Текст книги "Надежда Ростона"
Автор книги: Эленора Валкур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Потом появился извозчик. Настроение у него было крайне веселое (причина веселья булькала в оттопыренном кармане). Я понадеялась, что лошади – животные умные, дорогу до столицы уже выучили, потому что на их «рулевого» надежды мало.
Кое-как вскарабкавшись на козлы, жизнерадостный покоритель пыльных дорог тряхнул вожжами и что-то громко завопил. Лошади шарахнулись и с места понеслись бодрой рысью. «Этот вопль у них песней зовется», – поняла я, расслышав слова: «А я колпак ночной потуже натяну…». Счастливого пути, подруга. Надеюсь, вата у тебя с собой…
Глава 2. Грабель
Школьные вещи Дасма честно сдала завхозу под роспись, а собственных вещей у меня и двух сумок не набралось. Тогда я совершила набег на кухню, где тетя Салина, вытирая слезы рукавом блузы, снабдила меня припасами, забив сумки до отказа. Я утешила ее тем, что буду часто писать, а может, даже, заеду погостить. Мы обе понимали, что это вранье, но…
День клонился к логическому финалу, пришлось еще отвести Колокольчика к кузнецу. Но я была рада наконец-то покинуть Риз и планировала переночевать на берегу реки Звонкой.
Через чашку после заката я сидела у костра, наслаждаясь покоем и новым, непривычным еще, состоянием свободного и взрослого человека.
Поплавок печально покачивался на воде, но, так как на уху я уже наловила, отсутствие клева не раздражало. На огне закипал ароматный рыбный супчик, на палочках скворчали кусочки окорока, жизнь казалась прекрасной, особенно перспектива поужинать в тишине, чем Свет послал.
Река легким журчанием подпевала шелесту листьев ивняка, вгоняя меня в медитативное состояние. Локтях в двадцати начинался лес, где осины и березы чередовались с елями и сосенками, глубже количество последних увеличивалось, а на фоне вечернего неба лес казался зубчатой стеной неприступного замка.
Быстро темнело. Уха булькала в котелке, распространяя вокруг себя бесподобный аромат. Я отвязала снасть с длинной ветки, служившей удилищем, смотала и убрала в коробочку «для рукоделия». «Рукоделием» называлась начатая три года назад монограмма на носовом платке, до сих пор еще до половины не вышитая, да прилагавшиеся к ней несколько иголок и моточки цветных ниток. Для снасти там самое место – она идет в ход гораздо чаще.
Я поставила защитный контур от плотоядно зудящих комаров, достала хлеб, сыр, любимую большую ложку, сняла с огня уху и только собралась насладиться заслуженным ужином, как позади раздалось деликатное покашливание:
– Девонька, не угостишь бродягу?
В кругу света от костра нарисовался занимательный персонаж: на копытцах, в красных штанах, расписном жилете, перепоясанным красным кушаком. На голове, слегка съехав на бок, лихо сидела шляпа с мятым петушиным пером, обнажая слева маленький рожок, черным острием торчащий из светло-каштановых прядей. Довершали картину перекинутый за спину ранец и узловатый посох в кривых пальцах.
Ростом гость был от силы три локтя, поэтому я не испугалась, а, скорее, удивилась. Не каждый же день к тебе из лесу выходят настоящие Кин-кая. Оторопело уставившись на представителя сей древней расы, протянула ему ложку:
– Угощайся, путник.
– Спасибо, добрая девушка, – и он в три капли опустошил котелок с долгожданной ухой!
Я молча проглотила досаду – вместо свеженькой жиденькой ушицы придется окороком с хлебом ужинать.
Плохо же я знала Кин-кая! Так как правила гостеприимства в меня вбивали с детства, я с вымученной улыбочкой протянула этому типу шашлычок:
– Не желаете?
Маленький нахал, конечно, желал. Он слопал всё моё жареное мясо. И бессовестно спросил:
– А вина не найдется?
У меня была заначка – приличных размеров фляга. Но когда я достала кружку, он вырвал флягу у меня из рук и в три глотка всё выпил.
