свидетельствовал, что за поздравлением скрывалось что угодно, только недоброжелательность.
Но Лиззи это не волновало. Она теперь замужняя женщина, молодая матрона и может наконец говорить то, что вздумается. Она язвительно улыбнулась:
– Неужели вы проделали весь этот путь, Роксхем, чтобы поделиться своей ядовитостью?
– Я знаю, в чем дело, когда новобрачная проявляет такую спешку. Когда ж нам ожидать благословенное событие?
– Не старайтесь быть еще противнее, чем вы есть, Роксхем. Мы с вашим кузеном поженились вовсе не потому, что я жду ребенка.
Она произносила вульгарные слова с нарочитым ударением, чтобы посмотреть, как он отшатнется, изысканно изобразив смятение.
Она ненавидела подобное ханжество. Пусть получит. Его умно завуалированные колкости принимались в обществе и считались нормой, в то время как ее откровенная правда была не в чести. Ей и в дальнейшем придется мириться с подобными разговорами, если снимет дом в Дартмуте. Город быстро терял для нее свое очарование.
– Возможно. Но согласитесь, нельзя не задаться вопросом, с какой стати мой кузен вдруг женился, зная, что уезжает на войну.
– Мы поженились, Роксхем, потому, что это нас обоих устраивало. Потому что это хорошо. – Она надеялась, что ее улыбка получилась снисходительной. – А теперь простите, у моей матери есть и другие гости.
Он выбродил вперед руку, чтобы остановить ее.
– А какие у вас планы относительно дома?
Лиззи освободила руку.
– Какого дома?
– Его дома. В этом сыром местечке у черта на куличках. Может, вы о нем и не знаете. Гласс-Коттедж.
Вот, оказывается, откуда растут ноги его озлобленности. Их брак разбил его надежду на наследование.
– Как? Поселиться там, конечно. Мне жаль, что расстроила ваши ожидания, но это «сырое местечко у черта на куличках», как вы выразились, на самом деле полно очарования, и я рада, что могу теперь назвать его своим домом.
Его единственной реакцией стали алые пятна на щеках.
– Моя дорогая маленькая кузина, – протянул он. – Этот дом не приспособлен для житья. Он в полной разрухе.
Лиззи ненавидела покровительственное отношение. Ничто не могло разозлить ее так, как проявление раздутого мужского превосходства.
– Уж вам-то хорошо известно, что такое разруха или крах, Роксхем, верно? Интересно, кто-нибудь еще садится играть с вами в карты? Насколько я понимаю, ваши козыри, как бы это лучше выразиться, пошли на убыль?
