Текст книги "Заря страсти"
Автор книги: Элейн Барбьери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 2
– Сожалею, но вас, видимо, неверно проинформировали, лейтенант. Лонгворт-Хаус является частной собственностью, поэтому я не могу позволить вам устроить здесь штаб, – отчеканила Рива звенящим голосом, в упор глядя на офицера-янки, за спиной которого топтались недовольные солдаты.
Однако ее слова, казалось, не произвели на северянина ни малейшего впечатления. Он оставался невозмутим, лишь чуть-чуть позволил себе скривить губы в едва заметную гримасу неудовольствия.
– Мэм, на мой взгляд, это вас неверно проинформировали, а не меня, – равнодушным голосом ответил он. – На данный момент временным главой Виксберга объявлен генерал Джеймс Макферсон, и все горожане обязаны подчиняться его приказам. Генерал распорядился расквартировать войска в наиболее подходящих для этой цели домах. Майор Джеффри Бэнкс выбрал ваш дом. Такова ситуация, мэм.
– Что значит – выбрал? Я не хочу пускать на постой ваших солдат, лейтенант, и никто не сможет меня заставить! Майор Джеффри Бэнкс мне не указ! Мы с тетей…
– Вы с вашей тетушкой, – холодно прервал он, – больше не можете распоряжаться в этом доме. Теперь он принадлежит майору Бэнксу.
Рива чуть не задохнулась от возмущения, а офицер тем временем продолжал:
– В данную минуту майор Бэнкс находится на военном совете в штабе генерала Макферсона. За то время, пока он будет отсутствовать, мне поручено все подготовить для того, чтобы к вечеру мы могли расквартировать здесь отряд.
– Неужели? А что же делать нам, лейтенант? Как вы предполагаете, куда нам с тетушкой отправиться на ночлег? Майор Бэнкс не оставил на этот счет никаких распоряжений? Я могла бы попросить приюта у друзей, но очевидно, их постигла та же участь, что и нас.
Тень сочувствия промелькнула на лице северянина и тут же исчезла.
– Насчет вашего местопребывания у меня нет никаких указаний, мэм.
Со второго этажа послышался голос тети Теодоры:
– Рива, милая, что там случилось? Чего хочет этот молодой человек?
Порывисто обернувшись, Рива увидела, что Теодора стоит на верхней ступеньке лестницы, держась дрожащей рукой за перила. Она поспешила к ней навстречу и заботливо взяла старушку под руку. Спускаясь вниз, она вновь обратилась к лейтенанту:
– Как видите, моя тетушка нездорова. Мы целую неделю провели в укрытии, спасаясь от ваших обстрелов, и это тяжело сказалось на ее самочувствии. Неужели вы не понимаете, что любой переезд может стать для нее роковым?
– Очень сожалею, мэм, но я всего лишь выполняю приказ.
– И все же, лейтенант…
Девушка не успела договорить: тетя Тео покачнулась, отчаянно цепляясь за ее руку, одна нога опасно заскользила по ступеньке… Рива даже не успела испугаться – молодой лейтенант мгновенно подскочил к ним и подхватил старушку. Ни слова не говоря, он помог Риве свести ее вниз и усадить на диван. Теперь уже в его взгляде сквозило откровенное сочувствие.
Странное дело, но эта простая помощь от человека, которого Рива считала врагом, стала последней каплей в хороводе эмоций, захлестнувших ее. После последних дней осады ни страх, ни гнев, ни отчаяние уже не могли довести ее до слез, но сейчас она не сумела справиться с собой и разрыдалась. Она ненавидела себя за эту слабость, но слезы все лились и лились. Из последних сил она взяла себя в руки и, с трудом сглотнув, пробормотала, всхлипывая:
– Вы же видите… вы же видите, в каком состоянии моя тетя… Как вы можете…
Майор покачал головой:
– Я искренне сожалею, мэм, но не могу ничем помочь. Слезы мгновенно высохли на ее щеках. «Боже, какое унижение – плакать на глазах у этих людей», – подумала Рива.
После короткой паузы офицер продолжил:
– Однако я вижу, что дом довольно большой. Скажите, сколько здесь комнат на втором этаже?
