Текст книги "Грань"

Автор книги: Элис Карма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Элис Карма
Грань

Часть 1 «Мой сюзерен» Глава 1

– Мама будет в ярости, но, думаю, ты должен знать. Похороны завтра. Хотя тебе лучше не появляться. А еще я слышала от адвоката, что завещание вскроют в четверг. Мама сказала, что если отец тебе что-то оставил, то она, цитирую, «лично проследит, чтобы ты не получил ни одного сраного фунта». Типа он всю жизнь ненавидел тебя, но на старости лет его одолела сентиментальность, – сестра на мгновение замолчала, и, может, Чарли показалось, но в трубке он расслышал всхлип. – Слушай, а ты вообще, где сейчас?

Он выглянул в окно. Его взору предстал вид серых извилистых улочек. Накануне его коллега и друг Джеймс Одли попросил его об услуге. Бывшая жена двоюродного дяди обратилась к Джеймсу за помощью. «Ее племянник вляпался в неприятности», – пояснил адвокат. В очередной раз, поразившись тесноте родственных связей семейства Одли, Стэнхоуп согласился помочь в обмен на ответную услугу в будущем.

– В Честерфилде, – ответил мужчина, расплачиваясь с кэбменом. Он вышел из автомобиля, и прохладный сентябрьский ветер ударил ему в лицо.

– Чего? Это вообще что?

– Город в графстве Дербишир, – ответил мужчина, кутаясь в полы плаща.

– А ну конечно, мне сразу стало ясно! – с сарказмом произнесла девушка. – Что ты там забыл?

– Есть одно такое человеческое занятие, Джуди, называется «работа». Им люди занимаются, когда у них нет денег, чтобы покупать еду и оплачивать счета. Хотя откуда тебе, в общем-то, знать? Ты ведь до конца своих дней собираешься жить за родительский счет.

– Эй! Я понимаю, что ты расстроен. Но грубить-то зачем?!

– Так, мне пора. Отключаюсь.

– Что? Стой!

Минувшим вечером Чарльз Стэнхоуп-старший скончался от сердечного приступа, и семилетняя гонка сына по выслуживанию перед отцом наконец закончилась. Адвокат был растерян и подавлен. В довершение всего ему предстояло вступить в борьбу за наследство с ненавидящей его мачехой. Стэнхоуп вздохнул и вошел в здание полицейского участка. Краем уха он зацепил диалог констеблей на входе.

– Так что, вы арестовали его?

– Тем же вечером. Он даже не пытался скрыться.

– Выходит, сразу сознался.

– Если бы. Нес какую-то чушь, что он единственный законный наследник престола.

– И какой же страны?

– Соединенного Королевства, я полагаю.

Стэнхоуп предъявил документы и позволил осмотреть свои вещи, а затем подошел к столу одного из детективов. Женщина, сидевшая за ним, говорила по телефону. Уловив его требовательный взгляд, она прикрыла трубку ладонью и поинтересовалась, чем она может помочь.

– Мое имя – Чарльз Стэнхоуп, – строго произнес он. – Я здесь, чтобы представлять интересы мистера Квинси.

– Ох, вот как, – она бросила в трубку «перезвоню» и поднялась с места. – Детектив Рита Булман. Мы ждали вас.

Женщина протянула ему руку, и он пожал ее.

– Я должен ознакомиться с материалами дела, – сказал Стэнхоуп и, заметив удивление на лице детектива, добавил: – Я прибыл сюда, как только узнал об аресте.

Булман кивнула и запустила копир.

– Расскажу вкратце. Двадцать седьмого августа около восьми часов вечера дежурному поступил звонок из хостела на Эдвин-авеню. Хозяин хостела сообщил о драке на одном из этажей. Прибывшие на место констебли обнаружили в коридоре второго этажа тело тридцатисемилетней Элеоноры Квинси. Причина смерти – острая массивная кровопотеря из-за повреждения сонной артерии.

Детектив положила перед Стэнхоупом фотографии и продолжила.

