Текст книги "Море для Грейнджер (СИ)"

Автор книги: Елена Вейла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== *** ==========

Гермиона Грейнджер, талантливая молодая волшебница двадцати трех лет, вундеркинд, Героиня Войны, тихо доживала свои дни на юге Англии.

Свои последние дни.

Врачи говорили, что это последствия проклятья, кто-то думал, что это влияние какого-то неизвестного зелья. Но Гермиона точно знала, что это из-за надписи «Грязнокровка» на её руке, которую она удалила два года назад.

Всё началось именно тогда. Настало то время, когда Гермиона наконец решилась съездить к родителям и вернуть им память, вернуть их в свою жизнь. Она хотела избавиться от напоминаний о войне. О Беллатрисе Лестрейндж и её издевательствах. Молодая ведьма не могла предстать перед родителями с этой позорной меткой. Да и сама давно хотела от неё избавиться.

Лечебные мази и обычные магические манипуляции не помогли ей.

И Гермиона нашла заклинание в одной из древних книг. Тёмное заклинание. Время и силы природы, казалось, были на её стороне. Она дождалась затмения солнца, о котором трубили все газеты и научные источники. И когда в яркий солнечный день всё вокруг резко погрузилось во тьму, Гермиона сделала соответствующие движения палочкой и проговорила хорошо заученное заклинание. Буквы загорелись магическим светом и к тому моменту, как солнце вновь озарило землю своим ярким светом, она наложила повязку, пропитанную настойкой растопырника.

На следующее утро мерзкая надпись пропала. Гермиона вскочила с кровати, трогала чистую кожу и улыбалась, еле сдерживая слёзы. Она была свободна от прошлого. Так она думала тогда.

А через час у неё пошла носом кровь… И на следующий день тоже… Каждый день Гермиона теряла драгоценные капли крови. Целители не успевали восстанавливать её. Грейнджер начала слабеть и слепнуть. Её осмотрели многие доктора Англии. Кингсли вызывал кого-то из-за границы, но никто не мог это остановить. Через год она полностью ослепла и еле двигалась.

Прошёл ещё один год. Ужасный для неё. Она была немощна, и жила в это время у Гарри на Гриммо, двенадцать. Друзья, как могли, заботились о ней, но когда у Джинни родился ребёнок, Гермиона не захотела быть обузой. Она не видела и еле двигалась, вот только слух у неё был отличный. И Гермиона слышала, как друзья горько вздыхали на кухне. Она знала, что умирает, что выхода нет.

Грейнджер попросила друзей найти хорошую частную клинику, чтобы там за ней следил профессиональный медперсонал. Гарри и Джинни уговаривали остаться, нанимали лучших помощников. Но ей не хотелось умирать на их глазах, в доме, где они растили детей. Она упрямо настаивала на своём. И вот уже пару месяцев как жила на юге Англии в лучшем пансионате для магов, умирающих от проклятий. Магия её никуда не делась, но стала бесполезна и даже опасна. Гермиона чувствовала, как магическая энергия дрейфует в крови вместе с тем, что убивало её. Врачи советовали не колдовать рядом с ней, потому что это делало Гермиону слабее с каждым днём.

В пансионате ей нравилось. Заботливая, немного грубоватая помощница приходила к ней каждое утро и без магии мыла и кормила, а потом одевала и выводила на прогулку. Гермиона обожала свой распорядок дня и особенно часами гулять, сидя в инвалидном кресле и наслаждаясь свежим морским воздухом. Она мечтательно вздыхала и представляла себя чайкой, улетающей за горизонт.

Но в это утро кое-что изменилось. Наблюдающий за Гермионой целитель объявил, что медсестра, к которой она привыкла, заболела и её не будет какое-то время. А на смену придёт медбрат с хорошим послужным списком. Если, конечно, она не против того, чтобы за ней ухаживал мужчина.

Грейнджер было всё равно, кто за ней ухаживает, за два года стыда не осталось. Её пересмотрело и перещупало столько медиков, что она относилась к этому легко. Тем более, что она не видела их.

Конечно, Гермиона привыкла к своей помощнице, хотя та была грубоватой и молчаливой. Поначалу Грейнджер нестерпимо хотелось общения, а потом она перестала мучить миссис Лукас вопросами и стала витать в своих, не всегда положительных, мыслях. И потому даже обрадовалась, что кто-то новый появится в её размеренной жизни. И может быть, она разговорит этого человека и её последние дни пройдут не так грустно.

