Текст книги "Три эффекта бабочки (СИ)"

Автор книги: Елена Вольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Неужели? – небрежно спросила Оля.

Эта небрежность далась ей с огромным трудом. В это мгновение Скворцова чувствовала, как краска гнева и отчаяния заливает ее лицо. А еще ей показалось, что кто-то стоит за ее спиной и наносит ей сокрушительные удары по вискам чем-то тупым и тяжелым. Она почти физически ощущала, что от этих смертельных ударов она зашаталась и начала падать куда-то вниз, в какую-то черную зловонную и бездонную яму.

– Оля, Оля! Что с тобой?

Сквозь мутную пелену Оля услышала голос подруги и вздрогнула, а потом с большим трудом вернулась в действительность.

– Выпей-ка водички, – торопливо предложила Неля и удрученно добавила: – Прости, Олечка. Я не ожидала, что ты так расстроишься. Мне даже показалось, что ты сознание сейчас потеряешь.

Верещагина быстро наполнила Олин фужер вином и подала его подруге. Оля отвела руку Верещагиной и тихо приказала:

– Рассказывай!

Неля осторожно поставила бокал на стол, словно боялась лишним движением побеспокоить подругу и налила себе вина. Скворцова же сидела почти без движения и наблюдала за действиями подруги, не выказывая ни заинтересованности, ни тревоги, ни нетерпения. Ее лицо теперь было бледным, почти белым, а глаза ничего не выражали. Только руки, лежащие на коленях, крепко сжимали край белой туго накрахмаленной скатерти.

– Ты только не злись на меня и не расстраивайся, – быстро заговорила Неля, опустив глаза. Она не могла смотреть на подругу, которая ей теперь напоминала застывшую фарфоровую куклу с красивым мраморным личиком и совершенно пустыми и бессмысленными глазами. – Понимаешь, я об этом узнала совершенно случайно... Где-то с неделю тому назад я видела их в ресторане. Я была там с Пепе. Помнишь, я тебе рассказывала, что он приезжал поговорить по поводу развода. Помнишь?

Неля заискивающе взглянула на Скворцову, которая по-прежнему не мигая смотрела перед собой. Верещагина вздохнула и продолжила:

– Так вот. Мы с Пепе подошли к Валерке поздороваться. Он конечно растерялся. Но с девицей нас познакомил. Настя ее зовут. И она так себе, ничего особенного из себя не представляет. Брюнетка. Довольно высокая. Студентка пединститута. Думаю, что живет в общаге. Мне показалась, что наглая и хамоватая. Да и накрашена была довольно вульгарно. Стиля никакого, – Неля остановилась, перевела дух и вновь быстро заговорила: – Ну мы не стали смущать Скворцова и быстро отошли от них. Они долго не сидели. Видно Валерке было не очень приятно, что мы застали его за жареным и он увел девицу куда-то. Однако я...

– Что ты? – неожиданно подала голос Оля.

– Я успела подкараулить ее в туалете. Ну... ты же понимаешь... Я все время наблюдала за ними. И когда девица пошла в туалет, я последовала за ней. Хотя Пепе и пытался удержать меня. Там я и прижала девицу к стенке. Оказалось, что она встречается со Скворцовым уже полгода. И когда я сказала, что он женат, она просто рассмеялась мне в лицо. Тогда я напомнила ей, что он много старше ее. На что она мне ответила, что ее это устраивает и что это даже прикольно, потому что он может многому научить ее в постели. А еще она сказала, что он богат и его деньги будут весьма кстати, так как ей тоже хочется пожить в свое удовольствие. Тогда я разозлилась и сказала, что Валерка никогда не бросит жену, то есть тебя. А эта наглая тварь опять заржала и ответила, что это не факт и что она приложит максимум усилий, чтобы увести его из семьи. Представляешь?

