Текст книги "Кто я? Автобиография совершенно незнакомого человека"

Автор книги: Елена Прокофьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

ЕЛЕНА ПРОКОФЬЕВА
КТО Я?
(Автобиография совершенно незнакомого человека)

Предисловие

Я пишу эту книгу потому что:

– она стала моей навязчивой идеей и, другого способа избавиться от неё я не вижу,

– мне нужно раз и навсегда попрощаться со своим прошлым,

– мне нужно кое-что сказать тем людям, которых я любила и продолжаю любить, но сделать это при личной встрече я не могу, потому что:

– им это не нужно,

– они боятся моих слов и своей реакции на них,

– они забыли кто я такая,

– да и просто потому, что у них свой Путь, и я никоим образом не хочу им мешать в дороге,

– знаю, что многие люди просто не осмеливаются (а может и не задумываются о том, что это возможно) изменить существующий ход событий, оправдывая своё бездействие якобы объективными обстоятельствами, которые от них ну никак не зависят,

– хочу поделиться своими мыслями и поддержать тех, кто вопреки всему всё-таки решился прислушаться к себе и пойти своим Путём, совершая свои ошибки и получая свой собственный жизненный опыт, избавляясь тем самым от общепринятых убеждений,

– просто хочу сказать огромное «СПАСИБО!» этому миру за уникальную возможность жить, любить, дарить своё тепло и доброту тем, кто готов их принять; за то, что я просто просыпаюсь каждое утро и понимаю, что чтобы со мной не произошло, я это приму и может быть стану чуточку мудрее.

С любовью и искренностью,

Прокофьева Лена.

Счастье, что птица, лишь вольным бывает,

К тебе лишь стремиться, с тобой лишь играет.

Ты дай ему просто лишь горсточку света,

Побольше улыбок и капельку лета.

И будет оно лишь к тебе возвращаться,

С тобой лишь дружить, обнимать, целоваться.

1

Конец августа. Недавний дождь освежил дороги и городскую зелень, прибив пыль и дав возможность подышать полной грудью. Обычный двор типичного жилмассива… хотя нет, не совсем обычный – чуть более зелёный, чуть более чистый, я бы даже сказала чуть более гостеприимный. Одноподъездная девятиэтажная свечка уютно расположилась в небольшой низинке. На двери домофон. Давно некрашеная, но целая лавочка стоит тут же. Около неё две девушки, из агентства недвижимости. Направляюсь прямиком к ним, время ровно 16:00, узнаю у них, что хозяйка опаздывает и, что эту квартиру будут показывать два агентства, но клиент второго пока не подошёл, поэтому первыми пойдём мы.

Через пару минут со стороны остановки к дому подошли две женщины – хозяйка квартиры Ольга, женщина лет сорока, и, по всей видимости, её мама.

Заходим в подъёзд, вызываем лифт, поднимаемся на девятый этаж, направо, некрашеная металлическая дверь, за ней простая деревянная.

– Ну вот, проходите, смотрите, – сказала Ольга, обращаясь ко мне.

Ванна, туалет, сантехника – всё в приличном состоянии. На кухне холодильник, стол-тумба и два навесных шкафа ещё из той поры, когда они у всех были одинаковые, только цветом отличались – эти были голубые, древняя плита с двумя рабочими конфорками, такой же голубой стол из того же семейства и две табуретки на каких-то слишком тонких, а может быть слишком длинных ножках. Окно обычное, с маленькой форточкой. Широкий подоконник меня почему-то особенно порадовал.

В комнате диван и покосившаяся в разные стороны «стенка». Дверь на балкон, но последний в таком состоянии, что выходить туда я не собираюсь.

Прислушиваюсь к себе и давно позабытое чувство дома вдруг зашевелилось где-то в глубине – мне здесь хорошо, спокойно.

– Меня всё устраивает. Я её снимаю.

