Текст книги "Будь моей ведьмой"

Автор книги: Елена Звездная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Стужев заметно напрягся, я же, вытащив цветы из воды, почему-то перехватила поудобнее.

– Да не буду я тебе изменять! – заверил Кощей-младший.

И взял следующий букет, чтобы прочесть:

– «Прости, любимая, я не хотел дарить тебе»… Генри!

– Ты не хочешь дарить мне Генри? – переспросила я. – Знаешь, а я почему-то даже не обиделась.

Стужев прекратил испепелять взглядом скелетона, обернулся ко мне, и на его губах заиграла улыбка. Такая счастливая-пресчастливая, и я забыла о букетах, магах и даже перспективах его поганого характера.

– Идем обедать, – предложил Саша.

– Идем, – согласилась еще ни о чем не подозревающая я.

Князь отшвырнул букет, подошел ко мне, подхватил на руки и, вынося из гаража, проникновенно добавил:

– А потом поедим, да?

– Что? – не поняла я.

Мне коварно улыбнулись, не отпуская с рук, поднялись по ступенькам, ногой дверь открыли и внесли в дом.

– Стужев, – до меня начало доходить, что, кажется, у некоторых термин «пообедать» несколько не сочетается, собственно, с классическим понятием, – а кухня в другой стороне.

– Стужева, прикинь, до недавнего времени это был мой дом, а испытывать все прелести склероза мне еще рано, – парировал Князь, взлетая по ступеням со мной на руках.

– Но… – начала я.

– Слушай, я такой голодный, – неожиданно признался Саша и, свернув на втором этаже в спальню, добавил: – А ты такая аппетитная.

– Стужев, я положительно отказываюсь в этом участвовать! – заверещала я, едва меня на постель уронили.

– Отказываешься? – Князь задумался, окинул меня взглядом, печально вздохнул и произнес: – Ну ладно.

Развернулся и вышел. Просто вышел, на ходу поправив волосы. Приподнявшись на локтях, я удивленно посмотрела ему вслед, но в следующее мгновение Стужев вернулся, закрыл дверь и, широко мне улыбаясь, стянул с себя майку. Удивленно смотрю на него, Князь тем временем отшвырнул майку и, не отрывая от меня взгляда, расстегнул ремень на джинсах.

– Стужев, ты чего делаешь? – с нескрываемым подозрением спросила я.

– Маргош, ты такая непостоянная. – Он скинул кроссовки и босиком, с расстегнутыми джинсами направился ко мне. – У нас, между прочим, долг перед страной, перед отечеством, президент, кстати, на улучшении демографии настаивает, а ты!

Нет, я серьезно поверила, что он вот так просто уйдет?! Какие мы, жены, наивные!

– Стужев, не смей! – прошипела я и предприняла попытку покинуть супружеское ложе.

– «Врешь, не уйдешь», – процитировал Князь бессмертное, хватая меня за ногу, и ловко избавив от кроссовок, добавил: – Между прочим, ты со мной еще по процентным ставкам не рассчиталась, Маргош.

Я простонала, бессильно уткнувшись лбом в покрывало. И зря! Эта озабоченная супружеским долгом няшка умудрилась в секунду стянуть с меня шорты.

– Стужев! – заорала я и развернулась.

Зрелище того стоило, Князь стоял, сминая мои шортики, и смотрел на меня большими голодными серо-голубыми глазами так, что отказать голодающему было бы уже просто бесчеловечно.

– Ладно, – устало согласилась я. – Но по-быстрому, потому что в отличие от тебя я именно есть хочу, а не заниматься улучшением демографических показателей.

– Всегда знал, что русские женщины – самые жалостливые в мире! – просиял Стужев.

Я лишилась дара речи.

– Слушай, Маргош, – невозмутимо продолжил Саша, – тебе так идут белые носочки… А давай мы тебе еще юбочку, так чтобы короче трусиков, и два хвостика забацаем, а?

– На школьниц потянуло? – прошипела злая я.

– Аниме пересмотрел, – сознался Стужев, – с твоей подачи, кстати, следовательно – ты виновата, следовательно – тебе отрабатывать. В общем, я тебе потом костюмчик подходящий найду, сейчас не до него как-то.

И кое-кто, с самым коварно-соблазнительским видом, начал склоняться над лежащей мной. Медленно, с самой провокационной улыбочкой и очень голодным взглядом.

