Текст книги "Мой идеальный развод. Жизнь продолжается... (СИ)"

Автор книги: Елена Лунева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Телефон издает звук, оповещая о прибытии такси. Хватаю чемодан, выхожу на улицу. Водитель помогает загрузить вещи в багажник. Сажусь в салон. Машина плавно трогается с места.

Откидываюсь на сиденье и прикрываю глаза, стараясь убедить себя, что сделала правильный выбор,что это был мимолетный эпизод, незначительная вспышка страсти, которая не должна повлиять на мое будущее. Но о том, как я заблуждалась, узнаю совсем скоро…

ГЛАВА 5

2 года спустя…

Да что со мной такое? Сижу в лучшем ресторане города. Пью самый вкусный кофе. А на душе свербит.

Такое чувство, будто кто-то выкрутил громкость на "ноль", и я слышу только бешено барабанящее сердце. Со мной уже такое происходило два раза, и оба раза были связаны с ней…

Но сейчас… Откуда это жгучее ощущение ее присутствия? Не может быть! Она испарилась из моей жизни два года назад, как дым!

Воспоминания вновь стали всплывать в памяти.

Офис. Её голос. Запах. Глаза, полные страсти и желания. Её стоны. А на утро лишь пустая холодная кровать… Ни чертовой записки, ни сообщения. Только звенящая тишина, способная свести с ума!

– Макс, ты вообще тут? – энергично помахала у меня перед лицом Маша.

Маша – это моя младшая сестра. Самый родной на свете человечек. Завтра у нее свадьба. Собственно, по этому поводу, отложив все свои миллионные дела, я и прилетел в этот город белых ночей. Но не успел вылезти из самолета, как эта неугомонная захотела встретиться.

Сказала подъехать к ресторану. Там, видите ли, подготовка идет полным ходом. Нет, чтобы сидеть где-нибудь в салоне красоты, она решила контролировать процесс.

– Прости, задумался, – выдавил я из себя, стараясь скрыть смятение. – Что ты говорила?

Она вновь начала без умолку тараторить, размахивая руками. А я никак не мог отделаться от этого навязчивого чувства.

– Знаешь, я наняла лучшего флориста в городе. У нее такие работы – закачаешься!

Сеструха, как ужаленная, вскакивает со стула и начинает мерить шагами пространство.

– Вот здесь будет арка из живых цветов. Здесь – вазы с благоухающими розами, а тут – нежные пионы, – щебетала она, увлеченная своим видением идеальной свадьбы.

– Беседку во дворе уже заканчивают. Посмотри, ну правда же мило! – она тычет пальцем куда-то за мою спину, светясь от счастья.

Сделав глоток кофе, закатываю глаза и медленно, всем корпусом, оборачиваюсь в указанном направлении.

Мой взгляд упирается в огромное панорамное окно во всю стену. Вернее, на того, кто стоит за ним.

Рука с чашкой замирает у губ. Время останавливается. Зависаю.

– Браат? – потрепала меня по плечу сестренка. – С тобой все нормально?

Ничего не отвечаю. Не могу. Язык словно прилип к небу. А дыхание сперло.

Сижу, не в силах пошевелиться, и не свожу глаз с хрупкой спины девушки, которая стояла всего в нескольких метрах от меня и раздавала указания рабочим.

Её фигура была идеальной – простая рубашка, завязанная узлом чуть выше бедер, подчеркивала тонкую талию, короткие джинсовые шорты обтягивали округлую попу и открывали вид на стройные ноги в белоснежных кедах.

Девушка слегка повернулась. Откинула каштановые волосы на другое плечо, сдувая со лба вьющуюся челку. Теперь мне удалось разглядеть ее профиль.

Четкий овал лица, маленький вздернутый носик, пухлые губы, тонкая линия подбородка.

Это не сон. Я не схожу с ума. Это действительно Катя.

Сам не замечаю, как оказываюсь рядом. Хватаю ее чуть выше локтя и резко разворачиваю к себе, впечатывая в свое тело.