Когда в её комнату с громким уверенным стуком вошли, чтобы помочь провести утренние процедуры, первое, что Гермиона почувствовала, это аромат парфюма. Приятный аромат. От медбрата пахло свежестью, мылом и океаном.

– Здравствуйте, я Гермиона Грейнджер. – проговорила она в пустоту, внутри её головы была чернота и ей очень хотелось понять, кто там так тяжело вздыхает. – А как вас зовут?

В ответ раздался новый вздох, Гермиона подумала, что это очень невежливо с его стороны. Её плеч коснулись тёплые руки и хриплый голос проговорил:

– Я знаю кто вы, мисс Грейнджер. Сейчас я отнесу вас мыться. Мне сказали, что с утра вы любите душ.

– Да, всё правильно, – её легко подняли на руки и понесли.

Гермиона прекрасно чувствовала каждый рельеф груди мужчины, прижимающего её к себе. Руки Грейнджер почти не двигались, но иногда у неё бывали приливы сил, и она могла пошевелить ими, и Гермиона еле подняла ладошку, чтобы коснуться лица того, кто её нес.

– Давайте без рук, – мужчина был груб на словах, но осторожно усадил её на стул в душевой и, сняв с неё сорочку, спросил: – Вы любите погорячее?

Гермиона почувствовала в его голосе какую-то издёвку и ответила с вызовом:

– Я люблю тёплую воду.

Он включил душ и тёплыми струями начал омывать её. Гермиона почувствовала, как мягкая мочалка с пышной ароматной пеной, заскользила по телу. Медбрат был аккуратен: бывшая помощница обычно безжалостно терла её, как будто Грейнджер копалась в грязи весь день. Он осторожно провел по её груди. Гермиона не знала, осталось ли что-то от её красоты, потому что не могла себя пощупать.

– Как она? – спросила Грейнджер, слыша острым слухом, что, кажется, медбрат заскрипел зубами.

Его рука задержалась на груди чуть дольше.

– Кто она? – хмыкнул он.

– Грудь… Она ещё стоит внимания?

Тот ничего не ответил, но сразу же перешёл к её животу и, раздвинув её ноги, побрызгал там водой и снова их сдвинул.

– Как вас всё-таки зовут? – поинтересовалась она.

– Зовите меня… Джон, – послышалась усмешка. – Волосы будем мыть? В туалет?

Гермиона вздохнула.

– Волосы не надо мыть… Да, хочу в туалет…

– Хорошо. – Он выключил воду, завернул её в большое махровое полотенце. – Если захотите по-крупному пошалить, предупреждайте…

Она вдруг рассмеялась с его “пошалить”, миссис Лукас обычно не была так нежна и называла все своими именами.

– А вы смешной… – проговорила Гермиона с улыбкой.

– А вы скоро умрёте… – бросил вредный помощник и усадил её на унитаз.

– А вот это уже не смешно… – Гермиона закусила губу, сделала свои дела.

«Джон» снова перенёс Гермиону в кровать. Он мастерски, почти без больного дерганья, расчёсал её кудрявые волосы, которые отстригли до плеч. Переодел в футболку и штаны, почти не касаясь, и сухо предупредил:

– Сейчас принесу завтрак.

Когда дверь за ним закрылась, Гермиона наконец выдохнула. Этот мужчина. Он был сильным, стройным и очень аккуратным. И знакомым ей. Это точно… Но кто же он?

– Как ваше настроение, мисс Грейнджер? – в палате раздался голос целителя Брауна, следившего за течением её болезни.

– Всё хорошо. Мне бы хотелось узнать, как зовут моего помощника? – спросила она.

В палате послышались ароматы завтрака. Блинчики и малиновое варенье, овсянка, чай и, кажется, кто-то поставил розу в вазочку.

– Мы же уже познакомились с мисс Грейнджер… – проговорил уверенно «Джон».

– Мисс Грейнджер, – голос целителя стал тревожнее. – Что-то с вашей памятью?

– Нет, что вы доктор, всё хорошо! – занервничала Гермиона – как только у неё начинались ухудшения, сразу же вызывали Гарри, а она очень не хотела его беспокоить по пустякам. – Я вспомнила, да! Джон, точно!