– Саш, – прошептала я, чувствуя, как тает любое желание сопротивляться, – а ты случайно кровь не пьешь?

– Случайно – нет. – Он лег практически на меня, но свой вес ответственно удерживал на локтях, видимо, раздавить боялся. – Исключительно по праздникам, ну и когда чел с четвертой отрицательной попадется, она просто вкусная очень и редкая.

Меня передернуло.

– Расслабься, – прошептал коварный вампирюга, облизнув губы. – У тебя третья положительная, я ее не очень люблю, сладковато-приторная слишком.

– Стужев! – Мой истерический визг на весь дом заставил его только недовольно поморщиться. – Ты издеваешься?!

Невозмутимо пожав плечами, он улыбнулся и невинно заметил:

– Ну так, слегка.

Я облегченно выдохнула, а няшка коварная подмигнул и покаялся:

– На самом деле именно от третьей положительной всегда фанател, а четвертая она, знаешь, как улитки под чесночным соусом – деликатес вроде, но на вкус хрень непонятная.

– Стужев! Ты… ты…

– Йя-йя, – кося под немца отозвался Князь, захватывая в плен мои губы.

И мысли о кровопийцах умчались куда-то вслед за остальными мыслями, оставляя только одну – вот как у него получается быть настолько нежным. Таким бесконечно нежным, вкладывающим чувство любви в каждый поцелуй, в каждое прикосновение, вырывать каждый мой стон и с нескрываемым наслаждением заставлять стонать снова.

* * *

– Хватит на меня так смотреть, – недовольно пробурчала я.

– Как? – Стужев помешивал ложкой свой обожаемый борщ и продолжал с улыбкой смотреть на меня.

Сидели мы на кухне, в совершенном одиночестве, потому что Генри, Иван и привидение таскали в дом цветы, предварительно обрывая с них открытки с сообщениями. В доме уже царил аромат лилий, и цветы уже некуда было ставить, но их все равно заносили, потому что я имела глупость обмолвиться, что они красивые.

– Так «как»? – повторил вопрос Саша.

– Как будто ты совершенно голодный, – съязвила я.

Стужев, он вдруг выпятил нижнюю губу, подбородок задрожал, и эта морда кощеевская обиженно-печальным тоном:

– А я сегодня вообще ничего не кушал…

– Третья тарелка борща не в счет, да? – зловредно интересуюсь.

– Так вкусно же, – искренне похвастал он.

Я простонала, уронила голову на сложенные на столе руки.

– Саша, – еще один глухой стон, – я его только досолила, Саша, а ты его хвалишь и хвалишь, мне уже просто неудобно, что это не я его сварила.

– Да расслабься, Маргош, – беззаботно посоветовал он и авторитетно добавил: – А правильно посолить может не каждый, кстати.

Подняла голову, посмотрела – судя по честнейшему выражению небесно-голубых глаз, не врет, но что-то в глубине души подсказывает – издевается.

– Я тебе сейчас эту кастрюлю на голову надену, прямо со всей «капусточкой соломкой» и «нямкой-косточкой»! – пригрозила я. – А потом ты поразмыслишь на тему, что когда девушку два часа на благо отечества стонать заставляют, на кулинарные подвиги сил уже не остается. И вообще, завтра ты мне грибной суп-пюре готовишь, понял?!

– Да без проблем, – легко согласился Стужев, – только ты сначала мне два часа на благо демографии отработаешь, а после, так и быть, я посолю для тебя супчик.

– Только посолишь?! – возмутилась я.

– Ритусь, в нашей семье готовить умеют только двое – микроволновка и Генри, так что просто поверь мне на слово, лично я бы себе даже посолить не доверил, так что после моей досолки суп будешь есть сама, вот.

А я вдруг представила, как Стужев осторожненько ставит передо мной тарелочку с супом и ложечку, и хлебушка кусочек, и самолично солит… и поняла невероятное – я буду это есть, даже если он туда всю солонку всыплет, просто потому что… потому что он.

– Представила, да? – догадался Князь. – Вот, и это ты меня еще толком не любишь, а теперь представь, как мне сейчас потрясно – борщик, а ты туда и сольки, и зелени, и перчика даже… твоими ручками, приятно.