– Орудие убийства, нож-кливер, было найдено рядом. Подозреваемый восемнадцатилетний Кевин Квинси, сын погибшей, был задержан в том же хостеле, в их номере этажом выше. Он вел себя спокойно, сопротивления не оказал, на вопросы констеблей отвечал уклончиво. Токсикологическая экспертиза не выявила следов употребления веществ, влияющих на сознание. Был произведен арест без предъявления обвинений. Сейчас мы ожидаем результатов дактилоскопической экспертизы и сравнительный анализ ДНК жертвы с образцами, взятыми с одежды подозреваемого.

– Ясно, – вздохнул адвокат, просматривая ксерокопии. Тухлое дело, если бы он знал подробности, то послал бы коллегу к чертям.

– Значит, ему восемнадцать? Представителя службы опеки уже вызвали?

– Обещал быть с минуты на минуту.

– Вы сказали, что на вопросы он отвечал уклончиво. Значит, вину не признал.

– Хм… как бы сказать. Вам лучше самому взглянуть.

Минуя коридоры, они прошли к допросной. Сквозь занавешенное жалюзи окно Чарльз разглядел хрупкую фигуру юноши. Он стоял в углу комнаты вполоборота, держа спину прямо. Его покрытые синяками и ссадинами, закованные в наручники руки были сложены в замок за спиной. Парень будто был не преступником, ожидающим допроса, а творцом, занятым сложением оды, пребывающим в праздных лирических раздумьях. Чарльзу довелось повидать разных преступников, от отчаявшихся бедолаг до откровенных психопатов, но подобное он видел впервые. Детектив, что должен был вести допрос, сидел за столом, озадаченно взирая на подозреваемого. Завидев коллегу в компании Стэнхоупа, он, казалось, облегченно выдохнул. Дежурный констебль открыл дверь, пропуская их внутрь.

– Детектив Макмиллан.

– Чарльз Стэнхоуп, адвокат.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Все это время, пока они шептались у дверей, юноша не проявлял к ним никакого интереса.

– Мистер Квинси, – адвокат, наконец, обратился к своему клиенту. – Меня зовут Чарльз Стэнхоуп, меня наняли представлять ваши интересы.

Юноша медленно и степенно обернулся. «Дьявол!» – подумалось Чарльзу. Как же он был падок на смазливые мордашки. А Кевин был не просто смазлив. Он был прямо-таки воплощением готической красоты: тонкая бледная кожа, алые губы, холодные светлые с поволокой глаза. Он удостоил его одним лишь только взглядом, а после заговорил с ним надменно, будто это было ниже его достоинства. Отметив это про себя, Чарльз пытался прогнать накатившее раздражение.

– Я слышал о вас, – произнес Кевин. Адвокат на секунду напрягся, пытаясь сообразить, что, где и когда юноша мог слышать о нем. Но когда тот продолжил, разочарованно выдохнул. – Вы тот самый рыцарь, потерявший свои земли.

– Ну, началось, – проворчал за спиной Стэнхоупа детектив Макмиллан.

– Я так понимаю, защиту мы будем строить, исходя из вашей невменяемости, – Чарльз скептически повел бровью.

Квинси не отреагировал. А адвокату было, в общем-то, все равно. Он понимал, что приговор парню с высокой вероятностью вынесут обвинительный. Так что ему сейчас важно было зацепиться за что-нибудь, чтобы это дело не оказалось грязным пятном на его и без того не идеальной репутации.

– Вы позволите переговорить с моим клиентом с глазу на глаз? – обратился он к детективам.

– Да ради бога, – Макмиллан устало махнул рукой.

Его уже порядком достала эта неопределенность. У него на руках были все улики, и чтобы передать дело в службу государственных обвинителей, ему вовсе не требовалось признание парня.

Стэнхоуп жестом пригласил Квинси присесть. Тот, чуть подумав, кивнул. Булман подала знак сержанту, чтобы тот перецепил наручники, а затем все трое вышли, оставляя их наедине. Кевин плавно опустился на стул. Стэнхоуп присел напротив и разложил на столе материалы. Он рассчитывал, что в отсутствии полицейских парень станет вести себя нормально, но тот, казалось, и вправду был не в себе.