Беглянка вскинула голову.

Непонимание. Вопрос. Узнавание. Вот что я прочитал в ее глазах, словно в открытой книге.

Задаю самый главный вопрос. Вопрос, который мучает меня уже два года:

– Почему ты ушла?

Вижу, как в карих глазах проскальзывает искра, выдающая ее с головой. Она прекрасно поняла, о чем я, но упорно продолжила разыгрывать комедию, изображая непонимание.

– Вы явно меня с кем-то путаете, – тонкие нотки лжи в её голосе режут слух. Знаю, что она притворяется. Каждая клетка ее тела кричит об этом.

Зловеще ухмыляюсь. Ну уж нет! С лицами на память у меня не было проблем. Это у меня традиционно сильная сторона.

Я не отступаю.

Наклоняюсь и, едва касаясь шеи , вздыхаю пьянящий аромат. Горячее дыхание опаляет ее нежную кожу, и она покрывается россыпью мурашек.

Слегка напрягается, пытаясь вырваться.

Держу крепко.

– Ты маленькая лгунья. Хватит притворяться, – шепчу ей прямо в ухо, губами касаюсь мочки, и чувствую, как она вздрагивает от моего прикосновения.

– Максим, что происходит? – раздается возмущенный голос моей сестрёнки.

Отпускаю Катю и, не отрывая взгляда, отступаю на шаг назад.

Трет руку в том месте, где я крепко сжимал пальцы.

Наверное, в порыве злости не заметил, как сделал ей больно. Но как тут оставаться спокойным, когда она стоит передо мной, как ни в чем не бывало, после двух лет мучительного молчания.

«Чёрт!» – выругался про себя.

– Идите! Вас невеста заждалась! – прошипела флористка и зашагала прочь в противоположную от меня сторону.

Смотрю вслед удаляющейся фигуре в полном замешательстве и непонимании происходящего. Какая еще, блять, невеста?

– Ничего не хочешь мне объяснить? – скрестила руки на груди Маша, прожигая меня гневным взглядом.

– Ты о чем? – невинно хлопаю глазами, стараясь изобразить искреннее недоумение. Хотя прекрасно понимал, к чему она клонит. Но сейчас был не готов обсуждать с ней Катю. Слишком много вопросов, и ни одного ответа.

– Ещё и придуриваешься? – возмутилась Градова младшая. – Эта девушка? Цветочница? Вы знакомы?

– Хватит забивать свою очаровательную головку всякой ерундой! – резко сменил тему, щелкая пальцем по ее носу. – Займись своими делами, у тебя их невпроворот.

Недовольно фыркнув, прекратила допрос, и мы вернулись к столику.

Катю я больше не видел. Однако успел разузнать ее место работы и точный адрес проживания.

Деньгами легко решается многое…

Отдал необходимую сумму – и вот чудо свершилось: полная информация аккуратненько легла передо мной на стол. Хотя бывают, конечно, исключения…

Например, как два года назад, когда утром открыл глаза и обнаружил, что девушки рядом нет. Тогда я впал в недоумение. Она была единственной женщиной, сбежавшей от меня ранним утром.

Все остальные (а их было несметное количество) только и ждали, когда я поманю их пальчиком. А потом шли на любые ухищрения, чтоб удержать меня подольше в своей постели. Но я никогда не задерживался на ночь. Это знала каждая и принимала заранее озвученное условие моего ухода ещё до восхода солнца.

В тот вечер впервые захотелось остаться. Лежал и смотрел на нежное спящее лицо, пока сам не отрубился. Проснувшись в одиночестве, подумал, что она отправилась переодеться домой, ведь были мы в офисе моей фирмы.

Но Катя не вернулась ни утром, ни в обед. Попросил принести ее личное дело. Вот тут ждало горькое разочарование: вчерашний день оказался ее последним рабочим днём. Сердце будто оборвалось.

Уже совсем потеряв рассудок, отправился по известному адресу.