Итак, давайте знакомиться – меня зовут Прокофьева Лена, месяц назад мне исполнилось двадцать семь лет, моей дочери Маше – два с половиной года. Я намерена уйти от мужа, с которым прожила семь лет. Два месяца назад я уволилась по собственному желанию с работы, где проработала в общей сложности лет пять, и на ближайший месяц в моём распоряжении есть однокомнатная квартира, оплаченная женатым мужчиной, разменявшим пятый десяток, который якобы любит меня, и я отвечаю ему тем же.

Четвёртое сентября. Отведя Машу в детский сад и вернувшись домой, я упаковала свои и её вещи в коробки, перекладывая их из пакетов, которые остались не разобранными после нашего переезда в эту квартиру. С этим нехитрым занятием я справилась за несколько часов, после чего вещи были благополучно перевезены и сложены аккуратной кучей в нашем новом жилище.

Забрав Машу из садика, мы отправились с ней домой.

От садика до дома шесть остановок на троллейбусе, продуктовый магазин, детская площадка с неизменными качелями и горкой – обязательная программа выполнена, и Маша спокойно соглашается пойти домой, наводить порядок.

– Мама, а мы теперь тут жить будем?

– Да.

– А почему?

– Потому что там, где мы жили раньше, мне было плохо. А здесь хорошо.

– А папа где будет жить?

– Папа будет жить там же, где и сейчас. Там же, где мы ещё вчера с тобой жили.

– Аааа… ну ладно…

– Маша, одень, пожалуйста, тапочки, а то пол видишь какой грязный, я не успела его помыть.

– Угу, – сказала Маша и пошла в своих розовых носочках изучать новую территорию.

Сквозь тяжёлый сон до меня донёсся какой-то скрежет и грохот. Постепенно вытаскивая себя в реальность и приоткрыв глаза, я посмотрела на время – половина двенадцатого. Маша, свободно раскинувшись на диване, сопела, как ни в чём не бывало. Грохот замер где-то совсем рядом, а последовавший следом звук открывающихся дверей дал понять, что мы поселились рядом с шахтой лифта.

Взгляд скользнул по коробкам, задержался на немытом полу и наткнулся на Машины брючки, в которых ей завтра предстояло идти в садик. Хочешь, не хочешь, а надо встать и постирать, потому как они одни и идти больше не в чем.

Постирав, я поняла, что не смогу уснуть в комнате с грязным полом – вымыла. Пока мыла, сон выветрился вовсе и немного отдохнувший организм с оптимизмом посмотрел на упакованный в картон быт. Коробка с ванными принадлежностями без сопротивления заняла своё почётное место на полу под умывальником. Коробка с немногочисленной кухонной утварью отправилась поближе к кухне. Необходимая одежда была разложена по полочкам.

Третий час ночи. Маша беспокойно завозилась на большом диване, я прилегла рядом и дала ей грудь. Мерно посасывая, она вернулась в свой сон, прихватив с собой и меня.

2

Вы помните своё детство? Какие чувства у вас возникают, когда свой внутренний взор вы обращаете в ту пору, когда были ребёнком? Какие моменты всплывают в памяти? За какие события может зацепиться память и унести вас в то далёкое время, когда вы должны были быть безмятежными, радостными, не обременёнными пустыми заботами и хлопотами?

Я честно пыталась ответить на эти вопросы. Пытаюсь на них ответить и по сей день, потому как ничего, ровным счётом ничего не могу вспомнить. Пытаясь заглянуть в те времена, я попадаю в пустоту, в какой-то серый туман. Пребывание в последнем ничем мне не грозит, но и совершенно ничем не радует. Этакая безликая, безразличная ко всему Пустота.

Хотя в последнее время, напрягаясь изо всех сил, мне удаётся выудить какие-то обрывки, но они никогда не сложатся в картинку, их слишком мало и большинство из них – есть лишь оторванная Пустота.

