Текст книги "Дикое домашнее животное"

Автор книги: Елена Глушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 6

В четверг вечером в агентство заглянул Валера Лосев, старинный знакомый и тайный поклонник моей подруги.Точнее, это он думал, что тайный. И вот это было самое удивительное, потому что Валера Лосев был профессиональным психологом, сотрудничавшим с правоохранительными органами. И уж с его-то опытом не знать, что тайное всегда становится явным…Много лет назад они с Антониной вместе учились в университете на психологическом. Правда, потом моя подруга, чтобы прокормить семью, переквалифицировалась в бухгалтера. А вот Лосев как-то перетерпел, выжил, и теперь процветал – у него была собственная частная практика. Мы сотрудничали с ним и совместно проводили различные тренинги и семинары по подбору кадров и управлению персоналом.Лосев давным-давно, еще со времен университета, сох по Антонине и свято верил, что она ни о чем таком не догадывается. Разумеется, она все знала и бессовестно этим пользовалась.Там была какая-то темная история.Кажется, они встречались недолго. Потом что-то случилось, какая-то ужасная непоправимая ошибка, и все кончилось. Лосев попытался реабилитироваться, но у него ничего не вышло.Со временем Антонина сменила гнев на милость, снова стала называть его Лосиком, но ближе вытянутой руки уже не подпускала.Валера был рад и этому. Он уверил себя, что все прошло, былого не вернуть, и надо жить дальше. Бедолага думал, что у них теперь дружба.А Антонина на полном серьезе считала его своим рабом и эксплуатировала по-черному.Именно Лосик организовывал ее бесконечные переезды с квартиры на квартиру – следствие многочисленных разводов. Это он пристроил Антонининых детей в престижные школы: сына – в технический лицей, дочь – во французский коллеж. Когда детям захотелось собаку, именно Лосев нашел для них сначала немецкого дога Бруно, а затем Теренса, толстого белого лабрадора.У него были знакомые во всех организациях города и на всех этажах власти. Он мог достать любую вещь и организовать любое мероприятие.Единственным, что оказалось ему не по зубам, была Антонина.* * *– Привет, девчонки! – пропел Валера, вплывая в мой кабинет.Не знаю никого, кому бы так шел светло-бежевый цвет. И совершенно не представляю, как ему удавалось в мятом льняном костюме выглядеть английским аристократом.Если вы подумали, что Валера Лосев был ботаником, то ошиблись. Лосев был настоящим городским пижоном, прекрасно разбирался в модных тенденциях и с удовольствием покупал и носил шикарные вещи.Я с тайной завистью ощупывала его кашемировые джемпера и сетовала, что никак не могу подобрать для себя что-либо похожее. Мы с ним были готовы часами обсуждать технологии итальянских обувщиков и буквально упивались родством душ.А Антонина в припадке плохого настроения любила повторять, что мы просто близнецы – оба хищники и прожигатели жизни.На счет себя я бы, разумеется, так не сказала, но то, что Лосев брал от жизни все, сомнению не подлежало. Но я его не осуждала. Возможно, он таким образом компенсировал свою неудачу с моей подругой.Одно время, совсем недолго, я даже подумывала завести с ним роман, но, во-первых, он был неженат, а во-вторых, это все равно, что спать с братом. К тому же я чувствовала, что Антонине это вряд ли понравится. Так что я оставила эту затею. К всеобщему спокойствию.– Как дела, приятель? – спросил Валера, теребя Бруно за ухо.Бруно поморщился от такого панибратства (он не любил фамильярностей), но стерпел. А Лосев непринужденно опустился в кресло и положил ногу на ногу, демонстрируя отличную новую пару замшевых мокасин. Перехватил мой восхищенный взгляд и самодовольно ухмыльнулся. Пижон!Ни за что не спрошу, что за марка.– Ну? Что новенького? – поинтересовался Валера.Я замялась, и Антонина с воодушевлением принялась рассказывать ему о подготовке к нашему очередному совместному семинару – на этот раз по мотивации персонала торговых предприятий.Когда Антонина закончила, Лосев начал задавать каверзные вопросы, на которые она с легкостью отвечала. Валера докапывался, Антонина отбивалась. Он заходил с другого бока, она парировала. В общем, оба получали истинное удовольствие от общения.В другой раз я бы тоже в этом поучаствовала. Но сегодня у меня почему-то не было никакого настроения.В разгар прений зазвонил телефон, и я меланхолично взяла трубку.– Алло?– Я могу услышать Резникову Инну Алексеевну? – спросил знакомый голос, и я задохнулась.Меня бросило сначала в жар, потом в холод. В висках запульсировало, в ушах зашумело.– Я вас слушаю, – с трудом выдавила я, придя в себя через несколько секунд и стараясь говорить безразличным тоном.Прошла почти неделя. Интересно, как он будет выкручиваться? «Я был в Антарктиде, спасал пингвинов»? Наверняка, что-нибудь в этом роде.– Извините, что не позвонил раньше, – сказал он без тени сожаления в голосе, – но я только сегодня обнаружил в вашем кошельке визитку с телефоном. Похоже, в первый раз я невнимательно смотрел, потому что ее не заметил.Тупица! Я тут же его простила. Но не собиралась ему этого говорить.– Готов вернуть вам ваше добро. Могу завезти. Или сами заберете?Вот тут уж я была в своей стихии. И если это наивно-нахальное существо полагало, что я немедленно кинусь ему на шею, то оно здорово ошибалось.– Спасибо, что позвонили, – равнодушно отозвалась я. – Честно говоря, я уже и не надеялась…На том конце провода, кажется, поперхнулись от такой наглости, а я продолжила:– К сожалению, сегодня я занята. Да и завтра скорее всего не получится…Я упивалась своим триумфом. Но меня быстро вернули с небес на землю.