Текст книги "Отвергнуть короля"
Автор книги: Элизабет Чедвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава 11
Фрамлингем, февраль 1207 года
Махелт смотрела в окно своей комнаты, прикалывая брошь к вороту платья. Февральское утро выдалось теплым и ясным – дразнящим предвестником весны, до которой оставался еще месяц. Первые тощенькие белые ягнята ковыляли рядом с матерями, и вечера становились все длиннее.
Махелт медленно привыкала к новой жизни, но многие ее стороны находила неловкими и странными. Дом Биго жил совсем не так, как дом Маршалов, и хотя все были добры к ней, ей не хватало всеобщего внимания и слепой любви отца. Девочка не могла рассчитывать на слепую любовь Гуго, пока они не стали мужем и женой по-настоящему. Узнать его ближе также не получалось, поскольку их никогда не оставляли наедине. Два дня назад он уехал по делам в Йоркшир, и она на время вовсе лишилась его общества. Махелт сторонилась отца Гуго, который не питал к ней особой приязни. Его отношение диктовалось лишь чувством долга и ответственности. Он оберегал ее, но считал, что каждый в доме должен знать свое место. Роджер Биго полагал, что, если все станут заниматься своими делами, жизнь будет течь гладко, но, если отклониться от назначенной роли, воцарится хаос.
Поправив платье, Махелт покинула свою комнату, перешла через двор в новый дом и поднялась в покои графини Иды, которые выходили на сады и озеро. Ида сидела за рамой и плела тесьму. Ее служанки занимались другим рукоделием, и ставни были открыты, чтобы утренний свет беспрепятственно лился на ткани, подчеркивая яркость цветов. Зрелище напомнило Махелт подобные занятия дома. Эта комната походила на комнату ее матери в Пембруке или Стригуиле. Столь усердная работа не была Махелт по душе, хотя она достигла в ней больших успехов. Девочка предпочитала более энергичные занятия, приносящие более скороспелые плоды. С другой стороны, за плетением и вышиванием она услышит свежие сплетни и узнает, кого в замке стоит обхаживать, а кого – избегать.
Махелт подошла к Иде и присела в реверансе.
– Миледи матушка, – произнесла она. Это обращение по-прежнему казалось ей странным.
Ида поцеловала девочку в щеку и пощупала шелковый вимпл Махелт.
– Какая прелесть! – восхитилась она.
– Он принадлежал моей бабушке, принцессе Ифе, – ответила Махелт. – Она носила его, когда вышла замуж за моего дедушку Ричарда Стронгбоу.
Ида одобрительно кивнула:
– Хорошо, когда вещи передаются из поколения в поколение. – Она указала на свою работу, на которой несколько раз повторялся красный с желтым щит Биго, украшенный золотой нитью. – Я плету новый пояс для графа.
– Очень красиво. – Махелт восторгалась искусством Иды, но надеялась, что от нее не станут ждать подобного мастерства.
– Мне тоже так кажется, – просияла от удовольствия Ида.
Ветерок ворвался в оконный проем и пробежал по стенным драпировкам. Махелт с тоской посмотрела на арку света и, словно гончая, втянула свежий воздух.
Ида проследила за направлением ее взгляда.
– Идем, – с внезапной решимостью сказала она. – Я хочу, чтобы ты увидела, что лежит за стенами замка. В это время года хорошая погода – дар, которым не следует пренебрегать. Кроме того, я не хочу, чтобы ты считала себя пленницей.
В глубине души Махелт что-то отозвалось, когда Ида произнесла слово «пленница». Ее подташнивало от одиночества при мысли, что Уилл – заложник короля, родители далеко в Ирландии, а Гуго уехал в Йоркшир. Стены строят для защиты, но в них можно и заточить.
– С радостью, матушка, – ответила девочка.
– Благослови тебя Боже, дитя! – Ида обняла ее.
Велев служанкам продолжать работу, Ида послала в конюшни, чтобы оседлали лошадей. К графу отправили мальчика с известием, что графиня берет Махелт на прогулку, желая показать ей окрестности, и очень скоро женщины проскакали рысью под подъемной решеткой и поехали вдоль озера. Обе были надежно закутаны в теплые плащи и сидели на лошадях по-мужски, как на охоте, а не в дамских седлах, что было бы уместно в официальной обстановке.
