Текст книги "Кроличья нора, или Хроники Торнбери"
Автор книги: Елена Граменицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 10
Пробуждение чувств
Никогда еще я не спала так крепко, без единого сна, без пробуждения среди ночи. Открыла глаза, лишь когда по лицу начали прыгать солнечные зайчики. Проснулась с необыкновенным чувством легкости в душе и улыбнулась наступившему дню. Мир изменился, внутри меня раскрылся нежный бутон, крошечный весенний цветок.
Тихо рассмеявшись странному чувству, зарождающемуся в глубине моего сердца, перебрала в памяти все события вчерашнего вечера:
«Правильно ли я поступила, что покинула бал? Что происходило дальше? Как долго все веселились? Танцевал ли сэр Фитцджеральд с Анной, много ли уделял он ей внимания? О чем я думаю?? Конечно, он подарил ей все свое внимание, как будущей жене! Хорошо, что я не стала свидетелем его нежности к ней. Надо что-то придумать, чтобы более не присутствовать в их компании. Может, сказаться больной? Нет, так я рискую навлечь на себя беду. Лучше затаиться в доме, не показываться гостям на глаза, чем оказать услугу леди Кэтрин. Ее неприязнь очевидна, я бы много отдала, чтобы не видеть больше старую ведьму».
Приняв решение не попадать в поле зрения хозяина и оставшихся после бала гостей, я сразу после завтрака тихонечко прокралась в библиотеку и затаилась.
Напрасно. Стоило мне с томиком недочитанных сонетов Шекспира залезть в большое уютное кресло, развернутое к окну, и скрыться за его высокой спинкой, как сзади послышались быстрые шаги.
Конечно, это была миссис Фрида – кто еще знал все потаенные уголки? Только ей не составляло труда найти меня где угодно в большом доме.
– Доброе утро, мисс Хелена! Как я вижу, вы намерены отсидеться в тишине и по возможности избежать общения с господами, я правильно угадала? Так вот, вашим планам не суждено сбыться. Я здесь по личной просьбе хозяина, он хочет видеть вас на конной прогулке. И отказа слушать не намерен, хотя и предполагает, что таковой последует, – резюмировала с улыбкой экономка.
– Доброе утро, миссис Альварес. Прошу принять мою огромную благодарность за вчерашнюю помощь. Вы спасли меня из ужасно затруднительного положения…
Испанка перебила:
– Пустое, мисс! Не обращайте внимания на слова леди Мортон, пропускайте мимо ушей, и не будете попадать в затруднительное положение. Хотя мне понятно ваше желание остаться одной. Надеюсь, что сомнение в правильности выбора моего сына стало очевидным?
– Да, миссис Фрида. Но почему вы не обмолвились ни одним словом о чудовищном характере старой леди? Полагаю, ее злоба и тщеславие пострашнее инфантильного и холодного нрава самой невесты?
– Мне не хотелось прослыть сплетницей, мисс, но теперь вы можете разделить мои опасения. Будем надеяться, ядовитая кровь матери не перешла по наследству.
«Как бы не так, в тихом омуте еще те черти водятся! Мать в лицо плюется ядом, а дочь будет это делать исподтишка, как милый малыш-проказник», – подумала я, но не осмелилась произнести это вслух.
«Все-таки я злая… или просто ревную?»
– Элен, дорогая, вы слышали мою просьбу и личную просьбу хозяина? Поднимитесь в свою комнату, я распорядилась подать новый костюм для выездки. И не беспокойтесь о пустяках, я помню, что вы сидите в седле по-мужски. Ничего страшного, хоть это и не распространено, но не является дурным тоном. Леди Лаура, мама сэра Фитцджеральда, ездила верхом в мужском седле и не обращала ни на кого внимания, что и вам советую, – беспрекословным приказным тоном закончила миссис Альварес.
Итак, моим планам отсидеться в тихом уголке было не суждено сбыться.
Ничего не оставалось как в очередной раз поставить Шекспира на полку и покинуть библиотеку.
