Текст книги "Большая Мама: Как быть в ладу с ребенком и все успевать"
Автор книги: Элина Паредес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Такие разные дети
В завершение знакомства я хочу рассказать вам немного о своих детях. Ведь в разных главах книги я буду часто ссылаться на свой опыт их воспитания, на то, как идеи из подхода Ньюфелда помогали мне как маме решать те или иные сложные ситуации.
Как я уже упоминала выше, моего старшего сына зовут Артур, ему 14 лет. Он родился, когда у меня не было ни опыта, ни мудрости. Я училась на пятом курсе медицинского университета, академический отпуск брать не стала, да к тому же еще и работала. С ребенком мне очень помогали муж и мама. Артур – высокочувствительный подросток. Чувствительность передалась ему от меня. И на свет он появился в результате экстренного кесарева сечения, а это дополнительный фактор для развития сверхчувствительности (в книге мы поговорим подробнее об этом особом явлении).
В раннем детстве сын был тревожным и до двух с половиной лет практически не спал, кричал по ночам. Уменьшать эту тревогу помогали игры и укрепление привязанности. Сейчас Артур очень ответственный, организованный – умеет планировать дела, рассчитывать время. С ним можно даже не пользоваться таймером – он все сам включит или выключит вовремя. Когда я ухожу, ему обязательно нужно знать, во сколько меня ждать домой. Для сына важны ритуалы, традиции и совместные семейные дела. Когда всего этого по каким-то причинам нет, он сильно тревожится. Артур очень привязан к родным и дорожит этими отношениями.
С детства сын проявлял самостоятельность – мог, например, спокойно поесть один, нужно было просто оставить для него еду. Зато усидчивости ему иногда не хватает – долго удержать на месте его могут только компьютерные игры или программирование. В этом году он впервые сам собрал компьютер – его вообще интересует разная техника. А в свободное время он играет на гитаре.
Еще одна отличительная черта Артура – это серьезность. Однажды мы с ним принимали участие в программе «Это мой ребенок» на телеканале СТС, ее ведет Татьяна Лазарева. Она спросила у него:
– Ты когда-нибудь смеешься или всегда такой серьезный?
Артур ответил:
– Я смеюсь, только когда смешно.
Сейчас он начал меняться в этом смысле – больше веселится, и в этом ему активно помогает сестра Камилла. Они вместе с ней даже устраивают стендап-шоу, которые мне очень нравится смотреть.
Средней дочке, Камилле, сейчас 10 лет. Мне было 25, когда она родилась, и в тот период я очень много работала – и снова без декретного отпуска, потому что готовилась к открытию собственной стоматологической клиники. Но дочку я оставляла дома не так часто, как Артура, старалась брать с собой, когда ехала по делам, и даже называла заместителем директора, ведь она была со мной повсюду.
Для этого существовала веская причина – без меня Камилла отказывалась есть и буквально голодала. Ей с младенчества было важно, чтобы ее кормила именно я. И это проявляется в ней до сих пор!
В отличие от Артура, Камилла очень усидчивая. Она может долго-долго заниматься своими любимыми делами – рисованием, музыкой, игрой на скрипке. Большая страсть Камиллы – приготовление еды и выпечка. На свой день рождения она испекла вкуснейший четырехъярусный торт!
Когда дочка чем-то недовольна и в наших с ней отношениях что-то не ладится, она обижается и уходит в свою комнату – реагирует защитным отчуждением. Потом нужно потратить немало времени, чтобы восстановить с ней контакт. Артур же способен сохранять связь даже во время сложных ситуаций.
Камилла и Артур – очень добрые, щедрые и эмоциональные дети. Они проявляют чувства ярко и живо, причем как негативные, так и позитивные. С одной стороны, меня радует такая открытость, но иногда я по этому поводу грущу – ведь из-за своей высокой эмоциональности брат и сестра ссорятся.
Младший сын Ролан родился совсем недавно: сейчас, когда я пишу эту книгу, ему нет еще и года. С ним я провожу очень много времени, потому что впервые взяла декретный отпуск и не сильно загружена работой. Иногда оставляю его с мамой или мужем на один-два часа, когда у меня бывают консультации.
Пока еще непонятно, каким он вырастет. Но от старших детей его отличает то, что он очень-очень улыбчивый, Артур и Камилла в его возрасте были серьезными.
