Текст книги "7 кругов счастья"
Автор книги: Елена Максимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава 7
Алёна как в воду глядела, а может просто слишком хорошо знала свой катастрофически вредный характер. Знакомство с ней для Олега походило на ежедневное стихийное бедствие. Она совершенно не воспринимала его как мужчину, он страдал и настойчиво добивался. Где бы и с кем она не была – его несло туда со страшной силой, кувыркало и прибивало как щепку, подхваченную весенним половодьем.
Он и сам не мог объяснить, зачем каждое утро караулил у её дома, ждал, пока Алёна заведёт свой красненький “Ниссан Кашкай» , пристраивался «в хвост» и провожал до самой работы. Думая наверняка, что она даже не догадывается об этом, но иногда нарочно обнаруживая свой присутствие. Он подходил к Алёне около самого входа в офис, дарил сногсшибательный букет и приглашал поужинать в каком-нибудь небольшом дорогом ресторанчике после работы. Иногда она соглашалась, иногда отказывалась. Когда отказывалась, он так же незаметно подъезжал к офису в конце рабочего дня и опять, аккуратно пристроившись за её машиной, провожал до дома. Ждал пока войдёт в подъезд, а как только за ней закрывалась дверь – уезжал.
И так изо дня в день, изо дня в день…
Он осунулся, погрустнел, другие женщины и девушки совершенно перестали его интересовать. Спасибо верному Севке, другу и компаньону, а то и бизнес мог бы давно перестать приносить прибыль. Им ведь тоже надо заниматься, развивая постоянно, “ибо бизнес без инноваций – это уже административная работа».
С последним постулатом можно было бы поспорить, конечно, но – тем не менее…
Глава 8
Так или почти так прошли полтора года.
Алёна привыкла к постоянному вниманию со стороны Олега, но вовсе не спешила отвечать на его чувства. Хотя без Олега скучала, в чём признавалась исключительно самой себе и только по ночам. Прямо-таки по Пастернаку «начало было так далёко, так робок первый интерес…».
И если вдруг, выходя с работы или из дома, не видела сразу его машины, беспокойно искала её глазами. А в голове начинала тревожно постукивать страшненькая мыслишка, что вот-де теперь-то ему точно всё надоело и он больше не придёт.
Ну и в самом деле, сколько можно…
Но он приходил, она успокаивалась, и всё продолжалось по-прежнему.
Она с нетерпением ждала от него следующего хода, как дети ждут новогоднего подарка. Ревновала слегка, видя какими глазами смотрят на него проходящие мимо дамы всех возрастов. И откровенно гордилась, что из всех них он выбрал именно её.
Алёна (но в этом она не призналась бы даже себе самой под страхом смерти) подревновывала потихоньку Олега даже к Динке, до сих пор успешно встречавшейся с Севкой.
Себастьян, как зачастую называли его друзья и компаньоны, оказался тем приятным и редким исключением, которое явно не долюбили в детстве, и которое в этом отчаянно нуждалось. За несколько часов, проведённых тогда в клубе, он так много узнал о себе хорошего, что его крыша явно не выдержала подобного информационного потока и быстро поехала в сторону страстного и долгого романа. Он оказался одновременно и без меры мужественным, и скромным, и умным, и порядочным, и сложен-то как Шварценеггер, и вкус-то у него безупречен. А каким обаятельным и неотразимым он был как мужчина!
Короче, через пару часов Севка точно понял, что обходиться без Диночки совершенно не сможет, поскольку никто и никогда не окружал его такой лаской, заботой и нежностью. А уж когда она погладила его по голове и ласково потрепала по щёчке, Севка вообще впал в полнейший ступор.
Ему показалось, нет– он абсолютно уверился в том, что самое важное событие его жизни вот только что произошло. Если бы его попросили описать чувства, испытываемые в тот момент, он растерялся и не смог. Невероятная нежность, счастье, тоска, радость, щемящая боль, умиление, растерянность, недоумение «да разве такое вообще возможно?!”. Может, всё вместе это и есть любовь?
Ещё через час он готов был тащить Динку в ЗАГС. А она и не думала сопротивляться.
