Текст книги "До встречи в Венеции"

Автор книги: Элизабет Адлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Элизабет Адлер
До встречи в Венеции

Чему равна стоимость самой большой в мире жемчужины? Разбитому женскому сердцу, путешествию в Венецию или человеческой жизни?

Элизабет Адлер

Элизабет Адлер родилась в Англии, а ее муж Ричард – в Америке. Они жили в Бразилии, Англии, Канаде, Ирландии, но несколько лет назад переехали в Калифорнию.

Книги, кошки и путешествия – вот самые любимые увлечения Элизабет Адлер. Многое из увиденного она переносит в свои произведения. Названия кафе, гостиниц, ресторанов, улиц, магазинов, где находятся персонажи, почти все подлинные. Работая над романом «До встречи в Венеции», она побывала в Шанхае, Париже и, конечно, в великолепной Венеции.

В основном она пишет в жанре любовного триллера. Идея новой книги рождается у Элизабет Адлер в голове внезапно, и она уже не может остановиться и не сочинять дальше. Вероятно, все потому, что в детстве она была очень застенчивой и компании сверстников предпочитала мир собственных фантазий.

Пролог

Не ведая об опасности, Ана Юань села в поезд, направлявшийся из Шанхая в Сучжоу. В двухэтажном вагоне, битком набитом пассажирами, эта молодая женщина с простоватым лицом, в голубом шелковом платье и легких босоножках не привлекала к себе особого внимания.

За окнами расстилался чарующий пейзаж: ровные прямоугольники рисовых полей, залитые водой, поблескивали на солнце словно зеркала. Вскоре вдали показался Сучжоу – утопающий в зелени город, изрезанный вдоль и поперек узкими каналами, над которыми высились ажурные мосты. Недаром еще в XIII веке путешественник Марко Поло, побывавший в этом городе, назвал Сучжоу «Венецией Востока».

Поездка длилась часа полтора, но, когда Ана вышла на перрон, солнце скрылось и зарядил дождь. Летом погода переменчива, у Аны на всякий случай был при себе зонтик, но в босоножках по лужам идти не очень-то хотелось, поэтому она взяла такси.

Попросив остановить машину на берегу канала, Ана расплатилась с водителем и быстро пошла по мощеной дорожке, тянувшейся вдоль канала. Смеркалось, вокруг не было ни души. Дождь все усиливался, под кронами деревьев сгустилась зловещая тьма, и Ана невольно ускорила шаг – тишину нарушало лишь дробное постукивание ее каблучков. Прячась под зонтиком, зябко поеживаясь от холода, она не замечала, что кто-то тайно следует за ней, укрываясь в тени деревьев.

Дойдя до арочного моста, похожего на знаменитые мосты Венеции, она остановилась. И в это время неизвестный подкрался к ней сзади и резко ударил по ногам. Ана рухнула как подкошенная, ударилась головой о камни мостовой и потеряла сознание. Незнакомец подтащил бесчувственное тело к краю канала и столкнул в воду. А ливень тем временем прилежно смывал с мостовой кровь, пока не осталось и следа. Идеальное убийство.

На следующий день в канале нашли утопленницу. Тело молодой женщины в ярко-голубом платье прибило к прибрежным камышам. Должно быть, произошел несчастный случай, решили все. Поскользнулась на мокрой дороге, упала в воду и утонула.

Ане Юань устроили пышные похороны, как и подобает наследнице богатого рода. Ее красивый молодой муж, американец Беннет Юань, был сражен горем и плакал над гробом навзрыд. «Какой удар судьбы! – шептались на похоронах. – Молодая, богатая женщина, ей бы жить да жить. И вообще, с какой стати она поехала в Сучжоу, что ей там понадобилось?!»

Глава 1

Шанхай. Полгода спустя

Лили Сун завтракала в чайном ресторане «Веселая птичка», что возле улицы Ренми. В этом заведении были повсюду развешаны клетки с певчими птицами, с раннего утра и до позднего вечера они услаждали слух посетителей. Каждое утро, ровно в восемь, Лили приходила сюда и заказывала завтрак – сегодня перед ней стояла тарелка с креветками в кляре и зеленый чай с манной крупкой. Остальные завсегдатаи ресторана, в большинстве своем мужчины, сидели, уткнувшись в газеты, ели традиционную лапшу и, казалось, вовсе не замечали ее присутствия.

