Текст книги "Поцелуй смерти"

Автор книги: Элис Вайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 9

Хейзел

Стоя рядом с Мерельдой, я смотрю в пол и, стиснув зубы, жду, когда лорд Пейн наконец уйдет. Он останавливается в дверях, натянув на руки пару замшевых перчаток для верховой езды.

– Ах да, и еще кое-что, – говорит он, поворачиваясь и снова подходя к нам. – Принесите мне свечу.

Я ожидаю, что Мерельда сейчас воспротивится его требованию, но она, на удивление, делает, что он попросил. Получив свечу, лорд Пейн снимает перчатку с одной руки, а затем стягивает с пальца кольцо в форме змеи. Зажав его, он держит кольцо над огнем несколько минут, пока мы с Мерельдой в замешательстве наблюдаем за происходящим.

Затем, резко и без предупреждения, он плотно прижимает голову змеи к моей груди.

Я кричу от боли. Раскаленный металл обжигает кожу. Но Мерельда и ухом не ведет, даже когда он хватает меня, чтобы удержать на месте; его глаза не отрываются от моего лица.

Минуту спустя он отступает назад, надевая уже остывшее кольцо обратно на палец и рассматривая оставленный им след на моей груди.

– На этом все? – спрашивает Мерельда, не дрогнув.

– На сегодня да, – говорит лорд Пейн.

Я смотрю ему прямо в глаза: они наполнены мраком ожидания события, которое произойдет ровно через месяц.

Все внутри меня переворачивается, когда он делает один поклон головой перед Мерельдой, прежде чем повернуться и, наконец, исчезнуть в сумраке ночи.

– Я не выйду замуж за этого человека! – с шипением восклицаю я, поворачиваясь к Мерельде в тот момент, когда за ним закрывается дверь.

– Не неси чушь, ты, неблагодарное отродье, – отвечает она. – Все уже решено. Скажи спасибо, что он хотя бы богатый. Пока жива, ты никогда ни в чем не будешь нуждаться.

– Тогда я лучше умру, чем выйду замуж за такого монстра, как он.

– Я посмотрю, ты чересчур любишь драматизировать?

– Я говорю серьезно, – отвечаю я. – Клянусь, я попрощаюсь с жизнью раньше, чем выйду замуж за лорда Пейна.

– Тогда тебе уже пора планировать свою кончину, – огрызается она в ответ. – Заруби себе на носу. Смерть будет твоим единственным спасением от этого брака. Ну, просвети меня, как же ты планируешь свести счеты с жизнью? А представь, что бы сказал твой отец, если бы услышал твои слова сейчас?

Ее холодный смех заполняет комнату. Она качает головой, и в ее глазах я вижу эту искру – искру вызова, который она бросает мне. Я знаю, что никогда не смогу переубедить ее, но это не значит, что я хотя бы не попытаюсь взять судьбу в свои руки.

Гнев прожигает меня изнутри, затуманивая зрение, когда я делаю глубокий вдох. Она думает, что единственная, кто принимает решение, что делать; но уж нет, я этого не допущу.

Пока отец еще дышит, этого не будет. После того, что лорд Пейн сделал со мной сегодня, я точно знаю, что папа никогда не согласится на эту помолвку.

Пройдя мимо мачехи, я взбегаю по лестнице. Мерельда не делает ни малейшего движения, чтобы последовать за мной.

Останавливаюсь прямо у двери. Сердце бешено колотится в груди, когда я прижимаю руку к деревянной поверхности. Правда ли я готова увидеть то, что находится внутри?

В попытке немного успокоиться я закрываю глаза и толкаю дверь вперед.

В комнате так темно, что мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы убедиться, что я действительно открыла глаза. Когда зрение привыкает к полумраку комнаты, я вхожу внутрь. Один шаг, и я уже вижу, насколько все серьезно.

Отец лежит в постели. Из-за одеял и подушек, наваленных сверху и вокруг него, он кажется крошечным. За тяжелой металлической решеткой я слышу потрескивание огня – он почти не дает света, зато заполняет и без того душную комнату дымом и жаром.

Сделав еще один шаг внутрь, я подхожу ближе к кровати, напрягая зрение из-за темноты. Отец выглядит еще хуже, чем я ожидала. Кожа его имеет желтый оттенок, а лицо пугает своей неподвижностью. Его глаза закрыты, и на одно ужасное мгновение мне даже кажется, что он вообще не дышит.

Но затем я вижу, как его грудь слегка приподнимается.

