Текст книги "Волшебный браслет"

Автор книги: Элеонора Бакулина

Соавторы: Алексей Яблоков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Бакулина Элеонора Дмитриевна, Яблоков Алексей Владимирович
Волшебный браслет

ЧТО ЕДЯТ МУРАВЬИ?

Мальчишку все звали Тимкой, хотя настоящее его имя было Тимофей. Но называть Тимофеем человека в одиннадцать лет не принято. Тимка был этому очень рад. Последний раз его называли Тимофеем недели две назад, когда он принес домой дневник, в котором красными чернилами размашистым почерком классной руководительницы было написано: «Прошу родителей зайти в школу, Ваш сын отвлекается на уроках». Вот тогда у отца был с Тимкой крупный разговор, который начинался словами: «Тимофей, объясни мне…» После этого не было сомнений, что Тимка звучит гораздо лучше, чем Тимофей.

Тимка жил в Москве, на широкой старинной улице около Новодевичьего монастыря. Иногда бабушка выдавала Тимке копеек тридцать и посылала в булочную купить пару ситников и четвертинку черного. Тимке нравилось ходить в булочную: он чувствовал себя большим и самостоятельным человеком. А так как большие и самостоятельные люди всегда сами выбирают себе дорогу, то и Тимка ходил в булочную разной дорогой. С этого-то, наверное, все и началось: с той тихой улочки, на которой стоял старый большой дом с огромными окнами. Выход из этого дома был не на улицу, а во двор, а над калинкой висела вывеска: «Государственный музей».

В музее работали люди, которые были всегда очень заняты. Тимка догадывался, что главным был невысокий и подвижной старик, с быстрыми и ласковыми глазами, огромной белой бородой лопатой. К этому старику с уважением обращались студенты, приходившие на экскурсии в музей. Но всего больше удивился Тимка, когда однажды на экскурсию в музей пришли совсем взрослые и даже пожилые люди, среди которых он узнал учительницу биологии из их школы.

– И если бы вы только знали, как слушала Мария Семеновна этого старика, когда он говорил про обезьян! – захлебываясь, рассказывал Тимка во дворе друзьям. – Я тихонечко стоял позади и все слышал, только не все разобрал. Зато какой там огромный мамонт стоит и какая совсем маленькая лошадь, величиной с собаку!

Два или три раза в неделю в музее собирались большие ребята седьмых-восьмых классов. Они приходили не со школой, а сами по себе, по одному, по два. Все они хорошо знали друг друга, и у них были очень важные общие дела. Они часто говорили про какие-то выезды, у них был свой председатель и еще был ППД. Он был важнее председателя, потому что то и дело ребята говорили: «ППД сказал», «ППД просил», «ППД послал». Потом они уходили в глубь музея и не выходили до самого вечера. А Тимке уже пора было идти домой ужинать.

Однажды Тимка не выдержал. Он подошел к старику с седой бородой, когда тот шел от троллейбусной остановки к музею.

– А можно мне прийти в музей вечером вместе с другими ребятами? – собравшись с духом, спросил Тимка.

Старик ничуть не удивился, даже не приостановился и на ходу спросил:

– Ты хочешь заниматься в кружке?

– Да, – твердо сказал Тимка.

– А в каком ты классе? В четвертом? Тогда приходи в музей следующей осенью, в сентябре. Запомнил?

Они уже почти дошли до дверей музея, и Тимка, которому совсем не страшно было идти с этим быстрым стариком, вдруг вспомнил:

– А кто такой ППД?

Тут старик приостановился и внимательно взглянул на Тимку:

– ППД – это я. Меня зовут Павел Павлович Дегтярев, сокращенно ППД, просто и удобно. Я не обижаюсь на ребят – привык за сорок лет, а они довольны. Ну, а об остальном узнаешь осенью. Да, кстати, ты куда поедешь летом?

– На дачу, – тихо сказал Тимка.

– Мы в этом году изучаем питание муравьев, – продолжал ППД. – Вот и ты попробуй узнать, чем они питаются. Нарисуй разные муравейники. Всё приноси в первую среду сентября сюда. До свиданья. – Старик остановился, посмотрел на мальчишку. – А впрочем, если хочешь, можешь пойти сейчас со мной, сегодня последнее заседание кружка.