Лили, стройная, миниатюрная женщина, с карими глазами и черными как смоль волосами до плеч, выглядела эффектно. У нее было бледное красивое лицо, как у матери-европейки, и точеный нос – как у отца-китайца. Что бы она ни надевала: строгий западный костюм, купленный в дорогом бутике, или традиционное для Китая парчовое платье – вся ее одежда тщательно подгонялась по фигуре в маленьком ателье у Дороги Бурлящего Ключа. При одном взгляде на нее становилось ясно: перед вами уверенная в себе, преуспевающая женщина.

Однако сегодня она оделась попроще – на ней были облегающие черные брюки, черная льняная блузка, волосы собраны в хвост, а дополняли все это большие солнцезащитные очки. В таком наряде легко было затеряться среди шанхайской толпы. Через некоторое время в ресторан вошел очередной посетитель, судя по всему, иностранец – высокий, солидный, в бежевом костюме с иголочки. Она помахала ему рукой.

Мужчина подошел к ее столику и сел напротив. Буркнув «доброе утро», он положил на стол кожаный чемоданчик. Лили попросила официанта принести гостю зеленый чай. От еды ее спутник вежливо отказался. Он был родом из Швейцарии и терпеть не мог китайскую кухню – будь его воля, он ни за что не выбрал бы чайный ресторан для деловой встречи.

– Моему клиенту будет интересно все, что вы можете предложить, – начал швейцарец. – При условии, что вещи подлинные.

Лили уже имела с ним дело раньше. Имя клиента ей было неизвестно, впрочем, это вполне устраивало Лили. Торговля антиквариатом, в основном краденым, дело небезопасное, а именно этим занималась Лили с шестнадцатилетнего возраста.

– У меня есть вещи, которые, возможно, вам понравятся, – тихо сказала она. – Вскоре я ожидаю поступления очередной партии товара – это перегородчатая эмаль, расписной фарфор восемнадцатого века, статуэтки…

– Когда именно вы их получите? – деловито осведомился швейцарец.

– Недели через две-три. Кроме того, там будет еще одна, совершенно уникальная вещь. – Лили открыла сумочку, достала фотографию и передала швейцарцу.

Он долго изучал снимок и наконец произнес:

– Моего клиента не интересуют ювелирные изделия.

– Думаю, эта вещь его заинтересует, как только он узнает ее происхождение.

Лили отпила из чашки, поставила ее на место и только после этого продолжила, пристально глядя в глаза собеседнику:

– Ваш клиент, конечно, слышал о вдовствующей императрице Цыси по прозвищу Дракон. Она была императорской наложницей, но взошла на престол и единолично правила Китаем почти полвека. Императрица жила, окруженная неслыханной роскошью, в Запретном городе и еще до смерти начала строить себе подземную гробницу, состоящую из множества залов, украшенных золотом и драгоценными камнями. Там ее и похоронили, в пышном одеянии, в короне, усыпанной самоцветами. По традиции, чтобы уберечь тело от тления, в рот умершей положили редкой красоты жемчужину, размером с яйцо малиновки.

Пока Лили все это рассказывала, швейцарец украдкой посматривал на снимок, и, хотя лицо его оставалось по-прежнему бесстрастным, Лили поняла, что он заинтересовался жемчужиной.

– Через двадцать лет, – продолжила она, – мятежные солдаты ворвались в гробницу Цыси и разграбили усыпальницу. Они содрали с тела покойной императрицы богатые одежды, сорвали корону и выбросили оскверненные останки из склепа. А изо рта умершей мародеры похитили редчайшую, красивейшую жемчужину, – невозмутимо продолжала Лили. – Мерцающую, как свет луны, и мертвенно-холодную, как сама смерть.

Швейцарец не сводил глаз с фотографии.

