Текст книги "Мы все еще живы (СИ)"

Автор книги: Элис Атлед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Рот взвалил на плечи тушу оленя, и они двинулись к дому. Скоро должен был выпасть первый снег, и Рот хотел заготовить вяленого мяса на зиму, поэтому они теперь охотились каждый день. Кроме того, ему не хотелось упустить такой шанс научить свою единственную дочь всему, что он знает сам, а знал он всегда очень много.

Они шли долго, и Ие казалось, что нормальный человек уже давно выдохся бы тащить столько мяса на плечах. Но это было необходимо – одна из тех простых истин, которые успела выучить девочка. Иди, пока у тебя есть ноги. Убивай, или будешь убит.

Наконец среди голых деревьев показался бревенчатый низкий дом, немного покосившийся, но весьма крепкий. На крыше росла трава, и с неба строение не было видно. Ия уже привыкла прятаться, потому что ничего другого толком не знала. Она привыкла, что единственный человек в радиусе десяти километров – ее отец. Она никогда ни о чем не просила. Рот открыл деревянную дверь, и прежде, чем Ия успела увидеть, что же было внутри, глаза ее открылись, и пред ней предстал уже знакомый потолок желтоватых руин.

Девушка попыталась сделать глубокий вдох, но живот отозвался острой болью. Ия, стиснув зубы, перевернулась на бок и задрала одеяло с больничной рубашкой. Живот был забинтован. Почему-то ее телу было плевать на все попытки умереть. И это не добавляло девушке энтузиазма.

Она села. Было больно, но терпимо. Не так, как в первый раз. Интерес развязать бинты и посмотреть, что там, присутствовал, но был слишком мал, чтобы Ия решила это сделать. Вместо этого она поднялась. Разогнуться получилось не сразу, и минуту она просто стояла буквой Г, полагая, что выглядит крайне нелепо. Постепенно она выпрямилась и отправилась на разведку, благо, теперь она немного понимала, куда ей нужно идти. Еще за десять метров до нужного проема в стене она услышала голоса. Один голос точно. Ка.

– Нет, знаешь что, приходи завтра! А лучше послезавтра! – девушка как всегда говорила на повышенных тонах.

Второй человек явно пытался вставить хоть слово, но каждый раз терпел поражение.

– Нет-нет-нет, и слышать ничего не хочу! Ты на нее плохо влияешь! Боюсь, что в следующий раз она не выживет!

Ия не нашла, обо что ей можно было постучать, ведь вокруг был сплошной камень, и поэтому просто произнесла «тук-тук» сама. Ка вздрогнула и обернулась. За ней стоял Капитан с совершенно недоумевающим и беззащитным видом, видом человека, выкинутого далеко за грань зоны комфорта. В руках он держал свою фуражку, из-за чего казалось, что так он пытается защититься от Ка, как щитом, только фуражкой. Да, Капитан, это Вам не на солдат орать…

– Надеюсь, не помешала.

Капитан тут же смутился и отвел взгляд, а Ка подбежала к Ие вплотную, чуть не опрокинув последнюю в коридор.

– Вам нужно срочно вернуться в кровать, – прошептала она.

– Вообще-то я хотела покинуть это… этот госпиталь.

– Но ведь вы в одной больничной рубахе…

– Да ну? Но ты-то здесь, какое совпадение.

– Ладно-ладно, я все поняла, – Ка поспешила по коридору, потянув Ию за собой.

Как выяснилось, Ка привела ее обратно к койке и наказала ждать, пока она не принесет новую одежду. Ия извинилась за то, что случилось с платьем, и попросила какую-нибудь менее изысканную одежду, которую не жалко порвать или испачкать. Ка не было полминуты, а когда она вернулась, то вручила Ие черную водолазку с символикой какой-то крупной корпорации из прошлого и мешковатые штаны светлой армейской расцветки. Во второй заход девушке дали ботинки и оливковую легкую куртку. Она бы ни за что не согрела ее в родном регионе даже осенью, но здесь такой предмет одежды был в самый раз. В помещениях было довольно прохладно.

– Даже не знаю, куда Вам приспичило с такой глубокой раной…

– Очень глубокой? – без особого интереса спросила Ия, просто чтобы хоть что-то сказать.