– Ну что ж, – буркнул он. – В конце концов, это вам нужно. Позвоните, как надумаете. Надеюсь, у вас телефон с определителем номера.И тут я испугалась.– Нет-нет, подождите секундочку, – пролепетала я, запаниковав. – Давайте все же встретимся. Завтра. Скажем, часов в восемь.– Утра?Бестолочь.– Вечера.– Минутку…Я слышала, как он шуршит страницами ежедневника.– Подойдет. Где?– М-м… Возле центральной библиотеки, – брякнула я, не подумав толком.А что? Сильный ход. Главное, нестандартный. Да и мне близко от дома.– Договорились, – согласился он. – До встречи.Я не успела больше ничего сказать, как в трубке раздались гудки.Нет, это что-то невероятное! Да кем он себя считает?Ну, ничего. И не таких обламывали. Я придумаю, как тебя приручить.Положив трубку, я обнаружила, что Антонина и Валера внимательно на меня смотрят.– Все хорошо? – спросил Лосик.Его длинное породистое лицо выражало искреннее участие. В отличие от Антонининого.Я кивнула, не в силах говорить.– Это он? – прищурилась Антонина.Я снова кивнула, чувствуя, как улыбка против воли расползается по всему лицу.– Фу, – с отвращением сказала Антонина. – Ты бы видела себя сейчас. Облизываешься, как кошка на горшок сметаны.Возможно. Но мне было все равно.– Ну что, подруга? Жизнь-то, похоже, налаживается? – подмигнул мне Валера.Вот он меня понимал.– Слушайте, вы! Вы оба омерзительны, – заявила Антонина. – Хищники!

Глава 7

Судьба предоставила мне еще один шанс, и я твердо намеревалась им воспользоваться.Кажется, я начала понимать, почему у нас с крестоносцем ничего не вышло в первый раз.Дело в том, что он действительно был очень привлекателен и наверняка привык, что девицы сами вешаются ему на шею. С другой стороны, я тоже не уродина и привыкла, что липнут ко мне, а не наоборот. Вот и получилось, что два красивых человека посидели на лавочке, каждый в надежде, что другой проявит инициативу, и, ничего не дождавшись, разошлись в разные стороны.Мне это объяснение нравилось больше всего. Конечно, могли быть и другие варианты, но я предпочитала о них не думать. Кому приятно размышлять о том, что, возможно, ты просто не интересен другому человеку?* * *В пятницу рабочий процесс пошел коту под хвост, поскольку я весь день мысленно готовилась к нашей встрече.Сначала я решила предстать пред ним в образе роковой дивы: красное платье, сидящее на мне как вторая кожа, копна распущенных волос, десятисантиметровые шпильки.Потом подумала, что это слишком, особенно на фоне центральной библиотеки, и решила заменить красное платье на строгий серый костюм, а лаковые шпильки на удобные замшевые лодочки. Волосы можно будет собрать в высокий пучок.Нет. Опять не то. Буду похожа на училку. Что же делать?Так, спокойно! Без паники! Мало ли, чего хочу я. Надо понять, чего хочет он. Если он ждет, что я сделаю первый шаг – я сделаю. Понятия не имею какой, но сделаю.А что, если предпринять что-нибудь неожиданное? То, чего он никак не ждет? Ну, скажем, он рассчитывает, что я буду его очаровывать. А я не буду! Что, если сделать вид, будто мне от него ничего не нужно, и просто приятно пообщаться? Может, стоит для усыпления бдительности прикинуться этакой простой славной девчонкой и именно этим и заинтересовать его?Гениальный план.Проблема была в том, что я совершенно не представляла, как это – прикинуться простой славной девчонкой.Часам к трем, когда мое состояние приблизилось к паническому, я позвонила Лосеву и после пары незначащих фраз спросила его в лоб:– Вот скажи мне, как психолог. Что нужно сделать, чтобы понравиться мужчине, который нравится тебе?– Мне? – хмыкнул он.– Лосев, не прикидывайся идиотом! – в полном отчаянии зашипела я. – У меня на это нет времени, и к тому же нервы ни к черту.– Да ладно тебе, я пошутил, – испугался Валера. – В чем проблема-то?Я глубоко вдохнула и попыталась взять себя в руки.– Проблема в том, что я встретила человека, а он… Ну, в общем, он не проявил ко мне никакого интереса. А я очень хочу его заинтересовать. Скажи, что мне делать?– Ну… – задумался психолог. – А ты уже пыталась что-нибудь предпринять?– Пыталась, – призналась я.– Что именно?Хм…– Я пыталась быть неотразимой.– Неужели это не сработало? – хохотнул Лосев, и я снова ощутила нестерпимое желание его прибить.Интересно, все психологи – садисты?– Шучу, – посерьезнел он, почувствовав реальную угрозу в моем молчании. – Скажи, как ты хочешь его заинтересовать?– То есть? – не поняла я.– Я имею в виду, в сексуальном плане или чисто по-человечески?Ого! Я и не задумывалась об этом!Черт с ним, с сексом. Это всегда успеется.– По-человечески, – решила я.– Ну что ж. Тогда все просто, – сказал психолог. – В действительности, любому человеку по-настоящему интересен только один объект – он сам. Поэтому, если ты при общении не будешь перетягивать одеяло на себя, а будешь демонстрировать искренний интерес ко всему, что он изволит говорить (и ко всей его персоне в целом), то он обязательно почувствует, как ему с тобой комфортно. Как с тобой хорошо. Отсюда обязательно вытекает симпатия. Так что остается только закрепить и развить успех.– А как?– Не знаю. Все зависит от обстоятельств. Действуй по обстановке.Легко сказать. Ладно, придется попробовать.– И еще, – добавил Валера. – Не пытайся на него давить. Если почувствуешь, что он внутренне сопротивляется – отступи. И вообще, не показывай явно свою заинтересованность. Оставь за ним свободу выбора, хотя бы иллюзорную. Пусть он думает, что последнее слово за ним. Даже если это не так.Лосев снова хмыкнул, но на этот раз я не среагировала. Мне было о чем подумать.– Ладно. Кажется, я поняла. Спасибо за помощь.– Всегда пожалуйста. Расскажешь, чем дело кончится?– Обойдешься, – сказала я и выключила сотовый.