Но опять не случилось. Через пару лет Севка, восполнив с помощью Диночки сорокалетний дефицит любви и ласки, переполнился избыточным вниманием к собственной персоне и, побоявшись лопнуть как перекаченный мячик, трогательно распрощался с ней, съехав обратно в холостяцкую жизнь. Впрочем, это не помешало тогда всем остаться добрыми друзьями.
Глава 9
А за несколько месяцев до расставания Динки и Севочки Алёна тяжело заболела гриппом. Да так, что не могла встать без посторонней помощи. Верная Динка притащила лекарств и фруктов, но остаться надолго не могла. Скоро с работы должен был прийти Севочка. А его непременно нужно сразу раздеть, принести тапочки (и чтобы обязательно тёпленькие, с батарейки), ополоснуть в душе,потерев спинку и сделав расслабляющий массажик, поменять бельишко, переодеть в халатик, дать в руки газетку и покормить горячим ужином. Потом накрыть в гостиной кофейный столик возле телевизора и уложить Севочку на диванчик, подложив под ножки подушечку…
Ну и так далее.
Разумеется, Алёна своим дурацким гриппом не могла отвлекать подругу от цели всей её жизни и заставлять идти ради себя на невозможные жертвы. Она слабым голоском поблагодарила Динку и хотела сразу отправить домой. Но та всё не уходила, явно чего-то дожидаясь, и всё чаще поглядывала на часы. Она уже перестелила Алёне кровать, поменяла рубашку, обтёрла влажным душистым полотенцем пылающее нездоровым внутренним жаром тело, заварила кипятком в большом графине резаные дольками лимоны. Вот тут и раздался короткий резкий звонок в дверь, и Динка выпорхнула из комнаты. Алёна ещё успела слабо удивиться кто-бы это мог быть и впала в долгое беспамятное забытьё. Ртутный столбик на градуснике остановился на отметке 39.9.
Она плохо помнила следующие несколько дней. Её переодевали, поили таблетками и водой, обтирали влажным полотенцем, перестилали кровать. Кто-то всё время был рядом. На какое-то мгновенье она пришла в себя, открыла глаза и увидела сидящего на кровати пожилого доктора. Он прослушивал её фонендоскопом, при этом что-то писал и разговаривал с кем-то, находящимся за её спиной.
– Откуда в квартире доктор?– подумала Алёна. – Наверное, это глюк. Ничего такой, приятный.
Закрыла глаза, снова открыла, глюк как ни в чём не бывало продолжал сидеть на кровати и писать.
–Ну и пусть сидит, всё же не одна, – с этой мыслью она и отключилась.
И снова на несколько дней.
А потом проснулась совершенно здоровой. Только сильная слабость мешала сразу начать радоваться жизни и моментально соскочить с кровати. Радужно дробящиеся на световые спектры лучики солнца пробивались сквозь шторы, мягко перекатываясь по комнате, по которой плыл, заполняя собой всё пространство, невероятно нежный и свежий цветочный аромат с примешавшимися к нему запахами свежемолотого кофе и ещё чего-то вкусного, тянущимися откуда-то со стороны кухни. Внимательно осмотревшись вокруг, Алёна с недоумением разглядела откуда-то взявшиеся четыре огромные напольные вазы в стиле китайских мастеров эпохи Цзинь, Мин или Цин (кто их там разберёт), заполненные охапками высоченных роз, собственно и издававших столь дивный аромат. Оставалось выяснить происхождение других запахов, и с этой целью Алёна потихоньку слезла из кровати и медленно, пробуя каждый шаг, пошаркала в сторону кухни, справедливо полагая обнаружить их источник именно там .Заглянув в дверь, остановилась ошарашенно.
Она ожидала чего угодно, только не того что увидела.
Правда если бы её спросили, а что, собственно, она ожидала там увидеть– затруднилась бы с ответом. На кухне, спиной к ней, в коротком махровом халате и таких же тапочках стоял Олег и упоённо возился с кофеварочной машиной, одновременно ловко доставая горячие хлебцы из тостера и намазывая их джемом. На столе уже стояло блюдо с аппетитными горячими бутербродами и кувшин свежевыжатого апельсинового сока.