– Давно я этого не делала, – с сожалением произнесла Ида. – О да, слишком давно.
Махелт крутила головой, наслаждаясь тем, что скачет по лугам и полям, а не просто глядит на них со стен замка.
– Дома… то есть прежде чем выйти замуж, я ездила верхом почти каждый день.
Возможно, Ида и обратила внимание на оговорку про «дом», но виду не показала.
– С матерью?
– Иногда, но чаще с братьями или отцом. Мы вместе осматривали наши владения. Приятно было дышать свежим воздухом, да и лошади не застаивались.
Глаза Иды лукаво сверкнули.
– У нас лучшие лошади в Англии, – заметила она. – Мне бы не хотелось, чтобы они застоялись из-за недостатка регулярных упражнений.
Ида и Махелт въехали в парк и перешли с рыси на легкий галоп. Чащи, подрост и редколесье давали приют оленям и пестрели широкими травяными дорожками, которые помогали охотиться на зайцев, создавая при этом разнообразие ландшафта. Исполненные радости, женщины пустили лошадей во весь опор. Махелт наслаждалась ощущением скорости, ветра, бьющего в лицо, распластавшейся в скачке кобылы, из-под копыт которой летели комья земли. Щеки Иды раскраснелись, и внезапно она рассмеялась высоким звонким смехом, принадлежавшим намного более молодой женщине.
У ручья с прозрачной, как янтарное стекло, водой они спешились, чтобы напиться, зачерпнув воду ладонями. Подолы их платьев потемнели, коснувшись края воды, а костяшки пальцев покраснели от пронзительного холода. Сопровождающие их грумы держались позади и переглядывались, отчего Ида и Махелт захихикали.
– Ах, – сказала Ида, – надо вернуться сюда летом с рыболовными лесами и корзиной для пикника.
Махелт пылко согласилась. Она с нежностью вспоминала подобные дни в Хэмстеде и Кавершеме, когда отцу удавалось ненадолго отвлечься от своих обязанностей.
За границами оленьего парка Ида показала девочке темные поля плодородной пахотной земли, которая скоро будет засеяна яровой пшеницей. Небо было широким, пустым и, казалось, простиралось бесконечно, и Махелт невольно испытала благоговение. Она привыкла к великолепию гор и пылающим коронам закатов за валлийскими холмами, но этот прохладный восточный свет обладал царственным величием. Бескрайние просторы земли и неба заставили ее осознать всю силу семьи, в которую она вошла. У них не так много замков или рыцарских наделов, как у ее отца, у них нет провинции в Ирландии или поместий в Нормандии, но у них много щедрой и плодородной земли. У них есть прибрежные владения, богатые рыбой, соляными промыслами и торговыми портами. Ида рассказала Махелт о доходах от выращиваемой пшеницы и их важности для экономики хозяйства. Она показала девочке табун кобыл с конного завода, превосходных боевых коней, коров, свиней и домашнюю птицу.
– Тебе не придется всю жизнь прясть и ткать в женской комнате, – заверила Ида. – В поместье тоже много забот.
В ее голосе прозвучала жесткая нотка, которая заставила Махелт задуматься, довольна ли Ида своим уделом. Она знала, что свекровь когда-то была любовницей старого короля и жила при дворе. Жизнь, которую графиня вела сейчас, настолько отличалась от прежней, что привыкнуть к ней, наверное, удалось не сразу.
Когда они вернулись во Фрамлингем, Махелт обнаружила, что от отца прибыл гонец с письмами для графа и письмом для нее. К письму прилагалась вышитая сумочка с мотком красной шелковой ленты для волос и серебряной маркой. Подарки, однако, должны были подсластить новость, от которой Махелт резко опустилась на скамью и закрыла рот рукой.
– Что случилось? – Ида поспешно села рядом.
Махелт горестно покачала головой:
– Король взял в заложники еще и моего брата Ричарда… перед тем, как они отплыли в Ирландию. – Девочка подняла на свекровь разъяренный взор, полный слез. – Король Иоанн считает моего отца предателем, но он не предатель, не предатель!
