Текст книги "Мой милый плут"

Автор книги: Элис Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Ты имеешь в виду “Королевский фейерверк”? – улыбнулся Чарли. – Вспомнил старые деньки?

Дело в том, что много лет назад, когда в их город приезжал из столицы большой оркестр, их пригласили поиграть вместе с ним. Тогда-то они и познакомились с великолепной музыкой Хэнди. Тот концерт навсегда остался в памяти, и его вспоминали часто, и при этом непременно с волнением.

– Не знаю, Фрэнсис, – продолжал Чарли. – Ведь в “Фейерверке” на первом плане струнные, а где нам их взять. Да к тому же у меня и нот “Фейерверка” не сохранилось.

– Жаль. – Лицо Фрэнсиса сразу же помрачнело, и он стал похож на побитого пса.

– Впрочем, идея сама по себе хороша, – сказал Чарли, желая подбодрить друга. – В самом деле, прекрасная идея. Надо подумать. Может быть, мы еще и сыграем этот “Фейерверк”.

– Будем надеяться, – с надеждой сказал Фрэнсис, на глазах воспрянув духом.

А вот Чарли, напротив, вдруг загрусти л. Ему вспомнилась былая жизнь – те далекие счастливые деньки, когда он жил себе припеваючи в своем родном Америка-Сити, поигрывал по субботам на танцах, и, когда начиналось его соло, девушки так и падали к его ногам.

И каждое воскресенье послушать его игру приходили в парк и мать, и отец, и сестренка. Как они гордились им Как…

Чарли резко тряхнул головой, не желая попадать в плен собственных воспоминаний. Слишком уж печальными они были.

– Послушай, Фрэнсис, – громко сказал Чарли. – Я хочу тебя попросить кое о чем. Не мог бы ты разузнать, не найдется ли в Розуэлле местечка, где мы могли бы играть по воскресеньям? Ведь в этом городишке никогда не было своего оркестра.

Фрэнсис посмотрел на Чарли с благоговением, словно на пророка. Чарли заметил это, смутился и добавил:

– Черт, жаль все-таки, что у нас нет скрипок. Ну да ладно, я подумаю, может быть, мне удастся переложить “Фейерверк” на одни только духовые.

На лице Фрэнсиса появилась счастливая улыбка.

– Спасибо тебе, Чарли, – с чувством сказал он. – Спасибо. Великолепная идея.

В этот момент Чарли заметил выражение ужаса на лице Лестера, мгновенно понял его причину, обернулся ко входной двери и не ошибся – там уже стояла Айви Хьюлетт.

Она торжественно внесла на конюшню большой поднос с горячими сдобными булочками. Следом за ней появилась и Одри с огромным кувшином сидра и стопочкой тонких фарфоровых чашек.

– Спокойно, Лестер, – негромко скомандовал Чарли, заметив, как напрягся его друг.

– Вы так прекрасно играли, что мы просто не можем отпустить вас без угощения, – сказала Одри.

Ее улыбка осветила пыльную, грязную конюшню, словно солнечный луч, пробившийся сквозь тучи, а Чарли вдруг нестерпимо захотелось сыграть для нее свой коронный “Лесочек”.

Интересно, она после этого тоже упадет к его ногам, как те, другие?

– Спасибо, мисс Адриенна, спасибо, мисс Айви, – учтиво поблагодарил он.

Одри поставила поднос и принялась разливать сидр. Музыканты тут же сгрудились вокруг нее в тесный кружок. Уж чего-чего, а раздачи сидра настоящий музыкант никогда не пропустит!

– Клянусь, Чарли, – вздохнула Одри, разливая по чашкам ароматный напиток. – Мы с тетушкой Айви – самые счастливые женщины во всей Америке! Подумать только, у нас на конюшне репетирует такой оркестр!

– Рад, что мы вам нравимся, – сказал Чарли, не сводя с Одри очарованных глаз. Сказать по правде, он никого не видел и не слышал, когда рядом с ним появлялась эта девушка.