«Ну что же, примем участие в очередном акте интермедии, понаблюдаем за развитием характеров ее героев…»
Я направилась к выходу, но Фрида остановила меня:
– И еще, мисс, – она запнулась, подбирая правильные слова. – В компании, что будет на прогулке, присутствует несколько офицеров, незнакомых вам. Безусловно, они будут представлены и, как бы правильно сказать… Сэр Фитцджеральд сильно обеспокоен вашим будущим… Полагаю, он решил подобрать вам партию, – закончила Фрида и с некоторым волнением взглянула на меня.
Подобрать мне партию? То есть выдать удачно замуж? Пристроить? Что мне сказать? Что крайне удивлена? Что… разочарована?
Мои худшие подозрения начали сбываться: хозяин намерен в скором времени удалить меня из поместья.
Я затаила грустные мысли.
– Это, безусловно, очень благородно с его стороны – побеспокоиться о будущем бедной приживалки. Полагаю, мое присутствие в доме не по душе его будущей жене. Ведь так, миссис Фрида?
Женщина нахмурилась:
– Не знаю что сказать. Возможно, это только мои догадки, а на самом деле мысли хозяина совсем о другом. Возможно, я позволила себе лишнее и мне не стоило предполагать будущее и предвосхищать события, но, тем не менее, приглашены два офицера из числа его хороших друзей. И думаю, – Фрида хитро улыбнулась, – он пригласил их, чтобы дать вам возможность выбрать наиболее достойного.
Мне была непонятна ее улыбка, а новость совершенно не радовала.
– Да, иметь право выбора – это большая честь для меня. А если ни один из кандидатов на мою руку и сердце не подойдет, сэр Фитцджеральд пригласит других, устроит кастинг? Или в конце концов его невеста с матерью выставят меня вон? – не выдержала я, но, взглянув на нахмурившуюся миссис Фриду, поняла, что перешла грань ее понимания.
– Устроит кастинг? Поясните, мисс.
Я постаралась как можно скорее извиниться за свою дерзость и глупость, сославшись на переживания и тяжелую ночь после бала. Фрида сдержанно улыбнулась в ответ и с невозмутимым видом приняла извинения. Она прекрасно знала, что хозяин отпустил меня пораньше и что я имела возможность хорошо отдохнуть, в отличие от нее, вынужденной провожать последних гостей, задержавшихся в поместье практически до утра.
«Кастинг? Идиотка…»
Пора успокоиться, иначе маска слетит окончательно.
Поднявшись в комнату, я нашла аккуратно сложенный костюм для верховой езды. Это был шерстяной двубортный пиджак фисташкового цвета, узкие галифе с кожаными вставками на коленях и высокие сапоги. Переодеться пришлось самой, не хотелось беспокоить по пустому поводу Розалинду. Горничная гуляла до рассвета с другими слугами, а сейчас вынуждена была прислуживать паре горгулий.
Надеть костюм не составило особого труда. Застегнув бесчисленные крючочки и пуговки, недолго потрудившись над натягиванием сапог, я подошла к зеркалу и ахнула:
– Прекрасно выглядите, Елена!
Смотревшая на меня из зеркала стройная молодая женщина с улыбкой поклонилась и радостно засмеялась:
– Совсем неплохо! Спасибо!
Внезапно родился кураж, а следом – эйфория и восторг. Что могло быть лучше, чем когда ты готова взлететь над землей, когда чувствуешь себя уверенной, неотразимой красоткой?
«Ну что же, господа, – я готова к будущим победам. Пора наконец посмотреть кандидатов на покорение моего сердца».
Конная прогулка обещала быть удачной. Июльское солнце уже ярко сияло над парком, на небе не наблюдалось ни единого облачка.
У выхода, нетерпеливо перебирая копытами, стояло несколько оседланных лошадей, среди которых притаилась любимая и послушная Марта.
«Надеюсь, Готлиб именно ее оседлал для меня?»
– Не беспокойтесь, мисс, – услышала я его хриплый голос – конюх словно прочел мысли. – Марта уже ждет, пройдемте со мной. Сегодня будет солнечный день, мисс. Ни облачка, ни ветерка!