Решила, что обязательно приготовлю ему как минимум омлет, как максимум потушу картошку по бабушкиному рецепту, потому что… хочется. И вот интересно, какое у него тогда лицо будет?

– Улыбашечка, – растягивая гласные протянул вдруг Стужев, – разновидность – скромная.

– В смысле? – не поняла я.

Мне широко улыбнулись.

– Улыбашечка, разновидность – наглая, – ехидно протянула я.

– Да, я такой, – гордо ответил Саша и тяжело вздохнул.

Вдруг поняла, что он тянет время. И борщ ест, видимо, просто, чтобы со мной побыть.

– Сашенька, – позвала осторожно.

– Да, Ритусенька, – отозвался он, грустно глядя в скопление капусты в тарелке, поднял голову, улыбнулся мне.

– Тебе уйти нужно? – высказала я предположение.

– Нужно, – не стал он спорить.

– Ты туда не хочешь? – продолжила я допытываться. – Что-то опасное?

– Да нет, – Стужев улыбнулся, – ничего опасного, не переживай. Просто уходить не хочется.

Помешивая чай, лукаво поинтересовалась:

– Борщ вкусный, оставлять боишься?

Князь хмыкнул, подался ко мне и, глядя в глаза, прошептал:

– Жена очень вкусная, очень-очень, боюсь оставить.

Теплой волной накрыло с головы до ног, просто счастье такое, что боишься задохнуться, но не ответить было бы нельзя:

– Мм, возьми с собой.

– Э, нет! – Стужев откинулся на спинку стула и уже серьезно, без шуток, произнес: – Рит, я едва не поседел, пока твоя ягушенская сущность латала дыру в пространстве. Теоретически я в курсе, что это происходит без вреда для хранительницы, а на практике чувствовать, как тебя трясет, и не знать, чем помочь… Это слишком суровое испытание для моей поганой душонки, Маргош, так что посидишь дома без меня пару часиков. Ну или собирайся, мы вечером к твоим родителям заедем.

Это я помнила, впрочем, и многое другое тоже.

– А в управление нам когда?

– Какое? – не понял Саша.

– Мм… ну маг Руслан, – начала я и умолкла, увидев широченную ухмылку на лице Стужева. – Что?

Покачал головой, рассмеялся и, глядя на меня, спокойно, чуть лениво даже сообщил:

– Куратор Руслан, два схваченных и лишенных силы мага, Георгий Денисович и все мальчики-зайчики, в твоем слэнге – анимешки глюченые, в данный конкретный момент застряли в реальности Зарданы. – В сине-серых глазах промелькнуло что-то очень жестокое. – На Землю, в нашу имеющуюся реальность, они вернутся в лучшем случае лет через двадцать пять, в худшем, если не сумеют договориться с Алкером, никогда.

Мне вдруг показалось, что в нашей уютной кухне подул холодный северный ветер.

– Саааш, ты сейчас пошутил? – осторожно спросила я.

Князь рассмеялся и пропел:

 
– Охотно люди устремляются в бой
За край ли родной,
За Рай неземной…
Как овцы, воины идут на убой,
А дальше – дело за мной!
 

И все. А я сидела. Вспоминала накачанных красавцев нашего универа, Колдуна, Снега, Вовчинского…

– Саш! – испуганный вскрик.

– Маргош! – Он недовольно поморщился. – Без истерик и ягушенского человеколюбия. Я должен был их устранить. И заметь – никого не убил, ты вообще на меня плохо влияешь.

Затаив дыхание, в ужасе смотрю на Стужева. Тот, окинув меня взглядом, коварно протянул:

– В моей майке, вот такая испуганно-встревоженная, ты меня дико возбуждаешь, Ритусь.

Не отреагировав на его попытку сменить тему, я решительно заявила:

– Так нельзя!

– Почему же, можно, лично я уже подкрепился и готов на новые подвиги во имя демографии отечества.

– Не смей! – взвизгнула я.

Стужев выдал злобно-обаятельно-угрожательную улыбку и плавно поднялся, не отрывая от меня очень жадного взгляда. Мгновенно вспоминаю, что передо мной тот самый опасно-притягательный Александр Стужев, который младший Кощей, сказочный злодей и лучший друг чертей в преисподней. А еще озабоченный очень.