– Сквозной.

Девушка подняла взгляд на Ка. «Н-да, и после такого люди выживают?»

– А как это произошло?

– Вы выпали через лобовое стекло в кабине пилота. Вынесло взрывом, – ответил Капитан.

– Я же тебе сказала, что…

– Нет, он может остаться, – вставила свое слово Ия, пока Ка не начала прикладывать физические усилия вытолкнуть Капитана из комнаты. – Все равно я ухожу.

Девушка прошла мимо, стараясь не смотреть в его сторону. Он последовал за ней по коридору.

– Вам придется ежедневно посещать госпиталь и делать перевязки.

– Наверное, – устало согласилась Ия и остановилась, не выходя из помещения. – Спасибо.

– За что?

Мужчина подошел ближе, поравнялся и тоже встал, словно путь им преграждала невидимая стена, из-за которой они не могли выйти на улицу.

– Почему Вы пошли со мной? – девушка проигнорировала его вопрос.

– Хотите, чтобы я остался с этой невменяемой? Нет уж, увольте…

– Я про момент нападения на лагерь. Почему Вы решили помочь мне?

– Ах, это… Взвесил все за и против. Да, мне понадобилось некоторое количество времени, чтобы все хорошенько обдумать. И… – он вздохнул, словно каждое слово давалось ему с большим трудом. – Я признаю, что бываю весьма груб с людьми. Я хочу перед Вами извиниться за свое поведение. Обычно я не так вспыльчив.

– У всех нас бывают неудачные времена. Я не в обиде. Со мной, бывало, обращались и хуже, – девушка прикусила язык, осознав, что сказала лишнего. Нужно было срочно сменить тему. – А зачем Вы пришли сейчас?

– Совсем забыл отдать Вам кое-что, – мужчина вытащил из внутреннего кармана охотничий нож в кожаном чехле.

Оружие опустилось в руки девушки, и та сжала его, аккуратно и сильно одновременно, словно ей передали ее собственное сердце, без которого она и не мыслила о жизни. Она-то думала, все ее вещи были утеряны за долгие шесть лет, но нож ее отца все это время ждал ее возвращения… и новой крови.

– Все эти годы он был у Вас?..

– Да. Это единственная вещь, которая не была повреждена за время транспортировки, – извиняющимся тоном объяснил Капитан.

Ия одним резким движением преодолела расстояние между ними и заключила мужчину в объятия, длившиеся не более трех секунд. Она только тихо проговорила невнятное «спасибо» и вернулась обратно, если не дальше, извиняясь и заверяя, что такого больше себе не позволит. Капитану не хотелось этого признавать, но поступок этот его задел за живое – никто и никогда не обнимал его так искренне и с такой благодарностью. Он не нашелся, что ответить.

– Самое время найти Вам достойное применение, – задумчиво выдал Капитан, разглядывая пол.

Девушка посмотрела на него с удивлением.

– В соответствии с Вашими умениями, разумеется, – пояснил он, и она наконец поняла, к чему тот клонил.

– Ну, про умение управлять воздушным транспортом Вы знаете. Сносно стреляю. Изготавливаю детонаторы. Пока больше ничего не припомню.

– Ничего другого мне и не надо. С курсом в тридцать человек Вы справитесь?

– С курсом чего?..

– Управления самолетом.

========== Правда и ложь ==========

Было бы шаблонно сказать, что месяц пролетел незаметно, но для Ии так оно и было. За работой она не успевала следить за временем, а на сон и вовсе оставалось в последние дни не более трех часов. Благо на все это она соглашалась сознательно. Хотя, пожалуй, сознательно – не то слово. Она требовала как можно больше обязанностей, а редкое свободное время уделяла своему снаряжению. Девушке начинало казаться, что нападения осьминогов она опасалась меньше всего, куда страшнее было очередное пришествие Капитана, которого никогда не звали по имени.

