Текст книги "Подкидыш для Цербера (СИ)"
Автор книги: Елена Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
И только после понял, отчего Надежда стушевалась: она боялась, что Сандро раскроет ее инкогнито. Она и не подозревала, что он давно ее рассекретил.
Но Надежда продолжала упорствовать и не хотела говорить правду. А без ее признания Сандро не собирался отдавать то, за чем она пришла. И держал нужные снимки про запас. Искал способ заставить Надежду признаться. Действовал осторожно, боясь спугнуть, но методично. Знал – этот шаг сделает ее не просто сильной, а неуязвимой.
Просматривая вместе с ней фотографии прошлых моделей, Сандро и сам отважился испробовать нечто новое. Раньше его не посещали мысли выставить снимки прежних девушек на всеобщее обозрение. Особенно те, которые «после».
Именно Надежда уверила его, что эти снимки принесут не меньше славы. По крайней мере, на нее они действовали очень сильно. И Сандро не мог этого не заметить.
Как не мог и не обратить внимания на то, что их с Надеждой чувства не только не гаснут, но напротив – усиливаются с каждым днем, с каждой проведенной вместе секундой.
Глава 15
Надежда
Сандро представил мне своего знакомого владельца бутика и попросил того снабдить меня базовым гардеробом. Многозначительно намекнув, что на траты не поскупится. Глаза пожилого, пухленького и слегка слащавого, как пирожок с медовыми яблоками, итальянца радостно засияли. Он пригласил трех помощниц и вручил меня им со словами:
– Это особенная клиентка, обслужите по высшему разряду.
– И, если возможно, побыстрее, – добавил Сандро. – Нам не терпится вернуться домой.
Он посмотрел на меня таким многообещающим взглядом, что девушки-продавщицы заахали от умиления и зависти. А я впервые в жизни почувствовала себя значительной и важной. И эти ощущения вскружили голову.
В тот день я словно превратилась в Вивиан, героиню фильма «Красотка». За мной так же ухаживали, советовали примерить эксклюзивные вещи. Мне улыбались, предлагали кофе и лимонад. Девушки были столь милы, что помогли выбрать даже нижнее белье: страшно признаться, но я еще никогда в жизни не носила чулок, нижних сорочек, всяческих боди и корсетов.
А вот с платьем для открытия выставки пришлось повозиться. Почти все приглянувшиеся мне вещи не могли скрыть мою ногу. И тогда одна из девушек принесла брючный костюм, в который я влюбилась с первого взгляда. Строгий и элегантный, роскошного бирюзового цвета, он выгодно подчеркивал достоинства моей фигуры и надежно скрывал недостатки.
– Его словно специально для меня шили, – не сдержала я восхищения.
– Каждая вещь Валентино – произведение искусства, – подтвердила одна из девушек. – И для каждой особенной вещи обязательно находится особенная клиентка.
– Особенная... – шепотом повторила я и блаженно прикрыла глаза. Так много в этом слове.
Пока я обновляла гардероб, Сандро о чем-то беседовал с владельцем бутика. Разумеется, на итальянском. Один раз с уст Валентино слетело слово «илюминацион», что значит «прозрение». А после Сандро сказал: «Они это умеют». Судя по всему, этот дизайнер был знаком с таинственными «друзьями» Сандро. И мне до жути захотелось вызнать подробности.
Этим-то я и занялась по дороге на виллу. Устроившись на переднем сидении фиата, сделала вид, будто рассматриваю пейзаж за окном. И, как бы между прочим, спросила:
– Ты делал снимки этого модельера?
– Да, – признался Сандро, – но на тот момент он еще не был знаменитостью.
Сказал и замолчал. Но судя по улыбке – прекрасно понял, насколько раззадорил мой интерес. И ждал, пока пристану с дальнейшими расспросами.
– А кем был? – не сплоховала я.
– Просто человек, запутавшийся, как мотылек, в паутине жизни. Слишком хрупкий, чтобы выдержать. Но чересчур ответственный, чтобы отгородиться от проблем и послать все и всех.
– Он тоже был на грани самоубийства? – предположила я. – И выдержал.
– Да. – Сандро повернулся ко мне и подмигнул. – Совсем как ты. Такие случаи крайне редки и потому особенно ценны. Именно они заставляют меня верить в людей и продолжать жить.