Постучался – молчок. Позвонил – опять ничего. Выбежавшая соседка сообщила, что Катенька несколько часов назад выезжала отсюда с двумя чемоданами. Значит, сбежала. Без единого слова, бесследно исчезла!

Ощущение беспомощности было невыносимым.

Мои люди проверяли аэропорты, железнодорожные станции, автовокзалы, везде искали следы девушки по имени Казанцева Екатерина Анатольевна. Но напрасно – билетов и выездов из страны на это имя нигде не обнаружили. Возможно, села в машину и уехала куда подальше…

Искать дальше сил не хватило. Да и не хотел догонять того, кто убегает.

Теперь же я не упущу свой шанс.

Припарковав автомобиль около новенькой высотки, вышел на улицу.

Выпрямившись, оглядел свежий жилой комплекс: аккуратные газоны, клумбы с цветами, детская площадка, на которой скакала малышня, просторная парковка с ровными рядами машин.

Прямо за спиной располагался небольшой парк, усаженный зеленью, и ухоженная дорожка, выложенная серым плиточным узором, ведущая к лавочкам для отдыха.

На одной из них я и заметил девушку. Сердце пропускает удар. Кровь шумит в ушах. Катя. Но вот только… Сидя на лавке и не замечая никого вокруг, она весело что-то напевает, качая перед собой коляску.

Осознание того, что у нее есть муж и ребенок, ударили под дых. Почему не подумал об этом раньше? Возможно, это и есть причина побега? Она замужем.

Несмотря на все мои противоречивые мысли, шага я не сбавил. Быстро пересек парк и остановился напротив.

Катя подняла глаза. Увидела меня. И перестала улыбаться. Вся радость, что секунду назад искрилась в её взгляде, моментально потухла, сменившись тревогой. Она судорожно сглотнула, словно пытаясь проглотить ком, вставший поперек горла.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала.

Вместо ответа я опустил взгляд на коляску, внутри которой мирно посапывал ребенок.

Маленький, беззащитный комочек, чье появление перевернуло всю мою жизнь с ног на голову. Не мой. Чужой. Осознание этого факта впилось в сознание ледяной иглой.

– Он… твой? – вопрос прозвучал хрипло, словно я проглотил наждачную бумагу.

– Только мой!

Сердце болезненно сжалось. Внутри все перевернулось. Ненависть, разочарование, злость, обида, любовь. Все смешалось в один гремучий коктейль.

– Я так и знал, – процедил сквозь зубы. – Поэтому ты сбежала?

Она молчала, лишь сильнее вцепилась в ручку коляски, словно боялась, что я отниму у нее самое дорогое.

– Я не сбегала. Просто…

Это все, что я успел услышать. Внезапно малыш начал вертеться, недовольно хныкая. Катя принялась его успокаивать, нежно воркуя. Но карапуз не собирался сдаваться. Кряхтя, перевернулся и уселся на попу. Что-то пролепетал на своем языке и посмотрел прямо на меня.

Я стоял, как громом пораженный, не в силах оторвать взгляд от черных, словно угольки, глаз.

Катя спустя 2 года. В таком виде Максим встретил ее в ресторане когда она занималась оформлением.

ГЛАВА 6

Всё произошло молниеносно. Шум парка, голоса людей, яркое солнце – всё исчезло. Мир вдруг сузился до одной точки – маленького лица, обрамлённого непослушными каштановыми кудряшками, с большими чёрными глазами, вздернутым носиком и ямочкой на левой щеке, когда он улыбнулся…

Я не верил своим глазам. Это был я. Вернее, миниатюрная копия меня в детстве. Тот же взгляд, та же форма губ, даже родинка над бровью – точь-в-точь как на старой фотографии, которую бережно хранила мать.

Каждый нерв напрягся. Кровь по венам побежала медленнее. Желудок сжался в тугой узел. Мысли хаотично метались в поисках объяснения происходящему. Маленький двойник. Неужели это возможно? Неужели та единственная ночь… привела к этому?