– Если ты пришел поговорить о том, что на меня жалуются эти лентяи, то лучше сразу убирайся. С первым курсом было как-то легче, – Ия не обернулась. Она сидела по-турецки на крупном валуне, невесть откуда взявшемся посреди лесной опушки, и чистила винтовку, которую ей выдали после вступления в ряды бойцов лагеря. К этому оружию, да и к оружию в принципе, девушка относилась более ответственно, чем к собственной жизни. Это была одна из тех вещей, которым научил ее Рот. «Заботься о своем оружии равно столько, сколько заботишься о себе, а то и больше. Это очшень важно».

– Нет. Я пришел из-за этого, – Капитан протянул листок бумаги с подписью. Ия мельком взглянула на него и продолжила заниматься своим делом.

– Ты сам сказал подать запрос. Я подала запрос.

– Я не могу выполнить это. Ты серьезно? Мы же уже это обсуждали, – он облокотился на тот же валун, спиной к собеседнице. – Я не буду собирать совет из-за… этого, – он дернул рукой с листком, и послышался шорох сгибаемой бумаги.

– Ты вообще читал, что я написала? К черту совет.

– Да, здесь так и написано. «К черту совет». От руки.

– Рада, что ты все же заметил.

– Я не могу выделить тебе людей без обсуждения этого на совете.

– Мне не нужны люди, я сама этим займусь.

Капитан задумался. Нет, одну он ее точно не отпустит – это факт. Преодолеть расстояние от Центрального лагеря до Восточного не составляло труда, теперь в их арсенале было целых девять штук боевых воздушных машин, приведенных в приличное состояние уцелевшими инженерами. Но дальше Восточного лагеря людей не пустят – это тоже факт.

– Ладно. Мы еще подумаем над этим.

Слова означали логическое завершение разговора, но мужчина не собирался уходить. Он продолжал стоять, опираясь на каменную глыбу, и смотреть куда-то в траву, на которой играли солнечные лучи, проскальзывающие между листьев исполинских деревьев.

– Что-то еще? – Ия не выдержала первой.

– Да… – Капитан пытался подобрать нужные слова. – Я давно хотел спросить тебя про твой нож. Про имя на нем.

Взгляд девушки уперся в поверхность камня между деталями огнестрельного оружия, она напрягла слух.

– Что именно?

– Ивэт. Довольно интересное имя. Точнее, фамилия. Я слышал об одном Ивэте, еще до войны против осьминогов. Ивэт Рот – твой родственник? – ответа не последовало. На самом деле, тот ему был не нужен, ведь ответ на свой вопрос он знал заранее. Кто она такая, и кем был ее отец, он знал все эти шесть лет. – Ходили слухи, что он был наемным убийцей самого Виада.

– Да, был, – сухо заметила Ия.

– Что с ним произошло после переворота и смерти Виада? Он умер?

– Не сразу. Мне было два года, когда произошел переворот, поэтому я ничего не помню, знаю только, что в тот день умерла моя мать. Отец забрал меня, и мы поселились в лесу на востоке. Охотились, рыбачили. Он учил меня всему.

Она умолкла, и было слышно лишь как ветви колышутся на ветру. Ветер был слишком сильным, такой ветер был предвестником бури. Совсем скоро он принесет черные тучи к лагерю.

– Кто-нибудь еще знает?

– Нет, никому об этом знать не следует. Сам считаю, что прошлое абсолютно неважно. Ни твое, ни твоего отца. Люди предвзяты, а ты слишком полезна сейчас. Да и в будущем, уверен, тоже.

– Люди предвзяты, – повторила она, не в силах понять, почему мозг вычленил именно эти слова из всего сказанного Капитаном. – Говоришь так, будто сам не являешься частью человечества.

– Ты тоже так говоришь.

– Потому что иногда я думаю, что действительно не являюсь его частью. Пятнадцать лет я не видела никого кроме отца, а еще год – совсем никого. Но, похоже, ты имел в виду то, что тебя отличает от них непредвзятость. Знаешь, я тоже хочу у тебя кое-что спросить. Чья это форма?

Теперь уже напрягся Капитан.

– Что?..

– Тебя зовут Капитаном. Но твоя форма высшего офицерского состава. Эта форма принадлежала генерал-майору подразделения военно-воздушных сил Восточного региона. Да и не думаю я, что человек такого знатного происхождения надолго бы задержался в младшем офицерском составе. Я уже месяц ломаю над этим голову.