Дальше мы ехали молча, размышляя каждый о своем.
А вечером я решила устроить пир души и тела. Надела ужасающе развратное боди, которое продавщица обозвала «секси-оберткой для сладкой конфетки», темные чулки, чтобы прикрыть свою больную ногу. Сделала макияж и укладку. Накинула легкое платье, больше походившее на пеньюар. И в таком виде спустилась к Сандро – помогать с ужином.
Увидев меня, он замер. Не отрывая восхищенного взгляда, сделал снимок, после чего глаза его заблестели, как путеводные звезды. И вели они неизменно в койку.
– Ты с каждым днем все хорошеешь, белла, – восхищенно протянул он.
– Стараюсь, – небрежно обронила я.
И повела плечиком так, чтобы легкое одеяние сползло с него.
Сандро приподнял одну бровь и сделал вид, будто у него заболело сердце:
– Если ты продолжишь в том же духе, то ужина не получишь. Я просто не в состоянии буду готовить.
Услышать такой комплимент из его уст было необыкновенно приятно. Но больше слов говорил взгляд: страстный, обожающий. Горячий как южное солнце.
Я проплыла мимо него и заглянула в кастрюльку, где кипели макароны. То есть паста – Сандро таки вынудил меня запомнить это слово. И полюбить.
– Тебе помочь? – проронила я.
Но вместо того, чтобы взяться за нож, потянулась к рубашке Сандро. Расстегнула верхние пуговицы, положила ладонь ему на грудь, запутав пальцы в курчавых жестких волосах. Когда только успела стать такой смелой? Помнится, с Игорем все было совсем по-другому. С ним бы я не отважилась на такую вольность. Всегда ждала, пока он подойдет первым.
Сандро глубоко вздохнул. Обнял за талию и прошелся губами по шее, заставив блаженно прикрыть глаза.
– Если ты продолжишь в том же духе, то я, пожалуй, откажусь от ужина, – мой ответ походил на обещание.
Да и как можно думать о чем-то еще, когда рядом такой мужчина. Он для меня – самое вкусное, самое изысканное блюдо. Стоит его увидеть, как колени подкашиваются, а пальцы начинают ныть от желания прикоснуться.
– А что у тебя тут? – спросил Сандро, заметив, что я прячу за спиной одну руку.
– Небольшой подарок, – выдохнула я. – Тебе.
Я протянула ему упаковку носков. Ну да, помню, в «Красотке» Джулия Робертс подарила галстук. Но вот беда, мне этот предмет мужского гардероба совершенно не знаком. Не то что повязать правильно, даже в руках никогда не держала.
А носки – совсем другое дело. Тут я практически профи.
Правда, когда я вручила их Игорю на именины, он страшно негодовал. И пообещал подарить мне сковородку. А я что? Согласилась. Мне кажется, из рук любимого мужчины даже полевая ромашка дороже тысячи роз.
– Ты вспомнила обо мне, когда выбирала себе одежду? – Сандро произнес это так, будто считал необычным.
– Ну да, – призналась я, с сожалением отлипнув от его груди.
Приготовилась выслушать длинную речь а-ля «ты купила себе целый ворох одежды, а мне только носки».
Но Сандро, как всегда, удивил:
– Ты и не представляешь, как я польщен.
Бросила на него нерешительный взгляд: не издевается ли? Но нет, кажется, вполне серьезен.
– Это всего лишь носки, – пробормотала в ответ. – Тратить твои деньги и покупать что-то более серьезное я не решилась. Да и не хотела покупать то, что ты не будешь носить. А носки... их не жалко и выбросить, если придутся не впору.
Он притянул меня и поцеловал в щеку.
– Ни за что не выброшу, хотя с размером ты не угадала, – сказал, тепло улыбнувшись, и одарил меня восхищенным взглядом. – Итальянки никогда не покупают мужьям одежду, только в редких случаях. Да и те девушки-модели, что приезжали до тебя, тоже не горели желанием меня баловать.
Его признание удивило. Как все же я далека от мира богемы. Но это играет мне на руку.