Досада сменилась научным интересом. Меня охватило любопытство: сколько же еды он способен съесть, учитывая довольно хрупкое тело… Может, у него желудок, как у собаки, растягивается?
И я предложила последнее, что осталось, – кусок окорока, полголовки сыра и краюху хлеба. Все это тут же исчезло без следа, повергнув меня в изумление. Наконец, гость сыто икнул и удовлетворенно спросил:
– А одеяла у тебя нет, добрая девушка? У меня от сырости кости ломит!
С некоторым опасением я протянула ему скатку, меня беспокоила мысль, что одеяло отправится следом за ухой и окороком.
Обошлось. Нахал только завернулся в него и спросил с хитрым прищуром:
– Кто ты, благодетельница?
– Мия. Целитель. Сирота, – выдала я краткую версию официальной биографии.
Он скептически хмыкнул и покачал головой. Затем сгреб с земли горсть пыли и подбросил в воздух. Пыль заискрилась золотом и неестественно медленно осела…
Человечек уставился на меня в крайнем изумлении и пару делений глядел, не отрываясь. Потом неожиданно вскочил и поклонился, да не просто так, а по всем канонам этикета. Снял смешную шляпу правой рукой за левый край и опустил ее, только предварительно прижав к сердцу (символически это должно демонстрировать расположение и почтение).
– Ясмия Ростон. Племянница Радикта Второго и дочь Винтока Ростона. Считается погибшей пять лет назад при взрыве Самола. Фактически – королева Ростона по праву Дара и Крови.
И только тут я вспомнила, что Кин-кая обладают способностью видеть Истину. И разыгрывать перед ним спектакль «Что за чушь! Я девочка из глухого села» совершенно незачем.
Между лопаток скользнул холодок. Мрачно выслушав гостя, я кивком позволила ему сесть, что он и сделал, и резонно поинтересовалась:
– А Вы-то, собственно, кто?
Он внимательно изучал меня хитрым глубоким взглядом.
– Что Вы знаете о войне Раскола, принцесса, и ее последствиях?
Хм, озадачил… Впрочем, если для того, чтобы нормально представиться, ему необходим экскурс в историю Вэдлора, то помочь ему в этом не трудно, надо, всего лишь, припомнить параграфы из моего учебника «История Народов», посвященные Противостоянию, со дня окончания которого минуло несколько тысяч лет.
– Я знаю только то, что есть в учебниках. После Войны Раскола эссы как раса перестали существовать. Десятки Первых, оставшихся в живых, ассимилировались среди людей Островов, породив смешанную расу – дайвов. Дайвы живут несколько меньше эссов, уже не так ослепительно красивы, как их предки, хотя в сравнении с людьми кажутся вечными и прекрасными. Через пару тысяч лет дайвы вернулись на земли предков, заселив весь север Континента до Пограничных гор. Запад, восток и юг материка заняли люди, прибывшие с Островов, пострадавших от перемены климата. Расселение людей происходило неравномерно, вновь прибывшие племена занимали земли, пустовавшие после войны. Последними стали уходить под воду острова Тиолов. Когда это дикое племя стало искать новое пристанище, Континент уже был занят. Так началась Огненная война…
– Ну, конечно, про Огненную войну знают все, – довольно закивал Кин-кая, – как известно, в результате жестоких битв тиолы захватили север континента, основав Тиоль-Хаар, а позже вытеснили остатки дайвов за Пограничные горы и основали Тиоль-Тунн. Дайвы превратились в кочевников. А государство тиолов с Верховным Жрецом во главе росло, обретая мощь. Этому немало способствовал культ Огненного Дракона… Впрочем, Вам об этом должно быть известно больше, чем мне. Но почему-то совершенно упускается из вида, что эссы, а затем дайвы не единственные разумные расы Вэдлора. Раскол затронул и нас. Война чуть не в пыль стерла половину континента, а нас осталось слишком мало, чтобы жить обособленно. Кайетские волки ушли в горы, а мы, Кин-кая, приспособились жить с людьми. Мы наделены природной магией, и люди всегда считали нас чем-то вроде домашних, земных божков, так что на жизнь жаловаться не приходилось – за наши услуги хорошо платили. Может быть, так было бы и по сей день, но Тиоль-Тунну показалось мало Долины Дайвов, и тиолы вновь развязали войны с соседями – Ростоном и Тальсском. Я не буду Вам пересказывать Войну Драконов. Собственную историю Вы лучше меня знаете. В итоге Тиоль-Тунн потерпел поражение в Ростоне и всерьез взялся за Тальсск. Однако с наскока атаковать не получилось, в результате они потеряли Верховного Жреца и один Огненный Зуб. Новый Верховный владыка попробовал другую политику. Старые добрые войны, где лицом к лицу сталкиваются две армии, были забыты. Теперь, сохраняя маску дружелюбия, Тиоль-Тунн методично разваливал государства противников изнутри. В Тальсское королевство проникли приверженцы культа Дракона, некроманты Тиоль-Тунна. Они вербовали сторонников, повсеместно насаждали темную философию. Чтобы противостоять им, появился Орден Очистителей.