Тут Одри мечтательно вздохнула, и Чарли до боли сжал кулаки. Пусть хоть боль отвлечет его внимание. Может быть, тогда ему удастся сдержаться и не расцеловать Одри – прямо здесь и сейчас.

А Одри, казалось, ничего не замечала. Она еще раз вздохнула, а потом самым естественным образом взяла Чарли за руку и пошла вместе с ним к дому.

– А теперь вам с Лестером пора поужинать, – заметила она. – Я полагаю, вы успели проголодаться после такой репетиции.

– Проголодаться?

– Ну да. Тетушка Айви всегда говорит, что джентльмена нужно кормить часто и вкусно.

– Вот как?

Чарли мысленно припомнил все, что успел съесть за один только сегодняшний день. Набиралось немало: плотный завтрак, обильный обед да еще пара горячих булочек на конюшне. Так им с Лестером и растолстеть недолго.

– Тетушка Айви хорошо знает, что именно нужно джентльмену, – уверенно заявила Одри.

Чарли покосился на нее, надеясь, что она шутит, но не нашел и намека на улыбку. Тогда, немного рассердившись, он спросил:

– В таком случае надо полагать, что у вашей тетушки богатый опыт в обращении с мужчинами?

– Как не стыдно, Чарли Уайлд! Моя тетушка Айви – девица, и чиста, как первый снег!

Чарли слегка сконфузился, но тем не менее решил держаться до конца:

– Но вы же сами сказали, что ей хорошо известно о том, что на самом деле нужно мужчине.

– Не мужчине, а джентльмену, Чарли! Это большая разница.

Щеки Одри слегка порозовели, но Чарли был уверен, что она, несмотря ни на что, не сердится на него.

– Я не хотел сказать ничего обидного ни для вас, ни для вашей тетушки, мисс Адриенна, – поспешил сгладить неловкость Чарли. – Просто я… я не совсем понимаю разницу между мужчиной и джентльменом.

Одри хихикнула так, словно он рассказал ей какой-то ужасно смешной анекдот.

– Не надо, Чарли, – сказала она. – Вы так здорово умеете притворяться – ведь я чуть было не подумала, что вы это всерьез!

Логика, которой руководствовалась Одри, была неподвластна разуму Чарли. Нет, он определенно не поспевал за мыслями мисс Адриенны Хьюлетт.

Вот и сейчас: ну что смешного он сказал? Да ничего! И при этом он вовсе не шутил!

– Знаете, Чарли, – продолжила Одри уже серьезно, – тетушка Айви рассказала мне обо всем, что должна делать настоящая леди из Джорджии для того, чтобы угодить джентльмену. Так что в теории я сильна. Осталось только найти теперь настоящего джентльмена, на котором можно будет попрактиковаться. Пока что мне такие не встречались.

Она многозначительно посмотрела на Чарли. Тот понял ее взгляд и осторожно сказал:

– Но… Но я не уверен в том, что я – подходящий объект для ваших практических занятий.

– Как только у вас язык поворачивается говорить такое, Чарли Уайлд! – возмущенно откликнулась Одри. – Вы – настоящий джентльмен, Чарли, хотите вы признаться в этом или нет.

Тут способность Чарли поспевать за мыслями мисс Адриенны совсем исчерпала себя, и он впал в молчаливое изумление. О чем говорить дальше, Чарли совсем уже не представлял. На его счастье, они почти подошли к дому, и Одри наконец отпустила его руку.

Слава богу. Неизвестно, смог ли бы он оставаться в глазах Одри джентльменом, пробудь он с нею наедине еще минут десять. Желание поцеловать Одри становилось совершенно невыносимым всякий раз, когда Чарли оказывался рядом с нею.