Глава 8

Рабочая неделя закончилась. Все разошлись по домам.Я сдала офис на сигнализацию, и мы с Бруно тоже пошли домой.Оставалось три часа до встречи. Сказать, что я нервничала, значит ничего не сказать – меня буквально трясло. Со мной еще никогда такого не было.Дома я вытащила из шкафа всю одежду и стала соображать, как же мне все-таки одеться. Ярко? Скромно?Снова позвонила Лосеву, но на этот раз абонент оказался недоступен.В конец измучившись, я от отчаяния надела старые джинсы, кроссовки и любимую футболку с вышитым солнышком – будем заинтересовывать по-человечески, а не сексуально.В половине восьмого я затолкала одежду назад в шкаф, велела Бруно оставаться за старшего и обреченно поплелась к библиотеке.* * *Я очень пунктуальна, никогда не опаздываю и всегда прихожу минута в минуту. Однако на этот раз я превзошла самое себя: явилась за десять минут до назначенного времени.На стоянке перед библиотекой машин не было, за исключением облезлого «москвича». Но он тут стоял с зимы и был не в счет.Я огляделась в поисках места для засады. Кусты вокруг стоянки подходили идеально, но я представила себе, как выбираюсь из них, словно белорусский партизан, и отказалась от этой затеи. Нужно было придумать что-нибудь другое.Сбоку послышались голоса, смех. Я обернулась и увидела двух девчушек, выходивших из библиотеки. Огромная дверь темного стекла медленно затворилась за ними, и тут меня осенило.Я взбежала по высокой лестнице, толкнула дверь и зашла в большой прохладный «предбанник».За прозрачными внутренними дверями мне была видна широченная тетка, стоявшая возле гардероба, уперев руки в боки. Она явно ждала, когда я войду внутрь, чтобы с удовольствием со мной поскандалить: библиотека закрывалась через несколько минут.Но я ласково ей улыбнулась и не вошла. Вместо этого я повернулась к ней спиной и замерла в ожидании.На моих часах было без двух минут восемь, когда на стоянку зарулила видавшая виды «десятка».Хм… Конечно, лично я бы предпочла что-нибудь поприличнее. С другой стороны, кто здесь меня спрашивает?Несколько секунд ничего не происходило. Потом водительская дверь распахнулась, и в лучах вечернего солнца показался Он. Обошел вокруг машины, присел возле правого заднего колеса и что-то там потрогал. Потом выпрямился, открыл багажник и стал в нем копаться. Переложив какие-то вещи, он закрыл багажник, закурил и, прислонившись к капоту, расслабился.Он смотрел в мою сторону, но не видел меня. Я пыталась прочитать выражение его лица, однако у меня ничего не получалось. Сердце так стучало, что перед глазами все плыло.Спиной я почувствовала приближение врага и, оглянувшись, увидела тетку, с решительным видом направлявшуюся в мою сторону. Ждать дольше не было никакого смысла.Я сделала глубокий вдох, толкнула тяжелую дверь и пошла вниз по лестнице.Он смотрел, как я спускаюсь, и даже не пытался сделать вид, что ему приятно мое появление. Остановившись в метре от него, я безмятежно улыбнулась и сказала:– Привет!– Привет! – отозвался он, чуть-чуть оттаяв и слабо улыбнувшись в ответ.Очень слабо – так, уголком губ.Потом подошел к передней пассажирской двери, открыл ее, достал из бардачка мой злополучный кошелек и протянул мне.– Вот. Больше не теряйте.И в эту секунду я ясно поняла, что сейчас он попрощается, сядет в свою задрипанную «десятку» и уедет. Навсегда.Меня захлестнуло волной отчаяния. Такой высокой, что стало нечем дышать.Внезапно, осознав, что мне, в сущности, нечего терять, я вдруг успокоилась, открыла кошелек и… демонстративно начала пересчитывать деньги.Такого он не ожидал и, похоже, даже немного растерялся. Во всяком случае, вместо того чтобы попрощаться он спросил с обидой в голосе:– Проверяете, все ли на месте?– Не-а, – легкомысленно ответила я, закрывая кошелек и убирая его в сумку. – Просто не помню, сколько там было.Враки, конечно. Я всегда с точностью до рубля знаю, сколько у меня денег.– Ну и как?– Две тысячи сто тридцать три рубля плюс какая-то мелочь, – жизнерадостно доложила я. – Предлагаю их пропить.Не знаю, кто из нас удивился больше. Надеюсь, он не подумал, что я каждый день предлагаю незнакомому мужчине пропить две тысячи сто тридцать три рубля с мелочью.– Как вы себе это представляете? – усмехнулся он.Прогресс! По крайней мере, не пытается удрать.– Вы любите кино? – спросила я, удивив его еще больше.Он совсем растерялся.– Ну… Конечно. А что?– Обернитесь.Он не понял и вопросительно поднял брови. Затем медленно обернулся.Мы стояли в ста метрах от кинотеатра «Космос», на фасаде которого висела огромная афиша с программой ретроспективы французского кино. С афиши нам улыбались Луи де Фюнесс, Жан-Поль Бельмондо и Жерар Филипп.– Я не люблю Бельмондо, – сказал он настороженно.– Я тоже, – соврала я (как можно не любить Бельмондо?). – Поэтому мы пойдем на «Фанфан-тюльпан».– Серьезно? – прищурился он.– Да. Начало в пол-десятого. В малом зале.– А до того?– А до того мы пропьем то, что останется от билетов. Или проедим. Я, кстати, хочу есть. А вы?Меня несло. И я уже знала, что он согласится.И он согласился.* * *Мы купили билеты и поднялись в кафе на втором этаже. Есть здесь кроме пиццы было нечего. Но зато пицца наличествовала не то шести, не то семи видов.Сделав заказ, мы уселись за столик возле большого панорамного окна, из которого открывался замечательный вид на площадь перед кинотеатром.