– Ну конечно нет! – Ида обняла Махелт. – Ах, милая, здесь, должно быть, ошибка.
– Почему он так поступает? – Махелт дрожала от отвращения. – Он не вправе отнимать моих братьев. Я его ненавижу!
– Тише, тише. Все будет хорошо. – Ида оглянулась на служанок и молча дала понять, чтобы не болтали за пределами женской комнаты.
Графиня была в ужасе. Впрочем, вполне естественно, что Иоанн забрал старшего сына Маршала. Роджер сказал, что король имеет на то право, а Уильям Маршал ходит по краю пропасти из-за своих нормандских земель. Но отнять и второго сына… Это за гранью допустимого. Иоанн не хотел, чтобы Маршалы отправились в Ирландию, но отец Махелт не послушал его и уехал. К чему это все приведет? Господь всемогущий, ведь это может отразиться и на ее собственной семье! Что, если Иоанн пожелает забрать и ее сыновей?
– Нет, не будет, – произнесла Махелт сквозь сжатые зубы. – Все никогда не будет хорошо!
– Идем, – сказала Ида. – Ты ничего не можешь поделать, но если попросишь помощи Господа, он обязательно прислушается.
Махелт позволила Иде завести ее в часовню, где всего несколько коротких недель назад она выходила замуж. Девочка смотрела на раскрашенные колонны, на свечи, горящие на алтаре, на статую Девы с младенцем Иисусом, который улыбался сверху вниз бессмысленно и безмятежно. Если бы Господь действительно нас слушал, подумала Махелт, Он поразил бы Иоанна молнией. И еще Господу часто нужна рука человека, чтобы претворить Его планы в жизнь. Правильно, наверное, говорят, что Господь помогает тем, кто сам не плошает.
* * *
– Я слышал о вашем брате. Сочувствую, – произнес Гуго.
Махелт покачала головой, глядя, как Трайпс обнюхивает тропинку перед ней.
– Не знаю, почему король так поступает с моей семьей. Это несправедливо и нечестно.
Девочка потерла руки. Снова похолодало, но небо было ясным и бескрайним. Они гуляли бок о бок в саду у западной стены замка. Гуго исполнил свой долг и вернулся сегодня утром, через три дня после того, как Махелт получила известие о судьбе Ричарда.
– Ваш отец – могущественный человек, – ответил Гуго. – Король хочет держать его при дворе, где за ним можно присматривать и пользоваться его советами. Иоанн теряет одного из самых важных помощников, и, возможно, надолго. Ваш отец отсутствовал при дворе почти весь прошлый год.
– Только потому, что был нездоров, – возразила Махелт.
– Да, но Иоанн не знал, насколько серьезна его болезнь. Возможно, он посчитал ее отговоркой. Пока ваш отец в Ирландии, он будет преследовать свои собственные интересы, а не интересы Иоанна. Король, вероятно, вспоминает обо всех дарах и наградах, которыми он осыпал вашего отца, и полагает, что в ответ получил слишком мало, в особенности после этой истории с присягой французам.
Глаза Махелт сверкнули.
– Мой отец не берет в заложники сыновей своих вассалов, когда они возвращаются в свои поместья. Ваш тоже, так почему король поступает иначе?
– Вы говорите совсем о другом. – Гуго бросил на Махелт взгляд, означавший, что она нарочно притворяется бестолковой, ибо ей не нравятся его слова. – Для начала, ставки не столь высоки. Одно-единственное поместье – далеко не провинция или королевство. И наши отцы не обладают природной подозрительностью короля. Отъезд вашего отца в Ирландию показался Иоанну предательством – знаком, что у него нет времени для короля. Уильям Маршал настолько могуществен и популярен, что может угрожать трону, если пожелает. – Гуго поднял руку, когда Махелт приготовилась возражать. – Я знаю, он не стал бы, но Иоанн полагает иначе. По его мнению, ваш отец отправился в Ирландию, чтобы свить гнездо за королевский счет.
– У отца не осталось бы никакого гнезда, если бы король добился своего, – отрезала Махелт. – Иоанн постоянно покушается на наши земли и понемногу отщипывает от наших прав и привилегий. Почему бы моему отцу не съездить в Ирландию? Лейнстер принадлежит моей матери. Отец его ни у кого не украл. Иоанн – вот кто берет то, что ему не принадлежит!