– Скажу откровенно, мистер Квинси, дела ваши обстоят не лучшим образом. В текущей ситуации получить хоть сколь-нибудь малое снисхождение судьи будет трудно. Вас могут осудить на срок от десяти лет. Сейчас вам крайне важно выбрать правильную стратегию защиты, а для этого нужно, чтобы вы мне доверились.

– Довериться вам? – на его лице отразилось недоумение.

– Именно, – подтвердил адвокат.

– Вы обедневший дворянин без цели и идеи, – грустно проговорил Кевин. – Я не могу вам довериться.

От этих слов у Стэнхоупа свело скулы. Он сделал вдох, силясь успокоиться. Он мог бы сейчас встать и уйти, оставив этого клоуна ожидать приговора. Но адвокат пересилил свое раздражение, сосредоточившись на позитивных моментах. А их было два: первый из них – это гонорар, а второй – за эту услугу Одли будет ему должен. А иметь в должниках лучшего адвоката по наследственным делам в Лондоне было весьма кстати. Было и еще кое-что: все это походило на какую-то театральную постановку. Все эти обращения и возвышенные речи, эта степенность и полувзгляды – от этого дрожь пробегала по коже, и хотелось увидеть, что будет дальше.

– С каких это пор милорд стал судить о его подданных по тяжести их сумы? – с легким негодованием спросил он.

Квинси бросил на него растерянный взгляд, а затем печально вздохнул и произнес:

– Ваша правда.

Адвокат довольно усмехнулся. Парень оказался куда более бесхитростным, чем он полагал.

– Стало быть, я должен судить по делам, – продолжил Кевин. На лице Чарльза отразилось недоумение. – Готовы ли вы, сэр Стэнхоуп, стать моим вассалом? Принесете ли оммаж?

Чарльз осознал, что сам загнал себя в угол. Однако давать задний ход было поздновато. Его подзащитный требовательно ожидал ответа. Его глаза сияли решимостью. Он впервые смотрел на него прямо, и от этого взгляда у адвоката внутри все переворачивалось.

– Я принесу клятву, – прикрыв глаза, выдохнул он.

Кевин вздохнул с облегчением, будто долго ждал этого. Сохраняя свое серьезное одухотворенное выражение, он встал и повернулся к нему боком. Стэнхоуп не сразу сообразил, что происходит, а когда понял, лицо его покраснело. Воображая реакцию наблюдавших за ними офицеров, он, зажмурившись, преклонил перед Квинси колено. За это он выставит его тетке отдельный счет.

Скрестив руки на груди, детективы за стеклом наблюдали за происходящим.

– Что он делает? – не веря своим глазам, произнес Макмиллан.

– Очевидно, пытается играть по его правилам, – равнодушным тоном ответила Булман. – Что-то вроде посвящения в рыцари.

– Не могу смотреть на этот бред, – покачал головой мужчина. – Пойду, что ли, за кофе. Тебе взять?

– Да, спасибо, черный, без сахара.

Стэнхоуп произносил клятву своему «сюзерену». Из истории он помнил, что оммаж – это нечто вроде присяги служить верой и правдой. Припоминая речевые обороты из старых фильмов, он на ходу состряпал более или менее складный текст и проговорил его, глядя Кевину в глаза. На протяжении всей церемонии тот держал его ладони в своих аккуратно и бережно. Когда Чарльз закончил, Кевин поклялся в ответ выполнять свои обязательства, как его сюзерен. Затем помог ему подняться и поцеловал в губы. Это было лишь секундное касание, но Стэнхоуп растерялся. Лицо Кевина оставалось бесстрастным, и Стэнхоуп понял, что это тоже была часть церемонии. Он вернулся на свое место и попытался собраться с мыслями.

– Теперь вы можете все мне рассказать? – прочистив горло, заговорил он. – Ведь я поклялся хранить ваши секреты.

– Хорошо, – кивнул Кевин. – Что вы желаете знать?

– Это вы убили Элеонору Квинси?

– Это был я, – подтвердил Кевин. – Я казнил предательницу и изменницу трона.

У Чарльза по спине пробежал холодок. С тех же губ, что минуту назад целовали его, только что слетело признание в жестоком убийстве.

