Текст книги "Тайны Русского каганата"

Автор книги: Елена Галкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Наследие Русского каганата

Гораздо очевиднее большой пласт в культуре Древней Руси, вероятнее всего связанный именно с Русским каганатом. Во-первых, это древний объем Руси в древнерусских письменных источниках, очерчивающий лишь территорию славянских племен, входивших в состав Русского каганата, – волынцевскую культуру, а также титул «каган», применяемый митрополитом Иларионом к Владимиру Святому и Ярославу и автором «Слова о полку Игореве» – к Олегу Тмутараканскому.

Ученые давно обратили внимание, что в летописях существует «широкое» и «узкое» понятие Русской земли. Впервые понятие «Русская земля» упоминается в договоре Олега 911 г., правда, без указания территорий. По договору князя Игоря ясно, что «русская страна» – это Киев, Чернигов, Переяславль, а также что-то в Северо-Восточном Причерноморье. Мы уже говорили, что причерноморские русы были союзниками, а не вассалами киевского князя. Поэтому остаются только города Среднего Поднепровья. Хорошо видно, как век от века расширялась собственно Русская земля, включая новые территории. Но и в XII в. хорошо помнили, что в «узкий смысл» понятия «Русь» не входят Новгород и его земли, Ростово-Суздальская земля, Рязанская, Смоленская, Полоцкая, Владимиро-Волынская и Галичская территории, древляне, тиверцы, а также северные области радимичей и вятичей. В. В. Седов совершенно верно отождествил изначальную Русскую землю летописей с волынцевской культурой, носители ко – торой входили в Русский каганат.

Кроме того, это «знаки Рюриковичей», самые близкие аналогии которым находят археологи на территории лесостепного варианта салтовской культуры – земле Русского каганата.

Множество сюжетных совпадений отмечается в осетинских «Нартах» и русских былинах древнейшего Киевского цикла. Ж. Дюмезиль считает, что в ряде случаев необходимо говорить об общих истоках древнейших русских былин и осетинского эпоса[500]500
  Дюмезиль Ж. Осетинский эпос … С. 81.


[Закрыть]. Эти истоки – в туранских авестийских преданиях и иранской «Рустемиаде». Поразительные сходства между «Нартами» и былинами замечали еще в XIX в. фольклористы М. Халанский и В. Ф. Миллер.

Иногда совпадения банальны и относятся лишь к общему индоевропейскому прошлому славян и иранцев. Но иной раз действительно примечательны. Наиболее точные совпадения касаются Святогора и Ильи Муромца. Богатырь Святогор сопоставляется с великаном Мукарой из «Нартов». Напомним, что Святогор – повелитель и единственный житель неких «святых гор», наделенный неслыханной силой. Он настолько тяжел, что когда спускается на равнину, земля не выдерживает его, и он вынужден удалиться домой.

Однажды Святогор сталкивается с Ильей Муромцем. Они братаются и вместе отправляются в паломничество «по святым горам». По пути им встречается каменный гроб, и они решают примерить, кому он окажется впору. Первым ложится Илья, но гроб ему велик. Потом туда спускается Святогор. Гроб идеально подходит ему, но когда великан пробует встать, то ему не удается. Илья пытается помочь товарищу, но и ему не удается вытащить Святогора из глубокого гроба. Тогда великан просит Илью разбить скалу. Но всякий раз, когда богатырь ударяет по ней палицей, вокруг гроба появляется новый железный обруч. Хозяин «святых гор» чувствует, что ему конец, и просит названного брата наклониться, чтобы перед смертью передать ему свою силу. Илья отказывается: «Будет с меня силы, больший братец, не то земля на себе носить не станет». Великан отвечает: «Хорошо ты сделал, меньший барт, что не послушал моего последнего наказа: я бы дохнул на тебя мертвым духом, и ты бы лег мертв подле меня. А теперь прощай…» Тут Святогор передает Илье свой меч. В иных записях былины хозяин святых гор отдает Илье и свою жену. Великан Мукара в «Нартах» тоже властитель гор, подружившийся с богатырем – осетинским героем Созырыко. Мукара устраивает подобное состязание, только не опускает ся в каменную могилу, а ложится на дно моря, которое вдруг покрывается льдом и становится его гробом. Но в Нартовском эпосе великан все же дует на своего младшего товарища, который от этого не умирает, а оказывается жив и здоров, забирает меч, жену и сокровища Мукары. Жилище Святогора и его осетинского аналога – это, конечно, Кавказские горы. Ясно, что этот эпизод не мог быть заимствован русскими у осетин или наоборот: слишком много этнографических отличий при одинаковой в целом сюжетной линии. Причем отличия объяснимые. Черты же русского эпоса свидетельствуют, что его первоначальные создатели бывали на Кавказе и знают обычаи аланских племен. Каменный гроб, столь подробно описанный, – это типичные склепы аланских племен (русы Кавказа сооружали, как и салтовцы, земляные катакомбы, а аланы – скальные склепы).