– И началась эра Черной Инквизиции, – подхватила я. – Вашу историю я тоже знаю. Сначала ловили шпионов, потом объявили вне закона любую магию и по королевству заполыхали костры…
– А после магов взялись за нас, – вздохнул Кин-кая, – у магов был шанс спастись, для этого построили убежище… Хранители Мудрости – так они себя называли – тайно работали в городах и селах, вывозили людей, подозреваемых в колдовстве, спасали бесценные книги и артефакты. У нас же не было такого Убежища. Я выжил только потому, что тесно сотрудничал с Хранителями и мог рассчитывать на их помощь. Но я был не единственный. Остальные посчитали людей недостойными дружбы Древних. И Кин-кая сохранились только в соседних королевствах – те, кто успел сбежать. Так что в Тальсске я, наверное, последний Кин-кая. Имя мое Градианаан Бельтамбус. Среди магов меня называют Грабель, – улыбнулся он, – смешное сокращение, один мой друг придумал лет семьдесят назад, прилипло – не отдерёшь теперь… И внук у него такой же, – вздохнул Кин-кая, – не любит Древние языки, считает их слишком длинными, всё подряд сокращает… Да…
– А сейчас вы как живете? – помолчав, спросила я.
– После реставрации Стайлов нас не трогают, разрешили в заповедных местах селиться. Но нас мало осталось. Инквизиторы объявили нас нечистью, и хотя Церковь реабилитировала древние расы и магию, но отвечать за каждого подданного ни король, ни Пресветлейший не могут и гарантировать, что я не получу топором по голове от ретивого не в меру пастушка, тоже. Так что от людей мы сейчас держимся подальше.
– Градиа…н
– Грабель. Зачем Вам язык ломать? Я привык уже к этому имени.
– Грабель… – с облегчением согласилась я, – а почему вы ко мне пришли? Я ведь тоже человек.
– Вы – необычный человек. У Вас есть артефакт, один из древнейших на этом свете, и Вы вправе его носить. Я это почувствовал.
– Вы знаете, что это? – тревожно уточнила я.
– Скорее, догадываюсь, – улыбнулся человечек, – и немало удивлен, что Вам удалось сохранить его…
– Вы про меня все знаете, – вздохнула я, – столько лет держала все в тайне, и вот…
– Не бойтесь, Наследница, я на Вашей стороне. Вам ведь нужны союзники, госпожа Ясмия?
– Называйте меня Мия, пожалуйста. Зачем мне союзники?
– Чтобы остановить Тиоль-Тунн, разумеется. Жрецы Верховного Владыки уже в Гройладе, нынешний король – просто марионетка в его руках. Вам разве не известна история Переворота? Вы знаете, почему погибла Ваша семья?