– Поясните, – выдавил Чарльз и, заметив легкое раздражение на лице клиента, добавил. – Милорд.

– Моя мать вместе с самозванцем пыталась узурпировать трон, по праву принадлежащий мне, – ответил Кевин со злостью в голосе. – Мне удалось покарать ее, но самозванец бежал.

Потирая висок, Стэнхоуп внимал своему клиенту. И хотя тот изложил свой мотив четко и ясно, картина произошедшего все еще оставалась не ясна адвокату. Он смотрел на юношу, пытаясь отыскать на его лице признаки безумия, но видел лишь ясный взор и уверенность в своей правоте. Он перелистал материалы дела снова и остановился на досье жертвы. В нем значилось, что ранее она отбывала срок за разбойное нападение в составе преступной группы, но была освобождена досрочно. Чарльз задумался: если отбросить эзопов стиль повествования Кевина и оставить лишь суть, выходило, что на месте преступления был еще один человек, свидетель или даже настоящий убийца.

Последнюю мысль адвокат считал маловероятной, тем не менее, такой вариант тоже имел место быть. Ведь если Кевин изначально был не в себе, то настоящий преступник мог убедить его в том, что именно он совершил убийство. Но все это были лишь гипотезы, чтобы проверить их, ему нужно было больше информации.

– Вот что, Кевин, – Стэнхоуп осекся. – Прошу прощения, сир. Сохраните в тайне то, о чем вы поведали мне. Никому не говорите об этом, ни одной живой душе. Лучше вообще храните молчание, игнорируете вопросы.

– Я должен молчать? – растерянно переспросил Кевин.

– Именно. Ведь пока самозванец на свободе, вы все еще в опасности. Я попытаюсь разыскать его и привлечь к ответу, – Стэнхоуп поднялся и постучал в дверь. – Мы готовы подписать отказ от дачи показаний.

Рита устало кивнула. Она пригласила в допросную социального работника. Подошел Макмиллан с двумя стаканами кофе. Услышав новости, он просиял. Они подписали необходимые документы, и Чарльз, получив свою копию, поспешил уйти. Кевина же сопроводили обратно в камеру.

На выходе Стэнхоупа догнала детектив Булман.

– Вы с подозреваемым близки? – с интересом спросила она.

– То, что вы видели, детектив, является частью средневековой церемонии посвящения в вассалы, именуемый на французском оммаж, или гоминиум на латыни, – бесстрастно ответил адвокат. – Это своеобразный договор о служении, подразумевающий взаимное доверие.

– Так, значит, вы теперь друг другу доверяете? – усмехнулась Булман.

– Мне не обязательно доверять своему подзащитному, – прищурившись, ответил Чарльз. – Но важно, чтобы он доверял мне.

– Он ведь что-то рассказал вам, верно? – в тоне детектива появились ревностные нотки.

– Определенно.

– Это не имеет значения. Результаты экспертизы будут готовы со дня на день, и тогда мы предъявим обвинение.

– Несомненно, это то, что вы должны сделать. Но мне вот интересно, в досье сказано, что после ареста его матери, Кевина отправили к единственной родственнице Маргарет Одли. Среди материалов дела ее показаний я не обнаружил.

– Мы сочли это незначительным, – ответила детектив.

– Но ведь ее показания могли бы пролить свет на мотив. Или же это вы тоже сочли незначительным?

Булман не ответила, лишь с досадой отвела взгляд в сторону. Стэнхоуп поднял ворот плаща и вышел на улицу. Прогноз погоды обещал дождь во второй половине дня и оказался довольно точным.

Чарльз спешно шел по улице вверх мимо искрящихся витрин магазинов, мимо обшарпанных пабов, взяв за ориентир шпиль церкви Сент-Мари. В три часа у него была назначена встреча с нанимательницей Маргарет Одли. Адвокат едва знал город, потому то и дело поглядывал то на часы, то в навигатор в телефоне. Он достиг условленного места без четверти три, женщина уже ждала его там. Ей было на вид под пятьдесят. Она значительно уступала мужчине в росте и комплекции была довольно хрупкой. Ее лицо, мимику и голос можно было описать одним словом – пресные. Единственное, что бросилось в глаза, это ее осанка: прямая и гордая, совсем как у Кевина. И только это придавало ей вид впечатляющий, несмотря на бедность одеяния.