В одной из былин того же цикла Святогор встречается с несомненно славянским персонажем – Микулой Селяниновичем. Но вот подробности встречи уходят корнями не в славянский мир. У Микулы, как известно, имелась чудесная переметная сума. Святогор хочет приподнять суму, но напрасно – только сам по колено уходит в землю. На вопрос удивленного богатыря, что же «в сумочке», Микула сообщает, что там «тяга земная». Совершенно аналогичная история рассказывается в осетинском эпическом цикле о Батразе.

Святогор не был русом: «Не езжал он на святую Русь, не носила его мать сыра-земля…» – отголоском звучит в онежских былинах это эпическое отражение ираноязычных соседей русов на Кавказе.

Любопытные параллели с иранским эпосом можно обнаружить в былинах об Илье Муромце. Например, Илья, переодетый нищим, встречается с очередным врагом Киева – Идолищем Поганым. Идолище его, разумеется, не узнает и просит рассказать о силе своего будущего противника – Ильи: «Он много ли хлеба есть-кушает? А и много ли пьет зелена вина?» Муромец отвечает: «Уж он хлеба-то ест по три калачика, а напиточек-то пьет по три рюмочки!» Идолище удивлено: «И его-то называют богатырем? Как я хлеба-то ем по три печи, а напиток-то пью по три ведра!» Такой же разговор состоялся и у нартовского богатыря Созырыко со злобным великаном Елтаганом.

Вообще истоки цикла об Илье Муромце даже не в североиранском фольклоре середины I тысячелетия н. э., а гораздо глубже. Это показывает сюжетное сходство древнерусского и иранского эпоса. Аналогами Ильи здесь являются богатырь Рустем и царевич Исфендиар. Типично «рустемовская» тема – это мотив поединка между отцом и сыном, незнакомыми друг с другом, и убийства одного другим. Оттуда же – чудовищная хищная птица, угрожающая герою посреди моря (Сизый Орел наших былин).

Есть и другие очевидные совпадения. Как известно, частым персонажем былин является Владимир Красное Солнышко, прототипами которого наши фольклористы считают Владимира Святого и Владимира Мономаха. В Повести временных лет Мономах представлен воплощением всех человеческих достоинств. О Владимире Святом один из летописцев, его современник, отзывается иронично, создавая образ гуляки и женолюба. Ничего похожего во многих древнейших былинах. Там Владимир труслив, малодушен, неблагодарен, деспотичен. Это явный самодур, смертельно завидующий успехам и талантам Ильи. Былинные богатыри величают его собакой, дурнем, а Соловей-Разбойник – еще и вором. Образ противоположен летописному настолько, что трудно подумать, что говорится это об одном лице. Об обоих Владимирах имеются отзывы иностранных, не всегда дружелюбных источников, которые бы с удовольствием живописали все указанные недостатки. Значит, от Владимиров в этих былинах только имя. Кто же прототип? В. Ф. Миллер обнаружил, что такие же отзывы сохранились в иранском эпосе о современнике Рустема царе Кейкаусе[501]501
  Миллер В. Ф. Экскурсы в область русского народного эпоса. – М., 1892. С. 12.