– Три спальни и еще несколько комнат на чердаке. Мы храним там…
– Вот и чудесно, – пробормотал лейтенант, довольно потирая руки. – Полагаю, что майор Бэнкс не станет возражать, если вы останетесь в этих комнатах.
– На чердаке? – в ужасе воскликнула Рива.
– Вообще-то предполагалось и там разместить наших солдат, но поскольку ситуация… в общем, я полагаю, что могу принять такое решение. Прошу только запомнить, что остальное пространство дома, кроме кухни, полностью принадлежит штабу армии сил Федерации. Вторжение на эту территорию будет рассматриваться как…
– Вторжение? Вторжение в наш собственный дом? Лейтенант, я требую…
Прошу меня простить, мэм, но у вас нет права что-либо требовать. Я настоятельно советую вам внимательно рассмотреть мое предложение. Уверяю вас, майор Бэнкс не был бы с вами так любезен. – Поняв, что наговорил лишнего, лейтенант тут же поправился: – Я хотел сказать, что майор Бэнкс во всем придерживается буквы Устава, так что…
– О мой Бог, вы что, хотите напугать меня своим страшным майором?
– Рива, милая моя, – слабым голосом позвала Теодора, и девушка замолчала, – полагаю, лейтенант прав, и для нас действительно лучше будет принять его предложение. Он проявляет в отношении нас понимание и милосердие…
– Милосердие? Тетя Тео, умоляю…
– Позволь мне закончить, милая, – дребезжащим голосом остановила ее Теодора. – Каково бы ни было наше мнение на этот счет, сейчас власть в городе принадлежит армии Союза, а власть в этом доме, по всей видимости, майору Бэнксу и его представителю, лейтенанту… Лейтенант, простите, могу я узнать ваше имя?
– Лейтенант Адлер, мэм.
– …его представителю – лейтенанту Адлеру. В создавшейся ситуации со стороны лейтенанта Адлера было очень любезно предложить нам остаться… в верхних комнатах. Я очень ценю вашу любезность, лейтенант, – повернулась она к офицеру. – Позвольте вас поблагодарить и заверить, что мы с моей племянницей в течение часа соберем вещи и переберемся наверх. Мы будем пользоваться черным ходом, так что у нас не будет необходимости появляться… на территории, принадлежащей штабу майора Бэнкса.
– Тетя! – вновь взмолилась Рива.
Не отвечая, Теодора стала медленно подниматься с дивана. Рива собралась было помочь ей, но тут к ним подскочил лейтенант Адлер и заботливо предложил руку седовласой леди. Через минуту он обратился к солдатам, стоявшим в дверях:
– Моррисон и Колби, приказываю вам перенести вещи мисс Лонгворт и ее тети, а также помочь им устроиться в верхних комнатах. Постарайтесь закончить все не позднее чем через час.
Вздернув подбородок, Рива холодно обратилась к лейтенанту:
– Вы можете забрать мой дом, но не имеете права перевирать мое имя. Лонгворт – фамилия моей тетушки, я же – мисс Синклер и это имя ношу с гордостью. Потрудитесь запомнить.
Лицо лейтенанта вновь приняло выражение абсолютной непроницаемости.
– Так точно, мэм, мисс Синклер. Со своей стороны еще раз хочу призвать вас прислушаться к мнению вашей тети и принять создавшуюся ситуацию как должное. Дело в том, что майор Бэнкс довольно нетерпим к возражениям.
– Не стоит беспокоиться, лейтенант, – спокойно парировала Рива. – Избегать встречи с вами и майором Бэнксом, а также с остальными членами вашего отряда станет для меня огромным удовольствием, поверьте.
– Вот это правильно. Думаю, так будет лучше для всех, – насмешливо отозвался лейтенант.
В приемной штаб-квартиры генерала Макферсона было жарко и душно. Рива скользила рассеянным взглядом по знакомым лицам – толпа изможденных горожан, таких же как и она, пыталась попасть на прием к генералу, чтобы получить доступ к складу с провиантом, который привезли с собой северяне. Девушка надеялась и это испытание вынести с достоинством. Подумать только, едва ей начинало казаться, что ниже падать уже некуда, как северяне изобретали для покоренных жителей Виксберга новые испытания. Но, живя на чердаке собственного дома, да и то лишь благодаря милосердию лейтенанта Адлера, было ли ей из чего выбирать?