Алёна ,от неожиданности увиденного, а может просто от слабости, сделала неловкий шаг, зацепившись широким рукавом рубашки за ручку кухонной двери. Та шумно громыхнула о стену.
Олег обернулся на шум и лицо его просияло.
– Очнулась, радость моя? Ну и прекрасно, сейчас будем завтракать.
Она почувствовала как от его улыбки по телу побежали ручейки тепла. А сам Олег показался сейчас необыкновенно красивым, что почему-то вовсе не вызывало привычного раздражения. Скорее наоборот.
–Ты давно здесь?
–Да уж почти неделю, с тех пор как ты надумала свалиться и забыться.
–Я видела доктора. Это был глюк?
Он засмеялся.
–Нет. доктор был настоящий. Просто в один непрекрасный момент я очень испугался за тебя, так уж ты стонала жалобно и глазки закатывала. Вот и решил подстраховаться, вызвав квалифицированную подмогу. Петрович сразу пришёл, послушал и сказал что жить будешь.
–Так это ты…все эти дни…, – она замялась, не зная как бы поделикатнее спросить,– ну…пероедевал меня там, обтирал…?
–Конечно,– довольно заржал он,– и там, и тут. А то когда бы я ещё получил доступ к столь любимому телу?
–Воспользовался, значит, беззащитностью жертвы? – она представила как он ворочает её голую и покраснела.
– Ага, воспользовался, но исключительно как добропорядочный самаритянин, в рамках приличия и текущей необходимости – довольно ухмылялся он, словно читая мысли и явно упиваясь её смущением.
На следующий день Олег перевёз к ней все свои вещи и остался на долгие и счастливые шесть лет.
Глава 10
За эти годы он не единожды делал ей предложение, с каждым разом все настойчивее и настойчивее, пригласив в союзники верную Динку, ежедневно капающую Алёне на мозги и пугающую немыслимыми развитиями событий, в придумывании которых была непревзойдённой мастерицей. Спасибо, что хоть не в стихотворной форме.
Динка всё твердила своё: “Профукаешь мужика, профукаешь! Кар-кар-кар, кар-кар-кар! “.
Вот и докаркалась, ворона!
Алёна так крепко задумалась, малодушно переваливая на Динку ответственность за случившееся, будто та и вправду могла неосторожным словом повлиять на трагически произошедшее, что не сразу услышала настойчиво повторяющуюся трель дверного звонка.
Динка ворвалась в квартиру ураганом «Катрина», победно потрясая бутылкой абхазского вина, будто только что заполучила её в честной драке, на ходу скидывая туфли и пытаясь ещё при этом облобызать любимую подругу, совсем не замечая её препоганейшего настроения.
По Динкиному возбуждённому лицу Алёна поняла, что у той наметился очередной страстный роман «на века».
– И к лучшему, – подумала Алёна, зная что в таком состоянии Динка занята исключительно собственными приятными переживаниями и ничего не замечает вокруг.
Выслушивать сейчас обличительные речи о своей глупости и об умности более прозорливой подруги, которая «ведь предупреждала», не хотелось ни разу.
Зато очень хотелось вкусненького абхазского вина.
И Алёна, по давно укоренившейся старомосковской привычке, потащила Динку на кухню. Впрочем, кто кого потащил – ещё большой вопрос. Видно было, что подруге не терпится поделиться новостями.
Отсутствия Олега она заметить не могла, того и не должно было быть дома в такое время. Лахудры в расчёт не брались.
Чтобы ещё больше порадовать подругу, Алёна поставила на стол коробку свежайшего бельгийского шоколада, которую с робкой надеждой преподнёс ей на работе давно и безуспешно ухаживающий шеф. Надеждам его сбыться вряд ли было суждено – шеф абсолютно не соответствовал представлениям Алёны о мужчине, могущем составить её счастье.
Но шоколад она любила и с отношениями не ассоциировала.
Внимательно пошарив в холодильнике, достала еще непонятно откуда взявшийся пакет с экзотическими мангустинами и бутылку дорогого шампанского.
О, наверное Олежка собрался лахудру отблагодарить за приятное недоразумение, – запоздало сообразила Алёна, – а я как последняя эгоистка всё обломала! Ай-ай-ай!