Тимка был счастлив. Тихий, как мышь, уселся он на самый задний ряд в небольшом, битком набитом зале.

– Ребята, – начал Павел Павлович, – все вы получили летние задания. Занятия в этом году закончим разговором о трех великих законах природы, знать которые должен каждый. Первые два закона открыл великий Дарвин и назвал их борьба за существование и естественный отбор. Он доказал, что жизнь одних живых существ обязательно связана с жизнью других и, если кто-то в природе погибает, его место тотчас занимает новый организм.

Павел Павлович ходил между притихшими рядами и говорил, показывая на картинки, чучела, карты:

– Жизнь не стоит на месте! Сегодня живут одни, а завтра – совсем другие существа. Посмотрите на этих гигантских ящеров, по смотрите на вымерших предков лошади. Эти организмы уступили место новым, ушли с великой арены жизни, оставив после себя измененных потомков. Естественный отбор привел к этому замечательному результату: выживали только те, которые оказывались самыми сильными, самыми выносливыми – и так шаг за шагом изменялось все живое… Третий закон – закон отношения человека к природе. Люди, все человечество – только часть природы, и мы должны не «покорять» природу, а, узнав ее законы, использовать их для улучшения и разумного изменения природы. Природные богатства должны не скудеть, а множиться. И потому в завтрашнем человеческом обществе биология будет одной из самых нужных специальностей. Только биологи смогут сказать, как нужно обращаться с живой природой, чтобы не нарушить замечательного равновесия, которое установилось в течение миллионов лет. Великие умы человечества видели опасность нарушения этого равновесия. Один из самых светлых и глубоких мыслителей сказал в прошлом веке: «…культура, если она развивается стихийно, а не направляется сознательно, оставляет после себя пустыню». Вспомните-ка сами, кто сказал эти слова…

Взволнованный шел домой Тимка.

«Так, значит, вот какой ППД! Здорово! Почему он предложил все разузнать про муравьев? Интересно, в самом деле, чем питаются муравьи?»

Часто потом вспоминал Тимка этот короткий вечер. А через несколько недель с Тимкой случилось…

НА ВОЛОСКЕ ОТ СМЕРТИ

Дачный поселок, где летом жил Тимка, стоял на высоком лесистом берегу небольшой речки, рядом с деревней Мокруха. С одной стороны к поселку примыкала большая и светлая березовая роща, где в конце лета, если выйти из дому пораньше, всегда можно было набрать корзину грибов: белых, подберезовиков, чернушек. А уж дождевиков и грибов-зонтиков, которые деревенские считали поганками и не собирали, росло сколько угодно. С другой стороны – со стороны речки – к поселку вплотную подходили молодые сосновые и еловые посадки, среди которых тут и там возвышались старые могучие ели и березы.

В посадках муравейники были высокие, и их было много. Рыжие лесные муравьи деловито сновали по своим дорожкам. У одной из таких дорожек, как-то после завтрака, и занял наблюдательный пост Тимка. В руке у него был карандаш с записной книжкой, в кармане – пинцет и большой огурец (Тимка очень любил огурцы и, когда уходил гулять, всегда прихватывал с собой несколько для подкрепления). Дома бабушке он сказал, что пошел погулять и вернется часа через два.

Замешкавшиеся было муравьи при появлении Тимки через минуту вновь побежали бесконечной чередой: один поток от муравейника, другой навстречу и помедленнее – к муравейнику. Те муравьи, что бегут от муравейника, бегут пустые и быстро, те, что к муравейнику, – с грузом, помедленнее. Вот два муравья тащат еловую хвоинку, вот еще такая же пара, вот третья. Ясно: строительный материал для муравейника. Веточка, за которую уцепились еще три муравья сразу, наверное, балка для потолка в переходе внутри муравейника.

А вот что-то интересное – небольшая гусеница.