Ужин снова был поздним, а секс – великолепным. Наконец-то мне удалось избавиться от ставшего ненавистным гипса и сделать то, что давно собиралась. Я скакала на Сандро верхом, как заправская наездница. Сжимала его затянутыми в чулки коленями, ласкала языком, губами и руками, не пропуская ни миллиметра его восхитительного тела. Ему же оставалось лишь поощрять меня стонами, комплиментами и ласковыми поглаживаниями.
Испытав всю силу страсти, я упала на его грудь и замерла, не в силах шевелиться и разговаривать. А он водил ладонями по моей спине, успокаивая и возвращая в реальность.
– Вот бы провести так остаток жизни... – позабыв об осторожности, прошептала я. – В объятиях друг друга.
Сандро напрягся, его руки замерли на моей пояснице.
– Ох, белла... – выдохнул он. – Тебе со мной не ужиться... Поверь, это очень тяжело.
Вот он и сказал главные слова. И четко обозначил намерения. Он не собирался связывать свою жизнь с моей. Мне не следует привязываться к нему настолько, чтобы окончательно потерять голову.
Он сам говорил: я сильная, справлюсь с любой бедой. Даже если придется расстаться с мужчиной всей моей жизни. Нет, больше я не пойду на мост, а стану бережно хранить память о Сандро, как самое прекрасное, что произошло в моей никчемной по сути жизни. Сказка для несостоявшейся Золушки.
Что ж, раз он вспомнил о долге, пора и мне вернуться к обязанностям. Погрустить смогу потом, после.
– Какие снимки ты приготовил для сегодняшнего просмотра? – стараясь, чтобы голос звучал уверенно, спросила я.
Уперлась ему в грудь, приподнялась. Взглянула в его глаза и прочла в них сожаление.
– Конечно, приготовил... Я заметил, с каким нетерпением ты ждешь этого момента. Кажется, ты подсела на этот «допинг». Может быть, пора отказаться, как бы мои снимки не повредили твою психику.
«Мою психику разрушает предстоящее расставание! – чуть не выкрикнула я. – Со всем остальным готова мириться».
– Ты ошибаешься, со мной все в полном порядке, – возразила вслух.
– Тогда идем, – слишком поспешно произнес он. – Тебе я не могу отказать ни в чем.
Меня нисколько не удивило, что и эти фото оказались не теми, которые нужны. Появилось подозрение, будто Сандро точно знает, чего я от него хочу, и намеренно скрывает. Или тому виной моя мнительность?
Я сделала вид, что увлеченно перелистываю фотографии, а сама глянула на Сандро. Он смотрел поверх моей головы и улыбался. Точно видел нечто интересное или забавное. Мне даже захотелось обернуться, но я сдержалась.
– Что интересного происходит над моей головой? – спросила и поежилась.
Сандро вздрогнул, словно я уличила его в чем-то неприличном, даже улыбка сплыла с лица. Он поднял фотоаппарат и начал фотографировать. И делал это энергично, почти не снимая пальца с кнопки спуска. Щелчки фотокамеры следовали один за одним, и вдруг представилось, что меня расстреливают.
Ага, я и прежде слышала фразу: «Попала под обстрел фотокамеры», но не думала, что на самом деле это так жутко. Не выдержала – обернулась. И не увидела ничего, кроме привычной обстановки.
Но стоило проявить беспокойство, как посторонние шумы вновь ворвались в мою жизнь. Зашелестели так сильно, как будто от злости рвали газеты и разбрасывали их по гостиной.
– Не пугайся, там ничего нет, – попробовал вразумить меня Сандро. Наверняка увидел, как изменилось мое лицо.
Но я ему не поверила. Там что-то было, над моей головой. И он это видел.
– Пожалуй, пойду спать, – процедила я. – День сегодня был просто сумасшедший. Вот и шалят нервишки.
Сандро покивал, подтверждая мою мысль. Но глаза его стали грустными-грустными.
– Эй, – теперь мне пришлось его успокаивать, – я, вообще-то, хотела тебе предложить отправиться в спальню вместе. Но лучше в мою, мне там ночевать привычнее.
Но он мой план не одобрил. С видимым сожалением помотал головой и, уставившись на камеру, пробормотал:
– Мне нужно поработать. Ночь – самое лучшее для этого время. Прости.
