Текст книги "Лорена - похитительница сознаний (СИ)"

Автор книги: Елена Соловьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 22

Марьяна Ивановна, прибывшая на опознание тела, несколько раз теряла сознание, притом – еще до того, как ей показали труп. Когда же сотрудник ведомственного морга откинул с лица покойного накидку, в женщину словно вселился бес. Она рвала на себе волосы и выла – не как человек, как волчица: самозабвенно, протяжно, с пробирающими до костей интонациями.

– Это он, ваш «мальчик»? – Полянскому требовалось словесное подтверждение, которое можно внести в лист опроса.

– О-о-о, мой славный, безобидный малыш… – не слыша и не замечая ничего вокруг, протянула женщина. – Ты был один, совсем один… Зачем я послушалась и оставила тебя на растерзание?.. – Марьяна Ивановна кинулась к телу и стала осыпать поцелуями закрывшиеся навсегда глаза, иссиня-желтые щеки…

Полянский попытался отстранить женщину, но не тут-то было – крепкая тетка оттолкнула следователя, как назойливого комара. На выручку к Стасу тут же подступили сотрудники морга – только вчетвером мужчинам удалось оттащить женщину от тела.

– Простите, но работы с телом еще ведутся, и к нему пока не следует прикасаться, – воззвал к разуму женщины Полянский.

Женщина упала на вовремя подставленную под ее грузное тело лавочку и снова завыла. Пришлось сделать ей укол успокоительного. Но и лекарственный препарат не возымел нужного действия. На смену самобичеванию, пришла следующая стадия шока – Марьяна Ивановна в три прыжка подскочила к Полянскому, схватила его за грудки и приподняла над полом. Прежде чем другие присутствовавшие успели вмешаться, дородная женщина успела несколько раз встряхнуть следователя, вышибая воздух из его легких.

– Если Вы сейчас же не успокоитесь, нам придется надеть на Вас смирительную рубашку! – строго предупредил судмедэксперт.

Женщина опомнилась, снова разрыдалась.

– Что случилось с моим мальчиком? – вопросила Марьяна Ивановна, не поднимая головы. – Его убили, да? Теми самыми ножницами?..

– Уверены, что готовы нас выслушать? – в свою очередь спросил Полянский.

– Готова, – кивнула женщина. – Говорите все, что знаете…

– Тело этого молодого мужчины было обнаружено в лесу недалеко от сторожки, – начал следователь. – Смерть наступила около пяти дней назад, предположительно, от удара острым предметом в область сердца. Экспертиза не выявила в крови покойного никаких посторонних веществ. Да, вашему «мальчику» от двадцати семи до тридцати двух лет, и физически он полностью здоров. Гм… был здоров, – поправил себя Полянский. – Однако специалисты обнаружили, что у него слабо развиты мышцы и суставы – мужчина мало двигался. Исследование биологических материалов еще не окончено, но по уже имеющимся сведениям ваш бывший подопечный, вероятнее всего, получил в детстве травму. Наши эксперты склонны считать, что это родовая травма, приведшая к асфиксии плода и частичному отмиранию клеток головного мозга. Вследствие этого у мужчины имелись нарушения координации движений, затрудненная ходьба и, конечно же, задержка психологического развития. Теперь мне понятно, отчего Вы называли его «блаженным». Но это еще не все – эксперты также утверждают, что для подобных ему людей характерны нарушения в поведении, колебания настроения, вспышки агрессии… Вы же утверждаете, что «мальчик» не был буйным. Все верно?

– Да, – продолжила настаивать на своем Марьяна Ивановна. – Он был очень милым мальчиком и никому не желал зла.

Полянский вздохнул и предложил:

– Нам предстоит долгий и важный разговор, не лучше ли будет пройти в мой кабинет? Вы наверняка чувствуете себя здесь некомфортно.

– Мне хорошо рядом с моим мальчиком, – всхлипнула женщина. – Позвольте мне побыть с ним подольше…

– Хорошо, – не смутился Полянский и продолжил задавать вопросы:

– Как вы общались с подопечным? Всегда ли были с ним милы, выполняли все его просьбы?

– Я понимала моего мальчика без слов, – отозвалась Марьяна Ивановна, – и почти всегда предупреждала его желания…

– Как Вы считаете, а что могло бы случиться, если бы «мальчик» не получил требуемого? Как бы он на это отреагировал?

– Он бы плакал, наверное… – рассудила женщина.