Ужин, по понятиям Чарли, можно было бы назвать просто роскошным, если бы не Лестер. Он сидел с таким пришибленным видом, так торопливо ел, не поднимая головы от тарелки, что сердце Чарли разрывалось от жалости. Бедняга Лестер был ужасно похож сейчас на голодного койота. Казалось, еще немного, и он завоет, задрав к потолку свою лохматую голову. И это несмотря на то, что за столом в основном щебетала не Айви, а Одри, что же касается тетушки, то та сидела с непроницаемым лицом и, надо полагать, почти ничего не улавливала из разговора, потому что по-прежнему не желала воспользоваться своим слуховым рожком.

Итак, за ужином солировала Одри. Она то прикасалась к руке Чарли, называя его прекрасным музыкантом и истинным джентльменом – воспитанным и галантным, то – изредка – пыталась что-нибудь прокричать для тетушки Айви. Не забывала Одри и про Лестера, которого называла лучшим баритонистом и добрейшим человеком.

Чарли вскоре перестал вслушиваться в речи Одри, позволив им журчать самостоятельно, не задевая его сознания, но даже и при этом среди тысяч произнесенных Один слов ему удалось пару раз выхватить словечко “рыцари”, явно обращенное к ним с Лестером.

Когда же ужин подошел к концу, Чарли, решив избавить беднягу Лестера от дамского общества, потащил его за руку из комнаты, но тот словно приклеился к своему стулу.

“Уж не спятил ли он?» – с тревогой подумал Чарли и прошептал, наклонившись поближе к Лестеру:

– Пойдем, старина.

Какое-то время Лестер сидел неподвижно, и Чарли задался вопросом – услышал ли его старый друг. Затем он едва не свалился со стула, потому что старый друг отрицательно покачал головой и продолжал сидеть, напряженно глядя перед собой. Теперь он больше не напоминал Чарли койота. Скорее уж – спаниеля, учуявшего утку в камышах.

Скверное дело.

Чарли подсел поближе к Лестеру, положил руку ему на плечо и еще раз повторил:

– Пойдем, Лестер. Все будет хорошо, вот увидишь.

Лестер снова отрицательно качнул головой. Он не отрываясь смотрел на женщин, начавших убирать со стола. Затем губы его дрогнули, и с них слетело одно загадочное и оттого пугающее слово:

– Айви.

Чарли недоуменно нахмурился, и вдруг в его голове зародилась мысль – но такая дикая, что он поспешил прогнать ее прочь. Он гнал эту мысль, но она продолжала гудеть и звенеть у него в мозгу, словно идущий на всех парах паровоз.

Наконец Чарли удалось немного успокоиться, и он нашел в себе силы проверить свою догадку:

– Лестер, скажи… Ты в самом деле хочешь остаться с Айви?

Лестер моментально покраснел, потупил взгляд и смущенно, но решительно кивнул.

Чарли уронил свою руку с плеча Лестера и всем телом подался назад – так, словно наткнулся на раскаленную сковородку.

– Боже всемогущий, – прошептал он.

Затем Чарли осуждающе покосился на женщин. Черт побери, ну и штучки эти леди Хьюлетт!

Нет, этого Чарли вынести просто не мог. Он схватил свой корнет и бросился прочь из дома.

Ноги сами привели его в сад, под яблони.

Боже мой! Лестер. И Айви. Это ужасно. Чарли уселся под яблоней, положил подбородок на колени и обхватил голову руками. Корнет выскользнул из его пальцев.

Чарли уставился в вечереющее небо, и ему хотелось завыть.

Лестер и Айви – муж и жена. О господи! Сквозь ветви деревьев он видел небо, окрашенное красными, оранжевыми и желтыми отблесками садящегося солнца. Картина, что и говорить, была величественной и не могла не взволновать сердце любого человека, особенно если этот человек – артист, художник по призванию. Особенный аромат – аромат весны, просыпающейся природы – будоражил все чувства. Скоро, очень скоро эта пустыня превратится, пусть и на короткое время, в цветущий край.

