Текст книги "Цель. Процесс непрерывного совершенствования"

Автор книги: Элия (Элияху) Голдратт

Соавторы: Джефф Кокс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

9

Когда я просыпаюсь, уже 11 часов. Начав с того, сколько время я впрыгиваю в ботинки и иду к телефону, чтобы сказать Фрэн, что я не пропал без вести и не сбежал с работы.

– Офис мистера Рого, – отвечает Фрэн.

– Это я.

– Привет, пропажа. Мы уже приготовились обзванивать все больницы. Думаю, ты займешься этим сегодня?

– Э… да, у меня тут случилось неожиданность с мамой, наверно что-то серьезное, – подхватываю я ее идею.

– А, ну я надеюсь, все будет хорошо.

– Да, будет, разбираюсь вот. Лучше или хуже. Что-то произошло, о чем мне надо знать?

– Давай посмотрим, – говорит она, проверяя (я думаю мои сообщения). – Две тестировочные машины в G-отсеке сломались и Боб Донован спрашивает, можем ли мы отгружать без тестирования.

– Скажи, что ни в коем случае.

– Хорошо, а кто-то из отдела маркетинга интересуется задержкой отгрузки.

Мои глаза закатываются.

– И вчера вечером была драка во второй смене… Лау нужны какие-то цифры для Билла Пича… корреспондент, заезжавший сегодня вечером, спрашивал, когда закрывается завод; я сказала, что ему об этом нужно говорить с тобой… женщина из отдела корпоративных связей спрашивала о съемке видеоматериала о производительности и роботах с мистером Гранби.

– С Гранби?

– Она так сказала.

– Как ее зовут и номер телефона?

Она диктует.

– Спасибо, увидимся позже.

Я сразу звоню женщине из объединения. С трудом верится, что председатель совета директоров собирается приехать на завод. Наверно какая-то ошибка. Если когда-нибудь лимузин Гранби въедет на территорию завода, весь завод закроют.

Но женщина подтверждает это, они хотят снимать материал с Гранби в середине следующего месяца.

– Нам нужны роботы в качестве фона для высказываний мистера Гранби.

– А почему вы выбрали именно Берингтон?

– Директор смотрел слайды и в одном из ваших ему понравился фон. Он думает, что мистер Гранби лучше всего будет смотреться на этом фоне.

– А, я понял. Вы говорили с Биллом Пичем об этом?

– Нет, я не думала, что это необходимо. Зачем? Какие-то проблемы?

– Вам бы следовало сделать это с его ведома, у него могут возникнуть по этому поводу свои соображения. Решать вам, но в любом случае дайте мне знать, когда согласуете дату, чтобы я мог предупредить объединение и очистить территорию.

– Прекрасно. Я буду на связи.

Я вешаю трубку и сажусь на ступеньки бормоча: 'Так… ему понравился фон.'

– О чем это ты говорил по телефону только что? – спрашивает меня мать.

Мы вместе сидим за столом. Она обещает меня покормить, прежде чем я уеду.

Я говорю ей, что приезжает Гранби.

– Похоже, ты пользуешься популярностью у этого босса, как там его?

– Гранби.

– Он притащится сюда на завод за тридевять земель, чтобы посмотреть на тебя? Это большая честь.

– Да, похоже, но на самом деле он приедет сфотографироваться на фоне моих роботов.

У мамы сверкают глаза.

– Роботов? Из других цивилизаций?

– Нет из нашей. Это промышленные роботы. Они не похожи на тех, что показывают по телевизору.

– О! У них есть лица?

– Нет пока, в основном руки… которыми они сваривают, складируют детали, наносят краску, и тому подобное. Они управляются компьютером и их можно перенастраивать для различных видов работ.

Мама кивает, все еще пытаясь представить, как они выглядят.

– Ну и зачем этот чудак Гранби хочет фотографироваться на фоне этого стада роботов, у которых даже нет лица?

– Я думаю, потому, что они самые современные, и он хочет сказать каждому в корпорации, что нам всем следует внедрять их чтобы…

Я запнулся и на мгновение вспомнил, как Иона сидел и курил сигару.

– Чтобы что?