Конюх подвел меня к лошади, стоящей немного в стороне от других; я уже взялась было за луку, как услышала сзади шаги и незнакомый мужской голос:
– Позвольте помочь вам, мисс!
Я обернулась. Передо мной вытянулся в струнку упакованный в красный камзол с серебряными галунами бравый военный. Это был молодой человек лет тридцати, светловолосый и с глазами цвета топленого шоколада. Он несмело улыбнулся.
«Красавец, – решила я, с восхищением разглядывая офицера, – кареглазый сердцеед Джордж Клуни может быть твоим далеким потомком», – и с удовольствием согласилась принять предложенную помощь.
Молодой военный подал руку, и, опершись на нее, я пушинкой взлетела в седло.
Подняв глаза, я оглядела собирающихся гостей и заметила нахмурившегося сэра Фитцджеральда. Поймав мой взгляд, он отвернулся и направился быстрым шагом к своему вороному, лишая меня возможности поприветствовать его.
«Что происходит? Неужели он зол на меня за то, что я покинула бал раньше времени? Но он сам позволил уйти… Господи, позволь мне помечтать. Он ревнует?»
– Позвольте представить вам Джона Мак-Фейри, – услышала я знакомый голос, прервавший смелые мысли. Справа от крупа моей лошади появился конопатый сияющий Эдуард Мосснер.
«Удивительно, что я не заметила его вчера вечером среди гостей. Возможно, он приехал на бал после скоропостижного побега?»
– Молю о снисхождении, я припозднился, а Джон воспользовался ситуацией и успел услужить незнакомке! – Эдуард бросил хитрый взгляд на военного.
Бравый офицер Мак-Фейри, сняв кокарду, почтительно поклонился, а господин Мосснер продолжал ритуал знакомства:
– Позвольте представить вам, Джон, кузину сэра Фитцджеральда, леди Элен Эпсом Коллинз!
Я невольно вздрогнула, услышав из уст Эдуарда еще одну присвоенную мне фамилию.
«Значит, он уже предупрежден о нашем мнимом родстве? Ну что же, так тому и быть. Элен Коллинз. Звучит красиво!»
Наклонив голову в немом приветствии, я еще раз с удовольствием взглянула на зардевшегося, словно маковый цвет, офицера и подумала:
«Как все замечательно складывается. Если Джон Мак-Фейри – один из предполагаемых кандидатов, то второго представлять уже нет необходимости, потому что первый номер меня полностью удовлетворяет. Правда, если бы ситуация не была срежиссирована хозяином, а произошла сама по себе, то удовольствия было куда больше».
Участники конной прогулки потихоньку собирались. Я с нетерпением ждала появления «ангела». Леди Анна, видимо, специально тянула время, чтобы подготовить торжественный выход.
Так оно и случилось. Все уже были верхом, когда она, словно птичка, с веселым переливчатым смехом выпорхнула из парадных дверей.
Будущая хозяйка Торнбери выглядела не только прекрасно, но и соблазнительно. Ее безукоризненный выбор пал на коралловую амазонку узкого покроя, удачно подчеркивающую упругую девичью грудь. Пышная юбка небрежно и с тайным умыслом была поддернута с одной стороны. Невинная уловка, призванная продемонстрировать всем желающим маленькую изящную ножку, мелькавшую из-под полы, удалась на все сто. Несравненный провокационный образ юной Артемиды завершала шляпка с развевающимся на ветру длинным фазановым пером.
Увы, даже мое сердце дрогнуло от восхищения при виде сошедшего с небес и готового к шалостям ангела.
Мистер Коллинз подошел к невесте, поцеловал протянутую маленькую ручку и помог сесть на лошадь.
Мисс Анна мило улыбнулась своему жениху, в знак благодарности слегка коснувшись его щеки. Вновь раздался ее смех, подобный перезвону хрустальных колокольчиков.
Я нахмурилась и опустила глаза.
Но стоило мне взглянуть на гарцующего рядом на вороном жеребце молодого «мистера Клуни», как грусть исчезла без следа.
