Текст книги "Бывшие. Цыпленочек от босса (СИ)"

Автор книги: Елена Верная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Елена Верная
Бывшие. Цыпленочек от босса.

Пролог.

Звонкий удар молотка судьи расколол тишину зала, и этот звук эхом разнесся в моей груди, словно похоронный марш по всем моим надеждам. Я вздрогнула, пальцы побелели, сжимая измученный платок. Он пах моей тревогой, запахом летнего луга, где мы с Марусей собирали ромашки, и теперь этот запах стал невыносимым напоминанием о счастье, которое ускользает. Воздух в зале, спертый и тяжелый, был пропитан смесью страха и горечи – запах, который въелся в меня, как едкий дым, проникая в каждую клетку тела.

Я окинула взглядом зал суда, словно пытаясь отыскать в этих стенах хоть каплю сочувствия. Ряды строгих, невыразительных лиц, приглушенные шепотки, брошенные в мою сторону оценивающие взгляды… Все казалось чужим и враждебным, словно я попала в лабиринт, где каждый угол скрывает новую опасность. Мои пальцы, дрожа, продолжали судорожно перебирать шероховатую ткань платья, единственную нить, связывающую меня с реальностью. В этом простом хлопке я пыталась найти спасение от этого кошмара, в котором я оказалась, от этой бездны, готовой поглотить меня вместе с моей дочерью.

На скамье напротив, в дорогом костюме, сидел Игорь. Мужчина, которого я когда-то любила до безумия. Теперь – противник. В его глазах – сталь и решимость, ни намека на теплоту, сочувствие или даже простое человеческое сожаление. Лицо – каменная маска. Он смотрел на меня, как на опасную угрозу, как на врага, которого нужно уничтожить, а не на мать его дочери. Мать нашей дочери. Маруси. И в этом взгляде я видела только холодный расчет, и ни грамма раскаяния о том, что он творит.

– Уважаемый суд, – голос Игоря, поставленный, уверенный, звучал властно, наполняя зал своей значимостью, своей властью. Он словно специально говорил громче, чтобы подчеркнуть разницу между нами. – Я считаю, что моя дочь нуждается в специализированной медицинской помощи. Ей необходима помощь логопедов, неврологов и других узких специалистов.

Мое сердце сжалось от невыносимой боли, словно его сдавили ледяной рукой. Слова Игоря – приговор. "Маруся – совершенно здорова!" – хотелось закричать во весь голос, чтобы он наконец услышал мою правду, чтобы все эти люди услышали, что они пытаются сломать не просто ребенка, а целую вселенную, наполненную любовью и светом. Но я сдержалась, стиснув зубы. Крики здесь бесполезны, они только навредят.

– В четыре года Маруся не говорит, – продолжал Игорь, и каждое его слово, как гвоздь, вбивался в мою душу, вонзаясь острыми осколками стекла. – Несмотря на то, что со слухом и голосовым аппаратом у нее все в порядке. Это свидетельствует о задержке развития, требующей немедленной коррекции. Если мы будем медлить, может стать поздно.

Он говорил о Марусе, как о сломанной игрушке, как о бездушном механизме, требующем ремонта, а не о живом, чувствующем, любящем и любимом ребенке. Ярость вскипела во мне, обжигая изнутри. Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Хотелось вскочить, закричать, возразить, сказать им всем, что Маруся просто особенная, что она чувствует этот мир по-другому, видит его ярче и чище, чем они все вместе взятые. Что ей нужно не лечение, а понимание, принятие и безграничная любовь.

Но адвокат Игоря, словно хищник, ждущий своего часа, тут же перехватил инициативу.

– Мы располагаем заключением экспертов, подтверждающим необходимость медицинского вмешательства. Условия, которые может предоставить госпожа Ларионова… Не соответствуют потребностям ребенка, – его голос звучал презрительно, словно он заранее знал, что мои доводы ничтожны.

– Не соответствуют?

Мой адвокат, молодая женщина с отважным взглядом, взглянула на меня с беспокойством и надеждой. – Моя клиентка – любящая и заботливая мать. Она обеспечивает Марусе достойный уровень жизни и создает благоприятную среду для ее развития.

– Любовь – это, безусловно, прекрасно, – ледяным тоном парировал адвокат Игоря, и от этого холода у меня мурашки побежали по коже. – Но любовь не заменит квалифицированную помощь, которую может предоставить специализированный центр. Господин Новиков готов обеспечить Марусе все необходимое для ее полноценного развития.