– А… чтобы увеличить производительность, – промямлил я и отмахнулся рукой.

Иона спросил тогда: 'И что они действительно увеличили производительность на твоем заводе?' – я ответил – 'Да' – 'Как?' – 'У нас увеличилась производительность в одном цехе на 36%'. На что Иона только стряхнул пепел.

– Что-то не так?

– Да нет, я вспомнил одну вещь.

– Что, что-то плохое?

– Нет, один недавний разговор с человеком, которому я вчера звонил.

Моя мать положила свои руки мне на плечи.

– Алекс, что случилось? – спрашивает она. – Давай же, ты можешь мне рассказывать все. Я знаю, что что-то не так. Я заметила твое настроение еще, когда ты входил, потом ты звонишь кому-то издалека посреди ночи. Что случилось?

– Ну, просто наш завод не работает так, чтобы… в общем он не зарабатывает денег.

Мама нахмурила лоб.

– Твой большой завод не зарабатывает денег? Но ты же говорил, что к тебе приезжает любитель почудить Гранби, и эти штучки-роботы, чем бы там они не были? И при этом ты не зарабатываешь денег?

– Именно так, мам.

– Что эти роботы не работают?

– Мам…

– Если они не работают, может их можно сдать обратно в магазин.

– Мам, да забудь ты про этих роботов!

Она пожимает плечами.

– Я просто пытаюсь помочь.

Я взял ее за руку.

– Я знаю. Спасибо. Правда, спасибо. Ладно, но мне уже надо идти. У меня много работы.

Я встаю и иду за своим портфелем. Мама за мной. Хорошо ли я поел? Возьму ли я что-то с собой? Наконец она берет меня за рукав и останавливает.

– Послушай меня, Эл. Может у тебя есть какие-то проблемы. Я знаю есть, но если ты будешь носиться с места на место и не спать ночами, ничего хорошего этим не добьешься. Прекрати беспокоиться. Это тебе не поможет. Помнишь, что беспокойство сделало с твоим отцом. Оно убило его.

– Ну ладно, он попал под автобус.

– Если бы он не был так занят своим беспокойством, то смотрел бы по сторонам, когда переходил через дорогу.

Я вздыхаю.

– Да, ты наверно права. Но это гораздо сложнее, чем ты думаешь.

– Я знаю! Не суетись! И если этот парень Гранби тебя беспокоит, только скажи мне. Я позвоню ему и скажу, какой ты работник. Кто может знать это лучше чем мать? Оставь его мне. Я с ним разберусь.

Я улыбаюсь. Я ложу руки ей на плечи.

– Готов поспорить, ты можешь.

– Ты знаешь, что могу.

Я говорю маме, чтобы она позвонила мне, как придет счет за телефонные разговоры, а я приеду и оплачу. Я ее обнимаю и целую на прощанье и выхожу. Я иду под ярким солнцем и сажусь в Бьюик. Сначала я думаю ехать прямо в офис. Но потом, взглянув в зеркало, я замечаю складки на костюме и отросшую щетину, которые убеждают меня, что надо заехать домой и привести себя в порядок.

По дороге домой я вспоминаю голос Ионы: 'Значит, твоя компания зарабатывает на 36% больше денег после внедрения роботов? Неслыханно'. Я вспоминаю, что я тогда улыбался, думая, что это он не понимает реалии производства. Сейчас я чувствую себя полным идиотом.

Конечно же, цель зарабатывать деньги. Теперь я знаю это. Конечно же, Иона был прав, производительность не может подняться на 36% от внедрения каких-то роботов. А увеличилась ли она вообще? Неужели мы зарабатываем больше хотя бы на доллар с помощью роботов? Действительно, я не знаю. Я трясу головой.

Но я удивляюсь, откуда Иона все знает? Похоже, он точно знает, что производительность не увеличилась. Он задал три вопроса.

Первый, я помню, продаем ли мы больше продукции после инсталляции роботов? Второй – уменьшилась ли списочная численность персонала? А затем он спрашивал, уменьшилась ли наши межоперационные запасы? Три основных вопроса.

Когда я приехал домой, машины Джулии не было. Она куда-то уехала. Она наверно злится на меня. А я у меня просто нет сейчас времени ей что-то объяснять.