В голове замелькали обрывки воспоминаний. Её смех, её прикосновения, её шепот в темноте. Страсть, сжигающая дотла, и последующая пустота, холод, одиночество…

Рык гнева застрял в горле, перехваченный тисками шока. Я хотел кричать, разорвать тишину, требуя объяснений. Но губы не слушались, голос отказывался повиноваться. Стоял, парализованный этим открытием, вцепившись пальцами в ладони до побелевших костяшек, чувствуя, как ногти врезаются в кожу.

Не отрываясь, смотрел на этого маленького незнакомца и вдруг почувствовал… что-то еще. Что-то невероятно сильное, какую-то невидимую связь, которая пронзила меня до самого сердца.

Катя заметила мой взгляд. Ее лицо, до этого озаренное мягкой улыбкой, исказилось. Кровь отлила, оставив болезненную бледность. В глазах, еще секунду назад полных нежности, вспыхнул испуг и… виноватая обреченность.

Я понял. Всё понял. Без слов.

– Этот ребёнок…? – голос прозвучал неожиданно грубо, напряжённо, выдавая бурлящие чувства, скопившиеся внутри. И лишь усилием воли я удерживал гнев, готовый выплеснуться наружу.

– Он твой! – прошептала тихо, почти незаметно. Она опустила голову, пряча взгляд за завесой густых волос.

Губы слегка дрожали, придавая ей вид растерянной девочки-подростка, совершенно несвойственный взрослой женщине, стоящей передо мной.

"Мой?" – эта мысль, как электрический разряд, пронзила мозг. Злость, как ядовитый плющ, начала оплетать сознание, отравляя каждый вдох.

Я шагнул ближе, нависая над ней. Нужно было видеть её лицо, прочитать в этих виноватых глазах всю правду, до последней лживой детали.

– Два года, черт возьми! Два года я жил, не зная, что у меня есть сын! И ты просто… молчала? Сбежала, как воровка, оставив только скомканные простыни?

Голос сорвался на рычание, сдерживать себя больше не было сил. Ребенок, испугавшись, захныкал.

Катя присела рядом с коляской и начала тихо что-то нашептывать ему, успокаивая. И этот жест только подлил масла в огонь.

– Посмотри на него! Он же моя копия! Как ты могла? Как ты посмела решать за меня?

Ярость душила. Хотелось схватить её за плечи, встряхнуть, заставить объяснить этот безумный поступок. Но вместо этого отвернулся, провел рукой по волосам, пытаясь унять дрожь.

– Как его зовут? – спросил, глядя куда-то вдаль, стараясь не смотреть ни на неё, ни на этого маленького незнакомца, который оказался ближе, чем я мог себе представить.

Тишина повисла в воздухе, густая и давящая.

– Лев, – выдохнула она, словно каждое слово стоило ей неимоверных усилий. – Его зовут Лев.

Имя, звучащее как вызов. Дикий, неукротимый… и мой.

– Лев, значит, – процедил я, поворачиваясь. – А отчество? Полагаю, ты не оставила его безымянным бастардом?

Молчание.

– Отвечай, Катя! – потребовал я.

Она подняла на меня взгляд.

– Анатольевич! Так звали его дедушку.

– Зашибись, блять! Мало того, что скрыла от меня правду, так еще и не посчитала нужным дать мое имя.

– Ты не поймешь, – прошептала она.

– Да ты права. Я не понимаю, как можно два года скрывать от отца его сына! Как можно решать за него, как ему жить!

– Я не хотела тебя обременять. Я знала, что ты не готов. Что у тебя другая жизнь.

– Обременять? Не готов? И поэтому ты решила все скрыть? Решила, что так будет лучше для меня? Да?

– Все не совсем так.

– А как, объясни мне? Два года я и не подозревал, что у меня есть сын. Что я отец. Ты украла у меня это право!

Она молчала.