– Ваш отец – сильный человек, вполне способный о себе позаботиться, даже если противостоит королю, – спокойно ответил Гуго. – И вы здесь в полной безопасности, потому что мы не менее сильны. С вами ничего не случится.
Махелт ощетинилась, уловив в голосе Гуго терпеливую снисходительность. Она не ребенок, и ей не нужны лживые утешения!
– А мои братья? Кто их защитит?
– Я не думаю, что им угрожает опасность, – покачал головой Гуго. – У вашего отца имеются союзники. При дворе есть люди, которые приглядывают за вашими братьями. Болдуин де Бетюн, например, или мой брат Уильям Длинный Меч. Он ваш родственник по мужу и мой – по матери.
Когда Махелт обдумала слова Гуго, ее волнение улеглось, и острая боль сменилась ноющей, но до конца не прошла.
– Мои братья должны быть со своей семьей, а не заложниками во власти короля. Вы бы говорили то же самое, если бы в плену держали ваших братьев?
Гуго потер подбородок:
– Я учитывал бы это, но, возможно, вы правы – я бы больше переживал.
Махелт поежилась:
– Чудовище не уйдет, если спрятаться от него за высокими стенами.
– Да, но если знать, с каким именно чудовищем имеешь дело, от него легче защититься. Вам кажется, будто я отмахиваюсь от ваших тревог, но я действительно хочу, чтобы во Фрамлингеме вы чувствовали себя в безопасности.
– Я чувствую себя в безопасности. – Махелт оттаяла достаточно, чтобы бросить на Гуго взгляд сквозь ресницы.
– Хорошо, – улыбнулся он, и Махелт ощутила тепло в солнечном сплетении.
Она задумалась, каково быть женой во всех смыслах этого слова, а не просто будущей женой. Тепло поднялось к ее лицу и проступило румянцем. Внезапно ей захотелось сорваться с места. Девочка отошла, подняла ветку с одной из клумб и изо всех сил швырнула Трайпсу. Когда пес помчался за палкой, она побежала за ним, подбадривая звонким голоском.
Глядя, как Махелт играет с питомцем, Гуго улыбнулся столь стремительной смене настроения. Гармония и гибкое изящество ее движений вызывали прилив крови к чреслам и радовали глаз. И еще он испытывал жалость. Девочка должна быстро повзрослеть, а это зачастую непросто. Гуго молча пообещал изо всех сил защищать ее и помогать во всем. И с этим решением пришло теплое собственническое чувство. Махелт не только его бремя, но и будущая награда.
Глава 12
Фрамлингем, май 1207 года
Был день шитья. Махелт сидела за вышиванием, кладя стежки с решимостью, но без особого энтузиазма. Вышивание отнимало много времени, а результат был ничтожен, но, желая угодить Иде и прослыть хорошей невесткой, она старалась, как могла. Одним из немногочисленных преимуществ данного занятия было то, что у Махелт оставалось время подумать о Гуго, представляя его улыбку и яркие голубые, как море, глаза.
В последние три месяца девочка наслаждалась его обществом и чувствовала себя обездоленной, когда Гуго нужно было отлучиться. Она ездила с ним верхом почти каждый день, и хотя слуги или спутники неизменно присутствовали где-то рядом, им все же удавалось ненадолго остаться наедине – более того, это стало своего рода игрой. Иногда, когда они гуляли с собаками, Гуго держал Махелт за руку, игриво раскачивая ее, и совсем не расстроился, когда Трайпс сжевал его лучшие туфли из кожи козленка.
Гуго беседовал с Махелт о музыке и поэзии. Часто читал ей книги из семейной библиотеки: басни Эзопа, легенды о короле Артуре, романтические истории Марии Французской [9]9
Мария Французская – первая французская поэтесса, жила во 2-й половине XII века в Англии при англо-нормандском дворе Генриха II Плантагенета.
[Закрыть]. Девочке нравилось слушать, как Гуго читает, и она получала двойное удовольствие – и от самой истории, и от его выразительного голоса, подчеркивающего отдельные слова.