Я почувствовала, как подступает отчаяние, как волна накрывает меня с головой, лишая воздуха. Они были сильны, уверены в своей правоте, вооружены деньгами и связями, купленными экспертами и возможностями. А у меня была только моя любовь к Марусе, моя нерушимая вера в нее. И вера в то, что этого достаточно, что моя любовь – сильнее любых денег и связей.

Судья, седовласый мужчина с усталым взглядом, окинул нас строгим взглядом.

– Сторона защиты, вам есть что добавить?

Я глубоко вздохнула, собираясь с последними силами. В голове – хаос, в сердце – боль, но я должна говорить.

– Я… Я люблю свою дочь, – прошептала я, и голос дрогнул, – и я верю, что она чувствует мою любовь. Ей не нужны дорогие клиники и врачи. Ей нужна я.

В зале повисла мертвая тишина. Все взгляды были прикованы ко мне, словно я – экспонат под микроскопом. Я видела в глазах Игоря… Сомнение? Неуверенность? Или это просто очередная игра, очередная манипуляция? Я уже не могла отличить правду от лжи.

– Суд удаляется на совещание, – объявил судья, поднимаясь со своего места.

Звон молотка снова оглушил меня, раздавшись в голове набатом, оставив один на один со своими страхами, со своим отчаянием. Что они решат? Кому поверят? Судьба Маруси, моей маленькой девочки, моей вселенной, – в руках этих незнакомых, безразличных людей.

Я закрыла глаза, в отчаянии шепча имя дочери. Маруся… Моя девочка… Вернись ко мне… Не дай им отнять тебя…

Глава 1.

Солнце, словно робкий художник, несмело прокралось сквозь неплотно задернутые шторы, выткав на стенах комнаты причудливый узор из нежно-розового света. Не назойливый трезвон будильника, а именно этот ласковый, словно материнский, свет нежно вырвал меня из объятий сновидений, оставив послевкусие приятной истомы. Я сладко потянулась, чувствуя, как мышцы, словно проснувшиеся после долгой зимы цветы, благодарно откликаются на пробуждение, каждая клеточка тела наполняется жизнью. За окном, словно в волшебном оркестре, щебетали птицы, перекликаясь друг с другом в утренней тишине, каждая трель – словно жемчужина, нанизанная на нить рассвета. Деревня еще дремала, укрытая пеленой утреннего тумана, словно невеста под венчальной фатой, в ожидании нового дня.

Мой домик – небольшое, но уютное убежище, мой собственный мир, выстроенный с любовью и заботой, словно гнездо, свитое птицей для своих птенцов. Стены выкрашеные в светлый, кремовый цвет, наполняют пространство ощущением легкости и тепла, словно солнечный зайчик, прыгающий по комнате. На стенах – пестрый калейдоскоп детских рисунков, яркие вспышки радости, созданные маленькими ручками Маруси. Корявые солнышки, улыбающиеся во все свои лучи, смешные зверюшки с наивными глазками, цветочки всех цветов радуги, словно маленькие осколки лета, – каждый рисунок хранит в себе частичку ее души, ее непосредственности и чистоты, словно драгоценный камень, отшлифованный любовью. Рассматривая их, я чувствую тепло разливающееся в груди, словно горячий чай в холодный день.

На полках книжного шкафа, сделанного моими собственными руками из старых досок, теснятся томики классики в потертых переплетах, сборники стихов с пожелтевшими страницами, учебники, хранящие знания и детские сказки, полные волшебства. Книги – мои верные спутники, мои тихие собеседники, хранящие мудрость веков, словно старые друзья, всегда готовые прийти на помощь. Аромат старых страниц щекочет нос, напоминая о тихих вечерах, проведенных в их компании. Рядом, на комоде, – вязаные салфетки с замысловатым узором, подаренные бабой Надей, моей доброй соседкой. Она вяжет их вечерами, сидя у окна и рассказывая мне истории из своей молодости, а потом щедро одаривает всех вокруг своей добротой. В этих простых вещах – душа деревни, ее тепло и искренность, словно нити, связывающие нас всех вместе.

Я надела легкий халат, сшитый из ситца в мелкий цветочек, мягкий на ощупь и пахнущий летним лугом, и тихонько вышла из комнаты, стараясь не разбудить Марусю. Заглянула в ее комнату. Она сладко спала, свернувшись калачиком под одеялом, словно маленький ежик, растрепавшиеся светлые волосы разметались по подушке, образуя вокруг головы нимб. На тумбочке возле кровати – плюшевый медвежонок, ее любимая игрушка, верный друг и защитник, которому она доверяет все свои секреты. Я тихонько прикрыла дверь, задержав дыхание, и вышла на крыльцо, чувствуя, как нежность переполняет меня.