Я повернулся, отходя от коляски, в попытке взять себя в руки. Лев продолжал хныкать, и этот звук резал мне сердце. Я хотел подойти к нему, взять на руки, почувствовать его тепло, но понимал, что сейчас это будет неправильно. Я был слишком зол, слишком взвинчен.

– Я хочу его видеть, – сказал, глядя куда-то вдаль. – Хочу знать, что он ест, как спит, чем увлекается. Я хочу присутствовать в его жизни.

Катя кивнула.

– Ты можешь. Если захочешь.

– Завтра с утра заеду за вами. Поедем в ЗАГС. Мой сын должен носить мою фамилию и отчество.

– Но… – хотела было запротестовать Катя.

– Никаких "но". Больше я не позволю решать за меня.

– Я и не собиралась. Просто завтра… – секунду замялась, а потом решительно продолжила:

– Подумала, что завтра ведь твоя свадьба. Может, стоит перенести всю эту бумажную волокиту на другой день?

Я удивлённо вскинул бровь.

Так вот что означали ее слова «вас ждет невеста». Она думает, что Маша и я вместе? Как пара?

Усмешка тронула мои губы. Катя действительно думала, что я женюсь. Интересно. Что ж, пусть пока думает так. Я заслуживаю шанса потрепать ей нервы.

– Ты права. Завтра действительно насыщенный день, – подтвердил я, наблюдая за ее реакцией.

В ее глазах мелькнула ревность, которую она тут же попыталась скрыть.

– Вот и отлично, – с облегчением выдохнула, поправляя выбившийся локон за ухо.

– Но это не значит, что все отменяется.

Я наслаждался её замешательством. Сладость мести, пусть и маленькой, обжигала язык. Катя, такая независимая и гордая, сейчас была передо мной как на ладони, терзаемая сомнениями и ревностью. Игра только начиналась.

– После ЗАГСа, – продолжил я, смакуя каждое слово, – я планирую кое с кем познакомить своего сына. Поэтому на свадьбу вы отправитесь со мной.

Её глаза расширились.

– С кем познакомить? С… с невестой? – выдавила она.

Я лишь пожал плечами, сохраняя усмешку. Пусть помучается.

– Скоро увидишь.

Развернувшись, направился к машине. Нужно было уходить, пока я не передумал и не рассказал ей всю правду. Слишком велик был соблазн увидеть её полную растерянность.

– Максим! – крикнула мне в спину.

Я остановился, но не обернулся.

– Пожалуйста… Не делай глупости…

– Слишком поздно, Катя, – пробормотал я. – Глупость уже сделана тобой. Два года назад.

ГЛАВА 7

Тяжёлое утро обрушилось на меня свинцовой головной болью, гудящей набатом в висках. Виной всему был Максим. Вернее, тот кошмар, что он породил в моем подсознании, не давая провалиться в спасительную бездну сна. Всю ночь преследовала жуткая картина: Градов, с каким-то сатанинским блеском в глазах, и его пассия пытались вырвать Льва из моих рук, забрать моего сына навсегда.

Проснувшись в холодном поту с бешено колотящимся сердцем, я больше не смогла сомкнуть глаз, боясь, что кошмар вернется и воплотится в реальность.

Светлый ламинат холодновато шуршал под моими босыми ногами. Стараясь не разбудить Лёвика, я подошла к кроватке, присела рядом на корточки, невольно улыбнулась. Мой маленький карапуз, мой ангел, раскинулся на простынях в позе звезды. Его крохотные ручки и ножки были расслаблены, губки слегка приоткрыты, издавая тихие, умиротворяющие звуки. Пушистые реснички, обрамляющие закрытые глазки, слегка подрагивали, словно он видел сейчас самые волшебные сны. На спящем лице отражалась полная безмятежность. Ни намека на тревоги взрослого мира, лишь спокойствие и абсолютная уверенность в том, что он в безопасности.

Смотрела на него, и вновь в памяти всплыли слова Максима, они, как обломки разбитого стекла, кололи память. «Слишком поздно, Катя. Глупость уже сделана тобой. Два года назад».