Чарльз предложил ей пойти в кофейню, чему Маргарет была рада, поскольку, по ее словам, замерзла, ожидая его. Стэнхоуп ощутил легкий укол совести, хотя и понимал, что у миссис Одли не было намерения задеть его. Они расположились за столиком и сделали заказ. Нужно было приступить к обсуждению дела, но Чарльз медлил, рассыпаясь в любезностях.

– Спасибо, что приехали, миссис Одли.

– Это вам спасибо, что приехали. Прошу, зовите меня просто Маргарет, – ответила женщина. – Скажите, вы видели Кевина? Как он?

– Да, я был в полиции незадолго до встречи с вами. Кевин – в порядке, по крайней мере, физически.

– Бедный мальчик, – вздохнула Маргарет.

– Послушайте, есть вероятность, что Кевин убил свою мать, вашу кузину, – осторожно начал адвокат. – Он не признался, но обстоятельства указывают на него.

– Этого не может быть.

– Если результаты дактилоскопии и анализ ДНК совпадут, ему предъявят обвинение и переведут в следственный изолятор.

– Что же делать? – растерянно прошептала миссис Одли.

– Есть два варианта, как он может избежать длительного заключения. Первый, если психиатрическая экспертиза докажет его невменяемость, тогда его, вероятнее всего, отправят на принудительное лечение. Второй, если защите удастся доказать, что преступление было совершено в состоянии аффекта, тогда в зависимости от обстоятельств, он может даже отделаться условным сроком, либо, что более вероятно, одним-двумя годами тюрьмы.

Маргарет слушала его внимательно, ловя каждое слово.

– Отсюда возникает вопрос: доверите ли вы защиту Кевина мне, либо прибегните к услугам другого адвоката? Хочу сразу предупредить, что я только недавно начал представлять интересы своих клиентов в суде, а до этого, как и подобает солиситору, занимался в основном «полевой» работой.

– Джеймс сказал, вы – хороший адвокат, – отведя взгляд в сторону, проговорила Маргарет. – Он порекомендовал вас.

– Он, несомненно, льстит мне, – усмехнулся Стэнхоуп.

– А что говорит Кевин? – внезапно спросила Маргарет. – Он вам доверяет?

Чарльз задумался, припомнил сцену с клятвой и неуверенно кивнул.

– Тогда я тоже доверюсь вам, мистер Стэнхоуп.

Чарльз извлек из кейса договор на оказание услуг и пояснил ей детали. Они обговорили гонорар и дополнительные расходы. Маргарет при этом выглядела немного взволнованной, если не сказать напуганной, но все подписала и пообещала собрать оговоренную сумму к концу процесса. Адвоката подобные речи ничуть не смущали, он слышал такое и раньше. К тому же он считал стоимость своих услуг весьма объективной. В конце встречи женщина передала связанные ею для Кевина шерстяные носки.

– Он легко простужается, – пояснила она. Чарльз припомнил его открытые ключицы и несоразмерно огромную робу.

– Миссис Одли, вероятно, скоро к вам придут из полиции, – на прощание предупредил в Стэнхоуп. – Помните, что вы имеете право не отвечать на вопросы о Кевине.

– Но разве я не могу сказать, что он хороший мальчик?

– Да, но не более. Ничего о его прошлом и об отношениях с матерью.

– Это может показаться странным, но мне ничего об этом не известно. Я с Норой мало общалась. А за те четыре года, что Кевин прожил у меня, он ни разу не вспоминал и не спрашивал о ней. От этого мне иногда казалось, что он не чей-то еще, а именно мой сын.

– Об этом вам тоже упоминать не стоит, – задумчиво произнес адвокат.