Когда я вхожу, то открываю свой портфель записать эти три вопроса, и замечаю список показателей, которые дал мне Иона прошлой ночью. После секундного взгляда на них это становится очевидным. Вопросы связаны с показателями.

Вот откуда Иона все знает. Он использовал тройку показателей в форме упрощенных вопросов, чтобы проверить свою догадку на счет роботов. Продаем ли мы больше продуктов? (т.е. увеличилась ли наша производительность), уволили ли мы кого-то? (т.е. уменьшились ли наши операционные расходы), и наконец, уменьшились ли межоперационные запасы? (т.е. уменьшился ли связанный капитал)?

После этих наблюдений мне не составило труда описать цель в терминах показателей Ионы. Но я все еще немного сбит с толку формой, в которой он определил их. Но, несмотря на это совершенно очевидно, что любой компании необходимо увеличивать скорость генерации дохода, а остальные два показателя уменьшать насколько это возможно. И, конечно же, лучше если все это будет одновременно, как с другой тройкой показателей, которые мы определили с Лау.

Так как же описать тогда цель?

Увеличивать скорость генерации дохода с одновременным уменьшением связанного капитала и операционных расходов.

Это означает, что если роботы дают прирост генерации дохода и снижение остальных показателей, значит, система зарабатывает деньги. Но что на самом деле произошло с тех пор, как мы их установили?

Я не знаю, какой суммарный эффект, если каждый из них изменился по-своему. Но я точно помню, что за последние 6-7 месяцев связанный капитал значительно увеличился. Хотя я не могу сказать, что в этом надо винить роботов. Роботы уменьшили наши амортизационные отчисления потому, что это новое оборудование, но они не избавили нас ни от одной из работ на заводе, мы просто переместили рабочих в другие цеха. Это значит, что новое оборудование должно увеличить операционные расходы.

Ладно, но эффективность-то увеличилась. Может быть, в этом наше спасение. Когда эффективность растет, стоимость единицы продукции падает.

Но действительно ли уменьшилась стоимость единицы продукции? Как она может уменьшиться, если итоговые операционные расходы возросли.

Между тем я подъезжаю к офису, уже час дня а я еще не нашел удовлетворительного ответа. Я все еще думаю об этом, заходя в офис. Первым делом я захожу в кабинет Лау.

– У тебя есть пара минут для меня? – спрашиваю я.

– Ты шутишь? – отвечает он. – Я все утро тебя жду.

Он достает прозрачную папку из стола. Я знаю, что это отчет, который он должен был послать в контору.

– Нет, я не хочу сейчас об этом говорить. У меня есть кое-что поважнее.

Я вижу, как его брови ползут вверх.

– Важнее отчета, который нужно предоставить Биллу?

– Бесконечно более важное, чем это.

Лау покачал головой, откинулся на спинку стула и сделал жест рукой, приглашая сесть.

– Чем могу помочь?

– После того, как установили наших роботов, что случилось с нашими продажами?

– Что это за вопрос?

Его брови опустились, он подался вперед и посмотрел на меня сквозь свои линзы.

– Умный вопрос… я надеюсь. Я хочу знать, повлияло ли это как-нибудь на наши продажи. И особенно было ли какое-нибудь увеличение, после полного переоборудования.

– Увеличение? Все продажи застыли на уровне прошлогоднего уровня спада спроса, – отвечает Лау.

Я немного рассердился.

– Ты не мог бы все-таки проверить?

Он поднял руки, как будто сдается.

– Нет не все. На это понадобится много времени.

Лау открывает ящик стола, и после пролистывания нескольких папок, достает кучу отчетов, графиков и диаграмм. Мы оба начинаем их рассматривать. И находим, что каждый раз, когда устанавливался новый робот, не была никакого увеличения продаж ни по одному из продуктов, даже малейшего всплеска на графике. Чтобы окончательно убедиться, мы проверили штучную отгрузку, но она оставалась на прежнем уровне. Единственное, что увеличилось, так это задержка отгрузок, она значительно возросла за последние девять месяцев.

Лау перевел взгляд с графиков на меня.