Того сильного мужчины, которым когда-то был мой отец, больше нет – его место заняло это хрупкое создание, находящееся на самом краю смерти.

Что они с ним сделали?

Что они с ним делают?

Зачем держать комнату в такой духоте? Здесь ни капли кислорода, только пот и дым. А ему нужен свежий воздух и солнечный свет.

Стоя рядом с кроватью, я тянусь, чтобы взять его за руку. Я чувствую липкий пот на его ладони, когда сжимаю его руку в своей. Никогда не видела его пальцы такими чистыми, впервые в жизни они не перепачканы красками и чернилами.

– О отец, – вздыхаю я, опускаясь на колени и прижимаясь лбом к тыльной стороне его ладони, все еще сжимая его руку. – Пожалуйста. Пожалуйста, не оставляй меня. Я не смогу жить без тебя. Мне еще столько всего нужно тебе рассказать.

Словно по команде, все эмоции, что я сдерживала эти дни, выливаются в слова и в полном объеме срываются с моих губ. Я начинаю рассказывать ему о планах Мерельды выдать меня замуж за лорда Пейна… и о том, как он обошелся со мной всего несколько мгновений назад. Ничего не утаивая, я говорю, через что мне пришлось пройти с тех пор, как он привел Мерельду в наш дом, и захожу настолько далеко, что даже рассказываю ему о жестокости Амадея и странной доброте Киприана.

Слова свободно летят из моих уст, а сердце освобождается от тяжелейшего груза, который оно несло на себе все эти годы. Я молюсь всем богам, чтобы отец услышал меня. Чтобы он понял, что я говорю.

Мне так нужно, чтобы он услышал… Мне нужно, чтобы он остался со мной.

Я не хочу жить в этом мире без него – это не жизнь вовсе. Он же так молод! По крайней мере, мне всегда так казалось. У него впереди еще столько всего, ему столько надо увидеть и узнать. Я уверена.

Я не позволю Мерельде и доктору собирать его на тот свет. Я не позволю им разрушить наше совместное будущее.

– Обещаю тебе, – шепчу я, вглядываясь в его лицо. – Я найду способ спасти тебя, отец. Я вытащу тебя из лап смерти, даже если это будет последнее, что я сделаю.

Слезы на моих щеках высыхают, оставляя соленые следы на коже, пока я наблюдаю, как грудь отца медленно поднимается и опускается. Но больше никаких движений. Ни движения глаз, ни шевеления пальцем, ничего. Ни малейшего знака, что он услышал то, о чем я говорила.

Я медленно поднимаюсь на ноги.

Все гораздо хуже, чем я когда-либо могла себе представить, но я не позволю моему отцу так легко умереть.

Неважно, что мне придется сделать, но я найду способ спасти его. Должен же быть хоть кто-то, кто сможет ему помочь. Я не буду тратить впустую оставшиеся ему дни, оплакивая его, пока он еще жив.

Преисполненная решимости отправиться на поиски помощи, я тихо выскальзываю обратно в холл.

Удивительно, но Мерельда не ждет прямо за дверью, чтобы устроить мне нагоняй или наказать. И что еще более удивительно, так это то, что она с легкостью позволила мне войти в комнату отца.

Может, ей уже и правда плевать, чем я занимаюсь. Полагаю, я выполнила свою задачу. Через месяц она заполучит столько богатств, что до конца жизни будет жить припеваючи, и я больше не буду для нее обузой.

Тем не менее я останавливаюсь и прислушиваюсь. Осторожно делаю еще шаг вперед.

В доме тишина, и единственное, что нарушает ее, – это скрип деревянных половиц, на которые я ступаю. Уже наступила ночь, но я знаю, что лучше не надеяться и не верить в то, что моя семейка уже отошла ко сну.

Лучше дождусь самого темного часа ночи, чтобы ускользнуть из дома. Тогда и только тогда будет безопасно попытаться уйти.

Вернувшись в свою комнату, я запираю дверь на засов, прежде чем обернуться и окинуть взором свои пожитки. Взглянув на себя, я спешу избавиться от платья, в которое меня одела Мерельда, и кидаю его на пол. Надев более практичную одежду, я начинаю запихивать случайные вещи в маленькую сумку. Затем, наконец, опускаю взгляд на груду ткани, сброшенную мною вниз.

Как бы мерзко ни было это признавать, но платье Мерельды – это самая красивая вещь, которая у меня есть. Оно может пригодиться, если вдруг мне понадобится выглядеть… достойно. Издав тихий вздох разочарования, я поднимаю платье с пола и, туго свернув, кладу в сумку вместе с парой носков, несколькими огарками свечей и трутницей.