«Порой не мешает поискать радость и в малом». Мак-Фейри был не только привлекателен внешне, но и, не побоюсь сказать, необычайно сексуален. Каждый раз, ловя его нежный взгляд, я с удивлением ощущала теплоту, разливающуюся по телу, чувствовала уже практически забытое желание. У меня давно не было мужчины, и теперь, чем дольше я наблюдала за молодым офицером, за его движениями, за статным крепким телом, тем больше мне хотелось остаться с ним наедине и позволить ему дотронуться до себя. Неожиданно вспыхнувшая чувственная страсть к совершенно незнакомому человеку смутила меня и заставила густо покраснеть.
«Что ж, надо быть благодарной хозяину за достойный выбор», – уговаривала я себя, опасаясь выдать фривольные желания и мысли.
Сквозь опущенные ресницы я увидела, как к нам приблизился всадник, и подняла горящее от стыда, смущенное лицо.
Это был сэр Фитцджеральд, на этот раз улыбающийся и неожиданно приветливый.
Настроение хозяина менялось подобно ветру.
– Доброе утро, мисс Элен! Как вам спалось? Дорогой Мак-Фейри, мое почтение! Рад видеть, что вы приняли приглашение присоединиться к нашему скромному обществу, – раздался его радостный голос.
Я улыбнулась, стараясь запрятать постыдные мысли как можно глубже, словно он был в состоянии прочесть их:
– Все замечательно! Утро великолепное, очень надеюсь, что прогулка будет увлекательной! – я некоторое время молчала, подбирая слова.
– Тем более в такой компании! Спасибо, сэр, что пригласили господина Мак-Фейри, никогда еще не встречала более приятного и любезного молодого человека, – закончила я чудовищной глупостью и с невинной улыбкой взглянула на мистера Коллинза.
То, что я совершила ошибку, допустила вопиющую бестактность, – стало понятно сразу. Выражение лица моего хозяина не оставило сомнений. Вновь вежливая ледяная маска.
Сэр Фитцджеральд процедил сквозь зубы:
– К вашим услугам, мисс. Сэр! – он кивнул Мак-Фейри и, резко развернув лошадь, присоединился к своей невесте, не спускавшей с нас любопытных фарфоровых глаз.
Проклиная собственную глупость, я боялась поднять глаза на окружающих, полагая, что безобразную вульгарную фразу слышали все до единого.
Но искрящийся в крови кураж пришел на выручку.
«На самом деле, прозвучало неплохо. Добавила щепотку перца в пресную компанию снобов. Улыбайся! Это всех раздражает!»
Мы потихоньку двинулись в путь.
Постепенно мое волнение улеглось, и я пыталась размышлять:
«Что в моих словах так разозлило хозяина? Его реакция была чрезмерно холодной, если не сказать, невежливой. Джон Мак-Фейри – достойный молодой человек, офицер… Тем более он сам планировал нас познакомить… Или это были только предположения Фриды?»
Я терялась в догадках. Мне меньше всего хотелось потерять расположение сэра Фитцджеральда.
Но, скажу честно, грустные мысли не долго терзали меня.
Душка офицер полностью завладел моим вниманием. Он рассказывал о милых пустяках, о смешных случаях из армейской жизни, о последних новинках лондонских салонов. Кто бы мог подумать? Добровольно приняв роль слушателя, я веселилась от души, внимая остроумным репризам и шуткам.
И по окончании прогулки было искренне жаль расставаться со столь милым и любезным молодым человеком.
Офицер помог мне сойти с лошади и вежливо проводил до двери. Прощание было недолгим. Мак-Фейри выглядел смущенным и, поцеловав мне руку, робко спросил, не буду ли я против его посещений Торнбери и наших дальнейших встреч.
– Конечно нет, я была бы несказанно рада увидеть вас снова!
