Текст книги "«Приют задумчивых дриад». Пушкинские усадьбы и парки"

Автор книги: Елена Егорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Этой «другой женщиной» исследовательница по – прежнему называет К. Собаньскую, но, как видно из статьи, не считает вопрос об адресате стихотворения «Я вас любил…» окончательно решённым. Однако авторитет Т.Г. Цявловской столь высок, что в обзоре пушкинианы 1962–1963 годов, составленном О.А. Пини, написано: «Вс. Рождественский ошибается здесь, что «тайной поэта осталось то, кого он имел в виду в стихотворении «Я вас любил…», что «пушкинисты спорят до сих пор, к кому обращено пушкинское признание – к Олениной? К Наталье Гончаровой?» ⁴². Вдохновителем этого шедевра, как установила Т.Г. Цявловская, является К. Собаньская» ⁴³.

Сторонником атрибуции Цявловской был литературовед Р.О. Якобсон, сделавший на эту тему несколько сообщений на зарубежных научных конференциях. Свою статью о Собаньской «Тайная осведомительница, воспетая Пушкиным и Мицкевичем» он начинает с цитирования стихотворения «Я вас любил…» и далее пишет: «Кто же героиня этих волнующих пушкинских строк? Кому посвящены любовные стихи «Что в имени тебе моём?», написанные примерно в то же время (зимой 1829–1830 годов), что и это восьмистишие, и вписанные в альбом рукой поэта? <…> Только теперь эта тема, по – видимому, близка к раскрытию. Найден альбом К. Собаньской со стихотворением «Что в имени тебе моём?», вписанным Пушкиным в январе 1830 года» ⁴⁴. Однако, как и Цявловская, Якобсон не считал Собаньскую неопровержимо доказанным адресатом стихотворения «Я вас любил…».

Таким образом, атрибуция к Собаньской строится на следующих аргументах.

• Стихотворение «Я вас любил…» написано в одно время со стихотворением «Что в имени тебе моём?», обращённым к Собаньской.? Эти стихотворения близки темой и тоном смирения и грусти.

• Имела место вспышка чувства поэта к Собаньской, выраженная в двух черновых письмах к ней, написанных в феврале 1830 года.

• Имеются авторские реминисценции в стихотворении «Я вас любил…» и указанных письмах.

• Стихотворение переадресовано Пушкиным при внесении его в альбом А.А. Олениной.

Все аргументы являются косвенными, поэтому гипотеза Т.Г. Цявловской не случайно подвергается критике. Уточнение Л.А. Черейским времени написания стихотворения делает несостоятельным первый аргумент. Вспышка чувственного увлечения Собаньской произошла у Пушкина в конце 1829 – начале 1830 года, когда было написано стихотворение «Что в имени тебе моём?». Говорить о новом серьёзном увлечении поэта Собаньской в начале 1829 года, когда было написано стихотворение «Я вас любил…», или в 1828 году нет оснований. В 1907 году в «Русском архиве» опубликованы воспоминания публициста О.А. Пщецлавского. Описывая свой визит в середине 1828 года к Каролине Адамовне в обществе Мицкевича и Пушкина, он сообщает, что последний был неравнодушен к хозяйке, «женщине действительно очаровательной». Это свидетельствует скорее об обычном светском ухаживании, чем о серьёзной любви. Следовательно, по времени создания стихотворение «Я вас любил…» трудно отнести к Собаньской.

Остальные аргументы Т.Г. Цявловской сами по себе весьма спорны. Сторонник атрибуции стихов к А.А. Олениной В.П. Старк отмечает: «В стихотворении «Я вас любил…» (1829) <…> некоторые выражения почти буквально соответствуют тем, которые Пушкин использовал в черновом письме к Собаньской от 2 февраля 1830 года: «от всего этого у меня осталась лишь слабость выздоравливающего, одна привязанность, очень нежная, очень искренняя – и немного робости, которую я не могу побороть». Однако в контексте письма эти слова относятся к тому, что «есть самого судорожного и мучительного в любовном опьянении», которое никакого отношения не может иметь к чувству, испытанному Пушкиным по отношении к А.А. Олениной. Поэт мог вписать в альбом Собаньской стихотворение «Что в имени тебе моём?..», но никогда бы «Я вас любил…». Для гордой и страстной Собаньской слова «любовь ещё, быть может, в душе моей угасла не совсем» были бы просто оскорбительны. В них заключена та форма бесстрастности, которая не соответствует её образу и отношению к ней Пушкина» ⁴⁵. Добавим, что такую экстравагантную и далеко не целомудренную женщину, как Собаньская, вряд ли могла опечалить или встревожить любовь поэта. На наш взгляд, к ней нельзя отнести третью и четвёртую строки стихотворения «Я вас любил…». Спорным является и соображение о переадресовке стихотворения А.А. Олениной: его значение поэт скрепил в 1833 году припиской «давно прошедшее».