– Я не знаю, что ты пытаешься доказать. Но если ты хочешь поведать какую-то историю о том, как роботы спасают завод увеличением продаж, то оснований для этого нет. Данные говорят об обратном.

– Этого как раз то, чего я боялся.

– Что ты имеешь ввиду?

– Я объясню чуть позднее. Давай проверим запасы. Я хочу проверить, что случилось с нашим незавершенным производством в деталях, производимых роботами.

– Тут я тебе не могу помочь. У меня нет данных о запасах поштучно.

– Ладно, давай спросим Стаси.

Стаси Потаженик отвечает за контроль запасов на заводе. Лау звонит ей и приглашает на наше совещание.

Стаси женщина за сорок. Она высокая, стройная и с живым темпераментом. У нее темные волосы с седыми прядями и она носит большие круглые очки. Она всегда одевается в жакеты и рубашки, я никогда не видел, чтобы она одевала блузку с кружевами или ленточками. Я почти ничего не знаю о ее личной жизни. Она носит кольцо, но ни разу не упоминала о своем муже. Она редко упоминает что-нибудь о своей жизни за стенами завода. Я знаю, что она хорошо работает.

Когда она заходит я спрашиваю ее о межоперационных запасах.

– Тебе нужны точные цифры?

– Нет, нам нужно знать тенденцию.

– Я могу это сказать напамять, – запасы возросли.

– Недавно?

– Нет, это происходит с прошлого лета, почти три квартала. И вы не можете меня в этом винить – несмотря на то, что все этим и занимаются – потому, что я напоминала об этом каждый раз.

– Что ты имеешь ввиду?

– Как ты не помнишь? А тебя же не было здесь тогда. Но когда приходят отчеты, вы замечаете только, что роботы увеличили эффективность на 30 процентов. А все остальные станки работают так же. Никто этого не замечает.

Я смотрю на Лау.

– Нам нужно было что-то делать, – говорит он. – Фрост снимет мне башку, если я не буду этого говорить. Эти штуковины самые современные и дорого стоят. Они никогда себя не окупят в намеченные сроки, если мы будем использовать из на 30 процентов мощности.

– Ладно, подожди минутку, – я поворачиваюсь к Стаси. – И что ты тогда сделала?

– А что я могла сделать? Мне нужно было отпускать больше материалов в цеха, чтобы загрузить оборудование. Дать станкам больше производить, чтобы повысить их коэффициент использования. Но с того времени мы заканчивали каждый месяц с излишком каких-то полуфабрикатов.

– Но при этом самое важно то, что эффективность возросла, – сказал Лау, – никто нас не может в этом упрекнуть.

– Я в этом больше не уверен, – сказал я. – Стаси, почему оставался этот излишек? Почему мы не использовали эти полуфабрикаты?

– Ну, в основном у нас больше не было заказов, которые бы использовали эти полуфабрикаты. А когда были такие заказы, нам не удавалось набрать достаточно остальных комплектующих.

– Как это произошло?

– Об этом надо спрашивать Боба Донована, – отвечает Стаси.

– Лау, пригласи Боба, – говорю я.

Боб заходит в кабинет с масляным пятном на белой рубашке одетой поверх его пивного живота, и говорит без остановки о поломке тестировочных автоматов.

– Боб забудь сейчас об этом.

– Что-то еще стряслось?

– Да стряслось. Мы как раз обсуждаем празднование дня рождения роботов.

Боб смотрит по сторонам, удивляясь, я полагаю, о чем мы здесь говорим.

– Что о них беспокоиться? – спрашивает он. – С ними уже все превосходно.

– Мы в этом не уверены, – отвечаю я. – Стаси говорит, что у нас излишки полуфабрикатов производимых роботами. Но с другой стороны у нас нет нужных частей для того, чтобы собирать и отгружать заказы.

– Это не потому, что мы не можем взять достаточно комплектующих. Это потому, что мы не можем предсказать сколько нам понадобится. У нас есть груда полуфабрикатов С-50, которые лежат и ждут месяц контрольных ящиков. Затем, мы получаем контрольные ящики, но не хватает еще чего-то. Наконец мы получаем это что-то, собираем заказ и отгружаем его. В следующий раз мы ищем С-50 и не можем найти. У нас есть тонны С-45, С-80, но не С-50. Поэтому мы ждем. А когда опять появляются С-50, контрольных ящиков уже нет.