Лицо голливудского красавчика просияло; лихо отсалютовав, он побежал к своему вороному коню, нетерпеливо бьющему копытами у входа. Проводив его восхищенным взглядом, я поискала в ближайших аллеях парка мистера Коллинза с невестой. Но их нигде не было видно. Скорее всего, влюбленные, отделившись от остальных, наслаждаются в тишине обществом друг друга. И это правильно. Так и должно быть. Наверное…
Хочу упомянуть, что за время недолгого пребывания леди Анны в поместье мне выдался случай поговорить с ней в отсутствие матушки и составить собственное мнение о характере девушки.
Одним пасмурным утром я застала Анну за шитьем. Погода не всегда баловала и порой заставляла скучать в тиши библиотеки или в гостиной за пустой светской болтовней. Заметив Анну, я попыталась потихоньку уйти и не мешать, но она сама окликнула меня и попросила остаться.
Фарфоровому ангелу было невыносимо скучно в огромном пугающем ее доме. Ведь их поместье Уилл Лодж намного меньше и уютнее. Она выросла в нем и очень скучает по папеньке.
Удивляло то, что девушка казалась искренней или, во всяком случае, великолепно исполняла роль. Она призналась как на духу, что от всей души мечтает вырваться из-под опеки властной матери, обрести собственную семью и очаг.
Откровенничая, Анна не выглядела высокомерной, а наоборот, была приветлива и дружелюбна. Если она не любила своего избранника – потому что нельзя любить того, кто с детства готовится тебе в мужья, – то, безусловно, восхищалась им. Такая дружеская привязанность сама по себе была предвестником спокойной и размеренной супружеской жизни. Пришла пора успокоить миссис Альварес относительно несчастливой судьбы будущего брака.
Глава 11
Почетный член Клуба Неудачников
К сожалению, во время присутствия в доме семьи Мортон мне более ни разу не удалось поговорить с сэром Фитцджеральдом, хотя я и миссис Фрида неоднократно бывали приглашены на дневные прогулки и на музыкальные вечера. Но мы всегда оставались обделенными его вниманием. Оговорюсь: он был вежлив, любезно здоровался и спрашивал о самочувствии, но не более того. В то время я сильно страдала от непонимания, в чем кроется причина его охлаждения и явного пренебрежения. Возможно, он не желал вызвать недовольство леди Кэтрин или ревность Анны. А скорее, причина была более прозаична. Сэр Фитцджеральд просто не замечал бедную приживалку, не принимал в расчет, позволял присутствовать в доме, совершая акт благотворительности, не более того…
И если бы не встречи с Джоном Мак-Фейри, то я погрузилась бы с головой в беспробудную тоску и печаль.
Офицер уже несколько раз посетил меня в поместье. С разрешения сэра Фитцджеральда во время этих встреч мы гуляли в парке. Кроме милых, но пустых разговоров – о погоде, о жизни в полку, о планах командования перенести зимние квартиры южнее в район Ливерпуля – интересных тем для обсуждения более не находилось. Мистер Мак-Фейри оказался страшным тихоней и неуверенным в себе человеком. Дальше случайных прикосновений рук и томных взглядов дело не продвигалось, а быть инициатором более тесных отношений я не имела права, хотя порой и желала. Форсирование событий могло отпугнуть красавца офицера. Вместе с тем обстоятельства вынуждали меня планировать дальнейшую жизнь. Необходимо было найти опору, чтобы окончательно не пропасть, когда новая хозяйка попросит оставить поместье. Я предполагала, что это событие уже не за горами.
Погостив более двух недель в Торнбери, «дорогие гости» наконец-то покинули нас. Все домочадцы смогли вздохнуть с облегчением, потому что прежняя спокойная и размеренная жизнь возвращалась. Меня снова ждали долгие беседы и прогулки по парку с миссис Фридой, чтение книг в библиотеке, игры в салки и прятки с белокурым ангелом Мэри, рассказывание ей на ночь сказок. И ко всем перечисленным благам обещали добавиться встречи с милым сердцу мистером Мак-Фейри.
Я готовилась стать абсолютно счастливой, если бы не одно обстоятельство: сэр Фитцджеральд не собирался в скором времени покидать поместье. Проводив семью Мортон до границ Торнбери, он вернулся, и это внесло некоторый диссонанс в привычную размеренную жизнь.