– Ладно уж, иди, – наигранно весело разрешила я. – Но если передумаешь, я оставлю тебе место на кровати.
Он не пришел. Ни этой ночью, ни следующей... Каждый вечер после позднего ужина запирался в своем кабинете и не выходил оттуда до самого рассвета.
Странный, он утверждает, будто его снимки могут свести с ума любого, даже самого сильного человека. И тем не менее продолжает проводить с ними столько времени. Зачем? Или это такая запущенная стадия мазохизма: медленно убивать свою психику?
Ответы на подобные вопросы Сандро хранил так же бережно, как и свои снимки. В его, в общем-то, светлой душе имелся темный уголок, где он хранил свои тайны. А вот насколько эти тайны опасны, я так и не выведала.
И вот наступил важный для Сандро день – день открытия выставки. В помещении, возле главного входа в зал толпились почетные гости, представители СМИ и оргкомитета. Играл специально приглашенный по торжественному случаю симфонический оркестр: что-то плавное, слегка заунывное. Каллы в напольных вазах только подчеркивали некую траурность атмосферы. Впрочем, для фоток Сандро подобный антураж – самое то.
Директор выставки обратился к присутствующим с речью, можно сказать, спел оду таланту Бруни и его необычному искусству. На мой взгляд, получилось слишком пафосно и утомительно. Но гостям, вроде, понравилось. По крайней мере, хлопали они вполне оживленно.
Особенно одна дамочка. Выряженная в слишком откровенное платье, выставлявшее напоказ силиконовый бюст, она буквально висела на руке своего спутника – этакого брутального супермена с постным выражением на толстощекой физиономии.
Я присмотрелась к этой парочке внимательнее: точно, это же Лизка – «сестра» моего Игоря. Хотя нет, не сестра и не моего Игоря.
Рядом с мужем она выглядела совсем другой – от уверенной в себе женщины не осталось и следа. Она больше походила на комнатную болонку и вела себя соответствующе. Слишком вульгарная, глуповатая и вычурная.
Отвлечься от глупых мыслей заставил директор выставки. Он подсунул мне под нос бархатную подушечку с ножницами. Сандро настоял на том, чтобы именно я открывала выставку. Что ж, желание виновника торжества – закон для меня.
Я выхватила ножницы и с ожесточением разрезала ленточку, преграждавшую путь в главный зал. Разумеется, на ее месте представляла себе Лизку. Или ее мужа.
Он мне не понравился даже больше, чем она. Бесцеремонно рассматривал других дам и словно не замечал присутствия супруги. Точно она была для него лишь аксессуаром – дорогим, но бесполезным. Когда этот тип принялся раздевать меня взглядом, я взбунтовалась. Подхватила Сандро под руку и, на секунду обернувшись, показала нахалу неприличный жест в виде оттопыренного среднего пальца. Пусть лучше считает меня невоспитанной и грубой, чем ощупывает взглядом. Брр... как неприятно.
Все гости пошли знакомиться с экспозицией, рассматривали, обсуждали. К моему удивлению, Сандро ничего никому не объяснял и даже увиливал от прямых вопросов.
– Это же твой звездный шанс, – шепнула я ему на ушко, – так воспользуйся им. Почему не хочешь рассказать об этих девушках? Они же позировали, старались...
– Я их не помню, тех моделей, – неожиданно объявил Сандро. – Ты лучшая девушка на этой выставке, и мне доставляет удовольствие наблюдать за тобой.
Не обращая внимания на присутствующих, он взял мою руку и поцеловал в запястье – туда, где учащенно бился пульс.
Этот жест заметил и муж Лизки. И тут же нашел новую жертву. Он оставил жену осматривать выставку в одиночестве, а сам резвым кабанчиком поскакал вслед за хорошенькой шатенкой с пышными формами.
– Не возражаешь, если я ненадолго отойду? – спросила я Сандро. – Побеседую с одной знакомой.
– Конечно, – разрешил он. – Если понадоблюсь – кричи.
– Не думаю, что до этого дойдет... – обронила я.
И подумала: как он догадался, что знакомая вовсе не «хорошая»? Или по моему лицу видно, как неприятна мне эта особа.