– Хорошо. Приятного аппетита, – дверь за доктором закрылась, и она с облегчением выдохнула.

Гермиона почувствовала, как её поднимают выше, подкладывая под спину подушку.

– Открывайте рот, мисс Грейнджер, – командным голосом произнёс её помощник, и она почувствовала запах овсянки прямо перед носом. – «Джон», значит, вам не по нраву?

Она собралась ответить ему как можно сердитее, но в раскрытый рот влетела ложка с кашей. Гермиона чуть не подавилась, быстрее прожевала и взмолилась:

– Джон, а можно мне блинчик с вареньем? Овсянку терпеть не могу!

Тот усмехнулся:

– Зачем тогда съели?

– Я не успела и слова сказать, как вы мне её в рот запихали. Мне надо было выплюнуть? – возмутилась Гермиона, пытаясь представить этого наглого медбрата.

Почему-то на ум пришел образ Драко Малфоя, белобрысого засранца, задевавшего её много лет в школе. Но это вряд ли мог быть он – богатый чистокровный парень, вышедший сухим после многих преступлений на войне. Конечно, он прикрыл их в мэноре, когда её вместе с Гарри и Роном поймали в лесу. Тогда она и получила свою метку, которая привела её к такому печальному итогу жизни. Но чтобы Малфой работал медбратом в клинике? Такого не могло случиться ни в одном из измерений.

Джон усмехнулся, реагируя на её гневное высказывание:

– Ваша соседка, миссис Рошель, только вчера именно так и поступила, да ещё и кинула в меня Остолбеней. Она, к несчастью, зрячая и руками машет только так. И я попросил дать мне другого пациента.

Гермиона рассмеялась. Значит, она могла гордиться тем, что не так уж и капризна.

– А за кем вы ещё ухаживали? – спросила она, чувствуя, как проникается к разговорчивому помощнику.

Он коснулся её губ теплым блинчиком:

– За два года я тут много с кем поработал…

Откусив блин, она облизнула с губ сладкие капли варенья, и Джон заботливо стёр влажной салфеткой с её рта липкие остатки. Он технично засовывал ей в рот блины и варенье и давал запивать чаем из трубочки, не торопясь рассказывая о том, чего насмотрелся, пока работал в клинике. Гермиона хихикала, иногда из её рта выпадали кусочки блинов, на что он совершенно не реагировал, молча убирая за ней. Она извинялась и еще громче смеялась над его ироничными зарисовками из больничной жизни. Это был первый завтрак, когда она совершенно забыла о том, что умирает.

Джон провозился с ней до вечера. Кормил, выгуливал по пляжу, катая в инвалидном кресле, носил в туалет, а после ужина сделал ей расслабляющий массаж ног и рук. Его движения были нежными, даже трепетными, словно он боялся сломать её, а руки тёплыми и по-мужски угловатыми. Гермиона даже подумала, что хотела бы чтобы он остался с ней до конца. До её конца.

– Ну что, я вам понравился? Берете меня в личные эльфы? – проговорил он, когда переодел и уложил на ночной сон.

Гермиона улыбнулась в темноту, туда, откуда доносился голос, ставший родным за один день:

– Да… Вы мне понравились… А я вам? Я не замучила вас своими капризами?

– Ну, – протянул Джон. – Вы не плевались кашей, не дёргали меня за член и не щипали за задницу, слушали мой бред, не проклинали меня, когда я ушёл поесть и… Короче, вы идеальный тяжелобольной, – проговорил насмешливый голос молодого мужчины.

Гермиона рассмеялась:

– С вами интересно… Но всё-таки, как вас зовут?

– Ох, Грейнджер…. – вздохнул он вдруг очень тяжко.

А Гермиона закусила губу… Это точно кто-то знакомый… Но кто же?

– Ты даже слепая всё хочешь знать… – он усмехнулся. – Но боюсь, что если ты узнаешь моё имя, то я снова пойду нянчиться с сумасшедшей старухой…

– Кто ты? – занервничала она и дернулась в постели. Как же ей хотелось увидеть его.

Мужчина сглотнул, Гермиона ясно услышала это в тишине палаты.

– Я… А, короче, Грейнджер… Я Малфой… Помнишь такого?