В этой книге я рассказываю о подходе Ньюфелда не только как психолог, но и как мама. Я знаю: каждая из нас способна быть уверенной в себе, сильной – и при этом сохранять мягкость сердца, в которой так нуждаются наши дети.
Мы, женщины, можем одновременно и реализоваться в профессии, и быть самым значимым взрослым для своего ребенка, настоящей Большой Мамой. Я надеюсь, что эта книга поможет всем мамам, которые ее прочтут, найти ниточку к разгадкам даже самых сложных ребусов в деле воспитания детей.
Такие книги, как эта, мы обычно читаем с определенной целью – нам важно найти ответы на волнующие вопросы. Чтобы стало проще, желательно их четко сформулировать. Так как книга практическая, я предлагаю вам выполнить первое упражнение прямо сейчас. Ответьте письменно на следующий вопрос.
Для чего я решила прочитать эту книгу?
Глава 1
Мама + Ребенок, или Теория привязанности
Что такое привязанность и зачем она нужна
Ваш ребенок снова сидит на скамейке рядом с вами и не идет играть с детьми на площадке. Так происходит каждый раз, когда вы вместе выходите на прогулку во двор. Другие дети строят замки из песка, играют в догонялки, рисуют на асфальте зверей и персонажей из мультиков – их детство явно проходит весело и захватывающе.
А ваш малыш словно бы прилип к вам и скамейке, его не сдвинуть с места. Для вас это не впервой – вы неоднократно пытались предложить ему поиграть с детьми и уже почти сдались. Теперь вам грустно, а в голову приходят тревожные вопросы: «Неужели так будет всегда? Разве он никогда не научится общаться с другими детьми?»
Проходит время, ребенок становится подростком, и возникают противоположные проблемы: родители внезапно теряют авторитет. В этом возрасте дети нередко перестают доверять маме и папе и находят других людей, взгляды которых становятся для них ориентиром. Родители могут с ужасом обнаружить, что такими людьми стали ровесники детей, и ведут они не самый правильный образ жизни.
Почему некоторым малышам так сложно включаться в игры сверстников во дворе и детском саду? По каким причинам родители теряют авторитет в глазах собственного ребенка, когда он становится старше? Могут ли мамы и папы как-то изменить такое положение дел или они здесь бессильны?
На эти и другие вопросы отвечает теория привязанности, на которую я опираюсь в этой книге. Она работает вреальной жизни, и это подтверждается опытом многих семей.
Прежде чем мы начнем подробно разбирать трудные моменты в отношениях мамы и ребенка, я расскажу об этой теории более подробно. Она поможет нам понять, почему дети ведут себя так, а не иначе.
Теорию привязанности в середине ХХ в. сформулировал английский психиатр Джон Боулби. Он исследовал отношения мам и их детей. Эксперименты Боулби и его коллеги, возрастного психолога Мэри Эйнсворт, доказали, что малыши испытывают жажду отношений с матерью. Например, когда мама выходила из комнаты, а ребенок оставался с чужим человеком, он сразу начинал беспокоиться и искать ее глазами.
Боулби показал, что малышу необходима привязанность к маме, это биологический инстинкт. Особенно сильно он проявляется, когда ребенок ощущает угрозу или дискомфорт. Маленький человек ожидает, что родитель защитит его от опасностей мира. Благодаря привязанности, малыш чувствует надежный тыл, имея который, он может спокойно играть и учиться новому.
Научная элита долго не принимала идеи Боулби. Считалось, что разделение мамы и ребенка не влияет на его развитие плохо. Тогда годовалых детей устраивали на лечение в больницу одних на две-три недели. Было распространено мнение, что если они будут общаться с мамами, то начнут все время плакать, а это помешает проводить лечебные процедуры.
Однако дальнейшие эксперименты показали, что эти представления в корне неверны. Одно из самых жестких исследований с участием младенцев провели в Румынии на рубеже XX–XXI вв.
В 1960-х гг. в стране выпустили декрет о запрете абортов и контрацепции. В результате детей в семьях стало столько, что родители не могли их обеспечить и отдавали в приюты. К 1989 г. в румынских приютах воспитывались 170 тысяч детей.
Они росли в жутких условиях: не хватало еды, одежды, в помещениях было холодно, а медицинская помощь отсутствовала. Но самым страшным оказался недостаток человеческого тепла и любви. Детей не брали на руки, на их плач не обращали внимания. Когда в приют приходили посетители, малыши окружали их – пытались забраться на колени, хватали за руки, чтобы получить хоть какой-то контакт со взрослыми, способными о них позаботиться.