– Ах, это, – он позволил себе улыбнуться. – Это моя форма. По званию я был генерал-майором. Долгая история, но если вкратце, то все началось с одного моего друга, который, как ни попроси я его что-нибудь сделать, отвечал: «Да, капитан!» Это была просто шутка, причем не самая умная. Которая позже переросла в то, чем оно является сейчас.

Ия хмыкнула. Едва ли она поверит в это. Возможно, такое и правда происходило раньше, возможно, называют его так именно поэтому, но что-то все равно было не так. Истина ускользала от девушки, и как она ни пыталась, не могла заметить одну конкретную деталь. Это была «очшень» важная деталь, и собственная слепота начала раздражать Ию, хоть внешне это никак не отразилось. Она мило улыбнулась и бросила ему нейтральную фразу, что-то вроде «вот оно как» или «а, теперь ясно», только чтобы он вновь ослабил бдительность и снова совершил ту же ошибку. Тогда-то она сразу поймет, что не могла рассмотреть в нем все это время.

Капитан медленно опустил голову, вдохнул и выдохнул.

– Мне нужно идти, – он направился обратно к лагерю, но прошел всего пару метров и остановился. – Ия, – пришлось подождать, пока она обернется, – если тебе что-нибудь понадобится – я имею в виду не разрешение на эксперименты с осьминогами или на дополнительную занятость, потому что тебе, видите ли, нечем заняться, – ты всегда можешь обратиться ко мне.

Ия кивнула и продолжила собирать чистый и хорошенько смазанный механизм винтовки.

Уже вечером, как и ожидалось, на лагерь обрушился дождь. Ливнем его нельзя было назвать, но воды все же было очень много. Она стекала по неаккуратным ступеням из крупных камней, просачивалась в трещины и уходила глубоко вниз.

Ия сидела на холодном полу, облокотившись спиной на арку больничного крыла, и пустым взглядом смотрела на темные тучи, периодически разрываемые проблесками молний. Сильно задумавшись, она начинала петь. Без слов, только мотив, принесенный ей малознакомым образом из давно забытого прошлого. Когда над городом, где они жили когда-то всей семьей, собирались темные тучи, завывал сильный и страшный ветер, громыхал гром над небоскребами, освещенными вывесками и прожекторами, словно новогодние елки, Эфа, ее мать, пела эту песню. Конечно, у песни были и слова, и несколько куплетов с припевом, но Ия никак не могла этого помнить. Она считала, что сама ее придумала одной ночью, когда отец ушел и долго не возвращался. Тогда его задержала сильная буря, после которой Ия, следуя за отцом, считала вырванные с корнем деревья. В ту ночь дождь колотил в окно, но вспоминала она отнюдь не тот момент своей жизни. Перед глазами стоял зеленый лес, сосны и колючки, кровь на земле, трупы товарищей и осьминоги, рокочущие и пищащие где-то позади. «Тогда тоже был дождь», – подумала девушка и с некой растерянностью осознала, что произнесла это вслух.

– Чего? – из ближайшей комнаты высунулась Ка.

– Да так, ничего. Ты много знаешь из истории?

– Смотря за какой период, – дежурная подошла и присела рядом на корточки.

– За новейший. Точнее, предреволюционное время. Да и саму революцию.

– Честно говоря, не очень.

– Имя Ивэт тебе о чем-нибудь говорит?

– Ивэ-эт, – Ка сделала задумчивый вид, и Ия поняла, что ни о чем ей этот набор звуков не говорит. – Какой-то политический деятель?

– Да, продвигал неосапризм, – сказала девушка первое, что пришло в голову.

Выдуманное политическое движение тоже не вызвало в мозгу Ка никаких ассоциаций, а потому она решила сменить тему на ту, в которой разбирается.

– Как у вас дела с Капитаном?

– В смысле?

– Ну ты же написала ему любовное письмо!

Ия не выдержала и громко рассмеялась.

– Это была ш-шутка, Ка. Я накатала лист бумаги с просьбой разрешить мне начать эксперименты над осьминогами, чтобы узнать их уязвимые места. Но если тебе так интересно, просьбу отвергли, но обещали подумать.