– Малфой?!

Чего-чего, а этого она совершенно не ожидала. Не ожидала, что её интуиция, оказывается, впервые в жизни не подвела.

Это Малфой! Тот самый! Мерлин, что за…! Гермиона прямо-таки видела его издевательскую злую усмешку и надменный презрительный взгляд. Что он делает рядом с ней? Почему заботится? Душ, завтрак, обед и ужин, разговоры и массаж? Для чего всё это?

– Ну что, Грейнджер, берёшь меня в помощники? Обсудим школьные годы чудесные, поболтаем о том, о сём… – продолжил Малфой немного разочарованным голосом.

Всё, что было сегодня, промелькнуло в голове Гермионы набором приятных чувств. Он не обидел её. Кормил и ухаживал. От него вкусно пахло и он сделал ей потрясающий массаж. Гермиона закусила губу, раздумывая. Она знала, что Малфой видит всю гамму чувств на её лице. Когда она ослепла, скрывать свои мысли почему-то стало труднее.

– Ясно… – произнес Драко.

Без сомнений, он заметил её мучительные размышления. Так как, скорее всего, внимательно смотрел на неё. Но она не хотела рубить с плеча и прогонять его только потому, что когда-то в детстве и юности он был говнюком. Они все были другими. И на самом деле, Гермиона совершенно не знала настоящего Драко Малфоя.

– Ты правда хочешь заботиться обо мне? – быстро произнесла она, боясь, что он уйдет, неправильно её поняв.

Малфой вздохнул. Послышались шаги, Драко подоткнул одеяло в её ногах. Этот жест показался ей очень милым. Было в этом что-то, что напоминало дом… родителей, к которым она так и не поехала… маму…

– Почему бы и нет, – хмыкнул Драко. – Если не ты, то остаётся старая грымза и вонючий бегемот, которого нельзя магией поднимать. Возьми меня. А я торжественно клянусь быть не таким мерзким, как в Хогвартсе. Ну только если чуть-чуть. Грязнокровкой точно не буду обзывать.

Гермиона хихикнула. Так странно слышать от Малфоя: «Возьми меня». Но почему-то вся её ненависть к нему стерлась благодаря свежим воспоминаниям о его заботе и теплых прикосновениях. И в его голосе она слышала искренность.

– Последние месяцы провести с хорьком? – улыбнулась Гермиона, слепо ища его взглядом.

– Э, Грейнджер… – игриво протянул тот. – Если так, то возможно я пару раз тебя всё же обзову, заучка!

– Драко… – она рассмеялась, но на её глаза навернулись слёзы.

Ностальгия накрыла её с головой, как девятый вал. Школьные годы были прекрасны. Хотя и наполнены опасными приключениями. Она была молода, здорова, а сколько всего планировала! Масса проектов, путешествия, знакомства! Малфой напоминал о том времени, когда она пылала, как огонь, и готова была перевернуть мир. Гермиона прикрыла глаза, заставляя жгучие слёзы высохнуть, и почувствовала, как он сжал её руку за запястье:

– Драко мне нравится больше, чем Джон. Спи давай. Если что, я рядом…

Она знала, что помощники обычно спали в соседних комнатах и если что-то случалось, срабатывала система оповещения, и они первые бросались на помощь, как ангелы-хранители.

– Спокойной ночи, Драко… – прошептала Гермиона, прощаясь с теплом руки человека, которому решила доверить свою жизнь.

Остатки своей жизни.

***

С этого дня время вдруг ускорило ход. Гермиона не вела счёт дням, ей казалось, что прошла неделя, а может быть даже две. Странно, но ей нравилась компания и забота Малфоя. Нравилось, как он аккуратно обращался с ней, словно она старинная статуэтка из его коллекции аристократических ценностей. И особенно Гермионе нравилось, когда Драко читал ей книги и… разговаривал с ней обо всём на свете. Она знала, что общение с пациентами не входит в реестр услуг помощников. Их задача – следить за комфортом. Вот только в её положении, когда не можешь ни пощупать, ни увидеть, разговоры о жизни становились бальзамом для одинокой души. И Драко давал ей этот бальзам. Они болтали и спорили целыми днями. Иногда он садился на край кровати и крепко сжимал её ладонь, возмущённо выговаривая:

– Хватит спорить со мной, заучка Грейнджер! Не думай, что ты умнее меня, если перечитала всю хогвартскую библиотеку!