Не обломала, а повыдирала ,– злорадно поправила сама себя и плотоядно улыбнулась, вспомнив полные пригоршни заполученных в честной битве рыжих клочьев. Продолжая улыбаться, откупорила штопором бутылку и разлила по красивым бокалам муранского стекла тягучую жидкость ярко-рубинового цвета с волнующим ароматом винограда и южного солнца.
Динка нетерпеливо ёрзала на стуле, ей не терпелось излить на подругу потоки собственного счастья и возвышенных комплиментов вновь обретённому возлюбленному.
Залпом выхлебав вино, она торжественно произнесла:
–
Он офигительный! Он лучшее, что вообще было в моей жизни!
Это было убедительно. Алёна почти поверила, но вовремя сообразила, что выслушивала уже подобный спич по поводу каждого из Динкиных избранников.
–Он необыкновенный! Какие у него ласковые руки, он самый нежный и внимательный! Видела бы ты, как он на меня смотрит! – всё больше распалялась Динка, – как он говорит! Как курит!
– Как пьёт! – не удержалась Алёна, наполняя быстро опустевшие бокалы.
– Да, и как пьёт!– с вызовом сказала Динка, – он, когда пьёт – мизинец в сторону отставляет! Представляешь?! Интеллигент! Порода! – захлёбывалась Динка.
Алёна представляла. У неё на этот счёт было собственное мнение, но обламывать подругу не хотелось.
– Мне не повезло, так хоть ей пусть будет счастье, – подумала Алёна, умиротворяясь от собственного великодушия.
Глава 11
Через час вино закончилось.
В отличие от велеречивых эпитетов, таким обильным потоком выплескивавшихся из Динки, что Алёна даже позавидовала её красноречию и столь обширному словарному запасу. Подумав ещё немного, она попробовала откупорить шампанское. Пробка бухнула в потолок, пробив дырку в изящной гипсовой отделке.
Динка, изливавшая нескончаемые дифирамбы уже заочно неприятному Алёне Эдику (который, впрочем, ни в чём не был виноват), этого даже не заметила.
– Ладно, всё равно ремонт собирались делать, – вздохнула Алёна и, задумчиво глядя на дырку в потолке, снова вспомнила о предательстве Олега.
Мысль, не дававшая сначала покоя, казалось, растворилась в содержимом хрустального бокала, но сейчас вернулась неприятным осознанием, что ремонт теперь придётся делать самой.
И всё остальное тоже…
–Да, мужик и шампанское открыл бы умеючи, – мерзко прошёлся по теме внутренний голосишко.
Он всегда вылезал, стоило Алёне немного расслабиться.
–
Заткнись,– беззлобно сказала она ему.
Он обиделся и замолчал.
В отличие от Динки, третий час не закрывающей рта.
Алёна уже ненавидела ни в чём не повинного бедного Эдика, который наверняка и сам не догадывался, до какой степени был необыкновенным и потрясающим.
Радовало одно, что Динка, увлечённая собственной любовью, не пристаёт с вопросами об Олеге. За окнами темнело, и он давно должен был бы вернуться с работы.
В прихожей, в который раз за сегодняшний день, затрезвонил телефон, но Алёна не подходила, зная наверняка, что Олег наконец-то собрался с мыслями и успел придумать убедительную историю про лахудру, проделывающую в их постели акробатические трюки, достойные акробатов цирка Дю Солей.
Лахудра, например,окажется радисткой Кэт, и они исключительно выполняли задание Родины, спасая человечество от неминуемого краха. Ничего другого, чем можно было бы объяснить их мелькающие голые задницы, Алёна пока придумать не смогла. И сейчас, слушая в пол-уха подругу, именно этим и забавлялась.
И тут случилось неожиданное. Динка вдруг замолчала, прервав себя на полуслове, огляделась вокруг затуманившимся слегка от чувств и плюхнувшегося на вино шампанского взглядом и, уставившись на Алёну, подозрительно спросила:
– А чего Олежки-то не видно? Время уже много. Он что, звонил что задержится?
Олег, являясь особью мужского пола, уже за одно то нравился Динке.
И не столько как спутник её подруги, но и как совершенно самостоятельно сияющее небесное тело.