Она сидела неподвижно, сосредоточившись только на том, чтобы держать спину прямо, как вдруг до нее донесся приглушенный разговор двух молодых солдат, стоявших на охране перед кабинетом генерала.
– Генерал Макферсон вроде уходит…
– Да уж, не повезло им сегодня. – Другой солдат кивком указал на женщин, безмолвно ожидавших в приемной. – На их месте я бы лучше целыми днями дожидался приема у генерала, чем один раз попал к нашему майору…
– Прекрати! – прервал его первый солдат. – Он достойный офицер и честный человек.
– Да, но просительницам у него ничего не светит. Хорошо еще, если хоть кто-то из них получит свои заветные разрешения.
– В любом случае майор будет справедлив. Сам понимаешь, генерал Макферсон не стал бы доверять мерзавцу.
В этот момент дверь в кабинет открылась, и рыжеволосый солдат звучно выкрикнул:
– Мисс Синклер! Прошу вас.
Не чуя под собой ног, Рива медленно прошла в кабинет. Несмотря на постоянно преследующее ее чувство голода, она никогда не унизилась бы до визита в штаб-квартиру Макферсона, если бы не слабое здоровье ее тети. Необходимо было выбирать: гордость или жизнь Теодоры. Рива сделала свой выбор, и теперь отступать было поздно.
Она подумала о том, как жалко выглядит ее потускневшее старенькое платье – когда-то изумрудно-зеленое. Во время осады им с тетей пришлось продать все свои лучшие наряды контрабандистам буквально за кусок хлеба, только чтобы не умереть с голоду, и теперь у нее осталось всего несколько старых платьев, за которые не выручишь даже буханки хлеба. Однако Рива старалась носить их с гордостью: в конце концов, не по своей вине женщины Виксберга оказались в таком плачевном положении.
Отбросив мысли о платье, Рива гордо вздернула подбородок и переступила порог кабинета, где за небольшим столом сидел широкоплечий офицер, который даже не поднял головы, когда она вошла. Какое-то время девушка молча стояла на пороге, не зная, куда деть глаза.
Наконец офицер оторвался от бумаг, которые только что изучал с прямо-таки фанатическим интересом, и посмотрел Риве в глаза. Кровь бросилась ей в лицо. Рива сразу поняла, что перед ней тот самый офицер, с которым они пересеклись взглядами возле дома Теодоры, когда армия северян входила в город. Правда, Рива не была уверена, что офицер тоже узнал ее.
Неожиданно Рива подумала о том, сколько глупых ненужных мыслей лезет в голову, когда есть одна важная вещь, о которой вовсе не хочется думать. Она пришла сюда не для того, чтобы строить глазки офицеру вражеской армии, и даже не для того, чтобы продемонстрировать гордость и независимость южанки. У нее была совершенно конкретная цель – раздобыть какие-нибудь продукты для бедной тети Тео. Это все, о чем сейчас ей необходимо думать.
Неторопливо поднявшись из-за стола, офицер медленно направился в ее сторону; высокий и худощавый, он был окутан невероятно притягательной аурой силы и решительности. Синий мундир армии северян сидел на нем как влитой. «Боже, какой контраст по сравнению с нашими измученными солдатами!» – невольно подумала Рива. Она чувствовала, что его глаза словно взяли ее в плен. При взгляде на такого мужчину мысли о боли и ненависти как-то сами собой затухали: черноволосый и черноглазый, кожа тронута легким загаром, волевые черты лица, ярко выраженные скулы… Черт, в жизни своей она еще не видела мужчины красивее, чем этот офицер-янки. Больше всего Риву злило то, что она не может скрыть своего восхищения, в то время как его самого ее реакция, кажется, только чуть-чуть позабавила. Когда он обратился к ней, в его голосе не звучало никаких эмоций, кроме холодной вежливости:
– Добрый вечер! Меня зовут майор Бэнкс. Как я понимаю, мисс Синклер, вы пришли с прошением о выдаче вашей семье продуктов?