[Закрыть].

Еще одно совпадение с осетинскими «Нартами». Там имеется поучительная история о смерти богатыря Батраза, слишком возгордившегося своими подвигами. Его осаждают, мучают налетающие в огромном количестве духи, и в результате он убивает себя. То же происходит в одной из русских былин с Ильей Муромцем, Добрыней Никитичем и Алешей Поповичем. Они тоже начали хвастать своими победами: «Подавай нам силу нездешнюю, мы и с тою силой справимся!» Нездешняя сила не заставила себя ждать и явилась в лице двух воинов-духов. После первой схватки духи не только остались живы, но и удвоились. Процесс «размножения» неземной силы в арифметической прогрессии продолжался до тех пор, пока богатыри не убежали в горы, где и превратились в камни.

По замечанию М. Халанского, «шелка шемаханские, седла черкасские» встречаются в былинах в связи с каждым героем[502]502
  Халанский М. Великорусские былины Киевского цикла. – Варшава, 1885. С. 133.


[Закрыть], хотя никакого отношения к быту Киевской Руси не имеют. Например, аналогии седлам древнерусских воинов прослеживаются в Венгрии, Польше, Чехии VIII – X вв., никаких «черкасских» седел не наблюдается.

В сказке о Еруслане Лазаревиче сохранен даже иранский именослов: Валазарь, царь Киркоус Киркозанович и т. д. Да и знаменитый эпизод, в котором Еруслан встречается с головой доброго великана, которая всячески ему помогает, популярен во многих осетинских сказаниях (там, кроме головы, фигурируют и другие останки богатырей).

Иранские имена в дружине киевских князей, а также особые типологические сходства в русском былинном эпосе и древних иранских и осетинских сказаниях выходят за рамки всемирных литературных параллелизмов и гидронимии южнорусских степей и лесостепей. Для того чтобы получить такое иранское наследство, нужно было очень тесно, вплоть до ассимиляции, контактировать с носителями культуры, причем не со скифами и сарматами, а позже, уже в раннем Средневековье.

Отдельная тема – иранские божества в язычестве Древней Руси. Они упомянуты летописцем под 980 г.:

«И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь…»[503]503
  Лаврентьевская летопись… Ст. 79.


[Закрыть]

Давно установлено, что собственно к язычеству славянских племен, входивших тогда в состав Руси, эти божества имели мало отношения. Владимир пытался унифицировать религию социальной верхушки, своих приближенных. Пантеон языческой реформы Владимира представлен, кроме божеств славян (Макошь) и имеющих кельтическую основу (Перун, Дажьбог), ираноязычными названиями богов с совпадающими функциями: например, Дажьбог, согласно иранисту В. И. Абаеву, «добрый бог» (первая часть – из кельтского), Хорс – тот же «добрый», «солнечный»[504]504
  Абаев В. И. Несколько замечаний к славянским этимологиям // Проблемы истории и диалектологии славянских языков. – М., 1971. С. 11 – 15.


[Закрыть]. Именно от его имени, как считают иранисты, произошло русское слово хорошо. Связан Хорс как бог Солнца с понятием круга: хоро, хоровод. Этот бог был достаточно известен и почитаем в Древней Руси, среди какой-то части населения. Он упоминается в «Слове о полку Игореве»:

 
Всеслав князь людем судяше,
Князем грады рядяше,
А сам в ночь влъком рыскаше
Из Кыева дорискаше до кур Тмутороканя
Великому Хръсови влъком путь прерыскаше.
 