Ответ этот юную особу не устроил. Она словно и не слышала всех объяснений, выстроив в своем уме идеальный сценарий и приняв его за единственную возможную правду. Этому сценарию она и продолжила следовать:

– Не вижу смысла скрывать ваши отношения, если у него есть достоинство – он должен сделать тебе предложение!

– Нет никаких отношений, Ка. Хотя я понимаю причины, почему ты так думаешь. Это просто спектакль. Этот ваш Капитан – такой же, как и я. Он не может любить. Ему просто хочется, чтобы все думали, что у нас что-то есть. Не знаю зачем. Точнее, не хочу думать. Но если начну, то точно пойму, какую выгоду он в этом видит.

– О! – удивилась она. – И какая же тут может быть выгода? Я вижу в этом одни только минусы! По-моему, он показывает себя с неописуемо ненадежной стороны. Заставляет тебя ждать, так еще и посылает каждый раз на смерть к этим… монстрам!

Второй раз за десять минут Ия смеялась почти до слез. Отсмеявшись, чем невероятно смутила Ка, девушка перевела дух и начала свое рассуждение, загибая пальцы:

– Причина делать вид, что мы пара, номер один: его больше не донимают. Серьезно, когда я пошла с ним смотреть склад, Лоа пошла с нами. Она даже бежала. И заигрывала с ним всю дорогу. Когда мы шли к трассе, с нами отправились Син и Шин, близняшки из отдела кулинарии. Всю дорогу они ныли, что устали и хотят отдохнуть, что оружие слишком тяжелое, что одежда некрасивая, что они хотят обратно. И все мы знаем, из-за кого они туда пошли. Самое забавное, что сам Капитан в самый последний момент ушел по важным делам и в группу не попал. Кажется, я отклонилась от темы… В общем, таких случаев происходило по десять-пятнадцать в день. Без обид, дамы, но я бы тоже от вас сбежала при таких обстоятельствах. Причина номер два: больше доверия со стороны совета. Если у тебя есть кто-то, кого нужно защищать, то ты сделаешь все возможное, чтобы предотвратить гибель человечества. Потому что нет человечества – нет того самого «кого-то». А это, между прочим, совпадает с целями совета. Причина номер три…

– Ладно-ладно, – Ка замахала руками так, будто отгоняла муху. – Я все поняла. И вообще, где там Ниэля носит?! – неожиданно возмутилась она.

– Да, наверное, его опять задержали.

Ка тяжело вздохнула. Помолчала. Снова вздохнула. Ия никак не реагировала, и девушка вздохнула вновь, да погромче, чтобы подруга ее наверняка заметила. Ия старалась никак не проявлять своего интереса, хотя не улыбаться в такой ситуации было необыкновенно трудно. Наконец из-за лестницы показалась сначала голова, потом к ней присоединились плечи, туловище и ноги. Совсем скоро Ниэль стоял перед ними в полный рост и старался выровнять дыхание. Лицо разрезала широкая улыбка от уха до уха.

– Ты опоздал, – фыркнула Ка.

– Зато я кое-что принес, – парень зашарил рукой в сумке, зашуршал чем-то и вытащил пакеты с соком плодов дерева ра и банку бобов тоу-тоу.

– Ты что, обшарил зал совета? – брови Ии медленно поползли вверх от таких деликатесов.

– Это, собственно, то, из-за чего я опоздал, – тон Ниэля ни капли не был похож на извиняющийся, парень хвалился и был крайне горд таким достижением.

Ка начала смягчаться.

– Кто-нибудь еще придет?

– Нет, я сам все сожру. А потом буду истории всем рассказывать. Знаете, мне это напоминает посиделки с друзьями в интернате, когда мы страшные истории рассказывали. Только теперь эти страшные истории – реальные события из жизни.

Замечание это показалось Ка жутким, и девушка поежилась. Ниэль в одно мгновение скинул свою куртку, не слишком чистую, но теплую, и накинул на плечи девушки. Та решила ничего не говорить, просто приняла это как должное.

– Итак, начнем, – с характерным хлопком парень открыл банку бобов.