Я вздрогнула, заново осмысливая воспоминания, которые не собирались щадить мою душу. Наоборот. Мне казалось, с каждым днем они не увядают, а становятся все ярче и точнее, обретают новые детали и смыслы… К ним больно было даже прикасаться – как к открытой ране… Но пришлось.
…Мне исполнилось тринадцать. Отец подарил роскошного жеребца – мою первую собственную лошадь. Все готовились к вечернему торжеству. До главного события оставался еще весь день, поэтому я оседлала подарок и отправилась на прогулку.
Мама была занята, Тайн тоже, и меня сопровождала тетя Сияна, мамина младшая сестра. Мы с ней дружили, своих детей у нее не было, и все материнские чувства она тратила на племянников, а я была ее любимицей.
Мы остановились верстах в пяти от Самола, когда земля содрогнулась от страшного взрыва. Лошади испугались и понесли, я соскочила на землю, едва не сломав шею. Мерин тети скинул ее через полверсты. К счастью, она почти не пострадала. Догнать лошадей мы не сумели и пошли домой пешком, терзаемые неуемной тревогой. Мы даже говорить не могли, боялись нарушить тишину, как будто слабая надежда рухнет, если произнести хоть один лишний звук.
На горизонте вместо замка висел столб черного дыма. Уцелела только моя воздушная хижина на дереве за пределами замковой стены. По счастливой случайности там же оказалась родовая книга магии, я по ней училась и как раз вчера унесла в свое убежище, чтобы повторить пройденное в спокойной обстановке. Ирония судьбы.
Эта страшная картина никогда не померкнет в моей памяти. Все мои родные погибли мгновенно, тела их так и не нашли. Хоронить было некого – казалось, от этого огня все живое воспламенилось в мгновение ока и оставило после себя лишь кучки пепла, разносимые ветром по обугленным развалинам старинного родового замка, построенного десяток поколений назад знаменитым на весь Свет героем Войны Драконов.
Всю ночь тетя тихо плакала, стараясь не разбудить меня. Но я не могла спать и плакать тоже не могла. А наутро герцог Лерид нашел нас в домике на дереве. Он и сообщил, что предыдущей ночью при загадочных обстоятельствах умер король Ростона, его жена и маленький сын.
Герцог ехал призвать отца на королевство… Опоздал. Являясь доверенным лицом Радикта Второго он привез Ледяной Зуб и отдал его мне, поклявшись хранить тайну о том, что я выжила. Затем он помог тете вывезти меня в Тальсск в мальчиковой одежде и предложил сменить имена. А во дворце моих предков сел Скионт.
– Знаете, Грабель, – задумчиво сказала я, – а ведь у меня сегодня день рождения. Я его не отмечаю уже пять лет. И только сейчас поняла… Этот пожар, взрыв… Я слышала о таком заклинании, но мне не приходило в голову всё сопоставить. Тогда я еще не понимала, а потом старалась не думать – слишком больно. Это ведь «Огненная Ярость», да? Жертвоприношение девственниц – близнецов с магическим даром дает колоссальный выброс энергии, из нее образуется шар чистой плазмы, направляемый на любую цель с любого расстояния. Главный признак – отсутствие останков сгоревших, даже кости превращаются в пепел.
Слова давались с болью, но без слез, хотя они наполнили глаза, стали комом в горле. Но я не плакала по-настоящему пять лет и, наверно, просто разучилась.
– Единственное, что утешает – смерть мгновенна, – тихо, почти уже шепотом, рассуждала я, – они даже ничего не успели понять…
– Я сожалею, что Вам пришлось это пережить, – мягко сказал он, – но вы должны понимать, что с тех пор, как Ледяной Зуб оказался у Вас, Вы себе не принадлежите…
– Ростон меня похоронил, я не уверена, что должна ему что-либо, – горько усмехнулась я.