– Гусеница больше муравья вдвое и еще живая… Да нет, не ее муравей тащит, а она ползет вместе с муравьем, что прицепился сбоку. Так-так! Все ближе и ближе к муравейнику! Не дает ей муравей свернуть с чистой дорожки… Запишем: гусеница… – тихонько бормотал Тимка. – Ага, вот и жучишка какой-то… Черный, с синеватым отливом. Ну, этот, кажется, мертвый, и тащат его два муравья. Интересно, зачем этот муравей несет зеленый лист к муравейнику? Разве муравьи едят листья?… Запишем про лист… Ну, а это вообще непонятное что-то: один муравей тащит другого. А вот еще такая же пара. Может быть, это раненые? Но кто их ранил? Надо посмотреть: куда это тащат муравьев? – не выдержал Тимка. – Может, просто один решил на другом прокатиться… А ну-ка я вас подцеплю пинцетом!

Он ловко ухватил пинцетом сразу двух муравьишек, да так сжал, что те сразу и погибли. Охота за муравьями настроила Тимку на боевой лад, и он принялся уже не наблюдать и записывать, а ловить, отнимать, а то и губить одного муравья за другим. Маленький охотник подобрался к муравейнику и решил было поглядеть, что делается внутри этого холма из хвои и веточек. Вот в руках у Тимки оказался кусок сухой ветки.

Раз!.. Сучок глубоко врезался в мягкий купол муравейника.

Муравьи испуганно забегали.

Раз! Раз!.. Работа спорилась, и скоро в муравейнике зияла глубокая дыра.

…Что-то больно стукнуло Тимку по затылку… Он перестал крутить палку и с опаской огляделся. Никого нет. Только ветка крепкая качается над ним.

«Пожалуй, напрасно я все-таки разрушил муравейник: ничего не увидел – все те же хвоинки кругом, и ничего больше… – сокрушенно вздохнул он. – Хотя ладно, построят новый… Или заделают дырки в этом, вон их сколько, не пересчитаешь!» – рассуждал Тимка.

– А куда ведут дорожки от муравейника? – вслух спросил себя Тимка. – Может, пройти до конца дорожки и посмотреть, что там делают муравьи?

Ему вдруг очень захотелось уйти куда-нибудь подальше от муравейника. Низко наклоняясь, он двинулся вдоль муравьиной дороги между небольших сосенок. Пять, десять, пятнадцать шагов… Муравьиная тропка не исчезает и даже не становится меньше.

Стоп! Прямо перед Тимкой глубокая песчаная яма. Здесь брали песок для строительства, и сюда Тимка уже приходил вместе с папой за хорошим крупным песком для аквариума.

Деловитые муравьишки спешили прямо вниз в яму, не сворачивая ни вправо, ни влево.

«Где же муравьиная дорога? Это становится интересным…» – подумал Тимка и решительно спрыгнул в яму.

Яма была широкая, но не особенно глубокая. Когда Тимка встал на дно, его голова торчала над верхним краем ямы Муравьи бежали теперь прямо перед его глазами, не надо было даже наклоняться, чтобы рассмотреть их. Они даже стали казаться чуть-чуть побольше.

«Как ловко и быстро движутся их шесть лапок! Ого! Какие мощные челюсти вот у этого мураша! Если подставить палец, то он так и перекусит его пополам…» – Тимка даже вздрогнул.

Летний день был в разгаре. Солнечные лучи, горячие и ослепительные на поляне, слабели и чуть-чуть зеленели, когда доходили сюда, в гущу сосновых стволов.

Кругом было так тихо и спокойно, как бывает в послеполуденные часы жаркого дня в середине недели.

«Хорошо бы чего-нибудь поесть, – подумал Тимка и вытащил из кармана огурец. – А теперь поглядим, что понадобилось муравьям в этой яме!»

И Тимка (снова принялся следить за деловой суетой муравьев. Ему пришлось присесть на корточки и заглянуть за песчаный выступ на стенке ямы – туда вела муравьиная дорога, огибая торчащий корень сосны. Здесь тропинка круто поворачивала вниз и ныряла в дырку в песчаной стене.

«Откуда взялся этот муравей с зеленым кусочком листа в правой лапке?» – удивился Тимка.