– Саша, борщ стынет! – запоздало вспомнила я о собственной безопасности.

– Подогреем, – таким тоном прошептал Князь, что сразу стало ясно – он не о еде сейчас.

И шагнул ко мне. Я вскочила, спасаясь за неимением ничего лучшего, расположением стола посреди кухни и его способностью встать между мной и очень опасным элементом общества.

– Коварный Ритусик, – прошептал Князь, начиная маневр по обходу препятствия.

– Стужев, тебя вроде как ждут, – напомнила я.

– Подождут. – Он все так же пристально смотрел прямо на объект преследования и явно планировал захват.

Неожиданно заиграл похоронный марш. Классический шопеновский. Князь дернулся, достал трубку, ответил на звонок и несколько секунд слушал, пристально глядя на меня. Затем глухо произнес:

– Imo.

Еще несколько секунд и злое:

– Occupatus.

И прервал разговор. В следующее мгновение трубка полетела на стол, следом отправилась майка Стужева, и, поигрывая мускулами, он плавно шагнул к оторопевшей мне.

Заиграла музыка! Опять похоронный марш, но только теперь в рок-обработке.

– Мля, достали! – рыкнул Саша, схватил телефон и ответил на звонок рычащим: – Imo.

Не знаю, что там ему сказали, да и не знаю, что Стужев ответил, потому как прозвучало странное:

– Interitum aufert!

И завершив разговор, вновь бросил айфон на стол. Да так, что по экрану протянулась тоненькая трещинка.

– Так, – расстегнув пуговицу на джинсах, начал он, – на чем мы остановились?

Недоуменно пожала плечами, Стужев окинул выразительным взглядом и уже сделал шаг ко мне, как вновь зазвонил телефон. Adele «Someone Like You». Взбешенный Князь вновь схватил телефон, ответил и сообщил собеседнику нетривиальное:

– Любезный мой, Кристофер, знаешь, а я, судя по всему, выяснил причину вымирания динозавров на Земле. Тебе интересно? Правда, мой клыкастый друг? Ты уверен, что готов услышать это великое знание? Точно, готов? В таком случае, слушай внимательно. Да потому что им тоже кто-то размножаться не давал! In nomine daemonis! Quid problema?

Но проблема, видимо, имелась, потому что Стужев нахмурился, выслушивая что-то, потом сел, начал барабанить пальцами по столешнице, резко встал, схватил майку и вышел.

Некоторое время я, несколько растерянная, просто стояла. Потом начала убирать со стола, но тут же явился призрак, погрозил мне пальцем и взялся убирать сам.

– Да я как бы…

– Леди Маргарита, если у вас комплекс Золушки, я вас к отличному специалисту отведу, – произнес вошедший Генри. – Вы с ним уже заочно знакомы, кстати.

– Это тот, кто вам посоветовал заготовить извинятельные букеты? – догадалась я.

– Да, – признал скелет. – Величайшего ума человек!

И направился к холодильнику… В глянцевой поверхности отразился высокий мужчина лет пятидесяти, чуть седоватый, импозантный и солидный очень. Я вздрогнула. Заметивший это скелет обернулся и спросил:

– Что-то не так?

Кивнула и указала на холодильник. Генри посмотрел на свое отражение, привычным жестом подправил волосы, улыбнулся себе, причем отражение сверкнуло великолепными зубами, и полез доставать замороженное мясо.

– То есть… вы себя другим видите? – догадалась я.

– Меня все «другим» видят, леди Маргарита, – пояснил Генри, выкладывая на столешницу мясо, яйца и имбирь. – Только на вас чары не действуют.

Испуганно смотрю на привидение, которое, в отличие от скелета, на меня во время разговора смотрело и степень моего потрясения оценило.

– А меня вообще никто, кроме вас, не видит, – обрадовал призрак.

– Здорово, – ничуть не обрадовалась я. – Ну, я пойду?

– Идите, – благодушно разрешил Генри. – Все равно сейчас лук резать буду, а это для вас, живых, весьма слезопускательное дело.

Я сбежала, поблагодарив за вкусный обед. Выйдя в холл, нашла книгу, ту самую, ягушенскую, она так на столе и лежала, и, обнимая фолиант, поспешила в спальню, откуда доносился временами злой голос Стужева.