Первое, что почувствовала – это пьянящий запах утренней росы, искрящейся на траве, и свежескошенной травы, терпкий и бодрящий. Воздух был чистым и прозрачным, словно хрусталь, звенящий в утренней тишине. Вдохнула полной грудью, ощущая, как этот живительный воздух наполняет меня энергией, словно глоток прохладной воды в жаркий день. Над рекой клубился легкий туман, словно таинственная дымка, скрывающая что-то важное, словно завеса, отделяющая мир яви от мира грез.

Пение птиц становилось все громче и громче, переплетаясь в утреннюю симфонию, полную радости и надежды, словно приветствие новому дню. Я присела на деревянную скамейку, установленную возле крыльца, отполированную временем и теплом человеческих тел, и залюбовалась пейзажем. Деревня просыпалась, потягиваясь, словно ленивый кот, готовящийся к новому дню. Из труб поднимался тонкий дымок, словно приветственные флаги, предвещая скорый завтрак, наполняя воздух аппетитными ароматами.

Вдруг услышала знакомый голос, теплый и приветливый.

– Доброе утро, Арина.

Повернулась и увидела баб Надю. Она шла по тропинке, опираясь на палочку, словно мудрый старец, в руках – плетеная корзинка, наполненная свежими яйцами, словно сокровище, добытое с любовью.

– Доброе утро, баб Надя. Рано сегодня встали, – ответила я, улыбаясь. Ее морщинистое лицо озарилось в ответ, и глаза, добрые и лучистые, заискрились, словно два маленьких солнышка.

– Да вот, курочки постарались, надо же яйца собрать. А то вон, Петя уже песню запел, ругается, наверное, что мы его игнорируем, – засмеялась баба Надя, и ее смех, заразительный и искренний, наполнил воздух радостью.

– Заходите на чай, баб Надя, – предложила я, чувствуя тепло к этой доброй женщине.

– Спасибо, милая, как-нибудь в другой раз. Дел много, а день короткий. Да и Мишка скоро придет, почту разносить, – ответила она и, помахав рукой, пошла дальше по тропинке, оставив после себя ощущение уюта и спокойствия.

Действительно, не успела я додумать эту мысль, как услышала знакомый треск старенького велосипеда, словно пение старого друга. Это был дядя Миша, наш почтальон, добрейшей души человек. Он всегда привозит почту с улыбкой на лице, словно дарит частичку солнца, и обязательно обменяется парой слов с каждым жителем деревни, словно связующее звено, соединяющее нас всех вместе.

– Доброе утро, Арина. Как спалось? – закричал он, подъезжая к моему крыльцу.

– Прекрасно, дядя Миша. А вам как? – ответила я, чувствуя, как его приветствие заставляет улыбнулся в ответ.

– Да ничего, не жалуюсь. Вот, тебе газету привез и Марусе журнал.

Я забрала свежую прессу и попрощавшись с дядей Мишей решила заняться огородом, словно ища утешение в земле. Поливать огород – моя утренняя рутина, мое медитативное занятие, словно ритуал, возвращающий меня к реальности. Я люблю возиться с землей, чувствовать ее тепло и силу, словно прикасаюсь к самой жизни. Рассада, которую я вырастила с такой любовью, словно дети, радует глаз своей зеленью, словно обещает богатый урожай.

Я поливала помидоры, огурцы, перец, разговаривая с каждым растением, как с живым существом, вкладывая в каждое слово свою любовь и заботу. Маруся всегда смеется над моими беседами с растениями, но я уверена, что они меня слышат и понимают, чувствуют мою энергию.

После огорода нужно было приготовить завтрак. Маруся просыпается рано, и ее нужно накормить чем-нибудь вкусным и полезным. Решила испечь оладьи с яблоками – ее любимое блюдо, которое всегда вызывает у нее улыбку.

Пока готовила, услышала тихое мяуканье. Это Муська, наша кошка, ластилась к моим ногам, выпрашивая свою порцию молока, словно маленький комочек тепла. Муська – моя верная подруга, она всегда рядом, когда мне грустно или одиноко, словно чувствует мое настроение. В ее зеленых глазах я вижу отражение своей души. Подобрала ее маленьким котенком на улице, и с тех пор она живет у нас, наполняя дом уютом и мурлыканьем.

Я налила ей молока в блюдце и поставила возле крыльца. Муська благодарно потерлась о мои ноги и принялась лакать молоко, довольно мурлыкая, словно напевая свою утреннюю песенку.