Делая шаг назад, я постепенно осознаю, что, собственно, больше вещей-то у меня и нет – в комнате осталось лишь несколько поношенных платьев, пальто и моя кровать. Хотя, полагаю, на счет последнего Мерельда бы поспорила, скорее всего, сказав, что кровать теперь принадлежит ей.

Сердце замирает у меня в груди, когда я внезапно опускаюсь на колени и приподнимаю половую доску, вытаскивая из-под нее маленькую деревянную коробочку. Открыв ее, я провожу пальцами по маленьким лежащим внутри сверткам, каждый из которых аккуратно перевязан красной ленточкой.

Я так хочу выложить обратно все свои вещи и вместо них сложить туда содержимое этой коробки, но понимаю, что это глупо. Кроме того, я же вернусь.

Я должна вернуться ради отца.

Повторяя про себя эту мысль, я осторожно вынимаю один из свертков. Развязав ленту, я откладываю ее вместе с вощеной бумагой в сторону и подношу маленькую книжку, которая была засунута внутрь, к окну.

И следующие несколько часов я провожу при свете свечей и звезд, любуясь красочными иллюстрациями из этой книги.

Мои веки тяжелеют, и в какой-то момент меня посещает мысль о том, чтобы вздремнуть, но я решаю не делать этого. Я могу слишком легко уснуть и в конечном итоге проспать всю ночь напролет. Именно этой ночью я не могу позволить усталости взять надо мной верх.

Когда я уже больше не могу фокусироваться на страницах, я поднимаю глаза к небу и звездам. Время, кажется, замедляется, секунды неохотно превращаются в минуты по мере того, как растет мое нетерпение двинуться в путь.

Мои пальцы тревожно постукивают по подоконнику, и вскоре я обнаруживаю, как уже расхаживаю туда-сюда по своей крошечной комнате.

Ну же, еще недолго, совсем чуть-чуть.

Наконец я слышу скрип ступеней лестницы, а затем цокот каблуков мачехи, когда она идет по коридору к комнате отца. Честно говоря, удивительно, что она все еще ночует с ним, но сейчас я крайне рада этому факту.

По крайней мере я знаю, где она находится. Чего нельзя сказать о моих сводных братьях. Вот они-то – совершенно другая история.

Я решаю подождать еще полчаса, давая Мерельде достаточно времени, чтобы заснуть. Тем временем я аккуратно упаковываю маленькую книжку, которую отец подарил мне на одиннадцатый день рождения, и кладу ее вместе с коробкой обратно в тайник.

Наконец-то время пришло.

Схватив свою маленькую сумку, я отпираю засов и тихонько приоткрываю дверь, чтобы прислушаться.

Тишина, ни звука.

Скользя по темным коридорам, я прохожу мимо спален, держа туфли в руке и умело передвигаясь по скрипучему полу. Пока я спускаюсь вниз и направляюсь к задней двери, на меня находит легкая грусть от мысли о том, что я покидаю этот дом, пусть даже и ненадолго.

Присев зашнуровать ботинки, я в последний раз оглядываю кухню. Хотя Мерельда и пыталась сделать мою жизнь адом, эти коридоры и этот дом по-прежнему хранят воспоминания о радости и любви.

Здесь я выросла.

Здесь мои родители обнимали меня, утешали и просто любили.

Это мой дом, и как бы Мерельда ни старалась, она никогда не сможет отнять его у меня.

Поднимаясь на ноги, я делаю еще один глубокий вдох, прежде чем открыть заднюю дверь. Я долго вглядываюсь в темную ночь, а затем делаю шаг… первый шаг к спасению отца.

* * *

Лишь звезды и растущая луна освещают мне путь; я осознаю, что ночь оказывается намного темнее, чем я ожидала.

Холодный ветерок овевает меня, пока я бесшумно перемещаюсь от тени к тени. Сердце в груди замирает при каждом скрипе дерева или уханье совы… Ощущение, словно в любую секунду мой тайный побег будет раскрыт.

Каким-то образом мне удается благополучно добраться до сломанного забора. Быстро взяв себя в руки, я облегченно вздыхаю. Хотя я все еще не в полной безопасности, но по крайней мере отсюда я смогу убежать.

Спустившись с холма, я направляюсь к границе нашего участка. Перебравшись через каменную стену, я приземляюсь в высокую траву прямо за ней. Все, я это сделала, дом остался позади.