– Мне кажется, Вы скоро измените мнение, госпожа Ясмия Ростон, наследная королева. Только не обижайтесь на старика, что я лезу в Ваши дела… А знаете, у меня для Вас подарок. Какой день рождения без подарка, да? К тому же я должен как-то отблагодарить Вас за сытный ужин. Редко встретишь столь гостеприимных людей. Вы знаете, у нашего народа особая магия. Она родилась задолго до появления людей и гораздо раньше, чем появились Стихийные Драконы. Когда все закончится, а я уверен, что закончится хорошо, – оно поможет вам вернуть былое великолепие своей земле.
Я хотела возразить, что совершенно не намерена возвращаться в Ростон и воевать с Огненным Драконом, но Кин-кая снисходительно улыбнулся и… исчез, оставив на опавшем одеяле сиротливое кольцо из чистого янтаря…
* * *
Вечером следующего дня я рискнула переночевать в заведении с оригинальным названием «Приют голодной ведьмы». Не знаю, что имели в виду авторы этого замысловатого бренда – то ли позиционировали себя, как узкопрофильное заведение для магов, то ли, вспомнив сказки о злой колдунье, предпочитали питаться случайными постояльцами. В любом случае, название мне подходило.
Забегаловка оказалась стандартной, ни в меню, ни в декоре помещения тематика заведения никак не прослеживалась. Ужин подали вполне сносный, а ночлег прошел без происшествий.
Веселье началось утром, когда на завтрак мне предложили облитые крепким чесночным соусом якобы бараньи ребрышки. И тут мне сразу открылся тайный смысл названия. Только очень голодной ведьме придет в голову сотворить баранину из собачатины, причем безо всякой магии. Округлые ребра, кое-как прикрытые вязкой подливой, слабо напоминали плоские бараньи и взывали к мести за безвестно сгинувшего Шарика.
Решив оторваться по полной программе, я подошла к хозяину и поинтересовалась, не имел ли он ввиду магов из Стабиндара, когда готовил завтрак. Насколько мне известно, эта нация питалась вообще всем, что плавает, растет или шевелится, а уж собачатина там считалась самым изысканным деликатесом.
Но Стабиндар – государство не очень большое, а населения там – как на всем оставшемся континенте. У нас же дефицита пищевых ресурсов, вроде бы, не наблюдалось, в связи с чем у меня возникло здоровое подозрение, что на мне решили сэкономить. Об этом я и сообщила трактирщику.
Экономный не в меру хозяин то бледнел, то краснел, пока я живописала планы грандиозной рекламной кампании, которую совершенно бесплатно разверну в обоих городах, соединенных дорогой, по которой и ездят его основные клиенты, используя малочисленные реальные и куда более многочисленные выдуманные связи.
Особенно этим трактиром, в моем понимании, должно заинтересоваться министерство охраны здоровья как заведением, производящим исключительно «вкусную и полезную» диетическую пищу.
Причем, начало обещанной рекламы я решила не откладывать в долгий ящик и, здраво рассудив, что остальным клиентам должно быть интересно, где им предлагают лечиться от чахотки народными методами, добавила громкости «хвалебной» речи, для полноты картины присовокупив левитацию подозрительной тарелки на раздаточную стойку прямо через весь зал.
Когда я покидала гостеприимные двери «Приюта голодной ведьмы», мои сумки лопались от харчей, которые добросердечные хозяева вручили мне в качестве гонорара за обещанную рекламную компанию. Точнее, за ее отмену. Ведьме голод больше не грозил. Теперь я могла прокормить двух Кин-кая, и даже самой кое-что осталось бы.
Следующую ночь я провела у костра в лесочке, чтобы больше не рисковать. Провела совершенно без происшествий, даже скучно, и наутро тронулась в путь по удобному мощеному булыжником тракту. А значит, пригород уже близко. Никто не стал бы мостить дорогу слишком далеко от города.
Я задумчиво жевала куриную ногу, трясясь в седле, и обозревала проплывающие окрестности. Лес все чаще сменялся сочными зелеными лугами, на которых паслись коровки. То тут, то там попадались небольшие деревеньки с белеными домиками и ухоженными огородами, на которых копошились трудолюбивые крестьяне.