Речь идет о князе-волхве Всеславе Полоцком, который, по преданию, мог превращаться в волка. Хорс-Солнце пересекал утреннюю дорогу князя-оборотня. То есть автор «Слова…» в конце XII в. прекрасно помнил о роли этого божества. В различных церковных сочинениях, обличающих язычество, Хорс стоит вторым после Перуна, как и в пантеоне Владимира. Кто же поклонялся Хорсу, если Владимир ввел кроме него еще и Дажьбога, выполнявшего те же функции? За пределами Руси у других славян Хорс неизвестен. В старосербском зафиксировано собственное имя Хрьсь, но это имя, а не божество. Сербы в своей основе, как мы упоминали, тоже имели иранский субстрат. Они относятся к числу «антских» племен, покинувших Причерноморье в VI – начале VII в. Значит, если божество заимствовано восточными славянами у иранцев, то в VII-IX вв., то есть в составе Русского каганата.

Второй достоверно иранский бог – Симаргл. Еще в начале ХХ в. было установлено, что Симаргл соответствует священной собаке-птице иранской мифологии Сэнмурву. Там это был священный пес Ахурамазды, верховного божества иранцев. Сэнмурв являлся покровителем посевов и ростков[505]505
  Рыбаков Б. А. Русалии и бог Симаргл-Переплут // Советская археология. – 1967. № 2. С. 91 – 116.


[Закрыть]. В восточных и юго-восточных районах Руси в XI – XIII вв. Симаргл был хорошо известен и являлся частым персонажем прикладного искусства. В Суздале он даже изображен на церковных дверях. Симаргл также неведом другим славянам, кроме восточных. Причем и в Древней Руси весьма быстро забыли крылатого пса. Переписчики книг искажали слово, деля его на две части: почитают «Сима и Регла». Это значит, что заимствование произошло поздно, оставалось чуждым и не прижилось (у славян была своя богиня плодородия – Мокошь).

В «иранстве» подозревают и Стрибога, который тоже неизвестен южным и западным славянам. Он упоминается еще и в «Слове о полку Игореве», где ветры названы «Стрибожьими внуками», которые стрелами веют с моря.

То есть из шести богов Владимира три были божествами жителей Русского каганата. Причем значения этих божеств весьма плохо были знакомы древнерусским переписчикам и стали вовсе непонятны к XIII в. Значит, социальная верхушка конца Х в., во главе которой уже были выходцы, очевидно, с Балтики (отсюда первый бог – Перун), состояла во многом из потомков салтовских русов, ославяненных, но еще сохранивших память о своей культуре. Отсюда же и иранские сюжеты в дружинном былинном цикле, который был создан во времена Владимира.

Немало о наследии Русского каганата можно узнать и из лингвистики. В русском языке выделяются как иранизмы, объясняемые контактами праславян со скифо-сарматами еще в I тысячелетии до н. э., так и аланизмы, наблюдающиеся лишь в восточнославянских языках. Причем иранско-восточнославянские параллели – сравнительно поздние и односторонние, то есть у восточных славян видны заимствования из североиранских наречий, а, к примеру, в осетинском древнерусских слов нет. Это значит, что иранский этнос, с которым славяне Поднепровья контактировали, исчез с лица земли.

Известный иранист В. И. Абаев отметил, что в формировании южной части восточных славян должен быть североиранский субстрат (фонетика не заимствуется у соседей, а в данном случае произошла замена праславянского взрывного g в задненебный фрикативный g)[506]506
  Абаев В. И. О происхождении фонемы g (h) в славянском языке // Проблемы индоевропейского языкознания. – М., 1964. С. 115—121.


[Закрыть]. То есть жители Киевщины должны были ассимилировать какие-то североиранские племена, которыми и были салтовские русы.

И сейчас в русском языке сохранились слова, напоминающие о русах Подонья. Таков этноним грузины (сами себя они называют «картвели»), он пришел именно от русов: в североиранских gurg – «волк», а название «грузины» возникло у рухс-алан Северного Кавказа от прозвища грузинского князя V в. Вахтанга Gurgasali – «волчья голова»[507]507
  Абаев В. И. Несколько замечаний к славянским этимологиям // Проблемы истории и диалектологии славянских языков. – М., 1971. С. 11 – 15.