Оля вдруг живо представила себе картинку ухода Скворцова из семьи. Она рыдает сидя на стуле. Одинокая и несчастная. Денис обхватил колени Валерки и ревёт во весь голос, а Юля с ненавистью смотрит на него и тихо шепчет: "Ненавижу тебя. Ненавижу вас обоих". К кому конкретно относится первая часть фразы дочери было не совсем понятно. То ли к мужу, то ли к ней самой. Картинка эта была такой живой и реалистичной, но в то же время в ней было что-то фальшивое, киношное и показное, что Ольга неожиданно для себя рассмеялась. Этот нервный смех становился все громче, но Оля уже не могла остановиться. Она чувствовала, как по ее щекам катятся горячие слезы, прожигая на коже лица глубокие борозды, но ничего с собой поделать не могла. И именно в этот момент она впервые ощутила этот противный плотный ком горле, который намертво застрял внутри и мешал дышать. Оля закашлялась и схватилась рукой за горло.

Верещагина с ужасом наблюдала за подругой. Она ожидала чего угодно, только не этого дикого хохота и страшного кашля, который напоминал лай раненой собаки. Неля резко вскочила и бросилась к подруге. Она прижала Олю к себе и принялась гладить ее по голове, как маленькую девочку, которой только что причинили боль.

– Тише, тише, Олечка, успокойся. Кругом люди. На нас уже смотрят. Может тебе воды дать?

– Не волнуйся. Со мной все в порядке. Я спокойна, – задыхаясь произнесла Оля и почувствовала, как ком провалился в желудок. – Давай-ка, подруга, попроси счет. А я выйду на воздух. Душно здесь.

Высвободившись из объятий подруги, на нетвердых ногах и слегка пошатываясь, Оля вышла из зала в узкое фойе. Но идти дальше сил не было. Скворцова остановилась и осмотрелась по сторонам. Ее взгляд уткнулся в маленький диванчик, который стоял напротив двери. Едва переставляя ноги, Оля приблизилась к нему и тяжело опустилась в мягкие кожаные подушки. Курить не хотелось. Во рту была такая сушь, что казалось ее не удастся размочить даже литром воды. Оля облизала шершавым языком губы и откинулась на спинку дивана. В голове было звеняще пусто, а душа корячилась в судорогах.

За порогом этого милого уютного кафе была уже совсем другая жизнь.

Даже сегодня, спустя месяц после того злополучного обеда, Скворцова не понимала, почему она сразу приняла на веру слова Верещагиной. Ведь Нелька могла и солгать. Это водилось за ней и раньше. Но тогда понимание того, что у Валерки есть другая не вызвало даже ни малейших сомнений. Почему? Наверное, потому, что она уже давно знала это сама. Она догадывалась, она чувствовала и видела многие вещи, которые не видеть и не чувствовать было нельзя. Но сознание не хотело принимать очевидное за правду. Оно не хотело мириться с реальностью и всякий раз уводило ее в другую сторону, в прошлое, туда, где все хорошо, где нет проблем, где нет предательства любимого, где она защищена от внешнего мира и где она хочет оставаться до конца своих дней. Скворцова с определенной долей брезгливости относилась к тем женщинам, которым изменяли мужья. Таких историй в их окружении было множество. И Оля наблюдала как ее знакомые и малознакомые женщины переносят адюльтеры мужей. Вели они себя по-разному. Но в их кругу ни одна несчастная не ушла от неверного мужа, и прощала все или делала вид, что не в курсе происходящего. Оля в глубине души сопереживала им, но не уважала их и даже презирала за то, что эти куры не смогли удержать подле себя своих мужей. Она боялась даже думать на эту тему, потому что сама не знала, как поведет себя в подобной ситуации. Но одно знала точно – она не простит Валерке измену. Никогда.

Но время шло, а она ничего не предпринимала. И странное дело, всю свою боль, страх, неопределенность и неуверенность в завтрашнем дне она направила на ту, которая стал причиной ее страданий. На свекровь. Это Ларочка произвела на свет мужчину, который предал их любовь и нанес ей такую страшную рану. Это Ларочка воспитала Скворцова во вседозволенности. Это Ларочка не объяснила сыну, что семья – это самое главное в жизни, в то время как сама меняла любовников как перчатки, а теперь обхаживала Петрушу Усольцева. Именно свекровь вертела ее Валеркой как хотела, покрывала его проделки и настраивала его против семьи. Эта старая карга виновата во всем. И видит бог наступит время, когда старуха поплатится за все сполна.