Ия от бобов отказалась, объяснив это тем, что «они могут быть отравлены», а вот пакет с соком приняла.

– Самый первый и самый важный вопрос на сегодня, – торжественно начал Ниэль, словно с рождения входил в совет, и это лишь одно из собраний. – Загадочный день Х, день, когда страшные, отвратительные создания чуть не уничтожили единственную надежду человечества на тот момент – Ию, – он двумя руками указал на девушку, словно она была каким-то экспонатом, а он – великим шоуменом.

– Перегибаешь палку, – заметила Ка, садясь за стол.

– Я давно пытаюсь узнать хоть немного правды про тот день, – он тоже присел. – Ты единственная пережившая тактильный контакт с осьминогом. Мне интересно.

– Я расскажу. Обязательно расскажу, но попозже, – парень раздосадованно вздохнул, но Ия будто этого не заметила. – Давайте начнем с чего-нибудь полегче. Вот, например, вы же знаете, как быстро теперь растут деревья? У меня есть сомнения, что это лишь побочный эффект прибытия осьминогов на нашу планету. Однажды мы шли с отрядом из перевалочного пункта, который теперь зовется Восточным лагерем, и наткнулись на полуразрушенные дома в лесу. Казалось бы, чего тут особенного, вон, мы тоже сейчас сидим посреди руин. Только те были руинами современного города. Думаю, это был Олл или Тауэ. Они где-то там раньше находились. Но суть не в этом, а в том, что деревья проросли там за одну ночь. Мы прошлись по домам, видели спящих одеревенелых, в прямом смысле, людей, людей, сквозь которых проросли кусты, людей, обросших грибами и травой. У всех у них был самый спокойный вид. Видели детей. Видели навечно вставшего человека в стволе дерева. Он был в такой позе, будто продолжал куда-то идти, пока дерево его засасывало. А один, половина тела которого уходила в бурый ствол дерева, и вовсе открыл единственный глаз, когда мы встали рядом с ним, и следил за нами, водил глазом туда-сюда, на движения реагировал. Отряд не хотел идти дальше, поэтому было решено им разбить небольшой лагерь на окраине города, а мне и еще нескольким людям отправиться к центру, надеясь найти причину этого явления. Знаете, что было дальше?

– Что? – и Ниэль, и Ка сидели, затаив дыхание, и жадно проглатывали каждое слово, позабыв о еде.

– Ничего. Мы так и не дошли до центра. Как ни старались, но мы сталкивались с такими зарослями и дебрями, которые никак не могли преодолеть.

– Поразительно, – восхищенно выдохнул Ниэль.

– Отвратительно, – поморщилась Ка. – Скажи, что все это – неправда! – потребовала она.

– Увы, я вам врать не буду. Если хотите послушать приятную ложь о том, как у нас все хорошо, – поговорите с каким-нибудь членом совета, с Наром, например. У него всегда все прекрасно.

Ка не ответила, решив промолчать, но грянул гром, и девушка испуганно пискнула. «Очшень хорошо», – подумала Ия. Вот он, страх перед могучей природой. Люди уже и не думали о нем последние века три, пора бы вспомнить старые недобрые времена.

– А правда, что осьминоги могут в людей обращаться? – неожиданно для самого себя выпалил Ниэль.

– Правда, – кивнула Ия. – Вы этого не застали потому, что они быстро отказались от этой затеи. Нецелесообразно это было и неэффективно. Видите ли, на это нужно было время. Около минуты. За минуту осьминог опустошал человека, он высасывал из него весь материал, отчего человек в последствии погибал. А сам монстр принимал облик размокшего трупа того человека, да и то только частично. Копии выходили синюшного цвета, иногда с оттенками зеленого, почерневшими губами и расслоившимися ногтями. Порой у них отваливались конечности. А из спины торчало то, что осьминог не мог уместить внутрь копии – куча этих непонятных конечностей-щупалец. И это я еще ничего не говорила про запах… В общем, затея с копиями оказалась весьма неудачной, – Ия невозмутимо потянула сок через соломинку.

– А говорить они могли?

– Не знаю. Со мной говорить не пробовали. А если бы и попробовали, меня бы это не остановило, я бы все равно в них весь магазин всадила. Кстати, еще очень интересная вещь – у некоторых из них есть глаза.