Отметим также, что авторские реминисценции, не подтверждённые фактами, могут быть лишь косвенным аргументом в литературоведческих спорах, поэтому к ним надо подходить осторожно. Как было показано выше, выраженную смысловую перекличку отдельных стихов элегии «Я вас любил…» можно найти в произведениях французских авторов, которые к Собаньской не имеют отношения, а также в дневниковых записях А.А. Олениной.

Таким образом, по времени создания и содержанию стихотворение «Я вас любил…» вряд ли адресовано К.А. Собаньской.

Другим возможным адресатом Д.Д. Благой в своём исследовании пушкинской лирики 1826–1830 годов, изданном в 1967 году, называет Наталью Николаевну Гончарову(1812–1863). По поводу холодного приёма Пушкина у Гончаровых осенью 1829 года Д.Д. Благой писал: «Мучительные переживания поэта претворились тогда же в едва ли не самые проникновенные любовно – лирические строки, им когда – либо написанные (датируются 1829 годом, не позднее ноября): «Я вас любил…». <…>

Н.Н. Пушкина, урождённая Гончарова.

Акварель А.П. Брюллова. 1831 г.

Стихотворение это абсолютно целостный, замкнутый в себе мир. И в то же время существует несомненная внутренняя преемственная связь между ним и созданной по пути в Тифлис второй и окончательной редакцией стихотворения «На холмах Грузии…». Оба стихотворения даже внешне подобны друг другу. Тот же объём, простота рифм, некоторые из них прямо повторяются (в обоих стихотворениях рифмуется «может» – «тревожит»), и вообще единый структурный принцип – предельная простота выражения при насыщенности словесными повторами (там: «тобою», «Тобой, одной тобой», здесь – троекратное «Я вас любил»). <…>

Эта близость формы определена общностью содержания – единой развивающейся лирической темой. Основа первого – утверждение, что сердце поэта любит, ибо не может не любить. Во втором раскрывается природа, сущность большой, подлинной любви. Мне приходилось слышать критические замечания по этому поводу: деликатно ли по отношению к любимой настойчиво твердить ей о своей любви в прошедшем времени <…>. Однако такое замечание – результат непонимания того душевного состояния, которое выражено в пушкинском стихотворении <…>. Поэт говорит, что его любовь, быть может, не совсем угасла (снова образная перекличка с кавказским стихотворением, где сердце горит любовью), но всё стихотворение – непререкаемое свидетельство того, что гореть любовью оно продолжает и сейчас <…>. То, что он говорит о своей любви в прошедшем времени, продиктовано мыслями не о себе, а о ней, нежной заботой о том, чтобы своей настойчивой, а раз она безответна, становящейся даже назойливой любовью не причинить ей хотя бы какого – либо огорчения; а это уже само по себе лучшее подтверждение того, что любовь не угасла» ⁴⁶.

Автограф стихотворения А.С. Пушкина «На холмах Грузии…»

Итак, гипотеза о посвящении стихотворения «Я вас любил…» Н.Н. Гончаровой основана на следующих соображениях.

• Стихотворение написано после получения неопределённого ответа на предложение Пушкиным руки и сердца Н.Н. Гончаровой, а точнее, после холодного приёма поэта в её семье осенью 1829 года.

• Стихотворение по объёму, ритмической структуре и содержанию близко к окончательной редакции стихотворения «На холмах Грузии…», которое обращено к Н.Н. Гончаровой.