Когда он заговорил, Рива почувствовала себя еще глупее. Какой приятный голос у этого человека: голос, проникающий, кажется, в самые глубины ее естества… Таким голосом нужно объясняться в любви, шепча на ухо сладкие слова, таким голосом можно обольщать и покорять, в такой голос можно влюбиться. Ах, если бы только голос!
Невероятным усилием воли Рива постаралась взять себя в руки. Какие уж тут сладкие слова, когда речь идет о продуктах, столь необходимых для жизни и здоровья ее тети! Но довода разума не помогли, и она чувствовала себя на грани обморока – то ли от голода, то ли от любви с первого взгляда.
Майор Бэнкс сделал еще несколько шагов по направлению к ней и обеспокоенно спросил:
– С вами все в порядке, мисс Синклер? Вы что-то побледнели… – С этими словами он крепко взял ее за локоть и подвел к креслу для посетителей.
В мозгу Ривы искрой пронеслась мысль о том, что если уж падать в обморок, то именно сейчас, ибо она попадет прямиком в объятия этого немыслимого красавца.
– Все хорошо, майор Бэнкс, – с трудом произнесла она, – просто в приемной было очень душно, а ждать пришлось довольно долго. Все дело в этом.
Майор не спешил отпускать ее, и Рива сама попыталась высвободиться, но напрасно. И тут же стыд и смущение в ее душе сменились гневом.
– Я же сказала, майор, со мной все в порядке и я вполне способна позаботиться о себе без вашей помощи. – Зеленые глаза ее яростно сверкнули. – Я взрослая женщина, и совершенно не обязательно…
– Женщина? – с ироничной улыбкой прервал ее майор Бэнкс. – Да вы еще совсем ребенок, моя дорогая!
Этого Рива уж совсем не могла пережить. Да что себе позволяет этот смазливый самоуверенный янки!
– Мой дорогой майор Бэнкс, – произнесла она с уничижительной иронией в голосе, – да будет вам известно, что мне уже исполнилось восемнадцать лет. Именно в этом возрасте девушки на Юге выходят замуж, становятся женами и матерями. И я тоже сейчас была бы замужем, если бы не началась эта ужасная война и наши мужчины не ушли воевать за права Юга. Кроме того, я пережила осаду Виксберга – сорок семь дней сплошного ужаса и кошмара. Как вы считаете, этого слишком мало, чтобы считать себя взрослой? – Рива гневно взглянула на офицера, но тот и не думал отпускать ее руку. – Я могу вас заверить, майор, что не стану падать перед вами в обморок, так что будьте любезны отпустить мою руку. Если я и бледна, так это от того, что последние несколько недель благодаря усилиям ваших доблестных войск нам нечего было есть. Впрочем, если вас действительно беспокоит моя бледность, то удовлетворение моей просьбы о выдаче продуктов должно успокоить и вас тоже.
Еще какое-то время северянин внимательно вглядывался в ее лицо, а затем отпустил руку Ривы, и она с облегчением опустилась в кресло. Вернувшись за рабочий стол, майор с преувеличенным вниманием стал изучать принесенную ею бумагу.
Несколько минут оба не произносили ни слова, но наконец майор заговорил первым:
– Я вижу, вы подаете прошение, имея в виду двух человек – себя и свою тетю, мисс Теодору Лонгворт.
– Именно так.
– Вы живете вдвоем с тетей, мисс Синклер? В доме нет слуг, нет никого, кто присматривал бы за вами? Неужели вы не понимаете, что это небезопасно, особенно в такое время?
– Мой брат – капитан армии Конфедерации, майор. Он борется за наше общее дело – за права Юга. Если бы я родилась мужчиной, я сражалась бы с ним плечом к плечу.
Черные глаза майора метнули в нее насмешливый взгляд:
– Кажется, ваш брат и его единомышленники не особенно преуспели в своей борьбе, и, похоже, будущее не сулит им ничего хорошего…
– Здесь наши мнения расходятся, майор. Я уверена, что «синие мундиры» не задержатся в Виксберге.
– Не обманывайте себя, мисс Синклер, – мы здесь не надолго, а навсегда. Более того, остальные территории Конфедерации вскоре тоже перейдут под наши знамена.