Вскоре Чарли забыл и про Лестера, и про Айви и отдался пленительному, томящему чувству, которое охватывает почти каждого человека при встрече с новой весной. Пусть эта весна не была похожа на весны, которые он встречал в своей родной Джорджии, – там-то они совсем другие: влажные, утопающие в буйной зелени садов и лесов, полные цветов и свежей травы. Здесь, на Диком Западе, они другие – более скромные, что ли, но от этого весна, окружавшая Чарли, вовсе не была хуже. Он и не знал, что в этих краях тоже можно встретить немало чудес, не знал, что здесь тоже есть и деревья, и трава. И фермы.

И такие девушки, как Одри Хьюлетт.

Чарли тряхнул головой.

“А ведь Хьюлетты поселились в прекрасном месте”, – подумал он.

И впрямь, разве не прелесть эта ферма, затерявшаяся среди бескрайней, начинающей зеленеть прерии? Конечно, многое здесь требует ремонта, но ведь он неплохой плотник и мог бы…

А что, разве Чарли не любил работать руками? Любил, и не меньше, чем играть на своем корнете.

“Здесь мало воды, – по-хозяйски принялся прикидывать он. – Но совсем рядом протекает Кэлоун-Крик. Если приложить руки, то можно сделать небольшой канал, и тогда эта ферма превратится в настоящий оазис”.

Закат продолжал пылать на небе – величественный и прекрасный. В воздухе струился тонкий аромат цветущих яблонь. Это был очень нежный аромат, совсем непохожий на тяжелый, дурманящий запах цветущих магнолий, которым пахнут весны в Джорджии.

Чарли был очарован этим закатом и этим запахом, и нет ничего удивительного в том, что спустя минуту его руки сами нащупали корнет, расчехлили его и поднесли к губам сверкающую медь.

В вечернем воздухе потекли плавные грустные звуки – Чарли играл “Влюбленную нимфу”. Привлеченная дивной мелодией, Одри вышла из дома и направилась в сад. Глаза ее повлажнели, когда она увидела Чарли, сидящего под яблоней.

“Влюбленная нимфа”. Одна из самых любимых песен Одри.

Теперь она была уверена, что им с Чарли самой судьбой предназначено быть вместе – навсегда.

Одри остановилась возле своего рыцаря, прижав к груди руки, глядя на него влюбленными глазами.

Когда последние звуки растаяли в темнеющем вечернем небе, Одри печально вздохнула. Чарли услышал ее и резко повернул голову. Увидел, кто перед ним, и смущенно пробормотал:

– Вот…

Пути к отступлению у него не было, и он знал об этом. Наступил час расплаты – за все, что он натворил в своей жизни, за все его ошибки, за то, что он не удержался и встал на ту скользкую дорожку, и…

Но разве лучше было бы ему умереть с голоду, сидя без работы в своей Джорджии? Разве лучше было бы ему бросить своих друзей на произвол судьбы?

– Это было чудесно, Чарли. – Голос Одри слегка дрожал.

– Спасибо.

Она придвинулась ближе.

– Лучшего соло на корнете я не слышала за всю свою жизнь.

Чарли лукаво посмотрел на нее:

– А вам много приходилось их слышать в жизни, мисс Адриенна?

Она смутилась и опустила глаза.

– Нет. Впрочем, это неважно.

– Хм-м.

Одри сделала еще шаг и легко вскочила на перекладину изгороди – ту самую, на которой сидела вчера.

– Чарли, вы самый лучший, я в этом уверена. Неважно, скольких музыкантов мне доводилось слышать, все равно вы – лучший.

Одри вновь, как и вчера, принялась покачивать ногами, и Чарли поспешил отвести взгляд в сторону.

– Спасибо, – повторил он.

– Ну, что вы.

Она настойчиво ловила его взгляд, но Чарли по-прежнему избегал смотреть ей в лицо.