• В контексте стихотворения слово «любил» может восприниматься как «люблю», выражение «любовь угасла не совсем» как «любовь не угасла».

Первый аргумент является самым важным в цепи рассуждений Д.Д. Благого. Во время написания работы он ещё не мог знать об уточнении датировки создания стихотворения Л.А. Черейским, фактически опровергающем его версию. Стихотворение «Я вас любил…» написано до первого сватовства Пушкина к Н.Н. Гончаровой и задолго до холодного приёма Пушкина в её доме после его возвращения с Кавказа. Второй и третий аргументы весьма спорны сами по себе, содержат смысловые натяжки и отражают чисто субъективное восприятие стихотворения.

Таким образом, стихотворение «Я вас любил…» по времени создания и содержанию не может быть отнесено к Н.Н. Гончаровой.

В работе Л.А. Краваль, посвящённой пушкинской графике, неявно высказывается предположение о том, что вдохновительницей стихотворения «Я вас любил…» является Анна Петровна Керн(1800–1879): «В Москве, в день памяти св. Анны Кашинской, 2 октября 1829 г. Пушкин нарисовал дивный портрет Анны Керн (знаменитый, определённый А. Эфросом), взглянув на который, ясно видишь: он всё ещё любил её: «Я вас любил: любовь ещё, быть может, / В душе моей угасла не совсем…» В лице её, в самом наклоне лица столько нежности, тихости, молитвенности…» ⁴⁷.

Исследовательница ведёт речь о новом романе Пушкина и Керн, начавшемся, по её мнению, в феврале 1828 г.: «Он был с ней сдержан, не высказывал чувств, «любил безмолвно», не надеясь, а она не признала в его чувстве любовь» ⁴⁸.

А.П. Керн (?). Рис. А.С. Пушкина. 1829.

Из этого эмоционального текста можно заключить, что Л.А. Краваль опирается на такие соображения.

• Стихотворение «Я вас любил…» написано, возможно, тогда же, когда Пушкин изобразил Анну Керн в своей тетради, то есть около 2 октября 1829 года.

• В начале 1828 года Пушкин испытал безответную любовь к А.П. Керн, утаив своё чувство от неё.

Первый аргумент полностью опровергается уточнённой датировкой стихотворения, а второй аргумент очень спорен. А.П. Керн в своих воспоминаниях стремилась описать близкие дружеские отношения с А.С. Пушкиным: они выступают как бы членами одного кружка, куда входят также А.А. Дельвиг и его жена. В её повествовании сквозит ревность по отношению к А.А. Олениной, за которой Пушкин тогда, по её словам, «очень усердно ухаживал» ⁴⁹. Она с удовольствием отмечала любые знаки внимания поэта к себе. В известном письме, написанном Пушкиным Соболевскому во второй половине марта 1828 года, есть фраза об интимной связи поэта с Анной Петровной. Даже если она и является ревнивым преувеличением, то всё равно свидетельствует об отношениях, далёких от безмолвной и безответной любви. В альбом Керн Пушкин записывал тогда короткие шуточные стихи, а стихотворение «Я вас любил…» туда не попало. Сама Анна Петровна его к себе также не относила, хотя без достаточных оснований полагала, например, что строфы VIII главы «Евгения Онегина», где говорится о Татьяне, появившейся на петербургском балу с мужем – генералом, связаны с нею ⁵⁰.

Таким образом, предположение о том, что адресатом стихотворения «Я вас любил…» может быть А.П. Керн, несостоятельно.

Исследователь В.И. Доброхотов высказал гипотезу, что стихотворение вдохновлено Марией Николаевной Волконской(1805–1863) и является частью цикла: «Не пой, красавица, при мне…», Посвящение поэмы «Полтава», «Я вас любил…», «На холмах Грузии лежит ночная мгла…». Ход рассуждений автора гипотезы таков: «Между 12 февраля и 2 марта 1829 года поэт по просьбе генерала Н.Н. Раевского – старшего создаёт эпитафию на могилу Николеньки Волконского, сына Марии Николаевны. <…> Мог ли поэт в этот момент не думать о матери ребёнка, которой посвятил поэму, находящуюся уже на выходе из типографии ⁵¹? Конечно, нет. И вот стимулированное работой над эпитафией, в тот же период (февраль – 10 марта) рождается одно из самых глубоких откровений Пушкина: «Я вас любил…». <…>

М.Н. Волконская. Акварель П.Ф. Соколова. 1826 г.