– То есть Вы в этом не уверены? – переспросил следователь, дождался утвердительного кивка и сделал себе пометку в блокноте. – Нам так и не удалось отыскать родственников погибшего, поэтому после экспертизы его тело будет похоронено на городском кладбище, на специально выделенном властями участке.

Марьяна Ивановна вспыхнула как факел и чуть было снова не набросилась на следователя – на сей раз уже с кулаками. Ей довелось однажды побывать на том участке погоста, которое именовали в народе «кладбищем бомжей» – могильные холмы не огорожены, имен и дат нет, только таблички с номерами. Бытовало мнение, что хоронят неизвестных прямо в полиэтиленовых пакетах, иной раз по нескольку человек в одной яме – муниципальным конторам недосуг возиться с каждым упокоенным.

– Моего мальчика?! В яме? – воскликнула Марьяна Ивановна, поднимаясь с лавки. – Не позволю!

– Успокойтесь,– попросил женщину Полянский, – я к тому и завел этот неприятный разговор – если Вы изъявите желание, то вполне сможете забрать тело вашего «мальчика» и организовать похороны за собственный счет. Так как?

– Разумеется, я заберу его! – предупредила Марьяна Ивановна. – Любила при жизни, не брошу и после смерти…

– В таком случае после беседы Вам нужно будет оформить некоторые документы – простая формальность.

– Конечно-конечно, я все сделаю… – заверила следователя женщина, бросила полный невыразимой тоски взгляд на холодильник, в который убрали предмет спора и, уронив голову на колени, заплакала.

– Прошу Вас, возьмите себя в руки, – посоветовал Полянский. – Вам предстоит исполнить еще один долг – оказать услугу по поиску виновника смерти вашего подопечного.

– Что?! – встрепенулась женщина. – Вам удалось узнать, кто это сделал?

– Пока это лишь версия, – оборвал речь Марьяны Ивановны следователь. – Сейчас я покажу Вам фотографии пятерых людей: четверо – просто статисты, а пятый – подозреваемый. Смотрите внимательно, возможно, Вы встречались с этим человеком, но не придали этому факту значения…

Уверенными движениями Полянский достал из папки фотоснимки, и один за одним стал выкладывать из на лавку рядом с Марьяной Ивановной. На статистов – трех мужчин и одну девушку – женщина не обратила никакого внимания. А вот фотография Натальи вызывала массу эмоций на ее одутловатом, не по-женски скроенном лице.

– А эта полоумная тут зачем? – спросила Марьяна Ивановна. – Она-то как здесь оказалась?

– Вам знакома эта девушка? – насторожился Полянский. – Вы встречали ее рядом со сторожкой

– Да нет, – отмахнулась женщина, – там ее никогда не было. Да я бы на пушечный выстрел не подпустила ее к моему мальчику.

– Отчего так? – осведомился следователь. – Вы с ней были знакомы?

– Пока эта чертовка не убралась в город, жила у своей матери – на нашей улице, – пустилась в рассуждения Марьяна Ивановна. – Гадина она, каких свет не видывал.

– Поясните… – попросил Стас.

– Одни они с мамкой ее жили – отец их, наш бывший участковый, на рыбалке утонул, когда Наташе годка три было. Жить не на что стало – денег в нашей дыре заработать негде, разве для мужика кое-какие шабашки попадутся. Вот Тамара Петровна, ее мать, и устроилась в придорожное кафе посуду мыть – уйдет, бывало, на всю ночь, а Наташка одна кукует. И все бы ничего, да девчонка уж больно пугливой оказалась: как сумерки наступят – завоет, запричитает. Всей улице спать не давала. Когда пришла пора в школу идти, еще хуже стало. Детишки-то, понятное дело, Наташку обзывать стали, прозвища разные придумывать. А она все к ним липла, пыталась задобрить хулиганов: сама конфету не съест – в школу несет, угощать «подружек». А те только смеются над ней, а то и «леща» отвесят Наташке-дурочке.