– И так далее, и так далее, – подтверждает Стаси.

– Но, ты же говорила, что роботы производят кучу полуфабрикатов, для которых нет заказов, – возражаю я. – Это значит, что мы производим то, что не нужно.

– Все говорят мне, что они нам могут понадобиться, – говорит она. И затем добавляет. – Это обычная игра, в которую все играют. Как бы не падала эффективность, каждый вместо того, чтобы смотреть в будущее, предпочитает создавать бурную деятельность. Если прогнозы неутешительные, начинается игра. Вот, что сейчас происходит. Мы работали впрок, а рынок не подыграл нам ни на грам.

– Я знаю, Стаси, я знаю. И я не обвиняю ни тебя, ни кого другого. Сейчас я пытаюсь выяснить, что происходит, – отвечаю я.

Нервничая, я встаю и начинаю ходить.

– Резюме такое: давая станкам больше работы, мы тратим больше сырья. – говорю я.

– Что увеличивает наши запасы, – добавляет Стаси.

– Что увеличивает наш связанный капитал, – добавляю я.

– Но стоимость единицы продукции уменьшается, – возражает Лау.

– Неужели? Как насчет увеличения затрат на складирование и транспортировку этих запасов. Это операционные расходы. А если они растут, как может уменьшаться стоимость единицы продукции?

– Погоди, это зависит от количества.

– Именно, – говорю я. – От количества продаж… вот что имеет значение. А когда у нас есть комплектующие, которые мы не можем собрать в конечный продукт потому, что у нас нет остальных комплектующих, или потому, что у нас нет заказов, тогда мы просто увеличиваем свои затраты.

– Эл, ты пытаешься сказать, что мы свихнулись на роботах?

– Мы не работали в соответствии с целью, – пробормотал я.

Лау покосился.

– Целью? Ты имеешь ввиду ежемесячные показатели.

Я посмотрел на них.

– Я думаю, что мне нужно кое-что объяснить.

10

Через полтора часа я покончил со своими объяснениями. Мы сидим в конференц-зале, куда я привел всех потому, что здесь есть доска с мелом. На доске я нарисовал график показателей цели. А сейчас я записываю их определения.

Все молчат. Наконец Лау просыпается и спрашивает.

– Откуда ты взял эти странные определения?

– Мой старый учитель по физике дал мне их, – отвечаю я.

– Кто? – спрашивает Боб.

– Твой старый учитель по физике? – спрашивает Лау.

– Да, А что не так?

– Как его зовут, – спрашивает Боб.

– Или ее, – поправляет Стаси.

– Его зовут Иона. Он из Израиля.

– Ладно, на самом деле я хочу знать, откуда в определении производительности взялись 'продажи'. Мы же производство. Я не имею никакого отношения к продажам, это дело маркетинга, – говорит Боб.

Я пожимаю плечами. В конце концов, я сам задавал этот вопрос по телефону. Иона сказал, что в его определениях подобрано каждое слово, но я не знаю, как ответить Бобу. Я поворачиваюсь к окну. Затем я вижу то, что должен был вспомнить.

– Иди сюда, – говорю я Бобу.

Он подбирается поближе. Я кладу руку ему на плечо и показываю в окно.

– Что это?

– Склады.

– Для чего?

– Для готовой продукции.

– Протянет ли долго компания, если все что она делает, – производит продукты чтобы заполнить склады?

– Ладно, ладно, – говорит Боб смущенно, видя, о чем я. – Значит, нам надо продать весь этот хлам, чтобы заработать деньги.

Лау все еще таращится на доску.

– Интересно, что каждое определение содержит слово 'деньги', – говорит он, – Генерация дохода – деньги которые приходят. Связанный капитал – деньги временно находящиеся в системе. Операционные расходы – деньги, которые мы должны заплатить, чтобы превратить связанный капитал в доход [14]. Один показатель для оценки входящего денежного потока, второй – для оценки застрявших денег, третий – для оценки выходящего денежного потока.