П.В. Анненков и вслед за ним Л.А. Черейский называют адресатом этих стихов А.А. Оленину, Т.Г. Цявловская – К. Собаньскую, справедливо утверждая, что стихи, вдохновлённые другой женщиной, попали в альбом Олениной «в какую – то нежданную минуту»…» ⁵².

Далее В.И. Доброхотов выражает согласие с комментаторами «Дневника» А.А. Олениной, что «нежданная минута» могла наступить 12 января 1830 года, но считает, что Пушкин «был узнан и «оштрафован» за это Анной Алексеевной. Вписанные в её альбом стихотворения «Я вас любил…» и «Что в имени тебе моём?» являются оплатой «штрафа» и одновременно шагом к примирению смущённого своей неловкостью поэта, но не более того. Однако и Т.Г. Цявловская вряд ли права, связывая стихи «Я вас любил…» с К. Собаньской: его отношение к ней было более страстным, и трудно говорить касательно её о робости и безмолвии Пушкина» ⁵³.

Для обоснования своей гипотезы В.И. Доброхотов отмечает, что стихотворения «Эпитафия младенцу» и «Я вас любил…» сходно оканчиваются благословением: «в одном сын благословляет мать от подножия горнего алтаря, в другом поэт благословляет любимую женщину из петербургского далека». Из этого делается вывод, что «связь между «Эпитафией младенцу» и стихами «Я вас любил…» позволяет уточнить датировку создания последних: 12 февраля – 10 марта 1829 года» ⁵⁴.

Опираясь на собственные выводы ⁵⁵о том, что ранняя редакция стихотворения «На холмах Грузии лежит ночная мгла…» относится к М.Н. Волконской, автор находит в стихотворении «Я вас любил…» перекличку с этим произведением. Он усматривает явную связь стиха «Я вас любил безмолвно, безнадежно…» со стихом «И без надежд, и без желаний, /Как пламень жертвенный, чиста моя любовь» и намёком на безответную любовь во втором четверостишии Посвящения поэмы «Полтава».

Итак, основные аргументы атрибуции стихотворения «Я вас любил…» к М.Н. Волконской состоят в следующем.

• Сочиняя стихотворение «Я вас любил…», Пушкин не мог не думать о М.Н. Волконской, поскольку накануне написал «Эпитафию младенцу» для надгробия её сына.

• Стихотворения «Эпитафия младенцу» и «Я вас любил…» сходно оканчиваются благословением.

• Имеется связь шестого стиха «Я вас любил безмолвно, безнадежно…» со вторым четверостишием Посвящения поэмы «Полтава» и третьим четверостишием ранней редакции стихотворения «На холмах Грузии лежит ночная мгла…», которые относятся к М.Н. Волконской.

• Стихотворение «Я вас любил…» попало в альбом А.А. Олениной случайно, в виде отработки смущённым Пушкиным «штрафа» за посещение её дома в компании ряженых.

• К.А. Собаньской стихотворение вряд ли посвящено, потому что отношение поэта к ней было более страстным, чем в нём говорится.

Как отмечает сам В.И. Доброхотов, вся его аргументация носит косвенный характер. По нашему мнению, она зачастую вообще логически некорректна. К примеру, одним из главных аргументов атрибуции стихотворения «Я вас любил…» к М.Н. Волконской является одновременность его написания с «Эпитафией младенцу», и на основе этой же одновременности автор предлагает уточнить датировку создания стихотворения «Я вас любил…». Датировка стихотворений не позволяет уверенно утверждать, что эти произведения написаны одновременно. Да и связь их сильно преувеличена: благословение умершим младенцем матери и пожелание бывшей возлюбленной «любимой быть другим», совсем не одно и то же. Первый аргумент также сомнителен с точки зрения психологии творчества: даже в один день утром можно думать об одном, а вечером совершенно о другом. Кроме того, «Эпитафия младенцу» сочинена Пушкиным не из собственных побуждений, а по просьбе деда ребёнка Н.Н. Раевского.