Я-то Лизку узнала, пусть и не с первого взгляда. А вот она меня нет. Пришлось представляться заново.
Она похлопала глазами, точно смаргивая натянутую на лицо маску. А потом восхищенно произнесла:
– Ничего себе!.. Что ты с собой сделала?
«Любовь, – чуть было не ляпнула я, – именно она изменила меня до неузнаваемости». Но вслух лишь небрежно обронила:
– Долго рассказывать. Да ты все равно не поймешь. Пойдем, отойдем в сторонку – разговор есть.
Лизка глянула в ту сторону, куда укатил ее муж, и со вздохом произнесла:
– Не могу, мне сейчас не до разговоров. Только прошу тебя, не наделай глупостей. Не сообщай моему мужу о том... сама знаешь, о чем. Сделаю все, что захочешь. Правда.
– Оставь Игоря в покое, – сходу потребовала я. – Он тебе не игрушка. Я же вижу, что ты привязана к мужу и никогда от него не уйдешь. А Игоря только используешь, с его помощью возвращаешь себе гордость. Муж изменяет тебе, а ты ему мстишь.
Она отпрянула, точно я пыталась ее ударить.
– Откуда у тебя подобные мысли? Все совсем не так.
– Нет, так!– рявкнула я. – И не смей возражать.
Не знаю, откуда пришла уверенность в собственной правоте, но я будто видела душу этой мерзавки насквозь. И ее сокровенные мысли не были для меня тайной. Лизка рассказывает Игорю, как несчастна, но утаивает главное. То, что она предана мужу, как дворовая шавка.
Моя злость кипела и выплескивалась через край. Звон в ушах достиг апогея. Неведомые помощники поддерживали меня, подзуживали, дразнили.
– Я... я сделаю, что ты просишь... – повинилась Лизка. – Расстанусь с Игорем навсегда.
Она стала бледной, как каллы в вазах, и дрожала, хотя в помещении было довольно тепло. Ее испуганный вид сильнее слов убедил в том, что она не врет.
– Вот и славно, – огрызнулась я и царственной походкой вернулась к Сандро.
На самом деле проблемы Игоря и его «сестренки» мало меня интересовали. Но желание восстановить справедливость восторжествовало. Ну и отомстить, не без этого.
Сандро
Прежде Сандро и не предполагал, что поездка с девушкой за покупками может оказаться приятной. Надежда не капризничала, не ругалась с продавцами. Наблюдать за тем, как она примеряет платья и улыбается собственному отражению в зеркале, оказалось особенным удовольствием.
Когда же Надежда спустилась к ужину в откровенном наряде, Сандро пришел в неописуемый восторг. В простой, домашней одежде она смотрелась милой ручной кошечкой. В кружевном белье и чулках – настоящей тигрицей, грациозной и дерзкой. И в постели он в этом убедился.
Надежда стала для Сандро настоящим открытием. Как алмаз, она была многогранна, тверда и прекрасна. Каждое, казалось бы, обыденное событие с ее присутствием превращалось в праздник.
И только предстоящее расставание омрачало обоюдную радость. Надежда продолжала намекать, что не прочь остаться. Но Сандро ею слишком дорожил, и потому не позволял своим чувствам взять верх над разумом.
Больше всего он опасался остаться с ней на ночь, прекрасно понимая, что после этого разлука станет для них приговором.
– Что же вы со мной сделали, – говорил он друзьям, запираясь в кабинете. – В кого я превратился рядом с вами?..
Ему никогда не отвечали. А застывшие на фотографиях лица смотрели равнодушно и холодно. Но даже и их безразличие уже не помогало. Сандро словно магнитом притягивало к Надежде, и противиться становилось все труднее.
Сандро давно позабыл о девушке из своих снов. Она не появлялась с тех пор, как он увидел ее гуляющей среди молний и разноцветных вспышек. Но по ней он не скучал. Надежда затмила всех других женщин, даже тех, что существовали лишь в его грезах.
Во время выставки Сандро чувствовал себя необычайно гордым, стоя рядом с красавицей-спутницей. И немного злился, подмечая, как восхищенно смотрят ей вслед другие мужчины.