– Да, – тихо сказала Лили, – это та самая жемчужина. Все драгоценности императрицы исчезли без следа. Однако лет шестьдесят назад на черном рынке появилось ожерелье с изумрудами и рубинами, бриллиантами и нефритом – все это были камни из гробницы Цыси. Стоит ли говорить, что самым ценным в ожерелье была та самая жемчужина.

Ее собеседник на миг затаил дыхание.

– Вы хотите сказать, что ожерелье находится у вас? – вымолвил он наконец.

– Я всего лишь знаю, как его достать. Разумеется, это очень дорогая вещь. Да и может ли быть иначе? Мне кажется, многие мужчины будут рады заполучить жемчужину, лежавшую во рту той, кого называли когда-то любимейшей наложницей императора. Думаю, это придает раритету особую пикантность. – Лили улыбнулась. – Уверена, мы сумеем договориться.

Париж

В это же время за десять тысяч километров от Шанхая, в Париже, Прешес Рафферти сидела в уютном кафе на улице де Бюси. День был субботний, но с утра зарядил дождь, и редкие прохожие, укрывшись зонтиками, пробегали мимо, не задерживаясь у рыночных прилавков, на которых громоздились горы фруктов, овощей, сыров. Дождливый день не располагал к торговле.

Допив кофе, Преш помахала рукой официанту и пошла к выходу. За столиком под навесом, несмотря на сырость и дождь, сидела парочка влюбленных – судя по всему, туристы. Они обнимались, и Преш им даже позавидовала. Интересно, почему некоторым так везет? – подумала она. Может быть, чтобы влюбиться, достаточно просто вдохнуть растворенные в воздухе флюиды счастья – и тогда одиночество тебе уже не грозит? Но какие бы флюиды ни витали в воздухе, Прешес они почему-то всегда обходили стороной.

Задержавшись у стойки с кондитерскими изделиями, чтобы купить наполеон, она торопливо пошла под дождем к старинному дому на улице Жакоб. Там, на втором этаже, прямо над антикварным магазином, была ее квартира.

Преш торговала антиквариатом уже пятнадцать лет, но почему-то каждый раз, глядя на размашистую позолоченную надпись «Антикварная лавка Рафферти», она испытывала приятное волнение. Воображая себя покупателем, она помедлила перед витриной и заглянула через стекло в торговый зал. Мягкий свет алебастровых светильников окутывал теплым сиянием изящные вещицы: вот мраморная голова мальчика, а вот этрусская ваза, а чуть поодаль – стройная Афродита с протянутой вперед нежной рукой.

Рядом со входом в магазин были деревянные двустворчатые ворота, ведущие в крошечный внутренний дворик с единственным деревцем – павлонией с пышными сиреневыми цветами. Артур Хеннесси, дед Преш, во время войны сражался в рядах армии союзников. Попав в Париж, он буквально влюбился в этот город и задешево купил этот дом. На первом этаже дед открыл антикварную лавку – после войны на рынке появилось множество старинных вещей из Италии и Балканских стран.

В шесть лет Преш осталась сиротой: ее родители погибли в авиакатастрофе. Дед к тому времени уже овдовел, поэтому воспитанием девочки занялась тетя Гризельда, графиня фон Хоффенберг, блестящая светская дама. Тетя Гризельда наняла для племянницы французскую гувернантку, и Преш стала сопровождать тетю во всех дальних поездках. Графиня много разъезжала по свету, нигде не задерживаясь подолгу: из родового замка графиня переезжала то в Нью-Йорк, где снимала апартаменты в отеле «Карлайл», то снова в Европу, останавливаясь в парижском отеле «Риц». Преш обожала тетю Гризельду, но и деда не забывала. Когда Преш подросла, ее отправили учиться в Бостон, а на каникулы она приезжала к деду в Париж. Тогда-то он и начал понемногу посвящать ее в тонкости антикварного ремесла. В конце концов дед завещал внучке этот дом и магазин.

Через пару месяцев после его смерти Преш стала входить в курс дела и поняла, что бизнес поставлен из рук вон плохо: очевидно, в старости дед утратил деловую хватку. Запас антикварных ценностей оказался невелик. Но постепенно, благодаря упорству и настойчивости, Преш наладила торговлю. Хотя она не сколотила состояния, но на жизнь хватало, а кроме того, ее не покидала надежда на лучшее будущее.