Примечательно, что В.И. Доброхотов опирается на спорные гипотезы об атрибуции к М.Н. Волконской некоторых стихотворений как на полностью доказанные факты. Даже если эти гипотезы и верны, авторские реминисценции, как уже отмечено выше, сами по себе не являются надёжным аргументом. Например, стих «И без надежд и без желаний» близок не только к стиху «Я вас любил безмолвно, безнадежно», но и к записи в дневнике Олениной «Без цели, без желаний, без надежд…». Запись сделана 17 мая 1829 года, когда Анна Алексеевна не могла быть знакома с ранней редакцией стихотворения «На холмах Грузии лежит ночная мгла…», датированной 15 мая 1829 года.

Для подкрепления своей гипотезы автор пытается показать, что А.А. Оленина не является адресатом стихотворения «Я вас любил…», потому что оно попало к ней в альбом случайно, в виде некоего «штрафа» за нежданный визит. По нашему мнению, говорить о «штрафе» здесь вообще неуместно. Просьбы написать что – нибудь в альбом были совершенно обычны в светском обществе. Некоторые женщины с этой целью специально присылали свои альбомы поэту. Для примирения Пушкину достаточно было бы записать в альбом Олениной стихотворение «Что в имени тебе моём?», однако поэт вносит стихи «Я вас любил…». Может, это и произошло в случайную минуту, но отнюдь не случайно, о чём свидетельствует приписка 1833 года.

Если даже допустить, что Волконская была «утаённой любовью» Пушкина, то по содержанию стихотворение «Я вас любил…» всё равно трудно отнести к ней. К примеру, в 1829 году Марию Николаевну вряд ли могла тревожить и печалить угасающая любовь поэта, неважно, «утаённая» или нет. У неё были в Сибири куда более серьёзные проблемы. Следовательно, предположение В.И. Доброхотова о посвящении М.Н. Волконской этого стихотворения вряд ли соответствует действительности.

Итак, нами рассмотрены гипотезы об атрибуции стихотворения «Я вас любил…» к пяти женщинам: А.А. Олениной, К.А. Собаньской, Н.Н. Гончаровой, А.П. Керн и М.Н. Волконской. С высокой степенью уверенности можно отнести стихотворение лишь к А.А. Олениной, как по времени создания, так и по содержанию. Это подтверждается наличием в её альбоме пушкинского автографа стихотворения с припиской «plusqueparfait – давно прошедшее, 1833».Окончательному разрешению спора пушкинистов в пользу данной атрибуции препятствует только отсутствие однозначно толкуемых прямых свидетельств или пометок Пушкина.

Ссылки и комментарии

¹Исследователь Г.Н. Ермоленко считает, что «стихотворение К. Маро, как и пушкинский шедевр, включает в себя восемь стихов и представляет собой слегка деформированный триолет. Фривольное, шутливое и комплиментарное стихотворение Маро развивает ту же тему, что и стихотворение Пушкина» (Ермоленко Г.Н. Пушкин и поэты французского ренессанса // Университетский пушкинский сборник. – М.: Издательство Московского университета, 1999. С. 369). Однако по последовательности рифм оба произведения лишь отдалённо напоминают триолет, где последовательность рифм AbaAabAB и стихи A и В полностью повторяются как рефрены. Оба стихотворения отличаются от триолета, прежде всего, отсутствием полных рефренов, то есть повторений одной или нескольких строк.

²Стихотворение дано в нашем переводе, максимально приближенном к подстрочнику, но с немного отличающейся последовательностью рифм: в переводе – abbacdcd, в оригинале – abbaadad.

³Гречаная Е.П. Пушкин и французская аристократическая литература XVII–XVIII веков // Университетский пушкинский сборник. – М.: Издательство Московского университета, 1999. С. 392.

⁴Есипов В. Царственное слово. – М.: САМПО, 1998. С. 38–40.

Это мнение разделяют В.В. Крамер, В.И. Доброхотов, Л.В. Тимофеев.