Оладьи получились пышными и румяными, словно маленькие солнышки. Я разложила их по тарелкам, добавила сметаны и меда, словно щедро одарила каждое оладушко. Запах свежих оладий наполнил весь дом, вызывая аппетит и радостное предвкушение.

– М-м-м-м, – услышала я сонный голосок Маруси. Она повела носом, словно котенок и сонно улыбнулась.

– Голодная? – я присаживаюсь перед своей крохой и обнимаю, целуя в теплую щечку.

– Угу, – кивает дочь, а я отстраняюсь, давая ей возможность залезть на стул. Ох, как же я жду, когда она начнет говорить, а не эти “ага”, “угу”. Ей уже четыре года, а я от нее слышала только слов пять в общей сложности, при этом она все понимает, но вот говорить категорически отказывается.

– Оладьи с яблоками. Твои любимые, – ответила я, улыбаясь.

Утренний завтрак, простые деревенские радости… В такие моменты я чувствую себя по-настоящему счастливой, словно нахожусь в объятиях родного дома. Но где-то глубоко внутри, в самой глубине моей души, таится легкая грусть, тень прошлого, которое никак не отпускает меня, словно старая рана, которая то и дело ноет. Грусть о том, что могло бы быть, но не случилось. О человеке, которого я когда-то любила, и который навсегда оставил след в моем сердце, словно выжег клеймо.

Глава 2.

Скрип старой двери – это не просто звук, это приветствие, пропитанное запахом мела и свежей выпечки из школьной столовой. Каждый раз, когда я переступаю порог, меня окутывает волна ностальгии и тепла. Наша школа – небольшое, приземистое здание, выкрашенное в выцветший, но все еще жизнерадостный желтый цвет. Он словно солнечный луч, пробивающийся сквозь густую листву берез, которые, кажется, обнимают школу, защищая ее от ветра и невзгод.

Уютные классы пахнут деревом и детством. Здесь, среди потрепанных парт и полок с книгами, ощущается особая атмосфера творчества и вдохновения. На стенах, словно пестрые ковры, развешаны детские рисунки. Кривые домики с трубами, из которых валит дым, смешные рожицы с огромными улыбками, букеты цветов всех цветов радуги – наивные, трогательные шедевры, созданные маленькими ручками. В каждом мазке, в каждой линии чувствуется искренность и детская непосредственность. В этом месте время течет по-особенному, медленно и размеренно, как река, несущая свои воды сквозь заливные луга, убаюкивая и успокаивая.

Сегодня у меня урок письма в первом классе. Двадцать пар любопытных глазенок, полных надежды и озорства, смотрят на меня с ожиданием. Сердце наполняется теплом и счастьем. Я и не думала, что это такое наслаждение, давать знания малышам. Эти малыши – словно чистые, нетронутые листы бумаги, на которых я стараюсь аккуратно, бережно нарисовать первые буквы и слова, заложить фундамент их будущих знаний. Уже осенью все эти ребята пойдут в первый класс, а сейчас они усиленно к нему готовятся. Привыкают сидеть за партой, слушать учителя и не болтать.

– Итак, ребята, сегодня мы учимся писать букву "А", – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал мягко и приветливо, как мамино колыбельная. Мои пальцы, испачканные мелом, с любовью выводят на доске заглавную и строчную "А".

Не у всех получается сразу. У Петьки буква "А" упорно превращается в перевернутую "В", и он, нахмурившись, старательно выводит снова и снова, словно сражается с непокорной буквой. А у Катюши она больше похожа на кривую змейку, и девочка, заливаясь краской, пытается исправить свою ошибку. Я не тороплюсь, подхожу к каждому, поправляю ручку, помогаю, объясняю. Терпение – мой главный союзник в этой работе, а еще – вера в то, что каждый ребенок уникален и талантлив по-своему.

Особенно внимательна я к маленькому Сашке. Он всегда сидит тихо и робко, словно мышонок, забившийся в угол. У него явные трудности с учебой, и я вижу в его глазах не только растерянность, но и искру любопытства, которая никак не может разгореться в яркое пламя. Подхожу к нему и, присев на корточки, тихонько шепчу на ухо.

– Сашенька, у тебя все получится. Ты очень способный мальчик, просто немного постарайся. Я в тебя верю.

Он неуверенно улыбается, и на его щеках появляется робкий румянец. Словно маленький росток, пробивающийся сквозь асфальт, он снова берется за ручку и сосредоточенно выводит букву. В этот момент чувствую, как внутри меня рождается тихая гордость за свою профессию, за то, что могу быть проводником в мир знаний для этих маленьких человечков.