– Как так?

– Размером с твой кулак, даже больше. Штук пятнадцать-двадцать на морде обычно. И они не мигают. Даже если из пистолета попасть. На самом деле, это могут быть и не глаза, а другие органы, которых у нас, людей, нет и быть не могло, – Ия допила свой сок и поставила пустой пакет рядом с собой. – Вот вам моя следующая история. Она не связана с осьминогами, но тоже весьма неприятная. Был у нас в отряде один парень, очень покушать любил. Даже задавался такими вопросами, как «какие осьминоги на вкус». Тогда только начали появляться новые виды растений, а никто толком не знал, какие виды-то были до этого. Ну и нашел он как-то куст с ягодами, дай, думает, попробую, чего плохого-то может случиться?

– Бычий череп, – предположил Ниэль. – Одна ягода, семь часов, один труп.

– Все было не так просто. Да, он был глуповат. Прибежал в лагерь радостный, стал хвалиться находкой. Конечно же, никто из наших и смотреть в сторону этих ягод не стал, мало ли что. Ну он и съел все один. Весь куст ободрал. Час-два проходил с совершенно гордым видом, будто вокруг него одни дураки, отказавшиеся от такого вкусного блюда. Потом у него прихватило живот. Мужики посмеялись и забили на него. Весь вечер парень кричал, мол, изнутри ему жжется. Пробовали его соленой водой поить, пять литров влили, чтобы он ягоды эти выблевал, – ничего. Только желудочный сок. Кто-то предложил клизму сделать – парень запротестовал. Заставлять его никто не стал, махнули рукой и все. Потом он встать с места не мог, так и лежал на траве и скулил от боли. Когда снова подошли его проведать, то поняли, что с ним происходит что-то совсем странное: живот распух, как пузырь, ноги стали мягкие, будто кости исчезли, а парень надул щеки и мычит. Кто-то его дулом дробовика потыкал, так живот и вовсе лопнул. Оттуда столько жижи розовой полилось, и пахла она так приторно-сладко… Кого-то тогда стошнило. В общем, сдулся парень. В прямом смысле. Как порванный шарик с водой внутри. До нас как доперло, что он мертв, мы спать все пошли, ночь уже была, все уставшие были. Утром просыпаемся, а на том месте куст растет, с ягодами. Один мужик пошутить хотел: «Ну че, пацаны, – говорит, – никто ягодок покушать не хочет?» Его там чуть палками не забили, пришлось разнимать.

– А что с кустом-то сделали? Который вашим был?

– Ничего, оставили расти. Черт его знает, вдруг эта штука такое и через прикосновение может сделать. Никому проверять не хотелось.

– Меня сейчас стошни-ит, – пробурчала Ка.

– Могу вас утешить, я обходила всю округу здесь и не видела ничего похожего на те ягоды. Но на всякий случай, лучше проверяйте еду на ком-нибудь другом перед употреблением.

– Если их снова обнаружат, предлагаю назвать их твоим именем!

– Спасибо, Ка, – Ия лучезарно улыбнулась, – это очень мило с твоей стороны.

– И все же, – Ниэль звякнул пустой банкой из-под бобов о стол, видимо, он все съел в одиночку, ибо Ка не могла притронуться после всего услышанного даже к соку, – день Х.

– Ладно, – без всяких возражений согласилась Ия. – Тогда тоже шел дождь, даже не дождь, а целая стена из воды. Вполне реально было захлебнуться, подняв голову к небу. Мы бежали за последней группой выживших, с которыми нам удалось связаться, боялись опоздать. Они разместились на крутой горе, и бежать нам пришлось вверх. Приходилось хвататься за ветки и траву, чтобы не скользить вниз, к осьминогам. Правда, мы их тогда тучами называли.

– В Восточном лагере их до сих пор так называют, – вмешался парень. – Ну, так, вдруг тебе интересно.

Ия хмыкнула, и ее собеседникам показалось, что она скучает по востоку, что было совсем не так. Она никогда ни по кому не скучала. Разве что только по отцу. Немного.