Рива готова была смести с лица земли этого заносчивого янки, но что будет делать тетя Тео, если ей не удастся добиться того, ради чего она сюда пришла? Глубоко вздохнув, девушка ответила:
– Я не собираюсь спорить с вами, майор Бэнкс, и прошу вас беспристрастно рассмотреть мое заявление.
С минуту янки смотрел на нее не отрываясь, потом, не говоря ни слова, пододвинул к себе бумагу и стал что-то писать. Рива молча ждала его резолюции. Закончив писать, Бэнкс небрежным жестом пододвинул к ней документ.
Дрожащими пальцами девушка поднесла бумагу к глазам и беззвучно прочитала: «В связи с тяжелой нуждой приказываю выдать десятидневный паек мисс Риве Синклер и мисс Тео Лонгворт».
Краска залила ее лицо.
– Вы неверно написали, майор, – срывающимся голосом произнесла она.
– Да? Что именно не так, мисс Синклер?
– «В связи с тяжелой нуждой» – неправильная формулировка. Правильнее было бы «в связи с ограблением».
– Неужели? Вас кто-то ограбил, мисс?
– Вы и ваши войска! Этот провиант был экспроприирован у наших же граждан в тех городах, где вы прошли своим победным маршем, а теперь вы хотите, чтобы мы вас скромно благодарили за то, что вы милостиво раздаете нам то, что принадлежит нам по праву. Ведь вы же ожидаете благодарности за ваше благодеяние, не правда ли, майор?
Во время этой пылкой речи майор Бэнкс не отрывал взгляда от Ривы. Лицо его помрачнело, а губы сжались в тонкую опасную линию.
– Нет, мисс Синклер, – тихо, но жестко ответил он, – от вас я не жду никакой благодарности.
– Что ж, значит, я вас не разочаровала, – огрызнулась Рива и резко поднялась на ноги. – Всего доброго.
Не дожидаясь ответа, она повернулась и направилась к двери. Все внутри ее клокотало от праведного гнева. Стуча каблучками, она прошла через приемную, где остальные несчастные виксбергцы еще ожидали своей очереди, и только когда оказалась на улице и смогла вздохнуть полной грудью, весь ужас сказанного дошел до нее. Она вдруг поняла, что могла лишиться даже тех жалких благ, которые у нее оставались, – крыши над головой, с такими трудами добытого десятидневного пайка, – и сердце тревожно екнуло у нее в груди.
Майор Бэнкс проводил взглядом разгневанную посетительницу и осуждающе покачал головой. Ох уж эти южные женщины! Что за темперамент, что за ужасный характер! Вспыльчивые, самонадеянные, нетерпимые! Кажется, на Юге в женщинах специально культивировали те самые качества, которые нужно бы выжигать каленым железом. Нет уж, он никогда не сглупит и не влюбится в южанку. Это ж с ума сойти можно от такого характера! Пусть уж эти горе-вояки, их женихи и мужья, возвращаются со своей проигранной битвы и сами разбираются со своими гордячками.
Однако какова маленькая ведьма, только что выбежавшая из его кабинета! Она не похожа на остальных, что правда, то правда. Умопомрачительные изумрудные глаза, пышные волосы – настоящая красотка! А когда она злится, в глазах у нее сверкают крошечные изумрудные искорки, так что даже дыхание перехватывает!
При воспоминании об этом майор не сдержал улыбки, которая совершенно преобразила его строгие, жесткие черты. Разительный контраст между белоснежными зубами и загорелым лицом сделал его немного похожим на озорного мальчишку. Мало кто знал майора Бэнкса таким, да и он сам себя таким почти не знал.
«Эта девчонка считает себя взрослой женщиной, – продолжал вспоминать он. – Что за чушь! Ребенок! Заносчивый ребенок к тому же!» С высоты своих тридцати пяти лет ее восемнадцать казались ему сущим детством.
Зато какой же потрясающей женщиной она станет через годик-другой! Резкость черт сменится мягкой округлостью, а в остальном она и сейчас совершенна: белоснежная чистая кожа, высокие скулы, прямой нос, соблазнительный контур губ. А глаза! Они, словно два драгоценных сияющих изумруда, делают ее лицо просто незабываемым. Огонь этих глаз прожигает насквозь. И эти глаза ненавидят янки, ненавидят со всей силой и искренностью, на какие люди бывают способны лишь в ранней молодости.