Оля нашла место на платной стоянке и припарковала автомобиль. Прежде чем покинуть салон, она посмотрелась в зеркало. Губы растянулись в злорадной улыбке, глаза блестели ненавистью, а багряный румянец растекся по щекам. Нет, такой муж не должен ее видеть. Скворцова на мгновение прикрыла пылающее лицо руками, а отняв их вновь взглянула в зеркало. Теперь отражение показало счастливую, довольную всем и всеми красивую женщину. Мягкую, добрую и покладистую. Великолепную жену и мать. Ну и, конечно, примерную невестку.

5.

– Привет, дорогая.

– Здравствуй, милый. Как долетел?

– Нормально. Как дома? Как дети?

– Все хорошо.

Привычный поцелуй. Затертые до дыр банальные вопросы и ответы. Все, как всегда. И никаких эмоций. Ни радости от встречи после долгой разлуки. Ни душевного трепета, ни нежности, ни любви. Да, все как вчера, позавчера и год назад.

Но на лице Оли блуждала улыбка. Притворно-счастливая. И в который раз за последнее время она подумала о том, что не может вспомнить ни тот час, ни ту минуту, когда вместо гримасы страдания она надела на себя маску, скрывая под ней обиду, страх, боль и отчаяние. Наверное, это было то мгновение, когда она сидя на диванчике в фойе, вышла из оцепенения и подумала о том, что на измене мужа жизнь не заканчивается. Или, когда вместе с Нелькой переступила порог того злосчастного кафе и вышла на улицу сделав вид, что ничего страшного не произошло. Или, когда приехала домой и Скворцов, помогая ей снять куртку, с лучезарной улыбкой на губах спросил:

– Как прошла встреча в верхах? Как там Нелька поживает? Что у нее новенького?

– Да у нее все хорошо. Можно сказать, что просто отлично. Пепе наконец соизволил ей дать развод и пообещал, что по-прежнему не оставит ее своими заботами. И будет ей помогать несмотря ни на что.

– Да уж, – неопределенно хмыкнул Валера. – Только мне что-то в это мало верится. Его патологическая жадность родилась впереди него. Вспомни, как он жался заказать в ресторане целую бутылку "Столичной", когда мы были у них в гостях в Милане. Он еще потом долго пытался нам объяснить, что у них, итальянцев, не принято заказывать алкоголь бутылками.

– Ну и что? На Нельку ведь он денег не жалел никогда. И думаю, что он немаленькую сумму отстегнул хозяину борделя, выкупая ее.

– Ну... я бы тоже денег не пожалел на красавицу-модельку, оказавшуюся в беде.

– Правда?

– Да шучу я, шучу, – рассмеялся Скворцов. – Не делай такое сердитое лицо. Ты у меня одна такая красавица, умница и прелестница. Ну, ты понимаешь, о чем я. Ни одна женщина с тобой не сравнится.

Муж коснулся губами ее щеки и отправился наверх к детям. А она осталась стоять в холле напротив зеркала, вглядываясь в свое отражение. Она попыталась натянуть на лицо счастливую улыбку, которая должна была символизировать полное и безоговорочное удовлетворение от слов мужа. И хотя в этот момент никто не видел слез неожиданно брызнувших из ее глаз, Оля упрямо растягивала дрожащие губы в улыбке. Она смахнула ладонями слезы и потянулась к ящику комода, где лежала косметика. Оля припудрила лицо и начала подводить глаза черным косметическим карандашом.

Однако, дело дрянь. Валерка врет и не краснеет. Когда ложь входит в привычку, то врать с каждым днем становится все легче и легче. И теперь она точно знает, что для мужа ложь уже давно стала нормой. И что ей теперь делать дальше с этим безнадежным отчаянием, которое с каждой секундой поглощает ее все больше и больше? Но ответа на этот вопрос у Скворцовой не было, как не было и желания сейчас думать об этом.