… Я сплю. Не знаю, сколько мне лет, но думаю, что не больше шести. Что-то извне заставляет меня проснуться и приоткрыть глаза. Передо мной папино лицо, в глазах светится Любовь и Радость, моё сердечко вмиг согревается, и до сознания долетает мысль – папа вернулся (он куда-то уезжал, насколько и куда я не помню, да это и не важно – это единственный человек в нашей семье, который умеет разговаривать со мной без слов и который меня любит)…

… Темнота, только откуда-то сверху к нам пробивается яркий солнечный свет. Спрыгивая с последней обледеневшей ступеньки на земляной пол, я оказываюсь прямо около кадки с квашенной капустой. Папа достаёт из сумки кастрюлю, а из кастрюли – ложку, отодвигает в сторону крышку кадки и начинает накладывать капусту в приготовленную ёмкость, я стою рядом и жду той минуты, когда очередная ложка с капустой направится прямо ко мне в рот. Долго ждать не приходится, и я смачно начинаю пережевывать хрустящее лакомство. Наевшись, я вылезаю наверх. Немного погодя, вытаскивая из погреба всё, что было положено взять, на поверхности появляется отец. Мы снова навешиваем успевший замёрзнуть замок, я прыгаю сверху на мешок с картошкой, увязанный на санках, и мы отправляемся домой…

… Какая-то остановка, мы ждём автобус: я, папа и мама. Между нами с отцом завязывается какая-то игра. Я отбегаю на небольшое расстояние и начинаю строить рожи, а папа нарочито сердитым голосом что-то мне говорит, будто строжится, и вроде как норовит меня догнать – азарт налицо, как говорится. Чуть вдалеке слышен мамин голос: «Коля, перестань! Ваша игра до добра не доведёт! Лена, хватит! Успокойтесь сейчас же!». Мы дружно игнорируем этот столь привычный голосовой шум, но не проходит и минуты, как я падаю, ударяюсь и начинаю ныть. Папа расстраивается, а мама приговаривает: «Вот! Я же говорила, что до добра это не доведёт!». Я быстро успокаиваюсь, встаю в сторонку и больше никуда не рыпаюсь…

Мама… я очень хочу рассказать вам что-то тёплое и светлое об этом человеке, но врать я не умею, и память мне тут помочь ничем не может. Детей ведь не обманешь, и пустышку от маминой груди с тёплым молоком любой малыш отличит, вот только не дано этому малышу логично и доступно объяснить взрослому человеку, как плохо ему от этих заменителей родительской Любви. И я не знаю, обвинять ли этого человека, что за всю свою жизнь она так и не задалась вопросом о смысле своей жизни, или принять это как должное и смириться с тем, что человеку проще накормить, обстирать, выгладить и вылизать наружность, чем попробовать заглянуть в себя и отыскать там, в бесконечных недрах своей спящей Души, немного тепла и нежности для своих близких.

Потом, когда я буду всеми возможными и доступными мне способами восполнять эту зияющую Пустоту, под названием Материнская Любовь, я осознаю, как велико её значение, как необходима она ребёнку, сколько времени можно потратить в её поисках и сколько ошибок можно совершить, но сейчас, когда я только знакомлюсь с этой жизнью, я могу лишь инстинктивно тянуться к более тёплому человеку, к моему отцу, а отчаяние и тоску выражать слезами.

3

– Мама, мамочка, не уходи, я пойду с тобой! Мамочка, я не хочу здесь оставаться! Я хочу домой, я хочу с тобой домой! Мамочка, не оставляй меня здесь, я хочу пойти с тобой домой!

– Чем дольше Вы здесь задержитесь, тем хуже сделаете себе и ей – пришли, быстро раздели и быстро ушли.

Непонятно как я собираю все оставшиеся силы, отцепляю Машины руки от себя и выбегаю из группы, захлопнув за собой дверь. По ту сторону не смолкает отчаянный плач моей дочери.