– Хорошо, что ты думаешь с позиции инвестора и, сидя на своем месте, можешь быть уверен, что запасы это деньги, – говорит Стаси. – Но что меня на самом деле беспокоит, это то, что я не вижу, как он предлагает учитывать добавленную стоимость к незавершенному производству, которая выражена в стоимости текущих прямых трудозатрат.

– Меня это тоже удивило, но я могу лишь повторить то, что он мне ответил, – отвечаю я.

– Что именно?

– Он сказал, что предпочитает не учитывать ее вообще. Он говорит, что это только вносит путаницу в различение, что такое вложения, а что безвозвратные расходы.

Стаси и все остальные задумались на минуту. В комнате воцарилась тишина.

Потом Стаси добавила.

– Может он считает, что добавленная стоимость не может включаться в связанный капитал, потому, что время, за которое мы платим рабочим это не то, что мы можем потом продать. Мы покупаем время только номинально, но мы не продаем это время нашему покупателю, если мы не говорим об услугах.

– Как же, подожди, – возразил Боб, – посмотри с другой стороны: если мы продаем продукт, то разве мы не продаем время, вложенное в него?

– Допустим, а как насчет простоев? – спрашиваю я.

До Лау что-то дошло и он успокоился.

– Все это, если я правильно понимаю, просто другой способ учета. Все трудозатраты, прямые или косвенные, простои или рабочее время – все включается в операционные расходы, согласно Ионе. Вы все еще считаете все это, но по-другому. Это просто более простой способ учета и не надо играть такое количество игр с цифрами.

– Игр? – выдохнул Боб, – мы выполняем операции, как честные работяги, у нас нет времени на игры.

– Точно, и ты так настолько занят, что превращаешь простои в рабочее время взмахом шариковой ручки, – сказал Лау.

– Или превращаешь работу оборудования в еще большие кучи запасов, – сказала Стаси.

Они шутили по этому поводу еще около минуты. А я тем временем думаю, что наверно есть еще какой-то смысл в этом упрощении. Иона упоминал о путанице между вложениями и расходами. Неужели мы настолько запутались, что делаем то, что не нужно? Потом я слышу голос Стаси.

– Но как мы узнаем стоимость готовой продукции?

– В первую очередь рынок определяет стоимость продукции, – сказал Лау. – Чтобы компания зарабатывала деньги, стоимость продукта – и соответственно цена, которую мы выставляем – должна быть больше, чем комбинация связанного капитала и операционных расходов на единицу продукции, которую мы продаем.

Я вижу скептицизм на лице Боба. Я спрашиваю его, в чем дело.

– Эй, парень, это безумие! – грохочет Боб.

– Почему? – спрашивает Лау.

– Это не работает! – отвечает Боб, – Как ты можешь учитывать все в этой большущей системе с помощью этих трех жалких показателей?

– Ладно, назови что-то конкретное, что не учитывается этими показателями.

– Инструменты, станки… – Боб начинает загибать пальцы. – Это здание, да весь завод.

– Они учтены, – отвечает Лау.

– Где?

– Смотри, то, что ты назвал, учитывается двумя показателями. Если у тебя есть станок, износ станка будет операционными расходами. А та часть стоимости станка, за которую ты можешь еще его продать – связанный капитал.

– Капитал? Я думал связанный капитал – это незавершенная продукция, комплектующие, и все такое.

Лау улыбнулся.

– Боб весь завод это вложение, которое может быть продано по хорошей цене при соответствующих обстоятельствах.

И может быть быстрее, чем нам того хочется, подумал я.

– Значит инвестиции и связанный капитал – одно и то же, – сказала Стаси.

– А что насчет смазочных материалов для станков? – спросил Боб.

– Это операционные расходы, – сказал я, – если мы не собираемся их продавать покупателям.

– А отходы?

– Тоже операционные расходы.

– Да? А если мы возвращаем отходы дилеру?

– Тогда по той же схеме что и со станками, – сказал Лау. – Любые деньги, которые теряем навсегда – операционные расходы, любые вложение, которые мы можем вернуть – связанный капитал.

– Значит стоимость доставки – операционные расходы, так? – спрашивает Стаси.

Я с Лау киваю в ответ.