– Меня зовут Инна, – храбро сказала я, когда официант поставил перед нами тарелки и отошел от стола. – А вас?– Игорь, – после паузы, словно нехотя ответил он.Я никак не могла его раскусить. То ли он гипертрофически застенчив, то ли самовлюблен до одури.Ну да ладно. Главное, он сидел передо мной, я знала, как его зовут, и могла всласть любоваться этими прозрачными зелеными глазами.Надо же быть таким красивым! Что же мне делать с тобой, сокровище мое?Как там говорил Лосев? «Человеку интересен прежде всего он сам»?– А расскажите, пожалуйста, о себе, – попросила я, непринужденно откусив гигантский кусок пиццы и чуть не уронив маслину на джинсы.В отличие от меня он сначала прожевал, прежде чем осторожно поинтересоваться:– А что вы хотите обо мне знать?«Все!» – чуть не вырвалось у меня. Но я сделала вид, что задумалась, и через пару секунд решила:– Ну… Скажем… Что вы любите, чем увлекаетесь?Игорь пожал плечами.– Да ничем особенным.Странно. Я-то была уверена, что он альпинист, или байдарочник, или еще какой-нибудь экстремал.– Так не бывает, – не сдавалась я. – Каждый человек чем-нибудь увлекается. Вот я, например, спорт не люблю, зато люблю театр. Особенно балет. Хотя драматический театр тоже очень люблю. А еще изобразительное искусство…Тут я вовремя сообразила, что начала, говоря словами Лосева, «перетягивать одеяло на себя», и осеклась.– Ну, хорошо, – признал Игорь. – Спортом я тоже не увлекаюсь. Хотя пару раз в месяц играю с друзьями в волейбол. Вообще-то я люблю читать.– Да? – искренне изумилась я.Вот уж не ожидала!Его позабавило мое изумление, а я сначала смутилась, но потом быстро оправилась:– А какие книги вы любите?Если он ответит, что детективы, я его все равно прощу.Хотя, честно признаться, я сама время от времени почитываю хорошие детективы. Ну, там, Дика Френсиса. Или Чейза.Но он меня снова удивил:– Разные. Но предпочитаю не художественные. В основном публицистику. Что-нибудь историческое – из истории культуры, религии. Мемуары, наконец.Ого! Вот тебе и крестоносец.Да он просто клад, если не врет! Сейчас проверим.– А что из прочитанного за последнее время вам запомнилось больше всего?Он задумался. Я жевала, с интересом ждала ответа и следила за изменениями его подвижного выразительного лица.– Ну… Пожалуй, «История русской культуры ХХ века» Соломона Волкова. Не могу сказать, что очень понравилось или что я во всем согласен с автором, но было интересно.С ума сойти! Да я же взахлеб прочитала эту книгу с месяц назад с точно таким же результатом: спорно, неполно, но безумно интересно!Я принялась выспрашивать, с чем именно он не согласен. Мы немного поспорили про Максима Горького, напрочь разошлись во мнениях относительно Фадеева, зато сошлись по поводу Никиты Михалкова.За такой приятной беседой время пролетело незаметно, мы увлеклись и даже слегка опоздали на начало фильма.* * *Бр-р-р! После духоты кинозала на улице показалось довольно свежо.– Холодно? – спросил Игорь.Я кивнула и обхватила себя руками. Он снял пиджак и отдал его мне. От пиджака пахло сигаретами, хорошим одеколоном и чем-то еще. Какой-то странный необычный запах – не то клей, не то краска. Я не поняла, что это, но мне понравилось.– Пойдемте к машине, я отвезу вас домой, – вежливо, но не слишком охотно предложил он.– Да мне тут недалеко. Лучше проводите меня, а то я маньяков боюсь, – заявила я, честно глядя ему прямо в глаза.Он внимательно посмотрел на меня, словно пытался понять, нет ли в моих словах скрытого смысла. Разумеется, его там не было.– Ладно, – согласился Игорь. – Ведите.И мы пошли в сторону моего дома.По дороге мы снова немного поспорили относительно того, был Фанфан-тюльпан тупицей или романтиком. Я, конечно же, считала, что тупицей, хоть и очень милым. Ну как можно три четверти фильма не обращать никакого внимания на Джину Лоллобриджиду у себя под носом!* * *Ни возле дома, ни в подъезде не горел свет. Как обычно.– У вас что – всегда здесь так темно? – спросил Игорь.– Почти, – призналась я.Чистоту в подъезде мы с Бруно гарантировали, но уследить за всеми, кто тырил лампочки, конечно же не могли.Он подошел к лифту и нажал на кнопку вызова.– Я не езжу на лифте, – честно сказала я.– Почему? – удивился он. – Боитесь?Я замялась.– Не то чтобы боюсь… Просто он застревает в самый неподходящий момент. Правда-правда!Мне очень нравился этот мужчина. Но даже с ним я не желала застрять в лифте.Мама называет это «клаустрофобией». Не знаю, как это называется на самом деле. Возможно, я просто не люблю лифты.– Ну что ж… Пойдемте пешком. Так и быть, провожу до квартиры, – вздохнул он. – Надеюсь, вы не на последнем этаже живете?– Нет, – с сожалением признала я. – На шестом.Как я ни тянула время, но все же неспеша, с многочисленными остановками мы добрались, наконец, до шестого этажа и встали у моей двери.Ну вот и все. Я не знала, как его удержать, и мне хотелось плакать.– Спокойной ночи, – сказал Игорь. – Больше не теряйте свой кошелек.– Спасибо, что вернули его, – с трудом произнесла я. – И что сходили со мной в кино. И спасибо, что читали Соломона Волкова.Он смотрел на меня, не мигая. А я сделала шаг вперед и поцеловала его. Поцеловала так, как никогда в жизни никого не целовала.И ничего не произошло.Я с трудом оторвалась от его сомкнутых губ, на ощупь нашла в сумке ключи, сказала «До свидания» и заплакала, только когда закрыла за собой дверь.