Я прекрасно знала, что поступила неправильно, что не должна была скрывать от него существование Льва. Я обязана была рассказать ему сразу же, как только увидела две заветные полоски на тесте. Но… каждый раз, когда я собиралась это сделать, неведомый страх сковывал меня, парализовал. А потом, каждый раз, когда я случайно натыкалась на очередную статью в светской хронике, гласившую: «Завидный холостяк Максим Градов замечен в объятиях очередной красотки», мое желание все скрыть, зарыть правду глубоко в землю, перебарывало жалкие попытки честности. Я убеждала себя вновь и вновь, что ему это все не нужно. Он красив, успешен, богат, молод. Ему предназначены обложки модных журналов, светские рауты, а не пеленки, колики и бессонные ночи. Ему нужны восхищенные взгляды, а не детские капризы. Я рисовала в голове его идеальную жизнь, где не было места для нас: девушки, с которой он провёл всего одну ночь, и маленького Льва. Все эти доводы становились моим щитом, моим оправданием. Глупо? Возможно. Эгоистично? Несомненно. Но тогда мне казалось это чертовски правильным.

Я лепила из обрывков статей, мимолетных сплетен и собственных страхов образ Максима, которому не нужен ребенок, образ, который позволял мне спокойно смотреть в глаза сыну, не чувствуя себя предательницей. Я зарывала правду так глубоко, словно хоронила ее заживо, надеясь, что она никогда не вырвется наружу и не разрушит хрупкую конструкцию моего мира. Мира, где есть только я и Лев, где мы – целая вселенная друг для друга, и где Максиму Градову нет места.

Но теперь, когда правда выплыла наружу, придётся расплачиваться за это сполна.

Поднялась на ноги, чувствуя себя разбитой и опустошенной. Подошла к зеркалу и увидела свое отражение. Помятое лицо с темными кругами под глазами. «Нужно привести себя в порядок», – приказала я себе. «Нельзя показывать ему свою слабость».

Пошла в душ. Горячая вода немного расслабила напряженные мышцы. Закончив водные процедуры, вышла и услышала тихое улюлюканье.

Лев проснулся с улыбкой, словно ничего не произошло. Его лучистые черные глаза, как две маленькие звездочки, смотрели на меня с нежностью. Я взяла его на руки и крепко прижала к себе. «Мой маленький ангел», – прошептала я, целуя его в макушку. «Что бы ни случилось, я всегда буду рядом».

Посадив Лёву в детский стул, приготовила ему завтрак и, наблюдая за тем, как он с аппетитом уплетает кашу, размазывая ее по щекам, принялась попивать свой кофе.

Кофе, обжигая гортань, не приносил ни капли облегчения. Каждый глоток отдавал горечью осознания. Я сама вырыла яму, в которую теперь медленно, но верно, падала.

В дверь позвонили, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

В том, что это был именно Максим, не было сомнений. Тихонько подошла к двери и заглянула в глазок.

И точно. Градов собственной персоной стоял на пороге моей квартиры. Уверена, не уйдет и не оставит в покое. Поэтому скрываться бессмысленно. Да и, признаться честно, не хотелось. Возможно, если поговорить, получится убедить его отказаться от этой безумной затеи с поездкой на свадьбу.

С глубоким вздохом открыла замок и распахнула дверь, застыв на месте.

Он выглядел… божественно. Темно-синий костюм, скроенный словно по мерке, облегал его атлетичную фигуру, подчеркивая каждый мускул. Белая рубашка выгодно оттеняла смуглый загар, придавая ему еще больше мужественности. Легкая небритость добавляла образу нарочитой небрежности, которая лишь усиливала его притягательность. Но больше всего меня поразили его глаза. В них не было гнева или раздражения – только… волнение. Глубокое, искреннее волнение, которое заставило мое сердце пропустить удар.

– Доброе утро, Кать, – произнес он тихим, бархатным голосом. От этого голоса по телу пробежала дрожь, лишая воли и разума. – Прекрасно выглядишь.