[Закрыть]. Иранские корни имеют слова морда (иран. marda – «голова»), жрать, шамать, степь, сапог, штаны, хата. Название растения заря произошло от иранского слова, обозначающего «зелье». В русских деревнях употребляли глагол варзать в значении «делать что-либо плохо», тогда как в древнем иранском значении warz – «делать». В Вятке было в ходу слово бах («кляча»), а в осетинском баех – «лошадь»[508]508
  Добродомов И. Г. Об аланизмах в русском языке // Осетинская филология. – Вып. 2. – Орджоникидзе, 1981. С. 41.


[Закрыть].

Иранские корни имеет и фольклорный Вий, описанный у Н. В. Гоголя. Впервые божество Vayu зафиксировано в священном древнеиранском предании Авесте. У осетин Вий – это чудовищный бог смерти и мести, привратник загробного мира[509]509
  Трубачев О. Н. Из славяно-иранских лексических отношений // Этимология. 1965. – Материалы и исследования по индоевропейским и другим языкам. – М., 1967. С. 39.


[Закрыть].

К временам Русского каганата восходит и начало древнерусской денежно-весовой системы. Норма первоначальной русской куны – 2,7 г – точно совпадает с весом дирхема африканской чеканки, которые были в ходу на территории Русского каганата[510]510
  Янин В. Л. Денежно – весовые системы… С. 100.


[Закрыть]. Название другой известной денежной единицы Древней Руси – ногата – прямо восходит к арабскому nakd – «полноценная наличная монета». Ногата составляла 1/20 гривны кун. Этот счет восходит к арабской монетной реформе халифа Абд аль-Малика, по которой за один золотой динар стали давать 20 дирхемов.

Летописная традиция ПВЛ, отражающая лишь точку зрения Мономаховичей, не упоминает о существовании ни Русского каганата, ни аланской Руси. Но возможно, память о ней хранили другие, южнорусские традиции, запечатленные в «сарматской» версии польских хроник и западнорусской литературе и отразившиеся в поздних летописных сводах и отдельных сказаниях. Но, к сожалению, обстоятельного исследования истоков уникальной информации польских хронистов до сих пор не существует.

Так открывается целый неисследованный пласт в русской и восточнославянской истории политики, языческой религии, культуре. Локализация Русского каганата, самого раннего государственного образования, имеющего отношение к имени «Русь», в области сармато-аланской салтовской культуры возвращает к поиску индоарийских и иранских истоков.

Вместо заключения
ПЕРВОЕ РУССКОЕ ГОСУДАРСТВО И НАЧАЛО КИЕВСКОЙ РУСИ

История Русского каганата не завершилась в момент его гибели. Именно земли, входившие в его состав, стали ядром Киевской Руси, а его жители внесли неоценимый вклад в древнерусскую культуру.

Реконструкция развития Русского каганата дает возможность сделать некоторые выводы о процессах политогенеза, протекавших в этом образовании, и о роли в них славян Поднепровья, а главное – о том, как связаны русы с хаканом во главе и славянская Русь Поднепровья.

Процессы образования государства, сложения народностей протекали сходным образом во всех уголках земного шара. Отличия были связаны с географическим фактором и конкретными историческими обстоятельствами. Но ученые все же смогли выделить некоторые закономерности в этно – и политогенезе. К сожалению, даже образование Древнерусского государства совершенно не изучено с этой точки зрения. Исследователи российских древностей пренебрегают достижениями историков первобытного общества. Конечно, немного коробит, когда наших предков надо сравнивать с «пребывающими в дикости» этносами Центральной Африки или коренными народами Америки. Но ученый должен следовать прежде всего разуму, а не чувствам. А исторический опыт свидетельствует, что прогресс – явление все же всемирное, и есть стадии развития, через которые в разное время прошло все человечество. Первобытность – это как раз такой период, и истоки нашего менталитета, традиций общественных отношений нужно искать именно там.