В 2000 г. американский психолог и исследователь Чарлз Нельсон начал изучать влияние таких условий жизни на румынских детей. В эксперимент включили 136 детей в возрасте от шести месяцев до двух с половиной лет. Часть из них устроили в приемные семьи, остальных наблюдали в приюте до подросткового возраста.
Выяснилось, что отсутствие теплого контакта со взрослыми в первые годы жизни пагубно влияет на психическое развитие. Последствия младенчества в тяжелых условиях проявлялись даже у усыновленных детей, хотя и в более мягкой форме.
У тех, кто побывал в приюте, наблюдались признаки аутизма, хотя физиологических предпосылок для этого не было. Дети сложно находили общий язык с другими людьми. Причиной послужил недостаток заботы.
Ребята отставали в интеллектуальном развитии, у них выявили проблемы с памятью и вниманием. А в подростковом возрасте начинались трудности с поведением – конфликты со взрослыми, кражи, нападения на сверстников.
Нельсон проводил несколько подобных исследований, и их результаты сводились к одному: отсутствие теплой привязанности ко взрослому с младенческого возраста ведет к тяжелым проблемам развития.
Боулби и Эйнсворт выделили четыре типа при-вязанности:
Надежная привязанность. Дети чувствуют, что они могут положиться на маму. Их потребность в близости, эмоциональной поддержке и защите удовлетворяется. Это самый здоровый тип привязанности.
Тревожно-устойчивая привязанность. Младенец чувствует угрозу отделения от мамы. Ему неспокойно рядом с ней, нет ощущения безопасности. Такая привязанность формируется рядом с непредсказуемой мамой, которая то принимает, то отвергает.
Тревожно-избегающая привязанность. Ребенок избегает контакта с мамой. Этот тип отношений возникает, если мать игнорирует потребности ребенка и он убеждается в том, что не важен для нее.
Дезорганизующая привязанность. Механизм привязанности нарушается, и дети ведут себя непредсказуемо, нелогично рядом с родителями – так, будто никакой связи между ними нет вовсе. Такое случается, когда мамы переживают серьезную потерю незадолго до рождения детей или сразу после него и реагируют на травму тяжелой депрессией.
Важно понимать, что инстинкт привязанности существовал у детей и взрослых на протяжении всей истории человечества. Он есть у всех млекопитающих и их детенышей. Боулби лишь открыл его и дал название, а современные исследователи продолжают изучение этого феномена.
Со временем теорию привязанности приняли в научном мире, и у нее появилось много последователей. Одним из самых известных и стал Гордон Ньюфелд. Он не раз говорил, что «только собирает пазлы», когда изучает привязанность. Ведь многие ученые затрагивали эту тему в своих трудах и раньше. Среди них, например, Жан-Жак Руссо (еще в XVIII в.!) и «отец психоанализа» Зигмунд Фрейд.
Ньюфелд написал книгу «Не упускайте своих детей» и дополнил теорию привязанности новыми идеями. Ученый установил, что эмоциональный контакт относится к базовым потребностям человека. Это касается не только детей, но и взрослых. Когда случаются стихийные бедствия, пожары и другие катаклизмы, люди в первую очередь думают не о еде или воде, а о близких.
Вторая идея Ньюфелда – привязанность появляется у ребенка по отношению к тому взрослому, который о нем заботится. Это может быть не только мама, но и папа, бабушка, дедушка, няня. Каждый из них имеет шанс стать главным источником тепла в жизни малыша, если мама по каким-то причинам пока не может играть такую роль.
Более того, чем больше у ребенка заботливых взрослых, тем спокойнее он себя ощущает. Это и понятно – ведь целая «деревня привязанностей» (так назвал это явление Ньюфелд) лучше, чем всего одна привязанность.
Исследователь описал шестиуровневую модель развития привязанности от младенчества до шести лет. Привязанность формируется постепенно, шаг за шагом, что свойственно любым важным отношениям. Когда на одном из уровней возникают проблемы, то ребенок застревает на нем и не идет дальше.
Нередко неудовлетворенные детские потребности остаются с людьми и во взрослой жизни. Из-за этого человек не достигает психологической зрелости и не может реализовать свой потенциал в полной мере. Но это не приговор: оптимизм внушает то, что, по мнению Ньюфелда, удовлетворить такие потребности никогда не поздно. Для этого нужно найти добрые отношения с другими взрослыми (например, в браке), научиться относиться к себе самому бережно и с заботой.