Едва открыла дверь, так и застыла на пороге – Саша надевал фрак. На Кощее-младшем уже были брюки, носки, черные лаковые туфли и расстегнутая белоснежная шелковая рубашка, рукава которой он в данный момент скреплял золотыми запонками, что было непросто, учитывая факт продолжающегося разговора.

– Ego contra, – произнес он неведомому собеседнику и поманил пальцем меня.

Медленно подошла, Стужев как раз завершил дело с запонками и теперь стоял, смотрел на меня с высоты своего роста, и глаза серьезные такие.

– Nulla! – резко и зло неведомому собеседнику, а у меня непреклонно отобрали книгу.

Отобрали, отшвырнули в дальний конец кровати, а затем самым наглейшим образом чья-то нахальная, не занятая телефоном рука коснулась щеки, пальцы осторожно обвели контур моих губ и спустились ниже, погладив по шее, и еще ниже. Я попыталась возмутиться, но Князь мгновенно прижал к моим губам палец, призывая к молчанию, и я скорее прочла по его губам, чем услышала:

– Очень важный разговор.

Хотела было отойти, чтобы не мешать, но Стужев властно придержал за талию, заставляя остаться на месте, а затем…

Когда его ладонь скользнула по моему животу, я еще ничего не поняла, и когда даже под майку – тоже коварных действий не заподозрила, но после он бесстыдно вторгся под резинку белья и быстрым вороватым движением накрыл все, что, собственно, закрывали стринги. И улыбка при этом стала нагловато-счастливой, и вообще весь вид таким довольным-предовольным.

Я возмущенно вырвалась, молча, но решительно отказавшись от его весьма сомнительных услуг в качестве моего белья, и, бросив на некоторых мгновенно обидевшихся укоризненный взгляд, отошла к зеркалу, поправлять одежду.

– Simpliciter occidere, – сообщил в продолжение разговора Стужев.

А затем плавно и как-то очень быстро оказался позади меня. Его рука медленно скользнула на мою талию и резким движением прижала спиной к обнаженной груди. Возмущенно смотрю на него в зеркало – что удивительно, у него и в отражении ну очень бессовестные глаза. Попыталась вырваться – удержал. Покорно замерла, ожидая хоть каких-то объяснений со стороны Кощея-младшего.

– Да, так гораздо лучше. – Сказано это было собеседнику, но смотрел в этот момент Стужев мне в глаза, и такое ощущение, что слова тоже для меня предназначались. – Намного лучше, – добавил он.

И теплая широкая ладонь вновь скользнула вниз. Глядя на Сашу, развела руками, мол, в чем проблема, он только улыбнулся в ответ, и бесцеремонная кощеевская длань забралась под майку! Гневно смотрю на него. Мне одними губами сообщают:

– Я ничего не делаю. – Он даже кивнул и глаза стали такие честные-пречестные, а потом коварно добавил: – Пока.

И в ту же секунду его ладонь властно накрыла одну грудь, чуть-чуть сжала, погладила, перешла ко второй и, повторив те же действия, устремилась вниз, снова заняв позицию, с которой ее только что изгнали. Я задохнулась от возмущения, а Стужев, весело подмигнув, начал осторожно, дразняще, поглаживать. И при всем при этом безмолвно произнес:

– Тихо.

Попыталась вырваться, но Князь, прижав плечом телефон, освободил руку, перехватил мою правую, вынудил обнять его за шею, то же проделал со второй и, поспешно подхватив телефон, ответил собеседнику:

– Да, я слушаю, продолжай.

А я смотрела на наше отражение в зеркале, и мне… нравилось. Стужев – высокий, смуглый, мускулистый, и я – хрупкая на его фоне, белокожая, с румянцем смущения на щеках и блеском ожидания в глазах. А оправдывать ожидания Саша умел… оправдывать и превосходить.

* * *

– Из дома без меня не выходишь. – Поцелуй. – Во двор тоже не стоит, у дома защита лучше. – Второй поцелуй. – Я часа через два-три буду, но постараюсь раньше. – Совсем улетный поцелуй и приказное: – Все, Ритусь, я ушел.

И перестав сжимать меня в объятиях, Стужев отступил с порога и самолично закрыл дверь. После еще и запер. Стою в шелковом халатике и смотрю на дверь.