– Я что-то не пойму, – вмешался в рассказ Полянский, – если Наталью в детстве унижали и били, то почему Вы – работник детского сада, образчик добродетели – считаете девушку непорядочной? Из вашего рассказа выходит, что дело обстоит с точностью до наоборот…

– Так я ж еще не договорила, милок, – спохватилась тетка. – Безобидной и милой Наталья была только до тех пор, пока ее не положили в больницу с воспалением легких. Врачи ей тогда сразу приговор подписали – не выживет, слишком слабенькая. А она, погляди-ка, не только выздоровела, но и будто преобразилась. Наши бабульки поговаривали, что девочка-то погибла, а в нее бесы вселились. Из больницы Наталья приехала совершенно другой – самоуверенной, до безобразия дерзкой. И пошло-поехало: как только в школу вернулась – всем своим обидчикам так отомстила, мама не горюй! Старшеклассницам косы обстригла, лица грязью обмазала. А одному мальчишке так накостыляла, что того в больницу увезли. И откуда только у ней, тщедушной, такая силища взялась – никому с ней стало не совладать. На Наташку одноклассники посмотреть косо боялись, за версту обходили.

– Что плохого в том, что девочка научилась давать отпор? – изумился Полянский.

– Ой, милок, – всплеснула руками Марьяна Ивановна, – так ведь от нечистого у девчонки силища, не иначе.

– А если отбросить в сторону размышления о бесах и прочей ереси – Наталья проявляла признаки агрессии, нападала на невиновных?

– Нет, вроде… – немного смутилась тетка, – да только не нравилось никому, что рядом с ними эта ведьма живет. Один раз местные парни дом Тамарин подожгли – хотели сжечь ее безумную доченьку.

– А Вы сами, случаем, в данном мероприятии не участвовали? – отчего-то разъярился Стас. – Между прочим, поджог карается законом!

– Что ты, милок! – ахнула женщина. – Я эту Наташку на дух не переношу, да и побаиваюсь, если честно… Когда она повзрослела и в город уехала, вся улица спокойно вздохнула.

– А что стало с сестрами Натальи – Ренатой и Лолитой? Они все вместе в город подались?

– Какие сестры? – искренне удивилась Марьяна Ивановна. – Наташка одна у мамки, как перст одна…

Полянскому стало совсем не до разговоров – его неподдельный интерес к загадочным сестрам настолько возрос, что он решил во что бы то ни стало разгадать эту тайну. Даже серийный маньяк отошел на второй план, под воздействием вновь открывшихся обстоятельств.

Глава 23

Наступило утро, а вместе с ним к Наталье пришло сообщение о том, что в этот день ей «улыбнулся» случай вновь посетить сторожку лесника, чтобы постараться воззвать к своей памяти и дать следователям новую пищу к размышлениям. Наталью это, скажем прямо, не радовало – всеми фибрами своей души она боялась испытать не себе все то, что ей пришлось вынести в тот роковой день. В ее памяти еще не улеглись впечатления от пребывания в малознакомом, откровенно пугающем окружении, не имея сил на отпор и сопротивление. А оказаться в лесу, в заброшенной сторожке, где, как оказалось, было совершено убийство, да вдобавок одной, без поддержки сестер, для Натальи было равносильно тому, чтобы по собственному желанию спуститься в преисподнюю.

Оказавшись на улице после нескольких дней заточения в СИЗО, девушка щурилась на ярком весеннем солнце, при этом не испытывая обычного воодушевления от созерцания природы, возрождающейся к жизни. Внутренняя паника Натальи возросла настолько, что и присутствие сотрудников полиции, бдительно следивших за подозреваемой, не давало ей ощущения безопасности. Девушку препроводили в служебный автомобиль и повезли в лес. Заверения Натальи о том, что она уже рассказала все, что могла, не возымели результата. Полянский, искренне пытавшийся обеспечить девушке максимально комфортные условия, также был непреклонен. Он упрямо убеждал девушку, что проверка показаний на месте может помочь в расследовании. Наталье было все равно – потеряв связь с сестрами, она стала лишь безликой тенью самой себя, безвольной, поникшей, слабой.

Для подозреваемой следственный эксперимент прошел как в тумане. Даваемые ей на месте показания не противоречили полученным ранее, но и новых обстоятельств не открыли.

– Наташенька, постарайся, прошу тебя, – пытался вразумить девушку Полянский. – Дело очень серьезное: если мы не найдем истинного убийцу, то тебе придется искупать чужой грех.

– Мне все равно… – как во сне проговорила девушка. – Это для меня совершенно не важно.

– А что для тебя важно?!

– Только сестры… В них моя сила… и моя жизнь!

– Но ты же еще не осуждена, – воскликнул следователь, – сестры могут навестить тебя. Хочешь, я сам привезу их к тебе?