Между тем годы шли, и в один прекрасный день Преш задумалась вот о чем: ей уже тридцать восемь лет, а личная жизнь ее почему-то никак не складывается. Конечно, она влюблялась, и не раз, ее избранники были красивы и романтичны, но почему-то ни один из них надолго не задерживался.

– Ты слишком разборчива, – упрекала ее тетя Гризельда, как только очередной поклонник получал от ворот поворот.

Преш в ответ только смеялась. Хотя ее все чаще стали одолевать сомнения: доведется ли ей повстречать такого мужчину, которого она полюбила бы по-настоящему, всем сердцем? Последнее казалось ей все менее и менее вероятным.

Может, ей не хватает женственности? Но нет, внешне она была очень привлекательной: высокая, стройная, с копной светло-русых кудрей, с пухлыми, как у всех Хеннесси, губами. Правда, она не слишком много внимания уделяла нарядам, зато всегда одевалась со вкусом. По торжественным случаям ее излюбленным нарядом было маленькое черное платье, но даже в обычных джинсах и белой блузке она выглядела весьма эффектно.

Кроме того, она была гурманом и разбиралась в винах. Она не пропускала ни одной премьеры в театре и кино, ходила на выставки и на концерты – в общем, старалась брать от жизни все. Но порой ее посещала мысль, что жизнь эта стала бы стократ прекраснее, будь рядом с ней любимый мужчина.

Она открыла ключом ворота, вошла во дворик и поднялась по каменной лестнице в свою квартиру. В этом доме, возведенном еще в XVI веке, зимой было тепло и уютно, летом высокие окна распахивались настежь, а из залитого солнцем дворика доносился аромат цветов и щебет птиц, укрывшихся в ветвях павлонии.

Зазвонил телефон, Преш взяла трубку.

– Привет, дорогая. – Это была Дарья, подруга Преш, жившая в Бостоне.

– Что-то ты рановато сегодня звонишь, – заметила Преш, прикидывая в уме разницу во времени.

– Да, верно. Но чудо-ребенок не спал всю ночь. Преш, что ты мне посоветуешь? Твоей трехлетней крестнице снятся страшные сны. Может, показать ее психиатру?

Преш рассмеялась:

– Не давай ей на ночь сладкого – и все будет в порядке.

Трехлетняя Лора, «чудо-ребенок», была крестницей Преш. Супруг Дарьи Том преподавал физику в университете. Дарья часто звонила Преш – интересовалась, нашла ли она себе «подходящего мужа». И этот звонок не был исключением.

– Сегодня суббота, – начала Дарья. – Что думаешь делать вечером?

– На этой неделе дел было невпроворот, и можно наконец побыть одной. Но сегодня открытие выставки, на которую я не могу не пойти. Хотя картины этого художника мне не нравятся.

– Преш, тебе давно пора наладить личную жизнь, – решительно сказала Дарья. – Помни, жизнь нам дается один только раз. Может, приедешь к нам в гости? Я познакомлю тебя с одним очень симпатичным профессором.

– И что дальше? Ведь он живет в Бостоне, а я в Париже.

– Ну, тогда пусть Сильвия подыщет тебе кого-нибудь.

У Сильвии в Париже был собственный ресторан «Верлен».

– Сильвия знакома только с поварами, а они у плиты с утра до ночи. Кому нужны такие кавалеры? – попыталась отшутиться Преш. – Послушай, разве тебе не приходило в голову, что я, быть может, вполне счастлива? У меня насыщенная жизнь, я свободна и провожу время, как мне хочется…

– С кем проводишь? – перебила ее Дарья. – Вот что важно. Так что давай, дорогая, приезжай ко мне. Не пожалеешь.

Преш ответила, что подумает, потом они немного поболтали о том о сем. Повесив трубку, Преш подошла к полке, на которой стояла фотография в серебряной рамке. Три юные девушки улыбались ей со снимка.

Посередине – Дарья, светлые локоны разметались на ветру. Слева – Сильвия, черноволосая, стриженная под пажа, взгляд темных глаз серьезный. Она уже тогда начала полнеть – видно, сказывалась работа в кафе.