Я постоянно обгоняла тяжелые телеги, груженные товарами местного производства, а значит, в Тиллиске открылась традиционная летняя ярмарка.
Что только не везли крестьяне в город: кули с репой и прошлогодним картофелем, связки залежавшегося с зимы лука, жбаны с молоком, сметаной, колобками масла, моченую бруснику в бочонках, ящики с любопытными курами, мешки с недовольно визжащими поросятами, пучки дикого чеснока и папоротника, гирлянды сушеных грибов, копченые окорока и связки колбасы, корзины с яйцами.
Поток телег сгущался и серьезно тормозил движение по тракту. На подступах к городу торговля развернулась уже вовсю. Запах копченых колбас смешивался с ароматом цветов и не очень свежей рыбы. До начала ярмарки еще пара дней, но стихийно образованные ряды уже шумели, спорили, торговались и били по рукам. Гвалт стоял вокруг невероятный.
Отдельно взятые везунчики, распродав весь товар, собирались домой, прикупив подарки семьям – книжек, бус, платочков и конфет, из которых особенным спросом пользовался «цветной горох», его покупали целыми пакетами на радость детям.
А еще – пряники, петушки, сахарная сдоба. Мужчины могли осчастливить себя новым кушаком или «настоящим» багатским кинжалом (сделанным, скорее всего, в Стабиндаре).
У меня разбегались глаза, вся оставшаяся дорога до столицы превратилась в сплошной торговый ряд. Я ехала шагом, а вокруг, обтекая Колокольчика, как волнорез, неиссякаемым потоком шли люди, скрипели телеги, иногда переворачивались тачки с товаром, когда кто-то не выдерживал и пытался ускориться, не рассчитав своих сил.
Вдруг, в голове словно невидимый звонок тренькнул. Похоже, мне-таки удастся проверить новое заклинание «бычок-смоляной бочок» в полевых условиях. Я только недавно его изобрела.
Рука незадачливого воришки намертво прилипла к кошельку, а другая, онемев, повисла плетью вдоль тела. Я глянула вниз и удивилась. Карманником оказался симпатичный и не старый еще брюнет в неприметном сюртуке с заплатками, в стоптанных башмаках и с пухлой тряпичной сумкой через плечо. Он глядел на меня умными глазами приятного коньячного цвета с лукавой искоркой в глубине не менее удивленно.
– Совсем обнаглели! Среди бела дня с ведьм кошельки режут!
– На госпоже не написано, кто она, – иронично отозвался воришка, обнаружив в себе море обаяния, – если бы я знал об этом факте, то госпоже ничего бы не грозило. Не угодно ли Вам будет меня отпустить, мне еще весь день работать!
Я невольно улыбнулась, мне понравился этот странный тип.
– А если я стражу позову?
– О, госпожа ведьма, ну зачем беспокоить нашу доблестную городскую стражу? Бедолаги и так сегодня загружены по горло! К тому же придется заявление писать, а эта процедура несколько чашек займет.
Он окинул меня с ног до головы оценивающим взглядом и улыбнулся, словно что-то понял обо мне. Но я не дала подружке паранойе поднять голову. И тут пленник предложил:
– Давайте лучше я встречной услугой компенсирую моральный вред, причиненный мной исключительно по недоразумению?
– Зачем мне услуги вора?
– Пусть госпожа не спешит. Город у нас большой, произойти всякое может. Мое имя Амис. Понадобится Вам встречная услуга – подойдите к любому нищему и скажите, что госпожа ведьма ищет Амиса, и Амис найдет Вас в тот же день. По рукам, госпожа?
– Хорошо! – легко согласилась я, не зная, правда, какая услуга мне может понадобиться от вора, но…
Едва заметное движение Воли, и Амис свободно протягивает мне руку, чтобы скрепить сделку рукопожатием.
– Эй, браслет-то не трогай!
– Простите, госпожа ведьма, привычка, – насмешливо хмыкнул Амис, но вернул браслет. И буквально через деление он исчез в толпе с такой скоростью, что я расхохоталась. Столица начинала мне нравиться.