Три проворота ключа, дверь снова распахивается, Князь в безупречном фраке, рубашке с золотыми запонками, галстуке и лакированных туфлях вновь оказывается совсем близко, очередной поцелуй и хриплое:

– Никому не звони, на звонки сама тоже не отвечай, для этого Генри есть.

– Хорошо, – уже несколько раздраженно произношу я опухшими от поцелуев губами.

– На улицу не выходи, – требовательно напоминает Стужев. – Все, я скоро буду.

Еще один поцелуй, он выходит из дома, закрывает дверь, запирает дверь…

– С тебя пятьсот баксов, – шепчет Иван.

– Я на семь раз ставил, – напоминает Генри.

Прив молчит, и мне уже известно, что он на три раза ставил. Собственно, остальные ставки распределялись следующим образом – Иван шесть, Генри, вот как выяснилось, семь.

– Нет, – почему-то тоже шепчу я, – уже не вернется.

Три щелчка, дверь открылась, Стужев в два шага оказался рядом, обнял мое лицо ладонями в белоснежных перчатках и с надеждой спросил:

– Звала?

– Нет, – отвечаю с улыбкой.

– Зараза! – в сердцах выругался злой младший Кощей.

– Сашенька! – Я поднялась на носочках, чтобы стать ближе, и выдохнула: – Я уже полчаса тебя провожаю. И если честно – мне уже страшно представить, сколько времени придется тебя встречать.

Позади нас раздалось торопливое и воодушевленное: «Делаем ставки?» Голосок был привидения, но его воодушевление мне понятно – с провожанием он круто просчитался, теперь мечтал о реванше.

– Какой смысл делать ставки – нас явно выставят? – пробурчал Генри.

Стужев бросил на гопкомпанию внимательный взгляд, и троица мгновенно ретировалась на кухню. И даже двери закрыли, но судя по тому, как затихли, явно в замочную скважину опять подглядывают.

– Ритусь, – сильные руки скользнули на мою талию, – я должен уйти.

– Иди, – в очередной раз разрешила.

Он кивнул, но выглядел при этом очень несчастным. И вдруг начал объяснять:

– Понимаешь, если я не вмешаюсь, вырежут половину клана Дормеинтес. А мне поддержка Кристофа нужна, особенно сейчас, когда я планирую устранить инквизиторов.

– Кого устранить? – переспросила я.

– Компашку няшек анимешных, – «перевел» Стужев. – Ты слышала, что Руслан сказал?

Пожала плечами. Нет, я слышала, но явно не все поняла, судя по намеку Саши.

– Плохо ты слушаешь. – Он наклонился, нежно поцеловал и пояснил: – Команда Гошика была не единственной, кого заслали на Терру, там есть и второй отряд. Их следует найти и уничтожить, а для этого мне нужна поддержка Кристофа, так что я должен вмешаться, понимаешь?

Не особо, но все равно кивнула.

– Не хочу уходить. – Он порывисто обнял меня, прижал к себе. – Не знаю почему. Не хочу оставлять тебя одну.

– Саш, – я осторожно отстранилась, – я же не одна, со мной Генри, Иван и привидение.

Стужев кивнул, нахмурился. Вновь заиграл телефон, все та же заменяющая похоронный марш «Someone Like You». Даже не делая попытки ответить, Саша наклонился ко мне, снова поцеловал и напомнил:

– Из дома не выходи, поняла?

Я кивнула.

– Люблю тебя. – Еще один быстрый поцелуй, и Стужев ушел.

Дверь закрыл, запер на ключ. Стою, жду. Внезапно понимаю, что очень хочется услышать, как ключи снова проворачиваются в замке, а затем увидеть, как дверь распахивается и входит Саша. Но вместо этого услышала, как взревел мотор «Феррари».

Подойдя к окну, увидела выезжающую со двора машину… ворота закрылись. Мне вдруг стало очень-очень тоскливо и одиноко.

Дверь в кухню отворилась, и я услышала низкий голос Генри:

– Леди Маргарита, может, чаю?

– Рита, – поправила я его.

От окна отходить не хотелось. И вообще как-то разом расхотелось двигаться, разговаривать и даже думать. Поймала себя на мысли, что есть желание стоять тут и ждать, пока не вернется Саша.