Мысли майора плавно перетекли к ее юной стройной фигуре, которую не могло скрыть даже поношенное плохонькое платье. Бэнкс подумал, что в прежние времена ни одна рабыня не надела бы такого платья, но сейчас южанкам было не до мод, это ясно. Манящие изгибы ее тела пробуждали самые нескромные мысли, а копна непослушных рыжих кудряшек, небрежно заколотых в пучок от июльской жары, делала эти мысли похожими на самые что ни на есть эротические фантазии.
Бэнкс сам себя не узнавал. В последнее время он думал только о войне, о том, как лучше вести сражение, как убеждать командование в правоте своих предложений, как воплощать в жизнь военные планы. Но вот наступил момент, когда впервые военные нужды нисколько его не волновали. Майор думал о рыжеволосой девчонке из оккупированного города и никак не мог выкинуть из головы ее образ. Он вспоминал, как взял ее руку, вспоминал ее кожу – нежную, мягкую, шелковистую, и сердце его начинало мучительно вздрагивать от этих ощущений.
Бэнкс тряхнул головой. Что за бред! Для него никогда не составляло труда затащить в постель понравившуюся особу женского пола. Дальше этого дело никогда не шло – на войне не до серьезных намерений.
Он едва помнил свою мать. Говорят, она была писаная красавица и бросила их с отцом, когда заботы о маленьком сыне ее утомили, а на пути встретился молодой красивый любовник. Вот почему Джефф Бэнкс давно решил для себя, что любовь – удел глупых романтиков, не способных ни на что серьезное в жизни. Есть жизненный факт: мужчине нужна женщина; все остальное – пустые фантазии.
И вот сейчас Джефф поймал себя на том, что сам чересчур размечтался: сидит и вспоминает хорошенькую южную ведьмочку вместо того, чтобы принимать посетителей и выполнять свои служебные обязанности.
Недовольно нахмурившись, Бэнкс громко крикнул:
– Сержант Уолкер, попросите зайти следующего посетителя!
К тому моменту, когда в кабинет вошла сухонькая седая леди с очередным прошением, майор уже окончательно выкинул из головы мысли о Риве Синклер.
Рива медленно взбиралась на холм, направляясь к тем самым пещерам, в которых они так долго пережидали осаду. Теперь это место было пустынно. Горожане вернулись к себе в дома, хотя многие из них, как и Рива с ее тетей, были вынуждены ютиться на чердаках, освободив комнаты солдатам-янки. Но сейчас пещера могла стать для Ривы палочкой-выручалочкой, – ведь невозможно хранить десятидневный запас провизии на чердаке, а больше никуда их с Теодорой в собственном доме не пускали!
Вернувшись в дом от майора Бэнкса, Рива забрала с кухни ручную тележку и немного бечевки. В очереди за провиантом ей повезло: она успела получить продукты до наступления темноты. Аккуратно упаковав провизию и накричав по ходу дела на двух янки, которые грузили свои продукты в отнятую у кого-то из горожан коляску, Рива с тяжелым сердцем отправилась на холм.
При виде оставленных горожанами укрытий у нее защемило сердце: она вспомнила о дорогом брате, который сейчас неизвестно где, и остается только надеяться на то, что он жив. Хоть бы Чарлз оказался прав и Фостеру удалось выбраться из этой переделки живым и невредимым!
Стоя на холме, Рива дала себе слово, что как только тете Тео станет получше, она отправится на поиски брата, чего бы это ей ни стоило.
Но где искать, у кого спрашивать? И потом, если она уйдет, что станет с бедной Теодорой? Ну нет, если уж им и надо куда-то отправляться, так это обратно на плантацию: лошадей и повозку у них не забрали, так что как только тете станет лучше, они возвратятся домой и станут ждать Фостера там…
В записке, которую Рива несколько часов назад получила от Чарлза, тот писал, что ему придется все ближайшие дни неотрывно находиться при госпитале: кроме него, врачей в госпитале не осталось, а раненые солдаты продолжали прибывать.