Я не знаю слов, способных описать моё состояние, слёзы застилают глаза, на ватных ногах я спускаюсь по лестнице на первый этаж, выхожу на улицу и сажусь на лавочку, не в силах отсюда уйти. Вот уже неделя, как Маша пошла в детский сад и каждое утро она, начиная плакать ещё дома, уговаривает меня не водить её в садик. Меня рвёт на части внутреннее противоречие: моя душа готова ворваться обратно в группу, собрать своего ребёнка в охапку и убежать от этого дошкольного учреждения куда подальше. Разум же, не переставая, твердит мне: «Так надо, так надо, так надо…». Кому надо? Зачем? И оставшимся здравым смыслом я понимаю, что если Маша не будет ходить в детский сад, я не смогу выйти на работу, а, следовательно, у нас не будет денег не то, что на жильё, элементарно не на что будет покупать еду и необходимые вещи. К этому моменту жизнь уже научила меня тому, что можно надеяться только на свои силы и рассчитывать только на свои возможности.

Немного придя в себя, я поднимаюсь со скамейки и выхожу с территории садика. Троллейбус, шесть остановок, дом.

Ну что ж, младший научный сотрудник в отставке, как работу искать будем?

Пока не знаю, но что-нибудь придумаю. Снова одеваюсь, выхожу из дома и покупаю в киоске две газеты, предоставляющие перечень имеющихся вакансий. Периодичность выхода газет – два раза в неделю, неплохой шанс найти в свежем номере что-нибудь подходящее.

В штудировании газет, телефонных звонках, редких собеседованиях и Машиных слезах проходит месяц.

Мой Опекун (не знаю, почему я выбрала именно это слово для мужчины, оплачивавшего на тот момент мою квартиру, но оно, по-моему, очень удачно его характеризует) периодически осведомлялся, как у нас идут дела, время от времени привозил фрукты, иногда мы вместе ходили в магазин, и он оплачивал все мои покупки. Начавшиеся было поначалу разговоры о совместном проживании и счастливой семейной жизни мало помалу сходили на нет – он всё больше предпочитал отмалчиваться, а я лишний раз не напоминала. Его сексуальные желания были достаточно редки и непритязательны – до утра он оставался всего пару раз.

Как человек, привыкший в своей жизни взваливать на себя как можно больше проблем, он в срок оплатил очередную сумму, подарив нам ещё один месяц спокойствия.

– Лена?

– Да.

– Добрый день. Мы хотели бы пригласить вас на собеседование.

– Хорошо.

– Завтра в половине одиннадцатого Вас устроит?

– Да. Вполне.

– Хорошо, тогда до встречи.

Звонок застал меня на детской площадке, мы с Машей совершали ежедневный ритуал под названием «Возвращение домой». В тот момент она, устроившись поудобнее прям на песке в местной песочнице, наблюдала за двумя взрослыми девочками, которые «готовили ужин». Видно было, что она с головой ушла в этот процесс и вытаскивать её сейчас оттуда совершенно бессмысленно, поэтому мне оставалось лишь сесть на лавочке неподалёку от этого священнодействия и отслеживать окружающую обстановку.

4

Пройдя недавно отстроенный жилмассив насквозь, я уткнулась в частный сектор. Судя по карте, место, назначенное для собеседования, находилось сразу же за этими ветхими домиками, разбросанными по склону. Жизнь полна контрастов и вот вам один из них: старушка в заношенной телогрейке, куцей юбке, потерявшей за долгие годы всякий внешний вид, валенках и в чем-то наподобие шапки тянула на разбитых санках две помятые фляги. Неподалёку из земли торчала колонка. Водопровода, по всей видимости, у неё не было, да и уже не будет, потому как ветхая её лачуга скоро прекратит своё существование, уступая место очередной панельной коробке – благоустроенному многоквартирному дому.