Ньюфелд уверен, что главная задача родителей – создать благоприятные условия для развития привязанности у ребенка. Нельзя отталкивать его, мешать привязываться, причиняя этим сильную боль. Все остальное для становления и взросления малыша сделает природа.
Опытом делится Анна Махлина:
Как только я забеременела, мы с мужем решили, что у нас будут партнерские роды. Уже в этот момент для нас было очень важно выбрать такой роддом, где есть возможность оставить ребенка при себе сразу же после рождения. Нам было принципиально, чтобы у нас не отняли право «золотого часа» после родов, когда малыша никто не заберет.
И я, и муж настаивали на том, чтобы он сам перерезал пуповину и сам принял ребенка. Была договоренность о том, что в случае необходимости младенца передали ему, а не клали никуда. И эта договоренность пригодилась: после родов у меня были разрывы, их пришлось зашивать Меня полностью «выключили» на две минуты. Но на эти две минуты ребенка отдали отцу, и он был не один.
Конечно же, нам было важно быть в роддоме вместе в семейной палате.
Начиная с первых минут жизни, мы физически не отпускали от себя сына. Так же было и дальше.
Комментарий автора:
Анна описывает хороший пример, как родители чутко относятся к развитию первого уровня привязанности. Я подписана на нее в Instagram и вижу, что она и впрямь ответственно относится к ребенку: например, не оставляет его с чужими людьми – только она, муж, бабушки и ближайшие родственники. Ребенок должен получать особенно много физического контакта в первые годы жизни, что и происходит у сына Анны. Он растет в любви и тесном общении с родными.
Переработанный слайд из курса «Понимать детей» Института Ньюфелда
Теперь рассмотрим, как формируется привязанность на каждом уровне.
«Обними меня»: первый уровень привязанности
Многие мамы, которые приходят ко мне на консультации, замечают: их вторые и третьи дети намного спокойнее, чем первые. Мы начинаем разбираться, почему так происходит.
Обычно выясняется, что с первым ребенком мама почти не сидела в декрете. Ей приходилось выходить на работу спустя несколько месяцев после родов, или же загруженность в быту была такой большой, что на ребенка не оставалось моральных сил. Зато с младшими детьми она брала полноценный декретный отпуск и отдавала им все внимание.
У меня лично такой же опыт. Своего первого сына Артура я родила, когда училась на пятом курсе медицинского университета. С ним в основном сидели моя мама или муж. Я приходила только, чтобы его покормить, а потом шла на работу.
Контакта со мной у него было мало: в выходные, в будни после обеда и иногда по вечерам. Ребенок рос тревожным, плохо спал. В заботу о младших детях – Камилле и Ролане – я включилась полностью, и беспокойств с ними было намного меньше.
Что важного дает ребенку в первый год жизни включенная мама? Много приятных физических ощущений и тесный эмоциональный контакт. Грудной ребенок не умеет говорить и не понимает речь, он воспринимает мир только через органы чувств: смотрит, слушает, трогает, нюхает, пробует на вкус. При этом лежать сытым и в сухом подгузнике ему недостаточно (вспомним детей из румынских приютов). Ему важно получать весь спектр ощущений от значимого взрослого, постоянно быть с ним «на связи».
Грудное вскармливание, качание на руках, поцелуи и объятия, активный и заботливый отклик взрослого на плач – все это чрезвычайно важно для младенца. Любовь он ощущает именно так, а с ней приходит чувство безопасности и спокойствие.
Многих волнует вопрос грудного вскармливания – нужно ли оно, можно ли без него обойтись, а не будет ли ребенок слишком долго отказываться от груди и т. д. По теории привязанности, ребенок как минимум год должен быть в тесном контакте с главным близким. И грудное вскармливание как раз способствует здоровому и гармоничному развитию первого уровня. Отказ от груди происходит естественным образом.