Тени растягиваются и нависают надо мной, и от этой картины мое сердце едва не останавливается, но я изо всех сил пытаюсь не обращать на них внимания и направляюсь по тропинке в сторону города.

Находясь почти на полпути туда, уже слишком далеко от дома, но еще недостаточно близко к людным местам, я вдруг слышу его голос.

– Так-так, кто это у нас тут.

Мое сердце замирает, заставляя меня тут же остановиться; я застываю как вкопанная, со все еще поднятой для следующего шага ногой.

Я сглатываю и на мгновение закрываю глаза, слишком боясь вглядеться в темноту позади и убедиться, что голос, который я только что услышала, действительно принадлежит моему сводному брату.

Что каким-то образом Амадею удалось найти меня и что рядом нет никого, кто мог бы защитить меня от его пристального взгляда или похотливых рук.

Я медленно поворачиваюсь на голос, словно жертва, загнанная хищником в угол.

– Похоже, сама судьба благоволит ко мне, раз мне снова удалось встретить тебя, Хейзел, – говорит Амадей, выходя из тени. – Снова и снова ты оказываешься в пределах моей досягаемости.

– Я… я помолвлена.

От этих слов лицо Амадея искажается.

– Я лучше умру, чем позволю Пейну забрать то, что принадлежит мне, – рычит он. – Я слишком долго ждал этого момента, чтобы вот так просто позволить какому-то старику встрять в последний миг. Нет уж, сначала я поимею тебя. А потом ты ляжешь в свою брачную постель, думая обо мне.

Я делаю шаг назад, но уже слишком поздно. Он оказывается рядом, прижимая тело к моему и толкая меня спиной вперед.

Моя сумка падает на землю, когда он в очередной раз прижимает меня к шершавой коре дерева. Дыхание перехватывает, когда его руки начинают скользить по моему платью; от дурного предчувствия по моей спине пробегает дрожь.

Я упираюсь руками в его грудь, но получаю в ответ знатную пощечину, от которой тут же темнеет в глазах.

– Только попробуй выкинуть еще что-нибудь, и я тебе всыплю, – предупреждает он, ныряя своей холодной рукой под мою юбку.

Я хочу закрыть глаза и отвернуться, но не делаю этого.

Его дыхание прерывается, когда рукой он скользит вверх по моему бедру, и я начинаю дрожать, когда он приближается к моему лону.

Если он все же надругается надо мной этой ночью, я не знаю, что это будет значить для моего будущего. Для того ничтожного времени, что у меня остается.

– Помогите! – выкрикиваю я, обрывая конец слова, когда Амадей зажимает мне рот другой рукой.

– Никто тебя не услышит, – говорит он; его рука под моей юбкой на мгновение замирает, когда он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо: – Никто. Только смерть может разлучить тебя со мной.

Ужас захлестывает меня, когда я понимаю, что абсолютно ничего не могу сделать. Мои попытки ускользнуть терпят провал, пока он прижимает меня к дереву.

Я ниже его ростом, к тому же еще и худая благодаря его матери, которая тщательно следила за моим питанием в течение последних шести лет, попросту лишая меня его. Но даже если бы я весила больше, думаю, у меня все равно не хватило бы сил отбиться.

Все внутри меня перекручивает при мысли о том, что будет дальше. Закрыв глаза, я пытаюсь подготовиться к его прикосновению в том самом месте, когда его пальцы скользят по внутренней части моего бедра.

Но этого прикосновения так и не происходит.

Раздается звук удара. Я медленно открываю глаза и внезапно обнаруживаю, что больше не прижата к дереву.

Спустя мгновение я вновь привыкаю к тусклому лунному свету и вдруг осознаю, что Амадей лежит, скрючившись, у моих ног. Чуть дальше, с тяжело вздымающейся грудью, стоит Киприан.

Наши глаза встречаются на мгновение. Прислоняюсь к дереву. Облегчение разливается теплом по телу.

– Думаю, он меня не заметил, – говорит Киприан, нарушая молчание между нами. – Он был слишком сосредоточен на тебе. С тобой все в порядке, Хейзел? Неужели он…

Он замолкает, не в силах закончить вопрос, но я тут же отрицательно качаю головой.

– Нет, почти, но нет.

– Хорошо.

Повисает неловкая тишина, когда наши взгляды медленно опускаются на Амадея.

Из головы его хлещет кровь, которая при тусклом лунном освещении приобретает практически черный цвет. Присев рядом, я протягиваю руку, чтобы проверить рану, но резко останавливаюсь.