Пройдя по дорожке из плит, предусмотрительно кем-то уложенных на случай непогоды и, как следствие, непролазной грязи, я вышла к новому гаражному комплексу, который, видно было, уже функционировал, но строительство ещё шло. По металлической лестнице, пристроенной в торце здания, я поднялась в офисное помещение и толкнула современную дверь.

– Доброе утро!

– Лена?!

– Да.

– Проходите, присаживайтесь. Одежду можно положить вон туда.

Бросив куртку на тумбочку, я села перед парнем, внешний вид которого сразу говорил о том, что передо мной менеджер среднего звена: снисходительный, но не лишённый доброжелательности взгляд, условно-приветливая улыбка, сдержанные манеры, ухоженный вид.

– Меня зовут Михаил, это Александр, а вон там – Андрей. Итак, у нас есть вакансия на должность офис-менеджера…

Типичный офис нелегальной конторы – ничего лишнего, только самое необходимое: четыре стола, четыре компьютера, стеллаж для документов, тумба, на которой сейчас лежала моя куртка, шкаф-пенал, в котором хранились банки из-под кофе, причём как с содержимым, так и без него, чай, сахар и прочая дребедень, необходимая в повседневной офисной жизни, и в уголке кулер с чистой водой.

– … воды у нас нет, поэтому питьевую мы заказываем, а в умывальник привозим из колонки. Туалет на улице. Пообедать можно в соседней комнате, там есть стол и микроволновка. Вот такие условия.

– Хорошо. Я поняла. Принципиально меня всё устраивает.

– Отлично. Тогда на сегодня всё. В течение этой недели мы ещё будем рассматривать кандидатов, а, наверное, в пятницу определимся и перезвоним.

В пятницу, во второй половине дня мне перезвонили и сказали, что я принята на работу и в понедельник, в десять утра можно приступать к выполнению своих обязанностей. Я поблагодарила и попрощалась.

5

Длинный деревянный барак, поделенный тонкими перегородками на маленькие комнаты – посредине стол, слева от него плательный шкаф, две металлические кровати вдоль стен. Дверь распахнута, за дверью – солнечный летний день. Открыв глаза, вижу отца, он устроился на второй кровати и читает книгу. Мы с ним на базе отдыха, мне – девять лет.

И вновь память возвращает мне лишь какие-то обрывки: обильная зелень, свежий воздух, уютные дорожки, соединяющие жилые домишки со столовой и с открытой круглой танцплощадкой, по пути в столовую вырезанные из дерева мишки, точь-в-точь, как на обёртке от конфет «Мишка косолапый». Поход в лес за грибами, мальчик, с которым мы подружились, его собака, взрослый эрдельтерьер – его клички я, конечно же, не помню, но помню его добрые собачьи глаза и короткую мягкую вьющуюся шерсть, семья мальчика – мама, папа и старшая улыбчивая сестра. Помню новое эмалированное ведро, которое мы с папой купили, чтобы посолить собранные грибы; не помню, посолили мы их или нет, не помню, чтобы мы их везли домой, да собственно и дорогу домой я не помню вовсе. Помню танцующего с кем-то в летнем сумраке отца, как он танцевал, сказать не могу, помню лишь, что танцевал.

Где силы взять, чтоб вдруг весною собраться с духом и пойти?

Весной? А может быть зимою? И тут опять дела, звонки.

Куда идти и что там будет? Здесь всё привычно и тепло,

А что там дальше?

Будь, что будет! Пойду, пойду я всё равно!

Пойду туда, где непогода, где злые ветры, где пурга,

Где тьма незримая струиться, туда, куда ведёт душа.

Она как тот маяк мне светит, она меня не подведёт.

Пускай лишусь всего на свете, но знаю, там нас счастье ждёт.

Оно сидит, согрев свой чайник, и напекло уж пироги,

А я всё здесь от скуки маюсь, от лени, грусти, от тоски.

И что мне ваше «жди, надейся»? Я не хочу, мне время жаль!

Пойду туда, а ты тут грейся, авось увидимся, прощай!

