Текст книги "Русская живопись начала ХХ века. Создание новых форм"

Автор книги: Елена Кукина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Е. Кукина
Русская живопись начала XX века: создание новых форм

Искусство заключается в том,

чтобы найти необыкновенное в обыкновенном

и обыкновенное в необыкновенном.

Д. Дидро

Поиски русских живописцев в области стиля в начале XX столетия были теснейшим образом связаны с судьбами общеевропейских художественных направлений.

Процесс развития русской живописи в начале XX в. представляет собой пестрый калейдоскоп художественных явлений. Создание новых форм, провозглашенное эстетикой модерна, в изобразительном искусстве шло различными путями.

Импрессионизм

Импрессионизм возник во французской живописи в 1860-х гг. Название взято от картины К. Моне «Впечатление. Восход солнца» (франц. impression – впечатление). Художники-импрессионисты увлеклись изучением эффектов света и движения в живописи, достигавшихся использованием крупных отчетливых мазков или красочных пятен, не смешанных предварительно на палитре, а разбросанных по полотну.

Среди русских художников наиболее последовательным выразителем идей импрессионизма был Константин Алексеевич Коровин (1861–1939). Через все свое творчество художник пронес поиски гармонии человека и природы. В знаменитой картине «Зимой» (1894) незатейливый русский деревенский мотив воссоздан с большой эмоциональной силой и чисто живописной выразительностью. Колористический строй полотна основан на огромном многообразии градаций серо-белых оттенков. Трепещущий мазок и размытый контур словно наполняют атмосферу картины прохладным влажным воздухом приближающейся весны.

В картинах Коровина появляется свет в качестве основного средства раскрытия цветового богатства натуры и создания иллюзии пространства и воздуха («Летом», 1895).

Художника интересовали изменчивые состояния природы и человека. Он по нескольку раз возвращался к одному и тому же мотиву, например изображал маленькое уличное кафе в дрожащей и тающей, как марево, световоздушной среде – солнечной и, напротив, туманной, как после дождя («Парижское кафе», 1899–1900). Большую роль в искусстве художника играл этюд; «этюдный» характер носят многие его произведения. Таковы мгновенно схваченные впечатления от вечерних парижских улиц, залитых феерическим морем огней (серия «Парижские огни»: «Париж. Бульвар Капуцинок», 1906; «Париж. Кафе «Де ля Пэ», 1906; «Париж ночью. Итальянский бульвар», 1908).

Русский вариант живописного импрессионизма окончательно сформировался в творчестве членов объединения «Союз русских художников». Определяющую основу тематики их произведений составлял культ русской природы и русской народной жизни в ее празднично-фольклорном понимании.

В работах Игоря Эммануиловича Грабаря (1871–1960) национальный русский колорит пейзажа ассоциируется с образом русской зимы. Применяя технику раздельного мазка, художник достигал на холсте эффекта разложения видимого цвета на чистые цвета палитры (такой прием в западноевропейской живописи получил название дивизионизма). В картинах «Февральская лазурь» (1904) и «Мартовский снег» (1904) бесконечное цветовое многообразие рефлексов света на белом создает неповторимый эффект.

Символизм

Характерным течением в живописи «межреволюционного» периода (1907–1917) стал символизм, представленный на московской выставке «Голубая роза» в 1907 г.

Символизм зародился во французской поэзии конца XIX в.: суть его была в толковании слов в их символическом, а не прямом смысле. Художники-символисты стремились выразить смысл и эмоциональный строй образа через цвет, линию и форму, воспринимаемые также в некоем обобщающем, символическом значении. В основе символистского мировоззрения лежит представление о существовании за миром видимых вещей другого мира – мира истинного, слабым отражением которого является наша действительность. По мнению художников-символистов, во время творческого акта приоткрывается завеса и творец испытывает прозрение и узнавание истинной природы вещей и событий.

«Колыбелью» идей символизма был модерн. В свою очередь, символизм стал своего рода «философией» модерна.

Модерн

Если архитектура модерна искала синтез конструктивного и декоративного начал, то в живописи этот стиль заявил о приоритете декоративности. Вместе с тем изобразительное искусство модерна несло в себе романтические настроения, связанные (как и в романтизме XIX столетия) с обращением к природным первоистокам художественной формы и идеализацией образов действительности в мифологическом или легендарно-историческом ключе.

Творчество Михаила Александровича Врубеля (1856–1910), неразрывно связанное с романтическим направлением модерна, как нельзя лучше выразило его индивидуалистическую философию одинокого героя.