Но на этом изменения не закончились.
Первая странность заключалась в том, что визиты Джона Мак-Фейри в поместье стали реже, а вскоре я получила он него известие, что полк расквартирован, и он едет домой, на север, в Норфолк, навестить родителей, будет безумно скучать и ждать от меня известий. Меня неприятно поразил тот факт, что он не пишет о сроке своего возможного возвращения. Ничего не оставалось как смириться с неизвестностью, надеясь на лучшее.
Вторая странность произошла немного позже.
Как-то утром Розалинда пришла помочь мне с умыванием и поделиться секретом:
– А вы знаете, мисс, что хозяин пригласил в Торнбери известного лондонского художника?
«Откуда мне это было знать? Я уже забыла, когда говорила с ним о чем-нибудь, кроме обычного „Доброго утра“ и „Все хорошо, сэр“».
– А зачем он его позвал?
– Никто не знает, даже миссис Альварес не предполагает причину. Но я всегда говорила: наш хозяин странный, никому не дано понять, что у него на уме.
«Пока не нахожу ничего удивительного в его поступке. Вот если бы сюда нагрянул цыганский табор, тогда было бы над чем ломать голову». Данная мысль не была озвучена. Вместо этого я сказала:
– Возможно, он хочет что-то поменять в доме или в саду и художник будет готовить новый проект? Кто знает? Посмотрим, Рози.
На том и порешили.
Еще несколько дней жизнь в поместье продолжалась без каких-либо существенных изменений.
Сэр Фитцджеральд теперь даже вечером старался не выходить из кабинета и не попадаться нам на глаза. От его безразличия и непонимания причины, повлекшей столь резкое отчуждение, с каждым днем становилось все хуже.
Присутствие невесты и ее матери более не могло быть оправданием странного поведения, и я терялась в догадках.
Наконец, набравшись храбрости, я обратилась за помощью к миссис Фриде.
Увы. Она также заметила изменения в характере хозяина и была весьма удивлена, потому что не находила им логичного объяснения. Фрида не смогла мне назвать ни одной существенной причины, по которой он стал избегать общения не только со мной, но и с ней, его приемной матерью, а спросить напрямую она вряд ли решится.
«Ну что ж, значит, задам ему этот вопрос сама», – подумала я тогда и начала ждать удобного момента.
В один из дней, ранним утром, я случайно встретила сэра Фитцджеральда в холле первого этажа, когда он давал указания садовнику. Поняв, что это именно тот долгожданный шанс, я осмелилась подойти и встать рядом, ожидая, когда хозяин освободится и обратит на меня внимание.
Увидев меня, он, как ни в чем не бывало, любезно улыбнулся и, как обычно, поинтересовался моим самочувствием. Дав ему такой же привычный ответ, я, сдерживая внутреннюю дрожь, стояла рядом и ждала, когда Клайв покинет холл. Стоило садовнику удалиться, сэр Фитцджеральд повернулся ко мне:
– Мисс, есть что-то еще, что вы бы хотели мне сообщить?
Мой ответ прозвучал не совсем вразумительно.
– Нет, сэр. Точнее… да. Простите. Мне действительно необходимо задать один-единственный вопрос, и жизненно важно знать на него ответ… – в этот момент дыхание от волнения перехватило, я замолчала, тщетно пытаясь избавиться от кома в горле.
Сэр Фитцджеральд молчал и внимательно смотрел на меня. Он ждал продолжения.
С невероятным усилием сомнения были преодолены, но уже готовые прозвучать слова замерли на губах. Утонув в серых глазах собеседника, я забыла все заготовленные заранее фразы. Его острый взгляд беспрепятственно проник в душу, легко прочел все вопросы, понял волнения, ставшие разом нелепыми и несущественными.
Молчание становилось мучительным. Звенящую тишину, разлившуюся по сумрачному холлу, прерывали лишь глухие удары испуганного до смерти сердца.