Сама Преш, высокая и худощавая, стояла справа, ветер взъерошил золотистые кудри, в серых глазах – улыбка.

Они втроем тогда отдыхали несколько недель у моря, в коттедже родителей Дарьи. Домик был старенький, ветхий, но им, проводившим в беспечной праздности летние дни, казалось, что жизнь прекрасна и так будет всегда. С Сильвией Преш познакомилась в парижской школе, куда она время от времени ходила, когда приезжала в Париж. А с Дарьей подружилась в другой школе, в Бостоне. Преш любила обеих как родных сестер.

Она поставила снимок на место, рядом со свадебной фотографией дедушки и бабушки. Улыбающийся Хеннесси держал под руку красавицу блондинку, на шее у новобрачной сверкало изумительной красоты ожерелье. Судя по всему, там были бриллианты, рубины, изумруды, а посередине – великолепная жемчужина. Странно, что Преш видела это украшение только на снимке: среди вещей, доставшихся ей по наследству, его точно не было.

Рядом стояла фотография ее родителей, их она помнила смутно. Чуть поодаль несколько снимков тетушки Гризельды. На одной тетя с бокалом в руках любезничает с принцем Монако Райнером где-то на Лазурном берегу, на другом она, в платье из алого шифона, красуется среди знаменитостей на благотворительном приеме в Монте-Карло. Рядом с тетей стояла ее ближайшая подруга Мими Москович, стройная блондинка, бывшая танцовщица варьете, а ныне вдова богатого банкира.

Гризельда обожала Французскую Ривьеру, показы мод, званые вечера и прочие светские мероприятия. В последние годы две вдовы снимали вместе роскошные апартаменты в Монте-Карло. Обе они были бездетны и негласно считали Преш своей дочерью. Вероятно, поэтому они баловали ее как могли.

«Давай посмотрим правде в глаза, дорогая Мими, – призналась однажды Гризельда. – Девочка совершенно не поддается на наши уловки. Ее не интересуют ни драгоценности, ни модная одежда, ничего. Все ее мысли только о каком-то пыльном, скучном антиквариате. Она даже не думает всерьез о замужестве!»

Что ж, возможно, тетя права, подумала Преш и улыбнулась.

Тем не менее, помня недавний разговор с Дарьей, она решила сегодня вечером надеть помимо привычного черного платья и туфель на каблуках изящное бриллиантовое колье – подарок тети Гризельды. В этом колье Преш всегда чувствовала себя элегантной дамой – по выражению Дарьи, оно придавало ей аристократический лоск.

Преш вздохнула. Хочешь не хочешь, а придется ей идти на вернисаж. Ну а когда все закончится, можно будет поужинать вместе с Сильвией в «Верлене». В общем, все идет как обычно – очередной субботний вечер в Париже.

Глава 2

Шанхай

Дом, в котором жила Лили, был построен в колониальном стиле. В конце XIX – начале XX века в этом районе селились французские дипломаты, промышленники или европейские аристократы, приехавшие за восточной экзотикой. После революции настали тяжелые времена. Но жизнь возвращалась в эти места: традиционные китайские мастерские и лавки чередовались здесь с дорогими ресторанами, барами и бутиками.

Дом Лили стоял в узком проулке, на одной стороне которого был ночной клуб, а на другой – лавка, где продавали лапшу. В этом старинном доме с красной черепичной крышей, просторной верандой и небольшим двориком сохранилось что-то от размеренной атмосферы прошлых веков. Здесь жили несколько поколений семьи Сун – и это было единственное, что досталось Лили в наследство от отца, промотавшего все свое состояние.

Отец Лили, заядлый картежник, не чурался и финансовых махинаций, но ему не везло. Пока Генри Сун сидел за игорным столом, мать Лили, чтобы прокормить семью, продавала дешевые копии старинных вещей. Когда Лили исполнилось шестнадцать, отец умер, пришлось ей бросить школу и заняться торговлей жалкими поделками. Через пять лет скончалась и мать. Лили осталась одна на целом свете, кроме себя, ей не на кого было рассчитывать.