Программным полотном Врубеля является картина «Демон (сидящий)» (1890). В романтизме дух мятежа, протеста против окружающей действительности, непокорность стали рассматриваться как неотъемлемое человеческое право. Носитель мятежного начала (Дьявол, Демон, Люцифер) в искусстве принимает благородный облик, становится символом гордого человеческого духа, противостоящего не Богу, но устарелому, догматическому, условному пониманию религией дилеммы добра и зла.

Однако разрыв со старым – не решение сложной философской проблемы: у Врубеля бесконечно свободный Демон глубоко одинок, пассивен и терзаем сомнениями и томлением духа. Художник задумал, но не смог воплотить в «демоническом» образе деятельное начало – картина «Летящий Демон» (1899) не была им закончена.

«Демон (сидящий)» Врубеля – родной брат лермонтовского «духа изгнанья». Однако если у Лермонтова побежденный Богом в борьбе за человеческую душу Демон остался «надменный, один, как прежде во Вселенной, без упованья и любви», то Врубель определил своему герою другую судьбу – он гибнет, рушится в бездну, ломая крылья, а мир над поглотившим его ущельем заливается краской нового дня («Демон поверженный», 1902).

Даже в своем падении Демон Врубеля прекрасен: в его трагедии – очищение и просветление души, возвысившейся над страданиями. Не случайно так мучительно искал художник выражение лица поверженного героя, переписывая его сорок (!) раз.

Прообразами врубелевского Демона в литературе были Люцифер из поэмы «Потерянный рай» Джона Мильтона (английского поэта XVII в.), мятежные герои Байрона – Люцифер, Манфред, Каин. Так же как и французские символисты из группы «Наби» (Морис Дени, Пьер Боннар, Поль Рансон, Жан Эдуар Вюйар и др.), Врубель переносил литературный, поэтический символ в живопись.

Поискам светлого начала в жизни посвящены работы «сказочной» серии: «Пан» (1899) – могучий символ живой природы, ее стихийной мудрости; «Царевна-Лебедь» (1900) – олицетворение природного волшебства. Своеобразно восприятие Врубелем природы – он мыслит ее неотделимой от человека, сотворенной из одного с ним «теста», поэтому природные явления приобретают у художника человеческое лицо («Сирень», 1900).

Выработавшийся еще в академические годы неповторимо своеобразный творческий стиль Врубеля заключается в отношении к предмету изображения как к «целому миру бесконечно гармонирующих чудных деталей». В его живописной манере господствует пластический, объемный рисунок, дробящий поверхность формы на мелкие грани, а потом собирающий их в некое подобие кристаллического образования.

Цвет Врубель понимал как преломленный через кристалл или через витражную мозаику окрашенный свет. У зрителя, рассматривающего картины Врубеля, создается ощущение, что между ними и его глазом существует некое преломляющее приспособление с эффектом калейдоскопа – настолько непривычен для восприятия их живописный облик.

Другим важнейшим качеством произведений художника является яркая психологическая выразительность образов, заостренная до степени «духовного горения», но воплощенная с поразительной внешней уравновешенностью и сдержанным благородством.

Символизм с его стремлением проникнуть в скрытую тайну мироздания сочетается у Врубеля с реализмом. В большинстве живописных работ художника символизм образа идет рука об руку с ясностью сюжетного выбора. В творчестве художника, как и в работах его европейских современников, слились традиции различных видов искусства: великое наследие национального эпоса, образы поэзии, выразительные возможности театра, музыкальное настроение.

Одинокий художник

Главенство цветового начала, декоративная стилизация форм, музыкально-поэтический ритм композиций роднит творчество художников-набидов (из группы «Наби») и Виктора Эльпидифоровича Борисова-Мусатова (1870–1905).

Борисов-Мусатов был одиноким художником. Он не принадлежал ни к одной из многочисленных группировок начала века, его стиль не укладывается в те или иные канонические рамки. Он был одинок не только в творчестве, но и в жизни: с детства имея серьезный физический недостаток – горб, он болезненно ощущал свою неполноценность, отчужденность в мире здоровых людей. В своих произведениях он создавал мир красоты и гармонии, как бы погруженный в романтическую дымку сновидения. Его персонажи пребывают в неподвижной мечтательной отрешенности («Водоем», 1902). Ход времени для них не существенен и поэтому остановлен.

Героиней всех работ художника является женщина – носительница вечного начала жизни, олицетворение придуманного еще романтиками образа «вечно женственной» природы. Это женщина вообще, некая исходная природная величина, поэтому почти никогда не читаются в картинах Мусатова черты ее лица, ускользая в неясных контурах или смешиваясь с рядом таких же похожих лиц («Изумрудное ожерелье», 1903/1904; «Осенний вечер», 1904/1905).