– Ну я и правда умнее тебя, аттестат не может врать!

– Да ладно, у меня всего-то одна «Выше ожидаемого», и та по маггловедению! Мне простительно! – Драко сжимал её пальцы крепче.

– А вот и нет!

Она смеялась, радуясь каждому его прикосновению. И снова придумывала, о чём бы с ним поспорить, лишь бы услышать, как он ворчит, и почувствовать его длинные пальцы на своей коже. Её мир сузился до голоса и тёплых крепких рук Драко.

– Грейнджер, почему ты улыбаешься, когда я злюсь? – раздражался он.

– Ты мило злишься! – хихикала она, заставляя его сердиться ещё сильнее.

– Если бы ты не умирала, я бы показал тебе, как мило я злюсь! – она чувствовала, что он хмурится.

– Значит мне невероятно повезло! – Гермиона привыкла к черному юмору Драко и совсем не обижалась на его дерзкие выпады.

– Да, уж, обзавидоваться можно, как повезло! – хмыкал он.

Они часто рассуждали о смерти.

Обычно, когда гуляли у моря и слушали крики чаек и мерный шум волн, ей казалось, что мир вокруг настолько огромен, что она не ослепла, а пугливо закрыла глаза, чтобы не видеть этого. В эти моменты Гермиона чувствовала себя очень маленькой перед силами природы.

– Как ты думаешь, что там? Что я увижу, когда умру? Я вообще буду видеть на том свете? – спросила она однажды.

Гермиона судорожно вдохнула морской свежий воздух, ощущая кожей тёплые лучи солнца.

– Грейнджер, – голос Драко прозвучал около её уха, он накрыл её тёплым покрывалом, потому что с моря подул прохладный бриз. – Там будет то, во что ты веришь…

Она задумчиво покусала губу, чувствуя, как его руки заворачивают её в плотный кокон из мягкой ткани.

– Спасибо, Драко… Я верю, – продолжила она свои размышления, – что я часть чего-то очень большого, такого красивого, эфемерного… Такого, чего я никогда не смогу контролировать. Возможно, это бог… Или рай… Как думаешь, когда я умру? Целитель не говорит, сколько мне осталось, а я уверена, он знает. И мне… – она усмехнулась. – Мне очень любопытно.

– Зачем знать сроки, ждать смерти? – хмыкнул Драко. – Когда умрёшь, тогда и умрёшь, всё что есть – твоё.

– А если это случится прямо сейчас? – проговорила она.

– Тогда, прощай Грейнджер… – Драко усмехнулся, а она вторила ему весёлым смехом:

– О, нет, так скоро ты от меня не избавишься!

Драко никогда не жалел её, и Гермионе нравилось это. Потому что именно из-за жалости она сбежала от друзей с Гриммо, если можно так назвать её переселение в санаторий для умирающих.

– Знаешь, а Гарри был там… – сказала она, когда они гуляли по больничному парку, где пахло смесью сладковатого аромата распустившихся роз и морского солёного ветра.

– Имеешь в виду чудесное воскрешение Поттера? – в голосе Драко сквозило недовольство.

– Да. Кстати, твоя мама спасла его, и я никогда не устану её благодарить за это. Надеюсь у неё всё хорошо сейчас, – её кресло дрогнуло при этих словах. – Но Гарри всё же умер на какой-то миг, и потом рассказывал, что там его ждали вокзал Кинг-Кросс и Дамблдор. Представляешь?

– Фантазия у твоего Поттера убогая какая-то… – пробормотал Малфой. – Я бы не хотел встретиться после смерти с Дамблдором… Да и вообще с кем-нибудь из прошлого…

– А со мной? – спросила она тихо.

Драко не ответил, и Гермиона решила, что он не расслышал её вопроса, но повторять не стала. И зачем ему вообще об этом думать, у него вся жизнь впереди, а она скоро покинет этот мир навсегда и забудется, растворится в его памяти, как сон.

На следующий день, слушая дыхание моря, Гермиона поняла, чего она хочет больше всего.

– Знаешь, что я хотела бы увидеть перед смертью? – спросила она, когда Драко взялся за её инвалидное кресло, чтобы отвезти на обеденный перерыв.