Оля бросила карандаш на комод, провела пару раз щеткой по волосам и побрела в кухню. А ночью... а в эту ночь они спали мало. Оля желала, как можно теснее слиться с мужем, чтобы освободить свою голову от назойливых и страшных мыслей. Она не могла и не хотела потерять его. Она шептала нежные слова и ожидала от него того же. И он откликался на ее призывы и любил ее так, как когда-то давно, в самые первые месяцы их близости. В эту ночь она желала давно забытого наслаждения и наконец провалилась в его бездну. Оле казалось, что она может умереть от восторга все больше и больше поглощающего ее. И когда из ее груди вырвался крик наивысшего экстаза, из ее глаз покатились слезы. Но это были слезы блаженства и удовлетворения, а еще счастья обладания любимым мужчиной, который был с ней здесь и сейчас. Спустя какое-то время в сознании запульсировала мысль, что нельзя сдаваться без боя. И муж должен и будет принадлежать только ей одной. И надо только избавиться от помехи. И эта необузданная страсть, и вершина блаженства, на которую она сейчас взошла, будет ей покоряться снова и снова.

Оля боялась заснуть, чтобы это состояние легкого полета в невесомости не ушло, не исчезло, не растворилось. Она должна была запомнить это состояние и эти восхитительные мгновения с тем, чтобы в дальнейшем они помогали ей стать неуязвимой и смелой в ее борьбе за счастье. И отныне никто не увидит ее слез и ее слабости. И никто не заберет у нее то, что принадлежит ей по праву.

Утром Оля проснулась от нежных поцелуев, которыми муж осыпал ее лицо.

– Что с тобой произошло? Ночью ты словно обезумела, – тихо произнес Валера, нежно проведя пальцами по животу Оли. – И не делай вид, что ты спишь.

– Тебе не понравилось? – откликнулась Оля и открыла глаза.

– Напротив. Ты была великолепна, – прошептал Скворцов и погладил ее бедра, потом грудь.

Оля прижалась к мужу всем телом и когда он мягко вошел в нее, она застонала и крепко обхватила его бедра руками, яростно двигаясь навстречу экстазу. Муж был ласковым, любящим и неистовым. Непередаваемое наслаждение вновь захлестнуло Олю.

– Я люблю тебя. Я люблю тебя, – шептала она. Оля была в его объятиях послушной и настойчивой, а он был частью ее. И так будет всегда. Всегда...

А потом они еще долго лежали в постели, и Скворцова думала о том, что ее дом, семья и сам Валера – это ее защита от окружающего большого мира, который таит в себе опасность для ее личного маленького мирка, гораздо более важного и значимого. И она заставит заплатить всех, кто покушается на ее мир. И первой в списке стоит эта дрянь и потаскуха Настя. Только нужно действовать с осторожностью и быть начеку. Валера ни о чем не должен догадываться.

– О чем задумалась?

– Да, собственно, ни о чем. Просто даю тебе возможность немного отдохнуть после перелета. Мне кажется, что ты даже немножко дреманул.

– Было дело. И как хорошо, что мы уже подъезжаем. Я очень соскучился по детям. Уверен, что мои подарки им понравятся.

– Нисколько не сомневаюсь.

– И для тебя, милая, у меня есть маленький сюрприз.

– Какой? – оживилась Оля и быстро взглянула на мужа.

– Не отвлекайся от дороги, а то поворот пропустишь. И какой это будет сюрприз, если я сейчас расскажу тебе о нем?

– Ладно, – счастливо рассмеялась Оля. – Не буду тебя допрашивать, тем более, что мы уже дома.

Оля остановила машину у ворот и нажала кнопку звонка. Ворота автоматически открылись, и она въехала на территорию дома.

Пока Скворцовы выбирались из машины во двор выскочили дети и счастливо выкрикивая слова приветствия подбежали к отцу. Оля наблюдала с какой радостью муж обнимает детей и почувствовала легкий укол ревности. Ее встреча с мужем в аэропорту была совершенно иной. Но додумать свою мысль Оля не успела. Открылась дверь дома и на пороге появилась обслуга, которой надо было отдать распоряжения относительно багажа мужа и позднего обеда. Времени до банкета оставалось в обрез и Скворцова поспешила в свою комнату, чтобы принять душ и, хотя бы десять минут полежать в постели и набраться сил перед предстоящим спектаклем, который ей придется разыгрывать перед гостями свекрови вечером.