Подобно импрессионистам, он работал быстрым, вибрирующим мазком, смело экспериментировал со светом, но при этом создавая совсем не импрессионистический декоративный эффект матово мерцающей фактуры, напоминающей старинные гобелены («Гобелен», 1901). Сквозь красочный слой проступает зернистая фактура холста и создается впечатление нематериальности «тающего» изображения. Мистическое содержание картины и ее живописный строй становятся тождественны («Призраки», 1903).

Постимпрессионизм и символизм

Постимпрессионизм возник в западноевропейской живописи в 1880-1890-х гг. как идейная реакция на импрессионизм. В противоположность интересу последнего к сиюминутно изменяющимся в зависимости от освещения зрительным впечатлениям, постимпрессионисты стремились отразить в своих произведениях некие вечные истины, постоянные, сущностные начала бытия. Творчество В.Э. Борисова-Мусатова – своеобразный вариант русского постимпрессионизма, с одной стороны, и русского символизма – с другой.

Русский символизм существенно отличается от европейского: если западные художники отдавали предпочтение мифологическим, фантастическим или мистическим сюжетам, то русские обращались к реальности, находя в ней некие вечные, сущностные в широком смысле символические явления. Зыбкость, живописная «недооформленность» образов лишь подчеркивают их вневременный, непреходящий внутренний смысл.

Выдающимся мастером символического направления был Павел Варфоломеевич Кузнецов (1878–1968). В его творчестве очевиден протест против бесчеловечной и механистичной современной цивилизации. В поисках вечных общечеловеческих ценностей, забытых ею, он обращает свои взоры к патриархальному, если не сказать первобытному, образу жизни заволжских киргизов.

Живописность полотен «Киргизской сюиты» Кузнецова («Стрижка баранов», 1908; «Спящая в кошаре», 1911; «Мираж в степи», 1912) строится на тонкой тональной разработке красочной поверхности. Гибкие, пластичные контуры фигур и предметов словно просвечивают сквозь прозрачную зыбь воздуха, парят в ней, приобретая волшебную невесомость видения.

Используя чисто живописные средства и обобщая значение своих образов, Кузнецов как бы поэтически преображал реальные жизненные впечатления, уводил зрителя в мир призрачной мечты и делал грань между этой мечтой и реальностью практически неуловимой. Такое мифотворчество составляет сущность символизма.

«Мир искусства»

Социально-психологическая основа творчества символистов – недовольство действительностью, жажда переустройства и преобразования жизни по законам красоты, тревога за судьбы искусства перед лицом грядущих революционных потрясений и уход в прошлое в поисках спасительного идеала – стала источником «нового искусства».

Его колыбелью и средоточием художественных исканий была группировка «Мир искусства».

В начале 1890-х гг. в Петербурге возник кружок художественной молодежи, объединившийся на почве общих интересов к искусству. Кружок был аполитичен и отстаивал свободу индивидуального творчества и теорию «искусства для искусства». Интересы и симпатии кружка были обращены к западноевропейскому модерну. С 1899 г. под редакцией СП. Дягилева стал выходить журнал «Мир искусства» – художественное периодическое издание нового типа, ставившее своей задачей воспитание эстетических вкусов русского общества.

Специфику нового художественного направления определили прежде всего ретроспективные интересы ведущих мастеров «Мира искусства», обращенные преимущественно в XVIII столетие, которое «мирискусники» открыли для истории культуры. Причем эти интересы коренились главным образом не в области тематики или стилизации, но в плане воссоздания закономерностей образного мышления мастеров прошлого, их системы отражения действительности в искусстве.

Главным источником пристрастия «мирискусников» к старине было желание уйти от социальных проблем и тревожных предчувствий современной жизни, найти в прошлом пример гармонической жизни, идеальных основ бытия, возвращение к которым стало бы основой благоденствия и счастья. В искусстве прошлых эпох им виделся источник красоты, которой лишена была, по их мнению, действительность.

Наиболее значительна в истории «Мира искусства» роль Александра Николаевича Бенуа (1870–1960). Не только художник, но и искусствовед, он был создателем эстетической программы объединения. Выбрав своей основной темой пейзажи и жанровые сцены XVIII столетия – «золотого века» дворянской культуры, он поэтизировал и театрализировал их.

Особенно привлекало его великолепие дворцовых ансамблей Версаля (1896/ 1899,1905/1907,1914), Петергофа(1900), Ораниенбаума (1901), Павловска (1902). Беря за основу реальный пейзажный мотив, мастер сам придумывал композицию, выстраивал пропорции, разрабатывал колористическую гамму и тем самым превращал пейзаж в своеобразную декорацию, которой происходило костюмированное действо.