– Грейнджер, ты не увидишь ничего, ты же слепая. Глупо мечтать о невозможном, – камешки на дорожке громко скрипели под колёсами, и она замолчала на некоторое время.

А Драко, видимо, решил, что её наконец задели его слова.

– Ладно, давай, выкладывай, что ты там хочешь увидеть перед смертью? – смилостивился он, въезжая в корпус санатория. Шум ветра и волн тут же стих, и Гермиона вслушалась, что говорят проходящие мимо люди.

– Я бы хотела увидеть море… – ответила она, когда он легко поднял её и перенёс на кровать.

– Ты что никогда не видела море? Вокруг Великобритании много воды, неужели ни разу не посчастливилось? – усмехнулся Драко, снимая с неё кофту и платье.

– Видела, конечно, но это другое… Я хочу умирать, глядя на море, смотреть на него, считать волны, искать взглядом горизонт, наблюдать за чайками и облаками… и уходить… Понимаешь?

– Нет, не понимаю… Пить хочешь? – спросил он почему-то раздражённо.

– Нет… Драко, ты слышал меня? И ещё, я бы хотела, чтобы мой прах развеяли над морем. Хочу стать морем. Надеюсь, что так оно и будет…

Драко шумно дышал, застегивая пуговицы на её пижаме.

– И я даже рада, что родители не помнят меня… – говорила Гермиона, пока он массировал её пальцы кремом.

Драко знал эту историю, как и то, почему она умирает.

– Да, наверно, это хорошо… Они не страдают от мысли о том, что ты умрёшь… Больнее всегда живым, – его руки пропали с её тела, Драко немного помолчал, а потом предложил: – Слушай, я вчера нашёл хорошую книгу по лечебному массажу. Можно я попробую на тебе кое-что?

– Когда ты успел? – поинтересовалась Гермиона: она знала, что Драко учится заочно на целителя, и немного завидовала его возможности получать новые знания и профессию.

– В твой послеобеденный сон, у меня было полчаса посетить местную библиотеку, – просто ответил он и, не дожидаясь её согласия, начал расстёгивать пуговицы, которые только что застегнул.

– Но я же всё равно не вылечусь, – Гермиона закатила бы глаза, если бы могла.

Он усмехнулся:

– А вдруг после моего чудо-массажа ты встанешь и побежишь? – и деловито добавил: – Я тебя раздену до пояса и уложу на живот. Мне нужна спина. Ты не против?

– Делай, что хочешь… – Гермиона закусила губу, она и так была в его власти несколько недель, и он ни разу не сделал ничего предосудительного, хотя в последние дни, когда Драко мыл её, Грейнджер так хотелось чтобы он перешёл черту.

Она почувствовала, что краснеет, и добавила:

– Я с удовольствием побуду твоим подопытным кроликом.

Гермиона знала, что он улыбнётся.

– Кролик Грейнджер! Что ж, сейчас я сделаю из тебя кроличью отбивную… – Драко рассмеялся дьявольским смехом, вызывая у неё прилив веселья.

Малфой снял с Гермионы пижаму и, осторожно повернув её голову вбок, уложил на живот. Она ничего не видела, и ей, как обычно, было очень любопытно. Как это будет? Массаж рук и ног – это одно. Она задержала дыхание в предвкушении.

Скрипнула и прогнулась кровать, и вдруг Гермиона почувствовала вес Драко на своих бёдрах. Она сглотнула. Это было что-то новенькое.

– Тебе не тяжело? – спросил он чуть хрипловатым неуверенным голосом.

– Н-нет, – выговорила она, пытаясь вспомнить, как дышать. Чувствовать его на своих ногах было так интимно, интимнее даже, чем когда он вытирал её салфеткой после туалета. – Всё в порядке… Продолжай.

Мужские тёплые руки заскользили по её спине. Сначала это были нежные движения, но потом он принялся мять её немного жёстче.

– Всё хорошо, Грейнджер? – интересовался он, натирая её поясницу. – Не больно?

А Гермиона не могла говорить, она тихо постанывала, каждое его прикосновение отдавалось в низ живота, закручиваясь огненной спиралью. Она не понимала, почему так сильно чувствует. Может быть, потому, что больше ничего не могла. Его руки мяли и гладили, а её это возбуждало и заставляло краснеть. Она горела от движения его сильных ладоней и не хотела, чтобы он останавливался.