Муравей-регулировщик стоял на повороте, высоко приподнявшись на задних лапках, помахивал зеленым листом, словно приглашая Тимку двинуться вперед. Тимка без колебаний встал на четвереньки и чуть-чуть продвинулся вперед.

«Странно, все муравьи пропали. Где же они? А нет ли их за этим выступом? Нет никого… – Тимка огляделся. – Да тут, оказывается, яма не кончается: дальше широкий проход, а сквозь него виден яркий свет. Вот это да! Ура! Я, кажется, нашел выход из пещеры к берегу реки! Вот можно будет поиграть с ребятами!» – чуть было не закричал от радости Тимка.

Видневшаяся впереди река казалась совсем близкой. Вот блестит вода, вот чуть покачиваются ветви берез над самым берегом… Тимка двинулся дальше, забыв про муравьев. Но – странное дело! – чем больше он проникал в глубь пещеры, тем дальше отодвигалась река и тем выше и шире становился проход, тем все необычнее становилось вокруг. Свет впереди уже не казался солнечным, он был какой-то голубоватый, мерцающий. Песчаные стенки пещеры стали мягкими и теплыми.

«Пахнет разогретым асфальтом, смешанным с лимоном, или нет, пожалуй, больше резиновыми сапогами и мармеладом», – подумал Тимка.

От этого запаха засвербило в носу. Тело будто покалывали тысячью маленьких иголочек. Ему стало страшно.

– Неужели я успел уйти под землей так далеко? – пробормотал Тимка.

Он споткнулся обо что-то твердое и растянулся. Из глаз его посыпались искры, и в тот же момент незнакомый старческий голос ворчливо прошамкал:

– Не успел поздороваться, а уже искрами кидается!

– Так ведь я же не нарочно, – начал было оправдываться Тимка, но вдруг вспомнил, что он под землей, на мягком, пушистом настиле пещеры, где только что – ну вот секунду назад! – не было ни одной живой души и разговаривать ему вроде бы не с кем. Мурашки пробежали по Тимкиной спине, он не смог пошевелить ни рукой, ни ногой.

А тот же ворчливый шамкающий голос продолжал:

– Ну что же ты лежишь на полу? Или тебе, может быть, нравится лежать на ковре моей Пещеры Приемов? – И совсем уже другим, хвастливым тоном продолжал: – Верно, приятный пол в этой моей пещере?

Тимка проворно вскочил на четвереньки, огляделся. Прямо перед ним стоял невысокий, странно одетый старикашка. Трудно было рассмотреть его подробно, потому что свет шел из-за спины старика. Тимка разглядел только ноги в ярко-зеленых чулках и в красивых желтых деревянных башмаках. Легкий плащ покрывал плечи незнакомца и доходил ему до колен. Плащ был сделан из материала, до удивления похожего на бересту, снятую с середины ствола большой березы: такой же белый и с такими же небольшими черными штришками тут и там.

– Здравствуй, Тимка! Дай-ка руку, я помогу тебе встать! – С этими словами незнакомец подошел, протянул маленькую руку. Хотя старичок был совсем маленький, он подхватил Тимку под мышку и, как перышко приподняв над полом, аккуратно опустил рядом с собой.

«Ну и силища!» – подумал было Тимка и, забыв ответить на приветствие, затараторил, решив разом все выяснить:

– А вы тоже живете в нашем поселке? Вы пришли в эту пещеру со стороны реки, да?

– Не все сразу, не все, не все… – перебил его шамкающий старичок. – Сначала давай-ка пройдем немного вперед. Б этом углу пещеры слишком темно, а искры из тебя больше не вылетают, хе-хе, не вылетают, не вылетают… Мы действительно живем с тобой в одном поселке, – говорил старичок, ведя Тимку за руку вперед. – Точнее сказать, ты, хе-хе-хе, именно ты, живешь вместе со своими родителями у меня во владениях. А в пещеру, – старичок хохотнул: ха-ха-ха… – в пещеру в этот раз я, как бы поточнее тебе объяснить, не пришел, конечно, а появился из другой моей пещеры, которую ты, может быть, да, пожалуй, очень-очень может быть, скоро увидишь. Может быть…

Тимке все больше не нравился этот неправдоподобно маленький рот и этот непонятный разговор с повторениями и смешками.