“Какие у него роскошные волосы, – подумала Одри, глядя в затылок Чарли. – И глаза. Такие темные, глубокие. Так и кажется, что можно утонуть в них”.

Одри еще раз вздохнула и закинула голову к бездонному небу. Какой прекрасный вечер! И как хорошо сидеть в такой вечер рядом со своим рыцарем вот так, среди цветущих яблонь.

– А почему у вас на конюшне в потолке торчат стрелы? – неожиданно спросил Чарли.

Одри сначала удивилась, а потом даже рассердилась немного. В такой вечер – и вдруг про какие-то дурацкие стрелы? Впрочем, это даже хорошо, что Чарли хочется узнать о ней как можно больше.

– Я училась стрелять из лука, – ответила Одри. – Ну, и часть стрел так и осталась там торчать.

Наконец-то Чарли перевел взгляд на нее.

– Так, значит, это вы их туда засадили? – спросил он.

– Я не нарочно.

– Хм-м.

– Я правда не нарочно, Чарли. Лук оказался слишком большим и тяжелым для меня – он был почти с меня ростом. Я никак не могла с ним справиться. А человек, который учил – пытался меня учить стрелять из лука, – он плохо говорил по-английски да к тому же скоро разочаровался, поняв, что стрелок из меня никудышный, и бросил занятия. Да мне теперь кажется, что он и уроки-то эти затеял только для того, чтобы подкатиться ко мне.

– Понятно.

Они замолчали. Где-то вдалеке завыл койот, ему откликнулся второй. Затем прокричала сова, и в ответ послышалось такое же уханье. Определенно, сегодняшняя ночь была ночью, созданной для того, чтобы соединять одинокие сердца. Ночь любви.

– А почему на них ленточки? – нарушил молчание Чарли.

– Ленточки?… – переспросила Одри.

– Ну да. Я видел, что к стрелам привязаны ленточки.

– Это… Понимаете, мне показалось, что так будет красивее. Тетушка Айви часто рассказывала мне, что в старину рыцари всегда брали у своих возлюбленных ленточки. Прикрепляли их к своему копью или щиту или повязывали на рукав. Я… Я думала об этом, когда привязывала свои ленточки к стрелам, а потом, когда стрелы остались торчать в потолке, мне это показалось даже красивым. Необычно как-то – ленточки под потолком. Они так весело колышутся на ветерке.

Одри улыбнулась, вспоминая истории, которые ей рассказывала тетушка Айви.

– А еще рыцари писали на щите имя своей дамы сердца, – продолжила Одри. – С этим именем они шли в бой, с этим именем стойко переносили все лишения походной жизни. Когда после свершенных подвигов, покорив толпы неверных, возвращались на своих конях в Англию, то получали в награду поцелуи от своих возлюбленных. Возвращались, покрытые ранами и неувядающей славой.

– Если они покоряли толпы неверных, они не могли возвратиться в Англию на лошадях, – возразил Чарли.

– Да? – удивилась Одри. – А почему, можно узнать?

– Да потому, что если они покоряли толпы, как вы говорите, неверных, значит, дело было на Востоке, а оттуда в Англию попасть можно только морем. Так что вашим рыцарям были нужны не лошади, а корабли.

– А-а.

Чарли подумал несколько секунд и добавил.

– Мне самому приходилось бывать в сражениях, мисс Адриенна. Это вовсе не так романтично, как вам рассказывала ваша тетушка.

– Ну, не надо ворчать, Чарли Может быть, вы просто побывали не в тех битвах.

Чарли с трудом оторвал взгляд от коленок Одри, обтянутых тонким платьем, и хмуро сказал:

– Не думаю.

Одри ужасно не хотелось расставаться с привычными представлениями о войне как о чем-то романтическом и возвышенном. Битва! Настоящее мужское занятие! Ведь это так увлекательно!