Но Надежде, похоже, подобные взгляды не доставляли удовольствия. Она вела себя так, точно для нее существует только он, Сандро. Лишь раз она отошла от него, чтобы переговорить со своей знакомой.
– Надеюсь, это не ее подруга, – поморщился Сандро, как следует рассмотрев Лизу через объектив фотокамеры.
Вспышка осветила лица двух собеседниц, и Сандро заметил нечто необычное. Вокруг Надежды вились его друзья, словно мотыльки возле лампы. Три секунды, и они исчезли.
Надежда не пострадала. Чего не скажешь о Лизе – та выглядела так, будто только что побывала в преисподней.
Глава 16
Надежда
Выставка имела огромный успех. Сандро был на седьмом небе от счастья. По пути домой он весело болтал и часто отвлекался от дороги, чтобы сделать мой снимок или просто посмотреть через объектив фотокамеры.
А вот мне было грустно, и скрыть это не получалось. Поведение Сандро как бы намекало на скорое расставание. Он точно пытался запастись впрок моими изображениями, чтобы утащить их в свое «подземное царство» и запереть на тысячу запоров.
– Что случилось, Надя? – не выдержал Сандро. – Твоя знакомая расстроила тебя? Сообщила плохие новости
– А?.. – я не сразу поняла, о ком идет речь.
– Та брюнетка, твоя подруга, – напомнил он. – О чем вы говорили?
Меня аж передернуло от неприязни. И без того опечаленная, меньше всего хотела я вспоминать о Лизке. Вот ведь... не женщина, а настоящая гадюка. Любит мужа, но изменяет ему. И при этом нагло врет Игорю о своих чувствах и тяжелой судьбинушке. А он, дурень, ей верит.
– Да так, вспомнили немного прошлое, – увернулась я от разговора. – И она мне не подруга. Так, знакомая...
Сандро, кажется, обиделся. Нахмурил брови и сильнее вцепился в руль. Неужели решил, что я ему не доверяю?
– Прости, что не рассказываю, – примирительно сообщила я. – Но это не самые приятные воспоминания, и мне бы не хотелось омрачать ими этот вечер.
– Да, понимаю, – покивал он.
Но голос его звучал не слишком убедительно.
Я тоже замолчала, но усиленно искала повод вернуть его расположение. Последние дни с ним мечтала провести так, чтобы было потом о чем вспомнить.
Проплывающий мимо пейзаж вдруг показался знакомым. Ну да, точно, мы недалеко от детдома. Вон там – речка, а тут – небольшой рынок, где бабки торгуют дарами своих огородов.
– Сандро, а давай заедем вон туда, – попросила я и махнула рукой. – Купим чего-нибудь перекусить.
Сандро недоуменно уставился в указанном направлении, но послушно повернул руль.
– Вообще-то я заказал домой ужин из ресторана, – сообщил он, – но если ты голодна, то давай посмотрим. А что тут такое?
И я пустилась в долгий и путаный рассказ о дарах деревенских грядок. А после уговорила Сандро купить целую корзину яблок, домашний сыр и спелую клубнику. Возможно для него, итальянца, это не самый правильный перекус. Но для меня – вкус детства.
Мы подъехали к берегу реки, и, разместившись на заднем сидении машины, устроили пикник. Сыр не понравился Сандро, а вот клубнику он поглощал с удовольствием, особенно из моих рук.
– Ты здесь недалеко жила? – спросил он, зачерпывая, по моему примеру, пригоршню мелких ягод из пластикового ведерка. – Неплохое место, и река красивая. Чистая.
– Тут недалеко детдом, – ответила я, – там и воспитывалась. А сюда приходила, когда обижали, или просто посидеть, подумать. Давно тут не бывала, но место узнала сразу. Так странно.
– Ничего странного, – возразил Сандро, – место, где ты провел детство, прочно врезается в память. Но я редко бываю в доме, где жил с родителями. Слишком тяжело.
– А я своих вообще не помню. Меня младенцем нашли в мусорном контейнере. Бомж какой-то подобрал, замотал в тряпку и принес в детдом. Жаль, что имени своего так и не назвал, даже поблагодарить не смогу. Да и жив ли он, кто знает...
Воспоминания давались мне с трудом. Вообще-то сложно признавать, что от тебя избавились, как от ненужного хлама. Хорошо хоть, в ведре не утопили, как котенка.