Затем я думаю о нематериальных составляющих бизнеса. Например, знания: знания консультантов, знания, полученные от собственных разработок и исследований. Я подкидываю остальным эту идею, чтобы посмотреть, куда они их определят.

Деньги, вложенные в знания, на некоторое время сбивают всех с толку. Затем мы решаем, что это просто зависит от того, для чего они используются. Если это знания, которые, положим, дают новый технологический процесс или что-то, что позволяет нам превращать связанный капитал в доход, тогда это операционные расходы. Если же мы можем их продать, как в случае с патентом или лицензируемыми технологиями, тогда связанный капитал. А если это знание относится к чему-то связанному исключительно с продуктами UniCo и обесценивается с течением времени? В любом случае вложенные деньги, которые можно еще вернуть – связанный капитал; износ – переносится на операционные расходы.

– У меня есть кое-что, – говорит Боб, – Есть одна вещь, которая все портит: шофер Гранби.

– Что?

– Ты знаешь, старого мужика в черном костюме, который возит Гранби в его лимузине? – спросил Боб.

– Он – операционные расходы, – сказал Лау.

– Как я балерина! Скажи мне, как шофер Гранби может превратить связанный капитал в производительность, – говорит Боб и смотрит, как будто хочет сказать, что тот даже не знает, что связанный капитал и производительность существует в природе.

– К сожалению, этого не знают и некоторые секретари, – говорит Стаси.

– Тебе не нужно собственными руками производить продукцию, чтобы превратить связанный капитал в доход. Каждый день, несмотря ни на что, ты занимаешься этим. Но для людей с улицы может показаться, будто ты только ходишь взад-вперед и усложняешь им жизнь, – отвечаю я.

– Никто меня не любит, – надулся Боб, – но ты мне так и не ответил, куда мы денем шофера.

– Ну, наверно шофер помогает Гранби экономить свое время для общения с покупателями и размышлений как улучшить бизнес или что-то подобное, пока они ездят, – предполагаю я.

– Боб, почему бы тебе не пригласить мистера Гранби на ленч, и спросить у него? – спрашивает Стаси.

– Это не так смешно, как ты думаешь, – говорю я, – Гранби как раз собирается приехать сюда снимать материал о роботах.

– Гранби приезжает сюда? – спрашивает Боб.

– Если приедет Гранби, ты сможешь достать Билла Пича и всем остальным повесить приятные ярлычки, – сказала Стаси.

– Только этого нам не хватало, – проворчал Лау.

– Теперь понимаешь, почему Эл интересуется роботами. Мы должны хорошо выглядеть в глазах Гранби, – говорит Стаси Бобу.

– Мы и так хорошо выглядим, – говорит Лау, – Эффективность на приемлемом уровне, она не смутит Гранби позировать на фоне роботов.

– Да что вы все заладили, мне наплевать на этот видеоматериал, – говорю я. – Я вообще против съемки этого материала, но не в этом дело. Проблема в том, что все – включая меня до настоящего времени – думали, что эти роботы сделали большой вклад в производительность. А мы только что выяснили, что они не эффективны в терминах цели. То, как мы их используем, на самом деле – дутая производительность.

Все замолчали.

Наконец Стаси решилась спросить.

– Ну ладно, значит, нам как-то надо сделать их эффективными в терминах цели?

– Это еще не все, – говорю я и поворачиваюсь к Бобу и Стаси. – Послушайте, я уже сказал об этом Лау, и думаю сейчас самое время сказать об этом и вам. В конце концов, вы и так об этом узнаете.

– Что узнаем?

– Мы получили ультиматум от Билла – три месяца на приведение завода в порядок, либо он закроет его навсегда.

Двоих из нас как оглушило. Затем они оба завалили меня вопросами. Я потратил несколько минут, чтобы рассказать им все, что я знаю, за исключением общего положения в объединении – не хотел лишней паники.

Затем я сказал:

– Я знаю, что это не кажется достаточным временем. Времени мало. Но пока меня не выкинут отсюда, я не сдамся. То, что вы решите, будет исключительно вашим решением, но если вы захотите уйти, лучше это сделать сейчас. Потому, что следующие три месяца мне понадобится все, что вы сможете дать мне. Если мы сможем показать здесь какое-нибудь улучшение, я пойду к Биллу и сделаю все возможное, чтобы он дал нам еще время.