Снимая с себя одежду, Оля слышала приглушенные радостные визги детей, доносящиеся с первого этажа. По всей видимости Юля и Денис уже получили свои подарки. Стоя под душем и стараясь не намочить волосы, Скворцова перебирала всевозможные варианты своего подарка, но так и не пришла к какому-то знаменателю. Почувствовав некоторое облегчение после горячего душа, Скворцова завернулась в большое мягкое полотенце и вышла из ванной. В спальне на расстеленной широкой кровати абсолютно голый сидел муж и вертел в руках бархатный синий футляр.

– Иди ко мне, – сказал Скворцов и протянул Оле футляр. – Я хочу, чтобы ты примерила мой подарок.

Оля приблизилась к мужу и когда он открыл футляр женщина вскрикнула от удивления и восторга. На подушечке футляра лежал браслет от Картье, усыпанный бриллиантами с пряжкой в виде головы пантеры с сапфировыми глазами.

– Господи, какая роскошь, – прошептала Скворцова и бросилась к мужу.

– Не ожидала такого сюрприза? Именно такой ты была в ту ночь. Помнишь? Давай, дорогая, примерь.

Оля присела рядом с мужем и надела браслет на руку. Какое-то время она любовалась браслетом и игрой камней, а потом повернулась к мужу и крепко обняла его.

– Спасибо, милый. Если я тебя сейчас поцелую, то мы можем опоздать на банкет, – тихо прошептала Оля.

– Не страшно... Можем и опоздать, – не в силах сдерживать желания, прохрипел Скворцов и страстно поцеловал жену.

На банкет по случаю дня рождения Ларочки Скворцовы действительно явились с опозданием.

6.

Зал ресторана был забит до отказа. Полная певица неопределенного возраста пыталась изображать печаль, исполняя какую-то лирическую композицию. На маленьком танцполе пары медленно двигались в такт незатейливой мелодии. Администратор ресторана уверенно вел Скворцовых мимо круглых столиков, за которыми восседала довольно разношерстная публика. Некоторые мужчины с явным любопытством и одобрением поглядывали на Олю, а та, абсолютно не чувствуя неловкости от этих откровенных и пошлых взглядов, шла рядом с мужем и не могла понять, почему Ларочка переменила свое первоначальное решение и выбрала именно этот старый ресторан. Сначала свекровь хотела отметить свой день рождения в "Зодиаке", и Скворцов одобрил ее выбор. Отличная кухня, вышколенная обслуга и настоящие не поддельные вина, а также, что немаловажно, приличная публика – все это было достойно его матери. Но "Вернисаж"? Что могло заставить разборчивую старуху изменить свое мнение? Оставалось только гадать.

Тем временем они вошли в небольшой банкетный зал где был накрыт стол на шестнадцать персон. Во главе стола восседала Лариса Игнатьевна. Ее порозовевшее от алкоголя лицо светилось радостью. При виде сына и невестки Ларочка поднялась и сделала шаг навстречу опоздавшим гостям.

– Надо же! Кого я вижу, – без тени удивления воскликнула именинница и с металлической ноткой в голосе спросила: – Почему опоздали?

Ларочка обращалась только к сыну и смотрела только на него, словно Оли и не было в зале. От этого явного игнорирования свекрови, Оля недовольно передернула плечами, но промолчала. Хотя с другой стороны, они не в таких отношениях, чтобы рассыпаться в любезностях друг перед другом.

– Извини, Ларочка, сама понимаешь... Я прилетел только после обеда. Надо было немного отдохнуть. Я очень рад тебя видеть и хочу поздравить тебя с днем рождения.

Скворцов протянул матери корзину с цветами и добавил:

– Уж прости, но главный подарок я привезу тебе завтра домой. Коробка с сервизом очень большая и тащить сюда ее не было смысла.

– Как жаль, – скривила губы Ларочка. – Я хотела им полюбоваться еще сегодня. Ну да ладно, милый, завтра так завтра. А теперь прошу... И так как вы опоздали, вам придется сесть на другом конце стола.