Лили разыскивала и за бесценок скупала старинные вещи у сельских жителей – доверчивые люди даже не подозревали об их настоящей цене. Лили считала это бизнесом, а не воровством. Совсем недавно, когда начали строить новую плотину на реке Янцзы, сотни крестьян вынуждены были переселиться в другие места, и банды грабителей принялись разорять древние захоронения возле брошенных деревень.

Будучи суеверной, Лили поначалу переживала, но потом подавила в себе угрызения совести, этот новый источник древностей приносил ей отличный доход. Она перепродавала находки посредникам, действовавшим от лица богатых коллекционеров. Однако Лили продолжала торговать и дешевыми копиями, это было удобное прикрытие. Она по-прежнему поставляла владельцам сувенирных киосков статуэтки Будды, бюсты Мао и фигурки китайских воинов из терракоты.

Лили въехала во двор и электронным ключом закрыла ворота. Хотя дом был выдержан в колониальном стиле, дворик и сад выглядели традиционно китайскими: там был пруд с толстыми золотыми рыбками, символизирующими богатство, и маленький фонтанчик, тонкие струйки которого с тихим журчанием падали на розовые лепестки лотоса. Когда выдавался свободный вечер, она любила посидеть возле пруда наедине со своими мыслями, слушая песенки любимой канарейки.

На террасу вышла Мэри-Лу Чэнь.

– Наконец-то ты приехала, Лили! – воскликнула она. – Тебе только что звонили. Он не пожелал назвать своего имени. Дай-ка угадаю. Новый кавалер? – Мэри-Лу улыбнулась.

– Вот еще! – Лили пренебрежительно скривила губы.

– Он сказал, что перезвонит через полчаса.

– Отлично. – Теперь Лили была уверена: швейцарец все-таки попался на ее крючок.

Мэри-Лу Чэнь была ее единственной подругой и помощницей. Они знали друг друга с детства, их многое сближало. В классе к ним относились как к презренным полукровкам, поскольку у обеих отцы были китайцами, а матери – родом из Европы. Они обе росли, втайне лелея одно сокровенное желание: разбогатеть во что бы то ни стало.

Мэри-Лу была настоящей красавицей: лицо как у фарфоровой куклы, огромные глаза с поволокой. Черные как смоль волосы Мэри-Лу завязывала в простой хвост, на китайский манер. С такой внешностью она вполне могла бы стать киноактрисой, но не хватило таланта. Зато отбоя не было от предложений сняться в низкопробных видео, и, откровенно говоря, она бы ухватилась и за такую возможность, лишь бы покончить с бедностью. Но Лили, можно сказать, удержала ее на краю пропасти, уговорив заняться торговлей антиквариатом.

Мэри-Лу жила на улице Бунд, одной из самых престижных улиц Шанхая, выходившей на набережную реки Хуанпу. Банковские и офисные здания, дорогие рестораны, шикарные бары и современные жилые дома – вот что представляла собой улица Бунд. Крошечная квартирка Мэри-Лу находилась на третьем этаже, зато обставлена была весьма экстравагантно – Лу даже выписала для этого мебель из Италии. Она следила за европейской модой и покупала одежду в самых дорогих бутиках. Но на это требовалось много денег, и Мэри-Лу стала тайком от Лили приторговывать крадеными драгоценностями.

Дружба, верность, честь – эти понятия нисколько не обременяли Мэри-Лу, угрызения совести были ей незнакомы. И уж тем более она не считала, что чем-то обязана Лили, своей подруге.

Мэри-Лу прошла вслед за Лили в дом. Гостиная была обставлена просто и старомодно: потертый бархатный диван, два кресла, резной столик-алтарь, на котором перед фигуркой Будды курились ароматные палочки.

Спальня Лили была выдержана в классическом стиле, здесь стояла широкая деревянная кровать с балдахином и раздвижными ширмами, покрытая красным лаком – символом счастья и процветания. Как было известно Мэри-Лу, до сих пор ни один мужчина не заходил в эту уединенную спальню.