Наконец, отбросив сомнения в разумности принятого решения, глупая приживалка осмелилась подать голос.
«Если не сейчас, то я никогда уже не смогу подойти к своему грозному хозяину и произнести вслух несусветную чушь…»
– Сэр, умоляю, назовите мне причину, по которой ваше отношение ко мне ухудшилось настолько, что мы на протяжении двух недель почти не разговариваем.
«Что ты говоришь? Остановись, пока не поздно!! Кто он и кто ты? Он вправе вести себя как заблагорассудится!»
Но глупышку несло:
– Если мое присутствие в поместье стало неугодным, просто скажите, куда мне идти, и я уйду, сэр… Потому что нахожусь полностью в вашей власти и…
Последние слова так и не прозвучали, смешиваясь с рыданием.
Мистер Коллинз побледнел.
Его брови удивленно взлетели, лицо дернулось от боли, но тут же смягчилось. Он впервые за долгое время с нежностью взглянул на меня и улыбнулся:
– Первым делом, будьте так любезны переодеться для конной прогулки, я прикажу Готлибу оседлать Марту.
Несколько мгновений я стояла, не понимая услышанного, потом медленно повернулась и пошла к лестнице.
«Хорошо, значит, он не хочет говорить со мной в доме».
Пока я одевалась для прогулки, в голове проносилось множество версий. Но все они сводились к одному: положение вещей изменилось, и мне предстоит выслушать известие, которое сильно повлияет на мою дальнейшую жизнь.
«Может, он будет говорить о планируемом замужестве с сэром Мак-Фейри? Но это не самая плохая новость – я сама уже строила подобные планы. Или он хочет переселить меня в другой дом, например, в Лондон».
Будущее было туманно. Выходя из комнаты, я невольно взглянула на себя в зеркало и вздрогнула. Совсем недавно из него улыбалась соблазнительная амазонка, готовая покорять мужские сердца, а теперь смотрела одетая в тот же светло-зеленый камзол осунувшаяся девушка с грустными глазами, испуганно заглядывающими в будущее.
«Какая мне разница до того, как я выгляжу? Как и всем остальным в этом доме…»
Около парадной двери стояли две оседланные лошади. Арабского вороного держал под уздцы старик Готлиб. Успокаивая норовистого скакуна, он нежно похлопывал его по атласному крупу и что-то шептал в ухо. На скромную Марту никто не обращал внимания. Гнедая воровато щипала стриженую траву газона.
«Как мы с тобой похожи, Марта… Обе члены команды неудачников, серые, посредственные приживалки… Щиплем травку, пока никто не видит…»
Сэр Фитцджеральд уже ждал меня у входа. Он быстро подошел и предложил свою помощь.
Я вежливо поблагодарила и согласилась.
Долгое время мы ехали рядом, не проронив ни слова. Я надеялась, что он заговорит первым, но прошло уже много времени, поместье скрылось с глаз, а хозяин продолжал хранить молчание, становившееся невыносимым.
«Зачем он позвал меня на прогулку? Что хотел сказать? Помолчать можно было и дома».
Наконец я не выдержала и спросила его о первом, что пришло в голову – о самочувствии леди Анны. Он резко развернул лошадь, спешился и подошел ко мне. Я смотрела с испугом, как мистер Коллинз протянул руку. Следом услышала его голос, хриплый и прерывистый:
– Мисс Элен, прошу вас сойти с лошади.
Вздрогнув от неожиданной просьбы, я протянула ему руку в ответ. И, перекинув ноги, уже готова была послушно спрыгнуть вниз, как вдруг сэр Фитцджеральд шагнул еще ближе и, аккуратно взяв меня за талию, снял с лошади сам.
«Что он делает?»
А потом произошло совершенно невероятное, совершенно немыслимое.
Время замерло, застыло.
Пока я тихо скользила вниз по его телу, минула, казалось, целая вечность, а он продолжал держать меня в объятиях и не разомкнул их даже тогда, когда моя щека нечаянно коснулась его горячей щеки и я почувствовала дрожание ресниц. Испуганное заячье сердце приготовилось выпрыгнуть из груди, оно колотилось как бешеное, отдавая эхом в висках.