Лариса Игнатьевна передала корзину с цветами подоспевшему официанту, поцеловала сына и направилась к своему месту.

"Вот же стерва, со мной даже не поздоровалась и не дала себя поздравить. И по поводу цветов ничего не сказала. Ух, ну как же я ее ненавижу", – подумала Оля, идя вслед за мужем к двум свободным стульям в конце стола. Скворцов же приветливо здоровался с гостями матери, кому-то пожимал руку, кому-то из женщин говорил комплименты. Чувствовалось, что он в своей тарелке среди старинных друзей матери и его нисколько не смущает его место на этом банкете.

Оля лучезарно улыбалась и кивала головой в ответ на приветствия гостей свекрови. Конечно, стол был сервирован отлично. Блюда выглядели весьма аппетитно. Оля почувствовала, насколько сильно проголодалась, ведь обедала она черт знает когда. Но справедливости ради надо было сказать, что мать Валеры сегодня выглядела восхитительно. Высокая статная женщина с отлично сохранившейся фигурой и без малейшего намека на живот. Свекровь всю жизнь тщательно следила за собой. Даже в периоды своих разводов она не позволяла себе раскисать и опускаться. Не в пример ее ближайшей подруги Татьяны Ивановны, которая из-за неимоверной полноты едва помещалась на стуле и упиралась огромным животом в стол. Да. Свекровь любила себя и не отказывала себе ни в хорошей косметике, ни в различных косметических процедурах. Лицо ее было моложавым, а руки холеными. Удивительно, что даже руки не выдавали ее солидного возраста, потому что на них не было старческих пигментный пятен. Дорогое кружевное серое платье сидело на свекрови как влитое. Аккуратно подкрашенные волосы и приличная укладка делали ее много моложе. Даже едва заметный макияж украшал и молодил старуху.

Все эти подробности внешности свекрови Оля оценила молниеносно, усаживаясь рядом с мужем. Официант, который услужливо придвинул ей стул тихо поинтересовался, чего бы она хотела выпить. И взмахнув рукой, Оля указала на шампанское. При этом она заметила удивление на лице свекрови, так как в свете ярких бра, развешанных по всему периметру банкетного зала, ее новый браслет, подарок мужа, заиграл острыми разноцветными лучиками, как и положено дорогому изысканному украшению. В это мгновение Оля ощутила прилив злорадства. Ведь подарок мужа, намного превосходил стоимость английского сервиза.

Однако лицо Ларисы Игнатьевны быстро приняло свое первоначальное выражение, и она легонько постучала по хрустальному фужеру вилкой. Когда суета за столом улеглась, именинница низким контральто произнесла:

– Ну вот, дорогие мои друзья, когда мы уже все в сборе, я хочу предоставить слово Петруше. Он сделает важное сообщение.

Гости понимающе заулыбались и устремили взгляды на импозантного Усольцева, который вальяжно поднялся и сказал:

– Наполните свои фужеры, господа. И непременно шампанским. Имею честь доложить вам, что я на днях сделал Ларочке предложение руки и сердца. И она согласилась выйти за меня замуж.

Оля недоуменно разглядывала оживившихся друзей свекрови. Татьяна Ивановна удивленно вскинула брови. Было заметно, что новость поразила ее. Парикмахерша Миркина сделала загадочное лицо, словно эта новость была ей хорошо известна.

Оля посмотрела на мужа, который широко улыбался и, казалось, совершенно не был удивлен столь приятным известием.

– Так ты знал? – прошептала Оля, наклонившись к мужу.

– Да, дорогая, знал. Ларочка мне позвонила в Лондон и поделилась замечательной новостью.

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Я хотел тебе сделать еще один сюрприз, дорогая.

– Ах вот как. Значит сюрприз... – выдохнула Оля и опять почувствовала приступ ничем не контролируемой ярости. Рука с фужером задрожала, и казалось, что он сейчас лопнет от силы, с которой ее тонкие пальцы сжимали чашу хрупкого сосуда.