Сегодня бо́льшую часть утра Гуго провел, запершись с отцом и братьями за обсуждением вопроса, связанного с графством. Обстановка была напряженной, хотя при женщинах ничего не говорилось. Когда Махелт попыталась выяснить у Иды, что именно их беспокоит, свекровь предостерегающе покачала головой.
– Не вмешивайся, – посоветовала она. – Мужчины справятся сами. Они знают, как лучше.
Махелт не была в этом так уверена. Ее мать всегда говорила, что мужчины думают, будто знают, как лучше, а это не то же самое.
Когда совещание закончилось, девочка отложила иглу и посмотрела в окно. Братья Гуго, Роджер и Уильям, вышли во двор и решительно зашагали к конюшням. Туда же, перекинув сумку через плечо, почти бегом поспешил гонец. Через несколько мгновений в комнату стремительно ворвался Гуго. Перепуганные служанки присели в реверансах.
– Что случилось? – Ида отложила шитье.
Махелт напряглась. Когда лорд запирается со своими приближенными и сыновьями для совещания и когда мужчина поспешно входит в женскую комнату, это всегда означает неприятности.
Гуго обеими руками ухватился за свой пояс.
– Ничего… – произнес он, оглядывая комнату, как будто видел ее в первый раз.
«Ничего» тоже было типичным. Дальше должно следовать «но».
– …но нам надо на время увезти из Фрамлингема кое-какие вещи. – Он подошел к шкафу с тканями и распахнул дверцы. – Ваши шелка, мама, и лучшие рулоны шерсти и льна. Оставьте только то, что нужно прямо сейчас. – Гуго еще раз осмотрелся, напоминая хищника, почуявшего жертву. – Кроме того, придется снять балдахин и эту сцену охоты. – Он указал на дорогую вышивку на стене, привезенную из Фландрии. – Уильям и Роджер отправились за возчиками и погонщиками вьючных лошадей.
– Но почему? – Ида в тревоге взглянула на сына и бросилась к шкафу, раскинув руки, словно пытаясь защитить дорогое дитя.
– Король учредил новый налог: тринадцатую часть всего движимого имущества и доходов, – тяжело вздохнул Гуго. – Налог будет собран со всех, и королевские чиновники уполномочены провести инспекции и проверить подсчеты. Говорят, замок Ричмонд захвачен, поскольку его комендант Руальд Фицаллан отказался сообщить, чем владеет.
– Я не понимаю… – Ида выглядела озадаченной.
Гуго указал на рулоны ткани – шелк мерцал, как темная вода, льняное полотно было неброским и утонченным.
– Необходимо убрать ценные вещи на хранение, пока не прибыли инспекторы шерифа. Как вы думаете, сколько стоит тринадцатая часть этих тканей в пересчете на золото? Или тринадцатая часть стенной драпировки? Или тех кубков с рубинами и горным хрусталем? Мы всегда платим налоги, но это уже чересчур. Если мы не спрячем имущество сейчас, с нас потребуют тысячи марок.
– Сейчас? – Ида была потрясена. – То есть немедленно?
– Да, – кивнул Гуго. – Мы не знаем, сколько у нас времени до того, как они придут вынюхивать, и Фрамлингем – первейшая цель.
– Куда вы их увезете? – Махелт была скорее заинтригована, чем потрясена.
Король беспрестанно учреждает налоги. Кроме обычного скутагия, который все платят на нужды армии, четыре года назад Иоанн потребовал седьмую часть всего движимого имущества.
– Что куда, – ответил Гуго. – Если мы спрячем все в одном месте и нас поймают, наши труды пропадут даром и мы получим штраф в дополнение к налогу. – Он пересчитал по пальцам монастыри, которым покровительствовала его семья. – Часть увезем в Тетфорд, часть в приорат в Колне, основанный моей бабушкой. Еще есть Хиклинг, Сибтон и Уолтон. Все они сыграют свою роль.
– Но если Фрамлингем будет опустошен, они заподозрят неладное, – заметила Махелт. – Возможно, вам стоит «небрежно» припрятать кое-что не слишком ценное, чтобы сбить их со следа.