⁵Пушкин. Сочинения. / Под ред. С.А. Венгерова. – М.: Брокгауз и Ефрон, 1911. Т. 5. С. XXV. А.А. Григорьев цитирует окончание стихотворения А.С. Пушкина «Нет, я не должен, не могу…».

⁶Непомнящий В.С. Да ведают потомки православных. Пушкин. Россия. Мы. – М.: Сестричество во имя преподобномученицы Великой Княгини Елизаветы, 2001. С. 83.

⁷Черейский Л.А. К датировке одного стихотворения Пушкина // Временник Пушкинской комиссии. 1973. – Л.: Наука, 1975. С. 78–80.

⁸А.И. Рубец, вероятно, имел в виду первый опубликованный романс: известно, что романсы Ф.М. Толстой сочинял c 1828 года.

⁹Там же. С. 80.

¹⁰Такую возможность Черейский не рассматривал, но совсем исключить её нельзя, хотя пересылка текста стихотворения менее вероятна, чем личная передача, поскольку отношения Пушкина с Феофилом Толстым не были близкими. Попросить стихи для юного композитора мог кто – то из его друзей или родственников, но сведений о встрече Пушкина с таковыми весной 1829 года в Москве нет.

¹¹1 мая 1829 года, получив неопределённый ответ на предложение руки и сердца Н.Н. Гончаровой, Пушкин покинул Москву и направился на Кавказ.

¹²Сочинения Пушкина. – СПб., 1885. Т. II. С. 496–497.

В стихотворении «To Dawe, Esq – r» пятый стих таков: «Рисуй Олениной черты».

¹³Её дедушкой по материнской линии был известный оперный певец второй половины XVIII века М.Ф. Полторацкий.

¹⁴Цявловская Т.Г. Дневник А.А. Олениной // Пушкин. Исследования и материалы. – М.—Л.: Издательство АН СССР, 1958. Т. 2. С. 292.

¹⁵Дневник Анны Алексеевны Олениной (1828–1829). / Предисловие и редакция Ольги Николаевны Оом. – Париж, 1936.

¹⁶Сообщая об этом, Т.Г. Цявловская ссылается на «Воспоминания Александра Алексеевича Оленина в записи П.С. Попова», 1934 г.

¹⁷Тимофеев Л.В. В кругу друзей и муз. Дом А.Н. Оленина. – Л.: Лениздат, 1983.

¹⁸Например, О.Н. Оом пишет, что в альбоме вторая строка стихотворения «Её глаза» читалась иначе, чем в окончательном варианте: «Твоя Россети егоза».

¹⁹Старк В.П. Автореминисценции в «оленинском» цикле Пушкина // Приютинский сборник. – СПб.: Музей – усадьба «Приютино», 2002. Выпуск III. С. 113.

²⁰Цявловская Т.Г. Дневник А.А. Олениной // Пушкин. Исследования и материалы. – М.—Л.: Издательство АН СССР, 1958. Т. 2. С. 292.

²¹Оленина А.А. Дневник. Воспоминания. – СПб.: Академический проект, 1999. С. 328.

²²Там же. Известный поэт и драматург, переводчик произведений Гомера Н.И. Гнедич был очень близким другом семьи Олениных.

²³Измайлов Н.В. Очерки творчества Пушкина. – Л.: Наука, 1975. С. 62.

²⁴Крамер В.В. С.Д. Полторацкий в борьбе за наследие Пушкина // Временник Пушкинской комиссии. 1967–1968. – Л.: Наука, 1970. С. 61.

²⁵Устимович П.М. Анна Алексеевна Андро, рождённая Оленина // Русская старина. 1890. N№ 8. С. 387–412.

²⁶Оленина А.А. Дневник. Воспоминания. – СПб.: Академический проект, 1999. С. 282.

²⁷Крамер В.В. С.Д. Полторацкий в борьбе за наследие Пушкина // Временник Пушкинской комиссии. 1967–1968. – Л.: Наука, 1970. С. 61–62. Тимофеев Л.В. В кругу друзей и муз. Дом А.Н. Оленина. – Л.: Лениздат, 1983. Есипов В.М. Царственное слово. – М.: САМПО, 1998. С. 38–40.

²⁸В.В. Крамер отметил, что это единственный случай повторения такого рода в записях С.Д. Полторацкого.