Политогенез всегда стимулировали именно внешние вторжения, межэтнические контакты. В первобытности потестарная структура этноса ориентирована на замкнутость. Это связано и с натуральным хозяйством, и с неразвитостью ремесел и обмена. Простые (первичные) протогосударства возникают в рамках даже не племени, а его части – этносоциального организма или в результате слияния субкланов нескольких племен. Именно так можно характеризовать рухское ядро Русского каганата, которое состояло из трех родов и их ответвлений.

Вторичное протогосударство (или раннее государство) появляется на последнем этапе политогенеза, когда на первое место выдвигается война, возникающая в результате расширения производства и – как следствие – усилившегося соперничества вождей. Цель этой войны не грабеж, а увеличение территории и населения для производства и реализации избыточного продукта. Именно этот момент переживал Русский племенной союз в конце VIII – начале IX в., в период оформления каганата. То есть русам уже мало было заставить окрестные племена платить дань: на асских, праболгарских и славянских землях русские мастера строят укрепления, металлурги создают оружие и орудия труда, ширится сеть гончарных мастерских. В раннем государстве начинается активный внутренний обмен товарами и даже специализация отдельных районов.

Массовые миграции чрезвычайно ускоряли характерный от доклассового общества к раннеклассовому процесс замены основных этносоциальных ячеек первобытности новыми, более крупными этносоциальными общностями – народностями. При переселении на новую территорию, как правило, происходило столкновение с местным населением. В данном случае рухсам пришлось столкнуться со славянами пеньковской культуры и недавно пришедшими именьковцами.

Здесь могло быть несколько путей развития отношений. Часто столкновение завершалось завоеванием пришельцами автохтонного населения. Как правило, это происходило при схватке этносов, уже знакомых с первичным протогосударством и имевших давние социальные и потестарно-политические традиции. В социально-экономическом отношении эти завоевания могли иметь троякий характер:

1) завоеватели навязывают свой способ производства;

2) победители оставляют без изменения способ производства побежденных, довольствуясь данью;

3) происходит взаимодействие двух способов производства, в результате которого возникает третий[511]511
  Алексеев В. П., Бромлей Ю. В. К изучению роли переселения народов в формировании новых этнических общностей // Советская этнография. – 1968. № 2. С. 35.


[Закрыть].

Здесь схема развития отношений славян и русов шла по второму пути, что подтверждают арабо-персидские источники. И это было очень рационально: славяне занимались земледелием, а русы за поставку сельскохозяйственной продукции охраняли их от нападений.

В этническом отношении выделяются следующие возможные исходы:

1) полная ассимиляция завоевателями местного населения;

2) пришлое население растворяется в местном;

3) происходит синтез этнического суперстрата (пришлое население) и субстрата (аборигены), в результате чего возникает новая общность[512]512
  Там же. С. 36.


[Закрыть].

Критерием ассимиляции является смена языка. Однако закономерность этнических процессов при завоевании пока не выявлена, как не определена еще степень участия в этногенезе ассимилируемого народа, особенно если оба этноса находились на примерно одной ступени развития. Например, политическое господство пришлого населения дает ему явную «фору». Однако если завоевание не влекло за собой сколько-нибудь существенных перемен в хозяйственно-культурной жизни, в способе производства, местное население сохраняло свой язык и этническое самосознание. В случае же с Русским каганатом и его наследницей – Киевской Русью от «суперстрата», «социальной верхушки» сохранилось лишь название и некоторые антропологические черты, а также элементы культуры и языка. Русская «элита», находившаяся примерно на одном уровне развития с автохтонным населением, ассимилировалась менее чем за полтора века[513]513
  Кстати, примерно то же, но за больший промежуток времени, произошло с ближайшими родственниками русов – аланами. Когда говорят, что аланы – это предки современных осетин, это не совсем верно. От алан сохранился только язык (и то в измененном виде) и немногочисленные культурные традиции. Физически современные жители Осетии связаны с местным населением Центрального Кавказа, известным еще с бронзового века.