Милый Чарлз! Рива почувствовала, как тепло разливается по ее телу. Несмотря на то что ему от работы продохнуть некогда, он беспокоится о ней и о тете Тео. В записке он намеком напомнил ей о том обещании, которое она дала ему перед сдачей города: обязательно обратиться к нему, позвать его в случае крайней нужды. Только теперь Рива уже вовсе не была уверена, какой случай из переживаемых ею каждую минуту можно называть крайней нуждой.
Домой Рива вернулась уже затемно. Поднявшись на чердак, она тревожно взглянула на неподвижно лежащую на кушетке тетю и успокоилась только тогда, когда заметила, как тихо вздымается ее слабая грудь. Сон пожилой леди был тяжек и неспокоен: Теодора то и дело вздрагивала и жадно хватала бледными губами воздух. В какую-то минуту Риве даже показалось, что старушка задыхается.
Когда Теодора открыла глаза, Рива бросилась к ней:
– Как ты себя чувствуешь?
Та попыталась ободряюще улыбнуться, но улыбка вышла вялой и жалкой.
– Все хорошо, милая моя. Ты давно вернулась?
– Не очень. Я отнесла провизию в укрытие.
– Хорошо. Но ты, наверное, устала: слишком тяжелая ноша для молодой леди.
– Со мной все в порядке, а вот как ты?
– О! – Пожилая леди снова сделала попытку улыбнуться, на сей раз немного успешнее. – Душная ночь, тяжело дышать. Думаю, мне станет лучше, если я выпью немного воды.
Волна гнева вновь захлестнула Риву. Бесчестные янки! Да как они посмели заставить пожилую больную женщину – хозяйку дома! – ютиться на душном чердаке! Но девушка понимала, что от ее гнева легче никому не станет; поэтому, подавив эмоции, она налила воды в стакан и подала его тете:
– Вот возьми, тетя!
Теодора сжала обеими руками стакан, но как только начала пить, стакан выскользнул из ее слабых пальцев. Рива вовремя подхватила его и осторожно поднесла к губам старой женщины.
– Ну вот, теперь мне стало получше. – Теодора откинулась на подушку и поманила племянницу рукой. Когда Рива наклонилась, она тихо заговорила: – Милая моя девочка, ты должна вести себя осторожнее. Пойми, мы сейчас целиком во власти янки; если они захотят, то выкинут нас на улицу. Надеюсь, ты это понимаешь. В конце концов, все не так плохо, как могло бы быть: у нас ведь есть крыша над головой и…
– Крыша над головой?.. – возмущенно воскликнула Рива. – Тетя, милая, это твой дом! Они не имели права…
– Послушай, Рива, – мягко перебила Теодора, – ты не должна забывать, что идет война. Янки – победители, и как победители они имеют абсолютно все права.
– Временно!
– Возможно, но пока ситуация именно такова. Они – победители, мы – проигравшие.
– Но твое здоровье…
– …оставляет желать лучшего, это верно. Думаю, со мной все будет хорошо: я поправлюсь, обещаю тебе. Просто нужно немного подождать, понимаешь, моя милая? И еще надо верить. Я поправлюсь, и мы вернемся на плантацию. Я не оставлю тебя одну в этом городе, кишащем янки, которых ты так ненавидишь.
– Я верю в это, тетя Тео, ты обязательно поправишься, и тогда мы уедем! А потом, когда эта война будет окончена и янки уберутся из города, мы вернемся. Наши войска обязательно выгонят их из города!
– Возможно, – снова улыбнулась тетя. – Безусловно, мы должны верить и в это тоже. Но пока здесь хозяйничают янки, ты должна быть терпелива и сдержанна, как и подобает истинной леди. Ты ведь будешь хорошей девочкой, правда?
Рива не смогла сдержать улыбки.
– Сегодня я получила записку от Чарлза: он пишет, что пока вынужден остаться в госпитале, но навестит нас, как только сможет.
– Чарлз – прекрасный молодой человек, – согласно закивала Теодора. – Думаю, мы можем рассчитывать на его помощь. Почему бы тебе завтра не навестить его?
– Разумеется, я так и сделаю, тетя.