Комплимент застал врасплох. Внутри все затрепетало, как крылья бабочки. Хотелось спрятаться, сбежать от его пронзительного взгляда, но ноги словно приросли к полу. Он стоял так близко, что я чувствовала тепло его тела, ощущала легкий аромат дорогого парфюма, который кружил голову и лишал способности мыслить здраво. В памяти одна за одной начали всплывать картинки той нашей единственной ночи. Страстной. Обжигающей. Умопомрачительной.

В этот момент все доводы рассудка отступили перед неудержимым желанием прикоснуться к нему, обнять, почувствовать его губы на своих. Хотелось забыть обо всем на свете и утонуть в безумном поцелуе.

– Все хорошо? – поинтересовался мужчина, внимательно наблюдая за моей реакцией. На его лице играла самодовольная ухмылка.

«Если бы трахнул меня прямо сейчас, было бы гораздо лучше! Господи, о чем я только думаю», – сразу же ругаю себя за слабость.

– Все отлично! Спасибо, – пробормотала я, отходя в сторону, пропуская его внутрь.

Вдруг почувствовала, как неконтролируемый прилив крови заливает щеки пунцовым цветом. Я совершенно забыла, что стою перед ним практически голой, в ультракоротких шортах и майке без бюстгальтера. От нахлынувших воспоминаний соски затвердели, готовые прорваться сквозь тонкую ткань.

И он это заметил. Глаза его потемнели, заполняя практически всю радужку. Медленно, изучающе провел взглядом по моему телу, задерживаясь на груди.

Кровь стремительным потоком стала приливать к самым интимным местам, дышать стало тяжело.

Невольно обхватила себя руками, пытаясь хоть немного прикрыться, но было поздно.

Воздух вокруг наэлектризовался.

Градов шумно выдохнул и начал надвигаться. В каждом его движении читалась неукротимая страсть. Взгляд был горячим. Откровенным. В нем не было ни капли сомнения, только жажда и дикий первобытный огонь.

Мой разум кричал об опасности, но тело уже предавалось этому сладкому, неизбежному плену.

Внизу живота все пульсировало с неистовой силой, словно маленький моторчик, работающий на пределе. Между ног разлилось влажное тепло, и я ощутила, как трусики намокают и проступает влага, обжигая кожу. Шортики стали тесными и неудобными, лишь усиливая мучительное желание.

Безумный порыв овладел мной целиком, оставляя лишь безусловное подчинение. Хотелось только одного – ощутить его прикосновения. Жаркие губы. Сильные руки. Я прикусила губу, стараясь сдержать стон, готовый вырваться наружу. Ноги слегка подрагивали от возбуждения, а сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Все мое существо требовало его, жаждало его, умоляло об этом безумном, страстном слиянии.

Майка на мне казалась невыносимой пыткой, словно грубая ткань терзала самые чувствительные участки тела. Соски налились и затвердели еще сильнее, болезненно покалывая сквозь тонкий хлопок. Они горели, требовали ласки, умоляли о прикосновениях.

И тут он коснулся меня. Легкое прикосновение к моей щеке заставило вздрогнуть всем телом. Пальцы Максима скользнули по коже, словно ток прошел сквозь меня, обжигая каждый миллиметр. Он нежно провел большим пальцем по моим губам, заставляя их невольно приоткрыться. В его глазах читалась такая же нестерпимая жажда, как и во мне.

– Кать… – прошептал он хриплым голосом, словно это давалось ему с трудом. – Ты…

Он не успел договорить. Его слова оборвались.

С кухни донёсся тихий детский плач и будто ледяной водой окатил, возвращая меня в реальность, где я – мать, а передо мной стоит мужчина, который пробуждает во мне чувства, опасные и неконтролируемые. Мгновенно отпрянула от Максима. Вся страсть, все безумное желание, как по щелчку пальцев, схлынуло, оставив лишь легкое покалывание в теле и мучительное разочарование.