[Закрыть].

Примерно те же процессы наблюдаются в Дунайской Болгарии и Венгрии (хотя в последнем случае славяне переняли язык у пришлого населения, но ассимиляция мадьяр заняла меньше века). Об этих государствах осталось гораздо больше источников, чем о Русском каганате, поскольку они граничили с Византийской империей. А раз процессы в этих образованиях похожи, значит, обратившись к Болгарии и Венгрии, можно будет лучше понять судьбы славян и русов. Первоначально болгарами назывались, как мы помним, тюркские племена. В VII в. после распада Великой Болгарии в Приазовье орда хана Аспаруха переправилась через Дунай и захватила огромную территорию от Дуная и Черного моря до Балканских гор, где жили славяне. Образовавшееся в 681 г. Первое Болгарское царство носило в итоге договорной характер. Конечно, тюрки заставили славян платить дань и даже переселили их в пограничные районы, освободив себе степные земли для кочевий. Хозяйственный уклад народов нового «государства» был абсолютно различен: славяне – земледельцы, болгары – кочевые скотоводы. Поэтому изначально жили они обособленно друг от друга. Политическая власть принадлежала болгарам, правящий слой состоял из знатных болгарских родов. Но уже на рубеже VIII – IX вв. наблюдается славянизация болгарских титулов, главы областей называются не тарханами, а традиционным южнославянским «жупан». Среди представителей болгарской знати появляются люди со славянскими именами-титулами. Когда в 864 г. Болгария официально принимает крещение, в это время даже не встает вопрос о богослужении на тюркском языке. А это значит, что социальная верхушка Первого Болгарского царства уже давно говорила по-славянски. Так чуть больше чем за полтора века тюрки-кочевники полностью растворились в славянах. С венграми все произошло быстрее. Массовое переселение их на Дунай относится ко второй половине IX в. А уже во второй половине Х в. на территории Венгрии появляется единая белобродовская археологическая культура, абсолютно славянская.

Может быть, пришлое население ни в Болгарии и Венгрии, ни в Русском каганте и на Руси не стало социальной верхушкой? Хотя и византийцы о болгарах и венграх, и арабы и персы о русах говорят совершенно обратное… Почему так быстро произошло растворение в славянской культуре?

Как показывают этнографические исследования, 1) в крайнем проявлении потестарная или раннеполитическая структура, ориентированная на расширение этно-социального организма и характерная для эпохи разложения первобытно-общинного строя, может принять вид надстройки, этнически чуждой основной массе населения. В этом случае происходит прочная фиксация этнических границ средствами власти. Этническая граница таким образом становится кастовой. Классический пример – отношения арийских и дравидийских племен в Индии, где несмотря на этнические смешения, касты сохраняются и ныне.

2) Во втором варианте развития таких обществ сосуществуют две параллельные потестарно-политические структуры (на нижнем уровне управления сохраняются структуры основной массы населения). Однако в данном случае элита также стремится сохранить внутреннюю корпоративность, и этническая стратификация все равно становится и социальной, и ассимиляция происходит очень медленно[514]514
  Куббель Л. Е. Этнические общности и потестарно-политические структуры доклассового и раннеклассового общества // Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе. – М., 1982. С. 131.


[Закрыть].

Рассмотренные случаи характерны для обществ с кровнородственной основой. Если у побежденных родовая община и тем более, если они отдаленно родственны победителям, их гораздо легче убедить, что они не имеют права на власть по законам родового общества: их предки менее знатны, всегда подчинялись пращурам победителей и т. д. Примерно такой путь развития можно наблюдать в отношениях русов лесостепи и асско-праболгарского Подонья.