Опытом делится Анна Махлина:
У нас с мужем не было разделения обязанностей в плане ухода за ребенком. То есть каждый из родителей полноценный изначально. Нет такого, что муж мне «помогает» – тут еще непонятно, кто кому помогает. Он был очень сильно включен в родительство с первых секунд. Папа стал укладывать малыша спать – и получилось, что ассоциация «грудь – сон» естественным путем ушла. У них были какие-то свои ритуалы, свои игры. И сын ждал, что вот сейчас он с папой пойдет в комнату, и там начнется что-то очень-очень таинственное, волшебное. Они там делали что-то такое, только им одним известное, и он засыпал. И так же получилось с грудью: малыш постепенно стал про нее забывать – брал ее только перед сном, а днем ему она уже не была нужна. Так постепенно он забыл про грудь и в какой-то момент перестал ее просить.
Опытом делится Ирина Данилова:
Если мы грамотно переключаем внимание на то, что ребенку интересно, и делаем это системно в течение 21 дня, то не думаю, что у него возникнет гиперпривязанность к соске. У меня, например, совершенно не было страхов, что мой ребенок будет ходить с соской долго. Мы недели за две отучились, насколько я помню. Было постепенно: сначала прятали, убирали ее, потом договаривались. А в какой-то момент просто взяли ее вместе и бросили с балкона на бумажном самолетике. Она улетела от нас навсегда. Потом, конечно, я вышла на улицу, подобрала и все выкинула. Но для ребенка это было так: все, соска отслужила службу и куда-то улетела дальше, к другому малышу.
Опытом делится Светлана Лобанова:
Обоих детей я кормила больше года. Прекращала кормление только тогда, когда чувствовала, что ребенок в грудном молоке уже не нуждается. То есть если видела, что они уже могут обходиться без меня. Вспоминают обо мне только под конец дня, когда устают.
Для меня это было очень важно. И первую, и вторую девочку я кормила по требованию. Но со старшей дочкой у меня был неудачный эксперимент: по рекомендации участкового педиатра я кормила какое-то время, выдерживая двух-трехчасовые промежутки. Потом поняла, что это неправильно: мы обе были нервные. Начала изучать вопрос – и решила, что для нас с дочкой будет лучше обычное кормление по требованию.
С обоими детьми я спала вместе. Но к этому я тоже пришла не сразу. Для первой дочки у меня была детская кроватка, куда я пыталась переложить дочку, но высыпалась только с ней рядом. Если у нее были колики или резались зубки, я забирала девочку к себе. Так было проще, чем снова и снова перекладывать ее. Я поняла, что не надо себя насиловать. Мне было самой спокойно, когда дети были рядом. Со вторым ребенком у меня даже детской кровати не было.
Однажды я прочитала книгу «Французские дети не плюются едой», в ней был эпизод про то, как героиня укладывала своих детей. И я узнала в ней себя. Я поняла, что сама испортила их сон, потому что вскакивала как солдат по первому писку. Помню, читаю книгу и слышу, что ребенок просыпается, но тут же одергиваю себя, что не надо бежать. Сажусь обратно, чтобы подождать, что будет дальше. Считаю до десяти, и если будет продолжать дальше плакать, тогда уже побегу. Но я успела досчитать только до пяти – ребенок опять уснул. Так я поняла, что просто не давала ей спать и мучила себя. Так мы научились чувствовать друг друга.
Примерно до двух лет я никуда не уезжала от детей. Только после года мы с мужем начали отдавать детей нашим родителям на пару часов – в остальное время сидели с ними сами. Моя работа позволяла – я рано уходила на работу, всего на два-три часа. Ни с ночевкой, ни тем более в отпуск я без детей никуда не отлучалась. Это был бы слишком большой стресс для них. И отлучать от груди удалось без резких уходов, легко и органично. Когда старшая дочка начала в течение дня забывать от груди, вечером я готовилась к тому, что вот сейчас она вспомнит. Но она так и не начинала требовать – и засыпать мы стали с бутылочкой, спокойно, без стресса. Так же было и с младшей дочкой. При этом мне было важно, чтобы у детей была как можно дольше связь со мной. То есть я против каких-то уходов из дома при отлучении от груди, чтобы ребенок не плакал и не беспокоился. В течение дня я объясняла девочкам, что уже всё, закончилось молоко. «А разве они понимают?» – спрашивали мои подруги. Да, понимают, если предварительно в течение недели объяснять на разных примерах что значит «закончилось». Например, я брала пустую бутылку с водой и говорила: «Закончилось! Она пустая». Поэтому и про молоко тоже им было понятно. Я поднимала их на руки, обнимала и давала много телесной любви. Не было такого, что они чувствовали запах молока, мне кажется, это миф какой-то. Может быть, потому что они уже были готовы.