– Вы совершенно правы. – Глаза Гуго блеснули весело и одобрительно. – Мы расставим приманки, но сейчас нужно увезти вещи.
Махелт задумалась, как ее родная семья заплатит тринадцатую часть движимого имущества и дохода. У ее отца должен быть план действий в непредвиденных обстоятельствах. Можно использовать Тинтерн и Картмел, к тому же он наверняка захватил бóльшую часть своих богатств в Ирландию.
– Я помогу, – с пылом вызвалась девочка. Она была готова на все, лишь бы досадить Иоанну.
– Вы настоящая жена Биго! – усмехнулся Гуго.
Махелт покраснела.
Остаток утра она помогала грузить на телеги ткани и столовое белье, стенные драпировки, кубки, серебряную посуду и всевозможные предметы, которые чиновники короля могли обложить налогом. Работа доставляла ей удовольствие – во многом благодаря заразительному веселью мужа. Даже его отец захихикал, когда Махелт приказала слугам уложить сундучок в телегу таким образом, чтобы его содержимому ничего не угрожало. Граф полагал, что женщины должны сидеть в своей комнате и заниматься домашними делами, но энтузиазм Махелт и ее несомненные организаторские способности, не говоря уже о молодом задоре, смягчили его.
Ида в смятении наблюдала за происходящим, но тоже проявила решимость, когда муж попытался забрать рулон красного шелка, необходимый ей для следующей работы. Она заслонила ткань, вздернув подбородок и воинственно сверкая глазами – попробуй забери! Граф поворчал насчет женского упрямства, которое дорого ему обойдется, но Ида добилась своего. Махелт подозревала, что граф капитулировал только потому, что намеревался сделать любезный сердцу Иды рулон красного шелка одной из приманок на случай, если королевские чиновники явятся вынюхивать.
Когда телеги наконец были нагружены, Гуго велел конюху седлать Эбена и сказал Махелт, чтобы она тоже готовилась к поездке.
– Что может быть естественнее, чем перевезти домочадцев в Тетфорд и почтить могилы предков? – произнес он. – Если с нами будут женщины, встречные легче поверят в нашу легенду. Отец Майкл, ваша горничная и мои братья поедут с нами и засвидетельствуют, что все приличия были соблюдены.
Махелт не пришлось уговаривать, и она умчалась собирать дорожный сундук. Грустно улыбаясь, Ида помогала ей.
– Без тебя здесь станет очень тихо. – Лицо графини казалось несчастным. – Особенно с совершенно пустым шкафом для тканей!
– Это всего на несколько дней. – Махелт импульсивно обняла свекровь, и та обняла ее в ответ.
– Бог в помощь, – произнесла Ида, глядя, как Махелт выбегает из комнаты.
Та напоминала длинноногого жеребенка, юного, полного жизни и сил. Из груди Иды вырвался вздох. Как стремительно река несет суденышки по течению, увлекая их в море! Она спустилась во двор, чтобы помахать вслед телегам, и обратила внимание, каким красивым выглядит Гуго, подсаживая в седло свою улыбающуюся, взволнованную девочку-жену. Дай Бог им счастья, подумала она и вытерла глаза рукавом. Ида прильнула к мужу, который наблюдал за отъездом, подбоченясь и поджав губы.
– Не приведи Господь, чтобы тучи сгустились над их головой, – произнес он.
Ида взглянула на мужа, посчитав его слова весьма романтичными.
Граф прищелкнул языком:
– Не то телега увязнет в грязи, и люди будут задавать вопросы.
Вздохнув, Ида вернулась к своему разоренному шкафу для тканей.
* * *
В Тетфорде привезенные вещи перетащили в дом настоятеля. Несколько предметов принесли в жертву – спрятали так, что их можно было легко обнаружить. Бóльшая часть ценностей отправилась в надежное укрытие, где их отыскали бы, только разобрав приорат по камешкам. Пока Гуго и его братья ужинали с настоятелем и вели деликатные переговоры о вознаграждении за хранение ценностей, Махелт развлекала жен тетфордской знати в доме Биго за рекой. Девочка видела мать в подобных обстоятельствах и помогала ей так часто, что это занятие давалось ей легко, и она наслаждалась возможностью выступить в роли хозяйки, вместо того чтобы подчиняться Иде.