«Что происходит?»
Я так и застыла в стальном кольце его рук, боясь шелохнуться. Стараясь не дышать, опасаясь, что со вздохом исчезнет иллюзия чуда.
Чувствовала сладкий запах его кожи, стараясь запомнить, наслаждалась теплом щеки и трепетом ресниц и никак не соглашалась осознать, что это происходит в реальности.
Наконец он тяжело, прерывисто вздохнул и заговорил. Я осмелилась заглянуть ему в лицо. Он говорил быстро, не выпуская меня из своих крепких рук и не отводя взволнованного взгляда:
– Мисс Элен, прошу простить меня, если напугал… но я более не могу… так не может продолжаться. Нет никакого смысла скрывать, сколь долго ни пытайся… Скрывать, что увлечен… словно… Господи… все не так. Хотел сказать не так… Мисс, умоляю, примите мою руку и сердце, прошу вас стать леди Фитцджеральд Коллинз, моей женой, – на одном дыхании, боясь сбиться, произнес он.
«Этого не может быть. Я ослышалась…»
Если бы в этот момент разверзлись небеса и ангелы запели райские хоралы, я была бы не так удивлена, как прозвучавшим признанием.
Потеряв дар речи, я не мигая смотрела на него, пока из глаз не покатились слезы. Постепенно смысл сказанного стал доходить до меня. Тело мое начала бить крупная дрожь. Мистер Коллинз еще крепче прижал меня к себе. Склонив голову ему на плечо, я безуспешно пыталась успокоиться.
Казалось, мы простояли так целую вечность. Я слушала частые удары его сердца и потихоньку приходила в себя. Первое потрясение миновало. Очнулся разум. Освободившись от объятий и отступив на шаг назад, я задала логичный вопрос:
– Сэр, а как же помолвка с леди Анной? Что теперь будет с ней?
На лицо сэра Фитцджеральда легла тень, прорезав на лбу глубокую продольную морщину, и он устало закрыл глаза:
– Я знал, что вы спросите об этом. Ответ прост – я разрываю помолвку. Не вижу смысла жениться на женщине, которую уважаю, но не люблю.
Этого объяснения явно не хватало.
– Сэр, я никто в этом мире, человек без рода и племени, я…
«Почетный член Клуба Неудачников».
– Что скажут о вас в обществе?..
Сэр Фитцджеральд шагнул ближе. Мне пришлось вновь отступить на шаг.
– Что вы такое говорите? Какое это имеет значение? Неужели вы так и не поняли, что мнение этих снобов для меня ничего не значит? Сейчас важно только одно – я влюблен и мне безразлично, из какого мира и даже времени вы явились. Наша встреча на той лесной дороге была предопределена судьбой.
Несколько мгновений он молчал, не отводя пристального взгляда. Потом повторил вопрос:
– Приятен ли вам союз со мной?
«По-моему, это происходит в действительности…»
Я видела, чувствовала, как волновался сэр Фитцджеральд, как блестели его глаза, дрожали губы. Меня переполняли противоречивые чувства – от нескончаемой радости до неверия в происходящее. И все же ангел не оставил меня в тот миг, заставил послушаться глупого женского сердца. Глубоко вздохнув, я осмелилась взять руку хозяина и осторожно прикоснулась к ней губами. У него была очень красивая рука, изящная и легкая, с длинными тонкими пальцами, она пряно пахла кожей от удил, солнечным теплом и скошенной травой, и мне было приятно поцеловать ее. Потом прижала ее к своей пылающей щеке и ответила:
– Сэр, я никогда не оставлю вас, сердце мое всегда будет биться рядом, клянусь Богом.
Мне хотелось поцеловать его дрогнувшие в улыбке губы, но, смутившись, я скромно опустила глаза. Волшебный момент утерян. Осмелев, прикоснулась к шершавой щеке, успела поймать губами скатившуюся слезу.
– Вы не должны плакать, мой дорогой хозяин. Если только от счастья!