– Нет! – взорвалась Наталья. – Я запретила им посещать меня.

Девушка отвернулась, глаза ее подернулись поволокой – она будто погрузилась в дрему, темный омут своего сознания. На самое его дно!

– Наташа, очнись! – Полянский развернул девушку лицом к себе и легонько встряхнул. – Разве ты не понимаешь, что от твоих воспоминаний зависит твое же будущее? Если ты хочешь вернуться к сестрам и нормальной жизни тебе просто необходимо напрячь память! Пойми ты, наконец, человек, находящийся в бессознательном состоянии, не мог бы самостоятельно добраться до дома. Как, скажи мне – как ты покинула этот место? Тебе кто-то помог? Отвечай!

– Я ничего не помню, – как заводная кукла повторила Наталья. – Мое сознание померкло в тот момент, когда неизвестный пытался на меня напасть. Ножницы выскользнули из моих рук, я упала. А дальше – только темнота…

Наталья отстранилась от Стаса, уселась прямо на землю и, обхватив колени руками, стала раскачиваться взад-вперед, не сводя при этом взгляда с одной точки. Она не мигала, не жаловалась и не сопротивлялась, когда ее усаживали в машину, чтобы вновь отправить в изолятор.

Полянский был готов рвать на себе волосы – нежелание девушки сотрудничать просто убивало его. Нет, в невиновности Натальи он не сомневался, но ее отрешенность и угнетенное состояние по-настоящему пугали его.

– Отстань от девчонки, – посоветовал следователю Влад, также участвовавший в следственном эксперименте. – Сдается, она действительно ничего не помнит.

– Она выгораживает кого-то из сестер, – с полной уверенностью в голосе заявил Полянский. – Только это обстоятельство могло бы заставить Наталью молчать.

– И кого же именно: Лолиту? Ренату? Кого из них ты считаешь убийцей?

– Никого, – процедил Стас. – Но мне отчего-то кажется, что Наталья была здесь не одна…

– Тогда кто убийца?

– Тот, кто пытается подставить Наталью и пользуется ее безмерной любовью к сестрам, – выдал свои мысли Полянский. – А еще мне очень не нравится состояние нашей подозреваемой – посмотри, на ней же лица нет.

– Ну, знаешь, пребывание в СИЗО кого угодно может сломить, – предупредил друга Влад. – А Наталья девушка скромная, домашняя.

– Я имею в виду нечто другое, – поведал Стас. – Есть основания полагать, что Наталья страдает некоторыми… гм… нервными расстройствами.

– Ты думаешь, что она сумасшедшая?! – изумленно воскликнул Влад.

– Не совсем так, – осадил друга Полянский, – но у Натальи имеются определенные фобии, и я всерьез опасаюсь, что пребывание в заточении может сказаться на ней не лучшим образом.

– Страх замкнутого пространства? – предположил оперативник.

– Скорее боязнь одиночества, – подметил Полянский. – У Натальи, как я выяснил, было трудное детство…

– Как и у многих из нас, – не преминул заметить Влад. – Ладно, пойдем в машину, нас уже ждут.

В кабинете Полянского ожидал небольшой сюрприз – прибыло дело из Оренбурга, запрошенное им почти неделю назад. Следователь тяжко вздохнул – в связи с событиями последних дней он перестал верить, что тайну серийного маньяка можно открыть, опираясь на события многолетней давности. Но возвращать дело назад, так и не вскрыв конверт, было бы, по меньшей мере, проявлением неуважения к коллегам, откликнувшимся на его просьбу. Достав из ящика канцелярский нож, Стас вскрыл конверт и погрузился в изучение.

Трагичная история, произошедшая в Оренбурге больше двадцати лет назад, настолько захватила воображение следователя, что он на несколько часов попросту выпал из окружающей его действительности. Всепожирающее пламя, на тушение которого понадобилось шесть часов и три пожарных расчета. Горел особняк известного в городе политика, славившегося своими многочисленными связями в высших кругах власти и неистребимой слабостью к противоположному полу. Главной подозреваемой по делу проходила некая молодая особа, бывшая пассией хозяина дома последние несколько месяцев. После описанных событий девушка пропала без вести и до сих пор числилась в федеральном розыске. Но насторожило Полянского не это – все дело было оформлено так некорректно, откровенно небрежно, в нем имелась масса несостыковок и недоговоренностей. И это несмотря на личность погибших! Ни исследований останков, ни опроса свидетелей и ближайших родственников, ни подробного выяснения обстоятельств, предшествующих пожару. И все же, не смотря на откровенную сфабрикованность, дело было списано в архив. «Кому-то очень не хотелось, чтобы за расследование взялись всерьез, – подумал Полянский. – Не все так чисто, как тут намалевано… Странно, что мне его вообще прислали. Хотя, за прошедшие годы следователь, занимавшийся этим делом, мог давно покинуть свой пост, да и руководство, наверняка, уже не раз поменялось. Об этом случае давно все забыли – для этого была приложена масса усилий…»