«Пожалуй, надо бежать отсюда, пока не поздно!» – подумал он и быстро оглянулся вокруг, прикидывая, куда лучше шмыгнуть.

– А вот и поздно! Хе-хе-хе! Теперь уже поздно! – прищурив глаза, насмешливо заворчал старик, определенно прочитав Тимкины мысли, покрепче сжал его ладонь своими сильными пальцами и добавил тем же противным голоском: – И думать забудь о том, чтобы убежать отсюда! Забудь, забудь, забудь! Хе-хе-хе!..

Они продвинулись еще на несколько шагов в глубь пещеры. Становилось все светлее и светлее. Наконец Тимка и старичок оказались в самом центре пещеры. Но нет, пожалуй, пещерой это место назвать было бы неправильно, так же как не назовешь пещерой станцию метро. У Тимки по привычке уже было открылся рот, так ему захотелось, позабыв страх, спросить насчет конструкции пещеры. Но тут его взгляд остановился на старичке, и вопрос так и замер: вместо небольшого и странно одетого человека рядом с Тимкой стоял…

«Нет, этого не может быть, я, наверное, заснул, и все это мне снится», – пронеслось в голове.

Перед ним возвышался огромных размеров серо-зеленый доисторический ящер: ни на что другое это существо не было похоже. Огромное чешуйчатое туловище заканчивалось мощным хвостом со страшными, наверное, роговыми шипами, торчавшими в разные стороны; массивные лапы, поддерживавшие туловище, опирались на когти, каждый из которых был размером с руку Тимки. Треугольная голова казалась маленькой для такого огромного тела. Из широко раскрытой кроваво-красной пасти чуть высовывался кусок серовато-розового языка, по которому стекали капли сверкающей слюны.

Тимка хоть и остолбенел от неожиданности, но почему-то не особенно испугался. Он любил чудесные превращения, с удовольствием ходил в цирк и даже сам делал всякие фокусы, выискивая их описания в разных популярных журналах, вроде «Юного техника», «Химия и жизнь» или «Знание – сила».

Он не испугался всерьез, а был весьма обеспокоен таким странным превращением деда в ящера. Собравшись с духом и привстав на цыпочки, чтобы быть все-таки поближе к голове чудовища, он прокричал:

– Дедушка…

– Ха-ха-ха! – раздался не то свист, не то клекот, и голова чудовища описала над Тимкой большой круг. – Он называет меня дедушкой! Да я твой пращур, а не дедушка! Да знаешь ли ты, сколько времени я живу здесь?

– Кажется, знаю! – смело перебил ящера Тимка. – Таких, похожих на тебя ящеров я видел в Палеонтологическом музее. Там было написано, что жили они, кажется, двести миллионов лет тому назад, в меловом периоде, когда даже еще не было никаких млекопитающих! Верно?

– Ишь ты! В общем, верно, – более миролюбиво рыкнул ящер. – У тебя, я смотрю, голова не всегда глупая бывает. Ладно, пока хватит тебя пугать, давай поговорим.

С этими словами ящер начал уменьшаться и превратился опять в уже знакомого старика.

– Сказки любишь? – спросил старик своим обычным шамкающим голоском. – Можешь не отвечать, и так знаю-знаю, что любишь. Не было еще в моих владениях мальчишки, который не любил бы сказок. Про леших и лесовиков слышал-слышал?

– Так вы и есть леший? – даже оторопел от неожиданности Тимка.