Мэри-Лу помогла Лили перенести ящики с глиняными воинами в подвал, после чего Лили отослала ее по какому-то мелкому поручению. Мэри-Лу догадалась, что подруга хочет поговорить по телефону без свидетелей. Она чувствовала, что затевается какое-то важное дело, а ее в эту тайну не посвящают. Ей было очень обидно.

Зазвонил телефон, и Лили быстро сняла трубку. Звонил швейцарец.

– Мой клиент очень заинтересован, – произнес он сухо и деловито. – Остается подтвердить подлинность.

– Это нетрудно сделать, но нам нужен эксперт, который умеет держать язык за зубами.

– Это можно организовать. И еще один вопрос, который нам следует обсудить: цена.

– Приходите ко мне с вашим предложением, – ответила Лили и повесила трубку.

Торговаться она не собиралась. Она наберется терпения и будет ждать, но в конце концов клиент заплатит ту цену, которую она назначит. А это миллионы швейцарских франков. С такими деньгами она наконец почувствует себя вольной птицей.

Лили направилась в самый дальний и темный конец подвала. Нашарила кнопку, скрытую за деревянной балкой, стенная панель бесшумно отъехала в сторону – за ней оказался огромный сейф. Цифровой код Лили помнила наизусть. Минута – и дверца сейфа распахнулась перед ней. Внутри, за ровно уложенными пачками банкнот, лежала плоская, обтянутая темно-красной кожей коробочка. Лили взяла ее, поднесла к лампе и открыла.

На черном бархате сверкало золотое ожерелье: изумруды, рубины, бриллианты, а посередине – огромная жемчужина, окутанная голубоватым мерцанием. Лили осторожно потрогала жемчужину – и ее внезапно обдало таким холодом, что она отдернула руку.

К Лили это сокровище попало недавно. В тот день ей исполнилось сорок лет, и под вечер ее посетил незнакомец, седобородый старец в странной длиннополой одежде. Глядя на него, Лили сразу вспомнила мудрецов со старинных китайских гравюр.

– Меня зовут Тай Лам, – представился старик. – Я друг вашей матери.

Лили очень удивилась, но пригласила гостя в дом, подала ему чай и стала почтительно обо всем расспрашивать. Неужели у ее мамы были друзья? Странно, она об этом ничего не знала.

– Ваша мать была хорошая женщина, – сказал старик. – За всю свою жизнь она совершила только один бесчестный поступок. Она украла, но только потому, что была обижена до глубины души. Родители не дали согласия на ее брак с любимым человеком. Она просила меня передать вам это ожерелье, когда вам исполнится сорок лет. – И старик вручил Лили маленький сверток, который до этого держал в руках. – Теперь вы можете делать с ним все, что вам заблагорассудится. Ваша матушка рассказала мне вкратце, как эта вещь к ней попала. Ожерелье принадлежало вашей бабушке, госпоже Хеннесси, жившей в Париже, – продолжил рассказывать гость. – Говорили, что ожерелье приобрел ваш дедушка – во время послевоенной неразберихи оно каким-то образом попало на антикварный рынок Франции. Господину Хеннесси было кое-что известно о происхождении ожерелья, но он все-таки не до конца представлял себе настоящую его ценность. Однако ваш дед разбирался в камнях, понимал, что они великолепны, поэтому и преподнес их в качестве свадебного подарка своей невесте, вашей бабушке. Сбежав с Генри Су-ном, ваша мать похитила ожерелье. Она до конца дней не могла простить себе этого, но вернуть украденное ей было стыдно. В течение долгих лет она прятала украшение от своего беспутного мужа. Незадолго до смерти она позвала меня к себе и сказала: «Возьми ожерелье и сохрани его для моей дочери Лили. Вот письмо, в котором рассказывается о происхождении украшения. Но ни в коем случае не отдавай ожерелье, пока ей не исполнится сорок лет, потому что в этом возрасте она уже будет достаточно опытна в сердечных делах и не позволит мужчине выманить у нее это сокровище».

Сказав все это, старик передал Лили пожелтевшее письмо.

– В этом письме ваша матушка подробно написала о происхождении ожерелья. Все, что там говорится, истинная правда.