Тем временем Усольцев, довольный реакцией гостей, провел рукой по седым волосам и заговорил снова:

– Но это еще не все, уважаемые. Мы с Ларочкой переезжаем в Испанию, где я не так давно приобрел маленькую виллу в Салоу. Пора и нам с Ларочкой отдохнуть. Ну, а вы, если пожелаете, будете приезжать к нам в гости. Мы будем рады видеть вас всех у себя.

За столом поднялся невероятный гам. Все принялись обсуждать сногсшибательную новость. Только Оля, словно в замедленной съемке наблюдала, как красивый фужер рассыпается в ее руке, а шампанское, стекая по руке, капает на ее маленькое черное платье и собирается на бедре в большое мокрое пятно.

7.

На следующее утро Оля проснулась поздно. Она не слышала, как Скворцов уехал в офис, а дети разбрелись по делам. Голова нестерпимо болела, потому что после злосчастного конфуза с треснувшим фужером, захотелось напиться как свинья. Вот она и приняла больше своей положенной нормы, чтобы заглушить стыд и обиду на себя. Она не сдержалась и позволила чувствам вырваться на волю. Она выставила себя полной дурой перед этими старперами, и что самое главное, перед свекровью, Усольцевым и мужем.

Валера наблюдал за ее чрезмерными возлияниями сначала с улыбкой, затем в его глазах замелькала тревога. Однако он не стал ее останавливать или поднимать скандал. То ли не хотел портить матери и себе настроение, то ли желал в глазах гостей выглядеть этаким снисходительным и все понимающим мужем, который легко прощает своей жене всяческие проделки. А может просто ему было наплевать на все и всех. Он веселился, перетягал всех баб на танцпол и рассыпался в комплементах. Приятельницы свекрови млели от счастья и было смешно наблюдать, как старухи млели и строили ему глазки. Одним словом, Скворцов был весел, услужлив и чрезвычайно мил со всеми, включая и ее саму. Ларочка была очень довольна сыном и производимым им впечатлением. Теперь старухам не хватит и полгода, чтобы обсосать и банкет, и закуски, и Ларочку с ее Петрушей, свадьбой и их переездом в теплую страну.

Но Оля хорошо знала, что в первую очередь подруги свекрови будут сплетничать о ней. Брызгая от зависти слюной будут обсуждать ее прическу, платье, шикарный браслет и, естественно, разбитый фужер. Ну, а Валерка в нужный момент обязательно упрекнет ее в неподобающем поведении, состроит обиженного и будет несколько дней дуться. Высказаться по поводу ее поведения он хотел еще в такси, когда они возвращались с банкета домой. Но по какой-то причине передумал и всю дорогу восхищался матерью и Петрушей, которые наконец оформят свои отношения и остаток жизни проживут как нормальные люди у моря без забот и хлопот.

После того как треснул фужер, Татьяна Ивановна бросилась к Оле с салфеткой, а потом поплелась за ней в дамскую комнату. Охая и причитая, толстуха помогла застирать пятно. Потом услужливо протягивала бумажные полотенца и при этом лепетала что-то типа: "С кем не бывает, Оленька. Пятно легко отстирается. А лучше сдай его сразу в чистку. Небось дорогое. Ты только не расстраивайся". От этих жалостливых кудахтаний толстухи становилось только хуже. Но надеть привычную маску уже не составляло труда и Оля, благодарно улыбнувшись, сказала:

– Спасибо вам, Татьяна Ивановна, за помощь. Я в порядке, да и с платьем ничего на случится.

– Пожалуйста, Оленька. Ты выглядишь сегодня чудесно. Впрочем, как и всегда, – подсластила жизнь комплиментом лучшая подруга свекрови. – А браслет твой просто чудо. Валеркин подарок?

– Да. Он привез его из Лондона.

– Да, милая, повезло тебе с мужем.

– Согласна с вами, Танечка, целиком и полностью. Но и ему тоже повезло с женой.

– А никто и не спорит. Только вот...

– Что?

– Мне кажется, что с Ларочкой тебе надо быть поласковей. Тем более, что уедет она с Петрушей и видеться вы будете очень редко. Будь умницей, девочка моя, помирись с Ларочкой.

– Но мы и не ругались, – резко отозвалась Оля, подставляя мокрые руки под сушилку.