– Автомат мне пришлось отдать Туонну, он бежал в паре метров слева. Свой он выронил, и тот был унесен потоком грязи. Правда, Туонну он не помог выжить, его все-таки сожрали. Я первая прибыла на назначенное место, видела, как люди бегут кто куда. А в центре стояли они: парень, мой ровесник, а то и моложе, и оно, копирующее его клетка за клеткой. Я выстрелила в голову копии из пистолета, и она рассыпалась. Парень, совсем тощий, упал на землю мертвый, а осьминог носился по поляне, опрокидывая ящики и ломая деревья. Он исчезал в одном месте, а появлялся в другом. Так длилось пару секунд, после чего он схватил меня за ногу и потащил прочь с поляны. Протащил по колючим кустам, швырнул об дерево. Когда я вновь встала на ноги, поняла, что он смотрел на меня. Понимаете, смотрел. Две дюжины глаз без какого-либо намека на зрачок или радужку уставились точно на меня. Это… это нужно было ощутить, чтобы понять. Оно смотрит. А потом оно набросилось на меня. Мне казалось, что вот оно, все, я сейчас умру. Я задыхалась. Перестала вырываться. А оно все двигалось.

– И тут тебя спас Капитан! – на одном дыхании выпалила Ка, забыв все те ужасы, что они обсуждали несколькими минутами ранее.

– Не знаю, – Ия поймала на себе непонимающий взгляд девушки. – Точнее, этот момент я не застала. Будем считать, что спас, – похоже, ей придется с этим смириться. Конечно, даже если бы ей сказал это сам Капитан, она бы все равно продолжала возражать.

– Какая же ты все же упертая! – возмутилась Ка.

– Вся в отца. Только поэтому я, собственно, до сих пор жива.

Ка показала Ие язык. Да, в разговорах с Лоа она не могла себе такого позволить. Лоа бы посмотрела на нее, как на дурочку из низшего класса, и Ка сразу бы стало стыдно за свою гримасу. Но Ниэль и Ия принимали ее такой, какая она есть, не ожидая от нее ничего, что было ей несвойственно. И это ей нравилось.

Девочка устремила взгляд во тьму. Она ничего не видела, густая чернота сжирала все вокруг. Она не шевелилась и не дрожала, хотя ей было страшно.

– Не волнуйся, нас они не видят, – сказал Рот, желая утешить дочь. Но Ия боялась не их, она боялась того, что она может с ними сделать. Из ночного леса донесся хруст сломавшейся ветки. – Приготовься, на счет три. Один… Два… Три.

Лишь на мгновение вспыхнула яркая вспышка, столб света прошил насквозь чащу. Они шли, шли за ними, обвешанные оружием, которого Ия никогда раньше не видела. Восемь человек. Лес снова погрузился во мрак.

Ия подняла винтовку и сделала три выстрела, стараясь целиться в головы, – минус три человека. Они тоже открыли огонь, но ни разу не попали. Девочка сняла еще двоих, которых вычислила по вспышкам их же оружий. Остальные трое пока не решались выдать себя. Вот только вспышка должна была их ослепить, и куда идти, они не знали. Хруст сухих веток вновь повис в воздухе, и Ия выстрелила в сторону звука. Тело упало на землю, в валежник, по которому бежало до этого, сломав еще больше палок. Осталось двое.

– Давай, – скомандовал отец.

Ия достала пульт управления и со всей силы надавила на единственную на нем кнопку. Вспышка рыжего цвета отбросила рядом стоящего человека, порвав его пополам и оторвав одну руку, но какую именно, девочка не разглядела. Второй стоял подальше, но все равно в зоне досягаемости взрыва, а потому загорелся и стал валяться по земле. Влажная земля быстро потушила огонь, и человек поднялся. На землю что-то упало, и Ия осознала, что человек идет к ним, хромая и подволакивая ногу. Когда между ними оставалось не более дюжины метров, человек заговорил:

– Пожалуйста… Я сдаюсь! Не убивайте меня! Я ранен, в ожогах, у меня дома семья…

– Да, – ответил Рот, – у меня тоже, – он положил руку дочери на плечо. – Убей его.

– Нет!.. – пуля прошла ровно по центру его лба, застряв в дереве позади.