Словно прочитав ее мысли, Чарли добавил:

– В войне нет ничего романтического, мисс Адриенна. Совсем ничего.

– О-о…

Одри была явно разочарована. Ведь тетушка Айви всегда говорила, что война – любимое занятие для настоящих рыцарей. Неужели у Чарли недостаточно тонкая натура, чтобы оценить всю прелесть битвы?

– А вечер сегодня прекрасный, правда, Чарли? – решила она сменить тему.

Чарли немного подумал, вздохнул и согласился:

– Прекрасный вечер, мисс Адриенна.

Он помолчал и задал новый, но тоже неожиданный для Одри, как и в случае со стрелами, вопрос:

– А у вашей тетушки есть слуховой рожок, мэм? Одри удивленно поморгала и рассеянно ответила:

– Что? Рожок? А, да. Есть. Конечно, есть.

– А почему тогда она им не пользуется? Одри хихикнула.

– Айви хочет понравиться Лестеру А рожок – это так некрасиво, – она перестала хихикать и нахмурилась. – Хотя без рожка с ней очень трудно разговаривать, с этим я согласна.

Она опустила глаза и увидела, что Чарли пристально смотрит ей в лицо.

– А что, если украсить слуховой рожок ленточками? – спросил он.

Говорил Чарли с потаенной издевкой, но Одри приняла его слова за чистую монету.

– Прекрасная мысль! – восторженно воскликнула она. – Просто прекрасная мысль, Чарли!

– Может быть, – хмуро откликнулся он.

– Нет, правда, отличная идея! Я думаю, что тетушка Айви будет с удовольствием пользоваться рожком, если он станет выглядеть красиво.

Чарли неопределенно хмыкнул. Одри же, решив, что тема рожка исчерпана, вдохнула поглубже густой ароматный воздух и перешла к более романтическим материям:

– У цветущих яблонь замечательный запах, правда? Чарли вновь промычал что-то неопределенное.

– Я уверена, что они пахнут лучше всяких магнолий. При этих словах Чарли перестал обшаривать грустным взглядом темнеющий сад и с интересом посмотрел на Одри. Магнолии? Интересно, что она может знать про магнолии, которые никогда не встречаются в этих краях?

– Но ведь здесь нет ни одной магнолии на сотню миль вокруг, мисс Адриенна.

Она посмотрела на него так, словно он только что убил у нее на глазах ее любимую канарейку.

– Все равно я так считаю.

Лицо у нее стало обиженным, как у прилежной школьницы, ни за что получившей двойку.

Чарли только успел понадеяться на то, что этим и закончится их сегодняшний разговор, как Одри заговорила вновь:

– Вернемся к войне, Чарли. Вы не думайте, я много читала о войне. Когда она была, папа и тетушка Айви постоянно привозили газеты, в которых рассказывалось о ней. Они привозили их из самого Эль-Пасо каждый месяц.

Чарли поднял с земли камешек и запустил им в ствол яблони. Раздался глухой стук, и Чарли с удовлетворением отметил, что глазомер его пока не подводит. Однако и эта победа не улучшила его настроения. В памяти возникли лица товарищей, которых он потерял на той войне. Проклятие! И эта наивная дурочка еще смеет ему рассказывать о том, что такое война? У нее в голове одни только рыцари, герои и прочие романтические бредни.

Он снова покосился на коленки Одри – на сей раз с некоторой неприязнью.

И о чем они, в сущности, говорят? Разве о войне надо вспоминать в такой вечер, сидя под яблоней наедине с хорошенькой девушкой? Особенно если один из сидящих вовсе никакой не джентльмен с юга, а обычный уголовник? Впрочем, обычный уголовник не стал бы, конечно, вести себя так, как Чарли, это точно. Ведь Чарли тоже читал газеты – правда, в них его интересовали не военные сводки, а сообщения полиции.

Он снова отвел взгляд в сторону. Наверное, это даже хорошо, что он не похож на обычного уголовника.