Хотя даже самой себе она бы в этом не призналась.
И даже под страхом смерти.
–Ха-ха, вот и началось! – зазлорадничал было обиженный внутренний голос, но, подслушав Алёнины мысли на собственный счёт, быстренько ретировался и скрылся в тех самых внутренних органах, куда его только что мысленно отправили.
Объясняться с подругой не хотелось даже после бутылки хорошего абхазского вина и заканчивающейся уже бутылки не менее хорошего шампанского. А может не такими уж и хорошими оказались эти напитки, если одной подруге до сих пор не захотелось после них излить душу другой? Но факт оставался фактом.
– Ага, позвонил что задержится. Совещание какое-то проводит, поздно придёт, – не моргнув, выдала Алёна.
– Ну и хорошо. Тогда останусь у тебя, Эдичка всё равно на дежурстве до завтрашнего вечера. А с утра пробежимся по магазинчикам, подберём тебе приличный купальник, а то тот жёлтый тебя полнит. А ты там должна быть красавицей. Наверное, Олежка тебя и на острова-то тянет для того, чтобы уговорить на замужество! Он у тебя такой романтичный! – Динка мечтательно закатила пьяненькие глазки
Алёна мысленно застонала. Ну где, где подруга разглядела романтика в практичном и прагматичном Олежике? Ну как можно так идеализировать каждого мужика?!
Потом подумала, что объясняться с подругой сегодня всё-таки придётся и застонала уже вслух.
Высунувшись наполовину оттуда, где сидел, внутренний голос гнусненько и мстительно захихикал.
Глава 12
Утро прошло в относительном покое.
Проблестав вселенской мудростью и умностью, а также богатым жизненным опытом в предвидении непутёвого Алёниного будущего до шести утра, Динка наконец угомонилась и уснула прямо за кухонным столом. Алёна расстелила кровати и на себе, как солдат Красной армии раненного командира, отволокла подругу в спальню.
Сама улеглась на удобном диванчике в гостиной и моментально заснула.
Снился почему-то Олег.
Он шел по белоснежному песку вдоль океана, загорелый и красивый, и протягивал к Алёне руки. Сон, видимо, был эротическим и наверняка порадовал бы старину Фрейда, поскольку Алёна явственно ощутила, что идущий навстречу красавец невероятно волнует её как мужчина.
Она уж было рванула навстречу его объятиям, как вдруг из океана живенько выполз огромный зелёный крокодил и набросился на Алёну. В процессе борьбы в Алёниных руках оставались пучки длинных рыжих волос.
Откуда у крокодила волосы – сон не объяснял.
Он же сон…
Это было неприятно, и Алёна проснулась.
Солнце заливало комнату. Часы показывали половину второго. Голова не болела (значит напитки всё же оказались хорошими), но вставать не хотелось. Алёна, нашарив пульт от телевизора, включила его негромко, для фона ,остановившись на какой-то музыкальной передаче.
И задумалась.
Ей тридцать четыре. Выглядит лет на семь моложе. За плечами два официальных брака, шесть далеко не самых плохих лет с Олегом, хорошая работа, отсутствие детей, материальных и жилищных проблем, куча всяческих пёстрых, разнолоскутных событий и большущий воз жизненного опыта (на мудрость она не претендует, оставляя её Динке).
И теперь даже та самая пресловутая свобода, на которой так настаивала последние шесть лет.
Тем не менее, она вовсе не чувствует себя счастливым человеком.
Почему?
Ведь можно валяться сколько угодно на диване; читать книги, которые нравятся тебе, смотреть передачи, которые хочется тебе, слушать шансон, так нелюбимый Олегом.
Не гладить его рубашки, не стирать его бельё, собирая по всей квартире разбросанные и постоянно теряющиеся вещи, не торопиться каждое утро на кухню готовить ему завтрак. Счастье ведь посвятить всё время только себе, любимой. Не правда ли?
Она вздохнула.
Хорошо, что хоть Динка осталась, пойду на кухню готовить завтрак ей.
Глава 13
Минут через двадцать Динка и сама подтянулась на кухню, двигаясь как сомнабула на запах ванильного кофе и жарящихся пышно-золотистых оладушков. К оладушкам прилагалась сметанка, брусничное варенье и янтарный, прозрачный на свет джем из золотистой китайки.