Глава 9

Плакала я, наверно, часа два. Потом пошла в ванную, умылась и легла в постель, наивно полагая, что смогу уснуть.Сна, разумеется, не было ни в одном глазу. Я лежала в темноте, слушая, как похрапывает Бруно в коридоре, и боролась с отчаянием, накатывавшим тяжелыми черными волнами.В голове было странно пусто – практически ни одной мысли. Лишь изредка мелькали разные картинки, почему-то черно-белые, словно кадры старого немого кино.Вот мы сидим за столиком кафе, и я смотрю в холодные прозрачные глаза. Вот идем по улице. На мне его пиджак. Вот прощаемся возле двери в мою квартиру…И за что мне такое наказание?Ближе к утру я всерьез стала рассматривать различные варианты расставания с жизнью.Веревку и выбрасывание из окна я отмела сразу. Во-первых, я боюсь боли. А во-вторых, это как-то неэстетично.Резать вены тоже не лучший вариант. По тем же самым причинам.Лучше всего будет просто уснуть и не проснуться. Выпить, скажем, стандарт снотворного. Интересно, что пьют в таких случаях? В Интернете, что ли, посмотреть…Разгулявшееся воображение услужливо разрисовало мне во всех подробностях, как я лежу на кровати мертвая – разумеется, прекрасная и безмятежно улыбающаяся. Вокруг убитые горем родственники, друзья, соседи.Ну, насчет соседей я все же не уверена…А родители, конечно, очень расстроятся. Но скоро придут в себя. Они еще молоды. У обоих все в порядке с личной жизнью, оба занимаются любимым делом. К тому же у папы есть дача, а у мамы – кошка.А как же Бруно? Что будет с ним?Я вдруг вспомнила одну давнюю, из детства, историю про собаку, которая не знала, что ее хозяин умер, и не то двенадцать, не то четырнадцать лет ходила куда-то (кажется, на вокзал) встречать его. И мне стало так жалко Бруно, что я чуть снова не расплакалась.Он, наверно, что-то такое почувствовал, потому что пришел ко мне в комнату, сел возле кровати и, вытянув морду, понюхал мои волосы. Я обхватила его за шею, притянула к себе и все же разревелась.Как ни странно, но мне стало легче.За окном давно рассвело. Я выбралась из постели, умылась, и мы с Бруно пошли на прогулку.Вернувшись домой, я затеяла небольшую постирушку. Затем сварила себе макароны, а Бруно суп. Потом забралась с ногами в кресло и принялась тупо смотреть в телевизор, прыгая по каналам.А через час пришел Глеб.– Что стряслось? – с порога закричал он, врываясь в квартиру.Я глядела на него, хлопая ресницами, и не понимала, о чем он.– Ты почему вчера не пришла? – продолжал кричать он. – И телефон не отвечает!И тут я вспомнила. Мы же с ним вчера собирались на выставку! У меня это напрочь вылетело из головы.– Где твой сотовый? – спросил Глеб, оббежав квартиру и не найдя ничего подозрительного.Я послушно пошла к сумке и достала телефон. Так и есть – батарея разрядилась, и он отключился.Глеб все говорил и говорил: про то, что я его подвела, что со мной сплошная нервотрепка, и что вообще-то у него на вчера и сегодня были совсем другие планы…Я смотрела на него и никак не могла уразуметь, что он тут делает. Зачем он здесь?– Знаешь что? – сказала я, вклинившись в маленькую паузу в его монологе. – Иди домой. Спасибо, конечно, что беспокоился обо мне. Но все же – иди домой.Он растерялся и замолчал.– Хорошо, – согласился он через некоторое время. – Ты, похоже, не совсем здорова. Поговорим завтра.– Не нужно, – устало отозвалась я.– То есть? – не понял Глеб.– Не приходи завтра. И вообще больше не приходи.Он смотрел на меня круглыми глазами, а я вдруг подумала, что у него на редкость глупый вид, когда он вот так округляет глаза. Точь-в-точь филин.– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он недоуменно.Я молчала. До него постепенно начало доходить.– Ты бросаешь меня?!Наверное, мне стоило все ему объяснить, но я лишь кивнула.– И ты заявляешь мне это вот так – между прочим?!В конце фразы его голос дрогнул. Теоретически мне должно было быть жалко его. Но я не чувствовала жалости. Я вообще ничего не чувствовала.Он помолчал, с трудом справляясь с эмоциями.– Я и не догадывался, какая ты, – выдавил он в конце концов.– Какая? – вяло поинтересовалась я.– Безжалостная. Как… как асфальтовый каток.Я не поняла, что он имел в виду, а расспрашивать не было сил.Мы постояли еще немного. Наконец, он решился и вышел из квартиры, не сказав мне больше ни слова.Я закрыла за ним дверь. Мне было все равно.