Под головой Амадея уже целая кровавая лужа, и она продолжает становиться больше, словно растущая пропасть ночи.

– Слишком много крови, – выдыхаю я, поднимая взгляд на Киприана. Его глаза расширяются в панике.

И только в этот момент я понимаю, в каком он раздрае. Его белая рубашка вся забрызгана кровью, а руки покрылись синяками и распухли из-за драки.

Встав, я направляюсь к нему, но он останавливает меня и берет за руки прежде, чем я сама успеваю дотянуться до него.

– Ты должна уйти, – шепчет он.

– Нет, мы разберемся с этим вместе. Если мы просто объясним… – Замолкаю, понимая, какая я дура, что вообще предлагаю это.

Киприана начинает трясти, когда он смотрит вниз на тело своего брата. Растущее чувство паники зарождается и во мне, угрожая охватить меня полностью, даже когда я изо всех сил стараюсь подавить его.

Пока пытаюсь не обращать внимания на то, как дрожат мои собственные руки.

– Хейзел, я хочу, чтобы ты сейчас внимательно послушала меня, – умоляет Киприан; его голос звучит низко, но при этом мягко. Он искренне беспокоится обо мне. – Тебе нужно уйти. Ты не должна быть здесь, когда… когда они увидят, что я натворил. Это только ухудшит ситуацию. Уходи, убирайся отсюда как можно дальше.

– Пойдем со мной, – говорю я, вглядываясь в его лицо.

– Нет, – говорит он, нахмурив брови. – Я не могу. Они обвинят тебя в этом. Ты же знаешь мою мать. Мне нужно остаться. Я должен найти способ все исправить. Пожалуйста, уходи. Спасая себя, ты спасаешь и меня. Убирайся отсюда, беги прочь так быстро, как только сможешь, и ни за что не оглядывайся назад.

– Пожалуйста, Киприан, не делай этого. Мы можем сбежать вместе и…

Наши глаза встречаются, и слеза скатывается по моей щеке, когда я понимаю, что мы прощаемся. Неважно, кто виноват в этом всем, кому-то придется заплатить за пролитую кровь Амадея. Останусь я или уйду, винить будут только меня. Мерельда ни перед чем не остановится, пока я не предстану перед судом.

И все же я не могу просто оставить его здесь.

– Пожалуйста, – шепчу я в последний раз.

– Нет. Если я уйду с тобой, это лишь подвергнет тебя гораздо большей опасности, – говорит Киприан, поднимая руку, чтобы нежно погладить мою щеку. – Я не могу так поступить с девушкой, в которую влюбился сразу, как только впервые увидел ее.

Я моргаю, глядя на него, застигнутая врасплох его признанием, когда он лезет в карман и достает маленькую книжечку, которую так давно мой отец подарил ему.

– Кип…

– Возьми это, – быстро говорит он, вкладывая ее мне в руку. – Возьми это и не оглядывайся назад. А теперь, Хейзел, беги!

Я все еще колеблюсь, неуверенная, что делать, а потом медленно отступаю.

Сердце сжимается, когда я бросаю последний взгляд на Киприана, а затем резко разворачиваюсь и растворяюсь в сумраке ночи.

Слезы рекой текут по щекам, когда я оставляю Киприана одного там, в темноте, стоящего над Амадеем с запачканными кровью ботинками. Я спотыкаюсь о камни и падаю в спешке убраться подальше, но поднимаюсь и заставляю себя продолжать бежать. Я не могу остановиться, как бы сильно ни болели ноги и ни горели легкие.

Если мне не удастся сбежать, это будет означать, что жертва Киприана была напрасной.

Добравшись до окраины города, я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, прячась в лесной чаще. Я оглядываюсь по сторонам, разум лихорадочно пытается придумать какой-нибудь план.

Единственное, что я понимаю, – это то, что ехать в город будет большой ошибкой. Мне нужно убраться отсюда как можно дальше, и я не могу допустить, чтобы кто-то увидел меня или раскрыл направление, в котором я двигаюсь.

Мой взгляд скользит по внушительному силуэту густого леса, резко контрастирующему с теплыми, мягко освещенными зданиями города, которые он окружает.

Я никогда не заходила дальше в эту часть. Отсюда она всегда становилась только темнее и опаснее и всегда казалась мне некой внушительной силой, стоящей на самом краю моего маленького мирка…

Но, возможно, хотя бы на этот раз эта часть леса станет моим убежищем и подарит мне чувство безопасности, в котором я сейчас так отчаянно нуждаюсь.