Стэнхоуп вышел из кофейни и взглянул на стальной купол неба. Он подумал, что надо бы, наверное, решить вопрос с ночлегом. Мужчина прибыл сюда лишь для консультации, а потому рассчитывал вернуться в Лондон этим же вечером. Но обстоятельства изменились, а потому поиск отеля был для него сейчас самым актуальным вопросом. Но он решил отложить его. У него оставалось еще одно дело, он должен был взглянуть своими глазами на место преступления. Чарльз поймал такси и поехал на Эдвин-авеню.

Хостел представлял собой обшарпанное здание в три этажа, образца застройки середины прошлого века. Хозяина, вызвавшего полицию в день инцидента, на месте не оказалось. Но дежурный администратор позволила адвокату осмотреть коридор второго этажа, где было совершено убийство. Ничего существенного Стэнхоуп здесь не обнаружил. После того, как полиция изъяла отсюда все возможные улики, все пятна крови были замыты, а царапины на дверях в кухню и стенах закрашены толстым слоем краски. В этом отношении от фотографий было куда больше пользы.

Чарльз пожелал увидеть комнату, в которой жили Квинси. Администратор спросила, есть ли у него судебное предписание. Женщина не стремилась препятствовать ему, но и лишних проблем не желала. Ни предписания, ни запроса у адвоката не было, ведь дело все еще находилось в юрисдикции полиции Честерфилда. Немного поразмыслив, Стэнхоуп спросил, сдается ли эта комната. К его удивлению, администратор ответила, что сдается. В иных обстоятельствах он едва бы остался на ночь в подобном месте, он был слишком брезглив для этого. При регистрации он заполнил анкету, затем администратор сняла копию с его документов, он получил ключ с номером комнаты и места, а также белье.

Оставив кейс в камере хранения, адвокат поднялся на третий этаж и нашел нужную комнату. Убранство ее было, мягко говоря, аскетичным – стены и пара двухъярусных кроватей. Даже окно не спасало, так как выходило во внутренний двор с переполненными мусорными баками. Чарльз провел пальцами по пыльной поверхности подоконника и с шумом выдохнул.

Что он пытался найти здесь? Все личные вещи были сразу изъяты полицией. Он, не снимая плаща, присел на одну из кроватей. Обстановка напоминала тюремную камеру. Ему вспомнилось лицо Кевина маленькое и миловидное. Все же как бы ему не хотелось, чтобы тот оказался жестоким психопатом, но Чарльз не хуже других знал, насколько обманчивой бывает внешность. Взять, к примеру, его мачеху. Когда она только появилась в их с отцом жизни, она была будто Мадонна с картин Да Винчи. За те десять лет, что он прожил с ней под одной крышей, она успела пропитать ядом все, что его окружало.

Стэнхоуп поморщился от нахлынувших неприятных воспоминаний, его взгляд вновь упал на окно, ведь больше тут смотреть было не на что. Сбоку пластиковая заглушка подоконника немного отходила. В образовавшейся щели мужчина разглядел клочок бумаги. Он аккуратно извлек сложенный вчетверо блокнотный лист и обнаружил на нем выполненное синей шариковой ручкой изображение букингемского дворца. В углу изящным почерком было выведено «Gold». Стэнхоуп узнал почерк, он видел его сегодня во время подписания отказа. Он даже представил себе Кевина, старательно корпящего над рисунком, лежа в кровати среди этой серости. Выходит эта «мания величия» началась у парня еще до того, как он оказался под стражей. Что ж, если парень действительно невменяем, оставалось дождаться лишь результатов судебно-психиатрической экспертизы, и тогда все закончилось бы.

Чарльз застелил постель, разулся и лег. Ему вспомнилась «церемония посвящения», и он прыснул. Если б это были средние века, он сейчас, вероятно, был бы рыцарем на привале во время долгого военного похода.

Прим.автора:

Барристер (англ. barrister) – категория адвокатов в Великобритании, которые ведут дела в суде. Барристеры – адвокаты более высокого ранга чем солиситоры.

Солиситор (англ. solicitor) – категория адвокатов в Великобритании, ведущих подготовку судебных материалов для ведения дел барристерами – адвокатами высшего ранга.

Солиситоры также работают юрисконсультами в различных организациях и имеют право вести судебные дела в судах низших инстанций (магистратных судах графств и городов-графств).