²⁹Крамер В.В. С.Д. Полторацкий в борьбе за наследие Пушкина // Временник Пушкинской комиссии. 1967–1968. – Л.: Наука, 1970. С. 61.

³⁰Не зная всех обстоятельств, П.А. Вяземский относился со свойственной ему иронией к любви Пушкина к Олениной. Письма П.А. Вяземского и дневниковые записи Олениной цитируются здесь и далее по изданию: Оленина А.А. Дневник. Воспоминания. – СПб.: Академический проект, 1999.

³¹Старк В.П. Автореминисценции в «оленинском» цикле Пушкина // Приютинский сборник. – СПб.: Музей – усадьба «Приютино», 2002. Выпуск III. С. 113.

³²Оленина часто для описания собственных переживаний цитировала в дневниковых записях произведения известных литераторов: Пушкина (чаще всего), Батюшкова, Баратынского, Козлова, Рылеева, Ламартина, Скотта, Купера.

³³Павлищев Л.Н. Из семейной хроники. Воспоминания об А.С. Пушкине // Мир Пушкина: Семейные предания Пушкиных. – СПб.: Пушкинский фонд, 2003. Т. 3. С. 132. Французские тексты в цитате даются в русском переводе самого Л.Н. Павлищева.

³⁴Там же. С. 316.

³⁵Пушкин. Сочинения. / Под ред. С.А. Венгерова. – М.: Брокгауз и Ефрон, 1911. Т. 5. С. XXV.

³⁶Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты. – М.—Л.: Academia, 1935. С. 202.

³⁷Там же. С. 206–207.

³⁸Цявловская Т.Г. Дневник А.А. Олениной // Пушкин. Исследования и материалы. – М.—Л.: Издательство АН СССР, 1958. Т. 2. С. 286.

³⁹Почти дословно эту фразу повторяет Н.В. Измайлов в статье «Пушкин в работе над «Полтавой»: «Каждый стих «Посвящения» противился бы отнесению его к Олениной. А жизнь и личность Марии Раевской – Волконской идеально и полно выражаются в нём» (Измайлов Н.В. Очерки творчества Пушкина. – Л.: Наука, 1975. С. 62). Другими словами, «самолюбивая и избалованная барышня» Оленина недостойна быть адресатом Посвящения, а декабристка Волконская – достойна. По нашему мнению, это весьма слабый аргумент, типичный для советской эпохи.

⁴⁰Там же. С. 289.

⁴¹Там же. С. 292.

⁴²Литература в школе. 1963. N№ 6.

⁴³Пини О.А. Пушкиниана в периодике и сборниках статей (1962–1963 гг.) // Временник Пушкинской комиссии. 1963. – М.—Л.: Наука, 1965. С. 76.

⁴⁴Якобсон Р.О. Работы по поэтике. – М.: Прогресс, 1987. С. 241.

⁴⁵Старк В.П. Автореминисценции в «оленинском» цикле Пушкина // Приютинский сборник. – СПб.: Музей – усадьба «Приютино», 2002. Выпуск III. С. 112–113.

⁴⁶Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826–1830). – М.: Советский писатель, 1967. С. 413–414.

⁴⁷Краваль Л.А. Рисунки Пушкина как графический дневник. – М.: Наследие, 1997. С. 207.

⁴⁸Там же. С. 208.

⁴⁹Керн (Маркова – Виноградская) А.П. Воспоминания. Дневники. Переписка. – М.: Правда, 1989. С. 43.

⁵⁰Там же. С. 29.

⁵¹Речь идёт о «Полтаве».

⁵²Доброхотов В.И. «На холмах Грузии лежит ночная мгла…». Об одной черновой редакции // Московский пушкинист. Ежегодный сборник. – М.: Наследие, 2001. Выпуск IX. С. 166.

⁵³Там же. С. 166–167.

⁵⁴Там же. С. 167.

⁵⁵Справедливая, на наш взгляд, критика статьи В.И. Доброхотова дана в работе: Есипов В.М. «Печаль моя полна тобою…» (Обзор комментариев) // Московский пушкинист. Ежегодный сборник. – М.: Наследие, 2002. Выпуск X. С. 89–110.