Слушая его рассказ, Лили прижимала продолговатый футляр к груди, а в глазах ее стояли слезы. Мать, прожившая остаток дней в бедности, подарила ей самое дорогое – все, что у нее было.

Лили кое-что слышала о своих французских родственниках Хеннесси, знала, что у нее есть кузина по имени Прешес Рафферти. Но ее мама никогда о них ничего не рассказывала.

Позже, оставшись одна, она внимательно перечитала историю ожерелья, которую ее дед Артур Хеннесси в свое время счел полной выдумкой. Лили провела небольшое расследование и обнаружила свидетельства, подтверждавшие историческую ценность украшения.

Теперь, когда знаменитая жемчужина попала к ней в руки, она знала, как поступить. Но действовать предстояло крайне осторожно. За подобные махинации можно угодить в тюрьму.

У Мэри-Лу имелось несколько «маленьких секретов», один из них – торговля крадеными драгоценными камнями. Кроме того, она шпионила за Лили. Когда утром Лили отослала ее наверх, Мэри-Лу только сделала вид, что послушно удаляется, сама же тайком последовала за подругой, ловко прячась под темными сводами подвала. Она видела, как Лили открывала сейф.

Впрочем, Мэри-Лу о сейфе знала и раньше. Свое открытие она сделала несколько месяцев назад. Притаившись за спиной у Лили, она сняла камерой сотового телефона все манипуляции Лили, когда та набирала код. Позже, когда Лили уехала из дома по делам, Мэри-Лу вернулась в подвал, прошла мимо ящиков с глиняными фигурками воинов, статуэтками Будды и Мао прямиком к сейфу. Сверившись с фотографией, набрала нужную комбинацию цифр и открыла сейф. Теперь все его содержимое было в ее распоряжении.

До сих пор в сейфе хранились только деньги. Мэри-Лу сразу догадалась, что Лили прятала здесь выручку от торговли краденым антиквариатом. «Вряд ли ей придет в голову пересчитывать денежные пачки, – подумала Мэри-Лу. – С какой стати? Она ведь уверена, что, кроме нее, о сейфе никто не знает». И Мэри-Лу не преминула воспользоваться возможностью набить карманы хрустящими купюрами. Стараниями Мэри-Лу за несколько месяцев содержимое сейфа изрядно уменьшилось.

В то утро Мэри-Лу, чувствуя, что подруга что-то затеяла, снова захватила с собой мобильный телефон с камерой. И когда Лили достала из сейфа футляр и открыла его, она стала снимать все издали и чуть не вскрикнула, увидев, что лежит внутри.

Никогда прежде Мэри-Лу не доводилось видеть таких драгоценных камней: рубины, изумруды, бриллианты поражали своей величиной, но еще удивительнее была огромная жемчужина. Непонятным оставалось лишь одно: каким образом это сокровище попало в руки Лили?

Мэри-Лу тихонько выскользнула во двор, в висках у нее стучало от волнения. За это ожерелье можно выручить кучу денег – целое состояние! Надо только найти покупателя. И тут ее осенило. Ну конечно! Именно его звонка и ждала теперь Лили. Она уже подыскивала покупателя! В голове у Мэри-Лу пронесся целый рой мыслей. Она выкрадет ожерелье, это сделать нетрудно.

На следующий день, когда Лили не было дома, Мэри-Лу спустилась в подвал и открыла сейф. Она вынула из футляра ожерелье, с восторгом оценивая вес, чистоту камней и, главное, размеры жемчужины, таинственно мерцавшей в полумраке. Как только она прочитала в бумагах Лили историю этих драгоценностей, ей стало ясно: за ожерелье она получит миллионы. Если же Лили вздумает ей помешать, то она найдет способ «успокоить» ее. Оставалось только отыскать богатого клиента.

Несколько дней спустя Мэри-Лу вышла из ювелирной мастерской одного из криминальных районов Шанхая.

На вечерней улице ярко сияли огни неоновых вывесок, из ресторанчиков доносился резкий запах жареной рыбы. Какие-то люди в грязной одежде, окутанные сигаретным дымом, сидели на тротуаре, безучастно глядя прямо перед собой.