– Возможно, это и к лучшему, что ты не знала родителей. Так проще о них не думать. – Сандро притянул меня к себе и стал баюкать, как ребенка.
– Маленькой я мечтала их найти, – признания буквально срывались с моих губ, – думала, опомнятся. Вернут, приласкают. Потом поняла, что это бесполезно. Смирилась, что ли. А теперь и знать не хочу их. Ты прав, так проще.
Сандро провел пальцем по моим губам, собирая с них капли клубничного сока. За пальцем последовали губы. Слившись с ним в поцелуе, я позабыла о прошлом и вообще, кажется, ненадолго выпала из реальности.
Одна его ладонь переместилась на мою талию, вторая принялась ловко расстегивать блузку. Утешающие объятия грозили перерасти в бурную страсть.
– Постой, давай не здесь. – Я прервала поцелуй и высвободилась. – Тут есть одно замечательное место. Идем, покажу.
Я выпрыгнула из машины и поманила Сандро за собой. Он вылезал нехотя, но, как истинный джентльмен, не возражал даме. И только морщился, поглядывая на холодный прибрежный песок.
Глупенький, подумал – я заставлю его кувыркаться прямо тут, на пляже. Нет уж, я не настолько экстремалка.
– Ты не переживай так, – коротко хихикнула, – для обнимашек есть места поудобнее. Там сухо и уютно.
Я привела его в заросли ив. Там было мое тайное место. Сюда я убегала, когда было плохо, и сидела тихо, как мышка. Пока слезы не высыхали и не возвращалось желание жить.
В густом переплетении ветвей скрывалась беседка, сколоченная из досок и прутьев. Наверняка ее смастерил какой-нибудь заядлый рыбак. Сколотил, а после забыл о ней. А может, и не забыл. Но я ни разу не видела, чтобы сюда пробирался кто-то, кроме меня.
– Похоже на жилище речной феи, – пошутил Сандро, протягивая ко мне руки. – Давай-ка проверим, не появился ли у тебя рыбий хвост вместо прекрасных ножек.
И он пощекотал меня под коленом – пришлось хлопнуть по руке.
– Никаких хвостов и прочих ненужных атрибутов, – отрезала я. – Хватит с меня того, что так надолго заковали в гипс.
В беседку почти не проникал свет, длинные гибкие ветви умиротворяюще шуршали пожухшими листьями. Этот дивный шум казался мне музыкой – симфония осени родом из детства.
Закрыла глаза, прислушалась. Как давно я здесь не была... и не думала, что соскучилась. По этому шороху, по полусвету, по горьковатому запаху ивовой коры, смешанному с ароматом прогретой поздним солнцем земли.
Но теперь все изменилось. Это больше не уголок тоски и тяжелых дум, а место, где обитает счастье. Ведь я здесь не одна. А вместе с Сандро.
Идея пригласить сюда Игоря возникала не раз. Но я отчего-то стеснялась, боялась, что бывший парень меня высмеет. Сочтет глупой и сентиментальной. От Сандро я не ожидала подобного. Он, как истинный художник и просто тонко чувствующий человек, сумел меня понять.
Он улыбался и восхищенно осматривал мой тайный уголок. Вглядывался в переплетение ветвей и жмурился, когда солнечный лучик пробирался в душистое убежище. Он поднял свой фотоаппарат и собрался сделать снимок, но я его остановила:
– Нет, пожалуйста, не делай этого... – Почему-то не хотелось, чтобы это место сохранилось на снимках. Только в зрительной памяти.
– Почему? – насторожился Сандро. – Обещаю, эти фотографии не попадут на выставку. Я оставлю их себе, на память.
Я болезненно поморщилась. Сандро задел меня за больное. Разве не понимает, как его слова ранят...
Положила ладони ему на плечи, заглянула в глаза:
– Сделай для меня одну вещь, пожалуйста.
– Все что хочешь, белла. – Он провел кончиками пальцев по моей щеке, заправил за ухо длинную прядь волос. – Ты сейчас так хороша... Я не посмею тебе отказать.
– Оставь камеру в машине, – я рискнула озвучить сокровенную мысль. – Хочу, чтобы здесь были только мы.