– Драко… – прерывисто прошептала Гермиона, когда он случайно коснулся её ягодиц.

Она услышала его дыхание. Оно изменилось. Он словно сдерживался. И его ладони ожидающе остановились на её попке:

– Что-то не так?

– Драко, а… Эм-м-м… Помассируй мне… Э-э… – Гермиона тяжело сглотнула, она так хотела почувствовать его там, но сказать об этом было даже для неё, умирающей, слишком.

– Грейнджер… – она слышала, как он облизал губы, и вдруг его горячие от массажа ладони сжали её ягодицы.

Она тихо ахнула и закусила губу, сдерживая громкий стон. Драко сильнее нажал на её попку всей пятерней, разминая её и разгорячая Гермиону ещё сильнее. Она прерывисто задышала, когда он медленно стянул с неё штаны. Трусиков на ней не было, и она почувствовала, как его пальцы скользнули между бёдер.

– Грейнджер… Ты… – он шумно выдохнул и тихо застонал. – Ты так сильно возбудилась! Не думал, что лечебный массаж так подействует на тебя…

– Драко, – жалобно пискнула она, его пальцы всё ещё лежали на её горящей от желания промежности, и Гермиона ненавидела то, что не может даже двинуться, чтобы получить немного наслаждения.

Но он понял её.

Драко осторожно развернул Гермиону на спину и одной рукой обхватил её грудь. Покружил большим пальцем на соске и легко ущипнул его.

– Драко! – вскрикнула она, волна возбуждения прошила всё её тело.

Другая его ладонь пришла в движение, гуляя по её влажным складочкам и клитору. Гермиона кусала губы, слёзы текли по её щекам, она тихо постанывала и дрожала.

– Всё хорошо, Грейнджер, давай, расслабься… Дыши… Всё хорошо… – шептал Драко, не отпуская её, заставляя её чувствовать и сходить с ума от этой невероятной, давно забытой гаммы ощущений. – Давай, моя хорошая…

Гермиона кончила тихо, зажмурила глаза и улетела куда-то, откуда ей не хотелось возвращаться. Ей казалось, что она видит то самое море, тихое и спокойное. Грейнджер дрейфовала на пульсирующих волнах удовольствия и медленно возвращалась в реальность.

– Как ты? – голос Драко и его теплое дыхание возникли где-то около лица.

Гермиона облизала пересохшие губы. Ей хотелось получить поцелуй. Хотя бы один маленький поцелуйчик, чтобы всё произошедшее стало завершенным актом.

– Мне… Понравился твой массаж… – выговорила она смущённо.

– Может, не будешь умирать? Я сделаю тебе море таких массажей. – усмехнулся Драко, а ей сильно, до боли в сердце, захотелось увидеть, как он улыбается. – Какая ты красная… Как роза на твоём столике… – она почувствовала, что его пальцы прошлись по её щеке, и вдруг одним он провел по её губам и тихо приказал: – Открой рот, Грейнджер.

Гермиона послушно открыла и палец со вкусом её же смазки погладил её язык. Медленно захватив его губами, она сделала сосущее движение, и услышала, как Драко удивлённо охнул. Палец резко выскользнул изо рта, и вдруг на её губы легли его губы. Ощущение его рта, движения его тёплых мягких губ, его бархатный язык… Всё это ударило по ней новой возбуждающе горячей волной и она, громко застонав ему в рот, содрогнулась вновь…

– Ты что, кончила от поцелуя? – спросил он удивлённо.

Гермиона стыдливо хихикнула:

– Да… Прости…

Драко рассмеялся вместе с ней и приобнял. А Гермиона вздохнула, наслаждаясь его прикосновениями. Хрипловатый смех Малфоя, кажется, делал её ещё более немощной. Она хотела унести эти секунды блаженства с собой, чтобы слушать его голос и трогать его смех на том свете. Если тот свет вообще существовал.

– Грейнджер, какая же ты… – пробормотал Драко. – Чувствительная… Я слышал, что такое бывает, но не знал, что это правда. Никуда не исчезай, сейчас принесу воды…

Он ушёл, а Гермиона счастливо улыбнулась. Пусть её жизнь подходит к концу, и она ничего не видит, с ней Драко. Это лучший подарок перед смертью.