Стас отложил дело и принялся прогонять в уме полученную информацию. «Итак, – рассудил он, – у нас имеется трое погибших… Опознано тело только одного из них – главы семейства. Происки конкурентов? Или напротив – политик сбежал, прихватив с собой любовницу? Интересно, сколько нужно заплатить, чтобы тебя сочли погибшим?.. Но зачем нужно было так жестоко обходиться с семьей – жена не давала развод? А сын? Стоп! Тело сына вообще не было обнаружено… Получается, господин… – Полянский приподнял обложку дела и взглянул на фамилию, – Лоскутов мог сбежать с молодой девицей, прихватив с собой и сына. Что у нас есть по сыну… ага, Лоскутов Николай; на момент смерти ему было шесть лет, то есть в этом году ему должно было исполниться тридцать два…» Догадка серой мышкой промелькнула в голове Полянского, но тут же угасла – ни в одной из немногочисленных справок по мальчику не было указано, что ребенок был инвалидом или имел бы отклонения в развитии. «Очень жаль, – сник следователь, – могло бы срастись…»

Не имея желания рыться в чужих недоработках, когда своих по горло, Полянский отложил дело в сторону. Вместо него он поставил перед собой служебный телефон, намереваясь обзвонить руководителей лесничества, чтобы выяснить, как давно пустует сторожка, и на каком основании в ней поселили неизвестного. Узнать удалось немного, вернее совсем ничего – помещение давно признано нежилым и подлежащим сносу. На вопрос о том, почему сторожка так и осталась нетронутой, заикаясь и увиливая, ответил только начальник отдела кадров местного лесничества – якобы в «избушке» поселился некий «целитель», принимавший у себя страждущих. «М-да, вот только шарлатанов, выманивающих из больных людей последние сбережения, мне и не доставало… – возмутился про себя Полянский, но все же пригласил сотрудника лесничества к себе – выяснить подробности и прикрепить опросный лист к материалам дела.

Ближе к вечеру позвонил Влад и назначил Стасу встречу в забегаловке возле парка, пообещал приятный сюрприз.

– Если ты решил меня с кем-то познакомить, то я пас, – устало выдавил из себя Полянский.

– А вот и не угадал, – рассмеялся в ответ оперативник. – Мой сюрприз связан с кое-чем другим, важным для тебя.

– И чем же?

– Уболтал, намекаю: помнишь, ты просил меня побеседовать с таксистами?..

– И?..

– Я нашел мужика, который подвозил Наталью от сторожки лесника до дома! – не без гордости заявил Влад и многозначительно замолчал.

– Класс! – сразу же оживился Полянский. – Приезжай ко мне, расскажешь.

– Вот еще?! – возмутился Влад. – Это ты вылезай из своевольного заточения и подходи в закусочную – там все и обсудим.

– Мне кажется, или ты действительно меня шантажируешь?

– Совсем немного, – дружески хохотнул оперативник, – другого способа вытащить тебя из кабинета я просто не вижу.

– Хорошо, приду, – согласился Полянский. – Надеюсь, это не уловка…

Стас не любил шумных мест, в которых собирались подвыпившие компании, чтобы залить порядочной долей горячительного все жизненные трудности и, опрокидывая очередную кружку пива, пожаловаться на тяжелую судьбу своим собутыльникам. Не по нутру приходились следователю крутобедрые официантки, скалившие на более-менее приличных посетителей свои не всегда целые зубы; пошлые анекдоты и тяжелый, пропитанный потом и безденежьем воздух.

А его друг, Влад, подобные заведения любил – на фоне угнетенных бытом, затравленных судьбой, а, по большей части, собственной ленью посетителей он чувствовал себя счастливчиком. Оперативник лениво прихлебывал из высокой, еще советского образца кружки дешевое пиво и глазел по сторонам. Полянского он поприветствовал взмахом руки и сдержанной, но оттого не менее различимой отрыжкой.