– Леди Маргарита, – костлявая рука осторожно опустила жалюзи, закрывая от меня вид на пустой двор, – давайте чаю или, может, пирожное, или…

Грустно смотрю на скелета. Чувствую, как глаза заполняются слезами, и думаю, что надо было не отпускать Стужева… хотя жалко этот клан, как его там… А кстати:

– Генри, что такое «Дормеинтес»?

– Спящие, – пояснил скелет. – Это латынь, леди Маргарита.

– Ясно. – Я совсем сникла.

Потом мелькнула мысль – из окон спальни двор тоже преотлично просматривается!

– Ладно, я наверх, – сообщила я Генри и, обойдя дворецкого, направилась к лестнице.

И вот я поднимаюсь, а сзади слышится:

– Все, это любовь. – Тоненький голосок привидения.

– Лепота. – Бас Ивана.

– Кому лепота? – Баритон Генри.

– Нам, – уверенно сказал Иван-скелет. – Маленьких-то полный дом будет…

Я споткнулась. А вот упасть мне не дали – с одной стороны придержало привидение, с другой – костлявые руки Генри.

– Леди Маргарита, вам плохо? – Скелет встревоженно на меня глядел.

А я представила, как со стороны смотрюсь, в смысле, в обществе скелета и призрака. Невольно улыбнулась и отрицательно покачала головой. Генри отпустил мгновенно, а привидение осторожно предложило:

– А давайте я вас до постели провожу.

Снизу прозвучало:

– Делаем ставки, кто первый родится?

Меня мгновенно оставили одну. И уже из кабинета послышались разговоры про ставки, риски, проценты и остальное. Букмекеры загробные!

В спальню я почти прибежала, торопливо отодвинула шторы, подняла жалюзи – двор и кусочек улицы были видны превосходно. Я переоделась в очередную майку Стужева и свои джинсовые шорты, постелила на широком подоконнике покрывало, притащила подушки и устроилась с ягушенской книжкой в руках, собираясь с пользой провести время.

Бросив взгляд на ворота, открыла первую страницу учебника. Оттуда на меня смотрела самая что ни на есть настоящая классическая баба Яга. Старая, сгорбленная, с огромным носом, на котором красовалась бородавка. У бабки в одной руке была метла, во второй прутик, перехваченный так, словно она кого-то бить собралась. И такое ощущение, что меня. И была Ёжка вся грязная, в старой порванной одежде и жуткая такая. Стояла она на болотной кочке, тощие лодыжки словно болтались в широких, не по размеру, лаптях.

– М-да, – сказала я и перевернула страницу.

А там было болото. Самое настоящее – жуткое, причем картинка казалась живой, то есть болото пузырилось, булькало, и над ним витал зеленоватый дымок. И какую страницу ни переверни – все то же жуткое болото. Я закрыла книгу. Посмотрела во двор, на ворота, на дорогу и вновь открыла учебник. Такое ощущение, что баба Яга теперь смотрела на меня с издевательским прищуром, а бородавка на ее носу стала больше.

– Бррр. – Меня передернуло.

Бабка действительно была противная. Совсем. Еще раз осмотрела ее с ног до головы и тут увидела то, чего не заметила сразу – под ее левым лаптем распласталась лягушка. То есть вредная бабка еще и лягушку придавила, и у той такая мордочка была несчастная!

– Млин, бедная лягушка, – не сдержалась я.

Земноводное действительно до слез жалко стало. Я шмыгнула носом, вытерла левый глаз, а за правым не поспела, и одинокая слезинка, прокатившись по щеке, шмякнулась на книгу! Прямо на бабку!

Я кинулась вытирать мокрое пятно, но не успела коснуться пожелтевшей бумаги, как с книгой начало происходить невероятное – баба Яга подняла ногу, и несчастная лягушка прыгнула с кочки в воду! Брызги во все стороны! И в тот же миг картинка начала преображаться, как и сама Ёжка, и вот передо мной лесная полянка, избушка на курьих ножках, Кот Ученый, Колобок на ступеньках и Яга, такая, какой их знаю я – красивая, стройная, с копной огненно-рыжих волос, зеленющими глазами и доброй улыбкой. И тут я вижу надпись:

«Страницу-то переверни».

Это что за учебник вообще?!