Глава 10

Новая неделя началась так же, как и закончилась предыдущая – безрадостно.Суицидные мысли меня больше не посещали. Вообще-то, я человек трезвый, уравновешенный и не склонный к припадкам – по крайне мере, мне нравится так о себе думать. Поэтому быстро выбросила из головы всякую ерунду, оставив лишь печаль в чистом виде.К тому же, сразу с понедельника навались разные дела, начиная с подготовки к проведению Лосевского семинара и заканчивая неожиданной налоговой проверкой.К вечеру объявился мой персональный психолог и с порога потребовал волнующих подробностей. Я послала его подальше.Лосев и Антонина, сидевшая у меня в кабинете, понимающе переглянулись.– Вона как ее зацепило, – глубокомысленно изрек психолог.Антонина лишь молча кивнула в знак согласия. Она еще утром пыталась узнать, как у меня дела на любовном фронте. Ее я, конечно, никуда не послала – подруга, как-никак. Просто сразу пресекла все допытывания.Слишком больно.Она сначала по привычке хотела обидеться. Но потом подумала немного и не обиделась.* * *– Бон жур-р, моя дорогая!Раскатистый голос, вкусно и с удовольствием грассирующий, был таким громким, что я невольно поморщилась и отодвинула телефонную трубку подальше от уха. Но обрадовалась ужасно.– Привет, папуль! Ты когда вернулся?– Я еще не вернулся, – ответил мой предок. – Пока не получается.Ну вот… Начинается…Он словно прочитал мои мысли и поспешил меня успокоить:– Не волнуйся, ко Дню твоего рождения я вернусь. Как и обещал.– Точно?– Точно. Верь мне, дочь, – пророкотал отец.– Ну ладно, – вздохнула я. – Поверю. Расскажи хоть, как дела? Как там у вас с погодой?– Дела отлично. Погода дрянь.– Да? – оживилась я. – А у нас здесь уже практически лето. Все цветет.– Тут тоже все цветет. Правда, последнюю неделю дождь не прекращается. Того и гляди, все смоет.– Какая жалость! – неискренне посочувствовала я. – А в новостях сказали, что еще и Венгрию топит…Мы немного пообсуждали погоду на континенте и явное изменение климата за последние десять лет. Я в который раз сказала ему, что дома лучше и «не нужен нам берег турецкий, и Африка нам не нужна».Не то чтобы мне не было жаль Венгрию или папину Францию. Жаль, конечно. И я очень люблю и Париж, и Будапешт. Просто папа, хоть и был специалистом по истории отечества, откровенно предпочитал Европу средней полосе России, а мне его очень не хватало.Отец у меня замечательный – колоритный, импозантный, просто красавец. К тому же большой умница и великолепный рассказчик. Так что я прекрасно понимаю студенток, что не дают ему прохода – хоть в России, хоть во Франции.И, честно говоря, с трудом могу представить себе, каким образом много лет назад, когда он был значительно моложе и еще красивее, одной экзальтированной студентке удалось его не только уговорить стать ее научным руководителем, но и женить на себе, отчего впоследствии родилась я.Я очень люблю своих родителей и простила им даже то, что они в конце концов разошлись. Потому что, как бы ни складывались их отношения, они все же никогда не давали мне повода усомниться в том, что любят меня.И где бы они ни были, чем бы ни были заняты, но раз в год мы обязательно собирались за одним столом и отмечали мой День рождения.* * *– Что тебе подарить? – спросила Антонина, когда мы, вконец уработавшись, решили выпить чаю.До Дня рождения оставался почти месяц, но моя практичная подруга уже начала подготовку.Я хотела сказать ей, что именно мне нужно, но передумала. В конце концов, она же не волшебник.– Не знаю. У меня все есть, – выдавила я, наконец.И это была почти правда.Однако Антонина мне не поверила и тоже была права.– Впрочем… При случае спроси у Лосева, где он купил эти замшевые мокасины, – вспомнила я свой недавний интерес.– Что такое «мокасины»? – поинтересовалась подруга.Темнота!Пришлось прочитать ей лекцию об обуви северо-американских индейцев и современных способах изготовления ее вручную.