Когда Гуго и его братья вернулись, последняя гостья Махелт как раз откланялась и слуги убирали остатки еды, чтобы потом раздать милостыню.
– Нашим соседям тоже не хочется расставаться с тринадцатой частью имущества, – сказала Махелт Гуго, когда он снял плащ и сел у огня. – Половина из них прячет вещи или сообщает лишь о части того, чем владеет.
– Они вам сами сказали? – удивленно поднял брови Гуго.
– Обиняком, – засмеялась Махелт. – Было много разговоров о том, чем они владеют, то есть о том, что готовы предъявить.
– Точно так же все соседи понимают, что мы посетили Тетфорд не с целью поклониться костям вашего дедушки! – весело фыркнул Гуго. – Но им нужно наше покровительство, и они чувствуют, что все мы союзники против несправедливости, так что мы в безопасности. – Гуго сложил руки на груди. – Похоже, вам нравится развлекать гостей?
Махелт бросила на мужа гордый взгляд и скрыла неуверенность, выпятив подбородок.
– Я приучена слушать, наблюдать и понимать истинный смысл слов и поступков.
Гуго обернулся через плечо. Его братья отошли, чтобы поболтать друг с другом и выпить вина. Слуги были заняты делом. Повернувшись обратно, он тыльной стороной руки погладил Махелт по щеке, а затем поцеловал то место, которое погладил, и, прежде чем отстраниться, на мгновение задержался, вдыхая тонкий аромат розовой воды, исходящий от губ.
– Я не стану спрашивать, как вы истолкуете это, – произнес Гуго. – Надеюсь, что одобрите.
Махелт посмотрела на него лукаво и томно.
– В таком случае я рада угодить своему господину, – ответила она.
Выражение глаз Гуго и прикосновение его губ к щеке заставили Махелт покрыться мурашками с головы до ног. Она отчасти надеялась, что Гуго повторит поцелуй, но тот отстранился и повел ее к своим братьям, сидевшим у огня.
* * *
После возвращения из Тетфорда Гуго пришлось немедленно отправиться в Йоркшир, где тоже нужно было припрятать имущество семьи. Он должен был убедиться, что тринадцатая часть не пробьет большую брешь в его собственных доходах.
Махелт опечалил отъезд Гуго. Дорога в Тетфорд, три дня, проведенные там, и возвращение домой изменили их отношения. Она открыла для себя радости флирта с Гуго. Девочка испытывала трепет, переплетая свои пальцы с его, когда они сидели у огня, рассказывали истории и пели песни. Руки Гуго не были такими большими и мощными, как у ее отца, но были сильными и в то же время изящными. Перед возвращением из Тетфорда они ели с одного подноса, плечи их соприкасались, и если бы Махелт немного подвинулась, то прижалась бы к нему бедром. Она этого не сделала, хотя ей хотелось. Гуго потчевал ее лакомыми кусочками, и его пальцы были насколько близки к ее зубам, что Махелт при желании могла бы укусить их. Когда она в ответ вытерла капельку соуса в уголке его рта, а потом облизнула палец, Гуго покраснел, и Махелт заметила, что дыхание его участилось. Во время дороги домой он держался от нее подальше, но они все равно много шутили, смеялись и пели песни. О да, ей нравилось безрассудное опьянение флирта. Фрамлингем станет очень скучным местом без Гуго, где ей придется только мечтать о нем.
Королевские чиновники посетили замок. Отец Гуго поручился, что сообщил обо всем своем движимом имуществе, и предоставил им полную свободу действий.
– Нам нечего прятать, – раскинул он руки.
Махелт была сама скромность и прилежание, когда чиновники явились осмотреть комнату ее свекрови. Ида отперла шкаф с тканями, и в нем нашлось несколько рулонов повседневного полотна, неплохая зеленая шерсть и красный шелк, хотя от него осталась лишь четверть. Трайпс зарычал на непрошеных гостей и оскалил зубы. Его ошейник из красной тесьмы был одного оттенка с великолепным шелковым платьем его юной хозяйки.