– Я понимаю, что вы обе ревнуете Валерочку друг к дружке. Но все же надо как-то находить общий язык. Хоть это и не мое дело, но я же вижу, как Ларочка переживает в последнее время...

– Это действительно не ваше дело, уважаемая Татьяна Ивановна, – резковато отозвалась Оля и выключила сушилку.

– Ну не злись, Оленька... Я же хочу, как лучше.

Усольцев тоже решил внести свою посильную лепту в ее отношения со свекровью. Когда все вволю порадовались за будущих молодоженов и их переезду в Испанию, Валерка пригласил мать на медленный танец. А она осталась сидеть за столом, провожая глазами мужа и Ларочку, которые принялись что-то живо обсуждать.

Вдруг рядом с Олей возник Усольцев и вежливо спросил:

– Ольга Николаевна вы не будете против, если я присяду рядом с вами?

– Нет, не буду, – ответила Оля.

– Не гоже молодой женщине оставаться в одиночестве за праздничным столом. У вас все хорошо? Мне кажется вы чем-то расстроены, – озабоченно поинтересовался Петруша, усаживаясь рядом с Олей.

– Нет, вам показалось, – соврала Оля и лучезарно улыбнулась будущему родственнику.

– Вы сегодня просто восхитительны, Ольга Николаевна!

Старый ловелас взял ее руку и поднес к своим губам. Оля, едва сдерживая брезгливость, руки не отняла и по-прежнему мило улыбалась.

– Вы, наверное, даже не осознаете насколько вы красивы и обворожительны. И как это Валерий умудрился заполучить вас? Я даже немного завидую ему.

Бархатный и слащавый голос Усольцева мог заворожить Ларочку или еще какую-нибудь старую дуру, но только не ее.

– Завидуете? Это вам нужно завидовать. Лариса Игнатьевна гораздо красивее меня.

Оля приняла игру Усольцева и кокетливо стрельнула глазами.

– Да. Ларочка – это любовь всей моей жизни. Но если бы мне скинуть годков этак двадцать, я бы с удовольствием поборолся за вас с Валерием.

Оля откинула голову и от всей души рассмеялась.

– У вас, Петр Викторович, не было бы никаких шансов. Я люблю мужа и ни на кого его не променяю.

– Да, я знаю, Ольга Николаевна. И простите меня, если я вас обидел, – совершенно серьезно сказал Усольцев. – Мы с Ларочкой очень рады, что у Валерия такая жена. Среди красивых женщин редко можно встретить такую верную и порядочную жену как вы. Вы особенная, Олечка. Но... – Усольцев сделал паузу и осторожно добавил: – Простите меня, дорогая, но меня кое-что беспокоит...

Петруша опять замолчал, пристально вглядываясь в лицо Оли. Она была заинтригована. Поведение Усольцева было по меньшей мере странным. Сначала какие-то пошловатые комплементы, теперь еще какое-то "но". Чего от хочет?

Между тем пауза начала затягиваться, но Оля не собиралась помогать новоявленному жениху выпутываться из затруднительной ситуации.

Наконец Усольцев решился:

– Я обеспокоен тем, Ольга Николаевна, что между вами и Ларочкой в последнее время возникло какое-то напряжение. Ларочка не понимает, почему вы стали реже бывать у нее, умышленно избегаете ее, перестали звонить, да и детям не разрешаете с ней видеться.

– С чего вы это взяли, Петр Викторович? – сердце Оли учащенно забилось, а под ложечкой неприятно засосало. Неужели старуха настолько проницательна, что догадалась о вспыхнувшей в ней ненависти?

– Ларочка мне сама сказала о том, что вы стали с ней холодны и практически перестали общаться. И эту перемену в вашем общении заметили все, не только я.

– Вы ошибаетесь и делаете неверные выводы. Я по-прежнему очень хорошо отношусь к Ларисе Игнатьевне. Но у меня столько дел и забот, что возможно я стала недостаточно внимательна к свекрови. Но я исправлюсь, честное слово, Петр Викторович, – попыталась схитрить Оля, но почувствовала, как фальшиво звучат ее слова и потянулась за бокалом с вином.