– Ну, раньше нас так иногда называли люди. Тебе, я вижу, интересно знать мое настоящее-настоящее имя. Так вот, я не леший, а Великий и Могучий Хранитель Вит. Ну конечно, всякие там страсти-мордасти, что вы про леших рассказываете в своих сказках, это я могу делать, могу. Ну, например, закружить, заплутать туристов, особенно если они север с югом путают. Бабке какой-нибудь, что коз гоняет по лесу да рубит рябины, чтобы накормить их, в страшном виде показаться – все это, конечно, тоже мои шутки, мои. Да зачем далеко за примерами ходить; вспомни-ка, что ты делал наверху, на земле, только что? Зачем палкой ковырял муравейник? Зачем? Зачем? – Вит высоко подпрыгнул да так и остался висеть в воздухе, болтая своими деревянными башмаками почти у Тимкиного носа. – Мало я тебя по затылку стукнул! Эх, мало! Надо бы посильнее двинуть, чтобы забыл навсегда, как моих помощников и друзей всего леса тревожить. У тебя, кажется, был пинцет? Правильно мама тебе его давать не хотела утром, правильно…

Тимка тут даже вздрогнул от неожиданности, и противное чувство страха и тревоги опять охватило его.

«Откуда знает этот старикашка о том, что было утром дома? Ну, предположим, он просто подсмотрел несколько минут назад, как я ворошил муравейник, но дома-то его определенно не было! А мама точно не хотела давать пинцет…» – пронеслось мгновенно в голове Тимки.

– Правильно мама не хотела давать тебе пинцет, правильно, – повторял между тем старикашка на разные лады. – Впрочем, мы его сейчас, кажется, используем для дела!

С этими словами он опустился на пол пещеры и протянул маленькую руку к Тимке. И вдруг рука стала утоньшаться. С ужасом Тимка смотрел, как рука, гибкая, тонкая, как карандаш, превратилась в змейку и проскользнула к нему в карман, обвилась вокруг пинцета и с легкостью вытащила его. Теперь знакомый пинцет держала толстая и короткая рука старикашки. Теперь уж Тимке стало по-настоящему страшно.

«Как бы поскорее выбраться отсюда, от этого непонятного старика?» – снова подумал он.

И старикашка, опять словно прочитав его мысли, подхватил:

– И не думай, что сможешь без моего согласия уйти отсюда! Но об этом немного позже, позже. Сейчас главное – посмотреть, что можно сделать с таким замечательным пинцетом.

Он подбросил пинцет вверх, поймал его, снова бросил, на этот раз в сторону. Но пинцет, вместо того чтобы удариться о стенку пещеры, начал медленно вертеться вокруг старикашки и Тимки, становясь по пути все больше и больше. Вот он уже ростом с человека, вот уже раза в два больше… Вит сделал какой-то жест рукой, и пинцет оказался рядом с ним. Без всякого видимого напряжения Вит направил пинцет, чуть пододвинул его и – чик! – схватил Тимку за правую руку. По телу Тимки пробежала дрожь, он съежился от мгновенной боли и расширенными от ужаса глазами увидел, как его правая рука, которую Вит отщипнул пинцетом, медленно поплыла в сторону.

– Славно! Исправно! – радостно завопил Хранитель Вит и прицелился пинцетом снова.

Тимка опомнился, страх придал ему силу, и он прыгнул что есть мочи в сторону. В следующий миг острая боль опять пронзила все тело: так и есть – ноги как не бывало!

А Вит знай себе похохатывает:

– Ловко я его схватил! Не хуже, чем он муравьев!

– Дедушка! Не буду больше трогать муравьев! – захныкал, дергаясь на полу, Тимка.

– А зачем из дроздиного гнезда на елке на прошлой неделе яйца вытащил?

– Ай-ай! Не трогайте меня, пожалуйста! Я хотел попробовать яичницу из них! Отпустите меня домой! Я никогда-никогда не буду разорять гнезд!

Слезы бежали из Тимкиных глаз, он весь трясся от страха и ужаса, ожидая, что вот-вот страшный пинцет схватит его опять.

– Ладно, – неожиданно успокоившись, сказал Хранитель Вит, – посмотрим, что будет дальше, посмотрим.

Тимка перевел дух и перестал плакать. Только внутри него все дрожало.

«Ну, пропал я! Вот мама расстроится, наверное…» – мелькнуло в голове.