Словно ошпаренная, я бросилась на кухню, подхватила плачущего сына и прижала к себе.

«Прости, малыш, мама отвлеклась», – бормочу, проглаживая хрупкую спинку.

С ребенком на руках, я поспешно удалилась в другую комнату и обернулась к Максиму, застывшему в коридоре, как истукан.

– Подождешь пятнадцать минут? Нам нужно собраться, – быстро проговорила я, пытаясь скрыть бурю, бушующую внутри.

Не дожидаясь ответа, захлопнула дверь, оставив мужчину одного.

Прислонилась к двери спиной, закрыла глаза и принялась мысленно отчитывать себя за слабость.

«Что же я творю? Как могла так потерять голову?»

Лев перестал капризничать. Я быстро переодела его в чистую одежду и стала собираться сама. Нужно поскорее со всем этим заканчивать. Глядишь, пока будем заниматься документами, я найду момент, чтобы убедить Макса отказаться от этой поездки на свадьбу. Объясню, что это бессмысленно и только причинит боль.

Находясь в полной уверенности, что он нас отпустит, я и наряжаться не стала. Поэтому выбрала нежное струящееся платье из вискозы, небесно-голубого цвета, с тонкими бретельками и V-образным вырезом, деликатно подчеркивающим грудь. Нанесла лёгкий макияж. Глаза подчеркнула тонкой линией подводки. На губы светло-розовый блеск. В завершение образа взяла небольшую плетеную сумочку. Сложила туда необходимые документы, повесила ее на плечо и, подхватив сына, вышла.

Максим сидел на кухне. Непринужденно закинув ногу на ногу, держа в руке мою любимую чашку, неспешно потягивал недопитый мною ранее кофе, словно ничего не произошло.

Кухня казалась особенно тихой после недавней бури страстей. Утреннее солнце слабо пробивалось сквозь занавески, освещая пылинки, танцующие в воздухе. На столе царил небольшой беспорядок: разбросанные игрушки сына, смятая салфетка и остатки завтрака. Все это создавало ощущение обычной, будничной жизни, которая казалась такой далекой всего несколько минут назад.

Я почувствовала, как в груди поднимается волна смешанных чувств: смущение, тревога, разочарование и, где-то глубоко внутри, сожаление о прерванном моменте. Я не знала, как начать разговор, как вести себя после всего, что произошло.

– Мы готовы ехать, – тихо произнесла, стараясь казаться непринужденной.

Градов медленно повернул голову и посмотрел на нас. В его глазах не было ни намека на недавнюю страсть, лишь тень задумчивости, словно он уже обдумал все последствия и пришел к какому-то собственному решению.

– Ну раз готова, тогда поехали, – произнес он, и в голосе не было и следа того бархатистого шепота, который еще недавно заставлял меня терять рассудок. Слова прозвучали сухо, отстраненно, словно он говорил с деловым партнером, а не с женщиной, которую едва не прижал к стене несколько минут назад.

На красивом лице появилась легкая, едва заметная ухмылка. Не злая, но и недобродушная. Скорее, самодовольная, как у кота, который только что поймал мышь. Эта ухмылка почему-то встревожила меня больше, чем вся предыдущая сцена. Она говорила о том, что он контролирует ситуацию, что он знает что-то, чего не знаю я.

По позвоночнику пробежали мурашки, скользнув от затылка до копчика. Не от возбуждения, как раньше, а от предчувствия чего-то… неизвестного. Какого-то подвоха. Словно я стою на краю пропасти и не знаю, что ждет меня внизу.

В животе поселилась сосущая пустота. Сердце забилось чаще, тревожно отсчитывая секунды. Страх сковал мои движения, лишая возможности здраво мыслить.

Это не было паникой, но было очень близко к ней. Это было осознание того, что моя попытка убедить его отказаться от поездки, возможно, провалилась, и что меня ждет что-то гораздо большее, чем просто свадебное торжество. Что-то, что навсегда изменит мою жизнь. Что-то, к чему я совершенно не готова. Или… готова?