Следующие дни они общались так, как будто между ними ничего не произошло. Как будто не было его тёплых рук на её спине, а потом между её бёдер, как будто он никогда не целовал её и не довёл два раза до оргазма. Драко всё так же аккуратно заботился о ней, кормил, возил на прогулку. Гермиона боялась начинать разговор о том самом вечере. Она посчитала, что Малфой молчит, потому что жалеет обо всём произошедшем.

А на улице началась жара. В тот день он надел на неё только сарафан и трусики.

– Драко, а кофту? – спросила она, когда он пересадил её в кресло.

– Не надо, сегодня очень жарко. Позагораешь немного, а то бледная, как будто в склепе живёшь.

Она отреагировала на его шутку грустным молчанием. После того вечера Гермиона стала немного молчаливее и задумчивее. Внутри неё что-то ломалось, и она чувствовала, что конец уже близко. Улыбаться ей было всё труднее.

Драко уверенно направил инвалидное кресло сразу же к морю.

– Мы сейчас с тобой, Грейнджер, кое-что сделаем… – проговорил он заговорщически.

– Что ты задумал? – Она удивлённо ахнула, когда он отстегнул её от кресла и поднял на руки.

Её голова улеглась в изгиб его шеи и она блаженно вдохнула еле уловимый запах малфоевской кожи. Море и его величие отошли на второй план. Она легонько коснулась губами мужской шеи, на что Драко в ответ сжал её крепче и потёрся щекой о её волосы на затылке. Этот жест привёл её в восторг, а сердечко на миг сжалось от нежности и счастья.

– Грейнджер, будет немного прохладно сначала… – предупредил Малфой, и она услышала всплеск.

Её тут же окатило холодной водой. Гермиона взвизгнула. Сарафан и трусики вымокли, а во рту оказались капли солёной воды.

– Что ты делаешь?! – закричала она, первым её желанием было схватиться за него покрепче, чтобы он не кинул её в воду.

– Вот тебе море! – торжественно проговорил Драко, крепко обнимая её и шагая дальше. – Подожди, сейчас пройду туда, где нет сильных волн…

Он опустил её в прохладную воду и удерживал только за талию. Её ноги и руки болтались под воздействием сил подводного течения.

– Драко… Драко… – с беспокойством бормотала Гермиона, невесомость убаюкивала её, и она боялась потеряться в этих странных ощущениях.

– Не бойся, я не отпущу тебя. Ты же любишь море, вот оно, обнимает тебя… – Гермиона почувствовала его мягкие губы на своём ухе, и больше всего её радовало в этот момент то, что обнимает её не море, а Драко.

– Я… Я не боюсь, – прошептала она, слёзы градом полились из глаз. – Я ничего не боюсь, когда ты рядом.

– Грейнджер, вот надо всё испортить… – вздохнул Малфой досадливо. – Ну чего ты ревёшь? Надеюсь, от счастья?

– Прости… – всхлипнула Гермиона, не понимая, почему в последнее время её так легко вывести на слёзы.

– Не извиняйся. Ты вообще никогда не должна извиняться. Особенно… – он сглотнул. – Особенно передо мной…

– Спасибо тебе за всё, – прошептала она ещё тише.

– Да ладно… – протянул Драко неверяще.

– Спасибо-то мне можно сказать? – возмутилась Гермиона на его упрямое недовольство. – Ты хороший человек! Ты заслужил немного благодарности! И я тебя…

– Ладно, хватит петь мне дифирамбы! – перебил он резко, и она представила, как Драко раздражённо закатывает глаза. – Я всего лишь окунул тебя в солёную водичку, а ты мне что, в любви собралась признаться?

Гермиона облизнула губы и подумала, что ни за что бы не призналась ему в любви. Она исчезнет из его жизни, и он не должен знать о её чувствах, о том, что влюбил её в себя, что заставил её страдать, желая невозможного. Гермиона не хотела, чтобы ему было больно.

Они вернулись уставшие и немного продрогшие. Драко не мог высушить и согреть её магией и поэтому засунул под горячий душ, хорошенько вытер колючим полотенцем и уложил под тёплое пуховое одеяло. Гермиона дико желала, чтобы он лёг рядом с ней, но попросить постеснялась.