Я и не знала, что Сандро может бояться. Он замолчал и напрягся, совсем как в тот день, когда забыл камеру в спальне. Неужели он и шагу без нее сделать не может?
– Я положу ее здесь, возле входа, – он решился на компромисс. – Такой вариант тебя устроит?
Ну, не то чтобы... но пришлось согласиться.
– Хорошо, – разрешила я, – пусть будет так.
Он аккуратно положил свою драгоценность на траву и направился ко мне, как слепой, ища руками опору. Я присмотрелась и заметила, что глаза его действительно закрыты. Любопытство пересилило страх, я и решила воспользоваться ситуацией:
– Ты ведешь себя так, будто ничего не видишь без камеры.
– Я и не вижу, – выдохнул он.
Прижал меня к себе так тесно, что я едва не задохнулась. Покрыл поцелуями все, до чего сумел добраться: лицо, шею, плечи, снова лицо... Руки его бесстыдно легли на мои бедра, рождая во всем моем теле предательскую слабость.
– Ты не ответил, – едва не теряя сознание от нахлынувшей страсти, попеняла я.
– Потом, – шепнул он. – Сэй иль грандэ аморэ дэлла миа вита.
Желает он, видите ли, считать меня любовью всей своей жизни. И при этом совершенно не хочет делиться тайнами. Я попробовала было отстраниться и обидеться. Но предательское тело отказывалось подчиняться доводам рассудка, плавилось и таяло под горячим дыханием Сандро.
– Сэй тутто чё кэ вольё, – я тоже научилась красивым фразам и не отставала.
Но говорила истинную правду. Сандро – и правда все, чего я только хочу. И разум мой капитулировал перед мощью взаимной страсти.
Он словно заново изучал мое тело – пальцами, губами, языком. Мне оставалось лишь постанывать от удовольствия и подаваться навстречу, предлагая всю себя.
На этот раз посторонние шумы не пытались помешать нашему единению. Лишь листья шуршали и тихо поскрипывали тонкие стволы и ветви. На улице было прохладно, и, кажется, принялся моросить дождь.
Но мы не обращали на это внимания. Жар тела Сандро согревал меня, как собственное солнце. Все звуки заглушало биение наших сердец, наши восторженные всхлипы и слова любви.
Русская речь слилась с итальянской, слились и наши тела. Сплелись в едином порыве, как ветви ив над головами. Казалось, нет на свете силы, способной разомкнуть наши объятия.
И мне хотелось, чтобы этот миг длился дольше. Как можно дольше. Всю оставшуюся жизнь.
Когда силы окончательно покинули нас, Сандро присел на узенькую скамеечку и посадил меня к себе на колени. Я поцеловала его сомкнутые веки, губы. Он больше не дрожал. И улыбался в темноту.
– Знаешь, сейчас мне ничего не страшно, – неожиданно признался он. – Как жаль, что этот миг когда-нибудь закончится. И нам обоим придется вернуться к прежней жизни.
Опять он за свое. Мне хотелось разрыдаться от несправедливости. Не сдерживая ярости, я размахнулась и ударила Сандро в грудь. Сползла с его колен и заторопилась с одеванием. Осенний промозглый холод добрался до тела, стоило оказаться в одиночестве.
Сандро поймал меня за руку и притянул к себе. Сжал в объятиях и прошептал на ухо:
– Вот видишь, они не оставляют тебя в покое. Не хочу, чтобы ты поддавалась влиянию и шла на поводу у темной стороны своей души.
– О чем ты?! – я не говорила – кричала. – При чем здесь таинственные «они» и их влияние? Мой гнев не имеет к ним никакого отношения.
Я все же вырвалась из кольца его рук и принялась поспешно застегивать блузку.
– Ты права, нужно было сказать все с самого начала, – проговорил Сандро, спрятав лицо в ладони. – Но я побоялся, что ты меня отвергнешь... И потому молчал.
Меня словно током прошибло. Еще никогда я не стояла так близко к разгадке тайны моего фотографа.
– Расскажи мне, – тихо попросила, присаживаясь рядом. – Клянусь, что не отвернусь от тебя, что бы ни услышала. Я ко всему готова, даже к самому страшному.