Но страничку послушно перевернула и увидела, что болота тут больше нет, есть «многа букафф». Реально много. И что самое удивительное – маскировалась-то книга под средненькую величину, страниц в триста, а теперь я держала в руках пухлый фолиант страниц тысячи в три как минимум. Подумала, перевернула опять на первую страницу, посмотрела на бабу Ягу и недовольно пробурчала:

– Жулики.

А нарисованная Ёжка демонстративно развела руками и поинтересовалась:

– А как ты хотела Ягой быть?

Чуть не выронила книгу, да и вопль едва сдержала. Ёжка же погрозила мне пальцем и глубокомысленно заметила:

– Почитай, лет за пять управишься.

– За сколько? – возмутилась я.

– Да, – бабка окинула меня внимательным взглядом. – Умок-то короток… Тады лет за десять.

– Что?! – Я сорвалась на визг.

Нарисованная Ёжка поморщилась, а едва я умолкла, с прищуром поинтересовалась:

– Откель такая крикливая?

Я промолчала, как-то вдруг даже совестно стало.

– А звать как? – продолжила Яга.

– Рита, – представилась смущенно.

– А я Ядвига. – Ёжка оказалась вежливая. – Ну теперича хватит размусоливать, набирайся ума-разума, Рита, да не отвлекайся.

Я кивнула, снова перевернула страницу, но вместо того чтобы читать, с тоской посмотрела в окно, на пустой двор, ворота, улицу…

И вдруг книга как заорет:

– ЧИТАЙ, КОМУ СКАЗАЛА!

Я с перепугу в ответ:

– Не кричи на меня!

Фолиант промолчал, ну а я, да, читать начала. Первая строчка гласила:

«Лишь познав себя, мы способны познать мир».

Неожиданно. Кстати, написано было на русском, причем современном русском. Странно, очень. Осторожно глянула в окно и тут же вновь начала читать:

«Упражнение первое – слезь с подоконника…»

Недоуменно посмотрела на книгу, та выдала пояснение:

«Слезь с подоконника, расстели покрывало на полу, сядь, закрой глаза и сосредоточься на себе, Рита. И хватит в окно выглядывать».

– Вебинар в действии, – пробормотала, нахмурившись.

С одной стороны, надо было слезать, иначе с этой станется опять вопить на весь дом, с другой – почему-то не хотелось пропустить момент возвращения Саши. Я вновь с тоской посмотрела в окно – на дороге показались два черных автомобиля. Дорогих явно, блестящих и новеньких. Не то чтобы я машинами увлекалась, но на эти внимание обратила.

– Рита! – прошипела книга.

– Угу, – ответила я.

И уже хотела слезть, как увидела, что обе машины останавливаются возле нас!

Сердце испуганно сжалось.

– Генри! – позвала я, вскакивая с подоконника.

Первым возле меня оказалось привидение, через несколько секунд прибежали оба скелета. И мы все вчетвером стояли и смотрели, как ворота во двор медленно открываются! Рваными дерганными движениями, словно отчаянно сопротивляются незваным гостям.

– Не откроются, – уверенно сказал Иван, – зачарованные же.

Мне очень хотелось бы в это верить, но Генри тихо произнес:

– Там маг. Сильный. Я ощущаю взлом защиты по всем векторам.

– Что? – внезапно осипшим голосом переспросила я.

– Еллдыги захухренные! – с чувством выругался Иван. – Поднимаем наших?

Генри отрицательно качнул головой и спокойно произнес:

– Ты же помнишь – только в экстренном случае. Нужно понять, чего они хотят.

Я закрыла книгу и, обняв фолиант, тихо спросила:

– А что они могут хотеть?

Ворота окончательно открылись, только створки дергались, как в агонии, и оба автомобиля мягко въехали во двор.

– Мало ли, – прошептал Генри, – если челы – денег, если хвостатые – выпить, если клыкастые – на разборки, если ведьмы – права качать, если инквизиторы – тоже права качать, но в более истеричном стиле. У хозяина круг общения большой.

Ну, вот после его слов и мне стало интересно, кто ж это приехал и чего хотят, и теперь мы все заинтересованно глядели на оба автомобиля. Открылась дверца, показалась нога в джинсах и черном ботинке…

– Не кровососы точно. Или оборотни, или челы, – произнес Иван.

Вслед за ногой из машины вышел широкоплечий мужчина. Он стоял спиной к нам, в том же положении протянул руку – и ворота закрылись.