Глава 11

– Держи крепче! Там яйца.Я сунула Бруно в зубы сумку с покупками, он сомкнул свои железные челюсти.– Мы с тобой всю неделю были молодцы, так что сегодня устроим пир. Потому что мы этого достойны, – объяснила я ему.Он гордо вышагивал с сумкой в зубах, внимательно меня слушая.– Поэтому я купила всякие вкусные вредности: себе копченую форель и две банки маслин, а тебе куриную ветчину и фисташки. Только на этот раз всего один малюсенький пакетик. И не надо говорить, что я жадина. Ты же помнишь, что случилось, когда ты слопал сразу три упаковки?Бруно покосился на меня, как будто хотел что-то спросить. Я поняла его:– Не волнуйся, бананы я тоже купила. Сегодня оттянемся, а завтра устроим разгрузочный день и вернемся к кашам.Неделя не то чтобы пролетела, но все же прошла на удивление быстро.Я практически утешилась и выкинула Игоря из головы.Возможно, Антонина была права, называя меня избалованным ребенком, в кои-то веки не получившим вожделенную игрушку. Ну что ж. Будут и другие игрушки.Я успокаивала себя подобным образом всю неделю и, честно признаться, не очень-то верила в то, что себе говорила. И это было очень печально.Впрочем, не настолько печально, чтобы вешаться или топиться. Подумаешь! Что такое мои печали на фоне глобального потепления?Пройдет время, все устроится. Я обязательно кого-нибудь встречу. Ну, а если не встречу…«А может, стоит позвонить Глебу?» – не раз за эту неделю малодушно спрашивал меня внутренний голос. И Антонина ему поддакивала.А я сопротивлялась им обоим. И не звонила.Возможно, мне действительно стоило пересмотреть жизненную стратегию и с этого момента переключиться на неженатых мужчин. По крайней мере, я смогла бы полностью завладеть их (его) вниманием и была бы уверена, что никакая жена не сможет меня затмить.А в том, что именно это и произошло у нас с Игорем, я даже не сомневалась – приходилось с горечью признать, что, оказывается, на свете встречаются мужчины, которым жена дороже меня.На этой безрадостной мысли мы с Бруно завернули в наш двор, и тут я увидела его.Он сидел на лавочке возле моего подъезда и курил. А возле него на лавке лежала какая-то коробка.Удивительно, но мое сердце не застучало, как сумасшедшее. Я не покраснела и не побледнела. И даже не сбилась с шага. Похоже, за последнюю неделю у меня выработался на него иммунитет.Я гордилась своей выдержкой целых двадцать метров.– Привет! – первым поздоровался он, когда мы с Бруно подошли к лавочке.– Привет, – настороженно отозвалась я.Бруно завилял хвостом в знак приветствия, а я почувствовала, что все-таки снова начинаю волноваться.Проклятье!Игорь встал, прихватив коробку. Это был банановый торт со взбитыми сливками.– Есть разговор, – заявил он и, не спрашивая разрешения, направился к подъезду.Мы с Бруно переглянулись, и я пожала плечами.– Понятия не имею, что ему надо, – призналась я своей собаке.И это была чистая правда. Я действительно не представляла, с чего вдруг он пришел. Обнаружил, что жена не читала Соломона Волкова?Он ждал нас в подъезде, готовый, как и в прошлый раз, идти пешком. Но я демонстративно нажала кнопку вызова лифта.Черт с ней, с клаустрофобией. Не тащиться же с продуктами на шестой этаж!Лифт приехал, двери раскрылись, и мы зашли внутрь.Те несколько секунд, что мы ехали наверх, мой мучитель изучал табличку с правилами эксплуатации пассажирского лифта, а я смотрела на него.У него было странное выражение лица: как у человека, принявшего непростое, но единственно возможное решение.Какое?* * *– Ты есть хочешь? – спросила я, пройдя в кухню.Вообще-то у меня кроме только что купленных копченой форели, маслин, ветчины, фисташек и яиц с бананами больше ничего не было. Но правила приличия требовали, чтобы я задала этот вопрос.– Нет, – ответил Игорь, и я облегченно выдохнула.– Значит, будем пить чай с твоим тортом.Терпеть не могу взбитые сливки. Но, полагаю, все же сейчас был не лучший момент признаваться в этом.А вот Бруно ничего не имел против взбитых сливок, о чем и заявил недвусмысленно, усевшись рядом с кухонным столом и гипнотизируя коробку с тортом.– Иди на место, – приказала я ему, наливая воду в чайник.Он посмотрел на меня глазами неделю не кормленного ребенка, но подчинился.– Можно, я закурю? – спросил Игорь.– Можно, – разрешила я, усаживаясь за стол.Он подошел к окну, открыл форточку и закурил, стоя ко мне спиной, словно не находил в себе мужества повернуться лицом. Впрочем, возможно, он просто любовался видом из окна, действительно замечательным.Я терпеливо ждала, сидя в углу на табуретке.– Знаешь, вообще-то ты мне не нравишься, – заявил он, наконец-то отвернувшись от окна.Я окаменела.– Нет, ты меня не так поняла, – пустился он в объяснения. – На самом деле ты мне нравишься. Ты очень красивая… Но… дело в том… ты слишком красивая…Ох! Плохи дела. Мне почему-то вспомнился старый фильм с Жераром Депардье и Кароль Буке. Он так и назывался – «Слишком красивая для тебя». Очень печальный фильм.– …Понимаешь, я тебе не верю. Мне встречались такие, как ты – красивые избалованные эгоистки. Уверенные, что вся вселенная вращается исключительно вокруг них. Что мир существует лишь для того, чтобы исполнять их прихоти…Ничего себе, заявочки! Если бы я была догом, у меня бы от таких слов шерсть на загривке дыбом встала.– Вот как? – прошипела я, обретя дар речи. – Ты видел меня какие-то жалкие несколько минут и все же мгновенно раскусил? Да? И вот так вот сразу, с ходу определил, что я за штучка?Он промолчал, но у него и так все было написано на лице.– Тогда объясни мне – какого черта ты здесь делаешь?Если он и смутился, то никак этого не показал:– Решил все же проверить. Вдруг я не прав.– Ты? Не прав?! – я картинно всплеснула руками. – Разве такое возможно?Он даже не моргнул:– Ну, я все же не Господь Бог. Я человек и могу ошибаться.– Не может быть! – поразилась я. – Откуда такая скромность?