– У него всего три ноги, – дерзко сообщила Махелт чиновникам. – Он уже заплатил налоги.
Когда они ушли, Махелт поймала взгляд Иды, и женщины расхохотались, отчасти от облегчения и даже негодования, что король послал людей обыскивать их личные комнаты и грабить, дабы насытить свою алчность. Махелт очень жалела, что Трайпс не покусал их за лодыжки.
– Хотелось бы знать, как скоро я увижу остальные свои ткани, – печально вздохнула Ида.
Махелт нахмурилась, размышляя.
– Вам просто нужно купить новые в Норвиче, чтобы пережить нелегкие времена, – заметила она, и Ида снова рассмеялась. Но тут же посерьезнела и нарочито строго покачала пальцем.
– Тебе лучше переодеться, девочка, если ты собираешься помогать мне делать сыр сегодня вечером, – сказала она.
Через неделю стало известно, что их дом в Тетфорде и приорат обыскали, обнаружили набор из четырех серебряных кубков и графина и конфисковали. Граф Роджер был весьма доволен, поскольку ожидал, что королевские чиновники найдут также фламандскую стенную драпировку, но, очевидно, они не слишком старались. Впрочем, бдительности никто не утратил. Всегда надо быть настороже.
* * *
Махелт сидела в своей комнате и приводила волосы в порядок. Во время прогулки по поместью она поскакала за собаками через густой подрост. Ветка зацепилась за вимпл и наполовину стянула его с головы. Махелт потеряла пару золотых шпилек и вернулась во Фрамлингем в растрепанном виде, весьма огорчившем ее свекра. Он полагал, что она слишком много ездит ради удовольствия и должна уделять больше времени домашним делам. Девочка присела в реверансе перед рассерженным свекром и поспешно удалилась, чтобы привести себя в порядок, отослав горничную Эдеву, которая обычно чересчур суетилась. Иногда Махелт казалось, что она окружена курицами, кудахчущими и топорщащими перья, пусть даже они пытались ее опекать и укрывать под крылом.
Махелт расчесывала гребнем крепкие шелковистые пряди, когда дверь открылась и вошел Гуго. Он остановился и, учащенно дыша, уставился на ее непокрытые волосы. Махелт с радостным криком вскочила и бросилась к нему:
– Гуго! Как замечательно, что вы вернулись!
Он обхватил Махелт руками за талию, закружил и не смог устоять перед соблазном погладить ее по волосам. Его заворожила их длина, блеск, сила и яркий цвет. Все женщины снимали головные уборы только в своих личных покоях, видеть женские волосы непокрытыми было исключительной привилегией мужа.
– Где Эдева? – огляделся он.
Махелт вскинула голову:
– О, она трещала без умолку, и я отправила ее помогать вашей матери. – Махелт снова села на кровать и продолжила приводить себя в порядок. – Волосы запутались, когда я скакала, – объяснила она. – Я въехала в тот высокий подрост на другой стороне озера, когда гончие почуяли лису, и нависшая ветка зацепилась за вимпл.
Гуго наклонился, чтобы погладить Трайпса, который перекатился на спину, подставив живот.
– Смотрю, вы не скучали в мое отсутствие, – сухо заметил Гуго.
– Несмотря на то что вы опустошили шкаф для тканей, дел хватало, – скривилась Махелт. – Я улучила минутку только сегодня утром, потому что моя лошадь застоялась и ей нужно было размяться.
– А вам?
– Немного, – улыбнулась она. – Знаете, приходили королевские чиновники.
– Да, отец написал мне.
– Они посетили ваши поместья?
– И ничего не нашли, – кивнул Гуго. – Они были очень дотошны, но куда им тягаться со мной! Я привык отваживать волков.
Гуго оставил собаку в покое, сел на кровать и, забрав у Махелт гребень, принялся расчесывать ее волосы.
– Они похожи на темный водопад, – тихо произнес он.
Махелт закрыла глаза и откинулась назад, позволяя ему осторожно водить гребнем по волосам. Затем девочка повернулась к нему, приподняв лицо в безмолвном приглашении. Его губы едва коснулись ее лба и скул. Она затаила дыхание, желая, чтобы он осмелился на большее, чтобы это мгновение длилось вечно.