– Конечно, расстроится! Да еще как расстроится! И ребята играть будут без тебя, и в классе твое место будет пустое! И не про си меня, – старик остановил Тимку, который хотел, видно, что-то сказать, – я не могу ничего для тебя сделать. Не могу! Всякий плохой поступок должен быть наказан – есть такое правило, есть. А если ты в свои одиннадцать лет столько вреда природе умудрился наделать, то что же будет, когда ты подрастешь? Что будет тогда? Слыхал про бульдозериста, что чуть не утонул прошлым летом?

Тимка хорошо знал историю про бульдозериста. В поселке рассказывали, что пьяный бульдозерист вечером свернул с дороги и проехал по посадкам на своей мощной машине, поломал и изувечил много деревьев, прежде чем свалился с крутого берега в речку. Машину вытащили через несколько дней, а водитель, который чудом спасся, говорят, с тех пор работает продавцом в киоске – боится садиться за руль.

– Пришлось прибегнуть к крайним мерам, – продолжал старичок, – чтобы прекратить этот разбой в природе. А из тебя, наверно, как раз такой бы бульдозерист и вышел. Возись потом с тобой, мучайся… Я уж лучше прямо сейчас с тобой разделаюсь! Прямо сейчас!

Тимка потерял всякую надежду выбраться отсюда живым и приготовился к неизбежной гибели.

Но старичок вовсе не спешил: на него, видно, напала охота поговорить.

– Слышал про скважину артезианскую, что пробурили в пионерском лагере на бугре? Думаешь, мне жалко воды подземной? Да бери хоть тысячу ведер в день, мне хватит. Так нет, ведь что удумали эти мудрые головы: открыли трубы и без толку выпустили целое озеро воды. Молодцы, – ядовито продолжал он, – властелины природы! Лужайки внизу и новые сосновые посадки затопили – раз! Мое подземное озеро осушили чуть не до дна – два! Ключи перестали бить в округе и две деревни остались без воды – три! Деревья большие на холме засохли без подземной воды – четыре! Без мозглые! Вот посмотрю, и, если впрок им урок этот не пойдет, придется поучить кое-кого. Уж придется! – Старичок раскраснелся, берестяной плащ на нем топорщился, длинные серебристые волосы на бороде разошлись веером. Видно было, что он очень, очень сердится. – Итак, силы в человеческих руках прибавилось. А как правильно да с пользой для природы и для себя использовать эту силу? Послушай, а может, сразу перевести всякую живность подальше, оставлю только песок с глиной, глину с песком, посмотрю издали, как жить будете! Потом-то, конечно, сами станете зелень да живность раз водить – без них жить-то нельзя, – да десять потов сойдет, пока все наладите, – опять чуть успокаиваясь, продолжал Хранитель Вит.

Тимка уже заметил: он очень легко сердился и тут же быстро успокаивался.

– Я такую штуку уже сделал около железнодорожной станции лет пять назад. Там один шлак да золу с песком, шлак да золу оставил, куда ни пойдешь. А жалко было на вас, на людишек, смотреть. Как мухи, поползли в больницу: кто с больными, пылью испорченными, легкими, кто с глазами красными, кто с кожей воспаленной. Потом надоумил я двух-трех, кто показался мне получше других, а они уже всех остальных подбили. И что ты думаешь: видел, какой парк сделали около школы? Там даже белки не боятся людей, я уж не говорю о воробьях да синицах. Поняли там наконец, что чем больше народу становится на земле, чем больше поселков и городов, тем драгоценнее и нужнее каждая зеленая веточка, каждый муравей на дорожке! Нужнее! Драгоценнее!

Тимка уже заметил, что когда Вит начинал особенно сердиться, его борода расходилась серебряным веером и с кончиков волос слетали небольшие искорки. Сейчас искры погасли, и борода стала принимать обыкновенный вид.

«Ну, кажется, перестал сердиться», – облегченно передохнул было Тимка.