Игорь поискал глазами, куда бы затушить окурок.Я встала из-за стола, достала из шкафа кофейную чашку и протянула ему, испытывая страшный соблазн треснуть этой самой чашкой его по голове.– Ну и как, интересно, ты будешь меня проверять? Устроишь мне тест из двадцати вопросов на время? Скажем, пятнадцать правильных ответов за десять минут – значит, я справилась. Сойдет? А еще можно одолжить у соседей детектор лжи!Он хотел что-то ответить, но мне пришла в голову еще одна блестящая мысль:– Слушай, а давай меня загипнотизируем! Под гипнозом люди говорят чистую правду. И ты узнаешь, какая я на самом деле. И даже сможешь заставить меня сделать, что угодно. Наесться лука, например… или схватиться за горячий утюг. Или еще лучше: выйти голой на балкон и продемонстрировать всем свою истинную сущность.Он сделал вид, что раздумывает над моими словами, а я боролась с желанием вцепиться когтями в это красивое лицо.Странное дело, его совсем не задевали мои нападки. Он и не думал злиться. Вместо этого Игорь разглядывал меня, словно какое-то редкое насекомое.– У меня другое предложение, – сказал он невозмутимо, усаживаясь за стол. – Давай выпьем чаю. И просто поговорим.А я вдруг почувствовала, что из моего воздушного шарика внезапно выпустили весь воздух – я сдулась. И ощутила невыразимую усталость.Ни к чему все это.– А стоит ли? Неужели ты думаешь, что сможешь понять меня всего за пару часов?– Нет, конечно. Но я смогу тебя почувствовать.Я не нашлась, что возразить.Ну что ж… Можно попробовать. Во всяком случае, я уже не злилась, хоть и не видела во всем этом большого смысла.– А что если я буду притворяться? – спросила я, разливая чай по кружкам.– Для чего?– Ну… – я замялась. – Скажем, чтобы обмануть тебя. Вдруг я на самом деле стерва? И, зная, чего ты от меня ждешь, подстроюсь под твои ожидания.Он хмыкнул.– Во-первых, ты не знаешь, чего я жду. А во-вторых, я почувствую, когда ты солжешь.Я внимательно посмотрела ему в глаза. Он говорил совершенно серьезно. Он действительно был убежден, что почувствует неискренность в моих словах.– Пожалуйста, разреши мне узнать тебя поближе, – сказал Игорь.– Зачем? – спросила я.В горле внезапно пересохло.– Нужно, – ответил он неясно.Я никак не могла его понять. Похоже, мне оставалось лишь смириться с его присутствием на моей кухне.Мы открыли коробку с тортом, и я отрезала три куска: один большой и два поменьше.Представления не имею, как собаки узнают, что их сейчас будут кормить! Я ведь не издала ни звука, а Бруно уже был тут как тут. Он проглотил свой кусок, не жуя, подождал, не перепадет ли ему еще чего-нибудь, и, не дождавшись, с оскорбленным видом ушел на подстилку.Мы пили чай, ели торт и молчали. Я с интересом ждала, о чем же меня спросят в первую очередь.– Расскажи о своем детстве, – попросил Игорь, отодвинув в сторону пустую чашку с блюдцем.Ого! Интересное начало.Что он надеется таким образом узнать? Не было ли у меня в детстве тайного влечения к отцу? Или не подавлялась ли моя неокрепшая детская психика властной матерью?Возможно, дедушка Фрейд был прав, и все наши взрослые проблемы действительно родом из детства. В таком случае, что же повлияло на меня сильнее всего?Наверное, то, что я оказалась словно меж двух огней.Нет, родители, бесспорно, любили меня. Но каждый из них хотел, чтобы я приняла именно его сторону. К тому же каждый видел во мне свое продолжение и страстно желал, чтобы я пошла именно по его стопам. А это было не так-то просто, учитывая, что к тому моменту, когда я окончила школу, мама уже лет десять как сменила историю на философию.Мне так надоело быть оселком, на котором они оба оттачивали свое обоюдоострое оружие, что из духа противоречия – а, возможно, и из-за нежелания обидеть кого-либо из них – не пошла ни на исторический, ни на философский, хотя легко смогла бы учиться и там, и там. Вместо этого я пошла на мехмат – полнейший идиотизм, поскольку я гуманитарий в чистом виде.Закончив учебу на мехмате, что было сродни подвигу, я, разумеется, ни дня не трудилась по специальности. Гордо отвергнув помощь родителей, я для начала поработала продавцом в магазине бытовой химии, потом секретаршей начальника отдела снабжения в транспортной компании, а затем устроилась в кадровое агентство.В агентстве мне неожиданно понравилось. За два года я узнала все тонкости этого, в общем-то, нехитрого дела и выросла от девочки на побегушках до замдиректора. А когда выяснилось, что стать директором мне не светит еще лет пятнадцать как минимум, ушла и открыла собственное агентство, переманив за собой бухгалтера Антонину.* * *Часы на микроволновке показывали два двадцать. Учитывая, что они отставали минут на семь, можно было смело считать, что на дворе уже половина третьего ночи.Я жутко устала и чувствовала себя выжатой как лимон. Паузы в нашем разговоре становились все длиннее. Мы все больше молчали. Но, что удивительно, меня это совсем не тяготило. И его, похоже, тоже.Я вовсе не собиралась вдаваться в волнующие подробности своего непростого, хоть и сытого детства. Но как-то так получилось, что неожиданно для самой себя рассказала Игорю много такого, чего никогда никому не рассказывала.Понятия не имею, какие он сделал выводы. Скорее всего, укрепился в мысли, что я законченная эгоистка. И не могу сказать, что он был не прав.Мне не хотелось, чтобы он уходил. Но в то же время я чувствовала, что переживу его уход. И на этот раз без депрессии.Наверно.* * *Бруно с трудом поднял голову, посмотрел на нас мутным взором и снова рухнул на подстилку.Мы стояли в коридоре.Я не знала, что сказать ему на прощание. «До свиданья, было приятно пообщаться»? Не будет никакого свидания. Да и общаться было не так уж приятно. Скорее, мучительно. Во всяком случае, для меня.– Всего тебе хорошего, – выдавила я, наконец.А он в ответ поцеловал меня.И не ушел.