6

Быстро освоив свои нехитрые обязанности и наведя порядок в компьютере и документах, я поняла, что мне нечем заняться в свободное время, оставшееся до конца рабочего дня, и поскольку весь мой день проходил на стуле перед компьютером, то последним я и воспользовалась в надежде занять себя чем-нибудь интересным. Полазив по Интернету и отыскав пару интересных книг, я поняла, что читать мне как-то не хочется и ткнула мышкой на ссылку «Знакомства».

Вы знакомы с сайтами знакомств? Готова поспорить, что если ваша деятельность хоть как-то связана с компьютером (а у кого она сейчас не связана? Есть такие?) и вам где-то от пятнадцати до пятидесяти пяти, то вы хоть раз туда залазили и примеряли на себя роль виртуального друга.

Вот так, совершенно случайно, как это обычно и бывает, я начала знакомиться с виртуальным миром любви, всеобъемлющей похоти и всестороннего удовлетворения скрытых человеческих потребностей. Сделав себе анкету и ознакомившись с нехитрым сервисом, я обнаружила, что пора сворачиваться и бежать в садик – рабочий день закончился.

Утром следующего дня я проснулась, как это обычно и бывает по выходным, от Машиного крика: «Мама, я покакала!». Надо вставать.

Приняв душ (Маша сидела тут же и складывала башню из кубиков), я вышла на кухню. Заварив чай и намазав маслом кусок черного хлеба, я села завтракать, Маша пристроилась у меня на коленках и начала высасывать свою порцию утреннего молока, а поскольку дома мы с ней ходили голые, то никаких препятствий у неё на пути не было.

Быстренько поев, мы собрались и вышли из дома: Машу ждала бабушка, а меня – свобода. Сегодня она останется ночевать у родителей.

Выйдя из родительской квартиры, я пешком направилась домой. Конец октября был достаточно ласков и прогулка любому, кто решился бы сегодня прогуляться, могла доставить удовольствие. Моё состояние сейчас напоминало лодку, качающуюся на волнах, весла которой брошены за ненадобностью на дно – я готова с удовольствием принять любое направление и любое течение. Абсолютно любое.

Дойдя до дома и раздевшись, я опустилась на пол, на кухне. С некоторых пор я очень люблю сидеть на полу, есть руками, сидя на полу, ходить по дому голой и неподвижно сидеть где-нибудь в уголке своей квартирки, слушая тишину. Хотя, наверное, я любила это всегда, просто сейчас у меня появилась возможность вести себя так, как я этого хочу, и делать то, что я хочу. Просидев так пару часов, я поняла, что теперь мне хочется побродить и, одевшись потеплее, я отправилась на свою очередную «бродилку».

Вы когда-нибудь бродили бесцельно по вечереющему городу? Так, чтобы выходя из дома, вы понятия не имели, куда сейчас направитесь, и что будете делать? Просто идти в том направлении, в котором идут ваши ноги (поверьте, они лучше вас знают, куда надо идти, но вы ведь считаете себя умнее ваших ног, поэтому так часто приходите не туда. Не верите? Проверьте!)? У меня это стало одним из любимейших занятий.

Сегодня моей первой целью был книжный киоск, расположенный в переходе одной из ближайших станций метро, куда я пойду дальше, я понятия не имела. Дойдя через парк и боковые улочки до моей цели, я остановилась, ожидая пока освободиться продавец. Боковым зрением я заметила парня – высокий, темноволосый, бежевая куртка, светло-коричневые вельветовые брюки и спортивные туфли на мягкой подошве – повернув голову, наши глаза встретились на долю секунды и тут же разошлись. Пока я рассчитывалась за книгу, он, закончив рассматривать что-то в витрине, двинулся по направлению к лестнице, ведущей к поездам метро. Взяв сдачу, я застыла на месте, осознавая происходящее – я захотела пойти за ним.