Звонок на перемену звучит, как освобождение, как долгожданный сигнал к свободе. Дети с шумом и криками выбегают из класса, словно маленькие птички, выпущенные из клетки. Их смех и беготня наполняют коридор жизнью и энергией. Но в кабинете сразу становится как-то пусто и тихо, словно после бури.

Захожу в учительскую. Там уже кипит жизнь: коллеги обсуждают последние новости, делятся впечатлениями об уроках, строят планы на будущее. В воздухе витает запах кофе и выпечки.

– Арина, как твои будущие первоклашки? – спрашивает Светлана Ивановна, учительница истории, женщина с добрым лицом и мудрым взглядом. В ее глазах – целая вселенная опыта и знаний.

– Да ничего, потихоньку осваиваем грамоту, – отвечаю я, стараясь быть непринужденной. – Они такие забавные, каждый со своим характером. Петька сегодня букву "А" в "В" превращал, а Катюша змею нарисовала вместо буквы.

Вспоминаю их лица и невольно улыбаюсь.

Разговор заходит о предстоящем концерте ко Дню села. Коллеги с энтузиазмом обсуждают сценарий, выбирают костюмы, распределяют роли. Их глаза горят азартом и предвкушением праздника. Чувствую себя немного отстраненно от этой суеты. Отчего-то именно на школу иучителей возлагают большие надежды. Я же не люблю быть в центре внимания, не люблю шумные мероприятия.

– Арина, а ты чем порадуешь нас на концерте? – спрашивает Нина Петровна, учительница математики, молодая и энергичная девушка. Ее оптимизм и жизнерадостность заражают всех вокруг.

– Я пока не знаю, – уклончиво отвечаю я. – Может, что-нибудь с детьми подготовим. Они у меня талантливые.

На самом деле, мне просто не хочется рассказывать о себе, открывать душу перед другими. В деревне все знают друг друга, но я стараюсь держать дистанцию, избегать личных тем. Мое прошлое – словно тяжелый груз, который я не хочу ни с кем разделять. Но я точно знаю одно – я планирую остаться в деревне, здесь мой дом, моя работа, моя Маруся. Здесь я нашла покой и умиротворение, здесь я могу быть собой.

После уроков спешу в детский сад за Марусей. Она ждет меня с нетерпением и вглядывается в каждого родителя. а завидев меня несется ко мне со всех ног.

Обнимаю ее крепко-крепко, чувствуя, как ее маленькое тельце прижимается ко мне. В этот момент вся усталость отступает, как будто ее и не было. Маруся – моя радость, моя надежда, мое все. Она – смысл моей жизни, мой лучик света в этом мире.

Дома мы ужинаем и почти сразу же садимся за стол заниматься. Сегодня у нас урок чтения и рисования. Маруся проявляет большой интерес к книгам, ее глазки загораются, когда я открываю потрепанную сказку. Но категорически не хочет говорить. Эта ее особенность беспокоит меня, тревожит, но я стараюсь не давить на нее, не торопить. Я верю, что однажды она заговорит, и тогда ее голос будет самым прекрасным звуком на свете. Занимаемся в игровой форме, чтобы ей было интересно, чтобы учеба приносила радость.

– Вот, смотри, это буква "М", как "мама", – говорю я, показывая ей картинку. Маруся внимательно смотрит на меня своими большими, серьезными глазами, в которых отражается целая вселенная. Берет карандаш и, сосредоточившись, пытается повторить букву на бумаге.

Затем берем краски и начинаем рисовать. Маруся любит рисовать цветы и животных. У нее это получается очень хорошо. Ее рисунки – словно отражение ее внутреннего мира, яркие и красочные, полные жизни и света.

После занятий идем гулять в лес. Дышим свежим, прохладным воздухом, насыщенным ароматом хвои и трав. Слушаем пение птиц, которое словно льется с небес. Собираем цветы, из которых плетем венки. Маруся бегает по тропинкам, смеется, радуется жизни. Ее смех – это музыка, которая наполняет мое сердце счастьем. Смотрю на нее и чувствую себя по-настоящему счастливой. Небольшая усталость после рабочего дня сменяется чувством удовлетворения и гордости за свою дочь. В такие моменты я понимаю, что все делаю правильно. Эта тихая, размеренная жизнь в деревне – именно то, что мне нужно. И пусть в прошлом было много боли и разочарований, впереди – только свет и надежда. Главное, чтобы Маруся была счастлива. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы ее глаза всегда сияли радостью.