Лев Самойлович Бакст (Розенберг) (1866–1924) выступал в основном как портретист. Его концепция портрета основана на характеристике личности, выявляющей в ней не индивидуально-неповторимые, но типичные для человека своей эпохи качества (портрет С.П.Дягилева с няней, 1906). Часто эти типичные черты нарочито заострялись, доходя до степени преувеличения – гротеска (портреты поэтессы З.Н. Гиппиус в мужском костюме, К.А. Сомова, 1906).

Сферой исторических интересов Бакста, в отличие от других «ретроспективистов» «Мираискусства», была античность. После путешествия в Грецию он написал историко-символическую картину «Древний ужас» (1908), изображающую гибель Атлантиды. Панорама гибнущей страны, где над хаосом разрушения царит равнодушное, загадочно улыбающееся древнее изваяние, как нельзя более соответствовала умонастроениям межреволюционного периода в России.

Идеи и принципы нового художественного течения наиболее полно воплотил в своем творчестве Мстислав Валерианович Добужинский (1875–1957). Излюбленной темой художника стал архитектурный пейзаж старого Петербурга, однако постепенно рядом с романтическими уголками XVIII столетия в его работах появились образы современного капиталистического города: глухие дворы, пустыри, мрачные окраины («Двор», 1903; «Домик в Петербурге», 1905; «Окно в парикмахерской», 1906).

В отличие от других «мирискусников» Добужинский не боялся показать своего современника в реальном окружении: герой «Человека в очках» (портрет художественного критика К.А. Сюннерберга, 1905–1906) изображен на фоне унылого индустриального пейзажа за широким окном.

Борис Михайлович Кустодиев (1878–1927) свою тему нашел в изображении быта старой, уходящей в прошлое феодально-купеческой России. В основе его искусства лежала традиция русского лубка с его мно-гоцветностью, плоской, примитивной, но при этом остро-выразительной формой, повествовательностью и сочетанием обобщения и конкретности. Ему импонировали сюжеты ярмарок (1906; 1908; 1910), деревенских праздников (1907; 1910) – как средоточие народных типов и фольклорных подробностей быта.

Евгений Евгеньевич Лансере (1875–1946) был наиболее «реалистичным» из всех «мирискусников». В образ Петербурга прошлого он ввел не только торжественные колоннады дворцов и строгий гранит набережных, но и жалкие домишки окраин, баржи, груженные дровами, рыночные сценки («Петербург начала XVIII века», 1906). В картине «Императрица Елизавета Петровна в Царском Селе» (1905) на смену отвлеченной театрализации приходит иронично-реалистическая трактовка персонажей.

Николай Константинович Рерих (1874–1947) был не меньшим «ретроспективистом», чем другие художники «Мира искусства», но тематика его была иной: это не изысканная дворянская культура XVIII столетия, а языческая славянская древность (цикл «Начало Руси»).

Изобразительный язык Рериха, как и других «мирискусников», строится на преобладании линейно-графических приемов над живописно-пластическими и пространственными. Эмоциональное содержание его картин выражается прежде всего средствами цвета, понимаемого в характерном для модерна декоративном аспекте – в виде яркого пятна, с широким привлечением эффектов фантастического освещения.

Излюбленными в творчестве Константина Андреевича Сомова (1869–1939) были образы мечтателей и мечтательниц, людей, праздно-созерцательно проводящих время на лоне природы в играх, забавах и необременительном флирте («Вечер», 1900/1902; «Арлекин и дама», 1912).

Сомов первым из «мирискусников» обратился к исторической теме, изображая в основном праздничную, эффектную сторону жизни людей XVIII столетия. Однако в его произведениях нет идеализации прошлого: сквозь ностальгическое любование в них почти всегда проступает нотка иронии, и в этом есть сходство сомовских «галантных» сцен с комедийным театром Бомарше («Осмеянный поцелуй», 1908).

Суть «мирискуснического» историзма, а точнее ретроспективизма, становится ясна на примере картины Сомова «Эхо прошедшего времени» (1903), где современница художника – девушка из декадентской богемы начала XX в. изображена в стилизованной обстановке, одета в старинное платье.

Объединение «Мир искусства» с перерывами существовало до 1924 г. После революции большинство его членов оказались в эмиграции. Но свою основную историческую задачу «Мир искусства» выполнил уже в первые годы нового, XX в.: указал живописи направление развития, отличное от всего предшествующего реалистического опыта и основанное на стилизации и декоративизме, присущих стилю модерн.

Нам следовало бы стремиться познавать факты,

а не мнения, и, напротив, находить место этим фактам

в системе наших мнений.