Огромная тарелка с нежно-розовой ветчиной и крупнодырчатым сыром довершала благолепие.
– М-м-м,– невнятно промычала Динка, засовывая в рот сразу два оладушка, сложенных бутербродом с прослоечкой варенья.
Запила, всё ещё стоя около стола, крепким ароматным кофе и наконец-то плюхнулась на стул. По её лицу медленно разливалось блаженство.
После того, как завтрак был благополучно прикончен, а подружки привели себя в относительный порядок, активная Динка предложила:
– Слушай, давай не будем ломать планы и пройдёмся по магазинчикам? Купальник-то тебе всё-равно нужен – с Олегом или без Олега… Лето-то вон только начинается, не будешь же ты всё время дома сидеть? Только давай по-быстренькому, а то Эдичек к шести с работы возвращается, нужно встретить, всё приготовить, тапочки подать, и чтобы обязательно тёпленькие…
Они вышли на улицу, и глазастая Динка сразу разглядела прячущуюся за углом соседнего дома машину Олега. И сам он, в светло-голубых джинсах и дорогой светлой рубашке с коротким рукавом, выгодно оттенявшей ровный лёгкий загар мускулистых рук,красивый и эффектный, но несколько помятый, как после бессонной прогулянной ночи, стоял и таращился на окна Алёниной кухни, выходящие на противоположную сторону.
– Лахудру свою небось всю ночь успокаивал, психотерапии проводил, – неприязненно подумала Алёна, и ей вдруг стало невыносимо горько от этой мысли, – а теперь вот припёрся рассказать про свои недоразумения и показать какой он хороший, и как много я потеряла в его лице.
Она чуть не заплакала.
Подружек он вроде бы не увидел, и Алёна быстренько утянула уже готовую сорваться в его сторону Динку в соседний дворик, пройдя который насквозь они вышли на бывшую улицу Горького, ныне Тверскую.
– Ну что ты творишь, дурища?! – вопила отбивающаяся Динка. – Мужик раскаялся, страдает, мучается. Вон как с лица сбледнул! Ну оступился, с кем не бывает?! Подумаешь, страсти Христовы…
– Оступился?! Дин, ты сама-то себя слышишь?! Он подло и цинично притащил свою молодую любовницу в наш дом. В мою квартиру. В мою кровать, – Алёна уже орала Динке под стать.
Потом резко замолчала, всхлипнула, не удержалась и разрыдалась наконец.
– Ну ты что , что ты, – сразу стала ласковой мамой подруга, доставая из сумочки одноразовый платок и вытирая Алёнины сопли и слёзы, градом катившиеся по лицу вопреки всем Алёниным желаниям. – Вот ещё, будем плакать из-за всяких тут красивых дураков! Пусть это они плачут и страдают что нас, таких вот красоток, теряют и на фиг нам не нужны! Да он ещё сто раз прискочит, прощения просить будет, а мы не простим,– сюсюкала с Алёной как с маленьким ребёнком Динка, будто и не обзывала дурищей за непримиримую позицию по отношению к коварно-подлому Олегу ещё минуту назад.
– Не простим ведь, пусть мучаются ?– она продолжала гладить Алёну по руке и промокать платочком остатки жидкости на лице.
– Пусть, – всхлипнула последний раз Алёна ,– не простим!
– Ну вот и хорошо, ну вот и умница, – Динка подтёрла Алёне чуть подтёкшую тушь, быстро припудрила носик, поправила выбившуюся из общей укладки прядь.
И Алёна вдруг почувствовала себя настолько защищённой, как в раннем детстве, когда со всеми своими горестями, важнее которых не было на свете, прибегала и утыкалась в колени маме. А та целовала, гладила по голове, успокаивала. Становилось тепло и сладко, все беды отступали и счастье мгновенно заполняло детскую душу.
– Дураки мужики, – удивлённо подумала Алёна, – и чего бегут от счастья-то такого? Да кто ж ещё будет за ними так ходить, так о них беспокоиться?! Была бы я мужиком – женилась бы только на Динке – эта мысль почему-то окончательно примерила Алёну с жизнью.