– А знаешь, что мне пришло в голову? – снова, уже спокойнее, начал Вит. – Чем время не шутит, вдруг из тебя еще приличное существо вырастет? Может, не случайно ты решил закрыть палочками гнездо трясогузки в ямке, чтобы туда не пробрался одичавший кот и не сожрал птенцов? Хорошее дело сделал, хорошее! Да и еще, помнится мне, были какие-то хорошие дела: посадил в гнездо выпавшего дрозденка и не дал туристам срубить молоденькую елочку… Решено: задам-ка я тебе пару задач, задам-ка. Справишься – на всю жизнь запомнишь и польза от тебя будет, нет – расправлюсь с тобой в два счета. Но как бы это получше все оборудовать?

Было приободрившийся Тимка снова приуныл: ни жив ни мертв сидел он на мягком полу пещеры и только устало хлопал красными от слез глазами.

– Вернуться к людям он должен только тогда, когда научится: уму-разуму, да, только после этого… – бормотал Хранитель Вит. – Значит, он должен смотреть и соображать, смотреть и делать выводы… Ага! Для такого случая, пожалуй, подойдет мой малый браслет. – Старик отодвинул повыше берестяной рукав на правой руке и отстегнул тяжелый многоцветный браслет, составленный из восьми камней. – Держи! – протянул он браслет Тимке.

Тимка безропотно взял браслет, втайне ожидая какого-нибудь подвоха. «Нет, все, кажется, обошлось, руки и ноги пока целы».

– Посмотри-ка на браслет, посмотри-ка! Какие камни знаешь, называй, – потребовал Вит, и борода его чуть взъерошилась.

Браслет был искусно сделан из прямоугольных, чуть продолговатых камней разного цвета. Камни были плотно подогнаны один к другому и соединены таким образом, что каждый из них мог чуть выдвигаться от соседних.

Красный, фиолетовый, зеленый, желтый. Камни засверкали перед глазами Тимки. Вот один совсем прозрачный, ну конечно же, это горный хрусталь, – такой кристалл стоит у папы на столе, вделан в чернильный прибор.

– Горный хрусталь!

– Предположим… – проворчал старикашка.

– Этот прозрачный темно-желтый – янтарь! – уже увереннее сказал Тимка, вспомнив мамино колечко с точно таким же камнем.

– Ишь ты, правильно, – услышал он подобревший голос и увидел, как волоски бороды улеглись один к одному.

– А этот, – Тимка держал в пальцах темно-красный камень, – этот, наверное, рубин или гранат!

– «Или – или»! Гранат это! – услышал Тимка недовольство в голосе своего мучителя. – Дальше называй!

Как ни старался Тимка, другие камни назвать он не мог. Он видел их, конечно, много раз и на картинах. Вот этот совсем простой камень, чуть прозрачный и с коричневатыми прожилками, он встречал даже на речке, но как же он называется? Старик, видно, обрадовался, что Тимка не может вспомнить название камней, и принялся снова стыдить его:

– Эх ты, Тимка, Тимка! Живешь на русской земле, книжки читаешь, картинки смотришь, а камней не знаешь. Смотри – вот пестрая яшма, вот голубой сапфир, а этот, с золотыми переливами, – тигровый глаз, а этот зеленый с прожилками стыдно не знать тому, кто любит уральские сказки, стыдно!

– Малахит?

– Слава богу, хоть тут догадался! Ну вот и все восемь камней. Надень-ка браслет на руку. Ну, смелее, смелее! – подбадривал он Тимку, нерешительно крутящего браслет в руках. – Просовывай, просовывай руку… Вот так! – удовлетворенно закончил он, увидев, что браслет плотным широким кольцом охватил запястье левой руки Тимки. – Ну, мне, пожалуй, пора! Погуляй-ка, погуляй-ка здесь пока один. Мне пора, пора… – Й он ловко подскочил вверх, повис в воздухе и тихонько запел-заверещал:

 
Восемь камешков заветных —
От восьми дверей запретных.
Будешь двери открывать,
Тайны жизни узнавать…
 

И пока бормотал он эти слова, делался все меньше и меньше. Вот уже с кошку… вот с яблоко величиной… вот не больше маленького кузнечика…

 
Не найдешь – пропадешь,
Не найдешь – про-па…
Не най…шь… —
 

донесся до Тимки откуда-то из пространства тоненький голос, а на том месте, где только что был Хранитель Вит, никого не стало.