– Как ты можешь? – нахмурился Стас, глядя на друга. – Ты же сотрудник полиции, человек с высшим образованием, слуга народа, наконец!

– Служить бы рад, прислуживаться тошно… – процитировал Влад слова великого классика, – иногда так хочется отвлечься от суеты и почувствовать себя обычным человеком… У тебя так бывает?

– У всех так бывает, – похлопав друга по плечу, заявил Стас. – Но, поверь, есть множество других способов отвлечься от повседневной суеты: например, книги, кино, поездки на природу…

– Или девки, отсутствие скромности у которых возмещено наличием груди пятого размера! – хохотнул Влад и подмигнул проплывавшей мимо официантке.

– Это кому что больше нравится, – вздохнул Полянский. Он внимательно присмотрелся к товарищу и уточнил, глядя на его пустующую кружку: – Давно сидишь?

Влад икнул, покосился на опустевшую тару, загнул семь пальцев:

– С час примерно… Тебя, Стасик, только за смертью и посылать…

– Если бы я знал, что ожидая меня, ты так «накушаешься», то обязательно бы поспешил. Ты, к слову, не забыл, для чего меня пригласил?

– Помню, помню… – пробурчал Влад и полез в нагрудный карман. Вынул оттуда целлофановый пакетик и передал его другу: – Держи, тебе пригодится.

Стас принял завернутый в пакет предмет, поднес его к глазам – там лежал золотой кулон в виде ангела, точная копия того, который он видел и на Лолите, и на Ренате.

– Этим изделием Наталья расплатилась с таксистом за возможность добраться до города, – заявил Влад, заказывая еще одну кружки пива. – Прости, друг, но твои подозрения не подтвердились – девушка была одна. Без сестер!

Все еще держа кулон в руке, Стас тяжело опустился на потертый, заляпанный грязью стул и неверяще уставился на оперативника:

– Как же так? Быть этого не может?

– Как видишь, может, – протянул Влад, – хочешь? – он пододвинул к застывшему Полянскому только что полученную от официантки кружку пенного.

Не отрывая взгляда от вещдока, Стас свободной рукой обхватил предложенное пойло и, не разбирая вкуса, сделал несколько глотков. Опомнился, поморщился и отодвинул от себя кружку:

– Отравить меня собрался? – уточнил он у Влада.

– Фи, какой эстет! – хохотнул оперативник, – пиво как пиво – не с чешской пивоварни, но употреблять можно.

– Нет, я свой ливер не на помойке нашел, – подметил Стас. – Пойдем-ка прогуляемся, подышим… Да и поговорим без посторонних.

Влад согласился, но, уходя, все же допил пиво и пересыпал себе в карман куртки недоеденные орешки.

– Бережливость – правило королей, – слегка покачиваясь, заявил он.

– Вообще-то я слышал немного иную версию, – припомнил Стас, – но это не важно. Лучше скажи, что ты выведал у того таксиста, может ли он быть причастным к нашему делу?

– Вряд ли, – рассудил Влад. Свежий воздух возымел свое действие: парня перестало «штормить», и к нему вернулись здравый смысл и рассудительность. – Просто проезжал мимо, заметил на трассе девушку – вначале принял ее за проститутку, но потом обратил внимание на неподобающую одежду. Остановился, предложил помощь – правда, не безвозмездную.

– Что водитель сказал о самой Наталье, заметил что-либо настораживающее в ее поведении?

– А то?! – буквально взорвался Влад. – Бомбила решил, что Наталья наркоманка – слишком уж неадекватно та себя вела.

– Это вполне можно объяснить воздействием вещества, подмешанного в вино, – предположил Стас.

– Тут ты прав, – согласился Влад. – Но водитель сказал, что девушка, которую он подвозил, по дороге ни разу не потеряла сознание. Следовательно, Наталья откровенно лжет. Или ей есть, что от нас скрывать. Впрочем, ты можешь сам побеседовать с водителем, вдруг тебе удастся выяснить больше чем мне…

Полянский молчал – он просто не знал, что на это ответить. Влад искренне сочувствовал другу и не нарушал его размышлений, он просто шел рядом, попыхивая сигаретой.

Стас сам не заметил, как ноги пронесли его по пустующему парку. Очнулся он уже возле дома сестер. Поднял голову вверх, отсчитал нужные окна – в них было также темно, как и в его душе.