Г. Лихтенберг

Развитие традиционного реализма

Сложными путями шло на рубеже XIX–XX столетий развитие традиционного реализма, как губка впитывавшего в себя новые художественные тенденции.

В поиске нового направления развития жанровой живописи важную роль сыграл ученик В.Г. Перова, выпускник Московского училища живописи, ваяния и зодчества Михаил Васильевич Нестеров (1862–1942). Главной темой творчества Нестерова стали религиозно-нравственные искания, идеал подвижнической жизни, способной очистить человеческую душу и тем самым переустроить, усовершенствовать действительность.

В картине «Пустынник» (1888–1889) появился образ человека, нашедшего душевный покой, ясный смысл жизни в удалении от мирской суеты, в гармонии с величественной и суровой и в то же время поэтически одухотворенной русской природой.

Тема духовного самоопределения человека проходила красной нитью через все творчество мастера: от юного и пожилого монахов в картине «Под благовест» (1895), через послушницу в «Великом постриге» (1897) к поистине титаническим образам философов П. Флоренского и С. Булгакова в «Философах» (1917).

Новая концепция портретной живописи сложилась в творчестве Валентина Александровича Серова (1865–1911). Ему было 22 года, когда он написал всемирно известное полотно «Девочка с персиками» (портрет Веры Мамонтовой, 1887), ставшее манифестом обновления русского реализма.

По непосредственности восприятия момента (подвижность и сиюминутность позы и выражения лица модели, пленэрная трактовка разноцветных рефлексов солнечного света на белой скатерти) – это импрессионистическое произведение. Но по обобщающей глубине образа юности как самой гармоничной поры человеческого существования, когда физическое здоровье и свежая прелесть детского лица сочетаются с естественной душевной цельностью, незамутненностью мыслей и чувств, – это вершина реалистического искусства.

В парадных портретах представителей высшей русской аристократии художник не придерживался строго представительных поз и выдержанного фона. Он помещал свои модели в привычную бытовую обстановку, окружал их милыми повседневными мелочами, сосредоточивая внимание на лице, заставляя характеры этих людей раскрыться с неожиданной, несветской, непарадной, но интимной стороны (портреты: З.Н. Юсуповой, 1900/1902; Ф.Ф. Юсупова с мопсом, 1903; O.K. Орловой, 1911).

После первой русской революции любимыми героями Серова стали представители творческой интеллигенции. Чтобы подчеркнуть их высокое предназначение, он выбирал для портретов монументальную форму и парадную композицию, характерное, личностное начало образа сочетал с обобщающе-гармоническим. Наиболее значительное достижение такого синтеза – портрет A.M. Горького (1905). Трагической одухотворенностью проникнут облик великой русской актрисы М.Н. Ермоловой (1905).

Наряду с героическим Серова-портретиста интересовало в любом человеке острохарактерное. В знаменитом портрете танцовщицы Иды Рубинштейн (1910), которую художник изобразил обнаженной, эта характерность – в нервной изломанности худенькой фигуры, опустошенном выражении усталого некрасивого лица.

Параллельно с «мирискусниками» Серов открыл для себя XVIII столетие – век блестящей дворянской культуры, величия и славы России и династии. Принимая участие в оформлении иллюстрированного издания «Царская и императорская охота на Руси», Серов создал цикл исторических картин, проникнутых удивительно тонким пониманием своеобразия быта и нравов изображаемой эпохи в их всеобъемлющей конкретности.

Увлечение декоративной стилистикой модерна сказалось в работах Серова последних лет, посвященных античной тематике: «Одиссей и Навзикая» (1910), «Похищение Европы» (1910).

Неповторимое в своей художественной оригинальности творчество Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина (1878–1939) с точки зрения стиля можно определить как традиционализм. В станковую картину он внес приемы монументально-декоративного искусства: ясную звучность цветового пятна, замкнутого в жесткий контур, особое построение пространства, основанное на совмещении приемов прямой и обратной перспективы.

В «Купании красного коня» (1912) отвлеченность и вневременность почти иконописного образа отрока-воина сочетаются с бытовой конкретностью мотива; графическая структурность реалистической формы – с символичностью цвета коня (красного) и воды (ярко-зеленого). Такая же раздвоенность присутствует и в образе «Матери» (1913) – это и простая крестьянка, и Мадонна.

Петров-Водкин своим искусством как никто искренне и открыто откликнулся на возрождение национального самосознания, почувствовал прогрессивное направление в общественной сумятице предреволюционных лет, сумел найти ту общедоступную и емкую форму для воплощения идеала, которой владели до него только древнерусские мастера-иконописцы.