Вскоре Теодора вновь уснула, оставив Риву наедине с ее невеселыми мыслями. Ей было совершенно ясно, что на этом душном чердаке ее тетя долго не протянет и уж точно не выздоровеет. Да, конечно, она может сходить к Чарлзу и попросить его о помощи, но чего тогда стоят ее заявления о том, что она – взрослая женщина? Нет уж, эту проблему она должна решить сама, и – видят небеса! – она ее решит. «Клянусь всем, чем угодно, – твердо пообещала Рива самой себе, – это последняя ночь, которую тетя проводит на чердаке!»
Риву разбудил какой-то непонятный шум из нижних комнат. Сон ее был тяжел; проснувшись, она еще какое-то время не могла сообразить, где находится и что происходит вокруг. Однако как только в ноздри ей ударил острый запах жареного бекона и аромат свежесваренного кофе, Рива тут же пришла в себя.
Наступило утро, но жара в комнате так и не спала. Стараясь не разбудить тетю, девушка осторожно выскользнула из-под одеяла – ее ночная сорочка промокла от пота, голова гудела. В кувшине осталось совсем немного воды, и Рива старалась использовать ее экономнее. Смыв с лица липкий пот, она вытерлась полотенцем и надела второе из двух своих оставшихся платьев – бледно-желтое. Сейчас сложно было поверить, что это платье едва сходилось на ней до начала осады: теперь оно попросту висело на ней, ни капли не подчеркивая изящной фигуры.
Но в данный момент Риве было не до того. Проведя пару раз расческой по волосам и небрежно заколов с двух сторон свои непокорные локоны, она торопливо вышла из комнаты: ей необходимо было застать майора Бэнкса, и времени терять было нельзя. Скорее всего после завтрака майор снова уйдет в штаб, и тогда с разговором придется ждать до вечера.
Спускаясь по парадной лестнице, Рива старалась справиться со страхом. «Ну чего мне бояться, – успокаивала она себя, – что он может нам сделать? Что вообще может быть хуже, чем задыхаться на этом ужасном чердаке?»
На лестничном пролете ее окликнул солдат.
– Прошу вас остановиться, мэм, – вежливо, но жестко сказал он. – Гражданским вход на эту половину дома запрещен. Только по специальному разрешению.
– Мне нужно поговорить с мистером Бэнксом, – как можно спокойнее ответила Рива.
– Прошу прощения, мэм, но майор Бэнкс сейчас занят: у него лейтенант Адлер, и он велел не беспокоить его.
– А вы и не беспокойте, – как можно более вежливо заявила Рива, – я побеспокою его сама. – Она продолжила спускаться по лестнице, но возле лестничного пролета солдат все же задержал ее.
– Вы не можете идти дальше, мэм, – это приказ майора.
– И все равно я пройду!
Солдат перегородил ей дорогу перед самой дверью.
– Нет, мэм.
– Вы не имеете права! – Рива попыталась обойти часового, но он крепко схватил ее за локоть.
– Вам лучше подчиниться, мэм. – Голос солдата зазвучал угрожающе, но это только еще больше обозлило Риву. Никто не сможет ей помешать, никто!
– Пропустите меня! – закричала она как можно громче. – Я обязательно должна поговорить с майором!
В этот момент дверь отворилась, и на пороге комнаты, которая раньше была библиотекой тети Тео, а теперь стала Кабинетом майора Бэнкса, появились двое мужчин.
– Что здесь происходит, капрал Грей? – с холодной яросгью в голосе осведомился один из них – это был майор Джефф Бэнкс. Подойдя на несколько шагов ближе, он перевел взгляд на Риву и, заметив, что рука капрала сжимает; ее локоть, побагровел. – Еще раз спрашиваю вас, капрал Грей: что здесь происходит?
– Эта леди, майор… – попытался объяснить капрал, так вот, она сказала, что ей нужно поговорить с вами, а я объяснил, что вы заняты. Но она не захотела уйти и сказала, что вы ждете ее.
Джефф Бэнкс перевел удивленный взгляд на Риву.
– Я жду вас? – вкрадчиво переспросил он. – Мисс Синклер, если у нас с вами была договоренность о беседе, то почему я об этом ничего не знаю?