– Что ж, мисс Адриенна, – сухо сказал он. – Вы читали о войне, а я там был. Валялся в грязи и в той же грязи хоронил своих товарищей, погибших от ран. Нет, война – мерзость, скажу я вам. Правда, это мое личное мнение. Кто-то может со мной и не согласиться.

Во время этой тирады он избегал смотреть Одри в глаза.

Черт побери, эта девчонка живет в каком-то придуманном мире. Нужно немного прочистить ей мозги.

– О-о… – разочарованно протянула Одри. Чарли только стиснул плотнее зубы.

Одри снова решила поменять тему разговора.

– Должно быть, вы сильно скучаете по Джорджии, Чарли, – сказала она.

Чарли в очередной раз что-то буркнул.

Джорджия. Да, он действительно скучает по Джорджии, но только по той, старой Джорджии, от которой остались теперь лишь детские воспоминания. По той, довоенной Джорджии, которая действительно была раем земным. Но по нынешней Джорджии – разоренной, грязной, заполоненной беженцами с севера, он ничуть не тоскует.

Одри была несколько обескуражена такой реакцией Чарли и решила продолжить:

– Мне кажется, что нет ничего прекраснее, чем весна в Джорджии. Цветущие сады, теплый, пропитанный их ароматом воздух, пение птиц… Я уверена, что вы мечтаете поскорее вернуться домой, Чарли. Что вам, такому прекрасному музыканту, делать в наших суровых краях? Скоро вернетесь в свою Джорджию и будете продолжать играть на своем корнете…

В голосе Одри было столько тоски, что Чарли не выдержал и вскочил на ноги.

– Черт побери, мисс Адриенна! Что вы можете знать о Джорджии? Ну хорошо, если вам так угодно – я расскажу. Весной там жарко, пыльно и полно комаров. И птицы там не поют все ночи напролет. А еще там грязно, и все запружено этими ушлыми пришельцами с севера, из-за которых нет ни жилья, ни работы. Поверьте, в любое время года здесь, в пустыне, гораздо лучше, чем в этой прекрасной Джорджии!

Он сердито уставился на Одри, а та притихла на своей жердочке. Даже ногами перестала болтать. Глаза у нее стали большими и печальными.

“Ничего, дураков учить надо!» – сердито подумал Чарли.

– О, Чарли! – сорвалось с ее губ, и этот вздох пронзил его сердце – словно одна из тех идиотских стрел с ленточками впилась в грудь. – Простите, что расстроила вас. – Одри соскочила на землю и быстро пошла к дому, не оборачиваясь. Голова ее была опущена, плечи поникли.

– Черт побери, мисс Адриенна! – крикнул ей вслед Чарли. – И вы простите меня, но у вас в голове столько романтической дури! Поймите, нет ничего хорошего ни в войне, ни в Джорджии, ни… Да откройте вы глаза, наконец, посмотрите на мир реально!

Чарли и сам услышал отчаяние, прозвучавшее в его голосе. Услышала это и Одри. Она замедлила шаги и обернулась, и Чарли увидел ее грустное лицо.

– Но, Чарли, если человек не станет стремиться к лучшему, то куда же он скатится в конце концов? – печально спросила Одри.

Он не ответил, просто остановился и протянул руки навстречу Одри. Навстречу этой глупой, романтической идиотке, навстречу несравненной, прекрасной мисс Адриенне.

– Мне очень жаль, что война так ожесточила ваше сердце, Чарли, – неожиданно мягко сказала она. – Впрочем, что в том удивительного? Ведь у вас такая тонкая душа. И вообще, вы – замечательный человек. Лучший на свете.

– Да нет же!

Она улыбнулась и отрицательно покачала головой, и в эту минуту что-то свалилось с души Чарли – то ли камень, то ли толстая отмершая кожура, как на старом дубе.

Он в два прыжка нагнал Одри и подхватил ее на руки.