– Ты в самом деле думаешь, что мы сможем? – спрашивает Лау.

– Я, правда, не знаю. По крайней мере, сейчас мы уже видим, что делали не так.

– А что мы можем делать как-то по-другому? – спрашивает Боб.

– Почему бы нам не перестать кормить роботов сырьем и попытаться уменьшить незавершенное производство, – предлагает Стаси.

– Эй, я тоже за уменьшение запасов полуфабрикатов, – говорит Боб – Но если мы не загрузим роботов работой, эффективность упадет. И мы опять вернулись к тому, с чего начинали.

– Пич не даст нам второго шанса, если мы покажем низкую эффективность, – говорит Лау, – Он хочет увеличения, а не уменьшения эффективности.

Я запустил пальцы в свою шевелюру.

Тогда Стаси сказала.

– Может быть, нам попробовать поговорить с этим парнем, с Ионой? Мне кажется, у него должен быть хороший рецепт как нам разобраться, что есть что.

– Да, мы, по крайней мере, можем узнать, что у него есть сказать, – добавляет Лау.

– Я говорил с ним прошлой ночью. Тогда он дал мне все эти штуки, – говорю я, показывая на лист с определениями. – Он обещал мне позвонить.

Я посмотрел на их лица.

– Ладно, я попробую позвонить еще раз, – сказал я и достал его Лондонский номер из портфеля.

Я звоню прямо из конференц-зала, и все трое за столом ожидают, чем это закончится. Но его уже там нет. Вместо него я разговариваю с секретарем.

– А, мистер Рого, – говорит она, – Иона пытался вам дозвониться, но ваша секретарша сказала, что вы на совещании. Он хотел поговорить с вами до того, как сегодня улетит из Лондона, но я боюсь, вы его уже потеряли.

– Куда он собирался ехать?

– Он полетел на Конкорде в Нью-Йорк. Возможно, вы его застанете в отеле.

Я записал название отеля и поблагодарил ее. Затем я беру телефон в администрации отеля и жду, что мне удастся оставить сообщении для него. Коммутатор переключает меня на него.

– Алло? – слышу я заспанный голос.

– Иона? Это Алекс Рого. Я тебя разбудил?

– Именно так.

– Прости, я постараюсь быть краток. Мне на самом деле нужно поговорить с тобой более детально, о чем мы с тобой вчера ночью беседовали по телефону.

– Вчера ночью? – спрашивает он. – А, я понял, 'прошлой ночью' это по твоему времени.

– Может, мы можем договориться о встрече, чтобы ты приехал на мой завод и встретился со мной и моим персоналом, – предлагаю я.

– Дело в том, что я плотно занят ближайшие три недели, а потом улетаю в Израиль.

– Но ты знаешь, я не смогу ждать долго, у меня очень серьезные проблемы и совсем нет времени. Я понимаю сейчас то, что ты говорил о роботах и производительности. Но я и мой персонал не знает, что делать дальше и… может, я объясню тебе пару вопросов.

– Алекс, я бы хотел помочь тебе, но мне нужно немного поспать. Я очень устал. Но у меня есть предложение: если твой график позволяет, мы можем встретиться завтра в семь утра за завтраком у меня в отеле.

– Завтра?

– Да, у нас будет час времени и мы сможем поговорить. Иначе…

Я смотрю на остальных, все смотрят на меня. Я прошу Иону подождать секунду.

– Он хочет, чтобы я приехал в Нью-Йорк завтра, – говорю я им. – У кого-нибудь есть причины, по которым я не должен ехать?

– Ты шутишь? – говорит Стаси.

– Езжай, ____________________ говорит Боб.

Я убираю руку с микрофона трубки.

– О'кей, я буду завтра.

– Отлично! Тогда до завтра.

Когда я возвращаюсь в свой кабинет, Фрэн отрывает удивленные глаза на меня от своей работы.

– Вот ты где! – говорит она и достает пачку сообщений, – Этот мужчина звонил из Лондона дважды. Он не сказал насколько это важно.