Тем временем он спустился по лестнице и бросил взгляд в мою сторону – этого было достаточно, чтобы принять решение.

Зайдя следом за ним в вагон метро, я встала неподалёку. Такого душевного подъёма я не испытывала уже давно, радость заполнила всю меня без остатка, и вдруг я поняла, что он знает, почему я здесь, что я чувствую и что будет дальше. Мы доехали до конечной станции. Выходя из вагона, я знала, что мне надо к нему подойти, но как же это было тяжело.

Он шёл впереди меня, но так медленно, что я ощущала его ожидание…

– Прости. Ведь ты просто так гуляешь, – меня била мелкая дрожь и, по-моему, я запиналась.

– Ну… да. Можем погулять вместе.

– Хорошо.

И мы пошли. Когда меня, наконец, перестало трясти, я начала наблюдать за происходящим. Сумрак города, какое-то кафе, автобус, мы о чём-то разговаривали, я сразу поняла, что он знаком с тем, с чем я только начала соприкасаться – прозвучали слова «эзотерика», «одиночество», «медитация», в январе он собирался поехать в Индию. Я чувствовала себя бездарным учеником рядом с Учителем, но меня это нисколько не отпугивало, а, наоборот, притягивало.

– Скажи свой номер телефона, – спросил мой спутник после того, как мы сделали большой крюк по городу и подошли к метро, где встретились несколько часов назад.

Я назвала свой домашний номер.

– А твой? – Услышав простую комбинацию, я поняла, что не знаю, как его зовут. – А имя?

– Что? Аааа… Женя.

– Лена.

И мы попрощались.

Впоследствии мы ещё несколько раз встречались, гуляли по парку, однажды ходили в кино, после которого он спросил:

– Лена, тебе что-нибудь этот фильм дал (мы смотрели очередные приключения Джеймса Бонда)?

– Ничего, кроме возможности пару часов посидеть рядом с тобой, – улыбнувшись, ответила я.

– Значит, он должен был дать что-то мне.

Однажды, гуляя по парку, он задал вопрос:

– Лена, что ты ищешь? Ведь ты что-то ищешь, так ведь?

– Да, ищу. Что? Не знаю.

И я действительно не знала. Да и как я могла это знать тогда? Что знает слепой котёнок двух-трёх дней отроду? (А я именно так себя чувствовала.) Он просто жмётся поближе к теплому и большому телу своей матери, тычется носом в её живот да исследует на своих подгибающихся неуверенных лапках ту картонную коробку, в которую их всех поместили, чтоб они не разбредались по комнате.

Что я ищу? Хотела бы я и сама это знать. Вполне возможно, что даже искать я ещё не начала, потому как глаза ещё не до конца открыты – я просто начала прислушиваться к себе, только и всего.

Потом я его ещё несколько раз встречала, но уже случайно столкнувшись где-нибудь на улице, встречаться мы как-то само собой перестали.

Дороги, люди, города,

Мы все живём и дышим этим,

Но как различны душ глаза,

Одни грустны, а те беспечны.

Ребёнок мимо прошагал,

В нём тяжесть лет уже сквозила,

А в ручках лишь ведёрко снега,

В глазах – отчаянье, тоска.

Как может он в его-то годы

(четыре где-то малышу)

Сказать отцу, что опыт многих

Пока не спит – кричит вовсю.

Кричит о том, что жизнь прекрасна,

О том, что радость есть во всём,

О том, что снег блестит, как в сказке,

О том, что двор важней, чем дом.

А что в ответ? «Не лезь, не трогай.

Пошли, давай скорей домой.

Ты что плетёшься? Я с работы!

Ты что не понял? Дуй за мной!».

И две слезинки, как росинки,

Упали тут же в талый снег,

И блеск в глазах пропал вдруг сразу,

И постарел тот Человек.

Тот Человек, кто видит больше,

Кто к счастью знает сто ключей,

Кому четыре года впрочем,

Но он отца куда мудрей.