В междуречье Днепра и Донца (как и Дунайской Болгарии и Венгрии) местную основу составляло славянское население с территориальной общиной, обладающей способностью быстрой ассимиляции пришельцев. Однако этого недостаточно. Если завоеватели малочисленны и сумели навязать свою политическую или потестарную структуру покоренному населению, инстинкт самосохранения в любом случае приведет их к установлению четких этнических границ.

По иному пути пойдет этническое и политическое развитие, если пришлое население достаточно многочисленно и переселение не связано с жестокой борьбой с местными жителями, а также если пришельцам нашлось место в экологической нише (к примеру, если основное занятие местного населения – земледелие, а пришлого – ремесло и торговля). Именно так случилось в Русском каганате. Отношения русов и славян были исключительно мирными, а так как славянская территориальная община была более открыта, чем русская позднеродовая, миксация (смешение населения) фактически приняла форму ассимиляции русов славянами. Этому способствовало и падение Русского каганата во второй четверти IX в. под натиском кочевников.

Так же быстро славяне ассимилировали и других пришельцев. Норманисты любят упоминать о скандинавских погребениях в дружинных могильниках Киевской Руси. Действительно, таковые появляются во второй половине Х в. в Гнездове, Тимереве. Доля их по отношению к остальным погребениям очень мала – около 5 процентов, захоронения со скандинавскими вещами очень бедны. Но важно другое: если в Х в. можно определить, кто похоронен – славянин, финноугр, тюрок, скандинав, то уже к началу XI в. погребальный обряд в дружинных могильниках полностью нивелируется. От этнического самосознания дружинников-неславян не остается и следа.

Так на этапе становления государства территориальная община славян оказалась неизмеримо сильнее воинственных и жестких традиций кровного родства русов, болгар, мадьяр, да и многих других.

Этнополитическая и социальная история Юго-Восточной Европы периода, предшествовавшего образованию Древнерусского государства, представляет собой клубок неразрешенных и не поставленных еще проблем. По мере исследования этой истории вопросы о происхождении социальных и политических институтов древнерусского общества, о формировании древнерусской народности могут быть рассмотрены в совершенно новом контексте. Поэтому новая трактовка одного из аспектов истории Юго-Восточной Европы VIII – IX вв., а именно отождествление Русского каганата восточных и западных раннесредневековых источников с салтово-маяцкой археологической культурой в «узком смысле» (лесостепной и степной варианты), пожалуй, ярчайшей на территории Восточной Европы того времени, конечно, поможет в дальнейшем исследовании одной из центральных проблем российской истории – происхождении и становлении Руси как государства и этноса.

Явное влияние Русского каганата прослеживается во многих сферах жизни Древней Руси: иранские имена договоров Руси с греками, сюжеты былин Киевского цикла, аланизмы в русском языке и так далее. Иначе и не могло произойти при столь сильном взаимодействии славян и русов в рамках раннего государства. Первоначальная территория летописной «Русской земли» точно соответствует расселению славянских племен, входивших в состав Русского каганата.

В данном случае важнее другое. В формировании Древнерусского государства принимали участие многие и многие этносы. Такое явление – правило для раннего Средневековья, и не только. Но одного преобладающего влияния, благодаря которому и возникла Киевская Русь, выделить нельзя. Поиски норманистов в этом направлении вряд ли когда-нибудь увенчаются успехом. Теория о разделении Восточной Европы на хазарскую и норманнскую сферы влияния рушится при объективном анализе данных археологии и письменных источников. Скорее всего, Русский каганат на Северском Донце оставил славянам имя «Русь». Но само государство у славян Поднепровья возникло под влиянием внутренних социальноэкономических и политических предпосылок. Правящая династия уже с середины X в. приняла славянские имена и быстро ассимилировалась.

Уже в то время противопоставление русов славянам имело не этническую, а социальную природу, символизируя два полюса общественного устройства Древней Руси – «Землю» и «Власть».